Текст книги "Три орешка для вдовушки"

* * *

В десять часов утра меня словно подбросило на кровати. Я проснулась без каких—либо посторонних причин и сразу поняла, что выспалась, хотя улеглись мы, когда уже светало. В памяти остались обрывки какого—то странного сна, будто я лезу на гору, но сверху мне под ноги падает веревка, за которую я цеплялась, и обвивает мне ноги, не давая лезть вверх, куда мне почему—то очень нужно. Я села в постели, потрясла головой – вроде бы она не болит, – посмотрела на часы, очень удивилась, что не доспала, как обычно, до полудня целых два часа, но решила не укладываться снова, а одеться и спуститься вниз.

Выйдя из своей комнаты, я услышала голоса, доносившиеся из гостиной, а нос учуял запах кофе. Павел с Ефремом, несмотря на то, что сегодня суббота, давно отбыли на службу, а Полина с Лизой сидели за столом и о чем—то весело болтали, но, услышав мои шаги на лестнице, прервали беседу.

– Ну, что я тебе говорила, – торжествующе заявила Поля.

– Да уж, – согласилась подруга.

– О чем речь? – я села за стол, потому что Лизавета уже вскочила и стала наливать кофе в мою любимую желтую чашку с драконами, которой я никому не позволяю пользоваться.

– Мы тут болтали о разном, – начала объяснять Лиза, ставя передо мной чашку, – а потом Полюшка сказала, что, если мы хотим, чтобы ты встала пораньше, а не дрыхла до обеда, то надо говорить о тебе. Тогда ты, как по зову, проснешься. Вот мы и стали обсуждать вчерашнее нападение на тебя, потом подняли вопрос, стоит ли рассказывать о случившемся Степе и Дусе, когда они позвонят…

– Ни в коем случае! – резко перебила я подружку. – Они вчера утром звонили, разбудили меня, отчитались о перелете. Такие радостные были! Чего их расстраивать? Потом все расскажем, когда вернуться.

– Конечно, помочь они ничем из—за океана не смогут, только нервничать начнут, да еще прикатят раньше времени, – трезво рассудила Полина.

– Ну, вот, – продолжила Лиза, прихлебывая кофеек из своей чашки. – И десяти минут не проговорили о тебе, как ты идешь.

– А я всегда утверждала, что мысль материальна! Даже Марк Твен советовал: «Мечтай осторожно, мечты сбываются!» – торжествовала Поля. – Вот наши мысли ей пинков и надавали, раз она вскочила.

А ведь и правда, каждый, наверное, может вспомнить случаи в своей жизни, когда знание о том, что произойдет, приходило на некоторое время раньше самого события, например, только подумал о ком—то, а тот позвонил. Или вспомнили с приятелем об общем знакомом, с которым много лет не виделись, и в тот же день, в крайнем случае, через день—два, встречаешь его.

Я, например, в школьные годы не раз сталкивалась с тем, как вранье становится правдой. Помню, решила прогулять контрольную по алгебре, ушла из дома, якобы, в школу, а сама пошла в кино, предварительно позвонив подружке—однокласснице с жалобой на больное горло и температуру. А когда через полтора часа вышла из кинотеатра, почувствовала, что в горле саднит. К вечеру мне стало больно глотать, и поднялась температура. А на следующее утро врач поставил диагноз «лакунарная ангина». Это был такой ужас! Я не могла даже воды попить, пока мне не сделали надрезы на опухших миндалинах, из которых я потом полдня выполаскивала гной противным на вкус раствором. Вот уж я поклялась, что не буду больше так опасно врать!

А еще помню, однажды в студенческую пору мне безумно захотелось слопать торт «Ежик», ну, или хотя бы родственное ему пирожное «Картошка». Ни в магазине, расположенном на первом этаже нашего дома, ни в продуктовом на соседней улице ничего похожего не было. А так хотелось! Даже вкус во рту ощущался! И что вы думаете? Ближе к вечеру ко мне в гости пришла приятельница, которой нужно было где—то пересидеть полтора часа между окончаниями занятий в институте и свиданием с молодым человеком. Домой через весь город смысла ехать не было, а институт, в котором она училась, располагался в двух кварталах от моего дома. Вот она и зарулила ко мне. Но, как человек воспитанный, с пустыми руками прийти в гости не могла, и купила в студенческом буфете пирожные … «Картошка». Вот уж как я была рада ее визиту и тому, что живу в центре города. Почему второму обстоятельству? Да потому, что, живи я в спальном районе, фиг бы вообще ко мне гости приходили. Это ж надо специально время выделить, чтобы ехать навещать знакомую – целое событие получилось бы! А так ко мне время от времени люди просто по пути забегали, общение происходило.

– Итак, – легко хлопнула по столу Полина, – отдохнули, а теперь давайте подытожим, что мы имеем по двум преступлениям.

– Ой, – потерла ладони Лиза, – прямо как в детективном кино! Словно мы – частные сыщики.

– А мы и есть частные, – засмеялась Полька, – не общественные же и не на зарплате в полиции!

– Девочки, – Лиза вскочила от переизбытка эмоций. – Давайте официально зарегистрируем частное детективное агентство!

Я удивленно воззрилась на подругу, а та сияла, словно начищенный половник, и чуть не прыгала. Я сразу представила, что сейчас наговорит ей Полька.

– А что, это идея! – вдруг абсолютно серьезно выдала подруга. – Если это дело раскрутим, а мы с вами, помнится, вполне успешно множество журналистских расследований провели, то вполне можем и другие дела распутывать.

– Ты серьезно? – не поверила я Полине. – Или прикалываешься? Что—то я не соображу.

– А тебе еще рано соображать! – без тени улыбки заметила она. – Доктор сказал, ты три дня будешь не того – немного Homo, немного Sapiens… Кстати, – Полина обратила свой взор на Лизу, – Сонька у нас нонче безработная…

– Я домохозяйка, – попыталась возразить я.

– Домо… – это да, – отмахнулась от меня Поля, – а вот с хозяйкой ты загнула. – И продолжила разговор с Лизаветой: – Мы на нее агентство оформим. Будет при деле. Директором. А мы с тобой неофициальными помощницами.

– Здорово! – Чуть не запрыгала Лиза. – А как мы назовем агентство?

– «Фас!» – вырвалось вдруг из меня.

– Не—е, – Лиза села за стол и обхватила голову руками. – Надо подумать. Название должно быть солидным и не очень понятным.

– Это почему? – удивилась Поля.

– А, чтобы люди начали думать: «Что бы это значило?», – Лиза подняла голову и посмотрела на нас, как на детей—несмышленышей. – Им бы захотелось узнать. Они бы пришли к нам…

– Ага! – криво усмехнулась Полина. – Человек от праздного любопытства в детективное агентство не попрется. Он туда с проблемой идет, а то и с большой бедой. Ему не до сканвордов, коли к детективам подался.

– Ты гений, Полюшка! – по—своему восприняла слова подруги Лизка. – Надо, чтобы название еще как—то намекало на близость к деятельности правоохранительных органов! Чтобы человек не только думал: «А что значит это название?», но и не сомневался, что агентство найдет преступника.

– «ПриО́перки», – тут же выдала я, опять удивляясь самой себе. Такое название мне пришло на ум, когда я представила, как выглядит со стороны эта наша беседа – разговора полных ПриДу́рков, если так можно назвать женщин.

– Не—ет, – вытянула губки Лиза, – грубо и неинтересно.

– «СыскСячки», – заржала Поля и сразу заразила нас вирусом веселья.

Хохоча, мы тут же наперебой принялись фантазировать: «ПолицейТетушки», «ПоСледыши», «БорзоСледки», «СледДогонки», «ДогоНяньки», «РасСледушки», «БабоЧуйки», «СледоПытки», «ЗаДержалки», «НосоНюшки», «ПриПолицки»…

Не знаю, куда бы нас занесло, если бы не запел Полинкин телефон. Едва взглянув на экран, Поля, хохоча, выдавила:

– Ефрем! – нажала она кнопку громкой связи, но мы еще не успели успокоиться. – Хгалло!

– Вы там чего? У вас все в порядке? – заволновался капитан.

– Хга—хга, – подавилась смехом Поля.

– Накурились, что ли? – повысил голос Ефремов.

– Не употребляем, – прохрипела я, пытаясь отдышаться.

– Уф! – Полька первая пришла в себя. – Чего звонишь? Новость какая?

– Такая! Сейчас тебе не до смеха будет, – угрожающий тон капитана подействовал на нас отрезвляюще.

– Что еще случилось? – испугалась я.

– Поль, ты только не ругайся, – вдруг перешел на просительный тон крестник.

– А что такое? – тут же насторожилась подруга.

– Поль…, – капитан взял паузу, и мы услышали, как он глубоко вздохнул. – Полина, ты в нижегородскую «скорую» тоже не звонила! Они мне распечатку всех переговоров вчера с 12.30 до 13.30 прислали.

Тишина в гостиной поглотила весь имевшийся тут воздух. Капитан тоже молчал. Но долго не выдержал:

– Ну, чего молчите?

– Кошма—ар! – громким шепотом выдала Лизавета.

– А куда же я тогда звонила? – всю обычную агрессию подруги, как в форточку выдуло.

– Поль, ты не волнуйся, я уже обо всем подумал, – затараторил Ефрем. – Давай сейчас разъединимся, и ты посмотришь в журнале звонков на своем телефоне все исходящие. Когда найдешь номер, по которому звонила, сообщишь его мне, а я…

Поля нажала «отбой», не дав крестнику договорить, и принялась тыкать пальцем в экран.

– Ну, вот, – с облегчением вздохнула она, – «скорая помощь», время 12.54.

– А номер? – приподнялась со стула Лиза, чтобы увидеть экран сотового телефона подруги.

– Тут нет его! – пожала плечами Полина. – У меня журнал звонков так настроен, что, если телефон есть в записной книжке, то высвечивается только имя, дата и время, в данном случае высветилось «Скорая помощь». А номер телефона высвечивает, если звонит кто—то, не занесенный в книжку, или я такого абонента набираю.

– А как же тогда узнать номер? – осела на стул с растерянным видом Лизавета. – Вот, если я тебя попрошу дать мне номер твоего брата, ты же его наизусть не помнишь?

– Нет.

– Тогда как продиктуешь мне его?

– Открою записную…

Полина резко замолчала и снова принялась тыкать пальцами в сенсорный экран.

– Вот, – крикнула она и четко и громко произнесла семь цифр нижегородского номера.

– Это же не ноль три! – Лиза свела брови к переносице. – Ты же звонила в платную «скорую»!

– Ё—ё! – Полька хлопнула себя по лбу. – Вот я cacator1111
  Cacat (лат.) – дерьмо, в данном случае Полина имеет ввиду cacator – засранец.


[Закрыть] чертов! Конечно! От страха за Соньку из головы вылетело. Они ж меня даже спросили, с какого счета за вызов деньги снимать, я им его диктовала и злилась, что время теряем!

Полька стала быстро тыкать пальцем в экран.

– Ефрем! – заорала она, как только капитан ответил на звонок. – Я звонила в коммерческую «скорую», пиши номер! Не помню, как она точно называется, то ли «Реактивная черепаха», то ли «Гепард в пустыне»… В общем, ассоциация с песком, животным и скоростью. Перезвони, как что—то узнаешь!

Поля бросила телефон на стол и глубоко вздохнула:

– Ну, слава богу, а то уж я, было, подумала, что из ума выжила: звонила – не звонила… Лиз, свари еще кофейку, а?

– Сейчас, девочки, не надо нервничать, – засуетилась Лиза. – Главное, что все разрешилось благополучно. Сейчас Ефрем найдет и Чехова, и Книппер…

– Авилову, – эрудитка пришла в себя, судя по стальным ноткам в голосе.

Лизка решила не отвечать на замечание подруги, и мы с Полей молча стали следить за ее манипуляциями у плиты, благо, гостиная и кухня разделены в нашем доме не стеной, а ступенькой и небольшой барной стойкой.

Как только Лиза разлила кофе по чашкам, Полинкин телефон опять запел.

– Алло!

– Нашлись твои Чехов и Книппер! – радостно сообщил Ефрем.

– Авилова! – Поля стукнула ладонью по столу.

– Да знаю я! – засмеялся Ефрем. – Работают такие! Как раз в Кстовском направлении. Фирма, кстати, называется «Страус»! Интересно, почему у тебя возникла ассоциация с животным, скоростью и песком?

– Ефремушка, ну, как же! – с жаром встала на защиту подруги Лизавета. – Страус, хоть и птица, но все—таки не человек, относится к животному миру, Всем известно, что это самая быстро бегающая птица, а, кроме того, даже в мультиках показывают, как она от страха с размаху закапывает голову в песок! Наверное, коммерческая «скорая» так названа, намекая, что она прибегает на помощь быстрее всех.

– Спасибо за поддержку, – покосилась на подругу Полина. – Вообще—то страусы обитают в саваннах и полупустынях, а в переводе с греческого их название звучит как «воробей—верблюд». Вот отсюда у меня и была ассоциация с животным и песком.

– М—да, – протянул Ефрем, – сложно с тобой, уж очень ты любишь умничать…

– Не обо мне речь, – оборвала его Полина. – Давай ближе к делу.

– О—ох! У этого «Страуса» все бригады составлены и распределены не только по специализациям, но и по районам работы. А этих двоих – Чехова и Авилову – как раз из—за фамилий специально в пару поставили. Говорят, образованным, интеллигентным людям, нуждающимся в помощи «Страуса», сам факт такого совпадения звучных имен повышает настроение и, как следствие, помогает исцеляться.

– Интересно, – хмыкнула Поля, – и много интеллигентных и образованных людей способны пользоваться услугами этого «Страуса», если вызов их бригады стоит ОТ ста долларов?

– Ну, ты интеллигентная, образованная, а пользуешься, – парировал Ефрем.

– Я о них рекламную статью писала и вместо гонорара получила пятидесятипроцентную скидку на год! Усек? – отбрила крестника Полева.

– Усек! А теперь еще одна новость, но я вам ее не говорил. Хотя, – замялся Ефрем, – пусть лучше вам Павел вечером расскажет, а то…

– Говори немедленно! – стукнула ладонью по столу Полина. Я даже представила, как Ефрем дернулся от неожиданного звука.

– О—о, – тяжело вздохнул капитан. – Тогда возьмите ноутбук и откройте «скайп». Сейчас с вами соединюсь, а то по телефону не безопасно.

* * *

Полина схватила мой ноутбук и застучала по клавишам. Мы придвинулись к ней вплотную, чтобы всем было видно экран. Через пару минут в поле зрения появился Ефрем, судя по картинке, он сидел в своем автомобиле.

– Это касается Ярослава, – вместо приветствия тихо сказал капитан.

– Что такое еще? – ахнула Лизавета.

– Не буду зачитывать «китайский язык» Янины Яковлевны, – показал нам какую—то бумажку Ефрем, – скажу своими словами. Хорошо?

– Да не томи уже! – рявкнула Полина.

– Короче, в крови обнаружен алкоголь, по концентрации примерно пятьсот миллилитров водки.

– Ого! – не удержалась я. – Он же вообще не пил!

– Это еще не все, – огорошил нас Ефрем. – Янина обнаружила и следы барбамила. Это такой препарат, который в малых дозах – снотворное, а в больших – вплоть до комы и смерти…

– Так его отравили! В водку подсыпали и напоили! – Лиза прижала ладони к щекам.

– Скорее всего, барбамил попал в организм через укол под лопаткой, а водку влили, чтобы представить смерть, как отравление чрезмерным алкоголем. Но умер он не от этого.

Мы все переглянулись, и Полина тихо спросила:

– А от чего?

– Янина нашла на слизистой губ небольшие свежие ссадины и во рту волокно пуха из подушки.

Капитан замолчал и уставился на нас, а мы не смогли выдавить из себя ни слова. Ефрем послушал тишину и решил продолжить.

– Она написала в заключении, что смерть наступила в результате обтурационной асфиксии, то есть, Ярослав Солнцев был задушен подушкой.

– Жесть! – все, что смогла произнести Полина.

– Но как же, – из глаз Лизаветы потекли слезы. – Он же был такой накачанный, сильный… Как его могли какой—то подушкой?!

– Картина представляется такой, – Ефрем откашлялся, посмотрел по сторонам и продолжил. – Некто, думается, их было не менее двух человек, сначала каким—то образом сделали актеру укол барбамила, причем, в дозе, превышающей простое снотворное. А, когда через несколько минут Ярослав потерял физическую возможность сопротивляться, влили ему в рот бутылку водки, чтобы, как я уже говорил, представить смерть, как отравление алкоголем. Об этом свидетельствует синяк на подбородке, – рот держали открытым насильно. Однако Солнцев в рассчитанное преступниками время не умер, его сильный организм сопротивлялся отравам. Янина сказала, сердце у парня было в полном порядке. Но преступники, видимо, торопились, дожидаться «естественной» смерти не стали, и завершили свое грязное дело подушкой, а потом подложили ее под голову покойному и повернули его лицом к стене, мол, спит пьянчуга. Вот такие дела.

– Да—а, – только и смогла произнести я.

– Ну, так что теперь? – ожила Полина. – Возбуждать дело будут?

Ефрем опять осмотрелся вокруг, поерзал на сидении и приблизил лицо к экрану.

– Будут, – тихо сказал он. – Но не сегодня и не завтра. Сначала надо разобраться с дверным замком, как он оказался запертым изнутри. Если б только барбамил и водка, еще туда—сюда как—то можно объяснить, что Ярослав на последнем издыхании запер дверь. Но задушенный человек, сами понимаете, этого не мог сделать. Короче, Янина всех подставила. Начальство в ярости.

– Ни хрена себе, подставила! – вскипела Полева. – Человека убили, а им лишь бы «висяка» не было!

– Не ори, – все так же тихо попросил Ефрем. – Ты всей нашей кухни не знаешь. Тут сейчас и инфаркты, и инсульты начнутся, как всех достанут. Хоть Ярослав и не звезда первой величины, а все равно известный человек, и журналюги не успокоятся. Да и кто—нибудь из наших информацию сольет и… – Ефрем поперхнулся и уставился на нас.

– Уже слил, – подмигнула крестнику Полина.

– Поля! – отпрянул от веб—камеры Ефрем. – Я тебя… Ты же своя! Ты же не будешь…

– Расслабься, – серьезно и спокойно велела Полина. – Ты, Павел, Ярослав и Сонька мне дороже всех СМИ вместе взятых. Я за деньги дружбу и родство не продаю. Всё! Расслабился! И если заведешь еще хоть раз разговор на эту тему, останемся врагами до конца жизни! Понял?

– Понял, – вяло улыбнулся капитан. Видно было, что, несмотря на Полькину пламенную речь, он еще не отошел от испуга.

– А по поводу связи с Сонькины делом что—нибудь обсуждали? – перевела тему разговора Полева.

– А что обсуждать? – пожал плечами Ефрем. – Все говорит о «глухаре». Даже твои Чехов с Книппер ни при чем оказались. Ни следочка нет!

– С Авиловой, – вяло поправила Полина. – Но нам все равно в совпадение нападений не верится.

– Да никому не верится. Поэтому меня пока и приглашают на совещания. Объединять дела или нет, еще не решили. И вообще, совершенно не понятно, с какого боку подойти к нападению на Софью.

– Будем думать, – пообещала Поля.

– Думайте! – Ефремов помахал нам ручкой и вышел из «скайпа».

Мы расселись по своим местам и Полина, как вечный заводила в нашей компании начала «местечковое» совещание:

– Итак, что мы имеем? Ярослава убили. В его квартире что—то искали и, явно, не нашли, т.к. ночные визитеры опять рылись в вещах.

– Кстати, – вспомнила я, – мы же из квартиры какие—то бумажки приволокли. Надо их изучить.

– О, блин, детективы! – постучала кулаком по своей голове Полина. – Про улики забыли!

– Еще неизвестно, улики ли. Поль, принеси бумажки, я их в верхний ящик своего стола сунула, – попросила я подружку.

Она бегом сгоняла туда—сюда, и разложила на столе три бумажки. Мы рассмотрели их и офигели.

Первая бумажка оказалась выпиской за июнь месяц этого года из банка «БДЛ», где Солнцев, он сам об этом как—то говорил моему Степану, имел счет. В выписке были указаны всего две операции за месяц: 22 июня вклад наличными один миллион рублей и 24 июня, т.е. за день до смерти, с некоего счета поступило двенадцать миллионно рублей.

– Может, за последние съемки получил? – тихо предположила Лиза.

– Н—нет, – я все—таки не была до конца уверена, – вроде он говорил, что в конце мая все получил, на эти деньги он собирался делать ремонт, а на накопления купить дом в деревне.

– Накопления? – криво усмехнулась Полина. – Тут итоговая сумма денег на счете: тридцать два миллиона рублей, – сдавленным голосом произнесла Полина.

– Девочки, на такую сумму не то что ремонт в «трешке» Ярослава сделать можно, но еще одну «трешку» с ремонтом купить и на приличный коттедж останется! – воскликнула Лиза.

– Но ведь он буквально высчитывал тут при нас, что и где купить, чтобы и на ремонт хватило, и на приличный дом! – я ничегошеньки не понимала. – Он, что, дурил нас? Заче—ем?

– Погоди, не пыли, – Полина взяла меня за руку, – он у вас был неделю назад, т.е. где—то числа семнадцатого—восемнадцатого?

– Да, – я не поняла, куда клонит подруга.

– А на эту дату, если вычесть последние поступления, на его счете было девять миллионов! Понятно?

– Ну—у…

– Баранки гну! – рявкнула Полева. – Капитальный ремонт его «сталинской» «трешки» обошелся бы, как минимум, в миллион. А на восемь лимонов приличный коттедж еще надо поискать. Так что, он никого не дурил – все зависит от того, какой ремонт он задумал и какой коттедж хотел. Остальные—то миллионы он уже после разговора с вами получил.

– Так он разве не знал, что получит такие деньжищи? – изумилась я.

Полина с Лизой переглянулись.

– Девочки, получается, не зна—ал! – Лизавета прижала руки в груди.

– Тогда откуда они на него неожиданно свалились? – Поля посмотрела на меня.

– Понятия не имею!

– Ой, мамочки, – Лиза схватилась за пылающие щеки. – Его убили из—за этих денег! Он как—то нечестно их получил!

– Версия номер один, – Полева отложила бумажку в сторону. – Лизок, у тебя в «БДЛ—банке» кто—нибудь есть? – та кивнула. – Узнаешь, откуда приплыли двенадцать миллионов.

Лиза чуть ли не «взяла под козырек».

– Кстати, – предположила я. – Если есть такие большие деньги, то, может, есть и жаждущие их наследники, которые могли ускорить процесс получения наследства.

– Версия номер два! – Полина ткнула в мою сторону указательным пальцем и взяла в руки вторую из найденных в квартире бумажек.

– Здесь просто адрес: Москва, Солянка, дом номер, квартира… И телефон, похоже, мобильный.

Полева схватила свой сотовый, потыкала пальцем в экран, но через несколько секунд разочарованно сказала:

– Абонент не абонент! Надо выяснить, чей это адрес и телефон.

Мы офигели от навалившейся на нас информации и молчали.

– Ну, ладно, приняли к сведению. Что у нас дальше? – Полина развернула листок, который я нашла в книге. – Цифры какие—то.

Мы с Лизой встали за спиной Полины и уставились на рукописный текст: «П. Памятник. 2 и 3: 4/4. 7/3—3, 6/8—2. 8/1—2, 1/5—3, 3/8—4, 5/7—1. 6/3—4. 8/3—2, 5/2—2, 7/5, 4/5—4. 1/8—7, 3/2—6, 6/2—2. 8/1—5, 7/4—1, 2/3—9, 7/2—3, 3/2—3, 2/4, 6/4—1, 2/2—3, 3/8—4, 8/1—1. 4/2—5, 7/4—3, 3/5—3. 2/6—2, 1/5—4».

– Ну—ка, тащи сюда классика! – распорядилась Поля.

– Какого классика? – не поняла я.

– Я столбом! – окрысилась Полева. – Чего не понятно? Детективов не читаешь? Это же шифровка! «П» – скорее всего, Пушкин. А «Памятник»…

– Стихотворение, – блеснула умом Лиза.

– Тащи Пушкина, сейчас проверим, права ли я.

Я метнулась к книжным стеллажам и вытащила «Избранное» А.С.Пушкина – стихотворение из школьной программы здесь должно быть обязательно. И точно, нашлось. Я положила книгу на стол, и мы все трое уставились на знакомые со школы строчки.

– И чего? – в голосе Лизы было столько отчаяния, что мы с Полей оторвались от послания и с удивлением посмотрели на подругу.

– Это шифровка, – пожала плечами Полина, продолжая созерцать письмена.

– А как она расшифровывается? – Лиза пододвинула стул и присела около Полевой.

– Может, «2 и 3» – это четверостишия? – предположила Поля.

– Давайте попробуем так: первая цифра – строка, вторая – слово, – я последовала примеру Лизы и тоже села рядом с Полиной.

– Точно! А третья – буква. Точка – конец слова, – сообразила Полева.

Она стала водить пальцем по строчкам, а я отсчитывать буквы по цифрам:

«Нет, весь я не умру – душа в заветной лире

Мой прах переживет и тленья убежит —

И славен буду я, доколь в подлунном мире

Жив будет хоть один пиит.

Слух обо мне пойдет по всей Руси великой,

И назовет меня всяк сущий в ней язык,

И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой

Тунгус, и друг степей калмык».

Через минуту у нас стало получаться:

– Я не умер…

– Мамочки! – прошептала впечатлительная Лисовских.

– «Я не умер я убит она устроила так бу…» – Полина подняла на нас глаза. – Похоже, не успел дописать.

– Да—а, – вздохнула Лизавета. – Для кого он это писал?

– Для нас, для следствия… – Поля вздохнула.

– А кто «она»? – Лиза иногда, и правда, соответствовала высказыванию ее мужа: «Моя жена красавица, но ду—ура!».

– А мы откуда знаем! – совсем не ласково ответила Полина.

– Но, если присутствует «она», – вполне здраво рассудила Лизавета, – то, может, Ярика убили из ревности или что—то в этом роде?

– Версия номер три, – одобрила Поля. – Но, не забывайте, что у Ярика что—то искали и после его смерти! Если его убили из—за того, что искали, назовем это «вещью», и эта «вещь» – главное в преступлении, а Ярик просто помешал, то возникает вопрос: «Почему к Соньке пришли искать только через два дня после убийства Солнцева?».

– Потому что, – после некоторого молчания подала голос я, – эти два дня они искали вещь еще где—то.

– Вот! – Полина подняла указательный палец. – Версия номер четыре и, возможно, самая главная.

– А где они искали «вещь» эти два дня? – неужели Лиза всерьез ждала ответа здесь и сейчас?

– Хороший вопрос! – усмехнулась Полева. – Это нам и предстоит выяснить. Если мы не знаем, что именно искали, то надо узнать, ГДЕ, а тогда, может, и поймем, ЧТО.

– И как мы узнаем? – тяжело вздохнула Лисовских.

– Нам нужно установить круг приятелей Ярослава и выяснить, не искали ли у них что—то. Может, кто—то из приятелей поймет или наведет нас на мысль, чем эта «вещь» может быть. Ты знаешь его приятелей, знакомых, сослуживцев? – Полина посмотрела на меня.

– Ну, – пожала я плечами, – кроме его бывшей жены Варвары, я знаю только о приятельстве с Сергеем Званцевым и все.

– Сонечка, – Лиза взяла меня за руку, – вспомни, может, он что—то о приятелях из съемочных групп рассказывал?

– Ну—у…

– «Ну» – это такой народ на севере Китая, – как всегда, блеснула эрудицией Полева, – а ты давай, напряги извилины.

– Да он все больше о каких—то комичных ситуациях рассказывал, – я лихорадочно пыталась что—то вспомнить.

– Давай, нам рассказывай! – приказала Полина. – Начнешь болтать, что—нибудь всплывет.

– Расскажи, что там забавного было? – оживилась Лиза.

– Ну—у, – я покосилась на Полю, – когда снимали где—то в Твери или в Туле – не помню, костюмный сериал «Честь падшей женщины», на одной из улиц создали атмосферу середины девятнадцатого века. Там всякие вывески под старину сделали, фонари поставили, все современное замаскировали… И вот, во время вечерних съемок идет Ярик в костюме денди того времени, якобы, прогуливается, и вдруг в доме, мимо которого он шагает, открывается дверь, ведущая в цокольный этаж, и от туда выскакивает парень весь затянутый в кожу, с зеленым ирокезом на голове, в цепях, браслетах, во рту жвачка… И прямиком к Ярику: «Чувак, какой прикид! Ты такой прикольный! Давай скорей спускайся к нам!»… Съемки, конечно, остановили, парня обратно за дверь запихали. Оказалось, что там бар местных гомосексуалистов и у них какая—то костюмная вечеринка…

– М—да, – вздохнула Поля, глядя, как заливается серебристым смехом Лиза. – Это нам не подойдет. Еще вспоминай! – она повысила голос.

– Э—э… Да всякая ерунда, уверяю тебя! – я начала злиться. – Ничего ни о каких приятелях я не вспомню, потому что рассказов было много, но они все такого рода!

– Девочки, не будем ругаться, – почувствовала надвигающуюся ссору Лиза. – Надо поговорить с Сергеем, может он кого—то назовет.

– И с Варварой необходимо пообщаться, – Поля опять посмотрела на меня.

– Мне? – ужаснулась я.

– Ну, а кому, если ты с ней общалась, а мы с Лизой – нет?

– Но, наверное, оперативники всех друзей выявят и пообщаются с ними, – нашлась я.

– Они—то выявят, – согласилась Полина, – но кто же с ними откровенничать будет! Знаешь ведь, как наш народ к органам относится. Так что, придется нам параллельно все выяснять, иначе твое дело точно «висяком» станет.

– Полюшка права, – защебетала Лиза. – Тебе надо с Варварой встретиться, а ты, Поленька, можешь под видом журналистского расследования в театре побеседовать.

– Соображаешь, – одобрила подруга. – А ты, Лизавета, съезди в собственную квартиру Ярослава. Там должны рабочие быть, он же ремонт, вроде начала делать. Поспрошай гастарбайтеров о том, о сем, когда Ярослав там в последний раз был. Может, вещи его какие—нибудь там остались. А потом собирай в интернете все, что было, есть и будет о Ярославе Солнцеве. Распечатывай каждую мало—мальски значимую информацию.

– Хорошо, – улыбнулась та. – Разъезжаемся?

Подруги посмотрели на меня.

– Ни—ни! – замахала я руками. – Если вам со мной не по пути, я лучше такси вызову.

– Да, брось! Сегодня суббота, машин на дороге мало, – начала уговаривать меня Полина.

– И не подумаю!

– Сонюшка, у тебя хорошая, надежная машина, ты никуда не торопишься,… – Лиза попыталась меня обнять.

– Нет! Машину я не поведу! С меня хватит! – почти закричала я.

Подружки повздыхали, но больше уговаривать меня не стали.

– Поедем со мной, – призывно махнула рукой Полина, – я все равно в театр еду, может, и Варвара там.

Я с облегчением вздохнула. Пусть моя «коняшка» и дальше пылится в гараже. Мне новые автоприключения без надобности.