Текст книги "Бесстрашная леди"

Глава 16

Глинис сидела на диване, наблюдая за Горацием. Он вытирал платком пот со лба и отказывался от бренди, который предлагал ему Каррик. Он проводил взглядом выехавший со двора экипаж и после некоторого молчания повернулся к собравшимся в комнате.

– Доктор сказал, – спокойно проговорил Каррик, – что через несколько дней Сараид будет совершенно здорова. А пока ей следует находиться в постели и пить много жидкости. Доктор также порекомендовал нам как-то занять детей, чтобы они не беспокоили Сараид.

Глядя на мужа своей сестры, Роберт заметил:

– Мне кажется, вы тоже нездоровы. Гораций пожал плечами:

– Это всего лишь простуда, скоро пройдет.

– Гораций, – проговорила Глинис, – боюсь, у вас грипп.

Гораций застонал и тяжело опустился на стул.

– Доктор сказал, что сейчас свирепствует грипп. Все соседи переболели.

Глинис кивнула, подумав о том, что инфекция может быстро распространиться по всему дому.

– Вам лучше подняться к себе и лечь в постель, – сказала она, пощупав его лоб. Он был влажным и горячим. – Я не хочу обижать вас, но вы можете заразить остальных.

Откинувшись на стуле и положив ногу на ногу, Каррик внимательно смотрел на бокал с бренди.

– Через несколько часов, – сказал он наконец, – начнется шторм, и, судя по тучам, дождь будет сильным. Где находится ваш рогатый скот, Гораций?

– Он сейчас в восточной части пастбищ, следовало бы увести его повыше в горы.

– Разумная мысль, – согласился Каррик, поставив бокал на буфет. – Вы отправляйтесь в постель, а мы с Робертом попытаемся увести стадо в горы.

– Через несколько минут буду готов, только переоденусь, – сказал Роберт. – Надо попросить Ихана приготовить лошадей?

Тут в разговор вмешалась Глинис.

– Надо позаботиться о детях, – сказала она. – Их может напугать шторм. Вам не кажется, что Роберт должен остаться с детьми?

– Каррику одному не справиться со стадом, – возразил Роберт.

Каррик с улыбкой посмотрел на Глинис, и их взгляды встретились.

– Она и не предполагает, что я справлюсь один, и намерена отправиться вместо тебя, Роберт. Я вас правильно понял? – обратился он к Глинис.

Та кивнула:

– Именно это я и собиралась предложить. И я, и Берт имеем опыт в подобного рода ситуациях.

– Вы не можете оставить меня здесь в роли няньки, – сердито заявил Роберт. – К тому же это не женское дело. Оно сопряжено с опасностью.

– Роберт, я вас очень уважаю, но в вас говорит мужской шовинист.

Каррик рассмеялся, проигнорировав возмущенный взгляд кузена, и обратился к Глинис:

– Но учтите, к утру вы вымокнете до нитки, Малдун. Она небрежно пожала плечами:

– Не растаю, не беспокойтесь.

– Жаль, – произнес Каррик, и глаза его озорно блеснули. – А я надеялся, что вы растаете. Когда девушке очень холодно и страшно…

– На этот случай у девушки есть надежный конь.

Каррик громко рассмеялся.

– Идите переодевайтесь, Малдун, чем скорее мы перегоним стадо, тем раньше вернемся домой.

– Я не могу с этим согласиться, – не сдавался Роберт.

– Тебе все равно ничего не поможет, – уверенно сказал Каррик.

– Моя тетушка Рия всегда готовила горячий кофе и теплые печенья, ожидая моего возвращения в такую ночь, – проговорила Глинис, улыбаясь и глядя на Роберта. – Печенья с ореховым маслом были моими любимыми.

– Ореховым маслом? – переспросил Роберт, нахмурив темные брови.

– Можно с шоколадом и с изюмом.

Роберт сердито заворчал:

– Нет смысла добавлять еще обиды к вашему несправедливому решению. – И, глядя в пространство между ними, добавил: – Могу я посоветовать вам воспользоваться здравым смыслом и проявлять выдержку во время вашего путешествия?

Каррик усмехнулся и похлопал кузена по спине.

– Мы принимаем любые советы, Роберт. А сейчас помоги Горацию подняться наверх, пока он не свалился с ног.

– Если представится такая возможность, попытайся поговорить с ней серьезно, – сказал Роберт. – Выслушай ее и подумай о том, что она скажет.

Когда Роберт и Гораций покидали гостиную, Глинис ощутила на себе взгляд Каррика и посмотрела на него. Каррик помрачнел.

– Я позабочусь о лошадях, Малдун, – сказал он в раздумье. – Будьте готовы спуститься в конюшню.

Глинис шутливо отсалютовала ему и, приподняв юбки, последовала за Робертом и Горацио.

– Это настоящий потоп, он может оказаться гибельным даже для лягушек.

– Для лягушек? – переспросил Каррик, стараясь перекричать шум дождя.

Она усмехнулась:

– Подумайте об этом.

Каррик промок до нитки и замерз, но чувствовал себя бесконечно счастливым. Только потому, что рядом была Глинис.

– А в Канзасе бывают такие дожди? – спросил он.

– Да, особенно весной. И еще ураганы, а иногда даже торнадо.

– Что значит – торнадо?

В глазах ее сверкнули озорные огоньки.

– Это очень интересно. Правда, животным не доставляет удовольствия, скорее внушает ужас.

– Вы так и не объяснили мне, что такое торнадо?

– Это спиральное закручивание воздуха, когда теплые массы с юга встречаются с холодным фронтом с севера. Оно втягивает в себя и уносит все, что встречается на пути, а ширина его может достигать мили.

– И вы считаете, что это может доставить удовольствие?

– Еще какое! Что может быть более ошеломляющим, чем буйство матери природы. Конечно, лучше не попадаться ему на пути, чтобы не погибнуть.

– Скажите, Малдун, что-нибудь может вас испугать? Она сразу сникла, но тут же взяла себя в руки и улыбнулась ему:

– Возможно, езда верхом на быке, но надо быть дураком, чтобы этим заняться.

– Я спрашиваю серьезно, Глинис, чего вы боитесь? Не останавливаясь, она посмотрела ему в глаза.

– Боюсь не вернуться домой.

Взгляды их встретились всего на одну секунду, но Каррик понял, что между ними возникла стена. Она отвела глаза и сказала:

– Животные захотят спуститься в долину, спасаясь от ветра. Я поеду в одну сторону, посмотрю, что можно сделать, а вы поезжайте в другую. Через несколько минут я вернусь.

Не успел он опомниться, как она исчезла. Каррик посмотрел на небо. Остатки дневного света быстро исчезали, в тучах не видно было ни малейшего просвета. Если ливень не прекратится, невозможно будет перейти водяной поток, отделявший их от дома. Они с Глинис вместе со стадом окажутся отрезанными от мира, пока не спадет вода.

Каррик пришпорил Молана. Он вспомнил, что поблизости, между деревьями на верхнем пастбище, должен быть каменный домик. Там можно укрыться от дождя, растопить печку и немного согреться.

У него будет время обдумать советы Роберта. Он решил, что нет смысла усложнять и так непростую ситуацию. Нельзя отрицать, что их влечет друг к другу. И если избегать разговоров о будущем, можно приятно провести время в пастушеском домике.

Глинис толкала деревянные ворота до тех пор, пока они не свалились на мокрую траву, а затем заставила Берта уйти от ворот. Толкая друг друга, стремясь первыми пройти в ворота, животные торопились на пастбище, которое было за воротами. Она оглядела стадо, которое ей с Карриком удалось собрать в последний час. Каррик ехал у края стада, заставляя животных не разбегаться. Повернув голову так, чтобы поля шляпы заслоняли ее от самых сильных струй дождя, Глинис наблюдала за Карриком. Он умел управляться с животными. Если дать ему хорошую лошадь и удобное седло, он будет отличным ковбоем.

Удовлетворит ли его положение наемного работника? Скорее всего нет. Захочет ли он более интимных, более постоянных отношений с ней? Этому не бывать, подумала Глинис. Она уже попробовала однажды, и последствия оказались ужасающими. Она не хотела сдаваться, не хотела оставить его одного на произвол судьбы.

Надо все хорошенько обдумать и еще раз поговорить с Карриком. Дела, о которых он говорил, безусловно, связаны с законом о церковной десятине. Но этот чертов сукин сын так уверен в своей безвременной кончине, что слушать ее не станет. И все же она попытается его убедить.

Половина стада прошла через ворота, когда она подъехала к Каррику.

– Похоже, они знают, куда направляются, – сказала она. – Вы ведь можете справиться с ними один? А я вернусь и посмотрю, не потеряли ли мы кого-нибудь. Кустарник там густой, в нем можно застрять.

Он покачал головой:

– Не надо, вода поднимается слишком быстро, ничего нельзя будет сделать. Отведем тех, кого удалось собрать.

– Вы идите вперед, а я догоню вас.

– Глинис! – воскликнул он.

– Я не могу оставить бедных животных. Я скоро вернусь, не волнуйтесь.

Пригнувшись к седлу, Глинис всматривалась в край обрыва. Теленок запутался в кустах, и она никак не могла набросить ему на голову петлю. Для этого ей пришлось бы спуститься вниз. Посмотрев на поверхность мутной воды, струившейся по ущелью, она попыталась оценить расстояние между водой и теленком. Неизвестно, удастся ли ей вытащить его, вода поднимается слишком быстро.

Она привязала один конец веревки к седлу, слезла с лошади и натянула веревку.

Берт оживился. Глинис стала двигаться к краю обрыва.

– Ну, старина, – обратилась она к Берту, – попытаемся спуститься вниз и побыстрее подняться обратно.

С трудом спускаясь по скользкому, грязному обрыву, глядя на орущего теленка, запутавшегося в кустарнике, Глинис засомневалась в своем здравомыслии. Только сумасшедший мог решиться на это. Взглянув на уровень воды в ущелье, она поняла, что у нее есть совсем немного времени. Согнув ноги, она проделала остальную часть пути на коленях и остановилась, ухватившись за ветку кустарника, в котором запутался теленок. То ли от холода и дождя, толи от напряжения плечо невыносимо болело.

Теленок подпрыгнул и отодвинулся от протянутой руки Глинис.

– Ну же, перестань сопротивляться, – проворчала она сквозь стиснутые зубы, пробираясь сквозь кустарник поближе к животному. – Ты что, не понимаешь, я ведь пытаюсь спасти тебя. Ты еще так мал, что из тебя не получится даже гамбургер.

Когда она всеми пятью пальцами схватила его кожу на шее, он испугался и замер. В этот момент она набросила ему петлю на голову.

– Теперь попробуем подняться, – сказала она, отпустила веревку и отошла немного в сторону. Не больше чем полсекунды веревка лежала на земле, затем натянулась и задрожала. Теленок пытался сопротивляться силе, тянувшей его вперед и вверх, но веревка была крепкой.

Пробираясь сквозь густой кустарник, Глинис приблизилась к теленку.

– Ты можешь даже помочь нам, – проговорила она ласково, пытаясь подтолкнуть его здоровым плечом.

В этот момент Берт, вероятно, приложил усилия, и заарканенный теленок продвинулся вверх на несколько футов.

– Ну вот, – удовлетворенно проговорила Глинис, когда теленок начал перебирать ногами, – ты наконец понял, в чем дело.

Она карабкалась вслед за ним, и, хотя руки у нее устали и дыхание было затруднено, она твердо знала, что только держась за теленка, она даст возможность Берту вытащить их обоих наверх.

Им удалось подняться меньше ярда, когда теленок неожиданно поскользнулся, упал и стал брыкаться в тщетной попытке встать на ноги. Инстинктивно Глинис отпустила его, пытаясь увернуться от ударов острых копыт. И в тот же момент сама поскользнулась, упала на живот и поняла, что скользит вниз по откосу. А Берт в это время упорно тянул теленка вверх.

Она вскрикнула, оказавшись в ледяной воде. Она погружалась все глубже, намокшая одежда тянула ее вниз. Ее стетсоновская шляпа слетела с головы, и жесткая тесемка, державшая ее, оцарапала ей лицо. Она попыталась высвободиться из своего пальто и выбраться на поверхность.

Руки и ноги будто налились свинцом, в ботинках хлюпала вода, Глинис задыхалась. Паника овладела ею. Она утонет, погибнет вдали от своего дома, промелькнуло у нее в голове. Но она не сдавалась. Глинис делала все, что в ее силах, и наконец смогла вдохнуть воздух. Заставляя шевелиться руки и ноги, она стремилась к небольшому кусту, росшему на грязном каменистом склоне.

Схватившись за него, она огляделась и не увидела ничего, за что можно было бы зацепиться. Как же ей выбраться отсюда?

И вдруг что-то ударило ее по плечу, выведя из оцепенения. Взглянув наверх, она поняла, что произошло. Глинис глубоко вздохнула, схватилась за куст левой рукой, а веревку обвила вокруг правого запястья. Ей не нужно было сообщать о том, что она готова. Веревка моментально натянулась и потащила ее вверх. Она не смогла даже встать на ноги, только успела поднять голову, чтобы не захлебнуться грязью в той колее, которая образовалась от ее движения.

Трава… Она с восторгом смотрела на траву с крепкими корнями. Она спасена. Вздохнув, она медленно села на траву. И тут ее подняли крепкие мужские руки. Синие глаза пылали от ярости. Был ли на свете мужчина более прекрасный, чем Каррик де Марсо?

– Вы просто упрямая дура, – услышала она, – вы ведь чуть не погибли из-за этого идиотского теленка.

Она вымученно улыбнулась.

– Но в конце концов все обошлось, и только это имеет значение.

Он сильнее сжал ее руки.

– Клянусь, Малдун, иногда я готов…

– Договаривайте, – перебила его Глинис.

Что-то внутри у него сломалось, она почувствовала это в тот самый момент, когда он рывком привлек ее к себе и прильнул губами к ее губам. В его движениях не было ни нежности, ни мягкости, только невероятное желание. Глинис обняла его, готовая все отдать за эти моменты близости.

Ни к одной женщине его не влекло так, как к Глинис. Совершенно бессмысленно было сопротивляться этому влечению, пытаться быть сдержанным. Он готов был расплачиваться за любые последствия. В тот момент, когда он увидел ее, пытавшуюся бороться с течением, ищущую опору, он понял, что все, что ему надо в жизни, – это Глинис Малдун.

Он крепче сжал ее в объятиях, сильнее прижался к ее губам и сдержал стон, когда губы ее раскрылись. Все чувства его были обострены. Холодный дождь заливал спину, нотам, где Глинис прикасалась к нему, он чувствовал жар, от которого захватывало дыхание. Он погладил ее по щекам, как будто извиняясь за свое безрассудство.

Она вздрогнула от его прикосновения, и он слегка отстранился, не понимая, в чем дело. И вдруг увидел у нее на подбородке рану.

– О Боже, Глинис, что случилось?

– Шляпа слетела в воде, и державший ее шнурок проехался по подбородку. Рана большая? – спросила она.

– Это даже не рана, просто царапина. Только на подбородке?

– Не думаю. – Она вздохнула. – Я вся в грязи. – Она осмотрела себя и, с улыбкой взглянув на него, добавила: – Теперь и вы тоже. Из-за меня. Простите, пожалуйста.

– Насколько я помню, это была моя инициатива, – ответил он, неохотно отпуская ее и снова ощутив холод.

– Да, конечно, но я не возражала, – ответила она.

– Не возражали, – с удовлетворением подтвердил Каррик.

– Да, – как будто неожиданно что-то вспомнив, проговорила Глинис, – я еще не поблагодарила вас за то, что вы спасли меня. Вы очень умело управляетесь с этим лассо. Кстати, теленок благополучно добрался до верха?

– Вам все равно, живы вы или нет, Малдун? – в свою очередь, спросил Каррик и тут же понял, что совершил роковую ошибку.

– Не вам задавать такие вопросы, Каррик.

– Нам еще надо загнать скот, – сказал он, злясь на себя зато, что разрушил почти волшебную атмосферу близости между ними.

– Рано или поздно нам придется поговорить, и вам от этого не уйти.

Каррик приуныл. Глинис скатала веревку и направилась к своей лошади, даже не обернувшись. Каррик последовал за ней.

Закрыв за собой ворота, они поднимались на небольшой холм, когда Глинис заметила группу животных, сгрудившихся по другую сторону каменной стены.

– Чье это стадо? – спросила она.

– Эта земля принадлежит Джулии Конрой, – ответил Каррик, – а животные – собственность короны. Видите букву «н», это знак сборщика налогов.

Она наклонилась вперед, стараясь рассмотреть животных.

– По-моему, не на всех есть метки, видно, не успели поставить.

Глинис усмехнулась, но продолжала внимательно смотреть на коров.

– Я как раз думала о том, что во время сильного шторма животные разбегаются в разные стороны, и если на них нет меток, невозможно определить, кому они принадлежат.

Она лукаво улыбнулась ему.

– Некоторые вообще могут потеряться.

Каррик громко рассмеялся.

– У вас просто склонность к незаконным действиям, Малдун.

– И бывают моменты вдохновения, – добавила она, продолжая улыбаться.

– Почему бы вам не отправиться в коттедж? Я скоро присоединюсь к вам.

– И предоставить вам одному получать удовольствие? Ни за что! Это ведь моя идея.

Он укоризненно покачал головой.

– Это серьезное преступление, Глинис. Если вас поймают, могут повесить.

– Я знаю, но не хочу, чтобы вы один рисковали жизнью. Либо мы сделаем это вместе, либо не будем делать вообще, – заявила она, упрямо вздернув подбородок.

Эти слова, как звон колокола, отозвались в его душе. У него было такое ощущение, будто на него нацелен пистолет. Сердце бешено колотилось.

– Вы не замерзли? – спросил он, пытаясь сменить тему. – Не устали? Не голодны? Вам не хочется снять с себя эту грязную одежду?

– Я выживу, не волнуйтесь, – ответила она, пожав плечами. – От дискомфорта еще никто не умирал.

– Иногда я просто не знаю, что мне делать с вами, Малдун.

Она, очень довольная, усмехнулась:

– Поразмышляйте об этом, пока мы будем искать место в стене, где лучше проделать дырку. А к тому времени, когда мы отправимся домой, у вас появится какая-нибудь разумная идея. – С этими словами она двинулась вдоль стены, внимательно изучая ее.

Глава 17

Маленький коттедж оказался значительно удобнее, чем она предполагала. Крыша уцелела, камин быстро разгорелся. Здесь были стол, четыре стула, кровать, одеяла. Одежда, которую они обнаружили в шкафу, была просто божьим даром, учитывая, что они вымокли до нитки. В буфете они нашли все, что необходимо для мытья, а также кастрюлю, чтобы заварить чай. Каррик предусмотрительно захватил из дома мясо, хлеб и сыр.

Он сидел у огня, держа в руках кружку с чаем. Глинис смотрела на его широкие плечи, мускулистую спину, и в душе ее бушевала такая же буря, как за окном. Ей так хотелось сесть рядом с ним, попросить, чтобы он обнял ее, и замереть в его объятиях. Но она понимала, что заниматься с Карриком любовью равносильно самоубийству.

Глинис закрыла глаза и попыталась замедлить биение собственного сердца. Она должна быть разумной. Она не любит его. Она ценит его, как очень хорошего наездника, уважает его стремление облегчить положение ирландского народа, его борьбу против несправедливости британских законов. Ей нравится его чувство юмора. Рядом с ним Глинис чувствует себя в безопасности. Ни к одному мужчине она не испытывала такого влечения, как к Каррику де Марсо, хотя давно забыла о мужской ласке.

Она знала, что, если уступит своим желаниям, никогда не забудет его. Его образ будет ее преследовать. Но воспоминания бывают разными. Если между ними ничего не произойдет, она будет просто мечтать о нем. Если же окажется в его постели, ее сердце будет разбито.

Все было бы иначе, согласись Каррик вместе с ней переместиться в другое время. Это было единственным разумным решением для него. Не может нормальный человек отказаться от попытки спасти свою жизнь. Стараясь убедить его в этом, она действует не бескорыстно, защищая свои собственные интересы.

Глинис вздрогнула. Боже, она начинает торговаться с судьбой! Дал ила так не поступала, но ей не надо было спасать жизнь Самсона. Глинис оглянулась, посмотрела на Каррика, и сердце ее забилось сильнее, когда взгляд остановился на его темных вьющихся волосах. Интересно, влекло ли Далилу к Самсону так, как ее к Каррику де Марсо? К черту Самсона и Далилу. Какой смысл морочить себе голову судьбой библейских героев? Ее проблемы требуют немедленного решения.

– Надо брать быка за рога, Глинис, – прошептала она.

На звук ее голоса Каррик обернулся, ласково посмотрел на нее, и от этого взгляда кровь забурлила у нее в жилах.

– Вы что-то сказали? – спросил он.

Ей казалось, что сердце застряло у нее в горле, но она смогла улыбнуться и ответить.

– Я спросила, не хотите ли вы еще чаю. Ваш, наверное, уже остыл.

– Да, пожалуйста.

Она взяла кастрюлю и понесла к камину. Надеясь, что он не заметил, как дрожат ее руки, она взяла у него кружку и наполнила.

– Я могу к этому привыкнуть, – проговорил он, беря кружку и коснувшись пальцами ее руки.

– К чему? – просила она.

– К тому, чтобы во время шторма пить с вами чай по ночам.

– Да, конечно, – пробормотала она.

– Посидите со мной, Глинис, – попросил Каррик. Он взял ее за руку, стараясь усадить рядом с собой. Не в силах произнести ни слова, Глинис наклонилась и поставила кастрюлю как можно ближе к огню. Сердце ее учащенно билось, и прерывистое дыхание не позволяло притвориться бесстрастной.

А Каррик протянул руку, большим и указательным пальцами взял прядь ее волос, задумчиво посмотрел на нее испросил:

– Как его звали, Глинис? Кем он был для вас?

– Вы о ком? – Глинис округлила глаза.

– О том, кого вы старательно стараетесь не упоминать, о ком не хотите думать. Однако мысли о нем преследуют вас. Он был жесток с вами?

– Жестокость – понятие относительное. Все зависит от того, в чьих устах оно звучит.

– Расскажите мне о нем, – настаивал Каррик.

– Вы не хотите отложить этот разговор на другой раз? Глинис подумала, что если хочет заставить Каррика рискнуть, то и сама должна рисковать.

– Хорошо, я расскажу, – произнесла она с глубоким вздохом. – Его звали Джек Рэймер, я была молода и неопытна и вышла за него замуж. Мы состояли в браке два года, но уже к концу первого года стало ясно, что мы не сможем жить вместе.

– Вы любили его?

Вспоминая об этом периоде своей жизни, она обычно ощущала печаль. Но сейчас ей казалось, что она рассказывает историю из другой, чужой жизни. Это из-за Каррика она стала спокойнее относиться к своему прошлому? Вполне возможно.

– Если по-честному – нет. Теперь я понимаю, что была тогда больше влюблена в сказочные истории о вечной счастливой жизни после свадьбы. Джек был красивым мужчиной, отличным ковбоем с большой серебряной пряжкой на поясе. Я знала его с детства.

– Насколько я понимаю, страсти между вами не было?

– Вы весьма проницательны, Каррик. Не было.

– Почему вы его выгнали?

– Как вы догадались? – удивилась Глинис. – С таким же успехом Джек мог бросить меня.

– Во-первых, вы бы не вышли замуж за глупого человека, а это означает, что он был достаточно умен, чтобы понимать, что он теряет. Я уверен, это была ваша инициатива. Но почему?

– Как бы вам объяснить, – начала Глинис, – в тех краях, где я жила, принято было выходить замуж за людей своего круга. При этом земли оставались в руках старых владельцев, чужестранцы на ранчо не попадали. Джек казался наиболее подходящим из сыновей владельцев соседних ранчо.

– Но он не казался ни вам, ни окружающим большим подарком. Верно?

– Вы опять правы. – Ей было не очень приятно признаваться в этом, но боль прошла. – Нет, Джек не был идеальным мужем. Он был замечательным кавалером, пока ухаживал за мной. И я долго не догадывалась о том, какая мне грозит опасность, а когда поняла, было уже поздно.

– Знаю по опыту, что у мужчины бывает один из главных пороков: пьянство, азартные игры и женщины. Какой был у Джека?

– Все три, – спокойно ответила Глинис. – Начинал он с выпивки, затем переключался на азартные игры, осыпал женщин подарками, если выигрывал, а когда проигрывал, они с удовольствием утешали его. Обычно он проигрывал… и проигрывал много.

– Надеялся, что вы будете оплачивать его долги?

– Дело дошло до того, что мне пришлось выбирать между ранчо и Джеком.

– И вы с ним расстались?

– Он понял, что я не пожертвую своим ранчо. Примерно за два месяца до второй годовщины нашей свадьбы Джек отправился в Лас-Вегас с одной сочувствующей ему дамой. Развод я получила в его отсутствие.

– Вы сожалеете об этом? – тихо спросил Каррик.

– О разводе? Ни капельки. О том, что вышла за него замуж? Конечно.

– Был у вас кто-нибудь после Джека?

– Нет. Ведь я никогда не покидала ранчо. А теперь скажите, какой из трех пороков предпочитаете вы, Каррик де Марсо?

– Женщин, – ответил он, погрузив пальцы в ее волосы, затем погладил ее плечо и посмотрел ей в глаза. – Должен признаться, что недавно меня очаровала одна невероятно упрямая зеленоглазая девушка с прекрасными каштановыми волосами.

Вот и настал этот момент, подумала Глинис. Сердце у нее едва не выскочило из груди.

– Послушайте, Каррик, не стану ходить вокруг да около, скажу прямо и откровенно то, что считаю нужным.

– Говорите, Глинис Малдун. Что вас тревожит?

– Вы! – Он удивленно вскинул бровь. Глинис поспешила добавить: – Вернее мы. Я… – Она судорожно сглотнула. – Боже, это так трудно…

Он усмехнулся, в глазах его сверкали озорные огоньки.

– Насколько я понимаю, вы имеете в виду влечение, которое мы испытываем друг к другу и с которым пытаемся бороться?

– Один из нас борется более решительно, – парировала она.

– Но почему, Глинис? Я знаю, что ваша репутация нисколько вас не волнует. Ваше прошлое тоже. Может быть, вы боитесь забеременеть?

– Это серьезная проблема.

– Согласен. Ну а если я предложу вам выйти за меня замуж?

– Нет. Я уже побывала замужем и не имею ни малейшего желания пережить все это еще раз. Тем более что вы все равно не будете рядом»со мной и с нашим ребенком.

– Наконец мы пришли к самому главному, к петле палача.

– Вы фаталист до мозга костей, – сказала Глинис, стараясь не выдать своего отчаяния. – Если ваша мать сможет переместить меня в мое время, почему бы вам не присоединиться ко мне? – Она коснулась его руки. – Поедемте со мной, Каррик, забудьте о предсказании.

Если он скажет, что должен отомстить за смерть Шина и убить Каннингема, это вряд ли ее убедит. Но главное – он считал, что было бы невероятной жестокостью позволить ей надеяться, что из создавшегося положения есть выход. И, не отводя взгляда от огня, он спокойно сказал:

– Оставляя в стороне более практические детали, следует признать, что нельзя изменить свою судьбу, Глинис.

– Я не могу с этим смириться, – возразила она, сжав его руку, – не могу сдаться. Почему вы не хотите даже попробовать?

Он опять посмотрел на потухающий огонь и спросил:

– И что я буду делать в вашем времени?

– Для вас всегда будет место на моем ранчо, – заявила она. – Вы скачете верхом так, будто родились в седле, и сможете работать с животными не хуже местных. У нас все получится.

Каррик не хотел причинить ей боль, не хотел разрушить ее мечты.

– Глинис, – мягко произнес он, – я ценю ваше предложение, но предпочел бы умереть в моем времени, чем жить из милости в вашем.

– Ладно, можете не работать со мной, – быстро ответила она, – можете изготовлять мебель и продавать ее в дорогих магазинах. Это хороший заработок. Можете работать на фабрике или в магазине. Это не имеет значения, главное, вы будете живы, это все, чего я хочу.

– Вы не хотите, чтобы я стал частью вашей жизни? – спросил он.

– Если пожелаете, я буду рада, – сказала Глинис, помолчав, – если нет – смирюсь с этим. Там огромный мир и масса разнообразных возможностей для такого человека, как вы. Я не стану привязывать вас к себе, если у вас появится желание жить в другом месте.

Он усмехнулся:

– Глинис, никто не сможет увлечь меня так, как вы.

Это была правда, но Каррик пожалел о сказанном. Его слова можно было принять за объяснение в любви, и он поторопился заделать брешь в своей обороне.

– Но это не зависит ни от места, ни от времени. Если я отправлюсь с вами, то попаду в совершенно чужой мне мир. И буду как деревенский дурачок таращиться на незнакомые мне предметы. Нет, благодарю вас.

– Какой же вы пессимист, – возмутилась Глинис. – А вы не думали, что сможете приспособиться к новой жизни? Мне же удалось вписаться в ваш мир.

– Мой мир гораздо проще, чем ваш, Глинис.

– Перестаньте, – сказала она раздраженно. – Ваш мир мало чем отличается от моего. Если убрать электричество, водопровод и центральное отопление, то разницы почти никакой.

– Мать рассказывала мне о вещах, привычных для того мира, который она покинула. Но гораздо важнее то, что она думает не так, как мы. Я вижу, как она относится к своему положению в этом мире. Она отличается от всех других женщин нашего времени, потому что ее вера, ее отношение к жизни сформировались в другом мире. Я не могу думать, не могу рассуждать как человек вашего времени, Глинис. И я навсегда останусь там чудаком.

– Подумайте о том, что вы только что сказали. Вы знаете о моем мире потому, что ваша мать рассказывала вам о нем. Вы думаете, что не унаследовали ее взгляды и верования? Уверяю вас, Каррик, вы обязательно приживетесь в новом мире. То, что ваша мать родилась в нашем мире, безусловно, поможет вам. Она жила в двух различных столетиях, и вы, безусловно, унаследовали эту способность.

Каррик вдруг почувствовал, что у него нет больше сил спорить с ней. Ему хотелось заключить ее в объятия и заняться с ней любовью. Он взял в ладони ее лицо и увидел в ее зеленых глазах желание и неуверенность.

– Примиритесь с тем, что у нас разные судьбы, Глинис. Разве мы не можем насладиться теми мгновениями, которые нам отпущены?

– Вы предлагаете мне заняться любовью, а потом похоронить вас?

Эти слова ранили его, но он заставил себя улыбнуться.

– Весьма удобный способ избавиться от надоевшего любовника.

– Я не вижу в этом абсолютно ничего привлекательного, Каррик! – крикнула она, сверкнув глазами. – Почему, черт возьми, вы не хотите даже попробовать?

Он тоже разозлился.

– Я не хочу оказаться трусом и бежать от предначертанной мне судьбы?

– Смирите свою гордость, Каррик, – ответила Глинис, сжав кулаки. – Она стоит на пути вашего здравого смысла.

– А ваш отказ признать, что есть вещи, не зависящие от вас, стоят на пути нашего возможного счастья, – проговорил он.

Глинис вскочила на ноги, рубашка сползла с ее плеча.

– С вами совершенно невозможно разговаривать.

– Как и с вами. – Он тоже поднялся. – В одном вы совершенно правы, Глинис. Из нас получилась бы хорошая пара.

– Это абсолютно безнадежно! – воскликнула она, всплеснув руками, и резко повернулась. – Я иду спать.

Каррик схватил ее за плечи.

– Глинис, ну пожалуйста, неужели мы не можем забыть о том, что будет завтра? Неужели не можем быть счастливы и благодарны судьбе за то, что она подарила нам эти мгновения?

Она повернулась к нему.

– Только если я поверю, что у нас есть хоть один шанс выбраться отсюда до того, как произойдет несчастье.

Желание его было невероятно сильным.

– А если я соглашусь отправиться с тобой?

Глинис прильнула к нему, запустив пальцы в его густые волосы. Он нежно поцеловал ее, просунув руку под ее льняную рубашку. Кожа у нее была гладкой как шелк. Она застонала, он прильнул губами к ее губам, и они вместе опустились на каменный пол. Охваченный страстью, он даже не перенес ее на кровать.

– Я хочу тебя, Глинис, – прошептал он.

– Это… совершенно… неразумно, – прошептала она, прижимаясь к нему.