Текст книги "Семь причин, чтобы жить"

“Мужчины не плачут”. А что они тогда делают?! Как, в таком случае, выразить то, что не передать ни словами, ничем другим, кроме как плохо сдерживаемым криком, за которым не слышно звона разбитого?! Неужели он должен быть вечной скалой, к которой не прикопаться, не навредить?!

Полгода он жил на автомате. Обедал подальше от остальных, часто прогуливал и всё чаще стал получать неудовлетворительно. Отчим на говно исходил, мать не отставала, и только маленькая Сьюзен смотрела на него и не понимала, что происходит. Просто тянулась своими маленькими ручками, хотела обнять и говорила, искренне так:

– Ты зе будешь в полядке?

Но он не был “в полядке”. Ни в момент вопроса, ни через день, ни через неделю. Николас и не подозревал, что может быть настолько дерьмово. Состояние это никак описать не мог даже для себя. Бесконечные перепады настроения и настроев выматывали уже потом, когда он вылез из желания откинуться к чёртовой матери и начал цепляться за что-то светлое без разбору. Перерыл, наверное, все сериалы, которые советовали при упадке, читал книги, изучал историю героев и выдуманных вселенных. Цеплялся за любое несуществующее, шёл точно на маяк.

В момент, когда теряешь надежду, когда последний луч прощальным всполохом покидает тебя, искать утешения приходится в чём-то другом. Он пересматривал пять раз “Реквием по мечте”, находя в фильме не просто четыре истории о загубивших себя наркоманах, а нечто более возвышенное и прекрасное, не поддающееся никаким словам. С головой пробовал уходить в атмосферу твиттера и по-настоящему смеялся с некоторых постов. Интернет-сетка стала ему вторым домом, но настоящих друзей он там так и не завёл. Не смог. Вёл переписку с парой ребят, но пугался малейшего проявления интереса к его состоянию и забрасывал общение. Не мог на вопрос – “Как ты” – ответить, что в порядке и не мог сказать правду.

Потому что. Он. Сраный. Абьюзер.

Эта мысль настолько плотно въелась в его сознание, что однажды он смирился с этим. Понял – мир полон дерьма, кишит дерьмовыми людьми и если для того, чтобы оградить себя от него, нужно стать полной сволочью, то он станет. Будет ухмыляться и посылать на все обидные слова, летящие в его сторону. Он законопатит себя в коконе из злобы и сарказма, выстроит такую стену, через которую не сможет перелезть ни одна живая душа. И пусть, пусть будет сжиматься комком на кровати и орать от боли, не издавая ни звука, зато никто больше не увидит его слабости. Никогда.

Если она хотела монстра – то получила.

Пусть вся школа считает его психически нестабильным шизофреником, которому в радость поныть о своих переживаниях и получить сочувствующе вздохи. Репутация всё равно спущена на самое дно, с которого если и выбираться, то только расталкивая всех локтями, брызжа ядом, излучая чистую ненависть ко всему сущему.

И Николас пополз.

Нацепил маску, расправил с трудом плечи и впервые сказал себе – назло.

– Ты будешь это делать, – убежал себя парень перед зеркалом. – Мне срать, как ты себя ненавидишь, как боишься, чего хочешь и жаждешь. Ты им покажешь, этим засранцам, что им не удалось тебя сломать и никогда не удастся. Не поддавайся на провокации. Не смей. Если ты будешь реагировать – им будет интересно и дальше тебя травить. Ты сволочь, запомни. И всегда ею был.

Он и сам поверил этим словам настолько, что начал чувствовать себя уверенно в этом образе. Ника несколько раз зажимали по углам, пытались поднять на смех, но после потока нецензурных ответов, одной сломанной челюсти, месяца, в общей сложности, отстранения от занятий и заработанной всем этим славы отбитого на всю голову урода, от парня отстали. Какой ценой далась ему эта ломка себя же – неважно. Так же и не важно, сколько раз у Николаса дрожали руки и рвался наружу крик. Орудия работали исправно, себя собственного он отстоял и это главное.

Глава 5

Ник так и не понял спал он или просто моргнул на несколько часов. Эффект был примерно одинаков.

На этот раз демоны не скрывались – он застал за кухонным столом красноволосую, придирчиво разглядывающую яблоко.

– А ты…?

– Гордыня, – не поворачивая головы в его сторону напомнила она.

– Ага.

На этом диалог закончился. Ник ещё отметил, что глаза у неё такие же, как и волосы, разве что слабо светятся вдобавок, и принялся за утренний ритуал. Кофе, остатки ещё вчерашней яичницы, сигарета и затем выход в свет.

Было паршиво. В груди опять зияла пустота, тянула и давила на лёгкие – дышалось нормально через раз. Николас не хотел, но всё равно вспоминал, прокручивал в голове вчерашний поздний вечер и никак не мог определиться, как относится к этому. Злится? Раздосадован? Первое определённо было. Он уже не тот мальчик-хрусталь, который выл, собирая себя по осколкам на собственном дне отчаяния. Чтобы никуда не проваливаться, Ник принялся анализировать и даже понимал, что значительно вырос над тем собой за это время. По крайней мере теперь он не искал для неё оправданий, но всё ещё боялся даже малейшей перспективы встречи. Ноги наливались ватной слабостью, как только парень представлял, как замечает Джун через дорогу, даже просто идущую куда-то.

Одно дело видеть её в школе, полностью игнорирующую его существование, а другое – увидеть сейчас, после вчерашнего звонка. Потому что она его не забыла и, по какой-то причине, уверена в остатках дружеских чувств.

– Знаешь, если ты продолжишь слушать эту музыку, то лучше не станет, – заявил Джеймс, незаметно подошедший со спины на прямой дороге до школьных дверей. – Может тебе подсказать чего, а?

– Отвали, – не сдержавшись, огрызнулся Николас. – Сам решу, что мне слушать.

– MCR и Linkin Park – попса, – хмыкнул проповедник.

– Сказал же, сам разберусь…

Нет, от него так просто не отвязаться. Парень скрипнул зубами, бессильно опуская плечи. А на тотальную грубость был сейчас не способен – всплыло старое. Послать бы его…

“Ты же просто хочешь, чтобы тебя пожалели”   

Его. Никто. Не. Спрашивает.

– Пусть попса, – решил вдруг подискутировать он, – Зато у них в песнях душа есть, знаешь? Я на все сто процентов уверен, что те парни из Колумбайна заслушивали их до дыр. Дельные вещи ребята поют.

– Мне уже начинать боятся твоего рюкзака?

– Кто знает…

Чего только в бренный подростковый мозг не придёт, Нику раньше тоже хотелось взяться за ствол, но остатки здравого смысла орали в оба уха, что не стоит. Да и не было у его отчима ружья в сейфе или где-то ещё.

– Ох ты, глянь, – пихнул его в бок Джей, кивая в сторону скамеек, – Местная знаменитость. Странная Мэри.

Николас недовольно посмотрел сначала на спутника, потом на девчонку. Толком было не разглядеть, но зато сразу становилось ясно прозвище. Он сочувственно вздохнул. Большие очки в тонкой оправе, нетолстые стёкла, дурацкая шляпа на голове как будто была снята с её деда, да и одежду точно не в бутике покупала. Юбка по колено, футболка и бардовый джемпер, а через плечо девушка перекинула довольно объёмную, но плоскую сумку.

– Художник что ли?

– Вроде того. Рисует она жутковато, но правда классно. В школе на правах скрытого изгоя.

– Почему скрытого?

– Ну как тебе сказать… – Джеймс замялся. – Ты не подумай, я травлю не одобряю, но она – она реально полный треш. Кличка у неё эта уже давно, чуть ли не все три года. Никогда б не поверил…

– А можно ближе к телу? – Ник толкнул дверь, оставляя за спиной улицу и погружаясь в предурочный школьный гвалт.

– Я не псих, имей в виду, но, если её кто прилюдно пытался унизить, довольно скоро либо ломали себе что-то, либо происходили другие странности. Парня, который хотел развести её на слабо, нашли в лесу спустя неделю поисков, и он до сих пор не рассказал, что с ним там было.

– Во-о-от оно как…

У Николаса даже мысли не возникло усомниться в этом заговорщицком шёпоте. Если существуют демоны, то почему не могут существовать… другие?

– Ладно, у меня сейчас французский. Увидимся на обеде? – вопросительно воззрился на него Джей.

– Ага, – не особо различая слова кивнул Ник. – Обязательно.

Первые уроки заняли мысли об этой девушке. Всё что угодно, – решил Николас, – всё что угодно, лишь бы не думать об уже пережитом. Понимал, что основной удар воспоминания нанесут позже, когда останется один, а потому панически соображал, что делать. Он не хотел Туда, боялся и судорожно сглатывал. Но, чем больше старался не думать, тем сильнее память давала о себе знать, поэтому он либо вслушивался в учительскую речь, либо размышлял о Странной Мэри.

Ему внезапно показалось, что он подобрался к чему-то столь сакральному и истинному, что дыхание перехватывало. Старый мир был давно разрушен и Ник лишь возвёл декорации, чтобы не сильно обращать на это внимание, а теперь… Теперь перед ним открывался новый. Да, странный и на самом деле до чёртиков пугающий, но впервые за долгое время он почувствовал в себе желание узнавать что-то. Оно отдавалось под рёбрами надеждой о помощи, об окончании кошмара. Всё вокруг такое серое и отвратительное, в нём нет места чему-то стоящему, яркому, а вот – посреди его комнаты появляется мужик в синем огне, демон в кигуруми, – звучит-то как, Иисусе, – хочет ему помочь, а затем Джеймс рассказывает про странную девочку. И ничем нельзя объяснить события, что вертятся вокруг неё. Ничем, кроме м а г и и.  

Так чувствовал себя Гарри Поттер, когда Хагрид пришёл к нему с праздничным тортом и письмом? На Николаса внезапно снизошло озарение – всё происходящее реально. Чем убиваться по этой стерве, которая всё равно не испытывает никаких угрызений совести по поводу его разбитой менталки, может стоит попытать удачу?

Временный ли этот порыв Ник не думал. Ухватился за него и пообещал, что во что бы то ни стало закопается в эту тему по самые уши.

Всё что угодно, лишь бы забыть забыться.

Его пару раз отвлекали учителя и советовали слушать повнимательнее, а Николас кивал и палил на часы. Секунды, минуты… Ожидание – худшая пытка, придуманная человечеством.

Едва прозвенел звонок на обеденную перемену, он выскочил из аудитории, даже не попрощавшись с преподавателем, имя которого так и не запомнил, и устремился в столовую. Замер на полпути, передумал и поспешил в кампус. Часто, если есть возможность, нелюдимые обедают именно там.

На улице было свежо. Прохладный ветер вызвал волну мурашек, в воздухе пахло озоном, а от солнечного утра ничего не осталось – небо успели затянуть тучи. Близился дождь, надвигался вместе с тревожным чувством неотвратимого.

“Совсем уже крышей поехал” – думал он, сунув руки в карманы и вглядывался в свинцовое небо. Ощущение чего-то-не-так опять настигло, приняло в беспокойные объятия и подогревало взявшуюся откуда-то нервозность. Что он вообще скажет это Мэри? “Хэй, у меня в доме живут семь демонов, а ещё ты явно чем-то обладаешь?” Тянуло на всю ту же палату с мягкими стенами. Николас сомневался, жутко мялся даже в тот момент, когда увидел её – девушка вышла из корпуса, замерла на крыльце перед ступенями и затем сбежала по ним, сворачивая к небольшому навесу со стороны правого крыла школы. Ник последовал за ней.

“А если я ошибаюсь? Как, твою ж, вообще начинать такие разговоры?”

Он отвлёкся на несколько секунд для того, чтобы нервно оглядеться, а когда повернул голову – девушка бодрым шагом направлялась к нему самостоятельно.

– Я не мешаю твоему созерцанию местности? – поинтересовалась Мэри, недовольно щурясь.

Николас только дурацки головой помотал.

– Тогда будь добр – прекрати пялиться на меня, потому что я не люблю, когда на меня пялятся.

– Я не… – он вдохнул поглубже. – Слушай, есть разговор.

– Он важнее еды?

– Ч… Что?

– Ты отвлёк меня от ланча, – пояснила Мэри. – Оно стоило того?

Парень судорожно размышлял как себя вести. Позориться – так до конца, так что он мысленно залепил себе затрещину, прикинул, что начнёт издалека, как и планировал, но вместо этого выпалил:

– Ты случайно не маг?

Ничего, он уже был шизиком, посмешищем, не привыкать, если вдруг Мэри решит разнести этот вопрос каждому. Да и у неё самой слава не сахар, может пронесёт. Николас полагал, что он не первый, кто подходит к ней с таким вопросом.

Сама же потенциальная магичка недоумённо смотрела на него несколько секунд, в её серых глаза мелькнула странная эмоция, которую Ник никак не мог различить. Потом расхохоталась, вызывая волну смятения и неуверенности.

– Господи, видел бы своё лицо, а… – высказала Мэри, перебивая смешки. – Магии не бывает, парень, а моя кличка – следствие сожительства с бабушкой и череда случайностей. Доволен?

– А… Оу… – каким же идиотом он себя ощущал. – Прости, я… Просто я новенький, всего несколько дней здесь, живу на Лидвилл Роу 25 и вообще не представляю из себя ничего примечательного, кроме отвратительного характера, за которым прячу абсолютно сломленного себя настояще…

– Из какого ты дома? – перебила внезапную исповедь девушка, побледнев. – Лидвилл…?

– Совершенно верно, – пробормотал Николас, ощущая непонятный животный страх. Какого чёрта он просто взял и рассказал? Без шутливой интонации, без сарказма, а с абсолютно серьёзным лицом. Но взбудоражен был не только он – Мэри будто призрака увидела.

Странно. К парню в голову начали закрадываться подозрения, что девчонка откровенно чешет на счёт своих способностей, потому что по доброй воле Ник никогда бы не стал говорить подобных вещей.

– Так, знаешь что? Я передумала. Это важнее еды, – она нервно поправила и без того плотно сидящие очки. – Подожди секунду и иди за мной.

Странная Мэри вернулась к скамейке, быстро закрыла контейнер с едой, закинула его в сумку. Какая-то доля неадекватного подначивала Ника придраться, что прошло гораздо больше секунды, но он проглотил это и послушно последовал за девушкой. Они прошли по ухоженной дорожке мимо других студентов, расположившихся на земле, затем Мэри свернула вправо резко затормозила. Служил ли причиной изначальный план или тупик, о существовании которого она не знала – не понятно. Николас наблюдал, как затравленный зверёк наблюдает за охотником и успел тысячу раз проклясть своё грёбанное любопытство.

– Я болела, поэтому не посещала занятия последнюю неделю, – слишком уж любезной интонацией начала Мэри, развернувшись на совершенно дезориентированного Ника. – Так что, кажется, пропустила и последние новости. Ты сказал – переехал недавно?

– Ну да. Погоди-ка, какого хрена происходит? Что там такое было, почему ты…

– Я, – опять оборвала речь девушка, но на этот раз уже более злобно, – Сейчас говорю. Спрашиваю. Вернее… Да, сейчас я тебя спрашиваю – ты переехал недавно?

Николас изумлённо выгнул бровь, повесив на Мэри слабенький феминистический ярлык. Мозг родил тупую параллель-шутку про ведьм-феминисток. Не поддерживающие равноправие частенько сравнивали их, а теперь шутка вполне могла выйти из-под контроля… он хмыкнул. Маска, под которую каким-то образом подлезла эта бестия, никуда не делась.

– Допустим.

– Почему выбрал этот дом? Зачем вообще здесь?

– А это допрос? Если так, то я требую адвоката. Хотя бы государственного.

Мэри на миг растерялась.

– Нет, я просто хочу разобраться. Это всего лишь вопросы.

– Тогда у меня нет желания отвечать на твои вопросы, – сощурился Ник. – А ещё я ненавижу, когда мне врут…

“Всё происходящее – реально” – напомнил он себе.

…– И ты буквально побывала в моих мозгах пару минут назад, а знакомы с тобой как раз минуты две.

И как он так быстро смирился? Может, просто адаптировался? Умение подстраиваться под ситуацию сейчас играло на руку. Раньше он использовал его на предках, чтобы избегать доканывающих скандалов или при похожих обстоятельствах, когда понимал – конфликт совсем не выход и вполне себе может закончиться в больнице.

– Ты серьёзно наезжаешь на меня в таком случае?

– Окей, по уровню развития мы примерно на одном уровне, – развёл руками Николас.

Мэри вспыхнула.

– В таком случае наслаждайся обществом монстров, кретин! – выкрикнула она. – Долго не протянешь, даже мне ничего делать не придётся!

– Уже, – ленивой интонацией откликнулся парень, перехватывая рванувшую куда-то девчонку за запястье. – Уже пообщался. Милые ребята, надо сказать, и приветствия у них интересные.

Что примечательно – она даже брыкнуться не попыталась. Буравила его гневным взглядом, шумно дышала через нос, а затем расслабилась, отступила на шаг и откинулась на стену.

– Ты не удивлён, – спустя ещё какое-то время гляделок выдала она. – Почему?

– Самому, блин, интересно, – сунул Николас руки в карманы, точно так же замирая у стены напротив. – Понятия не имею.

– Почему пошёл ко мне?

– Когда открываешь для себя что-то новое, цепляешься за любые моменты, связанные с ним. Джеймс рассказал про тебя, вот я и подумал…

– Людям вредно думать, – фыркнула Мэри. – И опасно.

– А ты разделяешь? – заинтересовался Ник. – На людей и нелюдей?

Она не ответила. Продолжала изучать его взглядом, от чего делалось не по себе и мурашки по коже бегали уже совсем не от прохладного ветра.

– Так откуда ты знаешь про них? – спросил парень, которого раздражали эти немые паузы. – Про дом, монстров?

– Ну… – криво усмехнулась Мэри. – Знакома с одним из них. Лично, скажем так. А тебя как угораздило попасть в этот дурдом? Я ведь… Специально… Понимаешь, я отвадила от него всех риелторов и последний раз дом сдавался полгода назад. Кошмар этот уже долго длится, но мне не хочется, чтобы обыкновенные люди заезжали туда по незнанию и желанию сэкономить. Наверное, в каждом городе есть свой дом с призраками, да?

– Понятия не имею, не интересовался.

– Так вот Лидвил Роу 25 – местный. Его сторонятся, даже не заходят знакомиться с новыми жильцами. Сэр Обри Хант, живущий в доме по соседству, считает это бесполезным занятием. Они слишком часто меняются.

Мэри страдальчески вздохнула, опять поправила очки, подтянула сумку на плече. Николас ощущал себя тупой рыбой, выброшенной на берег. Девушка говорила такие очевидные вещи, а у него внутри начинал подрагивать запоздалый страх.

– Ладно, я тебя понял, – устало потёр он переносицу. – Тогда тебе будет интересно узнать, что два этих монстра сейчас, скорее всего, в школе. Одна – стерва, изображающая учителя, а второй – клоун, изображающий из себя мажора.

– Только этого не хватало! – простонала Мэри. – Зачем они решили вылезти?

– Не знаю. Одна из них говорила, что им вроде как скучно, так что развлекаются как могут. Клоун недавно вечеринку устраивал, пытался зарезать за то, что не явился, а училка насылала сон, в котором чуть не попользовалась. И… И, знаешь, я всё ещё считаю себя полным придурком, потому что думать об этом – одно, а обсуждать с кем-то – вообще другое.

– Я знаю, – Мэри слабо улыбнулась. – Прекрасно понимаю, так что, если тебе нужно будет поговорить об этом, сэкономив на психиатрии, обращайся.

И хихикнула. А Николас вздрогнул.

“Это просто шутка”

– Обязательно, – выдавил он подобие усмешки, попытался смыться, но не смог под проницательным взглядом.

– Прости, я явно тебя обидела, – девушка сняла очки, достала из кармана в юбке ткань и принялась протирать стекло. – Не хотела. Видишь ли, я хорошо не только могу “залезть в голову”, как ты выразился, но и хорошо чувствовать человеческие эмоции. Я не маг.

Мэри посмотрела на него и Ник сглотнул. Как же очки меняют лица людей. Вместо простоватого, добродушного личика он видел теперь хищный оскал, спрятанный в ухмылку, а глаза по-настоящему сверкнули.

– Я ведьма.

Николас кивнул, попятился и быстро пошёл прочь, в сторону школы.

“Грёбаные радикалки” – у него вырвался смешок.

Аппетита не было совершенно, а осознание приближающегося английского отбивало его ещё сильнее. Он вильнул влево, поднялся по лестнице на второй этаж и сразу направился к кабинету.

Джеймс, осуждающий его всем своим видом, подошёл едва ли не к самому концу перемены. Сбросил сумку у парты позади и сложил руки на столешнице. Николас, старательно притворяющийся, что не замечает пристального внимания к своему затылку, всё же вздохнул, вытащил один наушник и повернулся к проповеднику.

– Ты, вроде, сказал, что встретимся на обеде.

– Ага. Сказал. Не получилось, был занят.

Парень поджал губы.

– Чем?

– Болтал со Странной Мэри, – Ник хотел было отвернуться, но вместо этого отключил музыку вовсе, обратив всё своё внимание на Джеймса.

– И как тебе?

– Живой, как видишь и даже ничего не сломал, – он пожал плечами. – Обычная девчонка, хоть и чудаковатая немного. Милая, я бы сказал. Заурядная. И очки прикольные.

Либо Ник совсем отупел, либо Джеймс не поверил ни единому слову. Парень откинулся на стуле и крутил в пальцах карандаш, а потом поднял голову.

– Тогда, наверное, тебе будет прикольно узнать, что английский у нас общий.

Парень повернулся. Мэри действительно вошла в аудиторию, но застыла на пороге, стремительно бледнея. В упор смотрела на Дэвин, сильнее сжимала лямку и явно придумывала план побега.

– Что-то не так? – демоница разглядывала её совершенно спокойно. – Ты в порядке?

Странная Мэри моргнула.

– Дэ, мэм. Разумеется, мэм, – девушка опустила голову, быстро прошмыгнула мимо учительского стола и заняла свободное место через ряд от Николаса.

Ник не отличался излишней наблюдательностью, но не нужно было быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять – она либо напугана, либо настолько поражена, что состояние граничит с одним нецензурным высказыванием. И это было по-настоящему интересно.