Текст книги "Неоконченное дело"

Глава 9

Когда Биф вернулся в библиотеку, его сопровождал Питер Феррерс.

– Классический случай самоубийства, – сказал сержант.

– Но полиция уже сама установила это, – бросил я реплику не без некоторой досады в голосе.

Биф пропустил мои слова мимо ушей.

– А теперь не могли бы вы показать мне книгу, которую передали брату тем злополучным вечером? – попросил он Питера.

Мне померещилось, что я успел заметить краткий миг замешательства или растерянности во взгляде Питера, когда он услышал просьбу Бифа. Но он ничего не сказал, а подошел к столу и взял с него красочно изданный том сочинений Омара Хайяма.

Биф принялся медленно перелистывать плотные страницы крупных размеров фолианта, а потом обрадованно воскликнул:

– Вот! Я знаю, какое стихотворение он вам прочитал!

Я сделал то, что от меня неизменно ожидалось, и спросил с удивлением:

– Как же вам это удалось?

– Я просто проверил, есть ли в книге разрезанные страницы. Видите? Их всего две! У него был не слишком обширный выбор.

– Верно, – подтвердил Питер. – И читал он совсем немного.

– А что это за странные знаки поверх каждого из стихов? – спросил Биф, задумавшись над новой для себя загадкой.

Мне стало откровенно стыдно за него.

– Римские цифры, – объяснил я шепотом, надеясь, что Питер, вставший в другом углу комнаты, ничего не слышал. – Это стих номер шестьдесят четыре.

– Значит, с него он и начал, – сказал Биф, еще раз проверяя страницы, – и не мог пойти намного дальше.

– Мог, – возразил я. – Например, вот стих номер семьдесят один.

Биф принялся читать:

 
Трактирщика зовут прислугой дьявола кабацким —
Туманит нам вином мозги, как дымом адским.
А нас ждет Страшный суд. Не верьте в эту чушь!
Он славный малый, мы ж вкусим лишь хмеля ласки.
 

– Интересно, чем его привлек именно этот стих? – спросил он, закончив чтение. – Тут, наверное, заключен некий смысл.

– Разумеется, в стихотворении всегда заключен какой-то смысл, – поспешил заметить я с иронией и уже плохо скрытым раздражением.

– Да знаю я, знаю, – сказал Биф. – Я говорю не о содержании самой поэзии. В этих строках должен был таиться некий потаенный смысл для кого-то, кто находился в тот момент в библиотеке. А вот это мне действительно нравится. Следующий фрагмент. Послушайте.

 
Гадаю часто я: что может винодел купить себе такого,
Что б было хоть наполовину ценно, как его прекраснейший товар?
 

Забавно, – продолжал Биф, – что я часто сам думал о том же самом. Напоминает мне старый анекдот о человеке, который купил себе паб, а когда его спросили, когда же он собирается открыть бар для публики, ответил, что вовсе не собирается этого делать. Он жаждал выпить там все пиво сам.

И Биф разразился своим раскатистым и громким смехом.

Для Питера Феррерса это оказалось уже слишком.

– Послушайте, – сказал он, повернувшись к нам обоим, и впервые показал признаки озлобленности. – Мне кажется, вы нашли неподходящее время и место для того, чтобы предаваться веселью.

Биф сразу сник с виноватым видом мальчишки, пойманного в соседском саду. Ухмылка мгновенно исчезла с его лица, и он поднялся.

– Конечно, вы правы. Простите нас, мистер Феррерс, – произнес он покаянно. – Боюсь, я и в самом деле позволил себе ненадолго забыться.

Вероятно, нам повезло, что в этот момент дверь резко распахнулась и одна из служанок буквально ворвалась в комнату.

– Мне нужно что-то вам рассказать, – заявила она с порога, явно предварительно набравшись смелости. – Полиции я пока ничего не сообщала, но теперь, когда мистера Дункана нет в живых, мне кажется правильным, чтобы вы об этом узнали.

Мы трое изумленно уставились на низкорослую, меньше пяти футов, пухлую фигуру, вставшую теперь между нами и дверью. Лицо круглое, плоское, излучавшее невинность. На голове шапка растрепанных рыжеватых волос. В замызганном фартуке поверх синего платья из ткани с печатным узором, с раскрасневшимися щеками и с грязными руками, она выглядела как простая, неряшливая и шумная девица, какой, по всей вероятности, и была.

– Спокойнее, милая, спокойнее. Угомонитесь немного, – заговорил Биф с вернувшимся к нему чувством собственного достоинства. – Расскажите нам внятно и без лишних эмоций, что вам известно, и с вами все будет в полном порядке.

Его последняя фраза явно не понравилась девушке.

– Я вовсе и не сомневаюсь, что со мной все будет в порядке, – резко отозвалась она. – А рассказать хочу, считая это своим долгом.

Затем последовала ее история, сбивчиво рассказанная между глубокими вздохами, которыми служанка давала нам понять, как настрадалась она, разволновалась в тот момент, когда все видела, и долго еще после этого. В ночь убийства девушка первой отправилась спать и, поскольку не ожидала, что Роуз последует за ней скоро, оставила включенным свет на лестничной площадке. Отвечая на вопрос Бифа, часто ли Роуз поздно укладывалась в постель, служанка сделала неуклюжую попытку выглядеть пристыженной, а потом сама спросила: неужели Биф ничего не знает про Роуз и Эда Уилсона? Биф притворился, что ему все прекрасно известно, сделал запись в блокноте и кивком велел служанке продолжать.

Она, должно быть, сразу же крепко заснула, поскольку не заметила, как наверх поднялись Роуз, повариха и дворецкий. Если на то пошло, служанка вообще ничего не слышала до того момента, когда вдруг обнаружила, что проснулась и лежит в полной темноте. Просто так проснуться она не могла, сообразила девушка. Ее разбудило нечто непонятное. А потому она немного испугалась и решила позвать Роуз, чья спальня располагалась рядом. Но тут как раз до нее донесся звонок во входную дверь. Кого еще там принесла нелегкая? – подумала служанка и с большой неохотой встала с постели. Видимо, звонок не разбудил больше никого во всем доме, хотя звонили, судя по всему, достаточно долго, чтобы она очнулась от крепкого сна. Но слышался только храп миссис Дункан, а никаких признаков движения в помещениях для слуг она не уловила.

Когда Биф спросил, в котором часу она встала со своей кровати, горничная точно ответить не смогла. Даже под легким нажимом со стороны сержанта назвать хотя бы приблизительное время она твердила только, что понятия не имеет, когда происходили описываемые ею события.

Продолжая свой рассказ, служанка посетовала, что не стала надевать ни ночной сорочки, ни халата, а накинула на себя плащ и начала спускаться вниз. Но, добравшись до площадки второго этажа, решила на всякий случай сначала выглянуть в окно, выходившее на подъездную дорожку прямо напротив главного входа в дом. И заметила мужчину, который сел на велосипед и поехал к воротам усадьбы. Однако немного не доехав до них, он вдруг остановился, спрыгнул с велосипеда и повернулся в направлении дома. По ее словам, в ту ночь ярко светила луна, и силуэт мужчины она разглядела вполне отчетливо. Вот только не узнала его тогда и даже если повстречала бы снова. Вы же понимаете, как выглядят для нас люди, которых мы видим всего лишь при лунном свете, сказала служанка. Ей было совершенно непонятно, почему он вдруг остановился и посмотрел назад. Она даже перепугалась, что он заметил ее, когда внезапно услышала его возглас: «Кто это там?» Восклицание прозвучало так, словно самому мужчине стало страшно. Как ей показалось, он стоял на том месте минуты две, а потом так же внезапно сел на велосипед и укатил прочь.

Она же сама не в силах была даже пошевелиться. Создалось ощущение, что я приросла к лестнице, пояснила девушка. Сердце у меня чуть не разорвалось, так бешено оно колотилось в груди. Служанка даже перестала понимать, где верх и где низ, на ногах она стоит или на голове. Прикосновения перышка было бы достаточно, чтобы девушка грохнулась в обморок. И пусть она несколько преувеличивала, прибегая к своим простодушным и порой странным метафорам, но главным оказалось другое. Страх заставил ее не двигаться достаточно долгое время, и служанка сумела увидеть и нечто другое. Несколько минут минуло, не меньше, заверила она нас, а потом так же отчетливо, как видела сейчас нас, заметила, что из кустов перед парадной дверью выбрался мужчина. Здесь Биф порывисто перебил ее.

– Говорил же ему! – воскликнул он. – Специально спрашивал, нашли ли какие-нибудь следы рядом с домом!

Но девушка заверила его, что этот одинокий и странный чужак двигался по полосе травы вдоль гравия подъездной дорожки. Ночь стояла тихая, и она даже могла слышать собственное дыхание, но до нее не донеслось ни звука от его шагов. Нет, незнакомца она тоже не узнала. Он ни разу не повернулся лицом в ее сторону. Все, что она четко различила, – это удалявшуюся от дома мужскую фигуру.

На том информация, которой владела служанка, и исчерпывалась, но со свойственной прислуге угодливостью она попыталась начать свой рассказ заново. Питеру Феррерсу пришлось мягко остановить ее, и девушка, широко улыбаясь, сказала:

– Надеюсь, моя история окажется для вас полезной.

– Полезной? – проворчал Биф. – Не знаю, насколько она полезна, но уж точно делает все многократно сложнее, чем прежде. Хотя я понимаю: вами двигали самые благие намерения, – великодушно добавил он. – А теперь можете идти.

Глава 10

Питер Феррерс предложил нам пообедать в доме, но Биф отклонил предложение и, когда мы вдвоем шли по подъездной дорожке, объяснил причину отказа.

– Я по пути сюда приметил приятный с виду паб на перекрестке со следующей улицей, – сказал он, – и ничуть не удивлюсь, если там нам удастся собрать немного дополнительной информации.

Я сразу мысленно окрестил его старым лицемером, но промолчал и подготовился к скудному ленчу из хлеба с сыром, какой подавали в подавляющем большинстве питейных заведений.

Когда же мы вошли в «Шипдипперс армс», показалось маловероятным получить хотя бы это. Притон, названный Бифом приятным с виду пабом, оказался крошечным баром, пропахшим скисшим еще на прошлой неделе пивом. Камин явно давно не топили, и даже доска для дартса пришла от старости в полную негодность: вся истыканная и полуразвалившаяся, она для подсчета набранных очков требовала не столько знания арифметики, сколько глубокого доверия к словам противника, объявлявшего, в какой именно сектор угодил его дротик. Мужчина, стоявший за стойкой, угрюмо оглядел нас и с мрачным видом приготовился принять заказ.

– Я бы отведал пинту вашего лучшего горького, – объявил Биф таким тоном, словно хозяин должен был немедленно прийти в восторг, что к нему явился столь тонкий ценитель. Казалось, Биф не замечал, насколько нам не рады, и с улыбкой снова обратился к бармену: – Отличный сегодня выдался денек, не правда ли?

Мужчина в ответ даже не удостоил его хотя бы легким кивком и продолжал стоять рядом, хотя отвернулся от нас. Пожилая леди, сидевшая в зале, окриком попросила принести себе еще бокал красного вина. Тем самым дала нам повод отметить, что грубость хозяина распространялась не только на нас одних, поскольку и ее он обслужил небрежно, не вымолвив ни единого приветливого слова.

– И еще. Не могли бы вы подать нам по хорошему куску хлеба с сыром? – спросил Биф, когда бармен вернулся за стойку.

– Мы не подаем здесь хлеб с сыром направо и налево.

На сей раз даже Биф почувствовал, что ему откровенно хамят.

– Да, прием не назовешь дружеским, – тихо шепнул он мне, но затем его лицо снова просветлело. – Пойдемте в тот уголок и присядем, – сказал он. – Мне нужно кое о чем вас спросить.

Мы переместились на жесткую скамью, стоявшую параллельно стойке, и поставили свои кружки на стол.

– Как звучала та штука? – шепотом спросил Биф.

– Какая штука? – переспросил я, совершенно не понимая, о чем речь.

– Ну, вы должны помнить. Тот стих.

– А, теперь знаю, что вы имеете в виду.

 
Трактирщика зовут прислугой дьявола кабацким —
Туманит нам вином мозги, как дымом адским.
А нас ждет Страшный суд. Не верьте в эту чушь!
Он славный малый, мы ж вкусим лишь хмеля ласки.
 

Биф энергично закивал в такт.

– Откуда нам знать, что сказано не про него? – задал вопрос он, указывая на мужчину за стойкой бара.

– Мы действительно этого знать не можем, – ответил я, – но у нас нет абсолютно никаких причин считать этим персонажем его. Допивайте пиво и давайте вернемся в «Кипарисы».

Но только Биф никогда не позволял себя подгонять. А когда через несколько минут в паб вошел молодой человек в спецовке автомеханика, сержант вдруг стал до крайности разговорчивым.

– Вы работаете где-то поблизости? – спросил он с навязчивостью, которая, как мне показалось, не могла понравиться механику.

– Да, у меня собственная небольшая автомастерская здесь за углом.

– Интересно, вам приходилось когда-нибудь заниматься машиной доктора Бенсона? – продолжал приставать к нему Биф.

– А то как же! Конечно же, приходилось, – добродушно произнес мастер. – И как-то даже странно, что полиция до сих пор еще не нанесла мне визит.

– У полиции до многого руки не доходят, – заметил Биф, бросив на меня многозначительный взгляд. Затем достал из новенького карманного футляра только что отпечатанную визитную карточку. – Я тоже расследую это дело по поручению мистера Питера Феррерса, и если вы располагаете любой информацией, которой можете поделиться со мной, буду вам весьма признателен.

Механик посмотрел на него оценивающе и улыбнулся. Мне понравилось его честное, открытое лицо, по-мальчишески живые, но по-взрослому умные глаза.

– Я многое могу вам порассказать, – отозвался он, – вот только не мне судить, насколько это окажется для вас полезно. Мистер Уилкинсон тоже знает немало, – добавил он, указав на владельца паба.

– Почему? Откуда ему что-то может быть известно? – спросил Биф.

– Он когда-то работал у них садовником, – объяснил механик, чуть понизив голос. – Прежний хозяин оставил ему в наследство достаточно денег, чтобы купить этот паб, но он все равно часто туда захаживает, чтобы посмотреть, справляется ли мистер Уилсон с работой в саду. Я не утверждаю, что ему непременно известно нечто важное, но такое вполне возможно.

– Хорошо, но давайте сначала послушаем вас, – предложил Биф. – Не желаете ли что-нибудь выпить?

Молодой человек не отказался от угощения и сразу же принялся делиться с нами известными ему подробностями. Он, как выяснилось, тоже знал историю о Стюарте и миссис Бенсон, хотя не помнил, чтобы они хотя бы однажды заезжали в его гараж вместе. В тот вечер, когда произошло убийство, Бенсон по пути в «Кипарисы» пригнал свой автомобиль в мастерскую. В двигателе барахлил один из цилиндров, объяснил механик, и Бенсон хотел, чтобы он – Фред Коулман – осмотрел его и починил. Если бы удалось закончить работу до десяти, хозяину мастерской надлежало приехать на машине в «Кипарисы». Если же нет – Бенсон собирался добраться до дома на такси, а свой автомобиль получить утром. Было важно, чтобы к этому времени машина оказалась в полном порядке, подчеркнул доктор Бенсон, так как ему предстояло не только объехать пациентов, но и поучаствовать в заранее назначенных важных встречах.

Молодой Коулман провозился с цилиндром гораздо дольше, чем первоначально рассчитывал, и только ближе к полуночи мотор заработал как положено. Он знал, что уже нет смысла доставлять автомобиль в «Кипарисы» в столь поздний час, поскольку доктор Бенсон наверняка отправился домой самостоятельно. Молодой мастер не скрыл от нас, как он ругался последними словами, работая до самой ночи, но доктор Бенсон был его старым, надежным клиентом, и ему не хотелось причинять врачу неудобства с утренними визитами к пациентам. И он поехал к дому Бенсона, находившемуся в четверти мили от мастерской. Когда приехал туда, то заметил, что в окнах первого этажа все еще горел свет. Он решился позвонить в дверь. Открыла ее миссис Бенсон.

Здесь он чуть отклонился от главной темы своего рассказа, сообщив нам, что всегда считал миссис Бенсон «очень даже ничего себе» и «отрадой для глаз», а Биф, к моему смущению, ответил ему понимающе и предельно вульгарно:

– Да уж. Говорят, она та еще штучка! Есть за что подержаться.

А когда в тот вечер она открыла дверь, продолжал механик, на ней был лишь халатик, накинутый поверх тоненькой пижамы. На молодого человека ее вид произвел особенно сильное впечатление. Но еще больше удивило его то, что она сказала: «Доктор Бенсон до сих пор не вернулся домой, хотя обещал быть не позже половины одиннадцатого». Она очень волновалась за него, поскольку знала, какой ему предстоял назавтра трудный день.

Однако Коулману миссис Бенсон не показалась уж слишком встревоженной. Возможно, он ошибался, признал молодой человек, но в какой-то момент ему почудилось, что она даже хочет пригласить его войти. Но затем ему пришлось воспринять ее слова всерьез, потому что она стала упрашивать его поехать в «Кипарисы» и привезти мужа домой. Как Биф уже знал, в «Кипарисах» не было телефона, поскольку Стюарт унаследовал от отца предубеждение к всяким техническим новшествам.

По дороге в моторе снова возникла неисправность. Пришлось вернуть автомобиль в гараж, а в «Кипарисы» отправиться на велосипеде. Усадьбу он обнаружил почти полностью погруженной в темноту и не заметил на прилегавшей к ней территории никаких признаков жизни. Дом, как описал он его нам, в такое время выглядел особенно мрачным. Он стал звонить в дверь, но только его никто, казалось, не услышал и не вышел открывать. Впрочем, механик оказался только рад снова сесть на свой велосипед и поскорее уехать оттуда.

Затем его рассказ принял значительно более интересный оборот. Была ночь полнолуния, и пока он ехал на велосипеде по подъездной дорожке от дома, его путь постоянно пересекали удлиненные тени кустов. Сейчас он уже не помнил всего в точности, но, вероятно, какое-то внезапное изменение в конфигурации этих теней заставило его обернуться, и он отчетливо заметил, как кто-то движется в кустах у него за спиной. Он спрыгнул с велосипеда, выждал примерно минуту, а потом крикнул: «Кто это там?» Ответа не последовало, и через несколько минут механик решил, что нет никакого смысла оставаться на месте дольше, пора отправляться спать. Но он тем не менее заехал в гараж и позвонил миссис Бенсон. Сказал ей, что муж, по всей вероятности, уже покинул «Кипарисы» и сейчас находится в пути к дому. Объяснил новую неисправность в двигателе его автомобиля, пообещав снова взяться за работу как можно раньше утром.

Биф задал ему всего один вопрос.

– Вас кто-нибудь видел возле дома в ту ночь?

– Да, – ответил Коулман. – На углу улицы дежурил знакомый мне полисмен. Проезжая мимо, я с ним поздоровался.

– Что ж, огромное вам спасибо, – сказал Биф. – Ваша история идеально вписывается в картину происшедших событий.

– Если вас заинтересует что-то еще, – предложил Коулман, – приходите в мастерскую, а сейчас мне пора поторопиться туда; пара машин стоит в ожидании ремонта. Вот вам адрес. Буду рад сообщить любую дополнительную информацию, какой только располагаю.

Он дружелюбно с нами раскланялся и вышел из паба.

– Мне не дает покоя мысль, – заметил я, – что наш молодой механик может знать об убийстве больше, чем признался в разговоре с нами. Его история звучит вроде бы складно, но не забывайте: ему нужно было найти объяснение, каким образом он оказался рядом с «Кипарисами» уже после полуночи, поскольку его заметил тот дежурный констебль.

– Я ничего не забываю, – резко бросил Биф, встал и снова направился к стойке бара.

Вот только все его попытки втянуть в разговор бывшего садовника, а ныне владельца паба потерпели досадный провал.

Глава 11

– Послушайте, Биф, – сказал я, когда мы покинули неуютный паб. – Самое время нам нанести визит миссис Бенсон.

– Почему сейчас? Вы успели назначить с ней встречу? – спросил сержант.

– Нет, но нам необходимо появление женского персонажа в этом деле. Оно все гуще насыщается подробностями при явном недостатке примечательных характеров, которые заинтересовали бы читателей.

Биф ухмыльнулся.

– Хорошо, – сказал он, – мы отправимся к ней, если вам того хочется, но только от беседы с ней, должен признаться, я не ожидаю многого.

– Судя по описаниям, она очень привлекательная женщина.

– Подождите, пока не убедитесь сами, – предостерег меня Биф. – Никогда не стоит слишком полагаться на чужие мнения. Я не раз впадал прежде в подобную ошибку. Вам известен адрес?

Адрес я знал и сообщил его своему приятелю.

– Но только ради всего святого, – добавил я, – не забывайте ни на минуту, что нам предстоит встреча с вдовой. Не тот случай, чтобы пускать в ход ваши излюбленные шутки. Уж постарайтесь проявить максимальный такт и вежливость.

Биф лишь снова криво усмехнулся, и мы начали подниматься по склону холма в сторону жилища Бенсона. Прогулка по вполне респектабельным, но мрачноватым улицам Сайденхэма получилась долгой и утомительной, и ко времени, когда мы оказались на пороге довольно-таки внушительных размеров дома Бенсона, вторую половину которого занимала другая семья, моего энтузиазма в предчувствии занимательной беседы заметно поубавилось. Биф нажал на кнопку электрического звонка, задержав на ней палец значительно дольше, чем представлялось необходимым. Но дверь никто не открывал.

– Забавно, – сказал Биф и позвонил еще раз, прежде чем я успел остановить его.

На этот раз, как мне показалось, из задней части дома донесся какой-то неясный и тихий звук, но только после третьего звонка Бифа, сильно подействовавшего мне на нервы, мы отчетливо услышали шаги, и дверь наконец отворилась.

На Шейле Бенсон был домашний халат. Находилось ли под ним что-нибудь, до сих пор служит иногда предметом споров между нами. Не стану делиться с вами моим мнением по данному поводу, а также непристойным выводом, к которому пришел Биф. Хотя и сейчас, стоит кому-то из нас вспомнить этот эпизод, как Биф начинает громогласно смеяться и с излишней силой тыкает меня кулаком в ребра.

Она отличалась несомненной женской привлекательностью. Причем слова «хорошенькая» или «красивая» ей не подходили, но правильные и подвижные черты лица Шейлы, полные, привыкшие часто обезоруживающе улыбаться губы, теплая золотистая кожа, темные, но ярко сиявшие глаза, в которых читалось откровенное и ничем не прикрытое жизнелюбие, – все это должно было производить на многих мужчин совершенно неотразимое впечатление.

Биф даже несколько смутился при виде ее.

– Я пришел, чтобы задать вам несколько вопросов, – сказал он, едва ли не заикаясь.

Наградой ему стала улыбка.

– Насколько я понимаю, вы – сержант Биф, – предположила миссис Бенсон. – Питер уже успел рассказать мне о вас. Заходите, пожалуйста.

Но Биф отчего-то в нерешительности топтался на пороге.

– Если я явился не в самое подходящее время… – начал он.

– Неподходящее? Вовсе нет, – перебила его Шейла Бенсон. – Я всего лишь немного возилась с цветами в саду.

Быстро поняв, что это именно то, что требуется для моей истории, я исподволь подтолкнул Бифа вперед, и он неуклюже ввалился в прихожую.

– Проходите дальше, прошу вас, – пригласила миссис Бенсон. – Здесь как раз наша основная гостиная. Боюсь, что в других комнатах дома сейчас царит некоторый беспорядок. С тех пор как случилось несчастье, у меня не осталось прислуги для уборки.

– Вы имеете в виду, – замогильным голосом поправил ее Биф, – с тех пор, как был убит ваш муж.

– Именно так, – согласилась миссис Бенсон, но в ее живых и приветливых манерах ничто не изменилось.

– Уж простите мне такие слова, мэм, – продолжал Биф, – но вы не выглядите сраженной горем в связи с понесенной утратой.

– Почему вы так считаете? – спросила миссис Бенсон тоном человека, искренне заинтересованного получить информацию.

Биф откашлялся, замялся, выглядел на мгновение полностью растерявшимся, и мне оставалось только гадать, как он сумеет достойно выйти из неудобного положения, в которое сам себя поставил.

– Я… Я всего лишь имел в виду, – пробормотал он, – что вы не носите траура. Это ведь так?

Миссис Бенсон снова улыбнулась.

– Я вообще не ношу на себе слишком много одежды, если вы успели заметить, – сказала она. – Могу я предложить вам чаю?

Биф вздохнул с явным облегчением.

– Чашка чая мне бы сейчас не помешала.

– Я вынуждена буду заварить его сама, а вы пока посидите тут и подождите немного. – Миссис Бенсон бодрыми шагами покинула комнату.

Биф вытащил носовой платок и протер им лоб.

– Ну, что вы на это скажете? – хрипло поинтересовался он.

– Она в самом деле немного подавляет собеседника, – вынужден был признать я.

– Женщина, которая ведет себя подобным образом после того, как ее законного супруга насмерть пырнули ножом, способна на все, – заявил Биф и, помолчав, счел необходимым повторить: – Буквально на все.

Когда Шейла Бенсон вернулась и принесла чай, на ней было уже простое домашнее платье и она успела причесаться.

– Сахар употребляете? – спросила она, обращаясь к Бифу. – А теперь расскажите, что именно вы хотите у меня выяснить. Очень интересно.

Биф шумно отхлебнул из чашки, которую держал двумя руками. Затем, полностью опустошив ее, спросил без обиняков:

– Вы влюблены в Стюарта Феррерса?

И тут Шейла Бенсон заготовила сюрприз для нас обоих.

– Господи, нет, конечно же, – сказала она. – Я полюбила Питера. И влюбилась в него уже больше года назад.

Биф чуть не задохнулся от изумления.

– Он нам ни о чем не рассказал, – выпалил он в ответ.

– Его можно понять, – заметила Шейла Бенсон. – Настоящий мужчина всегда проявляет сдержанность в подобных вопросах. Да и не каждая женщина разговаривала бы с вами столь же откровенно, как я.

– Что верно, то верно, – кивнул Биф. – А ваш муж знал об этом?

– О да, он узнал обо всем достаточно давно, – сказала Шейла Бенсон. – Но его совершенно ничто не волновало. Он не был из числа мужчин, кому такого рода вещи доставляют тревогу или малейшее беспокойство. Муж по-настоящему расстраивался только в одном случае: если проигрывал деньги на скачках.

К моему ужасу, Биф внезапно разразился многословной тирадой.

– Как я полагаю, в данном случае мы столкнулись с тем, что именуется современной моралью, – начал свое заявление он. – Пока по всей округе ходят сплетни о вашей любовной связи с одним из братьев, вы все это время крутите роман с другим. Затем убивают вашего мужа, но, насколько я вижу, вас это оставляет совершенно равнодушной. Начинаю верить молодому механику, которому показалось, что вы были готовы пригласить его поздно ночью в свой дом. Хорошо еще, я догадался прийти к вам не один. Бог знает, как это восприняли бы ваши соседи. Особенно в таком респектабельном городке, как Сайденхэм.

Я вовсе не ханжа. Не требую от людей безукоризненной набожности и следования традициям, но мне все же кажется, что вы могли бы несколько более серьезно отнестись к трагической смерти мужа, которому буквально вспороли горло. Едва ли ваше поведение можно назвать достойным. И у меня возникло желание немедленно отказаться от дальнейшего расследования этого дела.

Против всех моих ожиданий, Шейла Бенсон лишь снова улыбнулась.

– О, не надо отказываться от участия в следствии, сержант, – сказала она невозмутимо. – Ведь мы с вами так славно поладили с самого начала.

Биф, сбитый с толку ее реакцией на свои слова, невольно сбавил тон и заговорил спокойнее.

– Что вы имели в виду, когда говорили, будто бы мужа совсем не волновала ваша любовная интрижка? – спросил он.

– У моего мужа был ужасный характер, что, возможно, стало следствием его прежнего жизненного опыта, – объяснила Шейла Бенсон. – Он слишком много пил, крайне часто пренебрегал своей работой, отличался грубостью, если не сказать хуже, творил порой ужасные вещи. Но при этом его никак нельзя было назвать человеком ограниченным и не умевшим мыслить. Он знал о нашей с Питером любви друг к другу и проявлял готовность каким-то образом уладить эту ситуацию. Думаю, он сам предпочел бы жить без жены на шее. Это вполне удовлетворило бы его и больше соответствовало его целям. И уж конечно, он никак не мог требовать от меня, чтобы я смирно сидела здесь, дожидаясь его возвращения после многочисленных эскапад.

– Уже понятнее, – кивнул Биф. – Он, стало быть, и сам любил загулять на стороне, так?

– Любил – не то слово, – ответила Шейла Бенсон, – если вы хоть что-то понимаете в подобных вещах.

– Но в таком случае, – Биф вдруг даже посветлел лицом, когда ему в голову пришла новая мысль, – вы не можете верить, что между вашим мужем и Стюартом Феррерсом могла произойти ссора из-за вас, верно?

– Разумеется, нет, – сказала Шейла Бенсон. – Я же вам уже растолковала: между мной и Стюартом не существовало никакой связи. И если они действительно поссорились, то по совершенно иному поводу.

– Но при этом упоминалось ваше имя, – вспомнил Биф.

– Весьма возможно, но оно наверняка прозвучало в их перепалке только случайно.

– А не могла в таком случае возникнуть также и ссора между Бенсоном и Питером Феррерсом? – спросил Биф.

Шейла Бенсон опять не сдержала улыбки.

– Исключено. Они оба слишком хорошо понимали сложившуюся ситуацию, как я вам и объяснила. Более того, чуть раньше тем же вечером я обсуждала ее с мужем.

Невесть откуда у Бифа появился блокнот.

– О, неужели? Значит, вы с ним разговаривали об этом? И что же он вам сказал?

– Он обещал поговорить с Питером и попытаться найти подходящий для всех нас выход из положения.

– Очень мило с его стороны, – саркастически заметил Биф. – Такое впечатление, что вы обсуждали с мужем, как вам лучше организовать пикник, пригласив гостей.

– Вы, возможно, воспринимаете все так. Но ни он, ни я не видели особого повода горячиться, – возразила Шейла Бенсон. – Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее мгновения на бессмысленные истерики.

– И у них с Питером состоялся подобный разговор? – поинтересовался Биф.

– Нет. Не представилось возможности. Питер в тот вечер привез с собой своего приятеля Уэйкфилда, который, если честно, не вызывает у меня симпатий. И Стюарт тоже неотлучно был с ними.

– А что вы подумали, когда супруг не вернулся вовремя домой?

Шейла Бенсон от души расхохоталась.

– Если бы я каждый раз ломала себе голову, почему задерживается мой муж на протяжении всех лет нашей совместной жизни, то, наверное, смогла бы стать автором хороших женских романов, – язвительно сказала она. – Меня лишь немного удивил его механик Коулман, который сообщил, что он остался в тот вечер без машины.

– Но вы тем не менее не ложились спать, дожидаясь Бенсона, так? – спросил Биф.

На это ее ответ прозвучал с явным лукавством.

– Я просто не могла заснуть, потому что читала последнюю книгу мистера Таунсенда о вас, сержант. И так увлеклась, что забыла про сон.

Я заметил, как был польщен ее словами Биф, хотя он отчаянно пытался скрыть свои чувства.

– Рад, что хоть кто-то читает обо мне, пусть даже читатель вовлечен в мое новое расследование, – постарался сдержанно прореагировать Биф. – Так в котором же часу вы все-таки легли спать?