Текст книги "Зона поражения"

Глава 12
Снайперский выстрел

«Фортуна, везение, пруха, фарт… В каждой языке и сленге непременно есть одно или несколько слов, обозначающих удачу. И неудивительно. Ведь удача – одно из условий успеха в любом деле. Особенно в археологических раскопках. Порой самое главное условие.

Как известно, настоящее чудо требует тщательной, кропотливой подготовки. Так и везение не вырастает на пустом месте, если, конечно, Боги не решат подшутить над нами, жалкими смертными. Тогда наибольший успех сопутствует самому тупому из профанов и самому ленивому из лежебок. По счастью, Боги не часто балуют нас своим вниманием. И потому трудись, копатель, напрягай бицепсы. Глядишь: на дне самой глубокой ямы тебе улыбнется счастье…»

Документ 12 (отрывок из мемуаров черного археолога)

– Бог любит троицу, – разговаривал сам с собой Платон, готовясь развесить над столом очередную карту. Он твердо решил отказаться от первоначального плана действий, который был основан на скрупулезно рассчитанных «Оболтусом» вероятностях успеха. – Третья попытка будет победной, – он словно уговаривал сам себя. – Брошу свежий взгляд и сразу попаду в точку. Так и только так… Или лучше выбирать место наугад? Зажмурю глаза, ткну пальцем в список… Нет, полагаться на слепой случай нельзя. Мне никогда не везло в лотерею,

Голографическое изображение нового участка тиугальбской поверхности смятой тряпкой выплыло из недр карманного компьютера и развернулось в цветной прямоугольник размером в полстены. Это была карта участка номер 15. Там находились развалины большого города и имелось золото. Много золота. Аборигены, как и древние земляне, обожали желтый металл.

Археолог уставился в коричневые, желтые и зеленые разводы на карте. Уже тринадцатая по счету карта за день. И каждую надо повертеть так и эдак, поглядеть на просвет, увидев что-то особенное или ни хрена.

Ходячий муравейник торопил с началом третьего этапа экспедиции, а котелок у Платона к вечеру, как назло, почти отказался варить.

– Ну что, Архимед? – заглянул в палатку Непейвода. – Нашел свой рычаг?

– Может, чайку попьем? – предложил Рассольников. – А потом я еще немного помозгую.

Двунадесятый Дом укоризненно покачал шлемом, а потом махнул рукой, мол, что с тобой делать…

Платон заваривал чай по всем правилам, а значит, весьма неспешно. Прогреть чайник, засыпать заварку – ровно пять щепотей, ни больше, ни меньше. Залить кипятком, дать настояться, потом долить кипяток под крышечку и еще подождать.,.

Дом снял скафандр и чинно сидел рядом, предаваясь каким-то своим муравьиным мыслям. Глаза его невидяще уставились в стену, завешенную плакатом с рекламой дамских купальников. Повесил плакат, понятное дело, Рассольников. Смотреть на этих земных девочек было одно удовольствие.

– О чем грустишь, шуршала? – благодушно осведомился археолог и втянул носом воздух. Из раскрытой жестяной коробочки с настоящим цейлонским чаем дохнуло таким земным ароматом, что у него даже голова закружилась.

– Пытаюсь представить, как изменится наша жизнь после того, как…– заговорил было Непейвода– и подавился словами, спохватившись, что болтает лишнего.

– …мы найдем горшок? – закончил фразу Платон. – Ну и?

Двунадесятый Дом хмуро пошевелил ушами и сменил тему:

– Так ли вкусен этот ваш чай, как уверяют некоторые черные археологи?

Платон не стал расспрашивать о будущем и сказал:

– Чай бесподобен.

– Дай-ка попробовать, – неожиданно попросил Дом.

Литровый чайник был готов поделиться божественным напитком из молодых листочков чайного куста, что выращен на пологих склонах горы Пидуруталагалы и собран на рассвете руками юных девственниц.

– Какие лекарства мне держать наготове? – шутливым тоном осведомился археолог. – Автомедик не запрограммирован лечить насекомых.

– Самое дорогое лекарство – это терпение, – философски вымолвил Двунадесятый Дом.

В это время за стенами палатки топтались настырные зверодревы. Обступили заграждения и раздраженно размахивали ветками. Как бы ни хотелось, но сунуться в лагерь они не решались. Напарники до того привыкли к их. присутствию, что вовсе перестали обращать на них внимание.

Археолог налил красновато-янтарной жидкости в расписную пиалу и церемонно подал ее Непейводе. Муравейник торжественно принял пиалу и поднес чуть шевелящейся рукой к шевелящемуся же лицу. Удлинив нос, он превратил его в хоботок и разом лишился человеческого облика. Тонкая цепочка «мурашей» дотянулась до поверхности напитка. Процесс пития тоже был неспешен и весьма необычен: крайние «мураши» пили обычным порядком, следующие высасывали воду у них из брюшек – и так звено за звеном.

Дом прервал процедуру, блаженно вздохнул и зажмурил глаза. Платон уже выпил свою первую пиалу. Чай был изумителен. «Не поговорить ли нам на политические темы? – подумал он. – Только истинные мудрецы могут оценить прелесть чая и только они способны заглянуть за кулисы политических игр, которые не прекращаются ни на мгновение».

– К чему эта игра в прятки? – заговорил Рассольников, снова наполнив пиалу и прихлебывая несладкий чай маленькими глотками. – Почему ваш Совет не обратился с официальной просьбой к Лиге Миров? Карантинщики сами сопроводили бы «Оболтус» на поверхность и охраняли во время раскопок.

Дом Симбионтов нахмурился.

– Что ты вообще знаешь о Лиге? – осведомился он с легким Раздражением.

Платон хмыкнул и заговорил с видом обиженного отличника, который вынужден отвечать на уроке давным-давно изученный и скучный материал:

– В Галактике Млечный Путь и Магеллановых Облаках уже более шести веков существует межзвездная структура – Лига Миров. Теоретически все участники Лиги вошли в нее добровольно и полностью равноправны. Существуя на взносы цивилизаций, она действует согласно Уставу и призвана не допускать вооруженных конфликтов между ними и защищать общие интересы любых разумных рас. Соответственно, Лига располагает единой системой тахионной связи, сетью военных баз и собранным с бору по сосенке боевым флотом…

Он глянул на Непейводу и обнаружил, что «мураши» стали отваливаться от его лица, шмякаясь на скатерть. Напившись до отвала, они впадали в спячку.

– Ты почти дословно повторяешь текст из официального сайта Лиги, – печально произнес Двунадесятый Дом и выронил пиалу из ослабевших рук. Археолог едва успел поймать редкий сосуд над полом. – Извини…– пробормотал Дом и обвалился на спинку складного стульчика. Его клеточки продолжали вырубаться одна за другой, но коллективный разум еще функционировал. – А ты знаешь… что ответил Департамент Оперативного Реагирования… когда правительство планеты Таменгонт… умоляло спасти население… от нашествия звездной саранчи?

Он едва ворочал вдвое укоротившимся языком, так что Платон понимал его не без труда. Непейвода развалился на стульчике, свисая со спинки, как большущая куртка. Не дождавшись от археолога ответа, Дом Симбионтов сам ответил на свой вопрос:

– Что присвоит запросу… приоритетный пятизначный номер… И первое слушание дела… из-за его экстраординарности… состоится всего через восемь месяцев… Как правило, для принятия окончательного решения… требуется несколько слушаний… Перерывы между ними составляют месяц-полтора… В обычном же порядке… планеты стоят в очереди… по десять-пятнадцать лет.

– Ну, если дело только в бюрократической волоките… Коли горшок хранился на Тиугальбе шесть веков, вы могли бы еще немного подождать.

– Главная проблема не в этом… Я просто показал тебе… их отношение к бедным и отсталым планетам… Могучие цивилизации… всегда идут вне очереди.

Двунадесятый Дом замолк, все усилия направив на организацию нового рта взамен рассыпавшегося. Когда рот удалось собрать из клеточек рук и ног, которым почти не досталось чаю, он продолжил злым голосом:

– Суть в том, что эта червивая Лига – всего лишь фикция, парадная витрина, а за ней вечная грызня, борьба за власть. Ее штаб-квартира с недавних пор переместилась на искусственную планету Аламагордо в системе Альдебарана, ближе к Старой Земле. И значит теперь главенствующую роль в Лиге, которая охватывает больше тысячи колонизированных планет, играют представители ООН и ее союзники. Срок исковой давности истек, обвинения в ксеноциде, совершенном во время Второй Конкисты, официально сняты, и теперь уже ничто не мешает твоим соплеменникам контролировать всю Галактику, за кулисами дергая за ниточки.

– Я имею такое же отношение к Совбезу ООН, как и ты, – на всякий случай заметил Платон. – Ну, хорошо… Теперь у руля земные бюрократы. Раньше были какие-то другие. И чем эти хуже прежних? Что изменилось? Чем их политика грозит ФФФукуараби?

– Долгое время сохранялось хрупкое равновесие между несколькими крупными федерациями планет. Слабые цивилизации могли лавировать, входить в союз то с одной, то с другой силой. Порой царю обезьян удавалось стравить тигров между собой…

Непейвода в очередной раз поразил археолога знанием земной истории и мифологии. И Платону подумалось: «Уж не поработал ли ты, голубчик, на Старой Земле? Вернее сказать, не пошпионил? Любое посольство только этим и занимается. Хотя какое мне дело?.. Вполне логично, если работать с человеком посылают специалиста по земной цивилизации. Муравейник-дилетант давно бы уже закусал меня до смерти…»

– Теперь вся реальная власть сосредоточена в одних руках. И нынешние руководители Лиги уже не дадут появиться на галактической арене новой силе, способной конкурировать с ООН. Они вообще не позволяют ничего менять. Даже наш кровный интерес к золотому горшку их пугает. Просить у всевластного Департамента Оперативного Реагирования разрешение посетить Тиугальбу было рискованно. И все-таки Совет Домов Симбионтов вел такие переговоры. До Генеральной Ассамблеи вопрос, понятное дело, не дошел. Его похоронили на полдороге… А в результате Лига предупредила термопсисов, что их исконный враг активизировался, а также послала агентов убить тебя. Теперь вот пытается сбить «Оболтус».

– Так что же: карантин нужен Лиге, чтобы не допустить вашего брата к золотым горшкам?

– До недавнего времени Лига и знать о них не знала. Карантин нужен ей…– Непейвода замолк и попытался собраться, ибо уже окончательно растекся на стуле – скоро и вовсе окажется на полу. – Нужен, чтобы под рукой, наготове был этот самый вирус. Как тебе эта версия?

Вариант Платону совсем не понравился.

– По-твоему, им мало другого оружия? – с сомнением произнес он. – Почему бы тогда карантинщикам не вывезти статуи на какую-нибудь сверхсекретную военную базу? Здесь же сотни глаз…

– Может, только спутники-шпионы их и останавливают– предположил Дом. – Но при форс-мажоре они стесняться не станут. Кстати, рядовые карантинщики, скорей всего, не в курсе и уверены, что оберегают идиотов вроде нас и остальную Галактику от смертельной угрозы.

И тут археолога осенило. Он не стал подобно «Оболтусу» и Непейводе кричать «Эврика!», а лишь звонко шлепнул себя по лбу. Слишком долго мирился с навязчивой идеей муравейника и не видел очевидного. Тот считал: если начинка золотых горшков – это святое, то и аборигены должны были беречь их как зеницу ока. Но тиугальбцы вряд ли дорожили фффукуарабскими трофеями. Горшки для них – всего лишь идеальные холодильники.

Теперь для Платона было яснее ясного: надо раскапывать руины тиугальбских городов – тех, где до самой катастрофы жили аборигены. Они наверняка использовали горшки по прямому назначению.

– Что случилось? – спросил Двунадесятый Дом. – Ты что-то забыл?

– Вспомнил. Собирай манатки. Мы будем раскапывать Кихтар.

Ближайший мегаполис тиугальбской цивилизации – Кихтар вместе с другим крупным городом Уширом замыкал перечень скоплений золотых предметов, которые обнаружил спутник. Занимая больше ста квадратных километров, Кихтар был самым крупным объектом раскопок. ФФФукуарабский интроскоп обнаружил целых четыре золотых пятна – на его противоположных концах.

Ходячий муравейник недолго сидел с открытым ртом. Затем он вскочил на ноги и побежал сворачивать лагерь. Он поверил Платонову шлепку – не каждый сумеет извлечь из самого обычного лба столь чистый звон…

Грузы были доставлены на место, разбит очередной лагерь. И раскопки пошли обычным порядком. Платон находил погребенные под слоем почвы скопления золотых предметов и, весело насвистывая, рыл шурфы. Бродячие джунгли упорно лезли на территорию раскопок. Неутомимый Непейвода отгонял их все теми же феромонами, при этом успевая прикрыть мини-экскаватор от наблюдения с орбиты. Теперь каждый мог делать свою работу с завязанными глазами.

Индикатор универсального интроскопа наливался зеленью, говоря о близости искомых предметов. Золотые штуковины были рядом – в пятидесяти метрах от поверхности. Казалось бы, дело за малым: копай глубже – бросай дальше. Но все было не так просто.

Исполинские колонны разрушенных храмов Кихтара лежали вповалку и были главным препятствием на пути экскаватора. Крушить их рука не поднималась. Приходилось расширять фронт работ, превращая шурфы в раскопы, которые гораздо труднее замаскировать. Платон подкапывался под колонны, роя туннели к заветному золоту.

Сплющенные упавшими колоннами металлические экипажи напоминали древние земные трамваи. Рассольникову некогда было разбираться в их конструкции, но, похоже, это были магнитопланы. Еще ему попадались не то люки городской канализации, не то щиты гладиаторов, осколки тротуарной плитки либо настенных мозаик, разбитые урны для мусора или же сосуды для благовоний, расплющенные автоматы с газировкой или кабины телепортации. Сразу не разберешь…

Археолог приходил в отчаяние: он проник в культурный слой чужой исчезнувшей цивилизации, а времени изучать его не было. Совсем. Одно это могло свести с ума. «Мы здесь не за этим! Как-нибудь в другой раз», – снова и снова повторял про себя Платон – не помогало. И потому он стискивал зубы и копал, копал, копал– как автомат…

Сначала археолог добыл золотые погребальные вазы для пепла. Это были подлинные произведения искусства. Поздневековый Шиусс из созвездия Тельца. Но что прикажешь с ними делать, если «Оболтус» – не грузовик, а Двунадесятый Дом отнюдь не собирается бросать здесь, на Тиугальбе, экспедиционное имущество. Муравейнику предстояло сдать его на ФФФукуараби под расписку а потом писать длиннющие рапорты о потерях. Однако ж пару самых красивых ваз было решено взять с собой. Каждая по пуду весом.

Второй шурф принес напарникам шесть ритуальных золотых секир и россыпь мелких монет с Загара. Этими монетками насильно кормили не чистых на щупальце чиновников, а потом долго и мучительно рубили им головы тупыми секирами. Жестокую традицию, получившую распространение на дюжине планет, в свое время запретила Лига Миров. Из-за этого едва не вспыхнула звездная война.

Бог, как известно, любит троицу. Непейвода хорошенько помолился своим муравьиным богам, Платон наудачу кинул кости и выпало ему две шестерки. Значит, сейчас должно повезти.

Археолог начал копать. И едва ковш мини-экскаватора задел обломок сложенной из каменных блоков стены, Платону почудился какой-то странный звук.

– Постой-ка, – передал он по рации Двунадесятому Дому, который отбивал атаки джунглей,-Послушай…

Скрипели стволы и корненоги зверодрев, воспользовавшихся затишьем и поперших к шурфу. Стонал ветер в кронах паопапов и псевдобаньянов. Пищали, шипели и квакали мелкие обитатели бродячих джунглей. Шурша, ссыпался вниз песок – надо не полениться и связать цементатором. Все как обычно.

– Я продолжу, а не то они нас затопчут, выждав полминуты, сообщил Дом.

– Давай.

Археолог подрегулировал мини-экскаватор и снял еще один, тончайший слой глины. Каменная стена тысячелетней давности обнажилась: коричневые, серые, синеватые камни, скрепленные раствором на яичном белке. На некоторых камнях что-то написано – на тиугальбском, понятное дело. Можно расчищать – и в музей. Вот только не нужна стена никому.

– Где штуковины-то? – спросил ходячий муравейник, отогнав очередную банду зверодрев, которую возглавляла старая, сплошь покрытая шрамами псевдоакация с ядовитыми шипами в руку длиной.

– Под стеной. Погоди маленько…

Тут раздался явственный скрип какого-то механизма, пощелкивание– словно стиральная машина переключалась с программы на программу, затем вибрирующее гуденье компьютерного сканера.

– Эй! Тут!.. – только и успел произнести Платон, а из-под земли полезли металлические членистые змеи со стеклянными глазами. Они и не думали кусаться, они всего-навсего уставились на него, пристально рассматривая, а потом их глаза вдруг засветились красным.

Стена дрогнула, и вслед за змеями на поверхность начала выбираться ощетиненная остриями машина. Острия светились нехорошим голубым светом. С них на землю стекали электрические разряды. Запахло озоном и горелыми сковородами.

Единственным оружием археолога была саперная лопатка. Он попытался дать деру, споткнулся об одну из ног мини-экскаватора и растянулся на земле.

У Непейводы тоже не было при себе ни бластера, ни дезинтегратора. Только распылитель феромонов да полицейский станнер, который не мог парализовать даже зверодревы, хотя его выстрелы для них весьма чувствительны. Машину станнером тем более не остановишь. Но Дом не думал о бегстве. Он подскочил к мини-экскаватору, развернул его и дал полный вперед, направив ковш на глазастого электроежа.

Проснувшаяся от шестивекового сна машина не стала ждать, пока ее подденут ковшом, и выстрелила в мини-экскаватор лиловой молнией. Двигатель рванул, и агрегат обуглился. Теперь экспедиции нечем будет копать. Конечно, если кто-то уцелеет…

Платон вскочил на ноги и ринулся в большую зеленую палатку, где хранилось экспедиционное имущество и оружие. Он хотел разнести охранный механизм в клочья. В тот же миг тент вспыхнул у него над головой и исчез вместе со сверхпрочными стойками. Невидимая рука подняла археолога в воздух и швырнула спиной об землю. Это орбитальная крепость немедленно засекла высоковольтный разряд и дала залп.

Когда Платон встал и отряхнулся от пыли, открывшаяся взору картина поразила воображение. Залп превратил шурф в глубокую воронку– с гладкими стенками, покрытыми слоем расплавленного металла. Это было все, что осталось от охранной машины тиугальцев, металлических змей-наблюдателей и обломков мини-экскаватора.

Рассольников крякнул, отряхнул скафандр и принялся за работу. Установил рухнувший защитный экран, достал из контейнера запасной тент и стойки для новой палатки, вынул из футляра интроскоп и проверил, осталось ли что-нибудь от золотых предметов. Двунадесятый Дом сидел на песке и вместе с десятком любопытных молоденьких зверодрев следил за происходящими событиями, словно зритель на спектакле.

– Ты чего? – встревожился Платон. Уж не ранен ли напарник?

– Горшок погиб…– выдохнул Дом и поник головой. Он был в шоке.

– А вот ни хрена! – воскликнул археолог. – Золото было зарыто глубже. Стена его спасла. Хватит прохлаждаться! Надо убрать мусор.

В этот самый момент один из самых настырных паопапов, который уже несколько раз отгоняли с раскопок, решил поглядеть, что там такое интересное блестит. Едва не раздавив Непейводу, он проковылял на своих корненогах мимо лагеря и дотронулся кончиком корня до расплавленного металла воронки. Раздался вопль, и паопап как ошпаренный кинулся прочь, расшвыривая более мелких собратьев.

Двунадесятый Дом встал, встряхнулся, приводя «мурашей» в чувство, подхватил пневмоочиститель и двинулся к воронке. Платон принес из палатки отбойный молоток, расчехлил заветную крупповскую лопатку, и пошла плясать губерния…

Через десять дней после знаменитого шлепка по лбу Дом прижимал к груди золотой горшок размером с ископаемую мусорную урну и от волнения не мог вымолвить ни слова.

– Давай проверим, то ли мы нашли. – Платон протянул руку к заветному горшку, но клеточки Непейводы сами собой зашипели на него, как десяток встревоженных гадюк. – Ну, не дури. Нельзя же лететь назад, не убедившись, что все в порядке.

Ходячий муравейник отступил, обеими руками прижимая к груди горшок, и помотал головой.

– Перестань дурить. Ты же разумный чел… Дом Симбионтов, – поправился археолог.

– Нет-нет! – выкрикнул Дом в панике, отскочил к стене палатки, опрокинув складной стул. – Не могу!

– Черт подери!-разозлился Платон. – У тебя крыша поехала. Прими успокоительного, поспи маленько. А потом поглядим горшок.

– Нет. Мне строго-настрого запретили вскрывать горшок на месте, – упершись спиной в стену, уже спокойнее заговорил Непейвода. – Его будет распечатывать специальная правительственная комиссия. Она летит на военном корабле, который нас встретит. Не волнуйся: ошибки быть не может. Горшок – слишком дорогое устройство, чтобы хранить в нем какую-нибудь ерунду.

– Ты хочешь сказать, что мороженое бывает только одного, нужного вам вида? – усмехнулся археолог. – Будь по-твоему. Только потом не вали с больной головы на здоровую…

– Ты прекрасно справился с задачей, выполнил все условия контракта, и получишь вознаграждение сполна. – При этих словах Двунадесятый Дом отчего-то помрачнел. – Летим назад.

– То-то будет рад «Оболтус» – целый месяц пролежал зарытый в землю.

– Еще надо уйти отсюда живыми, – тихо проговорил Дом. И они это сделали.