Текст книги "Забавная Библия"

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ. СВЯТОЙ ПРОРОК САМУИЛ.

Жил в некие библейские времена один человек, по имени Елкана, имевший двух наизаконнейших жен – Анну и Феннану. Из них первая не имела детей. Каждый день между ней и её почтенным супругом происходили скандальнейшие сцены, потому что плодовитая Феннана, которая была противна, как грех, и кисла, как уксус, насмехалась над её бесплодием. Чтобы положить конец этому, Анна решила совершить религиозное паломничество. Но куда идти? Библия говорит, что «ковчег завета» находился тогда в Силоме, под охраной верховного жреца Илия, двух его сыновей и Финееса. (Этого уж не надо смешивать с Финеесом, сыном Елеазара.) Елкана и отправился со своим семейством в Силом.

Приехав в Силом,

«ходила она в дом господень… плакала… и не ела. И сказал ей Елкана, муж её: Анна!.. что ты плачешь и почему не ешь, и отчего скорбит сердце твое? не лучше ли я для тебя десяти сыновей? И встала Анна после того, как они ели и пили в Силоме, (и стала пред господом). Илий же священник сидел тогда на седалище у входа в храм господень. И была она в скорби души, и молилась господу, и горько плакала, и дала обет, говоря: господи (всемогущий боже) Саваоф! если ты призришь на скорбь рабы твоей и вспомнишь обо мне, и не забудешь рабы твоей и дашь рабе твоей дитя мужеского пола, то я отдам его господу (в дар) на все дни жизни его (и вина и сикера не будет он пить) и бритва не коснется головы его.

Между тем, как она долго молилась пред господом, Илий смотрел на уста её; и как Анна говорила в сердце своем, а уста её только двигались, и не было слышно голоса её, то Илий счел её пьяною. И сказал ей Илий: доколе ты будешь пьяною? вытрезвись от вина твоего (и иди от лица господня)» (первая книга Царств глава 1, стихи 7-14).

Анна не растерялась. Она бойко объяснила, что не пила «ни вина, ни сикера».

Первосвященник, увидев свою ошибку, заинтересовался ею. Известно, как осуществляются чудеса вроде того, о котором молила Анна. Тот же испытанный способ практикуется и в наши дни. Нетрудно догадаться, что произошло. С разрешения Елкана, мужа благочестивой плакальщицы, Илий пригласил бесплодную жену навестить его в святилище. Анна, правда, несколько колебалась, но муж сам успокаивал её: иди, говорил он, с этим господином, он даст тебе подержать священный талисман, и это тебе поможет. Таким образом, Анна была допущена в «святилище».

Пребывание Анны в храме несколько затянулось, и Елкана присел отдохнуть под внешней колоннадой храма. Наконец дорогая супруга появилась, сопровождаемая Офни и Финеесом, сыновьями жреца, лица которых сияли неизвестно по какой причине. Они уверили доброго Елкану, что, вне всяких сомнений, бог на сей раз оросит Анну своей всемогущей благодатью. И правда, спустя девять месяцев в семействе Елканы появился здоровенный бутуз, которого назвали Самуилом. Анна, торжествуя, повторяла свой обет никогда не срезать ни одного локона с головы этого желанного ребенка. Когда Самуил подрос, Анна привела его к верховному жрецу Илию. Мальчик был посвящен богу. Его заставили петь в церковном хоре и стеречь алтарь. Илий заверил мать своим словом «пророка», что отроку предстоит необыкновенная карьера.

Добрая Анна была так довольна, что тут же, не сходя с места, сложила длинную песнь, целиком изложенную в главе 2. Читатель должен благодарить нас за то, что мы пропускаем её.

Но нельзя обойти молчанием стихов, исполненных негодования, которыми «святой дух» поносит поведение господ Офни и Финееса, двух «негодяев», причинявших большие убытки господу богу.

«Сыновья же Илия были люди негодные; они не знали господа и долга священников в отношении к народу. Когда кто приносил жертву, отрок священнический, во время варения мяса, приходил с вилкой в руке своей, и опускал её в котел, или в кастрюлю, или на сковороду, или в горшок, и что вынет вилка, то брал себе священник. Так поступали они со всеми израильтянами, приходившими туда в Силом.

Даже прежде, нежели сожигали тук, приходил отрок священнический и говорил приносившему жертву: дай мяса на жаркое священнику; он не возьмет у тебя вареного мяса, а дай сырое. И если кто говорил ему: пусть сожгут прежде тук, как должно, и потом возьми себе, сколько пожелает душа твоя, то он говорил: нет, теперь же дай, а если нет, то силою возьму. И грех этих молодых людей был весьма велик пред господом, ибо они отвращали от жертвоприношений господу» (первая книга Царств, глава 2, стихи 12-17).

Это ещё не все! Сыновья Илия «спят с женщинами, собиравшимися у входа в скинию собрания» (стих 22).

Великий жрец знал обо всех этих возмутительных поступках его сыновей, но профессиональное спокойствие служителя религии, уверенность в том, что верующие снесут все это, позволяли ему молча взирать на эти столь обычные для духовенства поступки своих сыновей.

Купно с сим похвальным негодованием Библия рассказывает в той же главе, что мать Самуила аккуратно навещала своего сына в Силоме.

«И благословил Илий Елкану и жену его и сказал: да даст тебе господь детей от жены сей вместо данного, которого ты отдал господу! И пошли они в место свое. И посетил господь Анну, и зачала она и родила ещё трех сыновей и двух дочерей; а отрок Самуил возрастал у господа» (первая книга царств глава 2, стихи 20-21).

Скептики, пожалуй, подумают, что увеличение семейства Елканы произошло опять не без участия Офни и Финееса. Но верующие возразят, что один только папаша Саваоф занялся оплодотворением любезной Анны и что это-то и было благо, тогда как сыновья Илия, спавшие с другими богомолками, были обыкновеннейшими негодяями.

Было бы большим святотатством забирать себе прекрасных женщин, избранных богом, не меньше, пожалуй, чем совать вилки в священную кастрюлю, где варилось мясо для самого господа бога.

«Отрок Самуил служил господу при Илии; слово господне было редко в те дни, видения были не часты. И было в то время, когда Илий лежал на своем месте, – глаза же его начали смежаться, и он не мог видеть, – и светильник божий ещё не погас, и Самуил лежал в храме господнем, где ковчег божий; воззвал господь к Самуилу: (Самуил, Самуил!). И отвечал он: вот я! И побежал к Илию и сказал: вот я! ты звал меня. Но тот сказал: я не звал тебя; пойди назад, ложись. И он пошел и лег.

Но господь в другой раз воззвал к Самуилу: (Самуил, Самуил!). Он встал, и пришел к Илию вторично, и сказал: вот я! ты звал меня. Но тот сказал: я не звал тебя, сын мой; пойди назад, ложись. Самуил ещё не знал тогда голоса господа, и ещё не открывалось ему слово господне.

И воззвал господь к Самуилу ещё в третий раз. Он встал, и пришел к Илию и сказал: вот я! ты звал меня. Тогда понял Илий, что господь зовет отрока. И сказал Илий Самуилу: пойди назад и ложись, и когда (зовущий) позовет тебя, ты скажи: говори, господи; ибо слышит раб твой. И пошел Самуил, и лег на месте своем. И пришел господь, и стал, и воззвал, как в тот и другой раз: Самуил, Самуил! И сказал Самуил: говори, (господи) ибо слышит раб твой.

И сказал господь Самуилу: вот, я сделаю дело в Израиле, о котором кто услышит, у того зазвенит в обоих ушах; в тот день я исполню над Илием все то, что я говорил о доме его; я начну и окончу; я объявил ему, что я накажу дом его на веки за ту вину, что он знал, как сыновья его нечествуют, и не обуздывал их; и посему клянусь дому Илия, что вина дома Илиева не загладится ни жертвами, ни приношениями хлебными вовек» (первая книга царств глава 3, стихи 1-14).

Наутро первосвященник захотел узнать конец ночного приключения; можно себе представить все затруднения, которые испытывал молодой левит – его ученик. Илий стал настаивать, требовать всю правду, и в конце концов Самуил разоткровенничался.

«И объявил ему Самуил все и не скрыл от него ничего. Тогда сказал (Илий): он – господь; что ему угодно, то да сотворит. И возрос Самуил, и господь был с ним; и не осталось ни одного из слов его неисполнившимся. И узнал весь Израиль от Дана до Вирсавии что Самуил удостоен быть пророком господним» (стихи 15-20).

Эта первая часть истории знаменитого пророка, который вместе с тем был и последним из судей израилевых, возбудила некоторые критические замечания. По поводу самой книги, приписываемой Самуилу, Фрере представил следующие общие соображения. Он отмечает ошибку, в которую не впал бы ни один серьезный историк, заключающуюся в том, что читатель оставлен в полном неведении относительно общего положения народа, о котором идет речь. Действительно, очень трудно заключить, какое пространство занимали евреи во времена жречества Илия, в каких именно местах они жили, были ли они ещё рабами или только данниками финикиян, которых невежественные еврейские писатели, кстати сказать, упрямо называют филистимлянами. Автор был, по-видимому, жрецом, которого интересовали исключительно только вопросы его профессии, все же остальное он считал пустяками.

Автор указывает на город Силом как на резиденцию верховного жреца Илия. По этому поводу Вольтер замечает, что деревня, называвшаяся Силом, принадлежала финикиянам и что маловероятно, чтобы они потерпели у себя пребывание верховного жреца чужой веры. Если «ковчег завета» и находился в этой деревне, то держать его могли там только втайне, ибо, как мы узнаем далее, филистимляне овладели им лишь много времени спустя, в результате довольно ожесточенной битвы. Но тогда как объяснить паломничество евреев в Силом?

В описании происшествий с Самуилом автор дает понять, что бог не удостаивал евреев столь частых собеседований, как раньше. Здесь ещё раз проглядывает идеология всех первобытных народов, веровавших, что когда народ побежден, то побежден и его бог, и что, когда он снова подымается, подымается и его бог.

Многие считают, что если иудео-христианский бог действительно творец вселенной, то его заставляют играть, в конце концов, самую глупую роль: он сидит в сундуке, откуда посреди ночи три раза напрасно зовет мальчика, раньше чем высказать, чего он хочет. Вулстон высказывает удивление по поводу того, что маленький Самуил не сумел отличить голос «всевышнего» потому-де, что бог никогда ещё с ним не разговаривал. Конечно, трудно «узнать» голос, если никогда дотоле его не слышал.

Но выражаясь так, «священный» автор представляет своего бога имеющим человеческий голос, и притом определенного характера, подобно тому, как голос каждого человека имеет свои индивидуальные особенности.

Отсюда можно вывести ещё одно доказательство того, что евреи представляли себе своего бога во плоти и видели в нем только человека высшего порядка, живущего обыкновенно в облаках и спускающегося иногда на землю, чтобы посетить своих любимцев, иногда покровительствующего им, иногда оставляющего их; то побежденного, то победителя. Одним словом, таким же, каким являются древнегреческие и другие «языческие» боги.

Вот уже вырос молодой Самуил, а «священный голубь» все ещё не пресекает поведения Офни и Финееса. Продолжали ли они совать вилки в котел господа бога?

Мы знаем только, что Самуил все сказал израильтянам; следовательно, осуждение Илия и его семейства сделалось «секретом полишинеля». Но это не мешало, однако, верующим продолжать содержать осужденного жреца и его сыновей. Может быть, эти последние, опасаясь кары, теперь отказались от своих святотатственных привычек?

Но мы знаем также, что библейский бог очень злопамятен. И вот что произошло далее. Здесь нужно привести «слово божие» текстуально.

«Выступили израильтяне против филистимлян на войну… И выстроились филистимляне против израильтян, и произошла битва, и были поражены израильтяне филистимлянами, которые побили на поле сражения около четырех тысяч человек. И пришел народ в стан; и сказали старейшины израилевы: за что поразил нас господь сегодня пред филистимлянами? возьмем себе из Силома ковчег завета господня, и он пойдет среди нас, и спасет нас от руки врагов наших. И послал народ в Силом, и принесли оттуда ковчег завета господа Саваофа, сидящего на херувимах; а при ковчеге завета божьего были и два сына Илиевы. Офни и Финеес.

И когда прибыл ковчег завета господня в стан, весь израиль поднял такой сильный крик, что земля стонала. И услышали филистимляне шум восклицаний и сказали: отчего такие громкие восклицания в стане евреев? И узнали, что ковчег господень прибыл в стан. И устрашились филистимляне, ибо сказали: бог тот пришел к ним в стан. И сказали: горе нам! ибо не бывало подобного ни вчера, ни третьего дня; горе нам! кто избавит нас от руки этого сильного бога? Это – тот бог, который поразил египтян всякими казнями в пустыне: укрепитесь и будьте мужественны, филистимляне, чтобы вам не быть в порабощении у евреев, как они у нас в порабощении; будьте мужественны и сразитесь с ними.

И сразились филистимляне, и поражены были израильтяне, и каждый побежал в шатер свой, и было поражение весьма великое, и пало из израильтян тридцать тысяч пеших.

И ковчег божий был взят, и два сына Илиевы, Офни и Финеес, умерли. И побежал один вениамитянин с места сражения и пришел в Силом в тот же день; одежда на нем была разодрана и прах на голове его. Когда пришел он, Илий сидел на седалище при дороге у ворот и смотрел, ибо сердце его трепетало за ковчег божий. И когда человек тот пришел и объявил в городе, то громко восстенал весь город.

И услышал Илий звуки вопля и сказал: отчего такой шум? И тотчас подошел человек тот и объявил Илию. Илий был тогда девяноста восьми лет; и глаза его померкли, и он не мог видеть. И сказал тот человек Илию: я пришел из стана, сегодня же бежал я с места сражения. И сказал Илий: что произошло, сын мой?

И отвечал вестник и сказал: побежал израиль пред филистимлянами, и поражение великое произошло в народе, и оба сына твои, Офни и Финеес, умерли, и ковчег божий взят. Когда упомянул он о ковчеге божием, Илий упал с седалища навзничь у ворот, сломал себе хребет и умер; ибо он был стар и тяжел. Был же он судьёю израиля сорок лет.

Невестка его, жена Финеесова, была беременна уже пред родами. И когда услышала она известие о взятии ковчега божия и о смерти свекра своего и мужа своего, то упала на колени и родила, ибо приступили к ней боли её. И когда умирала она, стоявшие при ней женщины говорили ей: не бойся, ты родила сына. Но она не отвечала и не обращала внимания. И назвали младенца: Ихавод, сказав: «отошла слава от израиля» – со взятием ковчега божия и (со смертью) свекра её и мужа её.

Она сказала: отошла слава от израиля; ибо взят ковчег божий» (первая книга царств глава 4, стихи 1-22).

«Священный» автор не рассказывает, ни как возмутились евреи против своих поработителей филистимлян, ни в чем заключался предмет войны, ни какую территорию занимали евреи. «Священный» автор говорит только, что 30 000 евреев были истреблены, несмотря на присутствие «ковчега завета». «Как поверить, – говорит Вольтер, – что народ, находящийся в рабстве и понесший такие большие потери, мог так быстро подняться?»

Критики всегда подозревали «священного» автора в склонности к преувеличениям как в описании успехов, так и в описании неудач. В данном месте Библии он гораздо больше занят прославлением Самуила, нежели внесением ясности в еврейскую историю.

Напрасно ждать верного описания страны евреев; обстоятельств, среди которых произошло восстание; крепостей или по крайней мере пещер, которые они занимали; мер обороны, которые они приняли; военачальников, которые вели бои, – ничего из всех этих важных и существенных обстоятельств! Именно отсюда Болингброк заключает, что левит, автор этой истории, писал так, как писали средневековые монахи, записывая отдельные события в духе своих взглядов. И Вольтер прибавляет со своей едкой иронией: «Без сомнения, Самуил, став пророком, к которому бог обращал свое слово ещё с детства, был гораздо более важен, чем 30 000 человек убитых, которые ни разу не были удостоены божьего слова. Вот, вероятно, почему священное писание гораздо более тщательно описывает еврейских пророков, чем еврейский народ».

Теперь внимание, читатель! Будем серьезны! Мы приближаемся к такому месту Библии, которое располагает к веселью не больше, чем искусственная нога инвалида. Речь идет об истории с золотыми геморроидальными шишками.

Не смейтесь же! Это очень серьезно и, конечно, вполне благочестиво, ибо рассказано «духом святым».

Чтобы наказать Офни и Финееса, которые в течение продолжительного времени совали вилки в божьи кастрюли, бог-отец придумал попасться в руки филистимлян в своем знаменитом «ковчеге завета». Офни и Финеес защищали ковчег, то есть защищали и самого бога, но он пожелал (такова уж непостижимость божественной воли!), чтобы оба левита были умерщвлены за него, в обществе ещё 30 000 других евреев, которые, однако, никогда не ели из его кастрюли. Это было сенсационное наказание!

В конце концов, предавая сам себя в руки язычников-филистимлян, бог сам и совершал святотатство против себя же. Быть может, все это не кажется вам логичным? Зато оно божественно, и любой богослов подтвердит вам это. Отметим сначала, что эти филистимляне, которые в отношении преданности богам были, в сущности, хорошими людьми, обнаружили самое большое почтение и к плененному израильскому богу. Мы только что видели, что они страшились его могущества.

Далекие от нетерпимого фанатизма, позволяющего оскорблять святыни чужих религий, они окружили сундук еврейского бога всяческим почетом.

Если бы какой-нибудь Юпитер или Будда попал в руки христианских инквизиторов, они бросили бы его в помойную яму. Филистимляне, наоборот, зная, что в «ковчеге», доставшемся им в результате кровопролития, сидел еврейский бог, торжественно перенесли священную коробку в Азот, где находился один из самых пышных филистимских храмов – храм бога Дагона. Там они и поместили «ковчег завета» в наиболее почитаемой части святилища, рядом с самим Дагоном.

Филистимляне рассуждали, очевидно, так: бог израиля есть бог первоклассный. Мы-де знаем, какие чудеса он творил, когда ему надо было вывести евреев из Египта; раз уж нам посчастливилось поймать его, постараемся быть к нему внимательны, чтобы расположить его в нашу пользу; окажем ему почести наравне с Дагоном; лишний бог-покровитель никогда не повредит.

Увы! Эти простодушные филистимляне попали пальцем в небо: они очень скоро изведали на себе скверный характер библейского бога. В вечер водворения «ковчега» в храме азотском жрецы Дагона возвратились домой, оставив на ночь своего бога с глазу на глаз с еврейским богом. Если бы вместо еврейского бога Яхве финикиянам посчастливилось завладеть каким-нибудь египетским Анубисом, или персидским Ормуздом, или греческим Аполлоном, все сошло бы благополучно в эту и в последующие ночи. Оба бога приятельски покалякали бы, рассказали бы друг другу курьезы из области религиозного помешательства своих верующих и легли бы спать.

Они сделались бы добрыми товарищами, и жители Азота благоденствовали бы. Ничего подобного! Старый ворчун Саваоф воспользовался отсутствием жрецов бога Дагона и обошелся с ним, как с непримиримым соперником; ему очень хотелось доказать, что он более могуч, чем официальный идол филистимлян. А Дагон был, в сущности, незлобивый бог; он не заставлял приносить ему человеческие жертвы и был вообще добряк. Следовательно, он должен был быть весьма удивлен, когда среди ночи Яхве внезапно вырвался из своей коробки, набросился на него как бешеный и свалил его.

Библия не описывает подробностей этого ночного происшествия, но из всего текста ясно, что именно так и было.

«И взяли филистимляне ковчег божий, и внесли его в храм Дагона, и поставили его подле Дагона. И встали азотяне рано на другой день, и вот, Дагон лежит лицем своим к земле пред ковчегом господним. И взяли они Дагона и опять поставили его на свое место» (первая книга царств глава 5, стихи 2-3).

Вторая ночь оказалась ещё ужаснее первой. Яхве было обидно делить поклонение азотян с Дагоном. Быть может, он и сам чувствовал, что его ревность смешна и манеры его грубы. Целый день он лежал спокойно в глубине ковчега.

Ах, если бы набожные люди того времени вдруг увидели, как бог высовывается из коробки, если бы он хоть немного поагитировал их. Азотяне отказались бы тогда от культа своего идола. Но нет же! Бог Саваоф лежал смирно и не показывался. Он молча злился. Он желал оставаться в темноте, чтобы затем, дав исход дурному настроению, насытить свою злобу.

На этот раз Дагону влетело очень жестоко:

«и встали они поутру на следующий день, и вот, Дагон лежит ниц на земле пред ковчегом господним; голова Дагонова и (обе ноги его и) обе руки его (лежали) отсеченные, каждая особо, на пороге, осталось только туловище Дагона» (первая книга царств глава 5, стих 4).

Все это, конечно, не могло не смутить жителей города. Они, однако, опять ничего не поняли и, в чистоте своей душевной, были очень далеки от подозрений, чтобы виновником ночного разрушения оказался обитатель священного ящика. Но страшный бич вскоре поразил их. Здесь опять нужно привести подлинный текст:

«И отяготела рука господня над азотянами, и он поражал их, и наказал их мучительными наростами, в Азоте и в окрестностях его, (а внутри страны размножились мыши, и было в городе великое отчаяние)» (стих 6).

Тут-то азотяне поняли, что только перст израильского бога мог причинить им такое бедствие.

Старейшины приказали перенести «ковчег завета» в другой город. Для этой цели был избран Геф. Прибытие «ковчега» в Геф тотчас же ознаменовалось появлением наростов у всех жителей также и этого города. Из Гефа «ковчег» был перенесен в Аскалон, где бедствие повторилось. По-видимому, несчастная страна изнывала под ударами «бича господня».

«И те, которые не умерли, поражены были наростами, так что вопль города восходил до небес» (стих 12).

В течение семи месяцев филистимляне таскали злополучный «ковчег божий» из города в город, и повсюду появление этого божьего логова сопровождалось распространением все той же тяжелой и изнурительной болезни. В конце концов, решили посоветоваться с прорицателями. Это были жрецы «ложной» религии, ложной, конечно, с точки зрения христианства. Но все же они оказались великолепными пророками! Филистимляне решили возвратить «ковчег».

«Те сказали: если вы хотите отпустить ковчег (завета господа) бога израилева, то не отпускайте его ни с чем, но принесите ему жертву повинности; тогда исцелитесь и узнаете, за что не отступает от вас рука его. И сказали они: какую жертву повинности должны мы принести ему? Те сказали: по числу владетелей филистимских пять наростов золотых и пять мышей золотых; ибо казнь одна на всех вас и на владетелях ваших; итак сделайте изваяния наростов ваших и изваяния мышей ваших, опустошающих землю, и воздайте славу богу израилеву; может быть, он облегчит руку свою над вами и над богами вашими и над землёю вашею; и для чего вам ожесточать сердце ваше, как ожесточили сердце свое египтяне и фараон? вот, когда господь показал силу свою над ними, то они отпустили их, и те пошли; итак возьмите, сделайте одну колесницу новую и возьмите двух первородивших коров, на которых не было ярма, и впрягите коров в колесницу, а телят их отведите от них домой; и возьмите ковчег господень, и поставьте его на колесницу, а золотые вещи, которые принесете ему в жертву повинности, положите в ящик сбоку его; и отпустите его, и пусть пойдет; и смотрите, если он пойдет к пределам своим, к Вефсамису, то он великое сие зло сделал нам; если же нет, то мы будем знать, что не его рука поразила нас, а сделалось это с нами случайно» (первая книга царств глава 6, стихи 3-9).

Читая эту историю, невольно вспоминаешь девяностолетнюю Сарру, взятую за красоту царем герарским, который считал её сестрой Авраама. Вы помните, что, пока царь не отпустил жены патриарха, у всех герарских женщин «чрева» были «заключены» по божьему повелению. Здесь перст божий коснулся другого места филистимлян-мужчин.

Несчастные чрева! Их невинность во всех происшедших событиях не оставляла никаких сомнений, а вместе с тем они так жестоко пострадали! Почему этот странный библейский бог простил сводничество Авраама, единственного виновника герарского несчастья? Ведь он один спекулировал чарами своей супруги, выдавая её за сестру. И почему тот же бог наказал филистимлян за то, что они овладели им самим, взяв его вместе с его ковчегом? Ведь он сам заставил себя взять.

Священная тайна и божественная путаница!

Однако филистимляне послушались совета своих прорицателей. Они изготовили пять золотых мышей и пять золотых геморроидальных шишек, представлявших жертву пяти главных городов: Азота, Гефа, Аскалона, Газы и Аккарона. Они взвалили ковчег и эти жертвы на колесницу, запрягли в нее двух молодых коров, от которых отняли телят, и пустили без погонщика через поля.

«И пошли коровы прямо на дорогу к Вефсамису; одною дорогою шли, шли и мычали, но не уклонялись ни направо, ни налево; владетели же филистимские следовали за ними до пределов Вефсамиса» (первая книга царств глава 6, стих 12).

Как все это чудесно и как вправе верующие гордиться содержанием такой прекрасной религии! В Библии поистине нет недостатка в пророках. Даже филистимские прорицатели, сыны проклятого народа, рассматриваются как истинные пророки.

Каждая страна имеет своих пророков, и авторы Библии, будучи сами пророками, уважают свое звание даже в чужеземных идолопоклонниках, имеющих ту же профессию.

В своем необыкновенном могуществе бог производит сверхъестественное, вдохновляя прорицателей и пророков даже «ложных» религий, чему пример Валаам. Бог не отказывает даже и в чудесах волхвам и магам враждебных ему верований, как мы это видели на примерах египетских волхвов, сумевших повторить некоторые чудеса Моисея. А коровы, возвращающие на место «ковчег завета», – разве это не блистательное чудо? Они идут в Вефсамис, к евреям, сами по себе, без возницы, управляемые невидимым перстом божьим! Не стали ли и они пророчицами? Для бога ведь все возможно! Вспомним, кстати, «валаамову ослицу», говорившую человечьим голосом.

«Жители Вефсамиса жали тогда пшеницу в долине, и взглянув увидели ковчег господень, и обрадовались, что увидели его. Колесница же пришла на поле Иисуса вефсамитянина и остановилась там; и был тут большой камень, и раскололи колесницу на дрова, а коров принесли во всесожжение господу. Левиты сняли ковчег господа и ящик, бывший при нем, в котором были золотые вещи, и поставили на большом том камне; жители же Вефсамиса принесли в тот день всесожжения и закололи жертву господу» (первая книга царств глава б, стихи 13-15).

И это ещё не все! Уже довольно давно бог что-то никого не испепелял и не истреблял из своего возлюбленного народа. Чем же мог он лучше ознаменовать свое возвращение в «лоно Израиля», как не соответственной бойней? И вот, любуйтесь!

Да радуются сердца верующих!

«И поразил он жителей Вефсамиса за то, что они заглядывали в ковчег господа, и убил из народа пятьдесят тысяч семьдесят человек; и заплакал народ, ибо поразил господь народ поражением великим» (первая книга царств глава 6, стих 19).

Господь бог вообще не любит шуток и не переносит праздного любопытства в отношении своей персоны. Не объявлял ли он несколько раз, что, за исключением редких случаев, всякий, кто увидит его в лицо, умрет? Так что эти вефсамистские зеваки были, в конце концов, достаточно предупреждены. Скажите на милость, что за дурацкая мысль – заглядывать в «ковчег»? Очевидно, филистимляне были более почтительны и воздержались от желания приподнять крышку «священной» коробки.

Поэтому бог и ограничился тем, что наслал на них только…геморрой.

Ещё одно замечание мимоходом: хотя город Вефсамис абсолютно неизвестен географии, однако это должен был быть, вероятно, очень значительный город, раз там могло найтись одних только любопытных 50 070 человек, истребленных на месте. Эта внезапная смерть стольких тысяч вефсамитян ещё и ещё раз показывает нам самым точным образом, что собой представляет «святой дух». Давайте рассуждать так.

Физически невозможно, чтобы 50 070 человек окружили «ковчег» все вместе одновременно. Не правда ли? Допустим, десять, двадцать, ну, если хотите, тридцать человек единовременно, сразу, все вместе, подняли крышку и вперились взглядом в ящик. Эти первые тридцать любопытных тотчас же поплатились за свою смелость и пали замертво. Мы допускаем, что ещё тридцать человек не поняли урока и повторили дерзость предыдущих с тем же жестоким результатом. Допустим ещё и третью очередь неустрашимых. Но в конце концов вефсамитянам делается все труднее и труднее подойти к «ковчегу»: им приходится шагать по трупам для того, чтобы заглянуть в «священную» коробку. Надо, в самом деле, слишком много упрямства для того, чтобы настойчиво желать быть уничтоженным на месте, когда видно, к чему приводит это любопытство. Как бы они ни были упрямы, эти вефсамитяне, они, однако, поневоле должны были бы наконец остановиться, ибо нагромождение трупов сделало бы «ковчег» просто недоступным. Надо скорее допустить обратное: как только свалились первые несколько десятков, естественный ужас должен был заставить толпу панически разбежаться. Конечно, число, названное в «священном» тексте, очень уж сильно преувеличено, это вне всякого сомнения. К допустимым 70 жертвам «священный голубь» просто приворковал ещё 50 000.

Постараемся никого не удивить, напоминая, что, согласно Библии, вефсамитяне, уцелевшие от побоища, поспешили угнать «ковчег» подальше. Текст говорит, в Кириаф-Иарим. Смертоносный сундук оставался там 20 лет. Лишь по истечении этого срока бог решил наконец даровать своему избранному народу победу над филистимлянами между Массифой и Вефхором (первая книга царств глава 7, стих 11).

Самуил же продолжал быть судьей Израиля. Во исполнение обета своей матери он не стриг волос. Библия прибавляет, что он сумел снискать любовь евреев всяческими благодеяниями и что его популярность была громадна. Впоследствии, когда сын Анны постарел, он назначил своих обоих сыновей – Иоиля и Авию своими помощниками. Но эти молодцы стоили, вероятно, немногим больше Офни и Финееса.

«Сыновья его не ходили путями его, а уклонялись в корысть и брали подарки, и судили превратно» (первая книга царств глава 8, стих 3).

Любопытный факт: бог, умертвивший сыновей Илия, на этот раз не обрушил своих молний на беззаконников, как ни скандально и ни возмутительно было поведение этих сыновей Самуила: судьи-взяточники не затрагивали личных интересов господа бога, и их преступления были поэтому в его глазах сущими пустяками рядом со святотатственными попытками Офни и Финееса, которые смели совать свои вилки в обеденную кастрюльку самого господа бога.