Текст книги "Принц-ворона"

Глава 21

Несколько часов Джемма молчала. Свернулась калачиком на своей полке, уткнулась лбом в подушку – пока она могла плакать, ей казалось, что потом, когда слезы иссякнут, будет легче. Но желанное облегчение так и не пришло. Да и могло ли оно прийти? Вороний король раскрывал крылья над севером, и Дэвин выступал против него.

Джемма боялась, что Тернер начнет что-то говорить, примется утешать, но он сидел, сложив руки на груди, и смотрел в окно. День постепенно склонялся к вечеру, и Джемма обнаружила, что они достигли тех краев, где сумерки становятся обычными, серыми, а не молочно-туманными. Земли Вороньего короля остались позади.

Джемма все-таки села, и Тернер сразу же протянул ей стакан воды, от которого веяло мятным запахом успокоительных капель. Джемма хотела было сказать, что ей не нужна его забота, но ничего не сказала и взяла стакан. Несколько глотков прохладной воды освежили ее и прояснили разум; Тернер удовлетворенно кивнул.

– Ну вот, – сказал он. – Вам легче, я вижу.

Джемма устало провела ладонями по лицу. Легче? Сейчас она не могла поверить в то, что когда-нибудь ей действительно станет легче.

– Немного, – ответила она. – Спасибо.

Губы Тернера дрогнули в улыбке. Джемма испуганно подумала о том, что этот человек – ее вторая половина. Возможно, им предстоит вступить в брак, жить вместе… Нет! Дэвин жив, и Джемма его дождется!

– А раз вам легче, – произнес Тернер, – то давайте подумаем, что нам с вами делать дальше.

Мимо их купе прошел проводник, предложил еще чаю и закусок. Тернер кивнул, и вскоре на маленьком столике появились тарелки с ужином – белое куриное филе с ломтиками жареной картошки. Джемма была уверена в том, что не сможет проглотить ни кусочка, но, к своему удивлению, съела все.

Когда тарелка опустела, ей сделалось просто непереносимо стыдно. Дэвин там один, возможно, именно в эту минуту сражается с Вороньим королем, а она смеет… жрать.

– Мне не с чем идти на доклад к моему начальству, – сообщил Тернер, когда расправился с ужином и вынул из коробочки сигару. – Если я скажу, что его высочество Дэвин выкинул меня из Хавтаваары, то следом меня выкинут со службы.

– А если вы не сообщите о своем возвращении? – спросила Джемма.

Вся ее душа рвалась обратно в Хавтаваару, в белые ночи, к Дэвину. Что он делает сейчас? Кто с ним рядом? В груди заныло.

– Ну я же как-то должен попасть в архивы, – напомнил Тернер. – Мы ведь собирались изучать бумаги вашего родителя, помните?

Джемма вдруг поняла, что он смотрит на нее по-другому – совсем не так, как вчера и даже сегодня утром. Тернер словно окончательно понял, что нашел свою вторую половину, и теперь не собирался ее отпускать.

«Я ведь еще замужем, – подумала Джемма. – И Дэвин жив».

«Ты так в этом уверена?» – спросил внутренний голос с интонациями Вороньего короля, и Джемму охватило холодом.

– Вы странно на меня смотрите, господин Тернер, – сказала она.

Тернер пожал плечами.

– Вы моя вторая половина, Джемма. Я не перестаю этому удивляться.

– Неужели вы собираетесь как-то… – начала было Джемма и осеклась.

Дверь в купе закрыта, они одни, а Тернер – сильный мужчина, который вполне способен забрать свое себе.

Он усмехнулся.

– Вы несколько раз повторили, что замужем, – произнес Тернер и махнул рукой. – Так что давайте разберемся с насущными проблемами, а потом уже займемся чувствами.

Джемма вздохнула с облегчением.

Постепенно за окнами сгустилась тьма. Поезд летел среди болот, и Джемма вспомнила, как совсем недавно она стояла у окна с кочергой в руке, чтобы отбить нападение болотного беса. Кажется, с тех пор целая жизнь прошла, и она нашла свое счастье и любовь и потеряла их.

– Ложитесь спать, – с искренним пониманием и теплом сказал Тернер. – Утром вам станет легче.

Джемма одарила его острым взглядом. Неужели он так уверен, что она способна выкинуть из сердца Дэвина? Считает ее пустоголовой кокеткой?

– Я не была бы так в этом уверена, – ответила Джемма.

Тернер лишь развел руками.

– Поверьте профессионалу, – усмехнулся он. – Завтра вы успокоитесь и начнете рассуждать здраво.

– И что это значит? – нахмурилась Джемма. – Что я забуду своего мужа, которого люблю, который сейчас, возможно, сражается с Вороньим королем?

Во взгляде Тернера заискрился лед.

– Я этого не говорил. Ложитесь спать.

Джемма почувствовала, как каменеет лицо.

– Мне нужно переодеться, – сказала она, с ужасом подумав, что Тернер ответит: пустяки, переодевайтесь при мне. Чего стесняться при своей второй половине?

Однако он лишь кивнул и поднялся.

– Разумеется. Я пока схожу к проводнику.

Когда он вернулся через полчаса, то Джемма лежала с закрытыми глазами, укутавшись в одеяло, и молилась: пусть он ничего не говорит. Тернер занял свое прежнее место, и Джемма услышала шелест обертки, снимаемой с сигары. Он приподнялся, открыл окно, и в купе скользнул свежий ночной ветер.

– Можете не притворяться, Джемма. – Тернер несколько раз щелкнул зажигалкой, и до Джеммы долетел ароматный табачный дым. – Я вижу, что вы не спите.

Она открыла глаза и хотела было спросить: «Неужели вам так трудно просто посидеть молча?» – но ничего не сказала.

Тернер усмехнулся. В мягком свете маленькой лампы его лицо казалось маской: Джемма с ужасом подумала, что сейчас в глазах следователя заплещется золото и она услышит голос Вороньего короля.

– Светская беседа перед сном? – спросила она.

Тернер пожал плечами.

– Семь дев, блудница и багряный всадник, – сказал он. – Убиты пять местных девиц и госпожа Кавендиш. Я – ну если считать, что багряный всадник – это именно я, – уехал из Хавтаваары. Может, это разрушит схему?

Джемма пожала плечами. Вспомнилось, как вчера утром Тернер приехал в поселок, – кровавый мазок в тумане вместо человека. Он впечатлял и поражал, и безумный Аймо встретил его, как долгожданного знакомого. Неужели то, что Дэвин практически выбросил ее и Тернера из Хавтаваары, способно остановить Вороньего короля?

– Вы ведь знаете, кто убийца? – спросила Джемма. Она понятия не имела, откуда в ней вдруг взялась эта уверенность.

Тернер посмотрел на нее так, словно впервые оценил ее не просто как свою вторую половину или жену Принца-вороны, а как кого-то, почти равного себе.

– Все это – лишь косвенные доказательства, – сказал он. – Ну да, господин Матиас уже давно проводит время на севере, но почему-то у него нет никаких новых работ. Только наброски. То, что он выставил в музее, – наскоро подмалеванное старье. Да, он левша, но левшей на свете немало…

Левша? Джемма даже села от удивления, не задумавшись о том, что Тернер сейчас увидит ее в одной ночной сорочке. Лишь когда следователь сказал об этом, она осознала: да, все это время знаменитый живописец рисовал левой рукой. Почему она не обратила на это внимания? Никак не заметила?

– Я только сейчас это поняла, – прошептала Джемма. – Что он левша.

Тернер усмехнулся, выбросил недокуренную сигару и закрыл окно.

– А я это понял на станции, когда вдруг посмотрел, как он что-то черкает в блокноте. Всем нам ловко отводили глаза, – добавил он. – Я сказал вашему мужу о том, что Штрубе левша, когда вы уже сели в поезд, но он так и не понял, о чем я. Я и сам заметил это только утром. Это стыдно, вообще-то, с моим-то опытом…

Джемма растерянно смотрела на следователя. Даже если Матиас – милый, невероятно застенчивый и какой-то нелепый, который ничего не видит, кроме своих холстов и карандашей, – действительно убийца, то зачем ему это делать?

– Но почему? – прошептала Джемма. – За что?

Она с невероятным облегчением подумала, что у Дэвина есть надежда. Артур оставался с ним, он сможет остановить Штрубе, если понадобится! Но потом облегчение смыло страхом.

– Мы не знаем, что ему пообещал Вороний король, – ответил Тернер. – Не знаем, что он видел, когда гулял по северным лесам.

Джемма горько рассмеялась.

– Надо же, вы верите в Вороньего короля, – сказала она.

Тернер пожал плечами.

– В него верят те, кто рисует эти глифы. За любой тьмой, дорогая Джемма, как правило, стоят люди. И мой опыт подсказывает, что самые жестокие преступления совершают как раз те, кого никогда не заподозришь ни в чем дурном.

Джемма вспомнила газету, которую читала, когда поезд вез их с Дэвином в Хавтаваару. Да, Штрубе приехал сюда не с Элинор, он давно был здесь, и посланница короля обрадовалась тому, что в северной глуши смогла встретить благородного человека. Только вот это не кончилось ничем хорошим.

Впрочем, Тернер, возможно, прав, когда говорит, что все это – лишь косвенные доказательства. Они покинули Хавтаваару и не узнают правды.

Некоторое время они молчали. По коридору в последний раз прошел проводник, но заглядывать в купе не стал. Джемма вдруг подумала, что они с Тернером одни во всем вагоне первого класса. Никто не шумит за стеной, никто не требует чаю и не ищет компании. Они одни, и Тернер, возможно, не самый плохой человек…

Джемма с негодованием и ужасом отвергла эту мысль. Она не должна думать о Тернере, она не может допустить к себе то, что обрушивается на две половины одного целого. Потому что Дэвин победит Вороньего короля, и они обязательно встретятся.

– Вы расскажете о Штрубе? – спросила Джемма.

Тернер ухмыльнулся.

– Нет, конечно. Потому что иначе у меня спросят, почему он остался в Хавтавааре на свободе, а не стоит рядом со мной, закованный в цепи. Так что мы все-таки переходим на нелегальное положение.

Джемма кивнула и запоздало поняла, что Тернер смотрит на нее уже иначе – так, как мужчина может смотреть на женщину в одной ночной сорочке. Она быстро нырнула под одеяло и сказала:

– Сейчас нам лучше лечь спать.

Тернер усмехнулся и ответил:

– Это точно. Спите, Джемма, и не бойтесь меня.

– Я и не боюсь, – откликнулась она.

Купе медленно погрузилось во мрак, и Тернер сказал:

– Вот и хорошо. Спите.

Дэвин плыл во мраке.

Он работал с некротическими полями с ранней юности, сразу же, как начал учиться магии, но никогда не воспринимал их в такой полноте. Ему казалось, что его окутывают длинные трепещущие полотна прохладного шелка и чей-то далекий голос едва слышно говорит:

– Совсем немного. Скоро.

Дэвин тряхнул головой, попробовал вынырнуть из тьмы, и это ему удалось. Он обнаружил, что лежит на кровати в своей спальне, в открытое окно дует свежий ветер, и день уже склонился к вечеру – тихому, золотистому и такому мирному, словно на свете не существует никакого зла.

Руки саднило, словно Дэвин где-то стесал кожу. Он повернул голову и увидел, что его руки от плеч до локтя покрыты черными блестящими перьями. Запястья и пальцы усеивали золотые чешуйки, которые постепенно сливались и делались плотнее, создавая некое подобие латных перчаток. Он попробовал шевельнуть пальцами и услышал металлический звон – легкий, мелодичный, наполненный таким ужасом, что волосы на голове поднимались дыбом, а в груди расползался холод.

Вороний король открыл дверь и встал на пороге. Дэвин откинулся на подушку и едва не рассмеялся. Он вовремя успел отправить отсюда Джемму. Оставалось надеяться, что Тернер на радостях увезет ее далеко-далеко, чтобы никакая тьма не дотянулась.

– Тихо, дружище, тихо, – услышал он знакомый голос и почувствовал прикосновение ко лбу: Артур провел влажной тряпкой и, нагнувшись над кроватью, спросил с искренней заботой: – Как ты?

Дэвин с трудом сдержал смех. Разочарование, пронзившее его, было тягучим и горьким.

– Ты с ними, – прошептал он.

Артур кивнул и, сев на край кровати, осторожно взял Дэвина за руку.

– Да, – с какой-то беспечной легкостью признался он и с той же осторожностью положил руку Дэвина себе на грудь тем же жестом, каким Дэвин когда-то забирал силу невинной девы у Джеммы. – Посмотри, как все было.

Знакомая комната окуталась мягкими сумерками, и воздух засветился, наполняясь новыми красками и обретая странную плотность. Перед Дэвином открылся вид на зимний заснеженный лес, густые сумерки, тишину. Низко нависшие тучи цеплялись за верхушки сосен.

Выстрел прозвучал где-то далеко-далеко. Живот обожгло болью, мелькнула мысль: «Как это глупо – умирать в снегах. Как это нелепо и глупо».

Мысль была чужой. Мысль принадлежала Артуру – побледневшему, растрепанному, который медленно-медленно, словно сломанная кукла, опустился в сугроб, двумя руками зажимая рану на животе. Сквозь пальцы струились ручейки крови, падали в снег рассыпанной пригоршней болотной ягоды. Тяжелая шапка снега сползла с сосновой ветви, ухнула вниз, и Артур завалился на бок.

– Вот так-то, городской. – Человек в лохматой ушанке и теплом тулупе опустил ружье и добавил: – Вот так-то у нас дела делаются. Понял?

Он хотел было выстрелить еще, добить умирающего, но потом отвернулся и пошел по тропинке. Вскоре его силуэт растаял за соснами. Артур лежал в снегу, что-то шептал, и его глаза стремительно наполняла серая муть. Кровь выбивалась из раны тугими пульсирующими толчками, и ее запах помрачал разум.

Артур прошептал что-то неразборчивое и затих. Дэвин понял, что человек, которого он считал своим другом, умер в том зимнем лесу. Тот, кого он сделал полицмейстером Хавтаваары, тот, кто сейчас держал его за руку с таким теплом и заботой, не имел никакого отношения к настоящему Артуру Вудвиллу.

Воронья тень скользнула к нему из-за сосен, и Дэвин услышал тонкий шелест настоящего голоса Вороньего короля – так ветер свистит над болотами, когда наступает осень и уходит солнце:

– Ты ведь хочешь жить?

Мертвые глаза Артура слепо смотрели в темнеющее зимнее небо. Дэвин видел острые верхушки сосен и воронью тень с золотым проблеском короны, которая склонилась над залитым кровью снегом.

– Да, ты хочешь, я вижу, – рассмеялся Вороний король, и замерзшие болота содрогнулись до самой глубины от этого смеха. – Впусти меня. Я не трону твоей души грязью греха, но дам тебе бессмертие, силу и волю. Я дам тебе свою власть, и ты будешь верно служить мне, когда я воссяду на ледяном троне севера. Согласен?

Лицо Артура дрогнуло, и он закрыл глаза. На мертвенно-сером лице стал разливаться румянец, грудь поднялась и опала. Через несколько мгновений Дэвин увидел, как к распростертому в снегу телу бежит Аймо, спотыкаясь и кашляя. Бубен в его левой руке грозно гудел, хотя шаман не ударял по нему колотушкой.

– Тогда он меня вытащил, – произнес Артур. Он по-прежнему держал руку Дэвина на своей груди, но Дэвин не мог уловить биение его сердца, как ни старался. – Вот, смотри. Он сразу же дал мне возможность отомстить.

Картина поменялась. День был не тоскливым и снежным, а солнечным и ярким, то озеро, к которому Дэвина принес Вороний король, покрывал голубой лед, настолько прозрачный, что Дэвин увидел рассыпанные золотые монеты на дне – старинный потерянный клад. Тот бородач, который несколько мгновений назад стрелял в Артура из ружья, растянулся на льду и провыл, уже понимая, что его не спасут:

– Пощади-и… Прости-и…

Артур стоял возле зубастой полыньи в самом центре озера. Он не успел сменить одежду, и Дэвин видел пятна крови на его сюртуке. Светлые волосы поднимались вокруг головы ослепительно-белой короной, а в глазах плескалось золото. Бородач все-таки сумел подняться, сделал несколько шагов в сторону Артура и снова просипел:

– Пощади… Бесы попутали! Пощади, смилуйся! У меня ж дети малые…

Артур улыбнулся какой-то мертвой равнодушной улыбкой, словно кто-то растянул пальцами его губы, и поманил бородача к проруби. Тот дернулся вперед, будто его тянули на веревке, и вновь заорал:

– Пощади-и-и!

В следующий миг он сделал еще один шаг и рухнул в прорубь. Артур продолжал улыбаться, и казалось, что его лицо сделалось маской, которую мнут и растягивают, пытаясь получить нужные черты. Бородач вынырнул, и Артура стало медленно поднимать над ледяным панцирем озера – теперь он едва касался льда носками легких сапог. Бородач захрипел, подавившись мольбой, и Дэвин увидел, как из ледяной синевы показались десятки темных рук, которые вцепились в его тулуп и утянули на глубину. Пробежала цепочка пузырьков, лопнула, и прорубь затянуло льдом.

Артур улыбнулся и мягко опустил руку Дэвина на кровать.

– Значит, он спас тебя, – произнес Дэвин.

Чувство очередной потери было пронзительным и знобящим. Днем он расстался с Джеммой, а теперь лишился единственного друга. Настоящего Артура застрелили в зимнем лесу. Тот, кто сейчас смотрел на Дэвина с искренним теплом и любовью, был пустышкой – куклой, оживленной дыханием тьмы под болотами.

– Спас, – кивнул Артур и ободряюще произнес: – Все будет хорошо, дружище. Надо еще немного подождать.

Дэвин почувствовал, как тоска стиснула пальцы на горле.

– Я хочу выйти, – прошептал он. – Мне не хватает воздуха.

Артур кивнул и взял со стола колокольчик, вызывая слугу. Дэвину помогли встать с кровати, и в какой-то миг он испугался, что не сможет удержаться на ногах. Смог.

Вечер был прозрачным и тихим. Дэвину помогли спуститься по лестнице, и, выйдя из дому, он ощутил облегчение. Вечер был светлым и прозрачным, и Дэвин невольно улыбнулся, вспомнив, что Джемма уехала и не увидит, во что его превращает Вороний король. Издалека доносилось девичье пение и голоса: там, впереди текла обычная человеческая жизнь.

Кожу на лбу царапнуло. Дэвин медленно поднял руку, дотронулся и нащупал острые зубцы короны. Золото пальцев запятнало красным. Он поднес руку к лицу, коснулся языком и ощутил кисловатый вкус болотных ягод. На мгновение все перед ним закрыло золотым туманом. Когда туман развеялся, Дэвин увидел, что Артур опустился на колени.

– Спасибо, – сказал Вороний король голосом Дэвина и опустил золотую руку на голову Артура.

Тот прикрыл глаза и улыбнулся, словно испытал в этот миг такое блаженство, которое человек не способен выдержать. Из носа Артура заструилась кровь, но он этого не заметил.

Дэвину стало холодно. Он увидел себя словно со стороны – высокий темный силуэт с золотыми озерами вместо глаз. В ворота вошли люди, и Дэвин узнал жителей Хавтаваары. Испуганные, но прятавшие испуг за нарочитым весельем, они были нарядно одеты, держали в руках зеленые яблоки и еще незрелые колосья. Вот и Аймо объявился: шаман, умытый, причесанный и в чистой одежде, держался сбоку, постукивая колотушкой по бубну, и старательно смотрел в землю, словно боялся поднять глаза на Дэвина.

Вороний король убрал руку с головы Артура: тот поднялся и удивленно провел ладонью по лицу, стирая кровь. Потом он словно бы что-то понял и сказал:

– Багряный всадник. Мы упустили его.

Лицо Дэвина дрогнуло, губы раздвинулись в улыбке. Это было страшное, призрачное ощущение. Он никогда не чувствовал себя настолько маленьким – крошечным пленником в собственном теле, которое заняла безбрежная жестокая сила.

– Они вернутся, – сказал Вороний король и простер руку к поселянам. Золотые сумерки померкли, под ногами качнулась земля. Штрубе, который вышел из-за деревьев, неся в руках холст на подрамнике, едва не упал на траву. – Они обязательно вернутся. Я уже не спешу.

Вороний король сделал шаг вперед, и Дэвина выбросило прочь, во тьму полярной ночи, исчерченную голубыми и зелеными копьями северного сияния.

Сумерки над Хавтаваарой стали наливаться грозовой синью. Все склонились пред Вороньим королем.

Глава 22

Когда поезд остановился на столичном вокзале, Джемма, выйдя на перрон следом за Тернером, подумала, что это, возможно, последний поезд с севера. Если Вороний король все же вырвется, то вряд ли из его краев будут ходить поезда. Вряд ли там вообще останется что-то, кроме тьмы.

– Интересно, что ему надо, – задумчиво сказала Джемма, когда они с Тернером сели в экипаж и следователь приказал ехать в королевский архив.

– Кому именно? – Тернер вопросительно поднял левую бровь.

– Вороньему королю, – ответила Джемма. – Порождению некротических полей. Зачем он хочет вырваться?

Тернер усмехнулся.

– Да, я тоже думал о том, что будет делать зло, когда победит. Об этом пишут во множестве книг, но как-то избегают того, что будет после его победы.

Он сказал об этом совершенно серьезно.

«Да ведь он и борется со злом всю свою жизнь», – подумала Джемма и поинтересовалась:

– И что же вы решили?

Тернер пожал плечами. Экипаж выехал на Большой Морской проспект, и Джемма невольно подумала о том, что мир очень быстро залечивает свои раны. Вроде бы и месяца не прошло с появления в столице дракона, а о нем уже все забыли. Разве что появилось несколько новых вывесок на магазинах, на которых намалевана отрубленная драконья голова. Люди, которые шли по проспекту, выглядели спокойными и беспечными: в их мире не было ни Вороньего короля, ни тьмы под болотами. Джемма невольно позавидовала им.

– Любому злу нужна экспансия, – ответил Тернер. – Оно нуждается в новых владениях. Наш Вороний король проглотит север, насытится и какое-то время будет отдыхать. А потом неминуемо попрет дальше, когда переварит проглоченное. И постепенно перед ним склонятся и запад, и юг, и восток. Возможно, океан удержит его на какое-то время или вообще остановит. Но я бы не был так в этом уверен.

Кучер испуганно покосился на них и осенил лицо знаком круга, отгоняя нечистого.

– Господи помилуй, барин, откуда же вы приехали, – пробормотал он, – что такие страхи рассказываете!

Тернер пнул его сиденье и рыкнул:

– Нечего уши греть, вези давай!

Кучер закивал и пришпорил лошадку, но уши греть не перестал: уж очень напряженной выглядела его спина. Он сосредоточенно ловил каждое слово, и Джемма готова была поклясться, что потом кучер отправится прямиком в кабак пересказывать услышанное приятелям и рассуждать о конце света.

– То есть постепенно Вороний король поглотит весь мир, – сказала Джемма.

Фраза, которая раньше была уместна лишь в страшных сказках, внезапно поразила ее своей реалистичностью.

Тернер кивнул.

– Да, если мы не найдем способ его остановить.

– Сторожевые башни, – напомнила Джемма, но Тернер лишь рукой махнул.

– Лежат в руинах уже сотни лет. Впрочем… Ладно, посмотрим, что об этом писал ваш батюшка.

Экипаж остановился у ворот старинного дворца, в котором размещался королевский архив, Тернер помог Джемме спуститься, и в это время дрогнула земля. Испуганно заржала лошадь, во всех домах зазвенели стекла, и Джемма услышала истошный женский визг.

Она обернулась: визжала немолодая дама, которая замерла в дверях модного магазина через дорогу. Земля снова задрожала, поползла куда-то в сторону, и Тернер тотчас же заключил Джемму в крепкие объятия, не давая упасть.

– Вороны! – проверещала дама, зажимая уши.

Служанка, которая несла добрую дюжину пакетов с покупками, разрыдалась. Джемме казалось, что ноги наполнились мелкой вибрацией, которая вынуждала нервно приплясывать. Со всех сторон полетели хриплые крики полицейских свистков, и земля дрогнула в последний раз и застыла.

Летний день был солнечным и светлым, но сейчас Джемме казалось, что все краски померкли. Мир стал похож на старую картину, которую затянуло пылью и паутиной.

– Джемма! – Голос Тернера долетал до нее словно через толстый слой ваты. Следователь смотрел ей в глаза, Джемма чувствовала его ладони на своих щеках, но ничего не могла ответить. – Джемма, очнись!

Потом здание королевского архива скользнуло куда-то в сторону, перед глазами мелькнуло поблекшее небо, и Джемма лишилась чувств.

Вороний король ждал ее в лесу. Столица осталась далеко позади, растаяла – Джемма вновь оказалась на севере.

Солнце рухнуло за низко висевшие перья облаков, и акварельные краски севера смягчились и расплылись, наполнив мир глубиной и особенным очарованием. Джемма шла среди сосен, напитанных таинственной молочной смесью белой ночи, и рядом с ней, за стволами, бесшумно двигалась тень, увенчанная короной – золотым проблеском среди тьмы.

– Дэвин? – окликнула она, каким-то глубинным чутьем понимая, что это существо не имеет никакого отношения к ее мужу.

Постепенно тень становилась плотнее, обретала все новые и новые черты. Белая ночь наполнялась тьмой. Среди сосен сверкнуло золото, и Джемма на мгновение увидела древний венец на голове Вороньего короля, украшенный белыми россыпями жемчуга и кровавыми брызгами рубинов. От короны веяло ужасом и смертью.

По траве и цветам осота поползли тяжелые складки черного плаща. Иногда среди них вспыхивали глифы, и Джемме казалось, что они движутся. По черному полю бежали лохматые бизоны, трубили мамонты, испуганно вскинув головы с изогнутыми бивнями, и горбатые лоси нервно стучали тонкими ногами, словно пытались спастись от неминуемой гибели. Люди простирали руки, умоляя о пощаде. Все, кого поглотили болота, сейчас были здесь, во тьме.

– Не показывайся мне, – взмолилась Джемма. – Если я тебя увижу, то умру. Я не вынесу.

Вороний король негромко рассмеялся. Смех у него был мягкий, приятный, такой, который не может принадлежать чудовищу. То, что эта тварь присвоила голос Дэвина, его смех, казалось Джемме омерзительным. Это было грехом – да, именно грехом, она смогла подобрать только такое объяснение.

– Не бойся, – услышала она. – Тебе не надо меня бояться, Джемма. Ты же никогда меня не боялась, правда?

Сухие прохладные пальцы схватили ее за запястье. Прикосновение отдалось по телу легким ударом тока, а затем невидимый демон поднес руку Джеммы к своему лицу и приложил к щеке.

Обычная человеческая щека. Гладкая, едва теплая кожа – мягкая, холеная, как у дворянина, а не крестьянина. Повинуясь то ли неслышному приказу, то ли собственному желанию, Джемма осторожно провела по ней, дотронулась до тонкого острого носа, пробежалась кончиками пальцев по аккуратным бровям. Да, это было лицо Дэвина – но существо, которое сейчас соткалось из тьмы, не имело к нему отношения.

Возможно, Дэвин уже мертв. Вороний король явился в мир, и земля содрогнулась от его поступи.

– Дэвин? Ты здесь? – окликнула Джемма в последний раз, уже не надеясь услышать ответ.

Дэвина здесь уже не было. Вороний король выпустил ее руку и уверенным движением привлек Джемму к себе. От ледяной ткани его плаща веяло мягким запахом трав и хвои, а из-под них пробивался тяжкий дух болот, который обволакивал разум и лишал даже намерения сопротивляться. В далекой, почти недостижимой глубине слышались глухие удары – Джемма не сразу поняла, что это бьется сердце Вороньего короля. То сердце, которое он отнял у Дэвина.

– Я, идущий в тайге на севере и болотах на западе, – прошелестел голос в ее голове. – Я, владевший этим миром задолго до людей и их Распятого бога. Я, постигший весь мир и изнанку мира. Я свет, впитавший тени.

Потом холодные губы прикоснулись к ее губам, и Джемма могла лишь беспомощно повторять: я сплю, я сплю, все это сон…

– Не бойся, – услышала Джемма и вдруг поняла, что лежит в траве, и в бледном небе высоко-высоко над ней медленно колышутся вершины сосен и проступают едва заметные звезды: чужие, незнакомые, какие-то неправильные. – Не будет больно. Не будет страшно. Я никогда тебе не лгал.

Джемма не могла ни откликнуться, ни сопротивляться. Ею овладела ленивая вязкая покорность, похожая на капли теплого меда, – вот мед стекает по шее, ключицам и груди, наполняет тело томительной, густо-сладкой истомой.

– Нет… – только и смогла прошептать она. Слово придало ей сил, и Джемма добавила уже тверже: – Нет. У тьмы нет власти.

Ее вытряхнуло в реальность так, что от боли голова загудела, как колокол, а рот наполнился кровью. Не было больше ни болот, ни диких созвездий над головой, ни Вороньего короля, укравшего тело Дэвина. Джемма лежала на траве, Тернер осторожно поддерживал ее под голову, и его взгляд был наполнен страхом. Тернер никому бы не позволил увидеть себя в таком состоянии, Джемма это знала точно, но сейчас он обо всем забыл.

– Дэвин умер, – прошептала она, глядя в серое небо. – Вороний король здесь.

Лицо Тернера дрогнуло – он опомнился.

– Дьявольщина, – процедил он и спросил уже мягче: – Как ты, Джемма? Сможешь встать?

– Вот, м’лорд, водицы, как просили, – услышала Джемма дрожащий женский голос и почувствовала, как к губам прижали край стакана.

Она глотнула воды и едва не задохнулась от понимания: Дэвина больше нет. Он успел спасти ее и погиб.

Кажется, Джемма разрыдалась – села, прижала к груди руку, словно пыталась унять рвущуюся из сердца боль. Кажется, Тернер обнял ее, и она позволила себя обнять. Он что-то говорил, гладя ее по волосам, но Джемма не слышала его слов.

Вороний король здесь. Они могут убежать еще дальше, но он настигнет их рано или поздно, потому что Джемма была обещана ему. От него не скрыться, значит, им остается только одно: сражаться и победить.

Джемма протянула Тернеру руку. Он помог подняться, и какое-то время Джемма смотрела, как на улице суетятся перепуганные люди. Но землетрясение закончилось. Джемма увидела растерянного немолодого мужчину в темно-сером сюртуке банковского служащего – он шел мимо магазинов, не понимая, куда идет, и повторял снова и снова:

– Прорыв некротического поля. Это огромный прорыв некротического поля. Прорыв некротического поля…

Какой-то парень простецкого вида замахнулся на него, но не ударил, опустил руку и вдруг разрыдался, как ребенок.

Женщина, которая стояла рядом с Тернером и Джеммой, вдруг растерянно спросила:

– Что ж это, м’лорд? Конец дней?

Южный акцент в ее голосе от волнения зазвенел очень отчетливо.

– Нет, – хмуро ответил Тернер и сказал: – Нам срочно нужно в архив. Немедленно.

Женщина пожала плечами. Джемма подумала, что она, должно быть, работает здесь, раз так быстро принесла воду.

– Не знаю, м’лорд. Сейчас, наверно, все закроют.

Тернер понимающе кивнул, сунул руку в карман и протянул ей золотую крону. Женщина довольно улыбнулась и сказала, махнув рукой в сторону входа:

– Вон, уже выходят все. Я вас через черный ход проведу.

Джемма увидела, что из парадных дверей архива повалил испуганный народ: служащие в форменных черных сюртуках, обычные посетители, помощники. Крошечный согбенный старичок волок толстенную папку чуть ли не с себя ростом.

– Уходим, господа! – прокричал он, увидев Джемму и Тернера. – Это землетрясение! Вайна, беги, не стой!

Вайна понимающе кивнула и потянула Тернера за рукав.

– Идемте, м’лорд, – негромко сказала она. – Надо спешить.

В какой-то момент Дэвину стало тепло. Он открыл глаза. Ледяное зарево полярного сияния, что раскинулось по всему небу, отступило. Дэвин увидел лес: прозрачный, спящий, наполненный незакатным светом белой ночи. Но теперь во всем чувствовалась тревога. Казалось, что мир покрыт пылью. Краски утратили остроту и четкость, и на мгновение ему почудилось, что в воздухе проплывает паутина.

– Не показывайся мне, – услышал он знакомый голос. – Если я тебя увижу, то умру. Я не вынесу.

Джемма. Джемма была здесь, рядом с ним. Дэвин чувствовал, как от нее веет живым теплом, – оно отгоняло тот лед, который сковал его.