Текст книги "Принцесса из одного места"

Я физически ощутила, как подруга «сделала стойку».

– Вы заметили? – улыбнулась она. – Но, кажется, вы вовсе не смотрели в нашу сторону?

– О, я имею обыкновение смотреть во все стороны – так учат на факультете международных отношений, – парировал он. – Кроме того, я не мог не смотреть туда, куда были устремлены взгляды всех присутствующих. Приятно быть в центре внимания, не так ли?

– Конечно, – затрепетала ресницами Аманда. – Принц – очень интересный собеседник. Он прекрасно образован и проводить с ним время – одно удовольствие!

– Я рад за вас, – улыбнулся Онтарио и меня удивила искренность, прозвучавшая в его голосе.

Удивила она и Аманду. Даже не столько удивила, сколько шокировала, потому что подруга резко поднялась, с размаху сунула ему креманку, сделала торопливый реверанс и скрылась в толпе.

Младший Ананакс пожал плечами. Устроился рядом со смиссой, протянул ей мороженое и под звук кошачьего чавканья поинтересовался:

– Что с ней такое?

– Вы, правда, не понимаете? – изумилась я. – Тогда вы самый бесчувственный и эгоистичный негодяй из всех, что мне знакомы!

– Какие у вас интересные знакомые, Ваше Высочество! – восхитился Онтарио. – Может быть, расскажете о них подробнее?

– Собираете информацию о придворных? – усмехнулась я. – В свите папеньки таких предостаточно.

– Разве вы не знаете, что отец мечтает видеть меня при дворе? – ответно ухмыльнулся Онтарио. – Надо же с чего-то начинать?

– Вас? При дворе?! – ужаснулась я, делая вид, что понятия не имею о чаяниях старшего Ананакса, и уж тем более не помню о своем обещании замолвить отцу словечко после случая с побегом Зверя из конюшни. – Я непременно совершу что-нибудь чудовищное, дабы Его Величество вновь рассердился на меня и услал из Тессы подальше. Так я избавлю себя от удовольствия видеть вас!

– Меня, такого бесчувственного и эгоистичного? – уточнил Онтарио. – Такого негодяйского негодяя?

Мы с удовольствием посмотрели друг на друга.

– После этого я просто обязан пригласить вас на танец, невзирая на вашу деревянную ногу! – заявил он. – Кстати, все время забываю, какая из двух деревянная – правая или левая?

– Да какая разница? – махнула рукой я, наблюдая, как тщательно Кошка вылизывает креманку. – Терпеть не могу танцевать!

– Должно быть, вам трудно переставлять ноги, – с трагическим пониманием произнес Онтарио, – но я могу предложить выход – вы весите, как пушинка, поэтому весь танец я могу просто удерживать вас на руках. Давайте, Ваше Высочество! Решайтесь!

Он поднялся и склонился передо мной в изящном поклоне.

Мне бы отказаться, но я вдруг вспомнила, как на прошлом балу он держал меня на весу, и я ощущала волнующую крепость его стальных мускулов. Ох, пусть Аманда сегодня достучится до сердца Онтарио Ананакса! Но сейчас я подарю себе один танец с ним. В последний раз.

– Ну хорошо, – лениво произнесла я. Медленно встала, протянула ему руку. – Вы несносны, юноша, на забавно несносны. Так уж и быть – один танец!

– Вы меня осчастливили, Ваше Высочество, – улыбнулся он и повел меня в центр зала.

– Ваш наряд напомнил об одной маленькой птичке, – заговорил Онтарио, когда мы прошли первый круг в молчании. – Я уже упоминал о том, что в Неверии царствуют полутона, но не в ее случае. Птичка обитает лишь в одном месте в горах и славится оперением всех цветов радуги. Увидеть ее для неверийца – примета удачи на долгий срок. Но поскольку живет птичка в недоступных местах, встретить ее случается чрезвычайно редко.

– Я тоже родом из одного места в Кармодоне, – хихикнула я. – Оно называется дворец и недоступно для обычных людей. Правда, жители Тессы предпочитают держаться от меня подальше, потому что встретить принцессу, как правило, означает – к неприятностям.

– Как я их понимаю! – воскликнул Онтарио. – При первом знакомстве вы едва не проломили мне череп!

– Вам же понравилось? – возмутилась я. – Вы даже хотели повторить!

Глаза Онтарио сверкнули.

– Так повторим? – предложил он.

– Кажется, мы уже решили, что не стоит, – наморщила нос я, – к тому же, если я при всех разобью об вашу голову предмет интерьера, меня не поймут наши неверийские гости. Вдруг они решат, что это какая-нибудь древняя кармодонская традиция, и тоже захотят повторить?

– Согласен, – серьезно кивнул Онтарио, – так у герцога никаких цветочных ваз не хватит. Правда, можно использовать еще вазы для фруктов, шкатулки…

– …Часы! – подхватила я. – Подставки под зонты…

– Пресс-папье, канцелярские подставки!

– Супницы, блюда для горячего и заварочные чайники!

– Почему только заварочные? – возмутился Онтарио. – Все зависит от крепости головы. Сковородка – прекрасный предмет!

Я плыла в танце, ощущая двойное наслаждение – от движения и от разговора. Онтарио явно нравилось нести полный бред – как и мне, и не изображать из себя вельможу, преисполненного важности от собственного существования. Мы болтали, словно подростки, легко и непринужденно, будто пели дуэтом шутливую песенку, слова которой оба знали наизусть. И нам обоим это нравилось.

Я удивилась, как быстро закончился танец. Онтарио проводил меня к скамейке, вновь занятой смиссой – никто не решился к ней подсесть. И опять ушел за мороженым и напитками. А я осталась сидеть, бездумно улыбаясь и болтая ногами, как девчонка. Настроение было прекрасным. Я собиралась сохранить его таковым до конца вечера. Вдали раздавался звонкий смех Аманды, и, наверное, впервые я пожалела, что принцесса – я, а не она. Будь наоборот – все было бы гораздо проще. Что со сковородками, что без.

* * *

Ближе к девяти я неожиданно оказалась в одиночестве. Аманда ушла чуть раньше восьми, принца куда-то увел Ананакс, а Онтарио исчез, оставив меня без своего остроумия.

Прихватив очередную креманку с мороженым, я вышла на балкон – с него была видна дорожка, уходящая в герцогский сад. Смисса тенью следовала за мной. Легко вспрыгнув на парапет, она растянулась на нем во всю свою впечатляющую длину. Я села рядом и скинула туфли, позволяя свежему ветру приятно овевать босые ступни. Кошка мурлыкнула, протянула лапу и потащила к себе креманку.

– Да ты жадина! – возмутилась я. – Чур один шарик мне, а другой – тебе. Жди!

Она фыркнула и отвернулась.

Мы просидели так какое-то время, наслаждаясь вечерними ароматами, вкусом мороженого и звуками музыки, доносившимися из распахнутых окон бального зала, как вдруг смисса насторожилась. Я проследила за ее взглядом и увидела Аманду. Она быстро шла, точнее почти бежала по главной аллее, придерживая юбку, чтобы не упасть. Вид у нее был испуганный.

Едва не сиганув с балкона наружу, я вовремя вспомнила, кто здесь на самом деле неверийская степная кошка, спрыгнула с парапета и заторопилась в зал. Оставшаяся лежать смисса лениво проводила меня взглядом.

Толпа послушно шарахалась от такой яркой и решительной меня. Почти без промедления я добралась до лестницы, ведущей вниз, и успела перехватить Аманду до того, как она начала подниматься по ступеням. Едва взглянув на подругу, я поняла, что ошибалась: она не была испугана! Она выглядела растерянной, ошарашенной и, кажется, не совсем понимала, что происходит.

Взяв блондинку за руку, я утянула ее под лестницу, чтобы укрыться от любопытных глаз.

– Что произошло? На тебе лица нет! – воскликнула я, сжигаемая одновременно любопытством и чем-то очень похожим на разочарование. – Онтарио, наконец, признался, что по-прежнему любит тебя?

Аманда взглянула на меня ошалевшими глазами и простонала:

– О, боже, причем тут он? Онтарио вообще не пришел на свидание!

Я в растерянности выпустила ее руку.

– То есть как – не пришел? Он же прислал мне письмо!

Подруга зачем-то потрогала щеку, нестерпимо пылавшую румянцем.

– Да, прислал. Но не пришел. Зато пришел другой…

– Кто еще? – совершенно неподобающе принцессе удивилась я.

Аманда коснулась пальцем губ и нежно прошептала:

– Сти-и-ич…

– Ой! – я едва не села прямо на пол, но розовая юбка запуталась в нежно-зеленых панталонах, сковав движения.

– Он появился, словно принц из сказки, и был так нежен и мил, – продолжила Аманда, глядя куда-то вдаль. – Наизусть читал стихи, представляешь? И даже спел для меня балладу! И я… я совершенно забыла об Онтарио и даже позволила Его Высочеству… поцеловать меня!

И она потрогала другую щеку.

– Поцелуев, видимо, было достаточно, – мрачно констатировала я.

Мой блестящий хитроумный план провалился с оглушительным треском. Еще не хватало, чтобы Аманда всерьез потеряла голову из-за залетного принца. Счастливое будущее подруги с Онтарио следовало срочно спасать!

– Иди умойся – ты выглядишь слишком взволнованной, – папенькиным тоном приказала я.

Аманда машинально присела в реверансе и поспешила вверх по лестнице. А я, наоборот, выскочила на улицу, горя желанием разыскать заморского ловеласа и втолковать ему, что склонность к интрижке с хорошенькой девушкой может сделать эту самую девушку несчастной – естественно, тогда, когда неверийские поцелуи выветрятся из ее красивой головки.

Рядом что-то обрушилось – это смисса спрыгнула с балкона, чтобы следовать за мной.

Я шла торопливо, заглядывая под каждый куст, но, как назло, принц не находился. Возможно, я встретила бы его быстрее, если бы просто подождала у дверей, однако во мне кипела кровь, требуя действий. Каким-то образом Онтарио сумел меня зацепить, а больше всего на свете я боялась привязаться к кому-то, полюбить – и потерять, как однажды потеряла маму. Да, бабуля и отец являлись исключением из этого правила, но впускать кого-либо, кроме них, в сердце я не собиралась! Честно говоря, я очень надеялась, что свидание расставит все точки над «и», а обаяние Аманды заставит герцогского сынка вспомнить светлые мечты юности. И была ужасно зла на него за то, что этого не произошло!

Погрузившись в океан бушующих эмоций, я не заметила, как свернула с главной аллеи в боковую и углубилась в сад.

Сюда уже не попадал свет из больших окон замка, лишь нежное сияние звезд и узкого серпа луны, что стыдливо касался верхушек деревьев.

– Да где же вы, Ваше Высочество! – пробормотала я, вертя головой во все стороны. – Где вас черти носят?

Смисса, шедшая рядом, неожиданно остановилась. Застыла статуэткой, приподняв одну лапу, будто собиралась сделать шаг, но позабыла о нем.

Слева хрустнула ветка. Зашуршали заросли… Чувствуя, как по спине холодком бежит страх, я попятилась.

Смисса развернулась и зашипела.

– Не стоит таким красивым девушкам гулять в одиночестве, правда, Лондо? – произнес хриплый голос, и из кустов выбрался приземистый широкоплечий мужик с крайне подозрительной рожей.

– Кис-кис-кис, – послышался из-за моей спины второй голос, высокий и скрипучий. – Что у нас здесь, Гари? Две киски? Ах, какие киски!

Раздался свист рассекаемого клинком воздуха. Смисса молниеносно скрылась в темноте, а в ствол дерева рядом со мной вонзился кинжал.

Я обернулась, сжав кулаки. Высокий худой человек с неприятной усмешкой, оказавшийся в нескольких шагах позади, только что чуть было не убил мою Кошку!

– Как вы смеете! – прошипела я. – Пошли вон отсюда, оба!

– О, нет, – засмеялся первый, – мы подойдем поближе, чтобы познакомиться с тобой, крошка. В тюрьме, знаешь ли, женщин нет… Мы истосковались!

И тут я узнала его. И второго – тоже. Красный нос, хоть и находился в вечном состоянии подпития, мастерства не растерял. Эти двое были нарисованы в объявлении о беглых преступниках с указанием награды за поимку!

Я прижалась спиной к дереву. Кинжал торчал совсем рядом.

– Если ты будешь тихой, как мышка, мы тебя отпустим, – проворковал высокий, подходя ближе. – Но упаси тебя бог открыть свой хорошенький ротик и позвать на помощь!

– Лондо, ты ее пугаешь! А нам нужно обратное – расположить девочку к себе, чтобы она была нежна с нами. Ты же будешь нежной, правда, крошка?

Я со всей силы дернула рукоять, и клинок оказался в руке. Здесь нет соглядатаев отца, готовых защитить меня ценой собственной жизни, поэтому буду защищаться сама. Мне даже в голову не пришло звать на помощь. Принцессе Кармодона кричать: «Помогите!»? Кричать, захлебываясь от собственного страха? Не бывать этому!

Между тем, мерзко ухмыляясь, бандиты подходили все ближе.

Я перекинула кинжал в другую руку. Обращаться с клинком меня учил гвардейский полковник, любимец отца. Когда папенька понял, что не может ограничить мои побеги за дворцовые стены, – решил подстраховаться. Соглядатаи – соглядатаями, но и мне следовало кое-что узнать о самообороне. И я о ней узнала! Был бы негодяй один – я метнула бы в него кинжал. Куда-нибудь в бедро, чтобы не смог далеко уйти от правосудия. Но их было двое, а значит, оружие выпускать из рук не следовало.

– Не подходите, – предупредила я. – Лучше бегите прочь!

Разбойники переглянулись.

– Крошка начинает меня раздражать, Лондо, – заметил первый. – Маленькая, а такая наглая!

– Она должна была давно упасть в обморок, – глубокомысленно заметил второй, – а вместо этого размахивает ножом. Может быть, она сбрендившая? Кто их знает, этих знатных дамочек…

И тут до меня дошло – они не подозревают, кого видят перед собой! Должно быть, во время пребывания в тюрьме пропустили новости о моем прибытии в Самыйсокс. И уж тем более не видели местных газет, на весь разворот украшенных моим портретом.

Я решила открыть «свой хорошенький ротик» и представиться по всей форме. Уже одно перечисление моих титулов должно было заставить бандитов забыть, чем они собирались заняться. Как вдруг из темноты бесшумно вылетел пятнистый снаряд и обрушился на голову длинного, заставив его завопить от ужаса и боли. Следом за снарядом на полянку выпрыгнул… Онтарио Ананакс. Он был безоружен, но судя по выражению лица, и мышцам, взбугрившимся под дорогой тканью камзола, вставать у него на пути не стоило ни при каких обстоятельствах.

– Девушка не желает знакомства, – прорычал Онтарио широкоплечему Гари, не обращая внимания на длинного Лондо, который, упав на землю, пытался стряхнуть с себя смиссу. – Но вот я очень хочу познакомиться с тобой поближе, сволочь ты этакая!

И не успела я оглянуться, как он бросился на первого разбойника, который от всего происходящего малость очумел.

Сцепившись, мужчины повалились на траву.

Обе парочки катались в сумерках с такой скоростью, что у меня не было ни единого шанса всадить кинжал в кого-нибудь нужного. Я с интересом подошла поближе. Смисса казалась змеей – гибкой пятнистой змеей, и целила когтями в глаза Лондо. Тому, подстегнутому болью и инстинктом самосохранения, пока удавалось держать ее лапы подальше от глаз, но он явно проигрывал.

– Не нравятся такие забавы, крошка, да? – пропела я, останавливаясь рядом и поигрывая кинжалом. – Надеюсь, Кошка заткнет твой хорошенький ротик навсегда.

Бандит зарычал от ярости, рывком сбросил смиссу и вскочил на ноги.

Я покосилась на Онтарио – противник был ему по силам, во всяком случае они с Гари мутузили друг друга одинаково успешно.

Кошка низко завыла и встала между мной и Лондо.

– Я до тебя доберусь, мерзкая кошатина! – пригрозил длинный и припустил прочь, словно заяц, почуявший охотников. – Гари, догоняй! – донеслось из кустов.

Широкоплечий, поняв, что остался один, сделал чудовищное усилие и отшвырнул Онтарио. Тот покатился по земле, но тут же вскочил на ноги. Впрочем, Гари на прежнем месте уже не было. Поняв, что момент безвозвратно упущен, он понесся следом за товарищем.

Тяжело дыша, младший Ананакс уставился на меня. Из его носа текла кровь, а взгляд голубых глаз был настолько тяжел, что я невольно выставила кинжал перед собой.

– Я планировал свидание, а вместо этого поучаствовал в мордобое, – сообщил он и вытер кровь, стекавшую на губы. – Какого дьявола?

– Вот и я хотела бы знать! – я засунула клинок за пояс юбки, достала из сумочки платочек и подошла к Онтарио. – Возьмите платок, юноша. И позвольте поблагодарить вас за мое спасение!

Он скривился так, будто увидел нечто, поросшее плесенью, и пробормотал:

– Опять высокородные замашки… Благодарите смиссу. Они никогда не бросают своих котят!

– Ка… каких котят? – опешила я.

Онтарио вырвал платок из моих пальцев с явным раздражением.

– Своих, – повторил он, вытирая кровь. – Если котенку смиссы угрожает опасность, она никогда не бросит его, а если поймет, что ей тоже нужна помощь, позовет других членов прайда.

Я завороженно смотрела, как тонкая ткань темнеет, намокая кровью.

– Членов прайда? – повторила я. – Значит, она считает меня котенком?

– Да, – сердито фыркнул Онтарио, – маленьким, глупым и беззащитным. Ради всего святого, почему вы не позвали на помощь? У замка сейчас гуляют те, кто решил проветриться во время бала, кто-нибудь бы да услышал!

Я с изумлением посмотрела на него.

– Онтарио, вы в своем уме? Я – наследная принцесса, мне не положено звать на помощь! Я просто не могу!

– А быть обесчещенной вы можете? Убитой? Бездыханной и брошенной в какой-нибудь канаве?

Он отшвырнул платок и, схватив меня за плечи, начал трясти как грушу.

– Альвина, вы совсем ничего не соображаете? Здесь нет гвардейцев вашего отца! Если бы не смисса, я бы не узнал, что вы все-таки пришли на свидание!

– Я не пришла на свидание! – крикнула я. – Я искала принца Стича, который, кажется, заблудился в лабиринте из роз!

Онтарио перестал меня трясти и прищурился.

– Зачем вы его искали?

– Чтобы сказать ему, что Аманда до сих пор любит вас, дурак вы этакий, и если у нее и закружилась голова от неверийских комплиментов, то это ненадолго!

– Я не люблю Аманду! – рявкнул Онтарио и опять встряхнул меня. На этот раз с такой силой, что я клацнула зубами. – И никогда не женюсь на ней, ясно? На ком жениться я как-нибудь решу сам, без наставлений Его Светлости Ананакса и безбашенной принцесски, которая своим куриным мозгом не может отличить реальную опасность от веселого приключения!

– Да как вы смеете? – задохнулась я от возмущения. – Немедленно отпустите меня!

– Да как же вас отпустить, такую дуру?! – сипло сказал Онтарио и впился поцелуем в мои губы.

Я почувствовала вкус его крови, и уж сама не знаю почему, но он напрочь снес мне крышу.

Онтарио ошибался – опасность я осознавала, поэтому, лицом к лицу с бандитами, была тверда, как кармодонский алмаз. А сейчас запоздалая паника накрыла с головой. Пожар в крови, мигом вскипевшей до самого высокого градуса, могли погасить только… поцелуи.

Я опомнилась, когда от объятий у меня захрустели ребра. Зацепившееся за ветку дерева боа покачивалось на вечернем ветру, мой камзол был расстегнут и приспущен с плеч. Камзол и рубашка Онтарио волшебным образом исчезли, и я осознала, что гуляю губами по его широкой груди и плечам, и кусаю его великолепную литую мускулатуру, ничуть не смущаясь… А затем губы коснулись холодного металла. Я отстранилась и увидела медальон, висевший на цепочке на шее младшего Ананакса. Не соображая, что делаю, я раскрыла его, и на ладонь выпал… белокурый локон!

Зашипев, словно разъяренная смисса, я сунула локон обратно в медальон и изо всех сил толкнула Онтарио.

– Вы ведете себя неподобающе! – заорала я, спешно оправляя одежду. – И выглядите неподобающе! Вы совершенно неподобающий молодой человек!

Онтарио растерянно оглядел себя, полуголого, и засмеялся.

– Давно… не получал… такого удовольствия… от свиданий! – сгибаясь от хохота, выдавил он. – Альвина, где моя одежда? Не я же ее с себя снимал?

– Вы думаете – это я? – возмутилась я и бросилась прочь. – Сами ищите свои тряпки! Кошка, за мной!

Смисса, все это время ловившая хвост свисающего боа, муркнула и побежала рядом.

Я с благодарностью положила руку ей на загривок и подумала, что прощаю Его Высочеству Стичу влажные ладони и интерес к Аманде – за одно только то, что он подарил мне Кошку!

* * *

Я вернулась в замок, но не стала подниматься в бальный зал, а остановилась, чтобы отдышаться. Отражение в маленьком зеркальце, извлеченном из поясной сумочки, ясно говорило, что мои эмоции после сцены в саду слишком откровенны для наследной принцессы. Мне следовало остыть, я бы даже сказала, взбледнуть, и появиться перед толпой высоко несущей голову, полной собственного достоинства и абсолютно спокойной.

Когда с улицы послышались быстрые шаги, я нырнула под лестницу и скрылась в ее тени, поскольку не желала никаких встреч. Смисса последовала за мной.

– Где тебя носит, сын? – раздался сверху голос Его Светлости. – Неверийский принц не дает прохода твоей невесте, а ты выглядишь так, будто валялся в сене с крестьянкой!

Его тирада привела меня в ярость, однако я просто опешила, услышав ответ:

– Не сердись, отец, я сейчас все исправлю, – доброжелательно проговорил Онтарио. – Знаешь, я подумал над нашим разговором и решил, что ты совершенно прав. Аманда Кивис – отличная партия для меня, точнее, это я для нее – отличная партия, но не в этом суть. Я объяснюсь с ней немедленно, но единственное, о чем прошу – не объявлять дату свадьбы. Позволь мне сделать это самому и после того, как кортеж Его Высочества Стича нас покинет.

На меня будто вылили ведро ледяной воды. Нет, не ведро. Ванну! Пруд! Море! Океан! Только что этот самыйсокский сукин сын словом и – какой стыд! – делом уверял меня в своей страсти, и тут же говорит отцу, что женится на другой. О-о-о! А я-то хороша! Поцелуи, объятия, мускулатура… Хотя, надо признать, мускулатура великолепна.

– Я вижу, к тебе вернулся здравый смысл, – по тону герцога было понятно, как он доволен. – Если ты сейчас же сделаешь предложение Аманде – я предоставлю тебе право назначить дату свадьбы. Более того, я соглашусь, что следует дождаться отъезда Его Высочества Стича. Ему не стоит присутствовать в Самыйсоксе в день торжественного мероприятия.

– Дождемся, – ответил Онтарио, и я прямо увидела, как злорадно он ухмыляется. – Пойдем, отец!

Их шаги стихли. На миг усилились звуки музыки и шум толпы – это открылись и закрылись двери в зал.

Выйдя из-под лестницы, я в задумчивости села на ступеньку, и смисса села рядом. Растерянность превратилась в ярость, а ярость стихла, как ураган, оставив штиль недоумения.

К двадцати годам я вполне себе разбиралась в мужчинах, и кое-что понимала в страсти. Мама была ангелом, а мне достался отцовский темперамент. Конечно, отец никогда не рассказывал о буйных досвадебных временах, но я о многом догадывалась по бабушкиным репликам. И вот теперь, сидя на каменной ступеньке, я задумалась – а так ли уж я разбиралась в мужчинах? То, что Онтарио всерьез увлечен мной, было очевидно. Или он настолько виртуозно дурит девушкам голову, что они и не догадываются об этом? Но, дьявол меня побери, где какие-то девушки, и где я? Я знала, что нельзя целовать так, как он целовал меня, не испытывая страсти! Так обнимать! Так смотреть! Трясти, наконец! Его эмоции по отношению ко мне искренни, или… Или я ничего не понимаю в мужчинах!

Он обозвал меня принцесской с куриными мозгами? Ну уж нет! Я найду способ доказать искренность его чувств – если не ко мне, то к Аманде. Собственно, я уже нашла его – и снова спасибо принцу Стичу. Я погладила Кошку. Сам того не подозревая, Его Высочество становился для меня добрым другом. Ведь именно он привез в Самыйсокс магический артефакт под названием «Поцелуй правды». Придется выкрасть камень или придумать что-нибудь еще, но вывести Онтарио на чистую воду!

Шелковистая шерсть смиссы, которую я гладила в задумчивости, или принятое решение было тому причиной, но ко мне возвращалось всегдашнее спокойствие. Вновь вынутое из сумочки зеркальце показало меня, наследную принцессу Кармодона Альвину, во всей красоте безразличия. Сейчас я вернусь в зал, и Аманда кинется мне на шею, визжа от радости – ведь гнусный обманщик Онтарио, наверняка, уже сделал ей предложение.

Я медленно поднялась по лестнице. На мгновенье задержалась у дверей, чтобы поправить прическу, точнее то, что от нее осталось, и толкнула створки.

* * *

Новость о помолвке Онтарио Ананакса и Аманды Кивис произвела эффект разорвавшегося пушечного ядра. Обрученных, стоящих в центре бального зала, поздравляли как жители Самыйсокса, так и неверийцы. Поздравил их и принц Стич. Выражение лица у него было такое, будто он на всем скаку вылетел из седла и попал под копыта собственной лошади. Но держался он молодцом – сказал все положенные слова и даже ошибся в окончаниях всего раз пять. Мне было искренне его жаль. Увы, бедное Высочество, как и я, пострадало от козней интригана Онтарио!

Желая поддержать принца, я подошла к нему, взяла под руку и поинтересовалась, стараясь не смотреть в сторону подлеца и красотки:

– Как вы?

Стич взглянул с благодарностью и кротко вздохнул:

– Кажется, у меня поднялась температура… Принцесса, будьте добры, потрогайте мне лоб.

Я невольно умилилась, хотя прежде никогда не слышала о том, что разбитое сердце повышает температуру тела.

Лоб у принца был высокий, гладкий и прохладный. Умный такой лоб.

– С вами все в порядке, Ваше Высочество, – пожала я плечами. – Жить будете.

– Благодарю, – грустно произнес принц. – Не желаете прогуляться? Здесь слишком душно!

– Прогуляйте меня к тому месту, где хранится волшебный артефакт, – мило улыбнулась я. – Я видела мало подобных вещиц, вы же знаете, как в Кармодоне плохо с магией? Вы мне его покажете, правда?

– Ваше слово – закон, – галантно поклонился Стич и повел меня прочь из зала.

К моему удивлению, смисса зевнула, вспрыгнула на подоконник и осталась лежать – видимо, устала тенью бродить за мной.

У меня зачесалось между лопатками. Нет, не зачесалось, а просто заболело. Будто кто-то тыкал в спину клинком.

Обернувшись, я напоролась на взгляд Онтарио. Таким взглядом можно было убивать на расстоянии!

Усмехнувшись, я теснее прижалась к Его Неверийскому Высочеству. Так-то, милый лживый друг, получи! Каждому свое. Тебе – женитьба на дочери милейшего графа Кивиса, мне – приятное времяпрепровождение с наследником неверийского престола.

Между тем принц уверенно вел меня по коридорам герцогского замка.

– Вы так хорошо здесь ориентируетесь? – удивилась я. – Я все время боюсь заблудиться, хотя наш дворец в Тессе раза в три больше.

Стич споткнулся.

– Это врожденное, – пробормотал он и, остановившись у каких-то дверей, постучал.

Створка распахнулась. На пороге стоял неверийский маг, на этот раз в синей мантии, расшитой золотыми птицами.

– Ее Высочество Альвина хотели бы взглянуть на артефакт, – произнес Стич. – Вы позволите, уважаемый Навыч…?

(Далее следовало непроизносимое имя).

– О, конеш, конеш! – на ломаном кармодонском ответил маг. – Ваше Осочество моги войтить!

– Еще как моги! – решительно кивнула я и переступила через порог.

Маг провел нас вглубь покоев.

Шкатулка стояла на столе.

– Моя охранять чудо! – похвастался Навыч.

Его Высочество снял с шеи маленький ключик на золотой цепочке и протянул магу. Тот защелкал замком.

– Она не зачарована? – удивилась я.

– Нет нужды, – пожал плечами принц. – Навыч… (непроизносимое имя) находится при шкатулке круглосуточно. Ключа всего два – один у меня, один – у него. Если можно так выразиться, Навыч… – это лучшие защитные чары в обоих королевствах!

– Оба два! – важно покивал маг и откинул крышку.

Бесцветный кристалл на вид был совершенно неинтересным. Кусок стекла, который даже не напоминал простые белые бриллианты, так любимые бабулей.

– Можно подержать? – спросила я.

Стич достал артефакт и с поклоном протянул мне.

– Тяжеленький, – взвесив каменюку на ладони, заметила я. – Если такой со всего размаха приложить к чьей-нибудь макушке, получится не «поцелуй», а «оплеуха» правды!

– Как вы говорить? – изумился Навыч. – Плюй-в-ухо?

– Что?! – в один голос переспросили мы с принцем.

– Плюй-в-ухо – какая красивость! – между тем, продолжал маг. – У нас не бывать так красиво!

Я не выдержала и захихикала первой. Следом за мной засмеялся Его Высочество. У него был очень заразительный смех – так смеются люди простые, искренние и ничем не искушенные. Смеясь, Стич переступил с ноги на ногу и наступил на шлейф моего платья.

– Пожалуйста, сойдите с юбки, – попросила я.

– О, прошу простить! – воскликнул принц, стремительно краснея. – Я сейчас все исправлю!

– Я сама!

Мы одновременно наклонились, но Стич сделал это на долю секунды раньше. Непривычная тяжесть волшебного булыжника качнула меня вбок, и артефакт со всего размаха въехал в неверийский наследный висок.

– Ой! – сказала я.

Навыч подал мне руку, помогая распрямиться.

– Больно, Ваше Высочество? – поинтересовалась я. – Простите, ради бога! Я не хотела!

Принц медленно разгибался. Его лицо было искажено мукой.

– Так больно? – не поверила я и поспешно отдала камень магу – во избежание дальнейших разрушений.

– Я люблю ее! – вдруг провыл Стич и, бросившись к окну, распахнул его настежь. – О, как болит моя душа, когда я вижу ее! Эти глаза, эти губы! Она прекрасна, великолепна, восхитительна!

Мы с магом переглянулись.

– Он не обо мне! – испуганно пояснила я. – Я ужасна, невыносима и у меня отвратительный характер – так все говорят.

– Это плюй-в-ухо, – пожал плечами Навыч и, шагнув к окну, попытался оттащить от него принца.

Да, по-кармодонски маг говорил отвратительно, но понимание имел! Лицу королевской крови, во-первых, вовсе не пристало выть, а во-вторых, показывать всему миру свои истинные чувства.

Бросившись к ним, я схватила принца за воротник камзола и тоже приняла участие в оттаскивании от окна. Но не тут-то было! Пальцы Его Высочества, которые ранее казались мне слабыми, вцепились в подоконник с нечеловеческой силой.

– Вчера я проплакал всю ночь, – трагически сообщил Стич челяди, которая начала собираться под стеной замка, – я мечтал вдыхать ее запах и целовать со всей силой своего чувства…

– Нежного, – пробормотала я, дергая его за воротник.

– Что? – на миг отвлекся Стич.

– Нежного чувства, Ваше Высочество, – поправила я.

– А, спасибо! Со всей силой своего нежного чувства! Но она была недоступна, недостижима, как холодная звезда, что на рассвете видна над горизонтом!

– Поэт, твою мать, – вспомнив папеньку, фыркнула я.

Ткань камзола треснула, и воротник оказался у меня в руках.

– Слышь вы, маг, сейчас же сделайте что-нибудь! – я в ярости топнула ногой. – Пока наследник вашей страны не рассказал внимательным кармодонцам каких-нибудь интимных подробностей.

Навыч посмотрел на меня, потом на принца, кивнул и сообщил:

– Быть плюй-в-ухо!

И со всего размаха опустил каменюку принцу на затылок.

– Моя любоуууу… – простонал Стич, рухнув на пол.

Я наклонилась, ощупывая его голову.

Навыч предусмотрительно и плотно закрыл окно.

– Вы его убили? – восхитилась я. – Крови нет.

– Есть плюй-в-ухо, – усмехнулся маг, показав камень.

Вернул артефакт в шкатулку, запер на ключик, который повесил Стичу на шею, и заметил: