Текст книги "Седьмого не стрелять (сборник)"

«Рига»

Мишину за выполнение плана по сдаче государству пушнины руководство заготконторы выделило стиральную машину; пришло время ехать за ней.

Иван принялся готовить свой «газик» в неблизкий путь: проверил уровень масла в моторе, долил в радиатор воды и, звякнув дужкой ведра, не спеша отставил ведро в сторону. Настроение у промысловика было хорошее, будто за один день охоты добыл сразу несколько куниц. Да и у жены Мариванны глаза светятся, суетится возле мужа, чего раньше не замечалось.

– Вань, а Вань, – улыбается ему в лицо, – я вот тут возле сиденья термос с чаем тебе поставила и пирожки.

– Пирожки с чаем в дороге – самое то, – солидно тянет Иван.

– Вань, а какую машину дадут, какой марки?

– Каку дадут, таку и возьму. Стиральная машина нынче в дефиците.

– Зачем нам какую попало? Ты сам выбирай, чтоб не тяжёлая была. В большую-то больно много воды надо чалить.

Мишин хлопочет у капризного двигателя – со всей силой крутит заводную рукоятку. Перехватив воздуху, заметил:

– Вот те на – а, разве так уж тяжела стиральная машина? Ты же у себя в пекарне – вон какие мешки с мукой ворочаешь.

– Так я мешки с напарником таскаю, а дома возьмись за дело – так тебя и нету. Всё в лесу пропадаешь…

Мишин занервничал:

– Опять ты Мариванна заводишь свою пластинку: не помогаю, дома не бываю. Работа у меня такая – лесная. Она и кормит, и поит, и, вишь, стиралку подбросила.

Наконец, чихнув карбюратором, мотор зарокотал; ожили, качнулись стрелки приборов. Мишин обрадовался, до упора выжал акселератор – рёв мотора был ему более приятен, нежели упрёки жены. Но прежде чем включить передачу, он всё же открыл дверцу, подозвал жену и со всей возможной нежностью погладил её шершавой ладонью по щеке. Он всегда так делал, когда не хватало слов.

«Газик» пылил по лесной дороге, а Иван, глядя на следы в колее, мысленно рассуждал: «Ох уж эта моя Мариванна, всем-то она не довольна. В доме и телевизор есть, и ковёр на стене, и палас на полу. В хлеве поросята хрюкают, корова с телком стоят, куры, гуси бродят по двору. Чего ей ещё – вся скотина есть, только ухаживай. Ан, нет. Мариванна хочет, чтоб я ходил за ней по пятам с вёдрами…»

К полудню Мишин подъехал к райзаготконторе.

Дело решилось быстро, они с завскладом вошли в склад, где на стеллажах и прямо на полу лежит всякий завозной дефицит. Юлия – так звали кладовщицу, окинув Мишина взглядом блестящих черносмородиновых глаз, спросила:

– Ну, Иван, какую машину берёшь?

– Мерседес! – хохотнул Иван.

– Не молодой ведь, уж, – хихикнула и Юля.

– Справлюсь! Старый конь борозды не портит, – вспомнил поговорку Иван.

– Но и глубоко не пробороздит, – ввернула завскладом.

Посмеялись так, и Мишин сказал:

– Моя Мария Ивановна желает стиралку компактную, чтоб лёгкая была.

– Тогда бери «Ригу», она в самый раз.

Мишину захотелось посмотреть на неё тут же. Распаковал коробку, откровенно залюбовался блестящими никелированными деталями «Риги».

– Хороша машина, – воскликнул невольно. – Мариванне понравится.

– Ну и на здоровье! – напутствовала Юля.

Дорога домой пролегала через посёлок лесорубов Лебяжье, там у Мишина есть друзья и знакомые. Непременно остановят, поинтересуются жизнью, делами. И потому Иван не стал прятать машину в упаковку – всё равно придётся показывать.

Скоро показались деревянные дома Лебяжьего. И первым, с кем свела судьба Мишина, оказался технический руководитель лесорубов. А на селе технорук, как говорят, звучит гордо.

Иван притормозил, и поприветствовал товарища. Тот, крепко пожав руку, заглянул в салон машины. Лицо его вздрогнуло и вытянулось от удивления.

– Иван, это что, стиральная?

– Да, «Рига». Решил вот жене маленький подарок сделать, – с деланным равнодушием отозвался Иван.

– Вот так ма-аленький подарок! – протянул технорук.

– Теперь такую вещь и за большие деньги не купишь. Где достал-то?

– Есть места, – отшутился Мишин.

Подошли любопытствующие. Среди них и знакомый мужик по прозвищу Заноза, получивший кликуху за ноющий сварливый характер.

Заноза пощупал машину и привычно затянул:

– Чего вы все уставились на этот аппарат? Эка невидаль. Красивая машина, спору нет, но в дело не пойдёт, потому что за границей сделана. А заграничная вещь не для наших рук.

Мишин хотел было кое-что сказать Занозе не по-заграничному, но технорук отозвал его в сторону для разговора.

– Слышь, Иван, беда у меня.

– Что за беда? – насторожился Мишин.

– Понимаешь, кобель мой у Занозы барана задрал. Пришлось большие деньги хозяину выплатить. И вот вчера снова сгрёб овцу, ладно, отобрать успели. Эта собака меня со всеми перессорит, по миру пустит. Ты ведь охотник, знаешь, что нужно сделать. Увези кобеля отсюда, Бога ради.

– Э-э, – заколебался Иван, – дак он же укусит.

– Что ты, – замахал технорук, – смирный, хоть ноги об него вытирай. Идём во двор, сам посмотришь.

Во дворе с цепью на шее лежит огромная лохматая собака. С любопытством разглядывая её, Мишин рассуждал:

– Какой же она породы? Кавказская овчарка? Ей в самый раз волков от стада гонять.

– Да нет, – мотнул головой хозяин. – Какая кавказская, когда от дворняжки родилась.

– Даже на прохожих не лает, – встряла в разговор жена технорука. – Поест, молока полакает – и спит весь день, как медведь.

– Ага, – засмеялся хозяин. – За два года голоса ни разу не слыхивали.

– А как кличете?

– Душманом зовём.

Услышав своё имя, кобель приподнял туповатую брыластую морду и глянул на хозяина.

Вдруг Мишину стукнуло: шкуру Душмана можно бы положить на сиденье автомобиля, как это делают городские начальники в своих шикарных машинах.

– Ладно, – согласился он. – Помогу тебе, заберу кобеля. Только ты привяжи его у меня в машине к чему-нибудь.

Мишин поднял капот своего «газика», чтобы осмотреть разогревшийся в работе двигатель, а хозяин собаки, втащив её в кузов, не нашёл ничего лучшего, как привязать её к ручке новой стиральной машины.

Технорук захлопнул заднюю дверцу, а Иван, закончив осмотр, опустил капот.

– Эй, Иван, за сколько бутылок собаку взял? – поинтересовался Заноза.

– Ни за сколько. Бесплатно.

– Зря ты её купил, – продолжал Заноза. – От неё одни убытки, уж я-то знаю.

– Хватит тебе каркать, – перебил его технорук и, повернувшись к Мишину, махнул рукой: – Порядок, привязал кобеля. Можешь ехать.

Через десяток километров Иван свернул с большака на песчаную лесную дорогу. Двигатель натужно загудел. «Газик», подпрыгивая на ухабах, зазвенел атрибутами принадлежностей, в кузове поднялась пыль.

Подбрасывало и Душмана. Он упёрся задом в локоть водителя, мешая рулить. Мишин отталкивал кобеля, но тот упрямился, дрожал всем телом, катясь не по своей воле в неведомые края по трясучей пыльной дороге в душной кутузке.

Иван сердито хлопнул собаку по спине. Душман жалобно посмотрел на обидчика, а потом вдруг не то закашлялся, не то заперхал от пыли.

Ивану вдруг стукнуло в голову: пёс-то стоит как раз над ящиком с ключами, а ну как рыганёт туда, отмывай потом. Глядя на мучения собаки, он решил напоить её водой, сказав примирительно:

– Ладно, уж, не обижайся, что хлопнул. Экий ты, братец, неловкий. Сам виноват. Хватит хозяину за твои хулиганства тыщи выплачивать, всему конец приходит.

Ну, вот и озеро, окружённое густым хвойным лесом. Иван остановился на берегу и направился открывать заднюю дверцу, чтобы выпустить бедолагу. Но едва повернул ручку, как тяжёлый Душман, сбив водителя с ног, пулей вылетел наружу.

Встав на ноги, Иван увидел, что пёс во всю мочь мчится в лес, а за ним так же легко, перекатываясь с боку на бок, удаляется и его «Рига». Привязанная верёвкой накоротке, она била собаку по ногам и наводила на неё ещё больший ужас.

Душман, словно ошпаренный, летел меж кустов и деревьев, и вскоре скрылся из глаз. Иван охал, ругался, стучал кулаком по коленке и костерил технорука, привязавшего пса к ручке новенькой стиральной машины.

До ночи он искал пропажу. При этом его всё донимала мысль, что на кобеле впору бы возить дрова, зря от него избавился хозяин, а то, что на прохожих не лает, – так мало ли… Лошадь тоже не лает, а воз всё же тащит.

Он обследовал всё побережье озера, по колено в воде исходил исток – ручей, вытекающий из озера, обошёл весь лес в округе, выходил на перекрёстки дорог, но не то, что стиральной машины – и следов собачьих не обнаружил. Так и поехал к своей Мариванне угрюмым, опустошённым.

Мнительная супруга не поверила его рассказу, а истолковала факт отсутствия машины согласно своей женской логике. И долго ещё разносились по дому её крики:

– Знаем мы вас, кобелей. Говоришь, на охоту за куницей собрался, а сам к какой-нибудь бабе. Вот и «Ригу» мою ей подарил!

Два дня нездоровилось Мишину, а на третий поехал он к техноруку. Приехал. Глядь, а Заноза уж тут как тут.

Иван спросил хозяина, не прибегал ли кобель. Получив отрицательный ответ, рассказал всё же мужикам, как от него, промысловика, удрал этот кобель, да ещё со стиральной машиной в придачу. Рассказал и тут же пожалел: крепко осмеял его Заноза.

– Я же говорил, говорил тебе… Ха-ха-ха, – злорадствовал он, – что этот аппарат в дело не пойдёт. Твоя «Рига» тю-тю, покинула пределы СНГ.

Как-то Мишин собрался на озеро порыбачить. Идёт он берегом, слышит – ребятишки шумят. Дай-ка, думает, червячков у пацанов попрошу. Подошёл: вот так чудо – его стиральная машина стоит, а из неё дым валит.

– Что здесь происходит?! – Крикнул он так сердито, что ребятишки разбежались кто куда.

Наконец, один осмелился, пролепетал из-за куста:

– Мы дяденька, ничего, мы окуньков коптим.

Мишин бессильно опустился на колени перед своей почерневшей, закопченной «Ригой», совсем не похожей уже на прежнюю, задорно блестевшую своими никелированными деталями, открыл крышку бака, выбросил тлеющие гнилушки и обнаружил вместо электромотора дыру.

– Эй, сорванцы, а куда мотор дели?

– На якорь к лодке свинтили.

– А где стиралку-то отыскали?

– В истоке нашли, в яме.

В тот злополучный день Иван прошёл по всему ручью, но так и не заметил свою «Ригу», лежавшую где-то в яме, образовавшейся в весеннее половодье. Кобель удирал через ручей, здесь-то и оборвалась ручка стиральной машины.

Тяжёлое чувство вновь завладело Иваном, но он взял, как говорится, себя в руки. Сжал кулак, сложил из трёх пальцев известную всем фигуру и крикнул, адресуя свои слова насмешнику Занозе:

– А это видел?! Не покидала моя «Рига» пределов СНГ!

Белки

Во дворе промысловика Мишина с раннего утра раздаются бойкие стуки колуна и звуки разлетающихся поленьев. Колотые поленья хозяин откидывает в кучу ближе к дровянику для удобства складирования. «В заготовке дров главное – подвезти древесину к дому, распилить брёвна на чурбаки и расколоть на поленья, а уложить под крышу дровяника ума не надо, этим займётся жена с детьми» – так по-хозяйски рассудил охотник Мишин, глядя на образовавшиеся за ночь сосульки на крыше.

Ещё вечером моросил нудный дождь, а утром, гляди-ка, нежданно ударил мороз: пора начинать охотничий промысел.

Стук-стук, бряк-бряк, – хлопочет стальной колун в сильных руках Ивана, работа идёт. «Замужней женщине тяжёлый инструмент поднимать, конечно, не пристало, – рассуждал супруг. – Это как мужику по утрам в коровнике дёргать за сиськи… Однако, пора начинать промысел, другие-то охотники уж, поди, капканы выставили».

По этой причине Мишин старается скорее завершить мужскую работу, побольше накидать колотья в кучу, выйдет жена Мариванна на крыльцо, глянет на огромную кучу и воскликнет: «Миленький ты мой, труженик беспокойный, всё в заботах, вон – какую гору дров наколол. Устал, вот парного молочка из кринки попей».

Мариванна жена что надо. Ростом невысокая, но работяща и фигурой получилась аккуратная. Лицо белое, кругленькое, нос маленький, губки мягкие. В девичестве Марья, желая быть привлекательной, вокруг глаз густо мазала чёрной тушью, краски не жалела. Многие на неё заглядывались, но Марья досталась Ивану Мишину. Повезло.

«Поскорее бы закончить с этими дровами, – преследуют мысли Ивана. У него уж и план-задание на руках: добыть определённое количество бобров, ондатры, норки, куницы, белки. Сдача пушнины – дело важное, государственное».

У Мишина охотничьи угодья не то, что у добытчиков в Сибирской тайге; нехоженой тайги нет, да и короля пушнины – соболя, тоже нет. Но охотники средней полосы довольствуются тем, что есть в своих лесах и реках.

«Стук-стук, бряк-бряк,» – торопится Иван, беспощадно рассекая чурбаки на поленья, а мысли дровосека уже на промысле, он рассуждает: «Капканный промысел больше подходит для работы в водно-болотных угодьях, а в лесах нужна хорошая охотничья собака.» Иван приобрёл белого цвета лайку, но она ещё молода, рано ей быть помощницей.

Домашнее хозяйство у Мишина не малое: есть корова с телком, куры, гуси. В огороде полно места для посадки овощей. Там же парник и баня.

Овощеводством и домашним хозяйством занимается жена: любит она хозяйство, и животных любит. Однажды корову Зорьку укусила змея. Вымя опухло, посинело, у коровы слёзы от боли на землю катятся, а у хозяйки от горя. Зорька для неё, что подруга – месяц лечила кормилицу, гладила, разговаривала, как с человеком. И поправилась Зорька. Вся семья радовалась.

Без хозяйки в доме нельзя. Мужик-одиночка, что воробей: живёт без тепла и семейного уюта – где что найдёт, то и поест. Про одиноких охотников в старину говорили: «Ружьё да уда – дело худо, без жены, без домашнего хозяйства – никак.» У Мишина с этим полный порядок, многие ему завидуют.

Краешком глаза Иван заметил, что на крыльцо вышла его Мариванна. Сейчас она начнет хвалить мужа – «Миленький ты мой и так далее…» – только так подумал Иван, и услышал голос жены:

– Ивашка… ты до сих пор ещё дрова не переколол? Курил что ли всё утро?.. вот те на-а. Совести у тебя, что ли нет?! – шумела жена.

Иван отстранил колун.

– Мариванна, ты что такое говоришь, открой глаза-то да посмотри, сколько было вчера и сколько стало?

– Вижу я, сколько стало. Только и думаешь, как бы сорваться в лес! Давай заканчивай с этим делом и укладывай поленья в дровяник, – строго дав указание, супруга освободила пространство на крыльце.

Мишин в сердцах, пнул ногой невинный чурбак, сел на него и, ворча, закурил:

– Вот зараза, это она мне за потерянную стиральную машину «Ригу» мстит. Даже парного молочка не вынесла! Всё же хорошо жить одиночкой, никто тебе мозги не компостирует. Живи и делай что хочешь, одним словом – свобода.

Вскоре вновь скрипнула входная дверь, на пороге снова объявилась жена.

Мишин вздохнул и подумал: «Ну, вот – явилась и не запылилась, сейчас начнётся вторая серия, даже покурить спокойно не успел».

Она подошла на расстояние вытянутой руки, Иван инстинктивно закрыл глаза, а открыв, перед своим носом увидел кринку с молоком и, как прежде, улыбающуюся жену.

Дровосек оторопел:

– Ты это, чего?..

– Испей, миленький, парного молочка, да отдохни, устал ведь.

– Не хочу я твоего молока, – отвернулся Иван.

– Не моего, а коровьего, – настаивает Мариванна.

Во дворе надоедливо завыла собака Белка.

– Мариванна, отпустила бы ты собаку, засиделась она?

– А если в лес убежит? – насторожилась жена.

– Вот и хорошо, пущай бежит – к делу привыкает.

У Ивана отлегло на душе – жена первой проложила путь к добрым словам, и муж заговорил о хозяйстве:

– Вот, моя дорогая Мариванна, овощей мы заготовили всяких, сена корове накосили, дом утеплили, дров хватит. Теперь я займусь промыслом пушнины. Люблю я эту пору, как Пушкин говорил когда-то: «В багрец и золото одетые леса»!

– На вкус и цвет – товарищей нет, – напомнила жена. – А я люблю наслаждаться весной, черёмуховым туманом – в соловьиную пору. Вот хорошие слова:

 
Слышу пенье жаворонка,
Слышу трели соловья —
Это русская сторонка,
Это родина моя!
 

– Да, слова о Родине, о трелях соловья – это замечательно, – согласился Иван. – Сразу вспоминается молодость, весна, белопенная черёмуха и полная луна, несмолкаемые серенады до утра.

Мариванна посмотрела на мужа, как-то по-особенному, будто он помолодел от воспоминаний прошлых встреч у забора под черёмухой, видно немало было их. Но чтобы не испортить климат разговора, жена попросила рассказать о её волшебных певцах – соловьях.

Мишин напомнил жене, что вообще-то он охотник, а не орнитолог, это не его специальность заниматься божьими пташками, но чтобы не показаться супруге скучным типом, напрягая память и, положив руку на плечо Мариванны, стал рассказывать о соловьях.

– Песни соловьёв в полную силу начинаются во второй половине мая. К тому времени на занятые самцами участки прилетают самки.

– А к тебе много прилетало самок? – не выдержала жена.

– Не-е, ко мне не прилетали, Бог миловал, – смело глядя жене в глаза, отговорился Иван. – И вот, эти самки появляются примерно через неделю после прилёта самцов. С первого дня прилёта соловей гоняется за своей соловьихой: их постоянно видят вместе. Стоит соловьихе куда-нибудь отлететь, как самец беспокойно кричит и кидается на поиски.

– Ты тоже гонялся за самками? – подмигнула Мариванна.

– Не, я не мог – я в то время болел, у меня нога болела. С дерева упал: вывих… понимаешь, Мариванна, у соловья песня сложная. Это надо просвистеть вот так: «Фью-у-вить», а у меня так не получалось. Да и гармошки, как у Ивана Бровкина, который был на целине, тоже не было. А попытки звуками человеческой речи передать соловьиную песню всегда смешны. Песня соловья так своеобразна, так странно сладка, дика и нежна, что трогает до дрожи, особенно, когда слушаешь её в предрассветный час, когда кругом тьма и тишина, звёзды и чёрные кусты…

Иван покосился на свою романтичную жену. Её лицо ему показалось прекрасным, одухотворённым; глаза закрыты, носик вздёрнут, губки приоткрыты, словно для томного поцелуя, будто что вспоминает. Как знать, возможно, и ей в молодости приходилось быть соловьихой.

Супруги ещё долго бы сидели во дворе на чурбаках, но за огородом, на краю леса, залаяла собака. Промысловик заёрзал на месте.

– Интересно, чья это собачка голос подаёт, по зверю или по птице работает?

– Это, похоже, наша Белка лает? – предположила хозяйка.

– Наша ж Белка на цепи сидит! – буркнул хозяин.

– Ага, – на цепи! – я её давно гулять отпустила, – ответила Мариванна.

– Ах, вот как? – обрадовался Мишин. – Надо идти посмотреть, что там происходит. Первый трофей полагается дать собаке потрепать – для закрепления инстинкта.

Промысловик, прихватив ружьё и патроны, поспешил на лай. Сзади, громко топая сапогами по мёрзлой земле, бежала Мариванна:

– Эй, Иван, я с тобой!

– Иди-ка ты домой, к тёплой печке! – командовал Иван. – Я быстро вернусь.

Собака, задрав голову вверх, бегала под кроной сосны, царапая обледенелый сучковатый ствол, увидев хозяев, она приободрилась, залаяла громче.

Промысловик сообразил, что в густой хвое прячется белка, но зверька не видно, притаился. Мишин велел жене тяжёлой палкой колотить по стволу дерева. Мариванна, взяв в руки обледенелую палку, пожалела, что не прихватила с собой тёплые рукавицы. Руки обжигало холодом, но женщина, превозмогая неудобства, колотила палкой по дереву, сверху на голову и плечи сыпалась мёрзлая хвоя.

Наконец, Мишин заметил мелькнувшую белку. После выстрела зверёк обмяк и застрял в сучках. Промысловик решил сбить трофей вторым зарядом, но и это не помогло, а собака, не боясь выстрела, лает до хрипоты. Охотник патронов взял не много – всего восемь штук. Скоро они закончились. Удары свинцовой дроби сбросить зверька на землю не помогли.

Разочаровавшись в предприятии, Иван на всё махнул рукой:

«Пошли домой – это не наш трофей… сегодня нашей Белке близко познакомиться со зверьком не удалось».

– Как это? – возмутилась Мариванна. – Не дело трофей на дереве оставлять.

Хозяйка скинула с себя толстую куртку и, хватаясь за сучки, неумело полезла на дерево. Она упрямо карабкалась по сучкам, а Иван озабоченно кричал:

– Ну, куда ты, сумасшедшая, до зверька – то метров восемь, а сучки легко ломаются. Грохнешься вниз – и всё.

Преодолевая высоту, Мариванна часто останавливалась, жарко дышала на замёрзшие ладони и, неуверенно цепляясь за сучки, лезла всё выше. И вот она уже на самом верху, такая маленькая, беспомощная. Дунь ветер по-хорошему, скользнут на гибких сучках ноги и не удержат тело уставшие руки.

Наконец, жительница хвойных лесов серебристо-серая белка в руках хозяйки. К радости присутствующих – трофей добыт. Собака азартно обнюхивает ещё тёплого зверька. По щекам Мариванны катятся слёзы счастья и непрошедшего страха… Лазая по сучкам подобно дикому зверьку, домохозяйка прочувствовала труд, и работу промысловика.

Мишин обнял жену, что-то шепнул ей на ухо, отчего Мариванна, утерев платком слёзы, пришла в себя и заулыбалась, а вслух Иван весело сказал:

– Ну, вот, спасибо вам, мои дорогие. У меня сегодня появилось сразу два помощника: две белки – жена и собака. Собака находит, я стреляю, а жена достаёт!