Текст книги "Летающие колдуны"

25

На то, чтобы дурную новость узнали все, много времени не потребовалось. Волна страха прокатилась по лагерю и была очень видима. Женщины принялись выть, сильные мужчины дрожать, дети недоуменно орать. Собаки лаять.

Многие начали распутывать веревки палаток, снимая их. Хотя и измученные люди были готовы продолжить свой путь – настолько был велик их страх перед Пурпурным.

Невероятно – несколько вот этих жалких семей совсем недавно были богатой и сильной деревней. Но такими мы были до появления Пурпурного. Мы видели, как наша деревня выжигается дотла, видели смерть наших друзей и соседей, видели как гибла наша собственность и все это в результате вражды Шуги и ненормального волшебника.

А дуэль еще не кончилась. Пурпурный все еще жив, он последовал за нами, он готовился уничтожить нас. Его принесло сюда за одну ночь. И он четверть сезона поджидал нашего появления.

Шуга был неприступен. То, что Пурпурный был до сих пор жив, видимо, само за себя говорило о его неудаче. Он осуществил свое самое великое заклинание – а ненормальный волшебник даже не держал на него за это зла!

Шуга раздраженно вырвался из рук двоих сопровождающих его советников и потопал напрямик через поле, уже подмоченное морем. Толпа двинулась за ним по краю, как овцы вдоль лужи грязной воды. Встревоженные матери загоняли детей в безопасное место.

По всему лагерю уже снимали палатки. Люди готовились спасаться бегством. Они не знали куда идти, но лучше умереть в пути – так был велик их страх перед Пурпурным волшебником.

Тут и там рыдающие женщины упаковывали свои тюки. Дети цеплялись за их юбки. Многие мужчины, когда я проходил мимо, набрасывали на своих жен дополнительные путы – кто знает, на что способна женщина в истерике.

Несколько членов Гильдии Советников стояли кучкой и спорили. Увидев меня, они замолчали.

– А, Лэнт, мы только что обсуждали, что лучше: двинуться дальше на юг или, возможно, на запад, чтобы...

– Что за глупости ты болтаешь, Пилг?

– В путь, в путь!.. Не можем мы здесь остаться, черт возьми, верно?

– Мы не в силах отсюда уйти. Если только ты не научился ходить по воде.

– Это не единственное место на острове, Лэнт, – произнес Хинк. – Ты слышал, что говорил Гортин?

– Ты это тоже слышал, – резко прервал я его. – Остров невелик. Четыре деревни и холмы Юдиона.

Хинк пожал плечами.

– Если нам придется бежать на холмы, то пусть так и будет. Мы сможем выбраться отсюда ночью.

– Тогда все деревни острова будут настроены против нас.

– У нас нет выбора. Шуга собирается начинать дуэль.

– Это Шуга сказал?

– Ха! Нет необходимости говорить с Шугой, чтобы понять, что он замышляет дуэль. Он поклялся убить Пурпурного, помнишь?

– А теперь послушай, – сказал я. – И не торопись с глупыми выводами. Вот что мы сделаем. Первое: никакой дуэли сейчас не будет. Второе: я собираюсь прогуляться в нижнюю деревню и кое-что предпринять. Я хочу переговорить с Гортином наедине и попытаться реализовать наши первоначальные планы: обменять наше мастерство на пищу и землю. Это единственная возможность для нас выжить.

– Ха! – фыркнул Хинк. – Ты считаешь, что сможешь удержать Шугу от продолжения дуэли?

– Теперь я – Глава, – перебил я его, – это дает мне власть.

– Минутку, Лэнт, – улыбнулся Хинк, – мы позволили тебе быть Главой, но только на переговорах с жителями нижней деревни. У нас нет намерения позволять тебе, всего лишь мастеру по кости, принимать на себя все остальные права и привилегии Главы.

Послышались приглушенные согласные голоса остальных.

– Конечно, ты прав, Хинк. И в тот раз я не хотел быть Главой. Но вы настаивали, и твой голос был одним из самых громких. Теперь же, раз вы признали меня Главой в переговорах с другими людьми, то вам придется признать и тот факт, что я представляю вас в переговорах с богами.

– Хм!

– Хорошо, подумай сам! Очевидно боги нас испытывают. Эта куча напастей, которая на нас навалилась – всего лишь проверка нашей веры и послушания. Боги желают убедиться, продолжаем ли мы верить в них, несмотря на все несчастья, продолжаем ли мы молить их о милости – или вместо этого мы отрекаемся от них в своем отчаянии.

– А что здесь общего с тем, что будет тебе позволено или нет отдавать приказы? – спросил младший сводный брат Хинка, Меньшой Хинк. Отец у них, конечно, был один, но матери разные.

Я с самым сердитым видом уставился на него.

– Но это же должно быть очевидно даже для таких лягушачьих мозгов, как у тебя! Если ты отрицаешь старые обычаи и традиции – ты отрицаешь самих богов. Вся наша жизнь основана на капризах богов, которым мы служим. Только волшебник может контролировать богов – и только Глава деревни может контролировать деревенского волшебника. Шуга вырезал свое согласие на символе Главы, поэтому только владелец этого символа имеет над ним власть.

– Но у тебя нет символа, – заметил Хинк.

– Правильно, – воскликнул Большой Хинк. – Мы тебе ничего не должны. – Остальные послушно начали поворачиваться. – Мы можем выбрать и другого Главу. Шуга с такой же легкостью сделает символ и для него.

– Подождите! – крикнул я. Соображать приходилось мгновенно. – Кое о чем вы забыли!

Что-то в моем голосе заставило их остановиться!

– Вы забыли о Гортине, Главе нижней деревни. Он не знает, с каких пор я являюсь Главой – он думает, что я такой же опытный, как и он. Но если вы представите в качестве Главы другого человека, он сразу догадается, насколько этот человек неопытен – и будет удивляться, что мы выбрали нового Главу в такой критический момент. Все деревни на острове получат перед нами преимущество, зная, что имеют дело с начинающим Главой.

Советники что-то забормотали, потом отошли в сторону и принялись горячо обсуждать вопрос.

– Лучше совсем без Главы, чем...

– Но эта нижняя деревня...

– Не нужен нам еще один неподходящий Глава...

– Но мы уже поручили...

– И еще одно, – окликнул я их, – Шуга.

Они замолчали и повернулись в мою сторону.

– Как вы думаете, как он будет реагировать, когда вы придете к нему и заявите, что его лучший друг больше не Глава? Найдется среди вас такой, кто считает, что сможет успокоить разбушевавшегося волшебника?

Такого не оказалось. Советники осторожно переглянулись. Наконец, Хинк закивал, соглашаясь, и остальные закивали вместе с ним.

– Ладно, Лэнт, ты победил. В следующий раз мы будем осмотрительнее, когда придется кого-то выталкивать вперед.

– И, определенно, язык у него не будет таким шустрым, – пробормотал Младший Хинк.

– Будем надеяться, что он сможет использовать его против Гортина, – пробормотал Снарг.

– Не беспокойся, – заявил Большой Хинк, – если не сможет, мы же его за это и вздернем.

– Я более озабочен, чтобы ты потренировал его на Шуге, – сказал Пилг. – И поскорее. Как раз в эту минуту Шуга, возможно, готовится к дуэли.

– Чепуха! – отрезал я. – Не будет он сейчас планировать дуэль. Сейчас светлый сезон, Лун нет.

– О, Лэнт, ты достаточно хорошо знаешь времена года, – но не думаю, что ты так хорошо знаешь Шугу!

– Я мастер по кости, – произнес я с достоинством. – Я должен иметь достаточное представление о магии, чтобы изготовлять настоящие инструменты.

26

Шуга находился в одиночестве возле своего укрытия. Я обнаружил его пристально разглядывающим небо и что-то бормочущим себе под нос.

– Козлиная почка... лягушачья икра... муравьиные перья... ну почему все несчастья случаются во время светлого сезона?

– Шуга, – поинтересовался я, – в чем дело?

– В небе, идиот, в небе!

– Я не идиот. Я теперь Глава.

– Можно быть Главой и оставаться идиотом, – резко ответил он. Его глаза покраснели и слезились от длительного разглядывания небес. – Если бы не только это проклятое богами небо!

– С небом что-то случилось!

– Я не вижу Лун. – Шуга встал и всплеснул руками. – Элкин! Как я узнаю, какая сейчас конфигурация! Ведь я не могу видеть Луны! Красный день, голубой день, снова красный день... а темноты нет совсем... Я смотрел...

Во мне начало подниматься недоброе подозрение.

– Шуга, что ты замышляешь?

– Пытаюсь спланировать дуэль... Да защитят нас боги, Лэнт, но я не могу хотя бы спланировать оборону, пока не узнаю конфигурацию Лун!

– Это скверно, – согласился я. Один Вирн знает, как я мог сдержаться и не позволить своему голосу не задрожать. – Но быть может это и хорошо.

– Хорошо?! – Шуга резко повернулся в мою сторону. – Что здесь может быть хорошего? Как я смогу спланировать дуэль, если все предзнаменования скрыты?

– Может быть это знак, – осторожно проговорил я. – Знак, что не стоит объявлять дуэль.

– Не стоит объявлять дуэль?.. Да ты с ума сошел, Лэнт! Глава! – произнес он, не скрывая иронии. – Один ты знаешь как истолковывать предзнаменования.

– Я и не собираюсь толковать предзнаменования, – твердо заявил я. – Я хочу сказать, что тебе не всегда следует полагаться на свою магию, как на самое легкое решение. Вероятно, тебе иногда бы не мешало и подумать о более рациональном образе действий, а не торопиться накладывать заклинания со своими опасными побочными эффектами. Не забывай, что бы ты не сделал, от побочных эффектов ничто не спасет.

– Ты собираешься учить меня магии?

Шуга пристально глядел на меня сузившимися глазами.

– Я? Никогда! Я – твой самый верный сторонник!.. Но ты должен признать, Шуга, что ты порой берешься за свою магию в ситуациях, когда немного дипломатии принесет больше пользы. Ты слишком поспешно разбрасываешься заклинаниями, не успев выяснить, как они действуют.

– А как мне еще узнать, как они подействуют? – упрямо спросил Шуга.

Я решил проигнорировать вопрос.

– Ты должен признать, Шуга, что словесное мое мастерство выше твоего словесного мастерства.

– Да, – согласился он. – Ты им чаще, чем я, пользуешься. Поэтому у тебя лучше и получается.

– Тогда пусть все останется так, как и есть, если ты не знаешь, как расположены Луны, если ты не можешь использовать никаких зависимых от Лун заклинаний, то тебе придется положиться на меня, как на Главу, чтобы я постарался избежать ситуации, при которой потребуется твоя магия.

– Слишком поздно, Лэнт. Мы уже оказались в ситуации, в которой настолько требуется моя магия, что другого выхода нет. Я обязан защитить нас от Пурпурного. А он, несомненно, постарается убить и меня... и тебя... и всех остальных жителей деревни, лишь бы только вернуть их себе. – И он помахал в воздухе трофеем, который подобрал во время уничтожения черного яйца: кварцевыми линзами Пурпурного. Их черная костяная оправа заблестела в голубом свете.

– Чепуха! – резко возразил я, сам удивляясь собственной дерзости. Я уже начал ощущать себя Главой. – Очевидно ты хуже меня знаешь Пурпурного. Я не припомню, чтобы он хоть раз применил против тебя насилие или попытался применить заклинание. Пурпурный даже не ответил ни на одну из твоих атак.

– Тем более надо быть осторожным. Мы сейчас в его деревне, и когда он ответит, то Луны посыплются, Лэнт.

– Еще одна чепуха! Пурпурный больше говорит, чем делает.

– Моя магия необходима, чтобы защитить нас, Лэнт!

– Огромное спасибо, что ты намерен нас защищать, но это не значит, что ты должен нападать на Пурпурного немедленно...

– Нападение – самая хорошая форма защиты.

– И Луны будут падать с неба нам на головы? Почему ты не хочешь подождать и выяснить, что он замышляет? Ты забыл, что у тебя есть над ним власть, Шуга, – его линзы. Он захочет их вернуть. Ради них он на все пойдет, только бы заполучить их обратно. Возможно, он даже согласиться произнести клятву перемирия.

– Перемирия! – проревел Шуга. – Перемирия! Ну, Лэнт, у тебя рассудок помутился. Между волшебниками перемирия не бывает. Пора бы и знать!

– А у тебя характер осла, – раздраженно ответил я. – Если бы не я, ты бы давно себя угробил, пытаясь швыряться огромными шарами в Элкина.

Это на мгновение остановило его. Шуга немо уставился на меня. Потом сказал на удивление спокойно:

– Лэнт, ты меня удивляешь. Я и не предполагал, что ты такой агрессивный.

– Путешествие было долгим и трудным, Шуга. Я устал. И больше всего устал от скверного характера волшебника. А теперь попытайся хоть раз воспользоваться своим разумом... Или, если его у тебя нет, позволь мне воспользоваться своим, вместо твоего...

– Что ты предлагаешь? – выдохнул он.

– Ждать – и ничего более. Ждать. Принести клятву перемирия, если потребуется. Слишком рано сейчас для дуэли с Пурпурным, слишком рано. Если ты затеешь с ним сражение на его земле, то ты заранее обречен на проигрыш. Подожди, пока ты не окажешься в равных, по крайней мере, условиях.

Шуга ничего не ответил. Он задумчиво разглядывал свои ногти и чесал короткий мех, который начал уже отрастать.

– Ну?.. – спросил я.

Шуга молчал, продолжая почесываться.

– И еще об одном ты забыл, Шуга. Пурпурный всегда заявлял, что его магия не зависит ни от богов, ни от конфигурации Лун. А ты всегда считал, что он лжет. Но, допустим, он говорит правду – тогда непрекращающийся солнечный свет не помешает.

Шуга не ответил, но, по крайней мере, перестал чесаться.

– Ну? Ты согласен подождать или ничего не предпринимать, пока не посоветуешься со мной?

Он поглядел на меня.

– Я поставлю тебя в известность, прежде чем начну что-либо предпринимать в отношении Пурпурного. А до этого ничего такого делать не буду.

– Прекрасно.

Когда я его покидал, он начал понемногу раскладывать по местам свои колдовские приспособления.

27

Разрешив эту проблему, я вернулся к Хинку и прочим, сказав им, что мы можем не бояться немедленной дуэли. Шуга с места не сдвинется, предварительно не посоветовавшись со мной. Еще я сказал, что мы останемся здесь.

Опять последовало ворчание, но им пришлось с этим смириться – если не перед моей властью Главы, то перед властью наступившего моря. Ясное дело, они и не ожидали, что я так быстро договорюсь с Шугой, так что им ничего другого и на оставалось, как утвердить меня в должности. Словно сами боги помогали мне!

Когда они разошлись по своим палаткам, я вызвал своих сыновей Вилвила и Орбура.

Вилвил поинтересовался:

– Почему тебе так хочется остаться здесь? Все в этом районе обещает неприятности. То, что Пурпурный до сих пор жив, не сулит нам ничего хорошего.

– Ну, думаю, что с этой ситуацией можно справиться. А преимущества от проживания здесь намного пересиливают любые страхи.

– Преимущества? – недоверчиво переспросил Орбур. Он был угрюмее Вилвила.

– Конечно... Но вы, строители велосипедов... Вы должны были уже отметить качественные и подходящие образцы деревьев в округе. Прекрасный стройный бамбук, сосна, искристая осина, дуб. И еще волокнистые растения, прямые и однородные. С таким материалом в руках любой может построить замечательный велосипед. Да с таким материалом кто угодно сможет построить что угодно. Разве вы не заметили, что в нижней деревне нет ни велосипедов, ни велосипедных мастерских? Заказы у вас будут всегда.

Вилвил энергично закивал.

– Орбур, наш отец прав. Работы здесь непочатый край.

– Ты правильно думаешь, Вилвил. Начни с контакта с соседними деревнями. Узнай для меня ближайшие залежи кости. Любой. У них здесь нет хорошего мастера резьбы по кости.

28

Теперь я направился в нижнюю деревню на встречу с Гортином.

На этот раз нас будет только двое без надоедливых Советников, от которых одна помеха. Надо будет побыстрее покончить с формальными приветствиями и перейти сразу к сути дела. Конечно, выбора тут быть не могло. Жителям всей деревни придется тут задержаться на время Болотного сезона.

Нам с Гортином придется прийти к какому-то соглашению, на основе которого две деревни смогут дотянуть до следующего совпадения.

Честно говоря, я беспокоился. Мне впервые приходилось быть Главой деревни и принимать решение за всех. Одно дело внушать уважение к себе одному из твоих соплеменников и для его пользы, совсем другое – попытаться это же сделать с совсем незнакомым человеком.

Я нес на себе символ счастья, вместо нового символа Главы, который Шуга даже не начал для меня изготовлять. Он никак не мог найти один из самых важных ингредиентов – камень весом маленького ребенка. На самом деле мы даже не выбрали еще ребенка, чей вес послужит эталоном для символа.

Без соответствующего символа Главы я чувствовал себя неуверенно и опасался, что не смогу все проделать как надо.

– Символ, символ, – бормотал я. – Разве благо моей деревни не может заменить символ?

И я заковылял вниз по склону, полный решимости и без символа сделать все наилучшим образом.

Позади меня раздался крик. Я остановился. Моя первая жена сбегала с холма, юбка развевалась, груди подпрыгивали, путы заставляли передвигаться коротенькими шажками.

– Лэнт, о, храбрый Лэнт, подожди! Ты забыл свой амулет искусного торговца.

– Я ни в чем не нуждаюсь, женщина. Я иду на переговоры. Со мной символ хорошо подвешенного языка и символ счастья. Зачем мне еще символ торговца?

Она удрученно покорилась.

– Я сожалею, мой отважный муж. Ты прав. Я только хотела сделать что-нибудь, чтобы тебе помочь... я хотела дать тебе что-нибудь такое, что бы помогло твоим переговорам, но все, что смогла придумать, это амулет торговца. И я решила может он сможет тебе помочь... хоть немного, как-нибудь...

– Как же он сможет мне помочь? – с иронией спросил я. – Я иду туда не в качестве торговца, а как Глава.

– Ты прав, мой мудрый муж, – она принялась ласкать и целовать мои ноги. – Я не знаю чем занимается Глава, но я подумала, что это что-то вроде торговца, потому что я... я сожалею, что отняла у тебя время. Пойду и отстегаю себя.

Она выглядела такой подавленной и несчастной: волосы местами выпали и утратили былую горделивую ухоженность, фигура из-за беременности стала грузной. Я почувствовал прилив жалости.

– Ладно, женщина, погоди. Давай амулет. Он не повредит. Он и не может помочь, конечно, но я его возьму, раз ты считаешь, что это так важно.

Пустые, разумеется, слова, которые мне нетрудно было произнести, но как же благотворно они на нее подействовали. Она благодарно улыбнулась и почтительно бросилась к моим ногам.

– Ладно, ладно, хватит целовать. Ты хочешь, чтобы вторая жена подумала, что я уделяю тебе намного больше внимания?

Я взял амулет, приказал ей встать и отослал обратно в лагерь.

Затем продолжил свой путь к нижней деревне. Широкая река обегала холм и текла к морю. Большие черные домашние деревья вытянулись вдоль ее берегов. Там было много лягушачьих прудов и садков, а у самого берега террасами шли мелкие лужи, пригодные для выращивания риса.

На одной стороне, достаточно далеко за деревней виднелось уединенное дерево настолько неправильной формы, что ни один человек не стал бы там жить. Ясно, что там находилось гнездо Пурпурного.

Но не оно было моей целью. Еще рано. Сперва надо поговорить с Гортином.

Когда я вошел непосредственно в деревню, за мной увязался хвост любопытных жителей и детей. Некоторые из отпрысков начали было дразнить меня, но взрослые останавливали их. Я невозмутимо шел между темными стволами, а все тащились за мной. Скрипела черная трава под ногами.

Я не мог не восхищаться размерами деревьев и искусным плетением гнезд, висящих на них. Все говорило о процветании. Требуется множество забот, чтобы дерево выросло достаточно большим, чтобы выдержать дом. То, что в деревне было их так много, говорило о богатстве обитателей.

Поляна Главы представляла собой тенистый закуток, обсаженный буком и желтой осиной. За этот круг не дозволялось заходить ни женщинам, ни детям, ни другим обитателям деревни.

Мой ранг позволял мне находиться там, но из дипломатических соображений я вежливо предоставил Главе возможность официально пригласить меня. Он выдвинулся вперед и разрешил мне войти, но все же сперва разогнал уже довольно значительную по размерам толпу зевак. Появление наших людей, скорее всего, явилось самым волнующим событием за последнее время.

Гортин и я устроились на поляне и обменялись ритуальными приветствиями. Мы пожевали корень рабы и поговорили о богах и погоде. Мы обменялись каждый двумя слогами наших торжественных имен скорее из необходимости намечавшегося взаимного доверия, чем в знак уважения.

После этого мы обменялись биографиями. Я не особенно вдавался в подробности, рассказывая о себе – просто сообщил, что был единогласно избран Главой жителей моей деревни из-за присущих мне храбрости и мужества. На Гортина это произвело соответствующее впечатление.

Он рассказал, как стал Главой деревни, как неоднократно боролся за эту честь и как терпел поражения, как в его деревне один за другим правило несколько ужасных вождей, но одного убили за дерзость, другого опозорили, а третьего сместили – только когда кроткие деревенские жители поняли, что Гортин больше всех подходит на это место и выбрали его.

Это была впечатляющая история, клянусь. Я верил ему не больше, чем он мне, но искусство Гортина как Главы произвело на меня впечатление.

– Не секрет, – заявил он потом, – что ваше племя нуждается в месте, где можно было бы остановиться на совсем.

Я кивнул.

– Ты прав, это не секрет. Каждый может устать от странствий.

– Мне трудно в это поверить. Расстаться с впечатлениями, приключениями...

– Да, – согласился я. – Нам нравилось сидеть и говорить о них. Мы оказались смелыми людьми и не побоялись тягот такого переселения. Но позади нас таились опасности, которые помогли нам быть храбрыми.

И я тут же сменил тему.

– У вас здесь богатый район.

– Ну уж нет! – запротестовал Гортин. – Если разобраться, так мы совсем нищие. Совсем-совсем бедные. И большую часть неплодородного сезона голодаем.

– Значит вы неправильно возделываете землю, – заметил я. – Наши люди смогли бы здесь вырастить достаточно пищи, чтобы прокормить обе деревни.

– Ну-ну, ты сильно преувеличиваешь. Мы обеспокоены, как бы себя прокормить. Места для хорошего урожая не хватает. Мы еле выбрали участок, чтобы посадить скромную рощицу домашних деревьев.

– Но по твоей деревне этого не скажешь. У вас деревьев даже больше, чем надо. Многие пустуют. Да еще домашние деревья выше по склону, которые вообще не используются. Там нашлось бы место и для нас, не так ли?

– Это наша запасная территория. Она понадобится позже, когда поднимется вода.

– И все же этот район достаточно обширен. И домашних деревьев целая поляна.

– Совсем немного, – покачал головой Гортин. – Нам самим едва хватает. Да и состояние у них плохое.

– Чепуха. Наши за несколько дней смогут привести их в норму, а неделю спустя повесить достаточно гнезд на каждом.

– Думаю, в это трудно поверить.

– Можем продемонстрировать. Я уже вижу, что среди вас нет тех умельцев, которые имеются у нас, иначе бы вы жили несравненно лучше.

– Мы живем как умеем.

– Среди вас имеется приличный мастер по кости?

– Работа по кости культивируется на севере. У нас она не в почете.

– Жалко мне вас – многое теряете из того, что сделало бы вашу жизнь легче. Мы владеем многими профессиями, о которых вы и понятия не имеете.

– Допустим, мы можем дать вам продемонстрировать ваши многочисленные дарования. Что вы потребуете взамен?

– Право поселиться. Ну, скажем, на том участке, за лесом.

Гортин медленно покачал головой.

– Эта земля непригодна для жилья. Она не приспособлена для жизни.

– Она не подходит для вас, ты хочешь сказать. Но мы не торгуем урожаем, как вы. Нам нет необходимости жить возле рек и каждый год переселяться, когда поднимается вода. Мы – народ гордый. Мы живем за счет овец, коз, пастбищ. Мы не ходим голодными во время неплодородного сезона.

– Хм, Лэнт, я может и сомневаюсь во многих твоих словах – ваша одежда груба, по крайней мере плохо сшита. А качество отделки шкур не указывает на то мастерство, которым вы, якобы, обладаете. Высокообразованным людям нет необходимости облачаться в шкуры.

– Для твоей деревни это справедливо, – признал я, – но только потому, что вы – ткачи. А мы – нет. Мы ремесленники. Есть у вас, к примеру, мастер по велосипедам?

– Велосипедам?

– Ага, нет. Это – машина с колесами, которая может перенести своего наездника на огромное расстояние за один день.

– Полагаю, вы используете собак либо свиней, чтобы тянуть повозку, наподобие восточных варваров.

– О, Гортин, ты лишь продемонстрировал свое невежество. Для велосипеда вовсе не требуются животные, он движется одной магией.

– Одной магией? – Гортин не скрывал недоверия.

– Совершенно верно, – ответил я не без нотки превосходства в голосе. Если эти люди не знают даже велосипедов, они, несомненно, отстают в развитии. – Человек садится прямо на велосипед, молится и нажимает на педали. – Чем сильнее он молится, тем быстрее едет. Конечно, тебе приходится много молиться, поднимаясь на холм, но зато в машине запасается столько магии, что тебе почти не приходится молиться на всем пути вниз.

– Хотел бы я посмотреть на одно из этих сказочных устройств.

– У Шуги один сохранился. Уцелел со времени битвы с Пурпурным.

Он был мой, но я не осмелился попросить Шугу вернуть его обратно. Это было бы оскорблением. Но это не имеет значения. Мои сыновья смогут изготовить и другие.

– И для меня?

– Вполне возможно.

– И только у меня одного будет такое устройство, верно?

– Ты здесь Глава, – ответил я. – Если ты почувствуешь, что магия велосипеда слишком опасна для жителей твоей деревни, твое слово будет законом.

Глаза его хитренько прищурились.

– Думаешь, я смогу с ним управиться?

Я неохотно кивнул. Было ясно, чего добивается Гортин. Быть единственным владельцем велосипеда, значит сильно укрепить свое влияние. Я не хотел бы допустить этого, а также значительного сокращения рынка сбыта для продукции моих сыновей. Но если это было все, что я мог предложить ему взамен права остаться, то выбора у меня не осталось. За Гортином все еще остается право потребовать, чтобы мы ушли, когда Болотный сезон кончится. Я вздохнул и еще раз кивнул.

Гортин просиял.

– Тогда решено, Лэнт. Ты и твоя деревня даете мне велосипед, за который мы вам позволим продемонстрировать якобы ваше высокое умение делать дела, а также расширить и привести в порядок нашу запасную землю.

– О, Гортин, друг мой, – ответил я. – Манеры вежливы, но условия соглашения изложены неправильно. Мы даем на время велосипед лично тебе. А взамен ты благодаришь вашей запасной землей нас. Мы же в знак нашей доброй воли обещаем научить твоих людей всем умениям, которые необходимы, чтобы прожить в неплодородный сезон.

– О, Лэнт, мой верный друг, мой товарищ на всю жизнь. Это ты неверно изложил соглашение. Ты забыл о подаренных десяти баранах, которые ты предложил для великого пира в честь этого.

– О, Гортин, мой преданный брат, мой великодушный наперсник, я о них не забыл, – на самом деле я просто о них не думал. – Такой пир устраивается в честь тех богов, которые совершали небывалые чудеса.

– Лэнт, спутник моих детских лет, неужели я не заслужил такой чести?

– Ах, Гортин, мы не просто товарищи, мы вскормлены одной грудью. Я ни в чем не могу отказать тебе. Только попроси – и это твое. И я тебе предлагаю из-за безграничного влечения к тебе моего сердца шесть овец, которых твои люди могли бы пасти, как своих собственных.

– Но, Лэнт, прославленный мой Советник, мои люди не пастухи. Животные погибнут.

– Гортин, Гортин, мудрость твоя не преувеличение. Конечно же, мы не можем доверить овец неопытным пастухам. Ты выделишь троих молодых мужчин, чтобы те присматривали за ними. Мы будем держать твоих овец вместе с нашими и учить твоих людей пастушьему мастерству. А Шуга просветит их насчет нужных заклинаний.

– У меня нет лишних людей.

– Тогда – мальчишек. Мальчишки любят животных. Наши пастухи научат любых твоих трех мальчишек как правильно ухаживать за овцами и не пасти их долго на одном месте.

– В костях овец много магии. Не оттуда ли так много могущества у твоего волшебника? Не от овец ли?

– Я не знаю источника могущества Шуги, – ответил я. – Но ты прав, в овцах много магии.

– Тогда какую гарантию мы будем иметь, что вы не имеете намерения использовать эту магию против нас?

– Твоя деревня тоже не лишена могущества. Какую гарантию мы будем иметь, что вы не обратите против нас свою магию?

– У тебя есть свой волшебник, – возразил Гортин.

– У тебя есть тоже, – напомнил я.

– Да, это так, – согласился он.

На какое-то время наступило молчание.

– Надо решать, что с ними делать, пока они сами не решили, – сказал я. – Вражда между ними не предвещает ничего хорошего ни одной из деревень.

– Да, – кивнул он. – Обе деревни могут погибнуть.

– И большая часть окружающей местности тоже, – добавил я.

Гортин испуганно посмотрел на меня.

– Я уже говорил с Шугой, – заговорил я быстро. – Я знаю, что теперь он не замышляет нападение на Пурпурного. Правда, не обошлось без уговоров. Но я убедил Шугу, что для нас это достаточно важно, а для того, чтобы нам здесь поселиться, ему необходимо принести клятву перемирия с Пурпурным. Важно конечно, что он, да и все мы хотели бы получить какие-то гарантии от Пурпурного.

– Хорошо, – согласился Гортин, – но говорить за Пурпурного я не могу. Никто не может говорить за Пурпурного. Это право прежде всего самого Пурпурного. Честно говоря, мне совершенно не нравится, если по соседству окажутся два враждующих между собой волшебника. Даже наличие одного такого волшебника, как этот, мне не нравится. Говоря между нами, между мной и Пурпурным любви мало. Мы с Деромом были хорошими друзьями. Сила Дерома поддерживала меня, как Главу, но с тех пор, как его сменил Пурпурный, он ничего для меня не сделал.

– Хм-м, – задумчиво протянул я. – Разве не говорится, что там, где появилось двое волшебников, очень скоро остается один.

Гортин кивнул.

– В нашем районе не так уж много магии. Для одного волшебника ее достаточно, но для двоих... И один из них неизбежно должен умереть.

– Я знаю Шугу. Он давно думает об этом.

– И я тоже. Даже если наши волшебники принесут клятву перемирия, положение все равно останется очень непрочным. Долго это не продлится.

Я кивнул. Тут он, конечно, был прав.

– Но, может быть, это даст нам возможность продержаться некоторое время, до тех пор, пока океан не уйдет.

– А тогда что? Тебе нужно постоянное место для деревни. Мне нужен постоянный волшебник.

– Пурпурный намерен вас покинуть?

– Он говорит об этом с самого начала. С того самого дня, когда свалился на нас с неба. Пока что волею обстоятельств он был вынужден оставаться – как и вы. Но если подвернется случай, многие в нашей деревне только были бы рады ускорить его уход.

– Можно подумать, ты был бы доволен, если бы Пурпурного не стало?

– Конечно. Мне не следовало говорить об этом, – согласился Гортин. – Глава деревни не должен вмешиваться в дела своего волшебника. Но, если между нашими двумя волшебниками все же состоится дуэль, я не буду особенно разочарован, если Пурпурный ее проиграет.