Текст книги "Дело без трупа. Неоконченное дело (сборник)"

На очень высокой скорости мы проехали не менее восьми миль, прежде чем он заговорил. Окончательно стемнело, и видеть можно было лишь поблескивавшую от влаги поверхность асфальта дороги. На какое-то мгновение я забыл обо всех наших проблемах, раздумывая лишь о жалком маленьком настоятеле и его жене.

– Вы по-прежнему считаете наш визит в Лонг-Хайбери пустой тратой времени? – неожиданно спросил Стьют.

– Как вам сказать? Мне не кажется, что мы заметно продвинулись, – ответил я. – Определенно выяснили только, что отсюда Фриманы отправились во Францию.

– А вы действительно превосходный нейтральный фон для следователя, мистер Таунсенд. Жаль, что вы считаете более достойным занятием описание работы Бифа, а не моей.

Замечание показалось мне довольно-таки грубым.

– А что, вы действительно узнали намного больше, чем, например, я?

– Чего я определенно не выяснил, так это как раз того, что Фриманы отправились из Лонг-Хайбери именно во Францию. Зато я понял, для чего им понадобилось провести некоторое время в этом городишке. И у меня появилась четкая идея, как разыскать их. Или же теперь только ее.

– Потрясающее достижение, – усмехнулся я с недоверием. – Если вам удалось установить все это во время беседы в той непроветренной комнате, мне остается вас только поздравить.

– Мой дорогой Таунсенд! Неужели же вы сами ничего не поняли? Мы имеем дело с уже известным полиции закоренелым преступником, который вовлечен в крайне опасные операции, что в любой момент могло привести к его аресту. И вот он внезапно под чужим именем отправляется в провинцию, снимает коттедж, объясняя обывателям достаточно невнятно, будто бы он бухгалтер на пенсии или кто-то в этом роде. При этом делает все возможное, чтобы подружиться с настоятелем местной церкви, щедро оказывая материальную помощь по любому поводу. А затем внезапно решает отправиться за границу, и настоятель у него под рукой, чтобы заверить прошение о выдаче паспорта. Что мы можем заключить из этого?

Я лишь пожал плечами.

– Он организовывал для себя то, что американцы называют убежищем или планом Б. Готовился к вероятному черному дню в своей преступной карьере. Если бы возникли крупные проблемы с законом, то его – Ферриса или Фэйрфакса – никто не смог бы связать с мистером Фриманом, жившим одно время в Лонг-Хайбери. И у него имелся бы на руках совершенно подлинный и готовый к применению паспорт! Причем добыть себе настоящий документ он мог только подобным путем. Паспортный стол, если исключить некоторые редкие особые случаи, как правило, не подвергает проверке данные о дате и о месте рождения подателя заявления. При условии, что прошение заверено всеми уважаемым гражданином, они сразу выдают паспорт. Вот почему наш друг посвятил шесть месяцев своей жизни приготовлениям к наступлению момента реальной опасности, когда ему понадобится исчезнуть. А исчезнуть он мог окончательно и бесследно. Нас часто даже удивляет, почему далеко не все преступники принимают столь простую меру предосторожности. Вероятно, многие питают отвращение к церкви.

– Боже мой! Вы и в самом деле считаете…

– Я не считаю. Я уверен. Для чего еще могло понадобиться Феррису-Фэйрфаксу-Фриману провести столь длительное время в этом городке, сделавшись примерным прихожанином? Зачем? И мы точно знаем, что свой паспорт ему удалось получить, а по получении документа он вдруг пропал, не оставив нового адреса, причинив тем самым такое огорчение настоятелю и его жене, отзывающимся о нем как об «очаровательном мужчине».

– Умно, ничего не скажешь. И он не смог бы обойтись без чьего-либо совета или самостоятельного глубокого изучения вопроса.

– Да. Либо ему помог тот, на кого он работал. Я склонен согласиться с нашим коллегой из Буэнос-Айреса: в Англии в этот бизнес замешан некто, облеченный немалой властью. Между тем наше досье на Ферриса указывает скорее на его принадлежность к преступникам вполне заурядного среднего звена.

– Но, судя по вашим словам, вы получили представление о том, где он находится сейчас, если еще жив. Что вы имели в виду?

– Его паспорт годился для выезда во Францию, и только во Францию. Как мне представляется, это было вызвано его мнением, хотя и почти наверняка ошибочным, что заявление о выдаче паспорта для посещения только одной страны не будет подвергнуто более тщательной проверке, как если бы он указал в нем все страны континентальной Европы сразу. Не забывайте: если бы сотрудникам паспортного стола пришло в голову запросить свидетельство о рождении, его план потерпел бы полный крах. Значит, мы можем предположить, что паспорт он использовал и уехал во Францию. Теперь, чтобы перебраться куда-то еще, ему необходимо будет обратиться в британское консульство.

– Верно.

– Следовательно, если мы свяжемся с французской полицией и поставим в известность все наши консульства во Франции, появится неплохой шанс перехватить его. Все это, разумеется, при том непременном условии, что Феррис-Фриман еще жив.

– Вы, конечно же, совершенно правы. Удивительно, как вам, экспертам, удается перекрывать для преступников все возможные лазейки!

– Для этого необходима всего лишь методичность, умение увидеть любую возможность собрать наиболее важную информацию. Теперь понимаете? Вот зачем мне понадобилась поездка в такую глушь, как Лонг-Хайбери. Представился шанс, и мои ожидания полностью оправдались. В то же время Феррис-Фэйрфакс-Фриман, если он жив, пока понятия не имеет, что нам удалось отследить его до Лонг-Хайбери. Откуда ему знать? Существовал лишь один шанс из ста, что та женщина из полуподвала запомнит название фирмы, перевозившей его имущество. В данном случае нам на выручку пришло непобедимое и всепроникающее любопытство людей, обитающих в многоквартирных домах, к соседям, представляющим иные общественные классы, чем они сами. Чуть-чуть удачи и большая работа! Вот в чем состоит подлинное искусство сыска.

Некоторое время мы ехали в полном молчании. Меня слегка беспокоили уколы совести по поводу сержанта Бифа. В конце концов, только в качестве его друга я изначально получил доступ к участию в расследовании этого дела, а теперь чувствовал, что проявляю черную неблагодарность, предоставив его самому себе. Но насколько же интереснее оказалось наблюдать за работой Стьюта! Поражала острота и мощь его интеллекта, привычка тщательно раскладывать мысленно по полочкам полученную информацию, неторопливая целеустремленность продвижения вперед, натренированное чутье. Все это выглядело настолько более внушительно, чем тяжеловесные размышления Бифа, что у меня начали появляться сомнения в особых способностях сержанта, в его природной одаренности как сыщика.

Подождем, однако, сказал я сам себе, когда мы уже приближались к Брэксэму. Вполне вероятно, мой друг воспользовался отсутствием Стьюта, чтобы откопать не менее ценную информацию. Пусть и очень медленно, но он тоже продолжал вести следствие.

В полицейском участке нас дожидался констебль Голсуорси.

– Сержант Биф поручил мне немедленно вызвать его сюда, как только вы вернетесь, – доложил он, обращаясь к Стьюту. – Насколько я понял, у него есть для вас важное сообщение.

– Так где же он сейчас? – спросил инспектор с обычной строгостью в общении именно с этим констеблем.

– Он велел мне сказать, если это вас интересует, что последовал вашему совету и проводит дополнительные допросы по делу.

– Вот как? – Стьют не смог подавить мрачноватой ухмылки. – Хорошо. Я буду ждать его здесь.

Мы сели и молча закурили. Оба чувствовали себя немного уставшими. Прошло, вероятно, около четверти часа, когда в помещение поспешно вошел Биф, слегка взмокший, но явно весьма довольный собой.

– Что там у вас настолько важного, Биф? – сразу же поинтересовался Стьют.

– Вы просто чудеса творите, сэр! – громко воскликнул сержант. – Я только диву даюсь, как вы могли догадаться.

– Догадаться о чем? – холодно спросил Стьют.

– Как о чем? О том, что я смогу получить новую информацию от Сойера. Это вы мне и предложили сделать перед своим отъездом.

Стьют с важным видом кивнул.

– Ну, и каковы результаты?

– Сначала он отмалчивался, словно в рот воды набрал. Но поскольку я догадывался, что вы не зря рекомендовали мне заново допросить его, то знал: ему есть еще о чем нам сообщить. Кроме того, я по глазам видел. Подумал, что-то он явно от нас скрывает. И надавил на него как следует. Задал ему сотню вопросов, после чего он все выложил как на духу.

– Что конкретно? – нетерпеливо спросил Стьют.

– Относительно своего брата, сэр.

– Своего брата? Брата Сойера? А он здесь при чем?

– Разве вы не знаете, сэр? Я-то думал, знаете, раз послали меня к Сойеру. Дело, понимаете, в том, что брат его пропал. Исчез, как не было.

Стьют застонал в голос.

– Только не еще один кандидат в жертвы убийства! – почти взмолился он.

– Доложу вам все, что выжал из Сойера. Этот его брат – человек женатый. А если уж говорить о женах, то его половина – чисто разбойница. Понимаете, о чем я? Отбирает у него все заработанные деньги до последнего пенни и все такое. Стоит ему хотя бы близко подойти к пабу, она уже тут как тут. Сразу суется за ним. Я сам видел ее с ним однажды в «Драконе», когда они сюда наведывались. Типичная мегера, вот что я считаю.

– Они, если я правильно понял, живут не здесь? – спросил усталым голосом Стьют и вздохнул.

– Нет, сэр. Они из Клэйдауна.

– Это далеко отсюда?

– Миль пятнадцать будет. Зато там самый лучший торговый центр во всей округе. Брат Сойера работает маляром и отделочником, но имеет свою маленькую фирму. И жить бы ему припеваючи, если бы не эта карга – его жена.

Стьют утомленно закрыл глаза, но это не заставило Бифа поспешить заканчивать свою историю.

– В ту среду он тоже заявился в «Дракон»…

– Время?

– Я как раз подходил к этому. Где-то около семи часов. Вскоре после того, как оттуда ушел Роджерс. И вот отзывает он своего брата в сторонку. «Фред, – говорит он, – я сбежал». – «Сбежал? От кого?» – спрашивает Сойер. «От нее, от кого же еще?» – «Господь всемогущий! – изумляется Сойер, хотя ему трудно было винить брата, но все же его такая новость поразила. – И что ты теперь собираешься делать?» – «Бизнес все равно достанется ей, – отвечает брат. – Она сохранит двух наших рабочих и продолжит дело сама. Я ей не особенно-то и нужен». Сойер сказал, что даже не сразу ему поверил. Но брат потом попросил денег в долг. Понимаете, всеми их денежными вопросами тоже заправляла жена. Выписывала чеки и прочее. А он ничего не мог снять со счета без нее. Понимаете?

– Сойер дал брату денег или нет? – снова со вздохом спросил Стьют.

– Да, одолжил десять монет. А брат пообещал написать ему. Жене же своей оставил записку. Что-то вроде видеть тебя больше не могу и не желаю.

– Не слишком-то вежливо с его стороны, – отметил Стьют.

– Эх, жаль, вы с ней незнакомы, сэр! Короче, он скрылся.

– В котором часу?

– Сойер точно не помнит, но случилось это примерно через час после его прихода в паб.

– Ясно. И что мне, по-вашему, нужно предпринять в этой связи?

Биф откровенно поразился, услышав вопрос.

– Вы же сами хотели, чтобы я выспросил у Сойера…

Стьют поднялся со стула.

– Очень хорошо, сержант. Уверен, вы сделали все правильно. Но мне совершенно непонятно, почему вы считаете, что меня заинтересует печальная повесть о пропавшем брате мистера Сойера. Как я предполагаю, он даже не был знаком с молодым Роджерсом, верно?

– Они были знакомы, пусть и не близко.

– Ладно, но факт знакомства нельзя считать мотивом для убийства, или я не прав?

Биф поник. Он выглядел теперь обиженным и угрюмым.

– Вот и старайся после этого! Я выполнил порученную мне работу, а потом доложил о результатах.

– За что я вам очень благодарен, Биф, – ледяным тоном сказал Стьют.

На этом наше совместное совещание и кончилось.

Дни текли один за другим, но никаких новостей не приносили. Я снова начал сомневаться, узнаем ли мы когда-нибудь, кого убил Роджерс. Если отнестись к раскопанной Бифом истории брата Сойера серьезно, то вероятных жертв было уже четыре. Дело превратилось в какой-то затянувшийся кошмар и напоминало мне времена детства, когда я – ученик приготовительной школы – просыпался среди ночи на смятой подушке и не мог заснуть, решая в уме задачи по арифметике, заданные на завтра.

Хуже всего было то, что мы ни в чем не были абсолютно и стопроцентно уверены. Существовали вероятности, возможности, версии, но ничего конкретного, чтобы опереться в расследовании или взять за отправную точку.

Наконец наступило утро, когда случилось событие, которое помогло не только устранить одну из вероятностей, но и подарило новую надежду на итоговый успех следствия. Это произошло в ветреный, но ясный мартовский день, когда по углам садов в Брэксэме еще лежал снег, хотя, помнится, в воздухе уже запахло весной. И даже Биф не выглядел угрюмым и желчным, встретив наступающий день в приподнятом настроении. Кончики его усов взлетели вверх, а не висели обсосанными в грустных раздумьях.

– Они разыскали его, – возбужденно объявил он. – Этого типа – Фэйрфакса.

– Вы имеете в виду… тело?

– Не-е-ет! – воскликнул Биф, до предела протянув в своем отрицании гласный звук. – Он жив и здоров. Живее многих из нас, я бы так сказал. Его отследили в Париже.

Не столь эмоционально, но Стьют подтвердил эту информацию.

– Он все-таки явился в наше парижское консульство, – сказал инспектор. – Насколько я понял, захотел перебраться в Швейцарию. У нас есть его адрес в Париже, и сейчас французская полиция установила за ним наблюдение. Жена вместе с ним.

– Как вы собираетесь действовать дальше?

– Переправимся через пролив, – ответил инспектор. – Я беру Бифа с собой.

– Мне ехать с вами? – изумленно выдохнул Биф. – Зачем я вам там сдался?

– Вы знаете Фэйрфакса в лицо. А я при идентификации никогда особо не доверял фотографиям. Мне нужно иметь при себе человека, способного опознать его.

– Боже мой! Чего я в этой вашей Франции не видел?

– Вам необходимо быть готовым к отъезду через полчаса. Надо успеть к полуденному парому через Ла-Манш.

Но Биф все еще не мог смириться с происходящим.

– Уж не знаю, как отнесется к этому моя жена. Париж! Я не бывал на континенте с самой войны.

– Что ж, побываете снова. Торопитесь, идите переодеваться.

Биф вывалился из кабинета как человек, погруженный в глубокий транс.

– Другого способа нет, – коротко сказал Стьют, словно все еще хотел объяснить решение не только мне, но и самому себе. – Нужен кто-то, хорошо знающий этого типа.

Признаюсь, я размышлял, не присоединиться ли мне к ним. Я провел в Брэксэме уже три недели, наблюдал за ходом расследования с самого начала. При этом я располагал временем, и теперь казалось, что, если уж я стал свидетелем всех предварительных и вполне рутинных этапов следствия, мне сам бог велел присутствовать при вероятной развязке. Кроме того, меня соблазнял несомненный элемент гротеска, который обещал сопутствовать столь неожиданной экспедиции. Биф в Париже! Сама по себе мысль об этом сулила интересные перспективы. А Фэйрфакс, несомненно, был человеком, чья информация не могла не оказаться и поразительной, и крайне полезной для дела.

– Вы не будете возражать, если я поеду вместе с вами? – спросил я Стьюта.

– Занятная вы личность. Вам не особенно хотелось сопровождать меня в Лонг-Хайбери, поскольку вы не верили, что путешествие принесет хоть какие-то плоды. А сейчас рветесь участвовать в мероприятии, которое скорее всего превратится в подобие охоты за призраком и может ничего нового нам не дать. Но, разумеется, поезжайте, если есть желание. Только не испытайте особого разочарования, вдруг это совсем не тот Фэйрфакс, что нам нужен. Или же он откажется отвечать на вопросы. Или его показания станут не столь ценными, как мы того ожидаем. Меня, например, подобный оборот событий нисколько не удивит.

– Меня ничто не разочарует, – заверил я его.

– Откуда у вас столько времени, чтобы повсюду следовать за нами? Вы вообще ничем в этой жизни не занимаетесь всерьез? Кто вы по профессии?

– Пишу детективные романы, – пришлось признаться мне.

Стьют издал странный и довольно-таки неприятный звук.

Впрочем, вскоре мы уже мчались в сторону моря, чтобы успеть на паром, отходивший в полдень. Над нами висело бледно-голубое небо, а солнечный свет после только что миновавших зимних месяцев казался действительно теплым и ласковым. Наконец-то мы к чему-то стремились, предпринимали нечто реальное. Мне одно только это доставляло неизъяснимое удовольствие.

Казалось, Биф испытывал примерно те же чувства.

– Это вам не пустая затея, верно? – сказал он. – Хочу сказать, мы же не зря едем в Париж. Просто невероятно.

Стьют не прореагировал на его слова, вперившись взглядом в дорогу. А потому вопрос задал я:

– Вы полагаете, сержант, что информация, которую мы получим от Фэйрфакса, мгновенно все прояснит. Я правильно вас понял?

– Ничего подобного я не говорил, – ответил Биф, занимая оборонительную позицию. – Пусть инспектор Стьют решает. Я лишь считаю поездку важной, только и всего.

Она действительно выглядела многообещающе.

Внешне мы составляли довольно-таки странное трио. Биф, который даже в гражданской одежде выглядел стопроцентным полицейским (что только подтверждалось тяжелыми служебными башмаками), и Стьют, одетый, как всегда, неброско, но элегантно.

– Хорошо переносите морские путешествия, сержант? – спросил я Бифа, заметив, что Стьют по-прежнему не слишком разговорчив.

– Даже не знаю. Я плавал только в военное время, – признался Биф, – а тогда… Сами понимаете, каково нам было тогда.

Я понимал и больше не задавал вопросов. Но как только самый обычный пароход, совершавший челночные рейсы через Ла-Манш, вышел на открытую воду, стало совершенно очевидно, что море сержант переносит плохо. Его красноватое обычно лицо приобрело причудливый лилово-желтый оттенок, и он больше даже не пытался поддерживать с нами беседу.

– Мне что-то нехорошо, – выдавил он из себя чуть позже и поспешно покинул нас.

Стьют не обращал внимания на мелкие дорожные происшествия. Его ум был занят осмыслением открывавшихся перед нами вероятностей и возможностей. Нахмурившись, он сообщил мне, что Фэйрфакс, как он ожидал, непременно заговорит. По крайней мере, о том, что касалось проблемы торговли наркотиками. Но Стьют считал гораздо более важной задачей загнать Фэйрфакса своими хитроумно поставленными ловушками в угол и заставить его признать, имел ли он какое-то отношение к убийству.

– Существует и другой вариант, – продолжал Стьют. – Может оказаться, что тот тип, с кем нам предстоит встреча, вовсе не наш Фэйрфакс. Нам известно о паспорте, выданном на фамилию Фриман, который тот предъявил в консульстве. Но печать паспортного стола министерства иностранных дел, проставляемую поверх фотографии, несложно подделать. Предположим, наш Фэйрфакс все же мертв…

В этот момент вернулся Биф, выглядевший заметно лучше.

– Просто чудеса способен сотворить глоток хорошего бренди, – сообщил он.

Появление сержанта заставило Стьюта снова умолкнуть.

Мне оставалось только радоваться, когда наш поезд прибыл наконец в Париж, а чувство собственной значимости усилилось при виде встретивших Стьюта двух суровых мужчин. Мы обменялись приветствиями, прозвучали обычные в таких случаях вопросы, насколько благополучно сложилась поездка, но при этом никто ни разу не улыбнулся.

Впятером мы сели в роскошного вида полицейский лимузин, который с поразительной быстротой сумел выбраться из скопления транспорта возле вокзала. Биф оглядывался по сторонам с откровенным любопытством. Он сидел рядом со мной и почти постоянно нашептывал мне на ухо комментарии по самым мелким поводам. Не слышал этого языка с самой войны, сказал, например, он. «Забавно» было, по его словам, услышать его снова. Но не желал бы он жить в стране, где никто не играет в дартс. А еще ему неловко было бы служить полицейским, если бы пришлось носить такие мундиры, как у здешних. Даже трудно себе представить, что сказали бы в Брэксэме, покажется он там в подобном виде.

Я старался по мере возможности не реагировать на замечания сержанта, поскольку мне важно было слышать разговор о значительно более серьезных вещах, происходивший между старшими по званию офицерами.

– Самым странным представляется его полнейшая уверенность в себе, – говорил один из французских детективов на безупречном английском языке. – Этому человеку, кажется, даже в голову не приходит, что за ним могут следить.

Стьют впервые улыбнулся.

– Он – умнейший человек или пользуется поддержкой столь же сообразительного лица. И, если бы нам не сопутствовало немного удачи, выследить его не смог бы никто.

И Стьют кратко посвятил своих коллег в хитроумный план Фэйрфакса, рассказал, как тот не пожалел ни времени, ни денег, чтобы создать себе новую личину жителя городка Лонг-Хайбери с единственной целью – получить паспорт для использования в случае крайней необходимости.

На французов это произвело глубокое впечатление.

– Чисто сработано, – признали они, – но и вы ничего не упустили. Точно так же мы добираемся до любого преступника в нашей стране – путем тщательного и скрупулезного анализа.

– Метод. Порядок, – пробормотал Стьют почти механически.

– Так вот. Мы установили за вашим приятелем наблюдение. И ваша информация уже принесла нам существенную пользу. Он, к примеру, посетил дамский салон красоты, где, как мы давно подозревали, происходила продажа наркотиков. Но мы не завели пока против них дела, дожидаясь вашей встречи с нужным вам человеком. Не хотелось бы его спугнуть.

– Отлично! Очень разумно с вашей стороны. Хотя все указывает на то, что наше расследование так или иначе наделает шороху в стане французских наркоторговцев.

– Нам только это и нужно. Арест такого рода преступников неизменно приносит лавры полиции.

– Но послушайте! – внезапно громко заговорил сидевший рядом со мной сержант Биф. – Не возьму в толк, кого вы считаете самой крупной рыбой в торговле наркотой. Я-то считал, что всем заправляют те типы из Южной Америки.

– Нет, – ответил ему французский сыщик с некоторым холодком в голосе. – Нам ситуация видится совершенно иначе.

Стьюту, видимо, показалось своевременным объяснить по меньшей мере странное заявление Бифа.

– Сержант, – сказал он невозмутимо, – приехал со мной всего лишь для опознания Фэйрфакса. В отличие от меня он знает этого человека в лицо. Но сержант не принадлежит к личному составу Скотленд-Ярда.

– Тогда все ясно, – отозвался один из французов.

– Да, совершенно ясно, – с кивком подтвердил второй.

– И все-таки, – задумчиво сказал Биф, – неплохо было бы и мне узнать подробности.

Мы проехали мимо памятника Бальзаку, направляясь, по всей видимости, в сторону Пасси.

– Надеюсь, вы понимаете ситуацию, – обратился к Стьюту один из французов. – Мы обнаружили вашего человека и установили за ним наблюдение. Однако в настоящее время у нас нет оснований для его ареста, как не стоит пока вопрос о возможности экстрадиции. Он вместе с женой остановился в весьма респектабельном отеле. Мы имели встречу с владельцем и вынуждены были заверить его, что никаких громких сцен или скандалов не последует. Он окажет нам посильную помощь, но нужно понимать и естественное стремление уберечь от беспокойства прочих постояльцев. А потому все, что вы сможете себе позволить в гостинице, – допросить подозреваемого и его жену.

– Мне и не требуется ничего больше.

– Хорошо. Но, предположим, ваш допрос не принесет нужных результатов. Тогда мы сможем начать расследование относительно салона красоты, и если в процессе нам удастся получить улики против вашего человека – Фэйрфакса, Фримана или Ферриса, как бы он ни называл себя, – мы арестуем его и продержим в заключении у себя в надежде, что вы тем временем раскроете дело в Англии. Договорились?

– Несомненно, это меня устраивает, – ответил Стьют.

– Я ознакомился с материалами вашего дела, – вмешался в разговор второй детектив. – И как мне кажется, этот Роджерс убил все-таки девушку. А потому считаю, что след наркоторговца здесь, конечно же, важен, но не имеет отношения к основному преступлению, которое вы расследуете.

– В самом деле? – неожиданно взвился Стьют. – Как видно, вам издалека все гораздо яснее, чем нам на месте действия.

Французский детектив поспешил пояснить, что ничего подобного сказать не хотел. Он просто анализировал.

– У меня самого никогда прежде не было дела, – вынужден был в свою очередь признать Стьют, – открывавшего столько простора для выдвижения самых различных версий. Но мне нужны факты. И вот если не удастся ничего получить от Фэйрфакса, меня это начнет по-настоящему выводить из себя. Наше расследование и так слишком затянулось.

– Мы почти приехали. Владелец отеля ждет вашего прибытия.

– Хорошо, – сказал Стьют. – Окна номера Фриманов выходят на фасад здания?

– Нет. В противоположную сторону. О таком размещении я попросил специально, узнав о вашем скором приезде.

Мы остановились у небольшого здания на рю Винез. Лишь скромная вывеска указывала, что это отель. Все здесь выглядело опрятно, неброско, но дорого. Это была одна из тех гостиниц, где с гостей брали большие деньги, зато предоставляли максимум удобств. На улице не было ни души, когда мы втроем выбрались из машины. Один из французов обратился к Стьюту:

– Мы будет дожидаться вас на том углу, – сказал он. – Удачи!

Автомобиль тихо тронулся с места, а наше разношерстное трио устремилось к входу.