Текст книги "Дело без трупа. Неоконченное дело (сборник)"

Биф пригласил меня к себе домой, чтобы, как он скромно выразился, «немного перекусить». В смежной с гостиной кухне нас встретила его жена – жизнерадостная маленькая женщина с несколько заостренными, но приятными чертами лица. Волосы она собирала в тугой пучок и носила очки в позолоченной металлической оправе.

– У меня все готово, – сказала она, когда с церемонией знакомства было покончено. Мы уселись вокруг стола, покрытого безупречно чистой скатертью.

– Вы разделяете интерес мужа к расследованию преступлений? – спросил я.

– Благодарю покорно, но я предоставляю все это Бифу. Не люблю даже слушать рассказы о подобных делах. Избегаю читать любые репортажи в газетах. Положите себе немного брюссельской капусты, пожалуйста.

– Но ведь наверняка… – Я попытался зайти с другой стороны.

– Нет. Ничего хорошего все равно не выйдет. Отвратительные, жуткие преступления. Хотя, как мне говорят, мой Биф ловко умеет отыскать того, кто это сделал. А я всегда отвечаю: верно, предоставьте подобные занятия тем, кому они нравятся. Мне же совать туда свой нос совершенно ни к чему. О, кстати, пока не забыла. Мистер Сойер заглядывал к нам поутру.

– Что еще за Сойер? – спросил Биф с набитым ртом.

– Тот самый, из «Дракона». Сказал, ему нужно срочно повидаться с тобой.

– Значит, он договорился о новом матче в дартс, – сказал Биф, явно довольный этим обстоятельством.

– Нет. У него было к тебе что-то, связанное с молодым Роджерсом. Так он сам выразился.

Биф обратился ко мне.

– Вечно одна и та же история, – проворчал он. – Появляются люди, вбившие себе в голову, будто им что-то известно. И все же нам придется встретиться с ним. Почему только он явился домой, а не в участок?

– Мне-то откуда знать? – спросила миссис Биф. – Будь любезен, положи нашему гостю пастернака, и себе тоже.

– Забавно получается, – сказал Биф. – «Дракон» – это паб рядом со станцией. Я не слишком часто наведываюсь туда. Мне больше нравится в «Митре». Там и пиво получше, и доска для игры правильно подсвечена. Однако ж мы можем заглянуть туда немного позже.

– Но только не торчи там весь вечер, – попросила миссис Биф. – В десять часов интересная программа по радио, будет жаль, если ты пропустишь.

– Тебе пора бы усвоить, – возразил Биф беззлобно, – что, если я работаю над важным делом, невозможно угадать заранее, когда вернусь домой.

– Да уж. Чего гадать-то? С тобой никогда ничего не знаешь. Делом ты занят или нет. Ладно, бог с тобой. Обязательно попробуйте мою булочку с патокой, мистер Таунсенд.

Мне нравилось то превосходное взаимопонимание, какое я наблюдал между ними. Миссис Биф терпимо относилась к некоторым слабостям мужа, отдавала должное его успехам в работе, а сам Биф ценил в жене жизнелюбие, чувство юмора и кулинарные способности. Когда я прощался и благодарил за угощение, меня пригласили «непременно заглядывать, просто даже проходя мимо, без особых церемоний». После чего мы вернулись в участок, отогревшиеся и сытые.

Стьют дожидался нас с нетерпением.

– Бог ты мой, Биф, – недовольным тоном сказал он. – Вам нужен целый день, чтобы всего-навсего поесть? Я ограничился сэндвичем и вернулся сюда еще полчаса назад. Хотел бы я посмотреть на вас в Лондоне, когда разворачивается действительно крупное дело и ни у кого нет ни минуты свободной. Только успевай крутиться.

– Прошу прощения, сэр, – промямлил Биф.

– А для нас между тем поступили важные новости. Мой человек наведался в квартиру, где живет с женой мистер Фэйрфакс. Супруга уехала оттуда вчера утром, а сам Фэйрфакс, по всей видимости, вообще туда не возвращался. Таким образом, прошлым вечером в квартире никого не оказалось, а миссис Фэйрфакс при отъезде прихватила с собой два чемодана. Что вы думаете по этому поводу?

– Забавно, – выдавил Биф.

– Забавно? Жаль, что у нас с вами разное чувство юмора. В противном случае все было бы куда проще.

Биф откашлялся, прочистив горло.

– У меня тоже есть о чем вам доложить, – сказал он.

– О чем же?

– Вернее, будет о чем доложить. Мистер Сойер, хозяин паба и гостиницы «Дракон» возле станции, заявил, будто у него есть для меня информация касаемо нашего дела. И он сказал, что срочная.

– В самом деле? Неужели он обнаружил труп в одной из своих пивных бочек?

– Если говорить о вкусе его пива, то вполне мог, – ехидно заметил Биф. – У него не пиво, а настоящая отрава…

– Уделив меньше внимания качеству пива, Биф, и немного больше расследованию, вы, быть может, помогли бы нам хоть немного продвинуться вперед. Я уже отправил ваших помощников в город, пусть проверят, нет ли чего интересного в местных сплетнях. Хотя ума не приложу, как могут люди всерьез воспринимать полицейского по фамилии Голсуорси. А теперь пойдемте. Мы заглянем в тот паб, побеседуем с владельцем, а потом съездим в Чопли и узнаем, что там говорят о второй девушке. Нужно как-то упорядочить собранную информацию.

– Так точно, сэр.

«Дракон» оказался невзрачным с виду баром на грязноватой улице, проходившей вдоль реки до самой станции. Заведение располагалось между старыми складами, на которые мы уже обращали внимание прежде, а задний двор выходил, должно быть, прямо на реку. Дом был удлиненной формы с высокими потолками и со стенами из досок, покрашенных зеленой краской, тоже приобретшей грязноватый оттенок. Тюлевые занавески в окнах второго этажа казались влажными и посеревшими. Словом, всем своим видом «Дракон» скорее отталкивал, чем манил клиентов. Это был того рода паб, какие строили в кварталах для рабочего класса, где продавали алкоголь в огромных количествах, но мало заботились об уюте и комфорте.

Мы пришли уже после закрытия, и Бифу пришлось долго барабанить в боковую дверь, прежде чем нас впустили. Наконец показался невероятно дородный мужчина с опухшим и покрасневшим лицом, а невообразимые размеры брюха лишь подчеркивало отсутствие даже подобия пиджака.

– Вовремя вы явились, ничего не скажешь, – заявил он с порога. – Я как раз принялся за свой ужин.

– Прошу прощения, мистер Сойер, – извинился Биф, – но я буквально только что узнал о вашем сообщении.

Стьюту не терпелось приступить к расспросам, и стоило хозяину чуть отступить, как детектив-инспектор протиснулся в узкое пространство между его животом и стеной.

– Итак, – сказал он без околичностей, – что вы собирались нам рассказать?

– Этот джентльмен из Скотленд-Ярда, – шепнул Биф на ухо Сойеру.

Но хозяин паба остался недоволен. Он воображал себе, как неторопливо и с удовольствием поделится информацией за кружкой горького пива. Ему не нравилась перспектива мгновенно лишиться важного вида свидетеля, располагающего ценными сведениями, под напором этого резкого чужака.

– Мне вам нечего особо рассказывать, – угрюмо признал толстяк. – Вот только он заходил сюда тем вечером.

– Кто? Роджерс?

– Он самый.

– В какое время? – моментально задал вопрос Стьют.

– Что я могу на это ответить? – спросил Сойер не без сарказма. – Я ведь не знал, что он только что кого-то прикончил или собирается прикончить, а потому как-то не догадался посмотреть на часы. Скажу только одно: прошло всего несколько минут после того, как я открылся ровно в шесть.

– Скажем, в 18.10? – спросил Стьют.

– Да, вроде того.

– Ну и? Что он сказал?

– Что он сказал? Попросил двойное виски с содовой, если хотите знать.

– И все?

– Больше ничего особенного. Упомянул только, что только что проводил кого-то на станции с шестичасовым поездом.

– Ах, он вам сообщил об этом! Но не уточнил, кого именно провожал?

– Нет.

– Он выглядел нормально?

– Что значит «нормально»?

– Был похож на самого себя? Ничего необычного не заметили?

– Он вел себя тихо. Очень спокойно и тихо.

– Еще что-нибудь?

– Больше ничего.

– Вы не обратили внимание, он приехал на своем мотоцикле?

– Да. Слышал, как он потом заводил его.

– Где он его оставлял?

– Знаете, у меня здесь нет специальной стоянки. Но чтобы не бросать мотоцикл просто так на улице, думаю, он загнал его в проулок рядом с моим домом.

– Куда ведет проулок?

– Вниз к реке.

– Понятно. Во что он был одет?

– В свой мотоциклетный костюм. Черная клеенчатая куртка и шлем.

– Спасибо, мистер Сойер. Пойдемте, сержант. Нельзя терять время.

И, коротко кивнув владельцу бара, детектив Стьют своей обычной деловой походкой направился к двери. Я услышал, как кто-то негромко выругался нам в спины – то ли Сойер, то ли Биф, то ли они оба.

Покинув «Дракон», Стьют сразу же принялся осматривать проулок. Он был узким, а мостовой служила черная смесь грязи с угольным шлаком. С одной стороны он протянулся мимо паба, а по другую находился пустой склад. Ровная стена без окон поднималась на значительную высоту. Обходя лужи, мы добрались до берега реки.

Стьют обернулся и принялся разглядывать заднюю стену «Дракона», где имелось только одно окно, располагавшееся на втором этаже. Но стоило ему обратить внимание на здание склада, как он издал звук, настолько похожий на взволнованный, насколько инспектор вообще позволял себе подобные эмоции. Вдоль склада прямо над рекой была сбита из досок длинная деревянная платформа, похожая на причал. Грубо сколоченные ступени вели оттуда вниз в проулок.

Вскоре мы уже поднялись на причал, и Стьют исследовал дощатое основание. Он напоминал сейчас английскую гончую. Затем детектив перегнулся, чтобы взглянуть на воду, осмотрел стену, попытался открыть две двери, которые вели внутрь склада, настолько поглощенный своим занятием, что, казалось, напрочь забыл о Бифе и обо мне, хотя мы с недоуменным видом стояли совсем рядом.

– А ведь это вполне возможно, – наконец произнес он. – Биф!

– Слушаю, сэр!

– Попросите своих людей обыскать каждый дюйм этого склада. Понятно?

– Так точно, сэр!

– Очень хорошо. А теперь пора выдвигаться в сторону Чопли.

Между Брэксэмом и Чопли протянулась вересковая пустошь. Вы могли бы, конечно, с некоторой натяжкой посчитать ее обширной общественной лужайкой, и по существу оказались бы правы. Но в этот февральский день перед закатом из окна полицейской машины она увиделась мне такой голой и неприветливой, что невольно пришли на память Макбет и три его ведьмы. Пустошь вполне могла бы послужить местом убийства. Под одним из жестких кустов утесника, то и дело возникавших перед нашими глазами, как раз и покоилось, возможно, тело жертвы Роджерса.

Поездка не доставила никому ни малейшего удовольствия. Стьют и Биф по большей части хранили молчание, а я, наблюдая, как мимо проносятся миля за милей унылого пейзажа, в очередной раз размышлял, зачем вообще провожу время столь странным образом. Честно признаюсь, мне очень хотелось бы оказаться тогда в своей уютной лондонской квартире.

Расстояние между двумя городками составляло десять миль, но мы ни разу не проехали даже через какое-либо подобие деревни. Вдоль дороги стояли всего несколько домов, а потом справа промелькнула давно заброшенная ветряная мельница, но больше не было никаких признаков присутствия здесь людей.

– Он мог сделать это прямо тут, – поделился своим неожиданным наблюдением Биф.

– Безусловно, сержант. Но существует и множество других мест, где он мог это сделать. В том и состоит наша задача, чтобы определить, где именно. Теперь уже очень скоро мы сможем сказать: да, нам удалось проследить за всеми его перемещениями в тот злополучный день. У меня же начало складываться впечатление, что с нас будет вполне достаточно посетить необходимое количество заведений, имеющих лицензии на продажу спиртного, чтобы выполнить свою миссию. Нам уже известно: он побывал в «Митре» в 14.15 и в «Драконе» в 18.10. Надеюсь, сегодня вечером мы сумеем составить полный график его передвижений. И это станет важным шагом вперед. Понимаете? Порядок. Метод. Ничто нам их не заменит.

Перед нами возник шпиль колокольни церкви в Чопли, и мы стали дружно всматриваться в открывшуюся панораму. При въезде в городок стоял констебль, поддерживая рукой свой велосипед, и Стьют направил автомобиль прямо к нему. Констебль отдал честь нашему общему командиру.

– Я как раз дожидался вас, сэр. Вам нужна миссис Уолкер. Поезжайте прямо вдоль главной улицы, а на развилке примите влево. Ее коттедж примерно через сто ярдов с правой стороны. «Розовый коттедж», так он называется.

– Спасибо. Кстати, я хотел бы узнать вашу фамилию.

– Смит, сэр.

Стьют кивнул, и мы поехали дальше.

– А то я уж опасался, что он окажется Киплингом или Стивенсоном, – буркнул детектив-инспектор, обращаясь к Бифу.

– Откуда он знает, зачем мы сюда прикатили? – спросил сержант.

– Есть, знаете ли, такая вещь, как обычный телефон, и пока вы потратили на обед час и пять минут, сержант, я им воспользовался. Видите, сколько времени нам это сберегло, а время имеет решающее значение. Вот мы и на месте.

Мы остановились у ворот небольшого квадратной формы коттеджа, расположившегося чуть в стороне от проезжей части. Прямо перед нами висело на доске объявление: «Чай. Прохладительные напитки. Комнаты внаем для велосипедистов», а на самих воротах значилось: «Розовый коттедж».

Признаться, я начал ощущать легкую усталость от всех этих бесед с владельцами пабов и с домохозяйками, необходимых, чтобы придать законченный вид «графику перемещений Роджерса», как именовал его Стьют. Я далеко не разделял страсти столичного детектива к составлению таблиц, списков, к Методу и к Порядку. А стоило мне бросить первый же взгляд на миссис Уолкер, с которой нам предстоял разговор, как у меня вообще пропало последнее желание вступать в контакт с кем-либо.

Это была рыжеволосая, пожилая и агрессивно настроенная дама. Она вышла из своего коттеджа еще до того, как мы доехали до ворот, а говорить начала, не дождавшись, пока Стьют обратится к ней.

– Значит, вы наконец-то заявились ко мне, – громко констатировала она, устремившись по тропинке к нашей машине. Выглядела хозяйка «Розового коттеджа» неухоженной. – Я-то прождала вас целый день впустую, хотя могла бы знать, что полиция всегда приезжает в последнюю очередь туда, где ей следовало побывать сразу. И когда я думаю о несчастной убитой девушке…

– Нам необходимо задать вам несколько вопросов, – напряженно сказал Стьют.

– А мне необходимо задать несколько вопросов вам самим! – воскликнула миссис Уолкер, провожая нас к дому. – Вы только подумайте! Позволить девушке быть убитой, не зная даже, где и почему, а потом полениться хотя бы приехать сюда и все выяснить. Я считаю это преступлением с вашей стороны. Да что там! Ей кто угодно мог запросто глотку перерезать в собственной постели, а вы бы и пальцем не шевельнули дня два или даже три, не говоря уже о том, чтобы поймать убийцу. Я ведь могла вам все рассказать с самого начала, если бы вы удосужились навестить меня. Но нет! Болтаетесь где угодно, но только не там, куда нужно было примчаться в первую очередь.

– Не сомневаюсь, что ваши показания будут иметь для нас исключительную ценность, миссис Уолкер. А теперь…

– Разумеется, они имеют огромную ценность. Разве мне не известны все обстоятельства еще с того времени, когда он впервые привез ее сюда и заявил, что они якобы женаты? Я моментально поняла, каков этот тип. Отпетый мерзавец. А бедная девушка…

– Как давно они приезжали к вам в первый раз? – вставил Стьют.

Казалось, что и он, и сержант Биф сразу оставили всякую надежду провести упорядоченный формальный допрос и покорно отдались на волю извергавшемуся из дамы словесному потоку, рассчитывая хотя бы иногда направлять его в нужное им русло.

– Как давно? Не уверена, что смогу припомнить точно. Хотя погодите минуточку! Это случилось как раз после Рождества. Пожалуй, два года назад. Тогда еще прошел очень густой снегопад, если вы не забыли, и они забавлялись игрой в снежки прямо вот тут, перед моим домом. Это выдало их с головой, как ничто другое. Ну кто, скажите, видел, чтобы супружеская пара беззаботно кидалась снежками? Невозможно представить. Так что я тут же сообразила, что к чему, и поняла, что он за птица, этот молодой аферист. Однако же я придержала язык и выжидала, хотя много слышала о его проделках от своей подруги в Брэксэме. Она порой приезжала ко мне и, конечно, рассказала, как пару месяцев назад сержант посадил его за пьянство…

– Но…

– Подождите минуточку, сделайте милость. Мне требуется время, чтобы сообщить вам все, что я знаю. Вы же смогли ждать целую вечность, прежде чем добраться до меня и выслушать, так что ничего вам не сделается, если потерпите еще несколько секунд, чтобы я перевела дух. Да. А теперь представьте мое удивление, когда месяц назад я получила письмо от той несчастной девочки, чье мертвое тело лежит в эту самую минуту на пустоши и леденеет, пока вы тут сидите. Она спрашивала, могу ли я что-нибудь рассказать ей об этом типе – Роджерсе. Вы должны помнить меня, писала она, потому что я та самая, с кем он раньше приезжал к вам. Разумеется, я ее помнила. Как сами понимаете, письмо порядком огорчило меня, поскольку дурное дело произошло у меня дома. Я написала ей все, что мне было о нем известно, упомянув о словах моей подруги из Брэксэма: парня скоро снова ожидали в отпуск, а он приходился племянником старикам Роджерсам. Затем она еще раз прислала мне весточку. Ей хотелось самой посмотреть негодяю в глаза, лично с ним разобраться. Не могла бы я сдать ей комнату на те несколько дней, когда он приедет домой, чтобы она тоже оказалась поблизости? Я как последняя дура согласилась. Мне ведь и в страшном сне не виделось, что этим я обрекаю бедняжку на верную гибель.

– Вы сохранили ее письма, миссис Уолкер?

– Нет, конечно! Для чего мне было их держать у себя? Здесь и так полно всякого мусора. Но вот что я должна обязательно вам рассказать. Бедняжка действительно приехала и послала молодому Роджерсу записку, дожидаясь его приезда. Мне она доверилась. У мисс Смайт были его письма, написанные в разгар их романа, в которых он обещал на ней жениться, и она преисполнилась решимости заставить его обойтись с ней, как положено порядочному мужчине с порядочной женщиной. А особенно распалилась, когда я передала ей слух – узнала от своей подруги, – что он теперь крутит любовь с девицей Катлер. Так вот. Во вторник вечером мисс Смайт отправилась в городок на танцы с одним бизнесменом, тоже остановившимся у меня, и вернулась очень поздно. Она предупредила меня загодя, что задержится, а потому попросила на следующий день не будить ее по крайней мере до полудня. Если Роджерс появится, мне следовало сказать ему подождать. И, ясное дело, в среду утром он приехал сюда…

– В котором часу? – отважился вставить вопрос Стьют.

– В какое время? Не могу в точности сказать. Примерно в одиннадцать, потому что фургон мясника как раз отъезжал, когда этот Роджерс примчался на своем мотоцикле, а мясник всегда строго соблюдает расписание доставки товара. Самое интересное, что Роджерс разговаривал со мной так, словно впервые в жизни видел, хотя прекрасно был знаком со мной, много раз бывая здесь с той девушкой. Он спросил, дома ли она. И я ему ответила: да, дома, но просила ее не тревожить до двенадцати часов. Он просто взбесился. Заявил, что у него нет времени дожидаться ее все утро. Я говорю, тогда скатертью дорожка отсюда, и это ему тоже сильно не понравилось, он разозлился, но потом понял, что так дело не пойдет. Я, говорит, поеду кое с кем пообедаю, а потом вернусь, и если она вообще желает меня видеть, то пусть лучше сидит дома. После чего уехал на мотоцикле с бешеной скоростью, а я поднялась наверх и передала мисс Смайт его слова.

– Какое впечатление произвела на вас мисс Смайт?

– Она, конечно, принарядилась, разыгрывала драму и все такое, но ведь в наши дни трудно винить девушку, если она делает все возможное, чтобы понравиться мужчине. Особенно такому, как этот Роджерс, кто готов смешать с грязью любую из нас, дай ему только волю. Он вернулся сюда в четыре. Я подала им чай, а затем оставила одних. Но представьте мое изумление, когда примерно через час…

– За это время вы не слышали, случайно, о чем у них шла беседа?

– Само собой, нет. У меня нет привычки подслушивать чужие разговоры, а стена между кухней и гостиной слишком крепкая, чтобы проникали хоть какие-то звуки. Кроме того, как только я входила в комнату, они замолкали, складывались, как твои шезлонги, и дожидались моего ухода, чтобы возобновить разговор. Но вот прошел час или чуть больше, когда мисс Смайт сама пришла ко мне, заявила, что все улажено и она собирается вернуться в Лондон. Не мое это было дело, но я от души надеялась на благополучный для нее исход. Хорошо, только и сказала я, а потом выписала ей счет, который она сразу оплатила, спустившись вниз уже с упакованным багажом.

– Какого рода багажом?

– Да при ней и был-то всего-навсего небольшой чемоданчик, почти портфель. Чтобы уложить в него вещи, много времени не требовалось, и она очень быстро собралась. Я спросила, каким поездом она отправится, и она ответила, что Роджерс согласился подбросить ее до станции в Брэксэме к шестичасовому поезду, который идет до Лондона быстрее остальных. Она вроде как слишком заторопилась обратно в Лондон, заметила я, с чем она согласилась. Но объяснила почему. Ей непривычно было жить одной в сельской глуши и не особенно нравилось у нас. Если честно, то ее можно понять. Едва ли сыщется другое такое место, где так же тихо, как здесь…

– Значит, они уехали вместе? Во что она была одета?

– На ней было нечто вроде белого макинтоша, с виду очень модного. Она села позади Роджерса и обняла за талию. А на нем был обычный наряд – черная непромокаемая куртка, в каких обычно ездят мотоциклисты. Она уселась прямо на свой чемоданчик. Сказала, ей все равно, потому что он очень старый. И это действительно не имело значения, когда этот тип вывез ее в пустошь и там напал…

– Но почему вы так уверены, миссис Уолкер, что Роджерс убил ее?

– Почему уверена? А что же еще мне остается думать? Я читала газеты. Он признался в убийстве, а ее больше уже никто не видел, разве не так? Кроме того, у него имелись причины, ведь девушка попыталась заставить его сдержать свое слово и выполнить обещание. Конечно же, он с ней расправился, и стоит вам приложить хоть немного усилий, как вы найдете ее труп.

– Вас, возможно, удивит мое сообщение, миссис Уолкер, но по меньшей мере еще два человека числятся пропавшими без вести, и каждый из них мог стать жертвой убийства.

На мгновение, как мне показалось, миссис Уолкер засомневалась. Но только на мгновение.

– О нет, – сказала она, – ничуть не изумили. Я бы не удивилась, если бы даже пропала дюжина других людей. Нисколько не удивилась бы. Этот тип был способен укокошить всех троих, о ком вы упомянули, и я допускаю, что он виновен в их гибели!

Подобный взгляд на события стал для нас, безусловно, новым и неожиданным.