Текст книги "Подарок с Земли"

– Мне известно, – повторил Иисус Пьетро и сам себе кивнул.

Майор Йенсен отвернулся. У него не было времени на сострадание Главе, пока это продолжается.

– Сторона петель заварена, – сказал один из резавших.

– Долго?

– Три минуты, если работать с обоих концов.

Корабль продолжал двигаться, скользя на своей огненной подошве. Пламя пронеслось по опушке леса с ловушками, оставив череду лижущих этот лес языков красного и оранжевого пламени, на что занятые битвой машины вверху не обратили внимания. Скоро среди деревьев начались взрывы, а потом вся полоса леса запылала.

«Планк» уже покинул защитную полосу и двигался в расположение домов и магазинов. Члены команды, жившие в этих домах, конечно, проснулись; невозможно было спать при этом непрерывном реве. Некоторые остались там, где были, некоторые выбегали на улицу и пытались бежать по ней. Выжили те, кто добрался до подвалов. В кильватере «Планка» тянулась полоса сгоревших, взорванных домов шириной в квартал.

Но вот пошли дома пустые и несгораемые. Они были выстроены из архитектурного коралла и заброшены, по большей части дольше тридцати лет.

– Мы прошли, сэр. – Эти слова едва ли требовались. Сварщики оттолкнули дверь в сторону, предохранив руки плотными перчатками. Майор Йенсен вскочил внутрь и полез по лестнице, подгоняемый паникой.

Пульт управления перед Полли привел его в замешательство. Зная, что ему известно не меньше о летающих космических судах, чем кому-либо из оставшихся позади, майор продолжал искать рычаг, колесо или тумблер, который изменил бы направление «Планка». Наконец, озадаченный, он поднял взгляд – и это была его погибель.

Рубка управления полетом была длинной. Она пронизывала грузовой отсек, уходя туда, где внешний корпус соединялся с внутренним и большая ее часть была прозрачной. Майор Йенсен посмотрел сквозь внешний корпус и увидел, что происходит снаружи.

Он увидел сияние двигателей в нижней части поля зрения. Справа – взрывающийся коралловый дом, последний дом. Недалеко впереди – приближающуюся черную линию края пустоты.

И он замер.

– Мы свалимся, – заметил Иисус Пьетро, стоявший на лестнице ниже него. Он не выказал ни удивления, ни страха.

Майор Йенсен закрыл лицо руками и завизжал.

Иисус Пьетро протиснулся мимо него в кресле слева. Его решение опиралось на чистую логику. Если майор Йенсен не нашел нужного средства управления, значит он смотрел не на том пульте; а этот пульт управления был единственным другим, до которого девушка-колонистка могла дотянуться со своего места. Он нашел управление стабилизаторами и опробовал.

Корабль наклонился назад и его движение начало замедляться.

Продолжая замедлять ход, он переполз через край.

Иисус Пьетро развалился в кресле и смотрел. Воздушная подушка уже не держала «Планк». Иисус Пьетро почувствовал себя, как в двинувшемся вниз лифте. Он смотрел, как ползет мимо черной тенью обрыв, быстрее и быстрее. Наконец он заслонил полнеба, а в другой половине светили звезды.

Наконец звезды исчезли.

Корабль начал разогреваться. Снаружи было темно и жарко и старые стены «Планка» стонали и трещали под усиливающимся давлением. Иисус Пьетро смотрел, ждал.

Ждал Мэттью Келлера.

Глава 14. Равновесие сил

Полусонный, он боролся, силясь спастись от ужаса сна. «Что за кошмар мне привиделся!»

Потом он почувствовал прикосновение испытующих пальцев.

Мука! Он собрался и попытался отодвинуться, вложив усилие всего тела. Тело едва изогнулось, зато он услышал собственное хныканье. Холодная рука дотронулась до его лба и голос – «Лэни?»– произнес:

– Лежи смирно, Мэтт.

Он вспомнил это потом, когда проснулся в следующий раз. Теперь он пробуждался медленно, вокруг толпились образы воспоминаний. Он снова подумал: «Что за кошмар». Но образы становились четче, слишком отчетливыми для сна, и вот…

Его правая нога и большая часть правого бока были бесчувственными, как мороженая свинина. Некоторые части тела не были бесчувственны: они ныли, их кололо и дергало. Он снова попытался уйти от боли, но на этот раз оказался привязан. Мэтт открыл глаза и обнаружил, что окружен людьми.

Гарри Кейн, миссис Хэнкок, Лэни и еще несколько, которых он не знал, столпились вокруг его странного ложа. Среди присутствовавших была крупная женщина с красными руками и чем-то командским в чертах, одетая в белый халат. Мэтту она сразу не понравилась. Он видел такие халаты в банках органов.

– Он проснулся, – женщина в белом халате говорила с горловой напевностью. – не пытайтесь двигаться, Келлер. Вы сплошь в шинах. Эти люди желают с вами поговорить. Если устанете, сразу скажите мне и я их выведу.

– Кто вы?

Вперед выступил Гарри Кейн.

– Это твой врач, Келлер. Как себя чувствуешь?

Как он себя чувствует? Секунду назад он с опозданием понял, что ранец его не поднимет. Но он не помнил, чтобы падал вниз на мили.

– Я умру?

– Нет, вы будете жить, – ответила врачиха. – Вы даже не станете калекой. Скафандр, должно быть, замедлил ваше падение. Вы сломали руку и несколько ребер, но они заживут, если будете слушаться.

– Ладно, – согласился Мэтт. Все на свете казалось ему не особенно важным. Не накачан ли он наркотиками? Он видел, что лежит на спине, с подвешенной кверху ногой и с чем-то громоздким, мешающим дышать вокруг ребер. – Мне пересажены трансплантаты?

– Не думай сейчас об этом, Келлер. Просто отдыхай и выздоравливай.

– Что с Полли?

– Мы не можем ее найти.

– Она была на «Планке». Наверное, она добралась до управления двигателем.

– Ох! – воскликнула Лэни. Она хотела было что-то сказать, затем передумала. Гарри сказал:

– «Планк» упал за край.

– Понятно.

– Это ты ее выпустил?

– Я ее выпустил, – ответил Мэтт. Лица перед ним расплывались. – Она была фанатик. Вы все фанатики. Я не мог спасать ее бесконечно.

Комната уплывала, как во сне и он понял, что это «Планк»и он поднимается. Властный, по-командски певучий женский голос издали приказал: «А теперь уходите все отсюда».

Врачиха проводила их до двери и Гарри Кейн, положив руку ей на локоть, вывел ее с собой в коридор. Там он спросил:

– Скоро он будет здоров?

– Пустите меня, мистер Кейн.

Гарри отпустил ее.

– Скоро?

– Не беспокойтесь, инвалидом он не будет. Через неделю мы сменим его повязки на такие, в которых можно ходить. Через месяц – посмотрим.

– Скоро ли он сможет вернуться к работе?

– Через два месяца, если повезет. Откуда такая настойчивость, мистер Кейн?

– Это крайне секретно.

Женщина нахмурилась.

– Что бы вы ни планировали относительно него, можете иметь в виду, что он мой пациент. Он будет готов к чему-либо, только когда я скажу.

– Хорошо. Я бы предложил вам не сообщать ему о трансплантатах. Ему это не понравится.

– Это записано в его медицинской карточке. Я тут ничего не могу поделать. Сама я не собираюсь ему ничего говорить.

Когда она их оставила, Лэни спросила:

– Так почему спешка?

– У меня есть мысль насчет Мэтта. Я тебе расскажу попозже.

– Тебе не кажется, что мы получили с него уже достаточно?

– Нет, – ответил Гарри Кейн. – Хотел бы так думать, но пока нет.

Миллард Парлетт был близок к изнеможению. Он перебрался в кабинет Иисуса Пьетро Кастро в воскресенье ночью, когда еще не успели даже заменить наружную стену, и с того времени там жил. Еду ему приносили, а когда он изредка спал, то пользовался кушеткой Кастро. Временами ему казалось, что жизнь его близится к концу, что он прожил как раз столько, чтобы увидеть этот кризис, который предсказывал сто лет назад.

«Планк» причинил Госпиталю ужасный ущерб, но восстановительные работы немало продвинулись. Парлетт сам нанял строительную фирму, заплатив ей из своего личного кармана. В конце концов он протащит счета через Совет и расходы ему возместят. Сейчас рабочие красили наружную стену его кабинета, которая в воскресенье ночью зияла в пространство.

Его непосредственной проблемой сейчас было намерение половины Исполнения подать в отставку.

События прошлой недели оказали катастрофическое действие на дух Исполнения. Обвинение Главы в измене и насильственное его смещение составляли только часть дела. Элейна Мэттсон и Мэттью Келлер внесли свою долю, проникнув в Госпиталь с бомбами и подрывной деятельностью. Пленники вырвались из вивария, чтобы сеять смерть в коридорах Госпиталя. Уничтожение «Планка» повлияло не только на персонал Госпиталя, но и на все население Плато Альфа, ведь Планк был половиной всей Истории.

Теперь в Исполнении царила страшнейшая неразбериха. Все налеты на плато колонистов отменялись. Установленные мятежники расхаживали по Госпиталю и никто их не смел тронуть. С полицейскими они обращались грубо и презрительно. Ходили слухи, что Миллард Парлетт пишет новые законы, которые еще сильней ограничат власть полиции. От того, что слухи соответствовали истине, легче не становилось.

Парлетт делал, что мог. Он поговорил с каждым из желающих уволиться. Некоторых убедил остаться. По мере того, как ряды редели, он находил все новые способы использовать оставшихся.

Одновременно он занимался четырьмя блоками политических сил Плато.

Совет Команды в прошлом следовал за Парлеттом. При некотором везении, умении и труде он последует за ним и впредь.

Команда как целое обыкновенно следовала за Советом. Но бунт колонистов при нынешнем ослабленном и деморализованном Исполнении мог повергнуть ее в полнейшую панику и тогда Совет потеряет всякое значение.

Сыны Земли следовали за Гарри Кейном. Но Кейн был для Парлетта неуправляем и совсем не склонен ему доверять.

Большинство колонистов – не мятежников таковым и останется, если не вмешается Кейн. Но Сыны Земли, имея преимущество знания о дарах трамбробота, в любой момент могут поднять их на смертоносный бунт. Станет ли Гарри Кейн дожидаться Нового Закона?

Четыре блока сил, да еще Исполнение. Быть Главой – значит вникать в бесконечную мешанину деталей, мелких жалоб, выговоров, работы с бумагами, внутренней мелочной политики – в этой неразберихе можно было заблудиться, даже не поняв этого, пока войско колонистов не пойдет штурмовать Госпиталь.

Удивительно, как Парлетту вообще хватило времени на Мэтта Келлера.

Мэтт жил, лежа на спине, с загипсованным правым боком и правой ногой, висящей в воздухе. Ему давали таблетки, превращавшие боль в непрестанное надоедливое нытье.

Женщина в халате, как из банков органов время от времени осматривала его. Мэтт подозревал, что она смотрит на него, как на сомнительной ценности сырье для тех же банков. В среду он случайно услышал, как кто-то назвал ее доктором Беннет. Ему и в голову не приходило спросить, как ее зовут, так же как ей не приходило в голову представиться.

Ранними утренними часами, когда снотворные таблетки переставали действовать, или во время послеполуденной дремы, его мучили кошмары. Снова его локоть размазывал нос человека по лицу и, как тогда, он испытывал потрясение ужаса и триумфа. Снова он спрашивал, как пройти в виварий, поворачивался и подымал руку к лицу, чтобы увидеть испещрившие кожу кровавые бусинки. Снова он стоял в банках органов, не в силах бежать, и просыпался мокрым от пота. Или, бывало, он косил людей в форме парализатором, пока достопамятный удар ультразвука не превращал его руку в дерево. Мэтт просыпался и обнаруживал, что правая рука придавлена и затекла.

С тоской думал он о своих домашних. Джинни и ее мужа он видел каждые несколько месяцев, они жили меньше, чем в двадцати милях от главного рудокопного района Гаммы. Но с матерью и отцом он не виделся много лет. Как славно было бы снова их повстречать!

Даже воспоминания о рудокопных червях переполняли его ностальгией. Они были непредсказуемы, да, но по сравнению с Полли, Худом и Лэни… по крайней мере, рудокопных червей он понимал.

Все любопытство у него так же омертвело, как правая нога. Вечером в среду оно разом вернулось.

С какой стати его лечат в Госпитале? Если он арестован, то почему его еще не разобрали на части? Как позволили Лэни и Кейну его навестить?

Мэтта лихорадило от нетерпения. Доктор Беннет появилась только в четверг днем. К некоторому его удивлению, она оказалась вовсе не прочь поговорить.

– Я и сама ничего не понимаю, – призналась она Мэтту. – Я знаю, что всех выживших мятежников выпустили и банки органов не пополняются материалами. Старый Парлетт теперь Глава и здесь работает множество его родственников. Чистокровные члены команды работают в Госпитале.

– Это для вас, должно быть, странно.

– Это просто дико. Один старый Парлетт понимает, что происходит – если хоть он понимает. Понимает он или нет?

Понимает ли? Мэтт ухватился за этот вопрос.

– Почему вы думаете, будто я знаю?

– Он отдал приказ обращаться с тобой предельно заботливо и нежно. У него должна быть на то причина, Келлер.

– Наверно, должна.

Когда стало ясно, что больше ему добавить нечего, врачиха продолжила:

– Если у тебя остались вопросы, можешь спросить у своих друзей. Они здесь будут в субботу. Еще одна дикость – колонисты бродят по Госпиталю и нам приказано их не трогать. Я слыхала, некоторые из них установленные мятежники.

– Я и сам тоже.

– Я так и думала.

– Когда мою ногу вылечат, меня освободят?

– Думаю, да, судя по тому, как с тобой обращаются. Это решит Парлетт. – Ее собственное отношение к Мэтту было забавно непоследовательным. Поочередно он превращался в ее подчиненного, доверенное лицо и пациента. – Почему бы тебе не спросить в субботу своих друзей?

Тем же вечером в головах его постели повесили аппарат электросна.

– Почему раньше этого не сделали? – спросил Мэтт у одного из рабочих. – Наверное, это безопасней таблеток.

– Неправильно подходишь, – отвечал тот. – Здесь большинство пациентов члены команды. Ты же ведь не думаешь, что член команды станет пользоваться аппаратом из вивария, а?

– Гордость помешает?

– Да, говорю тебе. Команда, она команда и есть.

В наушниках снотворного аппарата стоял «жучок» для прослушивания.

Для Парлетта Мэтт оказался частью бумажной работы. Одно из досье, лежавших на письменном столе Иисуса Пьетро, было заведено на него. Обложка «дела» покоробилась, как и у других, но расположенный на втором этаже кабинет Главы избежал наихудших разрушений огненного похода «Планка».

Парлетт проглядел все эти досье и много других. Теперь он знал, что самой большой угрозой его «Новому Закону» было бы отступничество Сынов Земли. Только они с их предполагаемым авторитетом меж колонистов могли заставить Закон работать, и только они не поддавались управлению Парлетта.

Досье Мэттью Келлера выделялось своей скудостью. Не было даже заметки о его вступлении в организацию мятежников. Однако он наверняка к ним принадлежал. В заметках Кастро подразумевалось, что Келлер выпустил пленников из вивария. При втором проникновении в Госпиталь он сильно пострадал. Наверняка, частично он отвечал за катастрофу с «Планком». Вроде бы он был связан с загадкой символа «Кровоточащее сердце». Очень активный мятежник. Мэттью Келлер.

К тому же, налицо непропорциональный интерес к нему Гарри Кейна.

Первым мимолетным побуждением Парлетта было дать ему умереть от ран. Слишком много ущерба он уже причинил. Вероятно, библиотеку «Планка» никогда уже не восстановить. Но доверие Гарри Кейна было куда важнее.

В четверг доктор Беннет прислала ему рапорт, что у Келлера будут посетители. Установить подслушивающее устройство было простейшей мерой предосторожности. Миллард Парлетт сделал пометку о предстоящей беседе – в субботу днем – а потом забыл о ней до того времени.

Когда Худ закончил рассказ, Мэтт улыбнулся и сказал:

– Ведь я тебе говорил, что были маленькие сердца и печени.

На них это не подействовало. Все четверо сосредоточенно смотрели на него, будто судьи, окружив больничную койку.

Когда они только вошли, Мэтт подумал, не отправляют ли их всех в банки органов. Так они были смертельно серьезны и даже двигались, соразмеряя движения, будто все отрепетировали.

Худ говорил почти полчаса, изредка прерываемый Гарри Кейном и без всяких комментариев со стороны Лэни и Лидии Хэнкок. Все по-прежнему казалось отрепетированным. «Разговаривать тебе, Джей, – сказал, надо полагать, кто-то. – Выложишь ему все осторожненько. Потом…» Но все их новости были хорошими.

– У вас такой вид, как при дурных известиях, – сказал Мэтт. – Почему так уныло? Все цветет. Мы будем жить вечно. Никаких больше облав Исполнения. Никого не потащат в банки органов без суда. Мы даже можем строить деревянные дома, если настолько свихнемся. Золотой век пришел.

Вступил Гарри Кейн:

– А что мешает Парлетту нарушить все свои поспешные обещания?

Мэтт по-прежнему не видел, чем это его касается.

– Думаешь, он на это способен?

– Посмотри логично, Келлер. Сейчас Парлетт выполняет работу Кастро. Он Глава. Заправляет Исполнением.

– Ты же ведь этого и хотел?

– Да, – согласился Кейн. – Я хотел, чтобы он получил всю власть, которую сможет загрести, потому что он единственный человек, способный протащить Новый Закон – если пожелает. Но давай немного отступим и посмотрим, сколько же власти он получил. Он заправляет Исполнением, – Кейн принялся загибать пальцы. – Он обучил свой клан применению охотничьих ружей. Это отдает в его распоряжение большую часть оружия на Горе Посмотрика. Совет он может обвести вокруг мизинца. Парлетт немало продвинулся к тому, чтобы стать первым императором на этой планете!

– Но вы же можете его остановить. Ты сам сказал, что вы способны поднять против него колонистов в любой момент, стоит лишь захотеть.

Кейн отмахнулся от этих слов.

– Этого нам делать нельзя. Конечно, угроза хорошая, особенно после всего, что мы уже сделали с Исполнением. Но мы так же не хотим кровопролития, как и Парлетт. По крайней мере, по его словам. Нет, нам нужно что-то другое, чтобы с ним сладить.

Четыре серьезных физиономии дожидались его ответа. Что тут к чему, во имя Пыльных Демонов? Мэтт сказал:

– Ну ладно, ты придумал проблему; а теперь придумай решение.

– Нам нужен невидимый убийца.

Мэтт приподнялся на плече и уставился на Гарри Кейна из-за белой колонны своей висящей в воздухе ноги. Нет, Кейн не шутит. Усилие изматывало и Мэтт опустился обратно.

Лэни поспешно положила руку ему на плечо.

– Это единственный выход, Мэтт. Идеальный. Каким бы могучим политически ни стал Миллард Парлетт, защиты против тебя у него никогда не будет.

– Или так, или гражданская война, – вставил Кейн.

К Мэтту вернулся голос.

– Не сомневаюсь, что вы серьезно, – напряженно выговорил он. – Зато сомневаюсь в вашей нормальности. Я что, похож на убийцу? Я никогда никого не убивал! И не собираюсь.

– На прошлой неделе ты действовал отлично.

– Что… Это же было парализующее оружие! Ударил несколько человек кулаком! Почему из-за этого меня прочат в убийцы?

– Ты пойми, – разъяснил Худ, – мы не собираемся использовать тебя в этом качестве. Как угрозу, Мэтт, не более. Ты будешь одной из опор равновесия сил между Сынами Земли и Миллардом Парлеттом.

– Я горнодобытчик, – Мэтт взмахнул левой рукой, не связанной с треснувшими органами. – Шахтер. Я использую специальных червей для добычи металла. Мои начальники продают металл и покупают червей и пищу для них, а если повезет, выручают достаточно, чтобы заплатить мне жалованье! Обождите минутку. Вы говорили Парлетту о своей идее?

– Нет, конечно же, нет. Он и не узнает о ней, если ты не согласишься, а если да, то узнает только по твоему выходу из Госпиталя.

– Пыльные Демоны, я так и надеялся. Если Парлетт узнает, что я для него опасен, а я вот этак лежу пластом… Я хочу быть на Дельте, прежде чем вы скажете Парлетту. Черт, я бы хотел оказаться на Земле…

– Так ты согласен?

– Нет, Кейн! Ни на что я не согласен! Вы что, не понимаете, что у меня есть близкие? Что, если Парлетт возьмет заложников?

– Двое родителей и сестра, – уточнил Худ. – Родители на Йоте.

– Не тревожься, – утешительно сказала Лэни. – Мы защитим их, Мэтт. Они будут вне опасности.

Кейн кивнул.

– Если кто-нибудь дотронется до волоска на твоей голове или пригрозит любому члену твоей семьи, я объявляю тотальную войну. Мне придется сказать об этом Парлетту, а чтобы он в это поверил, это должно быть правдой. Так что это правда.

Мэтт вполне серьезно подумывал, не покричать ли доктора Беннет. Нет, не поможет. Даже если она их выставит, они просто явятся позже.

А Мэтт Келлер – человек, лежащий на спине. Он может сдвинуться в сторону на три дюйма, если согласен потерпеть боль. На четыре дюйма – не может. Он вынужден слушать.

– Вы что, действительно выдумали все это? К чему было ждать так долго, чтобы мне рассказать?

Ответил Джей Худ:

– Я хотел при этом присутствовать. А сегодня у меня выходной.

– Ты что, снова преподаешь, Джей?

– Это достойное занятие – обучать истории, в то время, как сам ее делаешь. – За сухим тоном ощущалось едва прикрытое ликование. Худ был в своей стихии. Странно, что Мэтт никогда не подозревал всех размеров его тщеславия.

– Ты меня в это втянул, – сказал Мэтт.

– Прости. Приношу свои извинения. Поверь, Мэтт, я только наметил тебя, как возможного новобранца. – Когда Мэтт не ответил, Худ продолжал: – Но ты нам нужен. Я тебе покажу, насколько. Ты умирал…

– Стой, Джей.

– Он имеет право знать, Лэни. Мэтт, эти твои сломанные ребра разорвали легкое и диафрагму. Гарри уговорил Парлетта…

– Джей, ЗАТКНИСЬ.

– Все нормально, Лэни, – в его голосе звучала боль.

– Мэтт, мы не хотели тебе говорить. Правда, не хотели.

Плоть кого-то умершего сделалась его частью – навсегда. Ожила в его грудной клетке – странное, неполное возвращение к жизни.

Мэтт сказал:

– Ну, хорошо, Лэни. А как ты к этому относишься?

Лэни опустила взгляд, потом посмотрела ему в глаза.

– Мэтт, выбирать тебе. Но ты не будешь с нами, у нас ничего не будет. – Она вроде бы остановилась, потом поспешно продолжила: – Слушай, Мэтт, ты слишком раздуваешь это дело. Мы же не просим, чтобы ты прямо сейчас побежал и убил кого-нибудь. Мы будем вполне довольны увидеть, как ты вернешься к своим рудокопным червям. Будь наша воля, там бы ты и остался до конца жизни, только при маленьком дополнительном доходе…

– Спасибо.

– …За то, что всегда будешь наготове. Может быть, Парлетт честный. Может, он действительно хочет превратить Плато в рай. Может, все и цветет. Но просто на всякий случай… – она наклонилась вперед на неудобном больничном стуле, сжала в руке его запястье, заглядывая ему глубоко в глаза. Ее ногти царапали ему кожу. – Просто на случай, если Парлетт честолюбец – тогда ты нам понадобишься, чтобы остановить его. Никто другой не сможет этого сделать. Сейчас мы должны позволить ему взять власть. Кто-то должен ее взять, иначе гражданская война. Но если его понадобится остановить, а ты этого не сделаешь – ты будешь трусом.

Мэтт попытался отнять руку. Движение отдалось в разорванных мышцах; его словно пнули в бок свинцовым сапогом.

– Все вы фанатики! Все четверо! – А он в ловушке, в ловушке…

Лэни выпустила его руку. Она медленно выпрямилась; глаза у нее были мягкими и мечтательными, зрачки, как булавочные головки.

Мэтт расслабился. Остальные смотрели в никуда. Джей Худ напевал под нос. Миссис Хэнкок хмурилась от какой-то неприятной мысли.

«Удача Мэтта Келлера» дала ему немного пространства для передышки.

«Удача Мэтта Келлера». Издевка, затянувшийся анекдот. Не воспользуйся он этой силой, чтобы «спасти» Полли, она могла сейчас быть жива. Не обратись он к Джею Худу за объяснениями, мог бы сейчас ухаживать за рудокопными червями. Неудивительно, что эдакая разновидность «удачи» никогда не встречалась раньше. Может, больше и не появится.

Это неблагоприятная мутация. Она его продержала в девственниках до двадцати одного года. Она убила Полли и заставила Лэни смотреть на него, как на орудие, а не как на мужчину. Она привела его на «Планк»; он бы никогда не попытался туда проникнуть без своей психологической невидимости. Привела на «Планк», чтобы умереть; он выбрался благодаря слепому везению, с легким мертвеца.

У человека должно хватать здравого смысла скрывать свои отличия от других.

Поздно. Они будут забывать про него снова и снова, так часто, как он пожелает. Но они всегда будут возвращаться. Мэтт Келлер – орудие, убийца-пленник.

Дудки!

– Эй, – сказал он. – Миссис Хэнкок.

Остальные зашевелились, оборачиваясь к нему, возвращаясь в мир, где Мэтт Келлер оставался фактором, подлежащим учету.

– Миссис Хэнкок. У вас есть, что мне сказать?

– Думаю, что нет, – отвечала седовласая мятежница, которой бы следовало быть сварливой домохозяйкой.

– Вы не сказали ни слова, пока остальные меня стращали. Зачем вы пришли?

Она пожала плечами.

– Просто посмотреть, что произойдет. Келлер, тебе приходилось когда-нибудь терять тех, кого любишь?

– Конечно.

– В банках органов?

– Да. Дядю Мэтта.

– Я сделала больше, чем было в моих силах, чтобы тебе не делали пересадку, Келлер. Доктор Беннет сказала, что ты выжил бы и так, хотя, конечно, остался бы калекой.

– Я бы это предпочел, – заявил Мэтт, хотя и не был уверен, что это правда.

– Я хотела расколошматить банки органов при первом представившемся случае. Больше никто, похоже, так не чувствует. Может, больше ни у кого в банках органов не расчленяли мужа.

– Давайте к делу.

Она снова пожала плечами.

– Я не знаю, так ли ты важен, как уверяет Гарри. Мне кажется, никто не может быть настолько уж важен. Ты вывел нас из Госпиталя, верно. Иначе Парлетт никогда бы нас не нашел, верно. Мы признательны, верно. Но должны ли мы зарезать человека, чтобы показать свою признательность? Ему-то ты ничего доброго не сделал. Ну, он, конечно, мертв, а мы не можем пока разрушить банки органов. Но мы пытаемся изменить законы так, чтобы туда попадало поменьше народу и только те, кто этого больше всего заслужил. Будь ты сколько-нибудь мужчина, ты рвался бы нам помочь. На мой взгляд – это все, что ты можешь сделать для того мертвого.

– Из благородного сострадания.

Рот миссис Хэнкок захлопнулся, как капкан.

– Я намерен к вам присоединиться, – сказал Мэтт. – Но не из благородного сострадания. А причины свои я вам сейчас изложу.

– Валяй, – сказал Гарри Кейн. Он был единственным, кто не показал удивления.

– Я не могу вернуться к рудокопным червям. Это точно. Но я не наемный убийца, и это так же точно. Я никогда не совершал убийств. И не хотел их совершать… нечасто хотел. Если я когда-нибудь убью человека, я хочу знать, почему я это сделаю. А я смогу быть уверен, что знаю это, только в одном случае. Отныне и впредь мы пятеро должны стать вождями Сынов Земли. – Это, он заметил, встряхнуло даже Гарри Кейна. – Я хочу принимать вместе с вами все решения. Мне нужна вся информация, доступная любому из вас. Что скажешь, Гарри?

– Продолжай.

У Мэтта пересохло во рту. Гарри Кейну это не нравится, а Гарри Кейн – сильный враг.

– Сыны Земли не должны совершать убийств без моего согласия, а я его не дам, если не решу, что это убийство необходимо. Чтобы принять такое решение, я должен знать все, всегда. И еще. Если я когда-нибудь решу, что кто-то из вас пытается меня обмануть, я его убью. Потому что ограничивать меня в сведениях – это тоже убийство.

– Почему ты считаешь, будто можешь справиться с такой властью, Келлер? – спросил Гарри бесстрастно, тоном простого вопроса.

– Я должен попытаться, – ответил Мэтт. – Это моя сила.

– Это достаточно честно. – Гарри встал. – Завтра один из нас будет здесь с полным текстом Нового Закона Парлетта. Если впоследствии мы решим внести изменения, то дадим тебе знать.

– Дадите знать раньше, чем внесете изменения.

Кейн заколебался, потом кивнул. Они ушли.

Миллард Парлетт вздохнул и выключил приемник.

«Невидимый убийца». Странное выражение для такого практичного человека, как Гарри Кейн. Что бы он мог иметь в виду?

В конце концов, конечно, Кейн ему скажет.

И даже тогда это будет неважно. Важно, что Кейну теперь можно доверять. Теперь Кейн держит Милларда Парлетта в руках. На самом деле это так или выдумка, но теперь он воспользуется этим средством, прежде чем начинать гражданскую войну.

А Миллард Парлетт может сосредоточиться на человеке, ожидающем за дверью. Исполнение выбрало одного из своих, чтобы представить набор жалоб. Этот человек наверняка все сильней и сильней раздражается, ожидая, когда же Глава уделит ему время. Парлетт включил интерком.

– Пусть заходит, мисс Лоссен.

– Хорошо.

– Подождите. Еще раз – как его имя?

– Гэлли Фокс. Капрал.

– Спасибо. Будьте добры, пошлите на Гамму, Дельту и Йоту за сведениями о Мэтте Келлере.

– Отлично, мой предок.

Пыльные Демоны! Как Кастро управлялся с этой женщиной? Парлетт улыбнулся. Почему бы и нет? Он присмотрит за Советом и Исполнением, а Гарри Кейн возьмет на себя остальное. Невидимый убийца только что снял с его спины половину груза.

– Странное это будет равновесие сил, – заметил Гарри Кейн. – За Парлеттом все оружие на планете, кроме того, которое мы делаем в наших подвалах. За ним все медицинские и энергетические ресурсы, и большая часть капиталов. А что у нас? Мэтт Келлер.

– Счастье еще, что он нам достался, – заметила Лэни.

Мимо них по коридору быстро прошла рыжеволосая девушка в переливчатом платье. Девушка из команды – вероятно, пришла навестить родственника. Они прервали разговор, пока она проходила. Гарри Кейн ухмыльнулся ей вслед, забавляясь над ее пораженным видом и над тем, как она ускорила шаги, чтобы побыстрее пройти мимо. Когда-нибудь им всем придется привыкнуть к этому – к виду колонистов в коридорах Госпиталя. Джей Худ сказал:

– Но он нам достался. Или мы ему? – он хлопнул ладонью по стене, вызвав цепочку взрывоподобных эхо. – Можете себе представить, что скажут историки? А может, им никогда этого не раскусить.

Мэтт лежал на спине и смотрел в потолок.

Он принял верное решение. В этом он не сомневался. Раз у него есть сила, кто-то все равно должен найти ей применение.

Сам он найти ей применения не мог.

Неблагоприятные мутации не дают организму прожить достаточно долго, чтобы обзавестись потомством. Мэтт может надеяться стать отцом, только полностью подавив «удачу», по крайней мере, в личной жизни. Невидимке в цивилизованном обществе не на что рассчитывать.

Кто-то вошел. Взгляд Мэтта перескочил, привлеченный переливчатой голубизной платья.

– Прошу прощения, – сказала женщина и повернулась, чтобы уйти. Она была высокой, стройной и молоденькой; темно-рыжие волосы уложены невероятными завихрениями. Платье на ней было таким, каких сроду не видело Плато Дельта – свободное и вместе с тем облегающее, и оно блестело. Милое своей необычностью лицо с расширенными ноздрями и широкими скулами выдавало в ней чистокровного члена команды.

– Минуточку, – окликнул Мэтт.

Она удивленно обернулась – не на слова, а на его колонистский акцент. Потом спина ее распрямилась, подбородок задрался кверху, а рот превратился в твердую сердитую линию. Мэтт покраснел.