Текст книги "Три орешка для вдовушки"

– Похоже на то, – согласился майор. – Только для гламурной мадам квартирка, прямо скажем, дрянноватая. Ну, да ладно. Это сейчас не главное.

– Так что же все—таки вы решили на совещании? – Полина вернула брата к обсуждению более важного вопроса. – По какой статье дело будет возбуждено?

– Эх—хе—хе, – Павел вздохнул. – Если Ярослава убили, а убийцу не найдем, нас мордой об асфальт не только во всех СМИ провезут, но и на самом верху.

– Ты о чем? – напряглась Поля.

– Есть мнение, – Паша обвел всех нас взглядом, – уголовного дела не возбуждать, признать смерть естественной и не возбуждаться из—за отсутствия состава преступления.

– Что?! – опять выступили мы женским хором.

– Пока решение не окончательное! – поднял обе руки Павел. – Время, по закону, у нас еще есть. Будем копать, а там… Начальству виднее.

* * *

За столом воцарилось молчание. Да уж, если высокое начальство решит, что смерть естественная, то и двадцать восемь падений на нож признают случайностью – ну, не стоялось на ногах человеку!

Павел доел все, что лежало на его тарелке, вытер рот и руки салфеткой, откинулся на спинку стула и изрек:

– Ну, а теперь, перейдем к нашим баранам, – бараном, понятно, была я. – Возбуждено дело по статье 139 пункт 2 «Незаконное проникновение в жилище, совершенное против воли проживающего в нем лица, с применением насилия». Дело будет вести Ефрем. Но тут, похоже, тоже вырисовывается «глухарь»: ни отпечатков, ни следов, ничего! Так что, девоньки, дела, прямо скажем, плохи.

– Лизка, прости нас дур несусветных! – вдруг заорала Полина и бухнулась на колени перед подругой. – Мы так перед тобой виноваты!

Ефрем, только поднесший салфетку ко рту, аж прикусил ее от неожиданности. Я же, сообразив, что дальше будет, втянула больную голову в плечи и промямлила:

– Я тоже мысленно на коленях стою.

– Девочки, вы чего? – испугалась Елизавета.

– Лизка, мы ни на секунду не поверили, но надо было проверить… – Полина вернула свою пятую точку на стул.

– Мы хотели тебя заранее отмазать, чтобы у следствия вопрос о твоем участии сразу отпал, – затараторила я. – Прямо сразу, р—раз и отпал.

– Вы о чем? – еще больше испугалась подруга. – О каком участии речь? В чем?

– Ща, погоди, – Полина полезла в задний карман своих джинсов. – Только пообещай, что ты нас простишь!

– Да в чем дело?! – Лиза прижала руки к груди.

– Вот улика по Сонькиному делу, – Полина вытянула правую руку в сторону Павла и разжала кулак. На ее ладони лежала серьга из белого золота, усыпанная бриллиантами.

– Что это? – удивился майор.

– Это же… – Лиза потянулась к сережке.

– Подожди! – я схватила подругу за руку. – Сейчас все объясним.

По мере рассказа Полины о потайных дверях и найденной в кустах серьге, Лизавета все больше мрачнела, а в конце повествования тихо произнесла:

– Вы могли подумать, что я…

– Нет—нет—нет! – завопила я. – Мы ни секунды не думали, но мы же понимали, что знание о расположении потайных дверей вкупе с такой дорогой вещью может натолкнуть следствие на ложный след. Вот и хотели тебя заранее отмазать. Прости нас! Но мы, правда, не верили, просто… просто…

– Хотели отдать серьгу следствию с заявлением, что это была точно не ты!

Лиза ничего не сказала. Она сидела за столом, глядя в пустую тарелку, и молчала. Это молчание показалось мне настолько ужасным, что я не выдержала и попросила:

– Лиз, ну скажи хоть что—нибудь.

Подруга посмотрела на меня с удивлением:

– Во сколько на тебя напали?

– В начале первого дня.

– Ко мне в двенадцать маникюрша из салона «Крутые дамы» приехала, делала маникюр и педикюр, – Лиза протянула мне руки, демонстрируя идеальные ногти. – Могли бы просто позвонить на домашний и проверить, где я.

– У вас, наверное, еще и домработница имеется, и кухарка? – спросил Ефрем.

– Да, – просто ответила Лиза.

– Значит, стопроцентное алиби, – констатировал капитан.

– А какую отмазку подруге нашли вы? – как—то неприятно заулыбался Павел.

– Дашутка на ее реакцию на серьгу посмотрела, – очень неуверенно произнесла Поля.

– Значит, отмазка по физиогномике? – вкрадчиво уточнил майор. – В суде не прокатит.

– Почему? – совсем сникла Полина.

– По кочану! – рявкнул Паша. – А вот отпечатки пальцев на серьге вполне бы пригодились. Отпечатки преступницы!

Мы потрясенно молчали. Надо же! Ведь и я, и Полина – большие любительницы детективов – и о такой важной детали, как отпечатки пальцев в ажиотаже собственного дознания даже не вспомнили!

– А теперь серьгу можно только выбросить! – добил нас майор.

– Почему? Она очень дорогая… – я совсем перестала соображать.

– Потому! – майор разошелся не на шутку. – Кто ее нашел?

– Я, – призналась Поля.

– Ефремов был еще здесь?

– Да.

– Так какого черта ты ему не сказала, что в кустах валяется серьга?! – Полев вскочил и начал метаться вдоль стола. – Капитан изъял бы улику по всем правилам, с понятыми! А теперь эта серьга – тьфу! На помойку! – он стукнул по руке, в которой Полина все еще на вытяжку держала серьгу, и золотая восьмерка отлетела к стене.

– Но, я… – Полина побледнела, – я хотела, как лучше… чтобы…

– Дура! – выдохнул ей в лицо майор. – Как ты ее теперь к делу приобщишь?!

Поля покраснела, засопела, но не произнесла ни звука. Павел сел на стул и принялся барабанить пальцами по столешнице.

– Мы можем ее завтра найти на том же месте в кустах с понятыми, – робко предложил Ефрем.

Павел зыркнул на него, но сказал спокойно:

– Подлог не в моих правилах. Запомни.

Капитан кивнул:

– Тогда я не очень пока представляю, как над этим делом работать. Нет ни—че—го!

– Да уж! – Павел неожиданно с всхлипом зевнул. – Что—то меня смаривать стало. Давайте, может, дела до утра отложим?

Ефрем тоже судорожно зевнул. Зевота, как известно, обладает невероятной заразительностью. Павел зевнул еще раз, за ним это действие повторил Ефрем, потом – опять Павел, Ефрем… Меня тоже потянуло зевнуть, но только я открыла рот и потянулась прикрыть его ладошкой, Полина пнула мою ногу под столом. Я дернулась и уставилась на подругу. Та сделал страшные глаза, но я ее не очень поняла.

Лиза, сидевшая все это время молча, вдруг изрекла:

– А я бы тоже так поступила?

– Как? – зевая, поинтересовался Павел.

– Стала бы спасать подруг первым пришедшим на ум способом, – улыбнулась Лиза.

Полька бросилась ее обнимать, что—то шепча на ухо.

– Представляю, что бы завертелось, – зевая, заметил капитан.

– Что—то меня совсем сносит, – Павел поднялся со стула. – Наверное, пора ложиться.

– Да и… а—а—а, – не смог договорить Ефрем, прикрывая рот рукой.

Полина тоже встала из—за стола, подобрала серьгу, сунула ее опять в задний карман джинсов и взглянула на часы, которые показывали начало первого ночи.

– Пора всем идти спать, – распорядилась она. – Сейчас мы со стола все уберем и тоже ляжем.

Мужчина пошли наверх: Павел в комнату Степана, а Ефрем – в гостевую, где обычно спит моя мама, когда остается у нас ночевать. Лиза и Полина быстро перетаскивали недоеденное в холодильник, а грязную посуду – в мойку. Поля включила воду и, натирая тарелки губкой, тихо сказала:

– Минут двадцать подождем и поедем.

– Куда? – вылупилась я на нее.

– В квартиру Ярика, – покрутила у своего виска мокрым пальцем Полина.

– А—а, – господи, что у меня с головой, я умудрилась забыть о собственной затее.

– Зачем? – напугалась Лиза.

– Может, на месте в голову придет какая—то версия убийства Ярика и покушения на меня, – озвучила я свою идею.

– А ты считаешь, что это связано между собой? – удивилась Лизавета.

– Не знаю, – пожала я плечами, – может, там и поймем. У нас запасные ключи хранятся от обеих квартир Ярика.

– Поехали! – обрадовалась легкая на подъем и приключения Лиза. – А почему через двадцать минут? Вдруг ребята еще не уснут?

– Уснут, – Поля подмигнула нам. – Я им в коньяк чуток снотворного добавила.

– Ну, ты даешь! – похвалила подругу Лиза. – А вы знаете, где жил Ярик?

Мы с Полиной переглянулись.

– Не—ет, – помотала я головой.

– Здрасти, жопа, Новый год! – шепотом крикнула Полина. – Я думала, ты знаешь.

– Никогда там не была.

– И куда мы поедем?

– А в новостях не говорили адрес квартиры, где Ярослава нашли? – Полина раскрыла ноутбук, лежащий на диване и принялась «листать» новости, касающиеся смерти актера. – Вот! Улица Ковалихинская, ага, дом номер… квартира… Есть! Бери ключи и пойдем!

– Ключи в столе в комнате Степана, – вздохнула я, – а туда Паша пошел спать.

– В каком ящике? – уточнила Поля и направилась к лестнице на второй этаж.

– В нижнем должны быть.

Через минуту Полина вернулась, звеня связкой ключей:

– Пашка сопит, Ефрем храпит… А какие тут ключи нужные нам?

– Там разберемся, – в нетерпении махнула рукой Лиза. – Поехали!

Мы тихо заперли дом, залезли в пафосный внедорожник Лизы и двинулись в сторону Нижнего Новгорода.

* * *

До улицы Ковалихинской в центре города, мы добрались за полчаса, благо ночью на дорогах движение минимальное. Машину решили оставить с торца дома, а во двор двинуть пешком. И уже было пошли, вдруг Лизка, мотая головой, заявила:

– Девочки, я не могу…

– Чё? – уперла руки в боки Полина.

– Я покойников боюсь! Всю дорогу думала… Не могу! Простите, дорогие мои!

– Какие покойники, ау! Там нет никого! – Поля легонько постучала костяшками пальцев по голове подруги.

– А вдруг душа еще там… призрак… Не пойду, пожалуйста—а, – Лиза чуть не плакала.

Мне тоже стало жутко. А Полька, как почувствовала, посмотрела на меня с прищуром:

– Ты тоже долбанутая? Ах, да—а, ты—то как раз и долбанутая! Тоже не пойдешь?

– Чего это? Пойду! – услышала я свой голос и перепугалась еще больше. Колени противно задрожали, ноги стали ватными.

– Пошли! – Полина схватила меня под руку, дернула, и я чуть не упала. – О! – обрадовалась Поля: – Мы пойдем, чуть пошатываясь, словно под шафе, на случай если там менты. Двинули!

– Ментов больше нет, теперь полиция, – я зацепилась за смену темы.

– Думаешь, удивила? Суть не поменялась, – опять дернула меня подруга. – Пошли!

– Я вас в машине подожду, – Лиза как—то слишком быстро запрыгнула в авто.

У подъезда, в котором находилась нужная нам квартира, действительно, сидела фигура в полицейской форме.

– Если спросит, мы с вечеринки идем домой, – Полина назвала номер квартиры, которой на десять цифр был меньше нужного нам номера.

– Куда? – высоким голосом осведомился белобрысый сержантик, вскакивая с лавки с двумя початыми бутылками минералки в руках. Видимо, он здесь был не один, просто напарник отлучился пописать.

– В сорок четвертую, домой, – Полина вытащила из сумки связку ключей и потрясла ею перед носом стража порядка.

– А… – начал было тот, но Полька уже приложила ключ к замку домофона, и тот послушно запиликал, открывая дверь в подъезд. – А! – сразу успокоился сержант.

На четвертый этаж мы забрались молча и на цыпочках.

– Одна бумажка отклеена, – показала я пальцем на болтающийся листок с рукописным текстом и печатями, тайно надеясь, что нашла причину не заходить в квартиру.

– Тс—с, – зашипела Поля. – Всякое бывает. Вторая бумажка—то на месте, значит, там никого нет.

Полина достала из сумки пилку для ногтей и с помощью нее ловко открепила край второй бумажки с печатями. Потом внимательно осмотрела горизонтальную щель замка и быстро подобрала нужный ключ. Мы надели перчатки, предусмотрительно изъятые Полькой из наших домашних запасов, – я держу их для земляных работ на нашем участке, – и приготовились к оперативным действиям. Меня всю трясло от страха. Дверь бесшумно отворилась, мы быстро прошмыгнули внутрь и тихонько прикрыли ее за собой.

Полина посветила фонариком, взятым у нас в кладовке, на замок.

– Надо же, какой поцарапанный, – удивленно сказала она, – как будто ключом в замок не сразу попадали, шарились, как пьяные. А с внешней стороны замок, как новенький.

Обстановка однокомнатной квартиры оказалась минимальной. В прихожей к стене была прибита вешалка с тремя крючками, на куне стояли маленький стол, три табуретки и плита, а над столом висел допотопный подвесной шкафчик. В комнате, кроме не застеленной кровати—полуторки на высоких ножках, стояли огромный трехстворчатый шкаф, тумбочка с телевизором, письменный стол и стул. Мебель на вид была примерно семидесятых годов производства. Над столом висела явно самодельная книжная полка, на которой стояло всего три книги. На столе и на полу валялись порядка двадцати коробок и несколько «голых» дисков. Везде, где могли быть отпечатки пальцев, чернели остатки порошка. На окнах не было занавесок, и нам не пришлось включать свет, потому что уличный фонарь светил прямо в окна. Из общей убогости интерьера выбивались только пластиковые стеклопакеты, кондиционер, висящий у окна и вполне современный, хотя и не плазменный, телевизор.

– Да—а, – протянула Полина. – Мари Морель оказалась скуповата на отделку интерьера. И чего это Солнцев снял такое убожество?

– Так всего на два месяца, – постаралась я оправдать друга. – Да и денег у него свободных не было. Говорил, все накопления на хороший ремонт своей квартиры потратит.

– А как он спал при свете фонаря? – удивилась подруга.

– Не любил темноту, – вспомнила я, как Ярик, впервые оставшись у нас ночевать, попросил разрешение не выключать на ночь бра.

– Ну, и что мы тут поймем? – Полина открыла шкаф для одежды.

Один костюм, несколько рубашек, ветровка и джемпер – все, что нашлось в шкафу, Поля ощупала и обыскала карманы.

– Тут какие—то бумажки в нагрудном кармане пиджака, – прошептала она.

– Бери все, что найдешь, – велела я, начиная немного успокаиваться, – дома разберемся.

Я осмотрела все ящики стола – там, кроме распечатки какой—то пьесы не было больше ничего. А вот в одной из книг на полке я нашла сложенный вчетверо листок в клетку с какими—то цифрами.

– Забирай! – распорядилась Полина и открыла створку шкафа, где, по идее, должно быть несколько полок для складирования белья, но полка оказалась только одна, а белья – минимум. – Похоже, основную часть своего гардероба он хранил где—то в другом месте, – сказала она, перебирая белье.

– Документы он собирался оставить в банковской ячейке, – вспомнила я, что говорил Ярик, рассказывая нам о ремонте, – а летние шмотки, может, в гримерке оставил.

– Ясно, – Поля закрыла шкаф. – Больше нет ничего.

Она пошла осматривать смежный санузел и вернулась в комнату с пустыми руками:

– Ничего, кроме кремов для и после бритья, бритвы, помазка и мыла. Пойду на кухню.

Через минуту подруга вернулась и развела руки в стороны:

– Там тоже ничего интересного нет. Что будем де…

Из прихожей послышался звук, который не вызывал сомнений – в дверной замок вставили ключ и пытаются его поворачивать! Мои колени сами собой начали складываться. Полина подхватила меня под локоть и толкнула к кровати, к которой до сей минуты мы, не сговариваясь, не желали даже подходить. Я, не помня себя от страха, полезла под кровать и уже оттуда увидела, как за Полиной закрылась створка шкафа. В это время входная дверь распахнулась и, цокая каблуками, в комнату вошла женщина. Во всяком случае, я видела две довольно крупные ноги в черных колготках и ярко красных босоножках на небольших тонких каблуках и с очень узкими длинными носами. Ноги встали посреди комнаты, а потом низкий, похожий на мужской, голос произнес:

– Черте что! Дверь оказалась не запертой, печати отвалились! Ну, и что мы тут делаем?

Мое сердце перестало биться, а начало просто трепыхаться, как тряпочка на сильном ветру, причем, оно переместилось в горло и мне стало нечем дышать. Отчаянно захотелось прокашляться. Я обхватила ладонью горло, словно пытаясь удержать, готовое выпрыгнуть сердце, и начала читать единственную молитву, которую знала, «Отче наш».

– Где смотрим? – продолжил вещать голос. – В столе?

Послышался звук отодвигаемых ящиков. Незнакомка явно не соблюдала мер предосторожности. А я с облегчением поняла, что говорит она не с нами, а, видимо, с кем—то по телефону.

– Здесь только распечатка пьесы… В книгах?

Книги одна за другой полетели на стол.

– Под кроватью?

Я сжалась в комок, накрыв голову рукой. Ну, все. Вот и пришел конец. «Отче—е—е на—а—аш…».

– Там только плед валяется, кровать—то никто не удосужился застелить!

Какое счастье, что я не переоделась в любимую светлую одежду и приехала сюда в домашнем спортивном костюме темно—синего цвета. Вот, сошла за накроватный плед!

– Ага… понятно…, – продолжила болтовню по телефону незнакомка. – Значит, менты прибрали… Ну, это уж ты разбирайся! Я ухожу.

Я увидела, как ноги развернулись в сторону выхода. Дама сделала шаг и наступила на один из валяющихся на полу дисков, ее нога вместе с диском поехала вперед по обшарпанному линолеуму, на пол шлепнулась сумка, раздался грохот падающего стула и, сдвигаемого под тяжестью падающего тела, письменного стола.

– Бл…! ….!…! – матерящаяся дама не долетела до пола, ухватившись за стол.

Потом ноги встали вместе. Одна из них пнула валяющиеся диски. Затем за сумкой протянулась рука с ярко красными ногтями на толстых пальцах. Незнакомка еще пару раз выругалась низким прокуренным голосом, и ноги двинулись на выход, стуча каблуками. Дверь хлопнула. И тишина оглушила меня.

С минуту никто из нас не подал признаков жизни. Потом я увидела приоткрывшуюся створку шкафа.

– Она ушла? – шепотом спросила Полина.

– Да, – прохрипела я, поняв, что мне все еще трудно дышать.

– Вылезай! – велела подруга, выбравшись из шкафа.

Я поползла на волю и наткнулась носом на серебристую пуговицу, которой до этого тут не было. Видимо, падая, незнакомка шваркнулась телом о стол, и пуговица оторвалась. Я взяла ее и продолжила ползти.

– Вставай! Ты до дома собралась ползти, – зашипела Полина.

Я встала на колени, вдохнула воздух полной грудью и поняла, что мною овладевает настоящая паника. Я вскочила:

– Бежим!

Мы ринулись из квартиры бегом, но на цыпочках. Дверь запирать не стали, бумажки приклеивать – тоже. В конце концов, если менты, тьфу ты, полиция что—нибудь заподозрит, то шумели и хлопали дверью не мы! Да и «пальчики» дамочка оставила, если что!

Между вторым и первым этажами мы остановились.

– Сымай перчатки! – распорядилась Полина. – Ну, я и перепугалась!

– Не то слово, меня всю колотит! – я разжала руку и показала Полине пуговицу. – Она потеряла.

– Кто бы это мог быть? – подруга, еще не сняв перчатки, взяла находку и сунула ее в задний карман своих джинсов, который теперь стал хранилищем вещдоков. – Тут отпечатки мы не сотрем!

– А как предъявим пуговицу Ефрему? Где ее нашли?

– Потом что—нибудь придумаем.

– Опять, ведь, чего—то искали! – возмутилась я, сдирая перчатку.

– Да—а. Пошли на выход!

– Стой! – Я схватила подругу за руку. – У подъезда сержант. Как—то странно – мы вошли, потом вышли…

– Ничего странного, – махнула она рукой, призывая меня спускаться на первый этаж. – Сегодня пятница, точнее, уже суббота, так что ничего подозрительного в ночном загуле молодых красивых женщин нет.

– Ага… Понятно, – я на дрожащих ногах поплелась за подругой.

На первом этаже Полина начала громко смеяться и пальцами показала мне, чтобы я говорила.

– Повеселимся от души, так хочется потанцевать, прямо аж ноги сами в пляс идут, – защебетала я, хихикая, как придурошная.

На лавочке сидели уже два сержанта.

– Мальчики, пойдемте с нами в клуб «Зорро»! – подмигнула Полина полусонным парням.

– Мы на службе, – лениво откликнулся белобрысый.

– А мы вот решили продолжить гулять! – хихикая по—идиотски, сообщила им я.

– Осторожнее с алкоголем! – напутствовал нас, судя по низкому голосу, второй сержант.

Устроившись в машине на заднем сидении, я почувствовала, что у меня просто раскалывается голова. А еще потанцевать хотела!

– Тут кто—нибудь проходил или подъезжал? – спросила Поля Лизу вместо ответа на ее «ну, как?».

– Нет, никого не было.

– Значит, подобрались с другой стороны дома, – кивнула Поля.

– Кто?

Пока Полина рассказывала нашей красавице о случившемся в квартире, я пыталась своей больной головой понять, что меня тревожит. То, что могли поймать? Но все уже позади. Кто там был и что искал? Но это глобальный вопрос. А меня мучила явно какая—то важная, но мелочь, что—то…

– Тапочки, – дошло до меня, наконец.

– Что тапочки? – удивилась Лиза.

– Где были тапочки? – шепотом крикнула я. – Не босиком же Ярик ходил по квартире! Он даже у нас дома свои тапочки завел.

– Под столом на кухне, – после нескольких секунд раздумья шепотом вспомнила Полина.

Мы замолчали и переглянулись.

– Его отнесли на кровать! – в голос произнесла Поля.

– Ну, это стопроцентное убийство! – Лиза закусила губу. – Стопроцентное!

– А ключ в замке?! – напомнила я.

– Ша! —Полина хлопнула рукой по торпедо1010
  Торпедо – в автомобиле передняя панель с приборами, «бордачком» и т. д.


[Закрыть]. – Мозговой штурм будет завтра. Сейчас, девочки, мы уже оч—чень несвежие. Поехали домой! Перед большой умственной работой надо поспать.

Мы согласились. У меня уже не было сил даже шевелить языком.