Текст книги "Миссия Врача: Андрей Каприн"

Среди них председатель Комитета государственной безопасности Юрий Владимирович Андропов, который после смерти Брежнева в ноябре 1982 года возглавит страну. Началось с того, что летом 1966 года Андропова положили в Центральную клиническую больницу с диагнозом «гипертоническая болезнь, инфаркт миокарда». Там, на больничной койке, он отметил свое пятидесятилетие. Дурное предзнаменование! Кардиотерапия не давала положительного результата. Показатели не улучшались. Медики, желая перестраховаться, предложили перевести Андропова на инвалидность. Но это означало конец политической карьеры.

Именно тогда к Андропову привели молодого кардиолога – Евгения Чазова, который со временем станет академиком и возглавит кремлевскую медицину. Чазов пришел к выводу, что инфаркта у Андропов не было и страдает он не от гипертонической болезни. Он оказался прав. Исследования показали: опасные симптомы – результат тяжелой болезни почек и реакции надпочечников.

Андропов вернулся на работу и смог стать руководителем страны. Но теперь Юрию Владимировичу еду готовили без соли. Пил он только чай или минеральную воду. Вместо более полновесной пищи ему несколько раз в день приносили протертое яблоко. Но главное – он не мог обходиться без аппарата, заменявшего почку, и должен был постоянно ездить в больницу на гемодиализ. Это было заметно: посетители видели забинтованные запястья.

Каждый сеанс диализа, очищения крови, продолжался несколько часов. Тяжелая, выматывающая процедура. Академик Лопаткин делал, что мог, но состояние Андропова ухудшалось. Его недуг привлек внимание к нуждам самой урологии, которая стала развиваться.

Николая Лопаткина не случайно называют отцом отечественной урологии. За годы его работы был внедрен гемодиализ для лечения больных острой и хронической почечной недостаточностью, выполнены первые операции по пересадке почки, реконструктивно-пластические операции на сосудах, мочеточниках, разработаны ангиографические методы диагностики заболеваний почек и почечных сосудов, применены эндоскопические методы лечения урологических больных…

Академик Лопаткин говорил в интервью журналу «Лечащий врач»:

«Нужно уделять гораздо больше внимания фундаментальным наукам. Если мы отойдем от их изучения, мы не сможем разбираться в этиологии и патогенезе того или иного заболевания. Поэтому в институте существует отдел экспериментального моделирования заболеваний. Сначала мы стараемся смоделировать заболевание, а потом уже учимся лечить его».

В клинике, которая ныне носит его имя и которой руководит академик Каприн, лечат рак предстательной железы, опухоли почек, рак мочевого пузыря. Разрабатывают методы точной диагностики этих заболеваний. Проводят клинические исследования новейших противоопухолевых препаратов.

Откуда взялась эта напасть?

Я спрашивал Андрея Дмитриевича Каприна, интересует ли его история медицины:

– Или на это не остается времени? Врачи прошлого ушли, медицина изменилась, на что оглядываться?

Он ответил:

– Ну что вы! У нас такие были выдающиеся врачи… Российская хирургическая школа – посмотрите, какие это были люди. Надо изучать их жизнь. Сергей Сергеевич Юдин, Николай Нилович Бурденко, Александр Васильевич Вишневский… Они, конечно, все легендарные фигуры. Очень ими интересуюсь.

– У вас еще остается время что-то почитать?

– Я стараюсь. Я с собой вожу электронную книгу. Мне ребята закачивают то, что я прошу. Я сейчас читаю письма жене нашего выдающегося хирурга Николая Ивановича Пирогова с севастопольской войны, близкие мне подарили эту книгу. А плеяда хирургов Первой мировой войны!.. А Николай Николаевич Петров, директор Института онкологии в Санкт-Петербурге, автор первой в нашей стране книги «О злокачественных опухолях», Герой Социалистического Труда и так далее… Первая мировая война, Гражданская война, Великая Отечественная война в блокадном Ленинграде – представляете, хирург с каким опытом? Читаешь их записки и представляешь себе эту жизнь: неизвестно, где семья, что с близкими, а ты должен спасать больных… И в такие времена они становились академиками, профессорами! Представляете, какая сила жизни у этих людей? Конечно, о них надо читать каждую свободную минуту.

Поэтому я говорил коллегам: что вы ковида испугались? Люди и тогда успешно оперировали, а ведь «испанка» была, от нее поумирало-то больше, чем от ковида. «Испанка» злая была, еще и детей убивала…

«Испанка», о которой вспомнил академик Каприн, – невиданная эпидемия гриппа, которая разразилась в конце 1918 года, когда завершилась Первая мировая. Это была, наверное, самая агрессивная инфекция, с которой сталкивалось человечество.

В отличие от обычной эпидемиологической ситуации – погибло непропорционально много молодых и крепких людей. Развивалась пневмония, и через два дня они уходили в мир иной. Результаты вскрытия поражали врачей. Болезнь буквально разрушала легкие. Но это была вовсе не легочная чума или туберкулез, а болезнь, которую люди привыкли считать сравнительно безобидной: люди умирали от гриппа.

Многие ученые полагают, что новых вирусов нет, все они давно сосуществуют с человеком. Но изменения поведения человека или мутации самого вируса делают его смертельным. Фантастическая способность к мутациям, то есть к постоянному изменению, позволяет вирусу подавлять защитные способности человека и не поддаваться лекарствам. Вирусы проникают в нервную систему и попадают сразу в мозг, минуя все защитные системы. Вирусы подчиняют себе организм и заставляют его работать на себя.

Между человеком и вирусами идет нескончаемая гонка вооружений. К сожалению, вирусы и бактерии пока побеждают. Они меняются так быстро, что организм человека не успевает приготовиться к обороне.

Грипп не знает границ. Никто не застрахован от гриппа. Нет ни лекарств, ни вакцины и, видимо, никогда не будет. Вирус гриппа фантастически изменчив, поэтому и не удается подобрать лекарство. В ХХ столетии грипп убил больше людей, чем любая иная инфекционная болезнь. Вирус гриппа способен в считаные дни распространиться по всему миру.

И всегда искали виновных, потому что это объясняет и упрощает жизнь.

В XIV веке эпидемия чумы спровоцировала массовое насилие против евреев.

Когда сифилис распространился в XV веке, его называли по-разному – неаполитанской, французской, польской и немецкой болезнью, в зависимости от того, кого хотели обвинить.

В XIX веке распространялись слухи, что это ирландские иммигранты переносят холеру. Когда чума поразила Гонолулу в 1899 году, чиновники сожгли китайский квартал. В 1900 году, когда в Сан-Франциско сообщили, что умер от чумы китаец, жители Чайна-тауна были насильственно изолированы полицией, а белым жителям было разрешено покинуть этот район.

Самая сильная эпидемия гриппа обрушилась на мир во время Первой мировой войны. Она возникла словно ниоткуда, как ветер, налетела на мир и убивала без разбора. Первой пострадала Испания, поэтому эпидемию стали именовать «испанкой». Она обрушилась на мир несколькими волнами в 1918–1920 годах. Миллионы солдат, томившихся в траншеях, миллионы гражданских, ослабленных голодным пайком, истощенных и измученных военными лишениями, представляли собой благодатный материал для вируса. Демобилизованные войска возвращались домой и развезли вирус по всему миру.

Вирус гриппа, который поразил мир в 1918 году, был самым агрессивным возбудителем инфекции, с которым только приходилось сталкиваться человечеству. За несколько месяцев гриппом переболел почти миллиард человек. По оценкам 50 миллионов заболевших умерли. От гриппа погибло больше, чем было убито во время Первой мировой! Это было жестокое окончание войны. Ни одна эпидемия Средневековья не унесла столько жизней, сколько эта злобная атака гриппа на человечество.

В России тоже бушевала эпидемия.

Глава первого советского правительства Владимир Ильич Ленин писал женщине, которую он любил, – Инессе Федоровне Арманд (для нее в аппарате ЦК партии образовали отдел по работе среди женщин):

«Дорогой друг!

После понижения температуры необходимо выждать несколько дней.

Иначе – воспаление легких.

Испанка теперь свирепая.

Пишите, присылают ли продукты?»

Медицина была бессильна перед немилосердной «испанкой». Люди ходили в марлевых повязках, но они не помогали. Прошло 100 лет, но мало что изменилось. Фармацевтические концерны постоянно производят все новые препараты против вируса гриппа, но надо признать, что ни один из них не помогает.

Грипп – это несчастье, которое приходит дважды в год. В сравнении с чудовищной эпидемией, которая пугает воображение специалистов, регулярные атаки гриппа не столь ужасны. Но любая эпидемия поражает многие миллионы, и люди умирают из-за гриппа. Крупные эпидемии распространялись по миру в 1957 и 1967 годах. Умерли сотни тысяч.

В 2003 году атипичная пневмония унесла жизни 800 человек – главным образом в материковом Китае, на Тайване и в Сингапуре. В 2009–2010 годах свиной грипп заразил очень многих, это была репетиция. Но уроки извлекли лишь в некоторых азиатских странах.

По данным Всемирной организации здравоохранения, в результате смертоносного взрыва вируса Эбола, охватившего некоторые районы Западной Африки с 2014 по 2016 год, погибли больше одиннадцати тысяч человек. Вирус Эбола не перевернул нашу жизнь. И не заставил нас осознать свою хрупкость и уязвимость.

Переболев многими инфекционными заболеваниями, получаешь иммунитет на всю жизнь. Вирус гриппа меняется так быстро, что гриппом можно заболеть несколько раз в год. Ныне вирус гриппа появляется чаще всего в Азии, прежде всего в Китае. Там люди по-прежнему живут рядом со свиньями и домашней птицей. Утки, которые сами гриппом никогда не заболевают, представляют собой хранилище разнообразнейших вирусов. Они несут в себе мириады разновидностей гриппа, против многих из них человеческий организм беззащитен.

Напрямую от птицы вирус к человеку не передается. Однако утки способны заражать свиней. Вот в организме свиньи и происходит синтез птичьих и человеческих вирусов. Так появляются новые виды гриппа, которыми заражается человек.

Все, что может посоветовать медицина, это быть осторожным. Каждый февраль эксперты Всемирной организации здравоохранения объявляют рецептуру новой вакцины против очередной волны гриппа. Вакцина состоит из ослабленных вирусов, которые выращиваются в миллионах куриных яиц.

Но если вдруг разразится всеобщая эпидемия, вакцина не очень поможет. Вирус гриппа способен распространиться по всему миру всего за три недели. А производство вакцины требует не меньше трех месяцев. К тому же фармацевтические компании способны произвести весьма ограниченный запас вакцины. На всех не хватит.

На что же надеяться?

Вирус, который в 1918 году убил 20 миллионов человек, оказывается, еще существует на земле. Последний раз им заразился один американский солдат в 1970-е годы прошлого столетия. В Соединенных Штатах возникла паника, но тревога оказалась преждевременной. То, что составляет силу вируса, является одновременно и его слабостью. Продолжающиеся мутации ослабляют некогда смертоносный вирус.

Ученые с содроганием ожидали новой всеобщей эпидемии. Они не знали, когда она придет – в этом году, следующем, через десять лет, но уверены, что эпидемии не избежать. Вирус настолько коварен, что даже специалисты, которые посвятили ему всю жизнь, не могут предсказать точно, где и когда на человечество обрушится очередная волна, и насколько сильной она будет. И ковид пришел…

Сейчас онкологи заняты не только поисками новых – иногда революционных! – методов диагностики и лечения. Они пытаются понять происхождение самой болезни. И не только из любви к истории, но в надежде найти способы предотвращать развитие рака.

Сегодня ученые исходят из того, что онкологические заболевания появились по вине самого человека. На чем основан такой вывод? Наши предки, те, кто жил в древности, раком болели крайне редко.

В это долго не хотели верить. Высказывалось казавшееся логичным предположение, что причиной всему – малая продолжительность жизни людей в древности. Они умирали или погибали так рано, что раком просто не успевали заболеть!.. Но безжалостная наука эту версию отвергла. В Древнем Египте и в Древней Греции жили достаточно долго, чтобы у наших предков вполне успевали развиться такие малоприятные заболевания, как атеросклероз или остеопороз.

Тогда появилось другое объяснение: в останках древних землян опухоли не сохранились. Но и эта версия не нашла подтверждения. Экспериментальные исследования показали: мумификация заботливо сохраняет признаки злокачественных новообразований. Опухоли на самом деле страдают от времени даже меньше, чем нормальные ткани. Но при исследовании сотен египетских мумий гистологический диагноз выявлял рак в единичных случаях. Например, у некоего человека, который жил в эпоху династии египетских правителей Птолемеев (это 200–400 годы н. э.), уже в наше время диагностировали рак прямой кишки…

В Древнем мире еще не знали, что такое хирургическое вмешательство, так что все признаки рака должны были сохраниться. Редкое выявление злокачественных новообразований у мумий следует однозначно интерпретировать как указание на их невысокое распространение в Древнем мире. Следовательно, можно предположить, что факторы, вызывающие рак, рождены современной индустриализацией, ухудшением экологии и неправильным образом жизни.

Исследования останков наших предков, как и внимательное чтение литературных памятников Древнего Египта и Древней Греции, показывают: следы заболеваний, симптомы которых свидетельствовали бы об онкологии, почти не встречаются. Но все же выходит, что рак был всегда.

Самые ранние известные описания онкологических заболеваний встречаются в нескольких папирусах, оставшихся от Древнего Египта. Так называемый «папирус Эдвина Смита» (назван в честь американского археолога) представляет собой копию части древнеегипетского учебника по травматологии. В нем описаны восемь случаев опухолей или язв молочной железы, которые были удалены путем прижигания. Заметим, что об этой болезни обреченно было сказано: «Лечения нет».

Сам термин «рак» приписывают знаменитому греческому врачу Гиппократу (он жил в 460–370 годы до н. э.), которого почтительно именуют «отцом медицины». Гиппократ использовал для описания опухолей термины «карцинос» и «карцинома» – греческое слово, обозначающее рак. Такой он увидел опухоль – растянутой во все стороны, словно это живое существо.

Во II веке н. э. греческий врач Гален использовал слово oncos (по-гречески – «опухоль») для описания всех опухолей, сохранив термин Гиппократа carcinos для обозначения злокачественных опухолей. Так и возник современный термин – «онкология».

Исторические исследования открывают уникальную возможность узнать, какими болезнями страдали в ту пору, и выявить методы лечения, которые врачи тогда опробовали.

Лечение рака строилось на гуморальной теории: в организме человека существует четыре вида жидкостей – черная и желтая желчь, кровь и слизь. Медики исходили из того, что избыток одной из них и рождает различные болезни. Поэтому лечение состояло из диеты, кровопускания и слабительных средств, что в данном случае едва ли помогало.

Но в давние времена возникла и фармакология. Наши предки были весьма изобретательны, и некоторые предложенные тогда средства признаны вполне эффективными. Например, сельдерей использовался для лечения ревматизма еще в очень давние времена, но и сегодня он считается полезным.

И некоторые хирургические методы наших предков – прежде всего, перевязка переломов – были превосходны, потому что, скажем, египтяне старательно изучали анатомию: там не существовало никакого табу на работу с человеческими телами. Египтяне были крайне практичны, и это пошло им на пользу. А грекам приходилось отправляться в Александрию, чтобы изучать медицину.

Раком страдали и в Древней Руси.

– От рака погибли такие деятели России, как князь Владимир, креститель Руси, и его сын Ярослав Мудрый, – рассказывал академик Каприн. – Ярослав Мудрый болел раком губы. Владимир Красное Солнышко умер от рака желудка. Летописи об этом свидетельствуют.

Обширные исторические данные приводят к однозначному выводу: рак возник в результате человеческой деятельности. Следовательно, с ним можно и должно бороться.

Уровень заболеваемости значительно возрос после промышленной революции. А злокачественные образования, возникающие у детей, доказывают, что этот рост происходит не просто из-за того, что люди ныне живут дольше. В промышленно развитых обществах рак занимает второе место после сердечно-сосудистых заболеваний как причина смерти.

Но в древние времена это происходило крайне редко. Следовательно, в природе нет ничего, что могло бы вызвать рак. Загрязнение окружающей среды и наш образ жизни – вот, что породило эту беду.

И еще в давние времена занялись поиском путей спасения и излечения от рака.

В эпоху Возрождения, начиная с XV века, ученые получили более глубокое представление о человеческом теле, о циркуляции крови, о роли сердца.

В XVII веке уже встречаются описания операций по поводу рака молочной железы и других видов онкологических заболеваний. Рак мошонки нашли у трубочиста в 1775 году, рак носа – у любителя нюхательного табака в 1761-м. Болезнь Ходжкина (опухолевое заболевание лимфатической системы) выявили в 1832-м.

Знаменитый шотландский хирург Джон Хантер (1728–1793) уже уверенно предположил, что некоторые виды рака вполне можно вылечить хирургическим путем, но прозорливо отметил, что хирургу следует решить, какие именно виды рака имеет смысл оперировать: если опухоль не вторглась в близлежащие ткани. Иначе говоря, если нет метастазов…

Но несоблюдение необходимой гигиены в ту пору ставило крест на самой успешной работе врачей – во время операций больные становились жертвами различных инфекций, тогда неизлечимых. Один хирург прооперировал 60 пациентов с опухолью молочной железы. Лишь двое прожили еще пару лет.

В 1761 году основатель патологической анатомии Джованни Морганьи из Падуи первым начал делать то, что сегодня стало обычным делом, – проводил вскрытие умерших, стараясь выявить и понять причину смерти. Патологоанатомия помогла научной онкологии, изучению рака и методов борьбы с ним.

В те далекие времена, скажем, один немецкий профессор считал, что причина рака молочной железы, – сгущение молока в молочном протоке. А голландский профессор пришел к выводу, что все болезни являются результатом химических процессов и причина рака – кислая лимфатическая жидкость. Другой его коллега уверял, что рак – это яд, который медленно распространяется по организму, поэтому больной заразен…

Широкое использование микроскопа в XVIII веке позволило установить, что «раковый яд» – то есть метастазы – распространяется из первичной опухоли через лимфатические узлы по всему организму.

В XIX веке уже радикально улучшилась гигиена в больницах, больные меньше заражались внутрибольничной инфекцией, и хирургическое удаление опухоли стало основным методом лечения рака. Отныне успех лечения почти полностью зависел от мастерства хирурга…

Идея о том, что тело состоит из различных тканей, которые, в свою очередь, образованы миллионами клеток, положила конец теориям о дисбалансе жидкостей в организме. Генетическая основа рака открыта в 1902 году немецким зоологом Теодором Бовери. Он предположил, что мутация хромосом может привести к появлению больной клетки с неограниченным потенциалом роста, а эта патология еще и способна передаваться по наследству. Он предположил, что рак провоцируется физическими или химическими повреждениями, а также патогенными микроорганизмами.

Тогда были разработаны методы классических операций, таких как радикальная мастэктомия. Еще в 1809 году гинеколог и хирург Эфраим Макдауэлл (через два десятилетия сам он умрет от перитонита) успешно удалил опухоль яичника. Правда, без использования анестезии…

За две с лишним сотни лет, которые прошли с тех пор, это вид рака не стал менее опасным. Но ныне лечат его несколько иначе. В онкологии прогресс особенно заметен. Но и раковые заболевания часто становятся опаснее и тяжелее.

Академик Андрей Каприн:

– Чаще всего рак яичников диагностируют у женщин в возрасте от сорока до шестидесяти лет. Причем в отличие от многих других онкологических заболеваний, он нередко возникает и в молодом репродуктивном возрасте.

Как и почти все злокачественные образования, на ранних стадиях рак яичника себя практически никак не проявляет. Это одна из причин, почему часто его диагностируют на поздних стадиях. Чуть позже пациентки могут отмечать такие характерные симптомы: тянущая боль внизу живота, небольшое вздутие кишечника и диарея (из-за давления опухоли на соседние органы), нарушение менструального цикла или кровотечения в период постменопаузы.

Диагностика рака яичников включает визуальный осмотр пациентки, ультразвуковую диагностику (УЗИ) с последующим проведением компьютерной томографии (КТ) или магнитно-резонансной томографии (МРТ), а также иммунологические исследования с определением концентрации в крови опухолевых маркеров. Если на основании этих данных онкологический диагноз наиболее вероятен, проводится биопсия образования, которая и устанавливает окончательный диагноз.

Лечение сегодня включает и хирургическое вмешательство, и химиотерапию. Степень хирургического вмешательства определяется не только распространённостью заболевания, но и возрастом пациентки. Поскольку данный орган отвечает и за выработку гормонов, и за «управление» беременностью и менструацией, то успешно применяются новейшие методики реконструктивно-хирургического лечения, дающие возможность женщине, перенесшей лечение по поводу рака яичников, реализовать свою репродуктивную функцию.

А ведь это еще одна серьезнейшая проблема, которая прежде ломала людям жизнь.

Академик Каприн:

– Еще недавно женщины, которым предстояло лечение химиотерапией, навсегда расставались с желанием и возможностью иметь после этого детей. Агрессивная терапия подавляла не только раковые клетки, но и детородные функции.

Несколько лет назад специалисты из Медицинского радиологического научного центра имени А. Ф. Цыба запатентовали способ быстрой заморозки генетического материала для пациентов, которые излечились от онкологического заболевания и хотят иметь детей. На базе этого центра в Обнинске создан криобанк для хранения биологического материала онкологических больных молодого возраста. Уже несколько десятков женщин прошли через эту процедуру и стали счастливыми мамами.

Это касается тех, кто планирует иметь детей в будущем. Всем молодым людям мы рекомендуем выполнить криопрезервацию спермы (то есть сохранение при низкой температуре), а молодым женщинам – пройти консультацию у специалистов нашего Центра, которые занимаются сохранением фолликулярного аппарата яичников.

Для этого до начала лечения основного заболевания надо приехать в Обнинск, в отделение новых медицинских технологий Центра имени А. Ф. Цыба. Врач отделения поможет выбрать метод и способ забора генетического материала. Если пациент – мужчина, у него хранится биологический материал в виде спермы. Если женщина, возможны варианты – это может быть яйцеклетка или яичниковая ткань.

В случае наличия оформленных отношений и желания семьи, яйцеклетку можно оплодотворить спермой мужа и сохранить уже генетический материал в виде эмбриона. Хранение для граждан России в криобанке бесплатное…

Точно так же и в лечении ряда других онкологических заболеваний в последние годы врачи неуклонно добиваются прогресса.

Академик Каприн:

– Рак щитовидной железы – злокачественная опухоль, занимающая первое место в последние десять лет среди всех онкологических заболеваний по темпам прироста. Ежегодно в России заболевает около 13 тысяч пациентов. У рака щитовидной железы нет какой-либо специфической клинической картины. Как правило, он выявляется в виде узлового зоба, который обнаруживается при УЗИ. Если узел в щитовидной железе достигает больших размеров, пациенты жалуются на деформацию шеи, ощущение удушья.

Основной метод лечения рака щитовидной железы – хирургическое вмешательство. В нашем Центре радиологии активно применяются эндоскопические технологии, которые позволяют без разрезов на шее удалять опухоль и вылечивать пациентов. Это – шаг вперед, ведь после лечения люди возвращаются к прежнему качеству жизни и не имеют шрама на шее, который бы напоминал о перенесенной болезни.

В Центре провели уникальную операцию, о которой рассказал Каприн:

– Пациентке из Наро-Фоминска была выполнена трансоральная эндоскопическая гемитиреоидэктомия, то есть удаление щитовидной железы через преддверие рта.

До сих пор традиционной техникой выполнения операций на щитовидной железе считался разрез на шее. Конечно, это сказывалось на качестве жизни пациентов, ведь послеоперационные рубцы видны.

Развитие эндовидеохирургических технологий привело к распространению миниинвазивных вмешательств. Их разделяют на цервикальные (шейные) и экстрацервикальные (внешейные) методы. Последние выполняют крайне редко, поскольку клиник и в мире, и у нас, где есть все необходимые технологии для этой сложной хирургии, а главное – практический опыт, очень мало.

У пациентки опухоль располагалась в левой доле железы. Минимальный размер образования (до четырех сантиметров) позволил выполнить хирургическое вмешательство по уникальной методике. Ее суть заключается в том, что доступ к железе выполняется через преддверие рта пациента с использованием трех портов в десять и пять миллиметров. Их располагают таким образом, чтобы учесть расположение ветви подбородочного нерва, отвечающего за чувствительность подбородка и нижней губы. После удаления препарат помещается в контейнер и удаляется через центральный 10-миллиметровый разрез. В течение всей операции проводится нейромониторинг для идентификации гортанного нерва, благодаря чему предотвращается нарушение голоса.

У такого метода есть ряд неоспоримых преимуществ:

– минимальная травматичность,

– высокая точность,

– уменьшение кровопотери,

– снижение болевого синдрома и потребности в анальгетиках,

– сокращение сроков пребывания пациентов в стационаре,

– быстрая социальная реабилитация и, конечно, отличные косметические результаты.

К сожалению, подобные заболевания встречаются, мягко говоря, нередко. По данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) сотни миллионов страдают заболеваниями щитовидной железы. Стремление к совершенствованию хирургического лечения пациентов и желание даже эстетически помочь пациентам послужили толчком к развитию новых технологий.

«Мы намерены транслировать полученный опыт коллегам по всей стране», – обещал академик Каприн.

Еще на стыке XIX и ХХ веков получила распространение такая операция, как радикальная мастэктомия – то есть удаление молочной железы, если диагностирован рак. Врачи полагали, что рак молочной железы распространяется от первичной опухоли к соседним тканям и органам, поэтому полагали правильной полную резекцию всех окружающих тканей, дабы удалить все раковые клетки.

Вот почему в обиход и вошло выражение: «операция по удалению рака». Прошли десятилетия, прежде чем научные исследования поставили под сомнение пользу столь радикального хирургического вмешательства. Радикальная мастэктомия признана одновременно и слишком большой, и слишком маленькой. Слишком большой для небольших опухолей и слишком маленькой для опухолей, которые уже дали метастазы. Сегодня уже ясно, что удачную операцию необходимо дополнять химиотерапией, облучением, терапией…

И выяснилось, что менее радикальная хирургия в сочетании с химиотерапией или лучевой терапией достигают цели с гораздо большей долей вероятности. Эти исследования произвели своего рода революцию в лечении рака молочной железы. С тех пор хирургическое вмешательство на высоких стадиях заболевания проводится вместе с другими методами лечения.

Использование сильных обезболивающих и надежных средств анестезии позволило активно и успешно бороться с раком хирургическим путем.

А прежде необходимая для операции анестезия сама по себе представляла опасность. Столетие назад в Солдатенковской (ныне Боткинской) больнице хирурги оперировали наркома по военным и морским делам СССР Михаила Васильевича Фрунзе, одного из самых известных полководцев Гражданской войны, взявшего в 1920 году Крым.

Он давно страдал язвой желудка. Хирурги взялись ему помочь. Во время операции использовали эфир, но поскольку Фрунзе не засыпал, прибегли еще и к хлороформу, а это очень сильное средство. Передозировка хлороформа смертельно опасна. Во время операции использовали 60 граммов хлороформа и 140 граммов эфира. Это значительно больше, чем можно было дать Михаилу Васильевичу. И он умер…

Андрей Дмитриевич Каприн показывал мне чудом сохранившийся операционный журнал его клиники времен революции:

– Вот записи об операциях, сделанных в 1918 году, в 1919-м и 1920-м… Посмотрите, как аккуратно писали люди! Спустя столетие все можно разобрать. Но самое удивительное: они делали операции, которые мы сейчас делаем час-полтора, всего за двадцать минут. Почему? Потому что они были не избалованы наркозом. У них был лишь хлороформ. И боялись кровопотери. Но чтобы все делать так быстро и тщательно, нужно было иметь опыт боевого хирурга.

Развитие медицины и фармакологии позволяют подобрать препараты, далеко не столь рискованные. И жизнь анестезиолога уже давно на 99 процентов состояла из рутины и всего на один процент из страха. Пациента клали на операционный стол, вливали в вену барбитураты, которые его усыпляли, еще один препарат расслаблял мускулы, затем ему вводили трубку, соединенную с аппаратом искусственного дыхания, и операция начиналась.

Теперь все изменилось. Сегодняшний уровень развития хирургии, которая находит альтернативу тяжелым полостным операциям, иногда позволяет пациенту покинуть больницу сразу же после операции и ночевать уже дома в своей постели.

Меняются и требования, предъявляемые к анестезии: после операции пациент должен чувствовать себя так, чтобы вечером самостоятельно уйти из больницы. Ни одного лишнего дня на больничной койке! Это сокращает очереди на операции, уменьшает расходы и спасает пациентов от тягостной больничной атмосферы.

Обычные последствия анестезии – головная боль, общая слабость, тошнота – должны быть сведены к минимуму. Оперируемым больше не дают стандартные седативные вещества. Только расслабляющий препарат очень короткого срока действия, он помогает нейтрализовать стресс в ожидании операции.