Текст книги "Записки полковника Генштаба. Есть такая профессия…"

Остановившись у родителей своего однокашника по училищу, пошел в сальянские казармы, где служил тогда Володя. Возле его штаба полка мы и встретились. Созвонившись с двумя нашими выпускниками взвода, Эдиком Заславским и Игорем Морозовым, собрались после службы в одной из шашлычных. Эдик тогда служил в военкомате, а Игорь был командиром мотострелкового батальона в одном из полков бакинской дивизии. Засидевшись допоздна в шашлычной, мы распрощались около 23 часов. Я проводил Володю до подъезда его дома, дальше он мне не разрешил. Дождавшись выхода его жены из квартиры, со спокойной душой ушел на ночевку к родителям однокашника. Как оказалось, это была наша последняя встреча… Приехав на выпускную сессию в декабре 1989 г. в академию, от своего однокашника-бакинца Айдына Панахова узнал горькую весть, что Володи нет в живых. Причина смерти – острая сердечная недостаточность…

Прошли годы… В 2010 г., занимаясь коммерческими вопросами в Подмосковье, мне удалось узнать номер мобильного телефона вдовы Володи. Пообщавшись с ней по телефону, выяснил, что она, находясь на даче в Кубинке, собирается поехать на кладбище в Подольск. Предложив ей добраться туда вместе (я был на автомобиле), встретил ее с электрички на вокзале в Голицино. Общаясь, с удивлением узнал, что Володя был похоронен… с пулей в голове!

11 сентября 1989 г. Володя должен встретить ее с дочкой в аэропорту Баку. Она прилетала в Подольск после отпуска. Но ее встретил Володин сослуживец, с которым они поехали сразу в морг… В тот злополучный день Володя был начальником гарнизонного патруля. В ходе дежурства завязалась перестрелка с бандитами, в ходе которой ему досталась пуля в голову. Из-за сумгаитских событий обстановка была накалена до предела. С нее была взята подписка о неразглашении подробностей гибели Володи. Официальная версия смерти – острая сердечная недостаточность. Она стала вдовой с малолетней дочкой на руках. После похорон вернулась к родителям в Москву.

Так оборвалась жизнь моего друга юности Володи Гвоськова. Конечно, перед выпуском из училища мы строили планы на будущую жизнь, думали где бы хотелось послужить, какие посмотреть страны, создать семьи… Реальная жизнь внесла свои коррективы в наши планы. У Володи выросла красавица дочь Катерина, родились внуки… К сожалению, Володе их увидеть было не суждено.

Судьба остальных упомянутых здесь однокашников сложилась по-разному. Эдик Заславский вскоре уволился из армии и уехал на ПМЖ в Израиль. Николай Гремит успешно окончил академию Советской Армии, был военным атташе в Бухаресте и Кишиневе. Закончил военную службу в ГРУ Генерального штаба ВС Российской Федерации. Затем работал в Правительстве Московской области. В марте 2021 г. его «скосил» Covid-19. Похоронен на Троекуровском кладбище в Москве. По Игорю Морозову, к сожалению, нет никакой информации.

На выполнении правительственного задания

В конце мая 1977 г. я был вызван через посыльного к командиру нашего полка подполковнику Деделову в целинный автопарк на полигон. В этот год наша нахичеванская 75-я дивизия для выполнения правительственного задания по уборке урожая сформировала сводный автобатальон.

Мотострелковому полку предстояло сформировать управление автобатальона и один автовзвод. Если управление автобатальона удалось сформировать быстро, то на должность командира автовзвода надо было назначить человека с капитанской должности. В нашем так называемом кадрированном полку такими были командиры кадрированных рот. В мирное время они не имели подчиненных, изучали военнообязанных в военкоматах, периодически на сборах обучали приписной состав военному делу.

Под любыми предлогами данная категория офицеров старалась увильнуть от такого ответственного задания. Продолжительность командировки – почти полгода, в подчинении – 39 человек, из которых 26 – призванные на полгода из народного хозяйства «дядьки» старше командира на 10– 15 лет, и 23 автомобиля такого же возраста.

В последние дни перед смотром готовности автобатальона командир автовзвода от нашего полка старший лейтенант Виктор Цветков слег в госпиталь с подозрением на приступ паховой грыжи. Накануне была телефонограмма командующего нашей армии о непривлечении к этому заданию молодых лейтенантов-выпускников военных училищ 1976 г. Одним из таковых был я.

Комполка поставил задачу принять под командование автовзвод и подготовить его к строевому смотру. Мое напоминание, что это идет в разрез с указаниями командарма, только разозлило комполка. Метод кнута и пряника никто не отменял. Мне было обещано комполка, что по возвращении с командировки получу отдельную квартиру. Буквально накануне я женился, а жили мы с женой не одни, а в квартире с подселением. Командир дивизии генерал-майор Череп, дядька почти двухметрового роста, «кадет-семилетка» с бритым постоянно черепом, задал на смотре только один вопрос: «Кадет, не подведешь?» Разве я имел право подвести его? В 1970-е в Советской Армии на уборку урожая, согласно Постановлению советского правительства, формировались 48—50 оперативных групп, в состав которых входило по 4—6 автобатальона, состоящих из 4—6 авторот четырехвзводного состава.

Командующему 4-й армии, дислоцирующейся в Азербайджане, надоело каждый год узнавать, что его опергруппа оказывается в числе последних по итогам работы. Он принял решение назначить начальником оперативной группы своего первого заместителя генерала Кожевникова.

Кожевников был очень уважаемым в войсках армии генералом-фронтовиком. Сам был очень разносторонне подготовлен. Этого же он требовал и от своих подчиненных. Со времен войны у него не было одного глаза, поэтому он всегда носил черную накладку на глазницу. Это придавало лицу довольно пиратский вид. Спорить с ним большинству не хотелось. Под командованием такого генерала автобатальоны жд эшелонами в середине июня убыли к месту первого этапа уборки урожая в Ставрополье.

Летом 1977 г. в Ставрополье стали внедрять новый метод в применении техники. Он заключался в создании уборочно-транспортных комплексов или звеньев. На период уборки урожая закреплялись за конкретными зерноуборочными комбайнами конкретные транспортные средства. Например, в Апанасенковском районе Ставропольского края за каждым комбайном было закреплено четыре грузовых автомобиля. В итоге добились повышения производительности труда и зарплаты персонала. Так, урожайность пшеницы впервые в районе достигла 32 центнеров с гектара. По итогам работы многие роты автобатальонов были награждены знаменами и призами руководства края, районов, колхозов, совхозов.

В начале августа личный состав и техника были загружены на жд эшелоны и в недельный срок передислоцированы в Целиноградскую область. Целиноград – прежнее название Астаны. Здесь местом дислокации нашей автороты стал поселок Вишневка, в 17 км от г. Целинограда. Тут урожайность пшеницы составляла 7—9 центнеров с гектара. Но пшеница Казахстана была твердых сортов, то есть без ее добавления из ставропольского хорошего хлеба не испечь. Здесь пришлось за одним авто закреплять по два комбайна. Иначе были простои техники… Так как наши автобатальоны были хозрасчетными организациями, заправка техники производилась за счет заработанных средств. Пришлось участвовать в перевозках любых грузов народнохозяйственного назначения.

11 сентября наши автобатальоны были загружены в ж/д эшелоны и передислоцированы в Ахтырский район Сумской области Украины. После выгрузки роты и батальоны были размещены в селах. Задачей на третьем этапе уборки была перевозка сахарной свеклы с полей на свеклоприемные пункты.

Первые заморозки ощутили на себе, когда грузились в Казахстане. Техника с большими сроками эксплуатации снята была в частях с хранения, в ходе уборки имела значительный пробег, большой износ, требовала серьезного обслуживания. Несмотря на все трудности, задачи автобатальонами оказались с честью выполненными.

20 ноября торжественно с оркестром командование дивизии встречало прибытие нашего эшелона. По итогам всей уборочной компании в 1977 г. среди 47 оперативных групп Советской Армии наша заняла третье место. Командующим 4-й армии издана директива о поощрении руководства опергруппы и командования батальонов и рот. Ряд командиров представили к награждению государственными орденами и медалями, выдвинули на вышестоящие должности.

Поскольку к госнаграде меня не могли представить (офицеров моего выпуска официально на выполнение задания не привлекали), командир полка за успешное выполнение правительственного задания представил меня к назначению на вышестоящую должность командира мотострелковой развернутой роты. Уже 12 декабря был подписан приказ о назначении меня, лейтенанта Свиягина, на капитанскую должность командира роты.

А Новый год мы с женой встречали в отдельной (без подселения) квартире. Командир полка подполковник Деделов свое слово сдержал!

Судьбоносное решение моего комполка

Лишиться двух пальцев, пусть и на левой руке, спустя год после получения заветных лейтенантских погон было для меня невыносимо досадно и обидно!

Находясь на выздоровлении в обшарпанной послеоперационной палате целиноградской районной больницы после ампутации дежурным хирургом остатков двух травмированных в аварии пальцев левой руки, я ждал прибытия из родной дивизии в Нахичевани своего заменщика.

Радист нашего целинного батальона, размещенного на втором этапе выполнения правительственного задания Советской Армии по уборке урожая 1977 г. в Казахстане в 75 км от областного центра Целинограда передал ошибочно в донесении командиру дивизии, что лейтенанту Свиягину «ампутировали руку» вместо «пальцы руки».

В мозгу назойливо, как осенняя муха в немытом окне, билась мысль: «И что будет дальше, друг ситный?» Скрипнула входная дверь палаты, в проем заглянула дежурная медсестричка: «К тебе, лейтенант, какой-то начальник с офицерами!» Накинув на плечи куртку больничной пижамы, я встал с койки, навел порядок с вещами на стуле, прибрал газеты на прикроватной тумбочке.

В палату, распахнув дверь, деловито вошел, посматривая по сторонам и здороваясь с другими ее обитателями, мой командир полка, почти полный тезка по имени, подполковник Леонид Михайлович Деделов. Его сопровождали несколько офицеров. Среди них увидел знакомое лицо однокурсника по Бакинскому высшему общевойсковому командному училищу, лейтенанта Сашки Самойлова. В роте мы его звали кратко – Сэм.

Комполка, поздоровавшись со мной, задал дежурные вопросы о состоянии руки, поручил передать мне авоську с апельсинами. Сам сел на стул возле кровати. Пристально глядя в мои глаза, он произнес вопрос-утверждение: «Ты же, Свиягин, на первом этапе в Ставрополье выгнал своего заместителя командира взвода?»

Действительно, после поимки на воровстве солдатской тушенки и сливочного масла своего заместителя прапорщика Абдуллаева его откомандировали в Нахичевань для принятия кадрового решения командиром дивизии (уволить со службы или отдать под суд). «Возьмешь в замы на время командировки лейтенанта Самойлова?» – задал вопрос комполка.

Читая в моих глазах немой вопрос, каким образом, уточнил, что командировочные деньги оплачиваются офицерам и прапорщикам одинаковые, а штатные зарплаты мы получаем по своим должностям в полку. «Ты, Свиягин, грамотный, толковый офицер! Знаю тебя уже второй год. Поедешь сейчас в дивизию, направят тебя на военно-врачебную комиссию на предмет годности к воинской службе. В худшем случае комиссуют (то есть уволят со службы), в лучшем – признают годным к нестроевой службе! Останешься здесь, в целинном батальоне, – в обиду не дам!»

Конечно, я решил остаться в батальоне…

На время уборки урожая в командировке командир полка командовал сводным целинным батальоном. Мой взвод, сформированный в родном полку (39 человек, 23 грузовых авто), в батальоне был на хорошем счету, в Ставрополье стал лучшим в роте и вторым в батальоне по показателям уборки. Отдавать взвод в подчинение незнакомому лейтенанту из другого полка подполковник Деделов не захотел. Комполка свое слово сдержал! Закончив второй этап в Казахстане, в октябре-ноябре мы возили на Украине свеклу с полей на свеклоприемные пункты.

Вернувшись 20 ноября с выполнения правительственного задания по уборке урожая 1977 г., в декабре был выдвинут командиром для назначения на вышестоящую «капитанскую» должность командира развернутой мотострелковой роты!

После возвращения из длительной командировки полагались 10 суток дополнительного отпуска. Я их использовал для поиска путей «ремонта» травмированной руки. Комполка Деделов подписал мне гарантийное письмо от воинской части на возможную оплату протезирования. С получением вызова на лечение в Ленинград без проволочек отпустил со службы в отпуск по болезни. Летом 1979 г. не без его помощи удалось по замене убыть в Мурманск для дальнейшего прохождения офицерской службы в льготный район Заполярья. До сих пор считаю, что вся моя дальнейшая офицерская судьба сложилась именно так только благодаря тому судьбоносному решению комполка – подполковника Л. М. Деделова.

P.S. Лейтенант Сэм, увидев во взводе хорошо отлаженный «механизм», не стал особо себя утруждать его улучшением. На Украине, куда мы переехали из Казахстана на третий этап уборки урожая, будучи в хорошем подпитии, послал на три веселые буквы незнакомого подполковника, сделавшему ему замечание за неряшливый внешний вид и отсутствие офицерской портупеи на бушлате. Это оказался наш новый начальник политотдела дивизии, прибывший из Нахичевани с проверкой организации службы в командировке и представления личному составу. Возвращение Сэма в дивизию было досрочным и весьма болезненным (со стороны нового начальника политотдела). Вскоре Сэма куда-то из нашей дивизии перевели для дальнейшей службы.

За арбузами

На втором этапе выполнения правительственного задания Советской Армии по уборке урожая 1977 г. мы размещались в поселке Вишневка, что в 17 км от Целинограда Казахской ССР. Активная работа автотехники к третьей неделе пребывания сошла на нет, так как при урожае пшеницы в 7—9 центнеров с гектара (в Ставрополье в том же году – 30—32 центнера) загрузить машины было нечем. Учитывая, что наши целинные автобатальоны были хозрасчетными организациями (что заработали, то и ели, заправляли в технику и т.п.) командование разослало директиву: «Возить все, хоть навоз!»

В один из дней начала сентября с заказом четырех автомобилей «побольше» ко мне, как командиру автовзвода, обратился местный директор сельпо. Ему было необходимо с базы в областном центре завезти арбузы и дыни в поселок. Предвкушая поездку в областной центр, решил сам возглавить автоколонну из четырех автомобилей «ЗИЛ-157» с наращенными бортами (в них в конце первого этапа в Ставрополье после зерновых возили силос).

Прибыв на областную базу в Целинограде к 12 часам под загрузку, я договорился с директором сельпо об убытии в 17 часов. Посетив за оставшееся время универмаг и посмотрев художественный фильм в кинотеатре, к назначенному сроку прибыл на базу. Представшая моим глазам картина едва не сделала меня заикой. Все мои «Захар Захаровичи» (народное прозвище «ЗИЛ-157») доверху были загружены… ящиками с водкой!

Схватив торгаша за грудки, попытался прояснить ситуацию. Его оправдания, что фрукты перехватили конкуренты, а пустым он не может уехать, меня совсем не успокоили. Позвонив во взвод с базы, дал команду своему технику взвода встретить нашу автоколонну за 2 км от поселка. Испуганный директор, не понимая причин моего гнева, старался держаться от меня подальше. Подъезжая к поселку, были встречены техником взвода в указанной точке. Съехав на обочину, я дал команду водителям все имеющееся имущество в кабинах выгрузить и сложить перед автомобилями. Сами с техником взвода приступили к обыску автомобилей.

Где только мы не находили спрятанные бутылки со спиртным! В сиденьях и дверках кабин, в бардачках и запасных колесах, за обшивкой кабин, в карманах и рукавах рабочих комбинезонов. При этом все загруженные ящики были полностью укомплектованы бутылками! Ведь не зря колонна полдня провела на базе. Директор сельпо с вытаращенными глазами наблюдал за нашими манипуляциями…

Свой «улов» мы загрузили в автомобиль прапорщика-техника взвода. При расставании с директором посоветовал тому вечером не попасться моим водителям на глаза. Не ровен час, могут быть выпивши… Наверняка мы что-то не нашли из спиртного!

Дело было в пятницу. Вечером в поселковом клубе не обошлось без пьяной стычки с местными парнями из-за девчонок. Под шумок там же стащили бархатную красную штору – занавес. Это явно поработали бойцы-дембеля, обшивающие изнутри воротники и рукава парадных кителей бархатом и оформляющие им же свои дембельские альбомы.

Подводя итоги выходных на совещании у директора совхоза в понедельник, доложил «источники» и «составные части» поселковых воскресных приключений. Впоследствии созданный «неприкосновенный запас» спиртного не раз выручал нас с техником взвода при поиске дефицитных запчастей для автомобилей!

Гагельганс и коза

В автомобильном взводе, которым я командовал на том задании, был солдат по фамилии Гагельганс. Он был из обрусевших поволжских немцев. С началом Великой Отечественной войны семьи поволжских немцев принудительно переселялись в Казахстан. Рядовой Гагельганс был призван из Казахстана. Сирота, его вырастила бабушка. Она же и проводила служить в Советскую Армию на два года. Он был хорошим специалистом. Автомобиль «ГАЗ-66», на котором он трудился в ту командировку, безотказно проработал все три этапа (Ставрополье, Казахстан, Украина).

Находились мы на третьем этапе в Ахтырском районе Украины. Там довелось возить убранную свеклу с полей на свеклоприемные пункты. Трудились с рассвета, а возвращались бойцы на автомобилях в полевой автопарк на ночевку уже затемно. В один из вечеров в мой полевой автопарк нагрянули представители ГАИ из райцентра Ахтырка. Офицер ГАИ с погонами капитана попытался сходу командовать моими подчиненными. Пришлось для начала осадить непрошенных гостей. Когда «страсти-мордасти» улеглись, выяснилось, что «гаишникам» необходим осмотр моих машин для выявления свежих вмятин и царапин.

Учитывая, что на дворе был конец октября, а наша командировка длилась пятый месяц, все авто взвода имели немало вмятин и царапин. Оказывается, какой-то военный грузовой автомобиль на автодороге в пригороде Ахтырки слегка наехал своим большим передним колесом на движущийся впереди «Запорожец». Его водитель от неожиданности резко повернул вправо и слетел с дороги. Вдоль этой автодороги стоял сплошной кирпичный забор. Но один пролет этого забора по какой-то причине был из деревянных досок. Именно в этот пролет влетел «Запорожец» и остался висеть днищем на его кирпичном фундаменте. Пассажиры, дед с бабкой, видимо, родились в рубашках: на них не было ни одной царапины. Услышав эту печальную историю, из строя вышел мой рядовой Гагельганс и признался в своем авторстве. От него несло спиртными парами.

Выяснилось, что на свеклоприемном пункте работают душевые кабины, где мои бойцы периодически мылись после смены. Жалостливые мужички иногда их угощали своей самогонкой. Гагельганс, подогретый спиртным, по его словам, не сразу заметил на автодороге «Запорожец». А когда тот слетел с трассы, дал по газам и скрылся с места ДТП. ГАИ интересовало главное: кто будет возмещать ущерб?

У рядового Гагельганса родственников, кроме бабушки, никого не было. А у нее в хозяйстве одна-единственная коза! За время командировки водителям начислялась заработная плата на лицевые счета. На этих лицевых счетах у бойцов скопились небольшие суммы. Бойцы взвода, посовещавшись немного, написали рапорты на вычеты с лицевых счетов в пользу Гагельганса. Сумма ущерба составила около 700 рублей. Для 1977 г. это была серьезная сумма. Так что нашему Гагельгансу очень повезло с однополчанами! Его бабушке не пришлось продавать козу.

Вручив указанную сумму потерпевшему деду и получив от него расписку об отсутствии претензий к Гагельгансу, к удовлетворению сторон мы мирно расстались.

Прощальные гастроли

Октябрь 1977 г. Заканчивается третий этап полугодовой командировки по уборке урожая командиром автовзвода «целинного» батальона. Бойцы взвода возят свеклу с полей на свеклоприемные пункты в Ахтырском районе Сумской области (Украина). Взвод квартируется в селе Камыши, расположенном в 12 км от города Зеньков Полтавской области.

В пятницу поступил приказ командира автобатальона завершить работы, с утра понедельника выдвинуться на станцию погрузки Кириковка, что в 55 км от нашего села. В течение понедельника необходимо загрузить автотехнику, имущество и личный состав на ж/д эшелон для возвращения в пункт постоянной дислокации города Нахичевань.

Приступили к загрузке своего имущества на автомобили, сдаче колхозного инвентаря хозяевам. Квартируясь в сельской хате, я был разбужен в 4 часа утра воскресенья стуком в окно. На крыльце стоял мой техник взвода – прапорщик Керимов.

«Товарищ лейтенант! Нашу автомашину „ГАЗ-53“ арестовали в городе Зеньков гаишники сегодня ночью!»

Оказалось, что бойцы взвода на «ГАЗ-53» решили совершить «прощальные гастроли», съездив на танцы поздно вечером в субботу, чтобы попрощаться с местными знакомыми девушками. Преодолевая небольшую речушку вброд, зацепили и оторвали глушитель автомобиля. «Рычащий» двигатель, конечно, привлек внимание ГАИ. Автомобиль оказался на городской штрафстоянке, а бойцы сбежали восвояси пешком, о чем доложили технику взвода по возвращении.

Быстро одевшись, мы поехали с техником взвода в Зеньков. Дежурный по горотделу, пожилой лейтенант милиции, вначале даже не хотел с нами разговаривать на тему возврата авто. Когда прозвучало название «город Нахичевань», словно подменили человека! Не поверив на слово, он попросил показать командировочное предписание. Прочитав в нем номер воинской части, сходил в свой кабинет и принес оттуда военный билет. Оказывается, срочную службу лейтенант милиции проходил в нашем полку!

Выявленный однополчанин при нас вырвал лист из журнала учета происшествий с записью о нашем авто и пошел открывать ворота, чтобы выпустить автомобиль. При этом предупредил нас, что доклад о происшествии уже прошел в Полтаву, в областное УВД. Не веря своему счастью, мы с техником срочно покинули Зеньков с освобожденным, громко рычащим автомобилем.

Эта история еще имела свое продолжение в понедельник. Своевременно прибыв колонной на ж/д станцию Кириковку, личный состав сноровисто погрузил автотехнику на ж/д платформы и приступил к ее крепежу. К обеду сюда прибыл наш командир батальона в сопровождении комроты. Доложив им о погруженной технике, продолжил контроль крепежа на платформах.

В это время к комбату подошел начальник военной автомобильной инспекции батальона старший лейтенант Проскуряков и доложил, согласно информации опергруппы, о задержании моего автомобиля в Зеньково. Я был срочно вызван к командованию для доклада по существу. Приняв непонимающий вид, предложил командованию пересчитать со сверкой все автомобили на платформах.

На месте были все 23 авто, включая злополучный «ГАЗ-53». Комбат накинулся на начальника ВАИ за непроверенный доклад. Тот начал разводить руками, что это информация опергруппы из Полтавы. Так и не добившись от меня никакого признания, комбат поручил провести служебное расследование данного инцидента в ходе движения эшелона в Нахичевань.

Еще несколько раз пытался меня расколоть наш начальник ВАИ, но я твердо стоял на своем докладе: «Не знаю, о чем идет речь, все мои машины налицо!» С прибытием эшелона в Нахичевань, командованию батальона и встречающему руководству нашей дивизии было не до разборок с лейтенантом, покрывающим «мифическую» пропажу автомобиля.

Еще раз жизнь подтвердила, что братство однополчан совсем не пустой звук, а имеет вполне реальные очертания в нашей жизни.