Текст книги "Корабль-звезда"

5

Редвинг сорвал банан, который вырос в странной тороидальной конфигурации, очистил от кожуры и съел; аромат навевал воспоминания о теплых тропических ночах и шелесте волн. Привилегия капитана.

Комм завибрировал. Клэр Конвей сказала:

– Пожалуйста, пройдите на мостик.

– Уже.

Но он медлил. Что-то скреблось в подсознании.

Редвинг однажды прочел, как одного из его любимых писателей, Эрнеста Хемингуэя, спросили о наилучшем способе тренировки романного мастерства. Тот ответил: несчастливое детство. Редвингу в детстве жилось неплохо, но экспедиция сейчас стала скорей похожа на роман, где вину за сюжетный поворот возлагают на одного персонажа: на него. Может, если детство было счастливым, а взрослая жизнь несчастливой, то это тоже считается за основу романа.

Мать старалась, чтоб он был счастлив. Отец постоянно отлучался то на одну войну, то на другую, а в промежутках интересовался скорее спортом да алкоголем. Но спортивные увлечения не включали игру в карты с Редвингом или посещение футбольных матчей с участием сына. Мать подарила ему на день рождения телескоп, микроскоп и большой набор для химических опытов. Реактивы для него Редвинг докупал, продавая местным ребятам порох и пиротехнику. Можно сказать, наукой проникся до мозга костей, как только читать научился. Но и другие компоненты смеси учитывать стоило. Мать была гроссмейстером по бриджу и постоянно играла с маленьким Редвингом в покер на символические ставки, пока они ждали в машине начала занятий в музыкальной школе. Он применил усвоенные приемы, когда стал играть на деньги с соседскими мальчишками. Те не знали, как прикидывать расклад и вероятности. Платили ему также и за то, чтоб он устроил потешный взрыв или вскрыл в биологическом эксперименте какую-нибудь бедолажную зверушку. Он был беспринципен и вскоре обрел достаточный авторитет, чтобы двигаться дальше. В университетской карьере, в научной, потом в космосе, куда он всегда стремился. Но так далеко?..

Возможно, анализ дерева отказов, примененный к биографии Редвинга – а также вечное отсутствие отца, – и позволят причислить капитана к кандидатурам, достаточно несчастливым, по меркам Хемингуэя. Но отыскать ошибку еще не значит решить проблему, гм?

Пока корабль месяцами напролет петлял по Чаше, у Редвинга отрастало брюшко. Бортовой анализатор показывал, что виной тому кортизол, стероидный гормон, выделяемый организмом в стрессовых ситуациях, когда тело не знает, бежать или готовиться к сражению. Редвингу мерещилось, что его раздувает вина за тех, кто сейчас там, внизу, вынужден спасаться от чужаков, а он им помочь бессилен.

Он остановился у входа на мостик, оправил форму и вошел, держась прямо.

– Капитан на мостике, – сказала Айян Али отрывисто.

В этом не было нужды, но ее реплика задала тон. Сердце так и прыгает при мысли, что «Искательнице» предстоит ввязаться в сражение или нечто очень близкое к нему.

– Мы жмемся к ободу Чаши, как только можем, – доложила Айян Али. – У нас проблемы с тягой.

Редвинг старался обходить мостик размеренным шагом, спокойно поглядывая на экраны.

– Похоже, у вас неплохо получается.

Форма старшего технолога на Карле Ливане аж скрипела от чистоты.

– Проблемы с магнитной ловушкой снова проявляются, капитан. И стали сильнее.

Редвинг покивал.

– Постарайтесь с ними справиться в ручном режиме. Пришпорьте артилекта воронки.

– Есть, капитан. Он в курсе проблемы, и я на него пока не жалуюсь.

– Отдохнул, наверное, – тихо произнес Редвинг. Старый фокус: говори потише, и прислушаются.

Он не хотел размораживать новых членов экипажа даже для того, чтобы разгрузить эту вахту, не говоря про масштабную экспедицию в Чашу. Разморозить и ввести их в курс дел – долгая и ненадежная затея. Собственно, и в первоначальном варианте, когда всех спящих предполагалось разморозить на Глории в неопределенном будущем, команде пришлось бы основательно потесниться, урезать рационы втрое и мыться всего раз в неделю. Как бы они себя повели под таким стрессом? Ему не хотелось проверять. Пока не хотелось, во всяком случае.

На «Искательнице» бодрствовали пятеро, включая капитана Редвинга. Когда появится группа Бет – четыре человека, – неспящих станет девять. Если же повезет спасти группу Клиффа, то целых четырнадцать. Толкучка. Но рискнуть можно.

– Мы идем на сближение, капитан. – Айян Али внимательно смотрела на дисплеи. – Обод выглядит неизменным, но та большая пушка поворачивается, пытаясь нас достать.

– Мы в ее слепой зоне?

– Вон те стены видите?

Он видел внизу атмосферную пленку и место ее крепления к Чаше. В вакуум выступала кольцевидная структура обода, усеянная большими конструкциями. Айян отыскала щель между двумя из них, в нескольких километрах над краевой зоной, куда пушка нацелиться не могла бы. Туда они сейчас и направились. Под кораблем скользили сложные переплетения построек и колоссальной машинерии.

Позади вздымался край Чаши, утыканный шишками и буграми размером с государства Земли. На обращенных туда экранах он видел тонкую пленку, под которой блестела в косых лучах солнца голубовато-белая атмосфера Чаши. Они впервые так сблизились с атмосферным покровом. Оставалось надеяться, что по ним не станут стрелять снизу; впрочем, до Великой Равнины около тысячи километров, и любой залп оттуда прорвет пленку. Карл наверняка рассчитал верно, тут геометрия элементарная. Но…

– Мы достаточно низко?

– Да, сэр. Они не смогут опустить ствол той штуки так, чтоб та дала залп по Чаше.

– Социологически оправданно, да. Если здесь бывают войны, никому, по крайней мере, не удастся продырявить систему жизнеобеспечения.

Мы идем ниже линии их прицела – и в безопасности. Или так утверждает теория. С тех пор, как на «Искательнице» заметили огромную вертушку, было опровергнуто слишком много теорий. Но если неточной окажется и эта, то их вынесет под удар… как там говорил Карл? Гамма-лучевого лазера.

– Карл, что там в спектре излучения?

– У них какой-то мощный генератор микроволн. Накачка и разряд через конденсаторы, думаю.

– И что, разряд в нашу сторону путем плазменной имплозии дает гамму?

– По моей оценке – да, капитан.

– И что посоветуете в данной ситуации?

– Я исходил из общих знаний по роботизированным боевым системам. Дерево решений – целеселекция, захват, оценка, удар. Артилекты поставляют данные в реальном времени. Больше ничего не знаю.

– А курса ксеностратегии и ксенотактики у вас не было?

На мостике фыркнули от смеха, как и планировал Редвинг. Пускай пар малость выпустят.

– Э… нет, сэр. Пару веков назад его еще в учебную программу не ставили.

Вежливая и меткая ответная подколка. Редвинг кивнул и улыбнулся, признавая это.

– Тогда полный вперед. – И добавил в знак почтения к древним флотским традициям: – На всех парах.

– Не хотелось бы напрягать нашу магнитную ловушку еще больше, сэр, – заметил Карл.

– Какие-то проблемы на малых масштабах?

– Да. Система сильно сжата. Не получается подъюстировать магнитные компоненты. Проблема механическая, не программная.

– Сделайте, что сможете. – Не время для обмена техническими деталями. Хотя, конечно, именно эти детали сохраняли им жизнь. – Отложите ремонтные процедуры, пока Бет не заберем. Как там наша парусина?

– Еще на принтере, – ответил Джамбудвипа. – Думаю, сетка и складки получатся достаточно устойчивыми для захвата в момент стыковки.

– Отлично. Клэр?

– Взгляните на экран. Лазерные гнезда прямо над нами.

Как там в старину говорили? Идем под радарами. Но это означало что-то другое. Мы летим под крепостными пушками, которые не могут обстреливать обитаемую зону Чаши внизу.

– Гм. А получится так близко к атмосфере проскочить?

Вместо ответа Карл показал на переливавшуюся синим атмосферную пленку. При столь тесном сближении она казалась океанской гладью, но сквозь нее виднелись земли и моря, уходящие в бескрайнюю даль; сложные многослойные нагромождения их купались в солнечном сиянии вечного дня. Пленка отливала голубоватым, точно яичная скорлупа, и это дурачило разум, склонный воспринимать ее как поверхность океана, а земли внизу – как дно. По ней даже перекатывались медленными шеренгами длинные ленивые волны.

Редвинг отдавал должное изумительному мастерству разработчиков структуры. Плотность атмосферы Чаши не убывала плавно, по экспоненте, как на планетах, а резко обрывалась. На высоте сотен километров воздух был уже довольно тонок, однако многослойная умная пленка сдерживала ветровые течения и вихри, образуемые в его толще, перераспределяя колоссальные энергии по огромным расстояниям. Молекулы не ускользали из Чаши с концами, как на бедном Марсе. Собственное магнитное поле объекта, подобное невидимой паутине, защищало атмосферу от космических лучей и гневных солнечных бурь, исторгаемых питавшей всю конструкцию центральной звездой под бичами рефлекторов. Поля Чаши, словно вермишелинки спагетти, опутывали атмосферу, навивались виток за витком, отражая пришлые частицы и не давая им растерзать молекулы безвинных газов, удерживаемых под пленкой.

Редвинг спросил:

– А какие еще системы оружия здесь могут нам встретиться?

– Помощнее наших, – вежливо ответила Клэр.

– Послушайте, – раздраженно дернул[4]4
  В этом фрагменте Джамбудвипа почему-то становится женщиной; исправлено по смыслу – дернула на дернул и т. д.


[Закрыть] уголком рта Джамбудвипа, – этой штуке невесть сколько лет. Древняя она! Неимоверно древняя. На Земле и ста лет хватало, чтобы оружие основательно усовершенствовать. Я об этом читал в истории веков до Выброса, когда мы еще обитали только на одной планете. Удивительное дело: в том же столетии, когда произведен первый атомный взрыв, люди еще рубились штыками и стреляли друг в друга из однозарядных ружей. И как прикажете оценивать их?

Запальчивая отповедь вынудила всех притихнуть и задуматься.

Карл осторожно заметил:

– Законам физики повинуются все – даже Птицы, кем бы они ни были. Или чем бы ни были.

– У техники свои законы эволюции, – сказала Клэр. – Что же там, в огромных куполах на ободе Чаши?

– У нас нет возможности это узнать, – произнес Редвинг. – Остается лететь пониже.

Я веду корабль в неизведанные воды… Честность этой мысли даровала освобождение.

Они заложили быструю дугу над стремительно вращавшимся ободом Чаши. Сенсоры не зарегистрировали изменений в состоянии куполов и их исполинских стволов.

Перелет через обод Чаши и снижение вдоль быстро вращавшегося корпуса принесли полезную информацию. «Искательница» влетела в Чашу сзади и со стороны, держась оси ее вращения и Свища. Теперь Редвинг увидел, что́ находится на обратной стороне: колоссально сложное переплетение опорных структур, сочлененных длинными ребрами исполинских лифтов и транспортных туннелей; кое-где на стыках торчали острые башенки. То и дело, однако, попадались секции с признаками недавнего ремонта – желтые и зеленые пятна более новых листов и орнаменты заплаток таинственного назначения.

Редвинг счел их позднейшими обновлениями и переделками. Так накапливается слоями грязь, а потом ее пытаются счистить на скорую руку. Будто пожелтевший от времени лак на шедевре эпохи Возрождения, подумал он. Если сковырнуть наносное, откроется первозданная красота. Археология в межзвездном масштабе.

6

Карл врубил электрошок и отправил умную ткань развертываться. Бархатно-синий материал надулся под киловольтовым ударом тока; ткань была такая тонкая, что сквозь нее маячили контуры проносящейся мимо оболочки Чаши и просвечивали сияющие из бездны звезды. Зрелище странным образом успокаивало: на бескрайнем и вечном звездном поле приближавшаяся точка словно бы теряла свою важность.

Статика закрепила ткань на «Бернале». Сенсоры, повинуясь встроенной электронике, должны будут откликнуться на его команды. А теперь – самое интересное…

Он дал электрокоманду, и шлюз приоткрылся. Микросенсоры на дальнем конце шлюзового рукава, если верить наручному дисплею, остались активны и в добром здравии. Движения тканевого пузыря были плавны и текучи: так соскальзывает с плеча пелерина. Вот только все это происходило в высоком вакууме, где нет ни силы тяжести, ни атмосферы, способных повлиять на динамику материала. Ткань представляла собой многослойный композит на основе наноуглерода, изготовленный и сформованный корабельными синтезаторами. Раньше Карлу ни разу не доводилось работать с таким сложным изделием, а теперь его предстояло использовать в операции спасения группы Бет из здоровенного поезда, летящего навстречу. Точка двигалась со скоростью чуть выше расчетной. Намечались проблемы. Наверное, не смертельные.

Пока не смертельные.

Карла еще не разморозили, когда «Искательница солнц» пролетала в Свищ, поэтому исполинская архитектура была ему в новинку. Восхищенно оглядывая ее, он на миг потерялся в сложности деталей.

– Они приближаются по графику, – передал ему Джам. – Поезд на векторе.

– Принято.

Карл обеими руками взялся за контроллеры и потянул. На корабле все были правшами, чтобы не возникало лишних проблем с ручными операциями. Карл, впрочем, умел одинаково хорошо управляться и левой рукой. В университетские годы зарабатывал, выступая с жонглерскими фокусами.

– Они летят слишком быстро, – тревожно передал Джам.

– Я врубил поля, может, получится оттолкнуть.

Карл увеличил амплитуду поля до максимума. Грузовой челнок вроде «Бернала» был тонкостенным, и такая нагрузка граничила с предельной для его спецификаций; Карл услышал металлическое позвякивание.

Он смотрел не на экран. Он выглядывал из реального иллюминатора. После звездолета, где приходилось довольствоваться дисплеями, он испытывал некоторую дезориентацию. Было нечто особенное, более реалистичное, в том, чтобы улавливать своими глазами фотоны, отраженные Чашей. Карл подумал, что материал артефакта, должно быть, необычайно прочен. «Искательницу» снабдили опорным костяком из моноатомных нитей, чтобы таранной ловушке в сердцевине звездолета легче давались колоссальные нагрузки. Возможно, и Чаша из чего-то похожего. Он разглядывал перекрестные фермы и материал основания через длиннофокусные телескопы на мостике. Толщина опор не превышала нескольких десятков метров, хотя они были оплетены густой сетью вспомогательной машинерии и каких-то обтекателей. Это означало, что характеристики опорных конструкций Чаши даже лучше, нежели у «Искательницы».

Какие же кудесники были здешние инженеры…

Джам нарушил молчание:

– Поезд тормозит. Возможно, маневрировать пытаются.

– Я вижу их, – тихо ответил Карл[5]5
  Здесь и далее до конца главы в оригинале он назван Куртом, что является явной ошибкой; исправлено по смыслу.


[Закрыть].

Он дал предельное увеличение. В боках грузового состава имелись окна, а за ними маячили человеческие головы. Он подивился мужеству команды Бет. Выбраться из плена, совершить переход по неизведанной чужацкой территории, похитить транспортное средство инопланетян, освободиться – и вот теперь они возвращаются на корабль с докладом.

– Принимай их, – сказал Джам. – Только аккуратно.

– Крен почти ноль, рыскание ноль пять, но вот тангаж… аж семь с половиной градусов.

Карл зачитывал данные просто затем, чтобы чем-то заняться, а штурвалом направлял «Бернал» в искомую позицию, уравнивая векторы.

– Есть пеленг, – сообщил Джам. – Подтверждение получено. Ха! Можно подумать, мы тут кого-то еще ждем.

– Уравнял. Теперь самое сложное.

Шарик в центре проекции сошелся с перекрестьем наводки; скорость громоздкого отполированного грузового вагона, похожего на огромную обувную коробку, упала до нуля в системе отсчета, связанной с «Берналом». Обеими руками Карл взялся за контроллеры и стегнул ткань электростатическим хлыстом.

Умная ткань метнулась через разделявшее их расстояние, как синий бархатный шарф, пойманный ветром. Развернувшись, прицепилась к металлической стене вагона рядом с примитивным тамбуром, окружила его. И передала утвердительное сообщение от сенсоров: ГЕРМЕТИЗАЦИЯ ЗАВЕРШЕНА.

– Есть! – Карл налег на регуляторы давления, и в импровизированный стыковочный туннель между челноком и вагоном хлынул воздух. Конечно, скорости их уравновесились не полностью, но ткань старалась компенсировать эту разницу, продолжая растягиваться и выкручиваться, принимая на себя рывки и рыскания двух транспортных средств в магнитных фиксаторах. ДАВЛЕНИЕ СТАБИЛЬНО.

– Шлюз работает! – Джам оставался немногословен, но чувствовалось, что он очень рад. – Айян все правильно угадала. Запрограммировать двойной шлюз, и проблема давления решится. Потом выпрямить.

Дверца тамбура со стороны вагона открылась. Он увидел, как первый человек пролезает оттуда в туннель. Узнал Бет: он ее видел на фото.

– Я их принимаю. – Нужно было торопиться, пока магнитная хватка не сбойнула. Карл смотрел, как один за другим члены группы перебираются в туннель. Отталкиваясь от полупрозрачных стенок, они направлялись к «Берналу». Он считал по головам.

А это еще?..

– А кто это там с вами?

– Змейки, – сказал по прямой связи Джам.

– Разумные змеи, – подтвердила Бет. – Они нам помогали.

– Ой, блин, – пробормотал Карл.

7

Путешествие выдалось нелегким. Мемор сердилась. Ее зажимало в тесной душной кабине и дико трясло. Пилот, казалось, наслаждался, швыряя корабль в воздушные ямы и закладывая резкие повороты. Магнитные корабли, конечно, движутся более плавно, однако Мемор предпочла судно с ракетным двигателем, которому нет нужды держаться так близко к внешней стороне мира. Мемор снова встряхнуло резким рывком; интересно, не из недовольных ли этот пилот? Возможно, он так выражает затаенный гнев, и надо за ним приглядывать?

Впрочем, нет, невозможно. Вест Блад из Адаптов, но он при Мемор уже давно служит, еще с тех пор, когда она не была самкой. Вест слишком умен, чтобы не проявлять лояльности.

– Ага! – Вот она, ее добыча. Хромает. Это Тананарив. А жилистые объекты, замеченные зондами, заползают в один из грузовых вагонов магнитного поезда; это пальцезмейки. Измена! Наверняка они и помогли двуногим сбежать. Пальцезмейки – полезный вид, но их адаптация к цивилизации всегда протекала нелегко.

Дверь вагона закрылась. Состав рванул прочь из ангара, к звездам.

Мемор поразмыслила. Ускорение корабля было достаточным для погони. Можно ли повредить выстрелом магнитные фиксаторы, не убив тех, кто внутри маглев-бота? Но нет, Асенат запретила по ним стрелять – к тому же, как внезапно вспомнила Мемор, приматка Тананарив осталась стоять в доках. Именно Тананарив из всей группы была выбрана для языкового контакта: много периодов сна провела приматка в аппарате, изучая язык Народа. Асенат по каким-то причинам больше всего стремилась захватить именно ее, приматку со знанием речи Птиц. Но… существо едва на ногах стоит. Не в силах же она далеко убежать, прежде чем Мемор захватит остальных и вернется подобрать Тананарив? А тогда, как знать, в ней и особой нужды не будет… но стоп…

– Вест Блад, опустись рядом с двуногой. Не слишком близко. Нельзя, чтоб ее поджарило.

– Слушаюсь, госпожа.

Да, так о чем бишь?.. Мемор изменила первоначальное решение. На миг заглянув в Подсознание, она увидела почему. Приматка явно на грани жизни и смерти, а ведь именно ее Мемор исследовала, обучала, с ней свыклась. Остальных… возможно, и получится захватить, если они не погибнут под нерасчетливым залпом чересчур мощных орудий корабля Мемор, но… но раз Тананарив здесь, то зачем за ними гнаться?

Тананарив утерла пот, заливавший глаза, и стала смотреть, как опускается в отдалении громоздкое судно, пыхая двигателями. Ее все еще трясло; она покачивалась, стоя в жарком влажном дыхании ракетных дюз, и ждала, что случится дальше. Она понимала, что бежать нет смысла. Огромные Птицы развивали колоссальную скорость.

Мемор открыла большую клиновидную прозрачную дверь в боку корабля и выкатилась наружу. Вид у Птицы оказался помятый: на корабле ей явно было тесно. Мемор вразвалку приблизилась к Тананарив, грозно ухнула и склонилась вплотную, посмотрев женщине в глаза.

– Куда они улетели? – спросила она на своем наречии.

Тананарив задумалась, как бы сподручнее солгать. Бет обсуждала с командой разные варианты, и в том числе отбросила…

– Они хотят найти Клиффа.

– Других? Беглецов-убийц?

– Да. Группу Клиффа.

– Куда?

– Не знаю, – ответила она. – Чужаки знали.

– Ползуны? Они Адапты, но мятежного нрава. Надо их прижать к когтю. Ну что, Тананарив, нагулялась?

– Мы умирали от потери веса, – сказала Тананарив. – Теряли костную и мышечную массу. У нас что, был выбор?

Мемор, казалось, сдерживала эмоции.

– Теперь у вас его нет. Идем. Или тебя понести?

Тананарив сделала шаг, другой, покачнулась и упала. Очнувшись, она почувствовала себя на твердой поверхности со множеством ребер под нею: лапы Мемор. Расслабив сжатые кулаки, помотала головой, попыталась собраться с мыслями. Они на корабле. Прямо перед лицом – стена с иконками: панель управления? Что-то вибрировало и взрыкивало. Язык? Стена изменилась; проявился далекий лес с деревьями, какие росли в областях низкой гравитации, в месте ее первоначального заточения. Существо из расы Мемор выступило в поле зрения и распростерло миллионы разно– цветных перьев.

Тананарив нечего было и надеяться проследить разговор, состоящий в основном из обмена узорами встопорщенных перьев и безмолвными инфразвуковыми импульсами, пробиравшими ее до костей. Мемор держала Тананарив напоказ, выставив, словно приз, а другая Птица, кажется, негодовала…

Старшая Мудрица Асенат была в прескверном расположении духа.

– Одну! Только одну ты поймала, да и та при смерти!

– Я ее вылечу, – сказала Мемор. – Я отвезу ее… вниз, на Быстроземли, где центробежная гравитация поможет ее мышцам восстановиться, а костям укрепиться. Я знаю, чем они питаются, и прослежу за ее диетой. Эта самка лучше всех понимает наш язык. Она одарена, хотя во многих отношениях простушка. Она уже достигла первого уровня ТрансЯзыка. Не хотите ли ее допросить, Старшая Мудрица?

– И о чем мне с ней говорить? – Перья Асенат отображали гнев, но плюмаж выдавал, что она лжет. Подсознанием Мемор уловила, что Асенат в отчаянии.

Мемор это заинтересовало. Ранее Старшая Мудрица пыталась привлечь Мемор к суду и добиться ее казни. Что же с ней произошло? Мемор решила предоставить ей инициативу и воздержалась от вопросов.

Асенат первой нарушила молчание.

– Пришло сообщение со звезды, куда мы держим путь. От Цели Полета.

Перья Мемор встопорщились все одновременно, придав ей сходство с грибом дождевиком. Человечица, окутанная ими, задергалась, пытаясь освободиться.

– Поразительно! – воскликнула Мемор. – И опасно, не так ли? Вы смогли интерпретировать?..

– Визуальные образы. Сложные. Но кажется, что сообщение адресовано этим чужакам. Позднейшим Захватчикам.

Перья Мемор сложились в хаотическом узоре бурного веселья.

– Это… бесконечно любопытно.

– Не спускай глаз с этой твоей говорящей приматки. Попытаемся расшифровать сообщение. Его еще не закончили принимать. Если я снова вызову тебя, будь готова ответить немедленно и держи приматку при себе.

Тананарив мало что поняла из этой беседы. Мемор дала ей ломоть дыни, и она взялась его грызть. Тананарив злилась, что снова попала в плен – щурилась в странном свете, кусала губы, – но испытывала неохотную признательность Мемор за то, что Птица захватила с собой еду. К тому же огромное существо не переживало за секретность своих разговоров при пленнице.

А о чем они говорили? Тяжело разобрать. Обитаема ли Глория? И что, оттуда кто-то сообщение прислал? Конечно, оно предназначается не Земле; глупо было бы туда сигналить, если прямо на пути между Землей и Глорией гораздо более могучая Чаша. Надо капитана известить. Они там разберутся.

Полыхнули ракетные движки, Тананарив ощутила хватку ускорения – корабль Мемор полетел. Тананарив навалилась на ремни; пристежка была слишком туго затянута и не позволяла толком шевелиться. Когда отпустило, Тананарив кое-как расслабилась на полу и попыталась принять позу шавасаны, снять мышечную усталость. Оставалось надеяться, что Птица размером с динозавра не наступит на свою пленницу.