Текст книги "Одинокий голубь"

Пока он стоял на пороге, его мысли об этой женщине мгновенно изменились: как будто молния ударила, и все его старые мечты превратились в прах. Ничего из его планов не выйдет, ничего и никогда. Он повернулся, чтобы уйти, начать привыкать к своей новой жизни в одиночестве, но слегка замешкался. И Джейк, и Лорена оторвали взгляды друг от друга и посмотрели на него. Выражение лица Лорены не изменилось, но Джейк взглянул на него дружелюбно и поднял руку.

– Эй, – сказал он. – Иди сюда, сынок. Надеюсь, что ты – первый из толпы, которая здесь позднее соберется. Вот чего терпеть не могу, так это тоскливых салунов.

Липпи в своей любимой шляпе повернулся и потряс губой в сторону Диша. Потом сдул со стойки ошметки своей мозоли.

– Какая же Диш толпа, – заметил он.

Диш зашел в салун, от души жалея, что пришелец вообще узнал о существовании такого местечка, как Лоунсам Дав.

Джейк Спун махнул рукой Ксавье.

– Дейви, принеси-ка своей отравы, – велел он. Он никогда не называл Ксавье иначе как Дейви. – Любой, кому приходится копать колодец в эту чертову жару, заслуживает выпивки на халяву. И я тебя угощаю.

Он показал на стул, Диш сел, попеременно то краснея, то бледнея. Ему было любопытно, что думает по этому поводу Лорена, и, когда Джейк отвернулся, он бросил на нее взгляд. Глаза ее необычно сияли, но Диша она не замечала. Она не могла отвести взгляда от Джейка, хотя он не особенно обращал на нее внимание. Она несколько раз с отсутствующим видом побарабанила пальцами по столу и дважды отпила из стакана Джейка. Над ее верхней губой Диш заметил капельки пота, одна прямо на краю маленького шрама, но в остальном казалось, что ни жара, ни что-то другое ее не беспокоит.

Диш с трудом отвел взгляд, так она была хороша, а когда ему это удалось, то поймал на себе взгляд Джейка. Вполне дружелюбный, создавалось впечатление, что он просто рад компании.

– Если бы мне пришлось копать колодец, я бы и часа не протянул, – признался он. – Вы, ребята, должны воспротивиться, пусть Калл сам копает свою дыру.

Подошедший в это мгновение Ксавье принес бутылку и стакан. Джейк сам взял бутылку и налил щедрую порцию.

– Это пойло лучше, чем то, что в Арканзасе, – заметил он.

– В Арканзасе, – презрительно повторил Ксавье, как будто это слово говорило само за себя.

Тут Диш просто перестал верить происходящему. Вряд ли было другое место, где ему хотелось бы быть меньше, чем за столиком с Лореной и этим мужчиной, и однако он здесь сидел. Лори, казалось, ничего не имела против его присутствия, но, с другой стороны, вне сомнения, она ничего не имела бы против, если бы он находился за тысячу миль от салуна. Ксавье стоял рядом, и вода с его тряпки стекала ему на штанину, а Джейк Спун пил виски и выглядел вполне дружелюбно. Сейчас, когда шляпа его была сдвинута на затылок, Диш мог видеть полоску белой кожи на лбу, которой никогда не касалось солнце.

К этому времени Диш окончательно потерял чувство реальности происходящего. Он даже забыл, что он ковбой, а это в его жизни было главным. Он превратился просто в парня со стаканом виски в руке, чья жизнь внезапно пошла наперекосяк. Еще вчера он был лучшим работником, но какое сейчас это имело значение?

Хотя день выдался ясным и жарким, Дишу стало холодно и туманно, и так его поразила эта странная штука – жизнь, что он не знал, куда смотреть, не то что бы что-то сказать. Он выпил один стакан, потом еще, потом снова, и, хотя жизнь все еще оставалась в тумане, внутри этого тумана значительно потеплело. К середине второй бутылки он перестал беспокоиться о Лори и Джейке Спуне и сидел у пианино, распевая «Мою красотку за морями» под аккомпанемент Липпи.

9

Когда Уилбергер подъехал к дому, Август сидел на передней веранде и выжидал. То, что он выжидал, казалось ему вполне товарищеским поступком, поскольку Джейк Спун проехал длинный путь и был слишком напуган, чтобы искать общества женщин. Джейк был одним из тех мужиков, у кого круглый год стоит, к великому раздражению Калла, не отличавшегося такой способностью. Август тоже был подвержен этому пороку, но, как он сам говорил, он не пойдет, как мул, на поводу у этой штуки, хотя многие, слышавшие эту шутку, ее не понимали. Он любил, как он выражался, перепихнуться, но, если не было подходящих условий, мог долгое время обходиться виски. Ясно, что из-за возвращения Джейка условия не будут благоприятными, посему он обратил свое внимание на кувшин, чтобы дать Джейку пару часов для удовлетворения его насущных потребностей, а уж потом пойти и постараться заинтересовать его карточной игрой.

Появление Уилбергера было полной неожиданностью. Он подъехал на своем вороном вплотную к крыльцу, что удивило свиней не меньше, чем Августа. Они пробудились и захрюкали на лошадь.

Уилбергер с завистью посмотрел на кувшин Августа.

– Могу поклясться, что вы не сливовый сок пьете, – заметил он. – Жаль, не могу себе позволить легкую жизнь.

– Если вы спешитесь и перестанете пугать моих свиней, я угощу вас, – заверил Август. – Представиться друг другу можем потом.

Хряк поднялся и прошел прямо под брюхом вороного, который был настолько хорошо объезжен, что даже не шевельнулся. Значительно больше поразился Уилбергер. Да и сам Август. Раньше хряк такого никогда не делал, хотя он всегда отличался непредсказуемостью.

– Полагаю, это одна из свиней, которых вы не даете напрокат, – сказал Уилбергер. – Если бы я приехал на моей кобыле, она бы дала этой хрюшке такого пинка, что вам пришлось бы всю округу обшарить в поисках своего бекона.

– Ну-ну, просто эта свинья спала, – заметил Август. – Наверное, когда она проснулась, то удивилась, что здесь стоит лошадь.

– Вы кто, Калл или Маккрае? – спросил Уилбергер, которому надоела свинячья тема.

– Я – Маккрае, – ответил Август. – Калл столько бы болтать не стал.

– И я его понимаю, – заметил Уилбергер. – Я – Уилбергер.

В этот самый момент из дома вышел Калл. По правде говоря, рана от укуса беспокоила его весь день, и он собирался сделать себе примочку из мякоти кактуса. На это требовалось время, вот почему он так рано и пришел.

Когда он вышел на веранду, к дому на серой лошади подъехал маленький человек.

– Слушайте, да вы нас окружили, а мы и знать не знаем, – сказал Август. – Вон тот, у кого рубашка из штанов вылезла, капитан Калл.

– Я – Уилбергер, – представился Уилбергер. – А это мой работник, Чик.

– Вполне можете спешиться, – предложил Калл.

– Да ладно, – возразил Уилбергер, – чего слезать, когда скоро снова садиться? Я против бесполезных усилий. Слышал, вы торгуете лошадьми?

– Верно, – ответил Калл. – И скотом.

– Скот меня не интересует, – ответил Уилбергер. – У меня три тысячи голов, готовых к перегону. Мне нужны верховые лошади.

– Жаль, что скот нельзя приспособить под седло, – сказал Август. Эта мысль возникла у него внезапно, и, не изменяя своей привычке, он тут же облек ее в слова.

Калл и Уилбергер посмотрели на него, как на сумасшедшего.

– Вам, может, и жаль, – проговорил Уилбергер, – а для меня они – дар Божий. Я полагаю, это вы написали ту вывеску?

– Совершенно верно, – подтвердил Август. – Хотите, и вам напишу?

– Да нет, мне еще в дурдом рановато, – отказался Уилбергер. – Я никогда не ожидал встретиться с латынью в этой части Техаса, но, видно, образование начало распространяться вширь.

– Как вам удалось собрать столько скота без лошадей? – поинтересовался Калл, надеясь снова перевести разговор на деловую тему.

– Я зайцев натренировал, чтобы скот из кустов выгоняли, – слегка раздраженно ответил Уилбергер. – По правде говоря, – добавил он, – чертовы мексиканцы украли наших лошадей. Я слышал, что вы гонялись за мексиканскими конокрадами, когда были рейнджерами, но, похоже, нескольких из них вы упустили.

– Да нет, мы всех перевешали, – вмешался Август, обрадовавшись, что гость готов поспорить. – Наверное, это уже новое поколение подросло, они и увели ваших лошадей. Мы за них не в ответе.

– Все это болтовня, – отрезал Уилбергер. – На моей шее сейчас три тысячи голов скота и одиннадцать человек. Если бы я мог купить сорок лошадей, причем лошадей хороших, я бы чувствовал себя спокойнее. Вы можете мне помочь?

– Мы рассчитываем иметь голов сто завтра к восходу, – заявил Калл. Болтливость Августа иногда оказывалась полезной, она давала ему минутку на размышления.

– Я не собирался здесь ночевать, – заметил Уилбергер. – К тому же мне не только ста, мне и пятидесяти не нужно. Сколько я могу получить сегодня?

Август вытащил свои старые карманные часы и прищурившись посмотрел на них.

– Мы сегодня уже закрылись, – сообщил он. – Сегодня ничего не продаем.

Уилбергер резко соскочил с коня и автоматически слегка ослабил подпругу, чтобы коню было легче дышать.

– Вот уж не думал нарваться на такой разговор, – сказал он. – В первый раз встречаю платную конюшню, которая закрывается среди бела дня.

– Да нет, конюшня не закрывается, – поправил его Август. – Мы готовы поставить туда все, что вам потребуется. Закрывается то, что касается продажи лошадей.

Уилбергер подошел к веранде.

– Если тот кувшин сдается напрокат, я бы взял напрокат глоток, – предложил он. – Похоже, этот кувшин – единственное, что еще открыто в вашем городке.

– Открыто и на халяву, – заверил Август, протягивая сосуд.

Пока Уилбергер пил, Август взглянул на Калла. Его высказывание насчет ста лошадей показалось слишком уж нахальным, даже если они и планируют поход в Мексику. В последние набеги они в основном интересовались скотом. Иногда им попадалось несколько лошадей, которых они присоединяли к коровам, но их число редко превышало дюжину за одну ночь. Откуда возьмутся еще девяносто, Август представления не имел.

– Разве здесь в городе нет шлюхи? – спросил Чик. Он все еще сидел в седле. Вопрос застал всех врасплох. Даже Уилбергеру он явно не пришелся по вкусу. – Видите ли, те парни у колодца отказались меня просветить, – объяснил Чик несколько обиженным тоном.

– Это потому, что они богобоязненны, – пояснил Август. – Этих ребят вы ни с какой Изабелью не застанете.

– Ее так зовут? – спросил Чик. – Я слышал, по-другому.

– Никак не научится бороться со своими страстями, – объяснил Уилбергер. – Надеюсь, вы его простите.

– Нам тут болтливых не надо, – туманно высказался Август.

– Так насчет лошадей, – сказал Уилбергер, возвращаясь к более серьезной теме. – Этот разговор насчет «закрыто» очень некстати. Я надеялся вернуться к своему стаду к восходу. Оно сейчас в неудачном месте. Комары сожрут моих людей, если я не потороплюсь. Если я достану достаточно лошадей, чтобы тронуться с места, я, может, остальных прикуплю по дороге на север.

– Рискованно, – заметил Калл.

– Знаю, что рискованно, – согласился Уилбергер. – А что не рискованно? Сколько вы мне можете продать сегодня днем?

Каллу надоело ходить вокруг да около.

– Три, – ответил он.

– Три сегодня днем и сто завтра, – заметил Уилбергер. – Наверняка у вас есть приятель, у которого полно лошадей на продажу. Жаль, что я с ним незнаком.

– Он только нам продает, – пояснил Август. – Мы на деньги не скупимся.

Уилбергер вернул кувшин.

– Вы и на время не скупитесь, – заметил он. – Мое. Мы прямо сейчас к этому человеку поехать не можем, я правильно понял?

Калл покачал головой.

– На восходе.

Уилбергер кивнул, как будто именно этого и ждал.

– Ладно, – сказал он. – Если вы и оставили мне выбор, я его не заметил.

Он направился к вороному жеребцу, подтянул подпругу и вскочил в седло.

– Надеюсь, вы, ребята, меня не подведете? – спросил он. – Когда меня подводят, я становлюсь злее бездомного индюка.

– Мы всегда слово держим, – ответил Калл. – Можете рассчитывать на сорок лошадей на восходе по тридцать пять долларов за штуку.

– Мы будем здесь, – уверил его Уилбергер. – Вам за нами охотиться не придется.

– Погодите-ка, – поинтересовался Калл. – А у ваших лошадей есть тавро?

– Есть, – ответил Уилбергер. – HIС[этот (лат.)] на левом бедре.

– А они у вас подкованы? – спросил Калл.

– Все подкованы, – ответил Уилбергер. – Если встретите, приводите.

– А что значит HIC? – поинтересовался Август.

– Ну, это латынь, – ответил Уилбергер. – Проще, чем вы написали на вывеске.

– Вот как, – заметил Август. – И где вы изучали латынь?

– В колледже в Йеле, – объяснил Уилбергер. И они с Чиком уехали.

– Наверное, врет, – предположил Август. – Человек, который учился в Йеле, не станет перегонять скот, чтобы заработать на жизнь.

– Откуда ты знаешь? – удивился Калл. – Может, его семья разорилась. Или ему просто нравится жить на свежем воздухе.

Вид у Августа был скептический. Его потрясла новость, что в городе есть кто-то образованнее него.

– Прищучил он тебя, так? – спросил Калл. – Ты даже не знаешь, что означает такое короткое слово.

– Отчего же, это сокращенное от hiccough[икота (англ.)], – ответил Август уверенно. – Странное слово для клейма, с моей точки зрения.

– Как, по-твоему, Джейк напился? – спросил Калл.

– Да нет, – ответил Август. – Но я полагаю, настроение у него слегка улучшилось. А что?

– Он мне сегодня вечером нужен трезвый, – сказал Калл. – И ты тоже, кстати.

– Я могу быть таким трезвым, будто только что родился, и все едино сотни лошадей не найду, – заметил Август. – Эти цифры бессмысленны. Уилбергеру нужно лишь сорок, мы и столько ни за что не найдем. Что ты станешь делать с оставшимися шестьюдесятью, если мы их пригоним?

– Нам самим понадобятся верховые лошади, если мы отправимся в Монтану.

Август поставил кувшин и вздохнул.

– Удавил бы этого Джейка, – заметил он.

– За что?

– За то, что заразил тебя этой идеей. Джейку все легко. Такие идеи у него с одной стороны головы влетают, а с другой вылетают. Но ни одной идее еще не удавалось вылететь из твоей головы. У тебя мозг как болото. В нем и мул потонет. Посмотри на меня, живу себе почти всю жизнь в теплом климате, а ты хочешь, чтобы я все бросил и подался куда-то, где холодно.

– Почему бы и нет, если там местность получше? – спросил Калл.

Август немного помолчал.

– Я сейчас про Монтану не хочу спорить. Мы уже достаточно наспорились. Скажи мне лучше, где мы украдем сотню лошадей?

– На гасиенде Флореса.

– Я так и знал, – заметил Август. – Мы не за коровами собрались, мы организуем нападение.

Гасиенда Флореса считалась самым большим ранчо в этом районе Мексики. Оно уже существовало, когда Рио-Гранде была просто рекой, а не границей. Vaqueros пересекали ее так же запросто, как и любой ручей. Миллионы акров земли, тогда составлявшие часть гасиенды, стали теперь Техасом, но vaqueros до сих пор сохранили привычку переходить через реку и воровать скот и лошадей. С их точки зрения, они возвращали то, что им принадлежало. Центральная часть усадьбы находилась всего в тридцати милях, и именно там они держали большую часть своих лошадей, несколько сотен, на многих из которых стояло техасское клеймо.

– Если бы я не знал тебя, то подумал бы, что ты хочешь спровоцировать войну, – заметил Август. – Старик Педро Флорес вряд ли согласится подарить нам сотню лошадей, даже если они у него ворованные.

– Везде есть свой риск, – согласился Калл.

– Ага, а тебя на риск так же тянет, как Джейка на баб, – сказал Август. – Предположим, угоним мы лошадей. И что дальше?

– Продадим Уилбергеру сорок и оставим остальных себе, – ответил Калл. – Соберем скот и двинем на север.

– Двинем на север с кем? – спросил Август. – Из нас команды не составишь.

– Можно нанять ковбоев, – предположил Калл. – Тут полно свободной молодежи.

Август вздохнул и встал. Создавалось впечатление, что легкой жизни на время приходил конец. Калл слишком долго работал спустя рукава и теперь собрался наверстать упущенное, трудясь вшестеро больше, чем положено нормальному человеку.

С другой стороны, совсем неплохо было бы угнать лошадей у Педро. Педро был старым соперником, а Август до сих пор не прочь помериться с ним силами.

– Джейку лучше надо было позволить себя повесить, – проговорил он. – Сам знаешь, как он страдает, когда приходится работать.

– Куда ты собрался? – спросил Калл, заметив, что Август направился прочь от дома.

– Да пойду сообщу Джейку новости. Может, он захочет смазать свой пистолет.

– Наверное, придется взять мальчишку, – сказал Калл. Он много об этом думал. Если им удастся раздобыть сотню лошадей, потребуется каждая пара рук.

– Ну и славно, – заметил Август. – Скажу Ньюту. Он небось будет так счастлив, что свалится с забора.

Но Ньют не сидел на заборе, когда узнал эту новость. Он стоял на песчаном русле ручья и слушал, как Диша рвет. Диш находился немного дальше по ручью, и, судя по всему, ему было здорово плохо. Он вернулся из салуна вместе с Джейком Спуном и мистером Гасом своим ходом, хотя ступал нетвердо. Затем перевалился через край обрыва и принялся блевать. Теперь он стоял на четвереньках и все еще блевал. Издаваемые им рыки напомнили Ньюту булькающий звук, который производит корова, вытаскивающая ноги из болота.

Ньюта несколько раз тошнило, но никогда ему не было так плохо, как сейчас Дишу, и он забеспокоился. По всем признакам, Диш вполне мог умереть. Ньют никогда бы не подумал, что можно так надраться за такой короткий промежуток времени. Однако мистер Джейк и мистер Гас не выказывали никакого волнения. Они стояли на берегу и мило беседовали, а Диш тем временем, свесив голову, издавал звуки, подобно корове в болоте.

– Мне позвать Боливара? – спросил Ньют. Боливар был их домашним доктором.

Мистер Гас отрицательно покачал головой.

– Боливар ничем не поможет пьяному в стельку человеку, – сказал он. – Калл зря снял вас, парней, с работы. Сиди Диш на дне того колодца, не возникло бы у него искушения напиться.

– Рыба так быстро не пьет, как этот парень, – добавил Джейк. – Если рыба вообще пьет.

– Они не пьют того, что пил он, – рассудил Август. Он прекрасно знал, что Диш безнадежно влюблен и таким образом попытался заглушить свои душевные муки.

– Надеюсь, капитан его не увидит, – проговорил Ньют. Капитан терпеть не мог выпивку, разве только если пили по вечерам и в меру.

Не успел он произнести эти слова, как из дома вышел капитан и направился к ним. Диш все еще стоял на четвереньках. Примерно в этот же момент Боливар принялся колотить ломом по колоколу, хотя обычное время для ужина еще не наступило. По-видимому, свои действия он с капитаном не согласовал, поскольку тот раздраженно обернулся. Блямканье железа по железу не улучшило состояния Диша, он снова стал подражать корове в болоте.

Джейк посмотрел на Августа.

– Калл может его уволить, – заметил он. – Не могли бы мы как-нибудь за него заступиться?

– Диш Боггетт – первоклассный работник, – возразил Август. – Он сам может за себя постоять.

Калл приблизился и посмотрел на несчастного ковбоя, которого все еще рвало.

– Что с ним случилось? – спросил он, нахмурившись.

– Меня там не было, – ответил Август. – Может, он кусок колючей проволоки проглотил?

Диш тем временем услышал новый голос и, повернув голову, увидел, что капитан присоединился к зрителям. Именно этого он и не переставал страшиться, как бы плохо ему ни было. Он не помнил, что произошло в салуне, кроме того, что он много пел, но даже в пьяном беспамятстве Диш сознавал, что за все придется ответить перед капитаном Каллом. В какой-то момент он перестал видеть Лорену, забыл, что любит ее, забыл даже, что она сидит напротив вместе с Джейком, но он никогда не забывал окончательно, что в эту ночь он должен ехать вместе с капитаном Каллом. Он мысленно представлял, как они едут, даже когда пел и пил, и теперь капитан пришел, и пора отправляться в путь. Диш не знал, хватит ли у него сил встать и тем более сесть на лошадь, не говоря уже о том, чтобы удержаться на ней и гнать скот, но он понимал, что речь идет о его репутации, и, если он не попытается, – позор ему на веки вечные. Желудок у него еще не совсем успокоился, но ему удалось сделать несколько глубоких вздохов и встать на ноги. Он хотел было подняться на берег как ни в чем не бывало, но ноги подогнулись, и, упав на колени, он пополз наверх на четвереньках, что совсем привело его в смущение, поскольку берег был пологий и не выше трех футов.

Подойдя поближе к молодому ковбою, Калл почувствовал запах виски и понял, что мальчишка пьян в стельку. Он меньше всего этого ожидал, и его первым побуждением было немедленно его уволить и отправить назад к Шанхаю Пирсу, который более терпимо относился к любителям приложиться к бутылке. Но едва он открыл рот, как заметил, что Гас и Джейк усмехаются и переглядываются, как будто все это всего лишь остроумная шутка. Для них наверняка так оно и было – шутки интересовали их куда больше, чем серьезное дело. Но поскольку они так уж рьяно веселились именно в этом случае, Калл сообразил, что, скорее всего, они как-то одурачили и напоили парня, и, следовательно, это не полностью его вина. Эти две хитрые лисы вместе становились еще невыносимее. На них похоже – сыграть такую шутку в самое неподходящее время. Они постоянно так делали в те годы, когда были рейнджерами.

Диш тем временем добрался до верха и с трудом встал на ноги. Когда он выпрямился, голова на мгновение прояснилась, и он возрадовался – может, он уже протрезвел. Но секундой позже все надежды улетучились. Он было направился к выгону, чтобы оседлать лошадь, споткнулся о корень мескитового дерева, тянущийся в пыли, и упал прямо вниз лицом.

Ньют уже тоже было возрадовался, когда Диш встал, и ужасно смутился, когда его приятель растянулся в пыли. Он все еще недоумевал, как это Диш умудрился так напиться за столь короткое время и зачем он это сделал, особенно если впереди такая ответственная ночь. Боливар все еще колотил ломом, и это мешало думать.

Незнакомый с привычками Боливара Джейк досадливо поморщился, поскольку грохот не умолкал.

– Кто разрешает старику устраивать такой бедлам? – спросил он. – Почему никто его не пристрелит?

– Если мы его пристрелим, готовить придется Гасу, – объяснил Калл. – Тогда нам придется жрать трепотню или подохнуть с голоду.

– Слушать меня – еще не самое худшее, – заметил Август.

Диш Боггетт снова поднялся. Он оглядывался вокруг остекленевшим взглядом и передвигался с такой осторожностью, будто боялся, что если упадет, то разобьется вдребезги.

– Что с тобой случилось? – спросил Калл.

– Да, капитан, я, право, не знаю…

– Почему не знаешь?

– Не помню…

– Да ладно, – вмешался Август, – он будет в порядке. Ему просто хотелось выяснить, как быстро он сможет вылакать две бутылки виски.

– Кто его в это втравил? – спросил Калл.

– Не я, – отозвался Август.

– И не я, – усмехнулся Джейк. – Я только предложил ему поискать воронку для слива. Если бы у него была воронка, он с этими бутылками расправился бы куда быстрее.

– Я могу ехать, капитан, – заверил Диш. – Как сяду на лошадь, все сразу пройдет.

– Надеюсь, что так, – заметил Калл. – Я не стану держать у себя человека, который не справляется со своей работой.

Боливар все еще барабанил в колокол, что окончательно вывело Джейка из себя.

– Черт, если сегодня Четвертое июля, то я займусь своим собственным салютом, – сказал он, вытаскивая пистолет. Никто и слова вымолвить не успел, а он уже сделал три выстрела в направлении дома. Блямканье продолжалось, как будто никто не стрелял, но Ньют был поражен. Ему казалось, что, хоть Боливар и вправду очень шумит, так неосторожно действовать нельзя.

– Если тебе столь не терпится нажать на спусковой крючок, – промолвил Август, – ничего нет удивительного, что ты в бегах. Если ты хотел покончить с этим шумом, то достаточно было бы вмазать ему кирпичом по башке.

– Зачем ходить, когда можно выстрелить? – снова усмехнулся Джейк.

Калл промолчал. Он успел заметить, что Джейк стрелял достаточно высоко, чтобы не подвергать повара никакой опасности. Вполне характерно для Джейка – хочет казаться хуже, чем он есть на самом деле.

– Если хотите поесть, лучше поторопитесь, – сообщил он. – На закате выезжаем.

После ужина Джейк и Август вышли наружу покурить и поплеваться. Диш сидел на печке, потягивая черный кофе и одной рукой сжимая висок, – он болел так, будто кто-то врезал по нему небольшим топориком. Дитц и Ньют отправились в загоны за лошадьми. Ньют остро сознавал, что из всех он – единственный, кто не вооружен. У Дитца на бедре болтался огромный кольт размером с окорок, который он прицеплял только тогда, когда собирался в набег, потому что даже Дитцу недостало бы сил таскать его весь день на себе.

Капитан пришел в загон раньше них, поскольку оседлать Чертову Суку было делом непростым. Он как раз привязывал ее к столбу, когда подошли Дитц и Ньют. Когда Ньют вошел в сарай, чтобы взять веревку, капитан повернулся и протянул ему пистолет в кобуре и с ремнем.

– Лучше пусть он будет и не понадобится, чем понадобится, а его у тебя не будет, – добавил он несколько торжественно.

Ньют взял пистолет и вытащил его из кобуры. Оружие слегка пахло маслом, по-видимому, капитан его недавно смазывал. Разумеется, Ньют не впервые держал в руках пистолет. Мистер Гас основательно занимался с ним стрельбой и хвалил за успехи. Но просто держать пистолет в руках и иметь его в своем полном распоряжении – вещи совершенно разные. Он повернул барабан кольта и прислушался к тихим, четким щелчкам. Рукоятка удобная, ствол прохладный и синеватый; кобура немного отдавала лошадиным потом. Ньют снова вложил пистолет в кобуру, надел и застегнул ремень и сразу почувствовал плотную тяжесть пистолета у себя на бедре. Когда он вышел в загон, чтобы поймать лошадь, то впервые почувствовал себя совершенно взрослым. Солнце склонялось к западному горизонту, ночные ястребы слетались к каменному резервуару, который Дитц и капитан соорудили много лет назад. Дитц уже поймал лошадь мистера Гаса, большую надежную гнедую по кличке Глиняный Куличик, и ловил коня для себя. Ньют приготовил лассо и с первого броска заарканил своего любимца, серовато-коричневого мерина, которого он звал Мышью. Ему показалось, что с пистолетом у бедра он даже лассо лучше бросает.

– Ой, надо же, они тебе пистоль дали, подумать только, – широко улыбнулся Дитц. – Наверное, еще немного – и ты станешь нашим боссом.

Такая тщеславная мысль никогда не появлялась в голове у Ньюта. Пределом его мечтаний было стать членом команды – ездить везде со всеми и делать то же, что и они. Но Дитц явно шутил, а у Ньюта как раз было подходящее настроение для шуток, поэтому он ответил:

– Точно. Вот-вот стану боссом. И первым делом тебе зарплату прибавлю.

Дитц хлопнул себя по ляжке и заржал, такой смешной показалась ему эта мысль. Когда остальные наконец вышли из дома и присоединились к ним, они увидели, что оба стоят и ухмыляются.

– Только поглядите, – сказал Август. – Такое впечатление, будто они в первый раз обнаружили, что у них есть зубы.

День умирал, и солнечный отсвет поднимался вверх в пустое, светлое еще небо, когда компания «Хэт крик» в полном составе пересекла реку и направилась на юго-восток, к гасиенде Флореса.