Текст книги "СтихиИ"

«В Москве – прекрасная зима!..»

 
В Москве – прекрасная зима!
Ну наконец-то
Снежинки сыпят день и ночь.
И жизнь, как в детстве
Имеет смысл, ей нет конца.
Но восвояси
Ушёл мой друг. А грусть зажглась.
И Солнце гаснет…
 

Склеп души

 
Прошу вас, дайте мне возможность
Побыть одной…
Картонный голос страха
Уж не направит мух могильных рой
Навстречу жалким потугам заката…
Раскисший воздух
Не взбодрит толпу
На подвиг ратный –
До него далече!…
Свершеньям нынешним тяжелая предтеча
Зима души,
Где воцарился холод вечный…
 

Оглядка

 
Заполуночное беспокойство
Дребезжит безвозвратностью
ощущения,
Как ускользнуло вчера,
Исчезнув в никуда.
 
 
И уже не избавиться от мысли,
Что и завтра
Проскочит пулей
Мимо мира жизни,
Не оглянувшись,
Есть ли в ней я.
 

Ключ

 
Ключ, может, есть.
Да, вот, ответа нет.
К тому ж,
давным давно
замок покрылся
ржавым вязким слоем
Недоуменных
восклицаний
И ран
мятущихся
сомнений,
Струящихся
сквозь черную дыру
победы жизни
над самой
собой.
 

Вопрос

 
Умыться. Только не слезою,
А белоснежною облаткой.
 
 
Полёт весны окрасит ветви
Листвой прогорклой, непригодной.
 
 
Разбой души сметёт сомненья
Во сне приникшего сознанья.
 
 
Их примирю с бесплотной явью.
Зачем огонь слетает с крыши?
 

Ещё вопрос

 
Мне не нужны бесцветные цвета,
Как не нужны безликие обиды
Отмщенья жаждущих ревнителей Фемиды
Тем, кто теперь живёт на небесах.
Деяний рой их на учёте райском
В мирке живущих всколыхнёт молву,
Тупыми стрелами пытаясь синеву
С земли мазками зависти раскрасить.
Но зачем?
 

Клиническая смерть

 
Видывал виды Уже ужЕ!
Ужаса уж, извиваясь,
В удушье ушив ожерелья ожогов,
Впившихся в шею и грудь
Смертью-тоннелем.
Но Англех Хранитель
Не дал мастерице уснуть…
 

Между небом и землей

 
Без дела, право, рифмовать не надо.
Как это больно чувствовать словам,
Застывшим в волшебстве
Прорыва осознания того,
Что сумраку ума
Грозят печаль и истощенье.
 
 
Они – слова – мечтали о фейерверке
Мысли, которую для них уже
Готовят.
Будто мысль разоблачая
Из одежд эмоций
 
 
Её ряжу я в самые простые,
Но в то же время сложные глаголы.
 
 
Те самые глаголы, чьё призванье
Сердца людей по случаю разжечь
За давностию лет работы зажигалкой
Растеряли.
Но заматерели.
 
 
И по годам теперь имеют право
Людей особых сами выбирать:
Кому даётся дар -
То ритм, то рифму, то глагол
Уважить, интеллектом приобняв.
 
 
Простая рифма – стихоплётства шабаш –
Разморит душным запахом,
Разрушит ровное дыхание светил,
Что создали изящную орбиту
вдохновенья.
 
 
Как, Вы не знали? Это всё с небес!
Да, помню. Каждому – по вере.
Потому
Нам рай с друзьями
Вечный уготован.
 

Луне

 
Мерцание закатов
Возвращение тревоги
Перенесёт степную пыль из окон света
В многоцветие церквей.
 
 
Красивая отвага
Пересилит мысль о смерти
И разольётся озерком мечтаний лёгких
По пашне памяти живых.
 
 
Любви очаг горящий
Жизнь перевернёт наружу.
Достанет суть сознания из формул бытия,
И мы продолжим жить.
 

Жить!

 
Мне не трудно и не жалко. Умирать
Или жить решать теперь уже не мне.
Восставать, мириться, думать, прозябать…
Всё одно – воздастся позже. А толпе
Улюлюкать, перебрасывая плеть
Через рею, закрутив её в петлю,
Пожелаю, перекрикнув залп-фальшстарт.
Пошатнусь. Расхохочусь. И устою.
 

СтихиЯ
Хохота

Ода быку

 
В толпень-крутень идёт бабень
Проведать восходящий день.
 
 
У дня задачи велики.
Неслись коровы чтоб.
Быки ж Изведав зелени траву
Не дали спуску комару.
 
 
Тот лыжи навострил в толпень
Испортить восходящий день,
Нажраться крови по утру
И обжужжать крутень-толпу.
 
 
Но эта самая бабень
Не лыком шита. В Судный день
Её достоинств длинный лист
Аж в преисподней вызвал свист.
 
 
Валялись черти хохоча,
Когда бабень сняла с плеча
Топор, которым рыболов
Был прогнан от её коров.
 
 
И ножки дрыгались в аду,
Когда в весеннюю пургу
Лопаткой шла она грести
Снег, чтоб подснежники спасти.
 
 
Комар же, глупый хищный гнус,
Всю зиму дрых, не дуя в ус.
Неуязвимым мнит себя,
Кусает множество бабья.
 
 
Ему подруга только моль.
Она зимой – на антресоль.
Дырявит шубы у бабья
Да выживает втихаря.
 
 
Так вот, быка, она – бабень,
Тренировала кааажный день,
Чтоб комара он отловил,
Толпень-крутень охоронил.
 
 
А убивать его – ни-ни!
Добры ж мы – русские бабьи.
 

Козы и цветы

 
Мир беспросветен. Свет – непримирим.
С охапкой коз пошел кузнец к ромашке.
Она же, впопыхах, забыла вся, смутясь,
Что родилась в бутончике-рубашке.
 
 
Пух тополиный раскурожив в канитель,
Одна из коз, сбежавших из охапки,
Проела плешь соседке кузнеца,
Чтоб скоротать раздумья на загадки.
 
 
Соседка прямиком купить парик –
Ей с плешью кузнецу не показаться.
Он так её любил, что каждый миг
Макушку мял, чтоб крепче целоваться.
 
 
Коза вторая – по подруге в плач.
Залила пруд в деревне рёвом громким.
У берега повел усами сом,
И вслед ноздрёю шмыгнул непроворно.
 
 
Последняя коза (букет из трёх)
Дать молока ромашке отказалась.
А та – бутон-рубашку нараспах.
С душой поклонника с подарком дожидалась.
 
 
Конфуз случился, эх оно, козёл-
Кузнец не то понёс своей ромашке.
Букет из роз да молока от коз —
Вот всё, что нужно девушке-милашке.
 

Коммунист, лоббист и внедорожник

 
Коммунист поспорил с внедорожником,
А правда ли без устали смеются
Обедом перекормленные дети.
 
 
Машина человеку отвечала,
Учтиво колесом мешая глину
И зеркалами воздух рассекая,
Что деток машинистов для примера
Использовать бы было неуместно.
 
 
Но коммунист настаивал, вскипая,
Кричал, что нету равенству предела,
И что зелёная листва соседской грядки
Не перевесит смысла “Марсельезы”.
 
 
Они бы так и спорили полжизни,
Но на обед они лоббиста ждали.
Тот объявил машину вне закона
И указал на это коммунисту.
 
 
Что было дальше, ведать не дано мне.
Но люди говорят, что видят часто,
Как двое ходят вдоль дороги, воя,
“Машина верная!” – без устали взывают.
Мечтая получить ее прощенье.
Но пока
Не видно края мукам коммуниста.
Да и лоббиста. Тоже дурака.
 

Нечисть

 
Прилетело рассудство и разгильдяйство.
Из какой-то помойки. Из посудной тряпки.
И тут мне стало жарко. Я чуть не упала.
И всё ему напрямую, не выбирая выражений, и сказала.
Что нечего нечисть пускать в себя.
Она же тогда и меня касается.
Живёт во мне, чешется, скребётся.
Иногда так наглеет, что, не поверишь, даже кусается!
И ничего мне больше не остаётся,
Кроме как по мордасам «хрясь»!
Мокрой шваброй – чтоб сразу понятно.
Обидно до жути, что до такого докатились. Зато приятно,
Что результаты не заставляют себя ждать -
Хоть на какое-то время присмиреет и снова будет молчать.
 

СтихиЯ
Абстракции

Эээх!…

 
Завытаскивался воздух
Нераспахнутой шинели,
Что свистела полусонно
В ветре прядей вертопраха.
 
 
Затрубил отбой надежду
По очнувшемуся принцу.
Королевство ж между делом
Обнищало не на шутку.
 
 
Как послал Господь стремленья
Перепалку скоморохам,
Так и с плясками миряне
По ристалищам гуляют.
 
 
Почему сейчас не спится
На скукоженной постели
Изможденному малютке,
Что родится только летом?
 

Селянка

 
Беспомощность сознанья утомляет
Неразумностью потребства.
И в отблеске болящей раны
Необдуманных острот
Стекает по беспечным словесам
Расхристранных зевак
И ленных мудрецов.
 
 
Казалось бы – простят.
Нет – ртуть обид размажут
Ядом незаметным по контуру
Оскала грустного писаки,
Залёгшего в бездарности уставшей
На дно кромешных снов
И беспробудных слов.
 
 
Одна метель лишь сказку собирает.
Ей белым всполохом пору любви
В погоню страсти перекрасить
Милее, чем, отвагу отвергая,
Кропить селянку талою водой
Из ручейков добра
И захолустьев зла.
 

Неназываемое

 
Слабой славой насладившись,
Соло сызмальства освоив,
Сыпать бойко сантименты
Станет славословец звонкий.
 
 
Пригорюнясь, постыдится
Пересыпать пеплом страсти
Песню палача о плаче,
Проливавшем каплю грусти.
 
 
Страха соль прорежет рану
Силой смелого поступка.
«Стань собою, смой сомненья», -
Скажет, скрипнув, мирозданье.
 
 
Повторится пробужденье.
Подстегнёт псалом отрады
Пережитый путь печали,
Прошлым пламенем залитый.
 
 
Слабосильного святошу
Свист сомнений остужает.
Стон страданий иллюзорных
Сохраняет в нём смиренье.
 

Окончательно абстрактное

 
Безликие по духу полотёры
Стреляли гвозди пестиков в карманах.
Им притчу повторяли неустанно
Запахнутые серые просторы.
 
 
Обрада – развеселье – посмешливость…
Ни с кем не стали ближе постояльцы.
Открытые разбросы ущемлений
Затягивала отзвуком пролётка,
 
 
Катившаяся кубиком навстречу.
Им полюбилась разница раздолья.
Такой печальной радости поведать,
Быть может, позже вовсе не придётся.
 

Расставание

 
Артишок волненья
Трепетом сирен
Зовёт пропащих путников присесть
За стол сомнений.
 
 
Им из останков страсти
Не сплести венок рассвета
Колосками
Заброшенных стогов любви.
 
 
Они стоят
На солнцепёке славы,
Мурлыча мантру про себя:
«Пора домой».
 

СтихиЯ
Творчества

Улица

 
В шве небес –
Загадка ночи.
Кисть стекает
По мольберту.
Яркой сливою
Зарделся
Распахнувший глаз
Прожектор.
 
 
Перекину
Через полночь
Шлейф любви
Из звёздной пыли.
Шляпкой ласки
Луч прикрытый
Под покров
Старинной были
 
 
Глянет,
Искренность раскрасив
В разноцветные
Фейрверки.
Утро миру
Улыбнётся:
Кистью счастья –
По мольберту.
 

Коллаж. Пять живописцев и один поэт

Знакомство

 
Аллергия на звёздную пыль,
Учихалась, малюя этюды на солнечном небе.
Во Вселенной раскинулись счастья холсты и мосты.
И оковы опали. И раны тоски присмирели.
Полотёры окинули взором седой небосвод
И давай натирать потолок в ожиданье цветного восхода.
Раскрывает бутоны озябший и робкий цветок.
Только звёзды летят. Подчиняясь Вселенной закону.
 

Понимание

 
Равновеликость, равноденство, равноправие…
Иль рваный вскрик израненного ритма?
Раскрашу роскоши размеренной мазками
Печали страсть и радости палитру.
Холста коснувшись,
брызги настроенья в полумраке полудрёмы
То ли в нирваны ров,
то ль в сладость пробужденья с песней дня
Вдыхают жизнь.
И лики образов на крашеных пергаментных полотнах
По-новому и с удивленьем взглянут на меня.
 

Приглашение

 
Пять живописцев
И четыре цвета.
Сомнения лишь три,
А мира – два.
Один поэт.
Вокруг же космос безграничный.
Приходите!
Вас ждем на умный, добрый разговор,
И будем рады встрече.
 

Вячеслав Давыдов

 
Жить – вам! О вас
Я часто буду вспоминать в дремоте.
Как полетите вы в миры
Иной Вселенной. Их – благо – здесь
И дальше – бесконечность.
Я верю в вас – упорных, деловых,
Талант не разменявших на личинки славы.
Земля уж ретро. Вы её спасти
Сумеете для тех, кто топает за вами
Дай Бог вам мудрости -
Чтоб получилось лучше, чем у нас.
 

Анатолий Соловьев

 
Пружинистость
В осколочной палитре
Изломом духа
Подгибает время.
Века проходят,
Страны задевая.
А люди остаются.
Страсти тоже.
Их по холсту
Цветами раскидаю.
Моей им кисти остриё
Ласкает сердце.
 

Юрий Трусевич

 
Ах! если бы писал картины Брехт,
И правил театра бал Веласкес…
А в мрачной опере Гольдони
Дон Кихот и Дульсинея,
Как Монтекки с Капулетти,
Жили в мире!…
О чём же это я?
Ах да, о мифах!
И о мечте своей – гармонии Вселенской.
 

Валерий Гераскевич

 
Любовь к молитве, как любовь к осинке,
Ложится грунтом под кураж портретов.
Портретов улиц, звёзд, домов, деревьев,
Портретов мыслей полотна поэтов.
Канва людей сквозь дымку вдохновенья
Врывается, подрамник очертивши.
А я? Что я… Мне благость сходит с неба,
И краской вновь я жизнь пишу в цветные вирши.
 

Денис Трусевич

 
Казистое замысловатое образие
Распространяется на отраженье Солнца
В пруду, где дети, птицы, рыбки и соседи
За искрами и звёздами ныряют.
Момент движения не важен. Важны страсти –
Стремительно обнять свою планету.
И красок дать, чтобы батут для Солнца
Стал виден из далёкого пространства.
 

Лена Де Винне

 
Поэт – не профессия,
А потребность
Слова заплетать в ритмы.
Они ложатся
Канвой под мысли,
Застрявшие роем немым,
 
 
В проходе горла
Вселенской мысли
На гильотину снов.
Ох, как же трудно
Бывает в жизни
Не замечать оков.