Текст книги "Принцесса из одного места"

– Ваше Высочество, какая честь! – задыхаясь от волнения, проговорил он и с испугом покосился на смиссу, с интересом обнюхивавшую человеческий скелет в углу на подставке. – Чем обязан?

– Вы не мне обязаны, а моей тетушке, – доброжелательно улыбнулась я – смерть старичка от чувств, пусть даже верноподданнических, в мои планы не входила. – Только пообещайте, что разговор останется между нами?

– Ну конечно, конечно! Не извольте беспокоиться. Прошу сюда.

Лекарь провел меня к окну, где стоял стол, заваленный книгами, и предложил сесть.

– Видите ли, – начала я, выдержав минутную паузу, в течение которой старикан тщетно пытался навести порядок на столе, в результате чего на пол упали несколько книг, подняв тучу пыли, и Кошка забавно расчихалась: – моя тетя – дама в возрасте, в котором появляются некоторые проблемы с… э-м-м… здоровьем. Простите за искренность, но лекарям она не доверяет, предпочитая народные средства, вроде жабьего камня от желчи или подорожника от синяков. Однако есть кое-что, от чего она никак не может избавиться, невзирая на разные травяные отвары, которые советуют кумушки из Самыйсокса или раздел «Будь здоров и бодр!» местной газеты. А, между тем, от этого принято избавляться регулярно.

– И что же это? – заинтересовался лекарь. – Полнокровие? Но насколько я помню почтенную графиню, она не относится к полным, краснолицым людям, которым обычно помогает кровопускание.

– Запор, – не моргнув глазом, сказала я. – Она ужасно мучается, бедняжка. Если бы я могла давать ей какое-нибудь сильнодействующее лекарство, проблема была бы решена. Конечно, сначала я не стану говорить ей о нем, но, когда эффект будет достигнут – все расскажу, и она, наконец, уверует в современную медицину!

– Хм-м… – протянул лекарь. Поднялся, подошел к аптечному шкафу у стены. – Слабительное… А насколько сильное?

– Крайне!

– А способ применения?

– Что-нибудь для растворения в жидкости. И желательно без побочных эффектов.

– Ваше Высочество, а вы знаете толк в современной медицине! – расплылся в улыбке старикан.

– Моя бабушка, Ее Величество вдовствующая королева Миневра, верит в нее, – улыбнулась я в ответ.

– Вот это, – лекарь поставил на стол передо мной пузырек с прозрачной жидкостью. – Пары капель хватит для ежедневного… облегчения ситуации.

– Сколько я вам должна?

– Ваше Высочество, ваше посещение – уже награда для меня.

Тем не менее, я положила на стол монету.

– Сохранение врачебной тайны от кого угодно, включая саму пациентку, дорогого стоит, – пояснила я.

Старик почтительно поклонился – на этот раз вполне устойчиво.

На том мы и расстались.

Возвращаясь домой, я размышляла о плане с кодовым названием «плюй-в-ухо», для которого было все готово. Количество в две капли для ежедневного использования означало, что недельная дозировка окажет нужный однократный эффект даже на неверийца. Теперь следовало дождаться удачного момента.

* * *

«Любимый папенька, желаю тебе сварения желудка на долгие лета! У меня все хорошо. Я много гуляю, ем ягоды с кустов и плоды с деревьев…»

Ее Величество вдовствующая королева подняла глаза от вязания и уточнила:

– Немытыми?

– Полагаю, да, – пожал плечами король Отис, – когда же ей мыть ягоды и фрукты, если она много гуляет?

– Парадокс – девочка приедет из Самыйсокса с прекрасным цветом лица и паразитами, – королева вернулась к вязанию. – Надо приказать лекарю подготовить свежую горькую настойку… А кстати, Оти, когда ты собираешься возвращать дочь?

– К моменту, как принц Стич прибудет в Тессу, она будет здесь. Кевинсу уже отданы необходимые приказания, а тебе известна его пунктуальность.

– Твой поверенный пунктуален, как сама смерть, – передернула плечами королева.

– Мама! – Отис укоризненно посмотрел на нее. – Эта страница его биографии давно перевернута. Кроме того, я не могу сказать, что он не был полезен Отечеству. Ты же прекрасно понимаешь, что при управлении государством, иногда приходится прибегать и к вынужденным мерам.

– Яд, кинжал, веревка, – хмыкнула Миневра, – о, да-да, сын, я все понимаю. Читай дальше!

«Сегодня мы охотились. Принц сообщил, что охоту больше любит за зрелищность, нежели за сам результат, и боится медведей. А надо сказать, что Его Светлость Ананакс запланировал как раз охоту на медведя, ибо на кого еще охотиться коронованному лицу, как не на медведя, кабана или оленя? Не на зайца же? Представляю, как радовался запланированный герцогом медведь, узнав об этой новости! Должно быть он, на всякий случай, пока Его Светлость не передумал, удалился в горы, радостно хохоча.

Рано утром мы собрались у герцогского замка. Одеяния свиты переливались всеми цветами радуги, думаю, ткани оттенков, которые обычно не носили в Самыйсоксе, были скуплены знатью не только здесь, но и по всей округе. Каждому хотелось выглядеть не хуже неверийских гостей. Особенно отличились молоденькие девушки. Если бы их наряды увидел редактор модного в Тессе журнала «Шпилька», он бы упал в обморок, а потом и вовсе сбежал из Кармодона, куда глаза глядят.

Я в своем мышасто-сером костюме для верховой езды казалась невзрачной птичкой среди расфуфыренных павлинов. Нет, верхом я не ехала – Его Светлость лично проследил за тем, чтобы мне подали открытую коляску, но гулять в лесу в любом случае удобнее в брючном костюме, чем в кринолине.

Кони ржали, собаки лаяли, и среди их лая выделялся басовитый голос «настоящего охотника», того самого любимого пса Ананакса, о котором я уже писала. Его «прекрасную суку» на охоту не взяли, поскольку в настоящее время она была сукой не просто прекрасной, но и кормящей.

Мы со смиссой чинно сидели в коляске, и если Кошка могла в любой момент выскочить, чтобы погнаться за бабочкой или шмелем, то я отчаянно завидовала всем, кто оказался в седле. Ей-богу, папенька, ты несправедлив ко мне! Ты же знаешь, как аккуратно я езжу!»

– Ты знаешь, Оти? – не отрываясь от вязания, спросила Миневра.

– О, конечно! – воскликнул король. – Взять хотя бы тот случай, когда она залезла на мою неоседланную лошадь и завопила ей на ухо: «Погнали!» До сих пор помню, как лошадь ловили все гвардейцы, свободные от дежурства, поварята с кухни, лакеи из дворца, и, собственно, я сам. А ведь ей было восемь лет!

– Лошади? – удивилась королева.

– Альвине! – рявкнул Его Величество.

– Ну, ты сам виноват, – пожала плечами Миневра. – Альви с трех лет просила тебя научить ее ездить верхом. Если бы ты это сделал, она, во-первых, знала бы, что нельзя залезать на неоседланную лошадь, а, во-вторых, что не стоит орать животному в ухо.

– После я так и сделал, – буркнул Отис. – Мама, не перебивай меня, когда я читаю.

– Ни в коем случае, милый!

«Принц Стич выглядел очень внушительно в зеленом с черным охотничьем камзоле, кожаных брюках и высоких сапогах. В руках у него был арбалет, который он не знал, куда деть, а на голове дурацкая шапочка с пером. Он сел в седло каурой лошадки и поехал рядом с моей коляской, развлекая разговором ни о чем то ли меня, то ли коляску, то ли смиссу. Мне было интереснее смотреть по сторонам, чем слушать – погода стояла прекрасная, утренняя свежесть блистала в каплях росы и птицы возносили хвалу солнцу, которое медленно карабкалось по горизонту…»

Отис замолчал и сердито засопел.

– Что такое? – королева положила вязание на колени.

– Я надеялся, принц будет ей интересен. Мне докладывали, что он красив, умен и за словом в карман не лезет. А она пишет – ей скучно его слушать!

– Есении тоже было скучно, когда при первой встрече ты попытался рассказать об оснастке военных судов, – мягко сказала Миневра. – Молодым людям нужно время, чтобы научиться говорить друг с другом, и еще больше времени, чтобы научиться слушать.

Его Величество ласково улыбнулся.

– Ты, как всегда, права, мама, прости!

«Чинно и зрелищно, как и любил Его Высочество, мы двигались почти до полудня. Кавалькада издавала столько шума, что не было слышно даже птичьего пения, и я гадала, какой такой дурной зверь останется в близлежащих лесах, слыша подобное? Оказалось, один нашелся. Он выскочил прямо перед носом своры – серый заяц с огромными ушами, и порскнул прочь, словно у него было сто ног, а не четыре. Собаки взлаяли и погнали за ним. Красивая расстановка всадников и всадниц была нарушена, будто на шахматную доску кто-то бросил камень. Кони дружно поскакали за собаками. Впереди летел жеребец Его Светлости, который с азартом вопил: «Ату его! Ату!»

– Жеребец вопил? – изумилась вдовствующая королева.

– Мама! – укорил Его Величество и продолжил: – «Лошади, везущие коляску, сделали было попытку изобразить галоп, но то ли были слишком ленивы, то ли кучер попался опытный, спустя пару минут они снова пошли шагом. К моему удивлению, Стич никуда не торопился…»

Миневра отложила вязание и прислушалась.

«Я спросила: «Отчего же вы не скачете?» Надеюсь, бедный принц не расслышал в моем голосе разочарования. «Я не люблю охоту, – признался он. – Но могу постоять рядом». «О, тогда пришпорьте вашего коня!» «Зачем, принцесса?» «Ну так вы скорее догоните зайца, чтобы успеть постоять рядом с ним!»

Надо признать, что с чувством юмора у принца все хорошо, потому что после мы долго смеялись, а когда перестали, обнаружили, что охотники скрылись из вида. Коляска медленно ехала куда-то вверх по склону заросшего лесом холма, подскакивая на ухабах. Было очень тихо. Так тихо, что казалось, кавалькада просто растаяла под полуденным солнцем. «Куда мы едем?» – спросила я у кучера. Тот пожал плечами и ответил: «Его Светлость приказал держать на вершину холма – оттуда охоту будет лучше видно, вот я и держу!»

Принц растерянно посмотрел на меня. Знаешь, папенька, иногда он выглядит сущим дитем, даже при всей своей брутальной внешности. Просто хочется погладить его по голове и пожалеть…»

– Нехорошо, – пробормотала королева и принялась сердито накидывать петли на спицу. – Нельзя жалеть мужчину, с которым суждено пойти под венец и прожить всю жизнь!

– Почему же? – удивился Отис.

– Потому что жалость – это одно, а сопереживание – другое. Читай дальше! – отрезала Миневра.

Король пожал плечами.

«Мы проехали еще немного. Лес становился все более густым, то и дело нам приходилось объезжать поваленные стволы. «Ваше Высочество, как вы смотрите на то, чтобы вернуться? – спросил Стич. – Ну ее, эту охоту!» «Да мне, собственно, все равно, Ваше Высочество» – я зевнула и вдруг заметила, как смисса вскочила и вытянулась в струну, держа нос по ветру. В ту же секунду лошади заволновались и зафыркали. «Что это с ними?» – испуганно спросил принц, озираясь по сторонам. Кучер обернулся, выражение его лица мне не понравилось. Я тоже посмотрела назад и очень удивилась. Представляешь, оказывается вышеупомянутый медведь никуда не удалялся, а ждал своего часа, спрятавшись в лесной чаще!»

Отис замолчал.

Вдовствующая королева выронила вязание.

– Ананакса ждет плаха, – помолчав, задумчиво проговорил Его Величество, – однозначно.

– Не делай поспешных выводов, Оти, – напряженно ответила Миневра. – Раз ты читаешь это письмо, значит, с Альви все в порядке! Будем надеяться, принц Стич повел себя, как настоящий мужчина, и спас нашу девочку.

Его Величество лишь качнул головой и склонился к письму.

«На лице медведя сияла неизбывная радость – еще бы, сразу столько еды! Заревев, он поднялся на задние лапы.

Принц Стич выронил арбалет.

Я приготовилась завизжать.

А Кошка, низко заворчав, спрыгнула с коляски и пошла на медведя, выгнув спину горбом, встопорщив шерсть и хлеща себя хвостом по бокам.

Изумлению косолапого не было предела! Во-первых, он никак не мог понять, какой это зверь приближается, ведь смиссы в наших лесах не водятся. А во-вторых, Кошка шипела так яростно, что в душу медведя закралось сомнение в ее дружеских намерениях. Он изумленно хрюкнул.

Уж не знаю, как в Неверии относятся к хрюканью, видимо, все же отрицательно, потому что смисса взвыла, подскочила к косолапому и хватила его когтистой лапой по носу. Бедный мишка завопил от боли и неожиданности, повернулся к нам пушистым задом и припустил со всех ног вниз по склону. «Вы спасли нас, Ваше Высочество!» – сказала я, подавая принцу руку для поцелуя. «Я?!» – изумился Стич. «Конечно, – улыбнулась я, почесывая вернувшейся в коляску кошке клык, – ведь именно вы подарили мне смиссу!» Его Высочество тяжело вздохнул, слез с лошади и отправился разыскивать потерянный в папоротниках арбалет.

Когда мы выехали на вершину холма, кавалькада уже поднялась туда. Заяц оказался слишком быстрым или слишком хитрым, даже «настоящий охотник» не поймал его. Но погоня возбудила у кавалеров и дам зверский аппетит, и слуги спешно расстилали скатерти прямо на траве и выкладывали съестное, принесенное с собой из Самыйсокса. До самого вечера мы пили и ели. По негласному уговору ни я, ни принц Стич не рассказали Его Светлости о том, что произошло. Возможно, рассказал кучер, хотя почему-то я в этом сомневаюсь. Как бы то ни было, твоя дочь жива, здорова, и у нее будет что поведать внукам, поэтому не вздумай наказывать за произошедшее герцога Ананакса, кучера и медведя! На сем целую тебя нежно, и не забудь поцеловать от меня бабушку. Твоя дочь, принцесса Кармодона Альвина».

Ее Величество Миневра выдохнула и откинулась на спинку кресла. Король Отис, отложив письмо, налил себе вина из кувшина, стоящего на столе, залпом опорожнил бокал и спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Как? Ну как она умудряется находить приключения на свою… – он запнулся, подбирая приличный эпитет, не подобрал, махнул рукой и налил себе еще.

– Плесни и мне, – хрипло сказала Миневра. – Что-то в горле пересохло…

* * *

Дописав письмо отцу, я запечатала его в конверт, который оставила на столе, и упала в кровать. Кошка, устроившаяся у меня в ногах, сладко сопела. Еще бы! Пока мы утоляли голод, она отправилась на охоту и вдоволь набегалась по лесу. И, видимо, тоже пообедала, потому что, вернувшись, принялась тщательно вылизывать морду и лапы.

А мне не спалось. Я все слышала тихий голос, прозвучавший совсем рядом: «Ваше Высочество, что случилось?»

Я обернулась и увидела Онтарио. У него было странное, напряженное выражение лица.

– А почему вы решили, что что-то произошло? – фыркнула я, серебряной вилочкой выковыривая из желе вишенку.

– С вами все в порядке? – не отвечая на мой вопрос, произнес Онтарио. – Вы не пострадали?

Я вытянула вперед ногу и одновременно помахала рукой.

– Как видите, конечности целы.

– Очень рад, – серьезно кивнул блондин, – но что-то все-таки случилось в лесу. Его Высочество принц Стич… как бы это сказать… не в своей тарелке.

– Ну хорошо, – сдалась я. Что-то мне подсказывало, что Онтарио не расскажет отцу о нашем маленьком приключении на холме. – Один из местных жителей оказался недоволен тем, что мы потревожили его покой. Он ясно выразил свое «фе» и собирался задать нам жару. Его Высочество хотел стрелять, но случайно выронил арбалет.

– Местных жителей? – откровенно изумился Онтарио. – Насколько я могу судить, местные жители чрезвычайно доброжелательны.

– Это был медведь, – к нам подошел принц Стич, протянул мне бокал с вином и сел. – Волосатый, огромный, клыкастый зверь! Мне до сих пор не по себе – так и кажется, что он сейчас где-то рядом.

– Вряд ли, – хмыкнула я. – Кошка дала ему понять, кто здесь настоящий хозяин.

– И кто же? – уточил Онтарио.

– Кошка, – улыбнулась я. – Она напала на медведя и прогнала его. Надеюсь, его чувствительный нос не очень пострадал от ее когтей.

– На месте вашего отца я бы приставил к вам круглосуточную охрану, – покачал головой Онтарио, – с вас просто глаз нельзя спускать!

– Ой, спасибо, – поморщилась я, – охраны мне хватило в Тессе. Тем более, что я все равно предпочитаю приключения!

– Я это заметил, – холодно сказал Онтарио, поклонился и отошел.

Я проводила его недоуменным взглядом и отпила вина. Зачем задавать такие глупые вопросы? А с другой стороны – я поискала глазами широкие плечи и светлую макушку, – только один Онтарио заметил, что что-то не так, и выразил беспокойство. Вот и как его понять?

Сидящий рядом со мной принц был мрачен и молча пил вино. Вдали раздавался заливистый смех Аманды. Подруга совершенно забыла обо мне, находясь рядом с женихом, но я не винила ее за это. А вот Стича было жаль.

– Ваше Высочество, у вас есть возлюбленная? – спросила я.

Принц вздрогнул так, что вино расплескалось.

– Что вы сказали? – спросил он, судорожно вытирая салфеткой мокрые пятна на камзоле.

– В Неверии у вас есть девушка? Возлюбленная или хотя бы любовница?

– Что вы, нет, конечно, нет!

Глядя на его испуганное лицо, я засмеялась.

– Да что ж в этом такого, Ваше Высочество? Вы привлекательны, знатны, умны – девушки должны на вас как на мед слетаться.

– Не надо на меня, как мед! – возмутился Стич.

– Ну хорошо, не будут, – хмыкнула я. – Я знаю, что вам нравится Аманда, но в Кармодоне много красивых девушек. Возможно, вы найдете свое счастье с кем-то из них?

Принц попятился от меня так, словно я превратилась в пресловутого медведя и уже открыла пасть, чтобы откусить ему голову, и спросил, заикаясь:

– С в-вами?

Пришла моя очередь возмущаться.

– Боже упаси! Я вовсе не себя имела в виду! Вы совершенно не в моем вкусе, Ваше Высочество.

Стич дико посмотрел на меня и поднялся.

– Мне нужно идти, простите!

И быстро зашагал куда-то.

Я едва удержалась, чтобы не покрутить пальцем у виска. Совсем перестала понимать мужчин… Нет, пора возвращаться в Тессу, окружать себя толпой поклонников, которыми я могу вертеть, как захочу!

Повернувшись на бок в кровати, я закрыла глаза. Никогда еще охота не приводила к стольким вопросам. И я решительно настроена получить ответ хотя бы на один из них!

* * *

Следующий день прошел спокойно – я решительно отмела предложения Его Светлости, провести время в компании Его Высочества Стича и придворных, а именно приглашения на завтрак, второй завтрак, обед, полдник, ужин и вечерний бокал простокваши. И провалялась весь день в кровати, изучая Неверийскую энциклопедию, захваченную из библиотеки тетушки. Мне все больше хотелось побывать в Неверии, увидеть эту суровую и прекрасную природу своими глазами. Послушать шум тысяч водопадов, падающих со скалистых гор, побывать на высокогорных лугах, покрытых изумрудной травой и украшенных искрами цветов. Может быть, Его Величество Панч Первый однажды пригласит папеньку на свой день рождения, и тогда я смогу сопровождать его? Ах, это было бы прекрасно!

Вечером прибежала донельзя взволнованная тетушка. Я уж было решила, что Неверия напала на Кармодон, и неверийский корпус стоит под стенами Самыйсокса. Однако, оказалось, что герцог Ананакс объявил завтра День сбора розовых лепестков, тот самый всенародный местный праздник, о котором я упоминала. Пусть даже розы и не были готовы расстаться с лепестками – принцу Стичу следовало торопиться в Тессу, если он желал присутствовать на празднованиях во дворце. Он и так сильно выбился из графика, так что у роз не было никаких шансов.

Выслушав щебетание Бабайки и с трудом выставив ее из комнаты с заверениями, что костюм подберу самостоятельно, я взяла любимого плюшевого медведя, с которым спала до сих пор, и подошла к раскрытому окну. Темнело, на теневой половине небосклона появились первые звезды, а запад еще был окрашен в розовое и оранжевое. Оранжевое? Вот и ответ на вопрос, что же надеть завтра! Яркую охотничью куртку я уже делала частью бального наряда, осталось найти брюки и подобрать рубашку. И наплевать на то, что это охота всего лишь за какими-то лепестками – мне хотелось надеть именно этот костюм, а женщине всегда нужно прислушиваться к внутреннему голосу, особенно, когда он шепчет о нарядах.

Обняв медведя, я смотрела, как медленно заходит солнце. Медведя подарила мама. В его животе был потайной карман. Показывая мне, как его открыть, мама сказала: «Это волшебный медведь, солнышко. Пиши свои желания на бумажке и клади сюда. И они сбудутся!» Так и происходило. Например, вечером я писала, что хочу большое красное яблоко, и оно утром ждало меня на тумбочке у кровати, красуясь блестящими боками и наполняя комнату ароматом нежной сладости. Когда мамы не стало, я написала: «Хочу, чтобы мама вернулась!» Потом еще раз, и еще… И писала до тех пор, покуда бумажки не перестали умещаться в потайном кармане. Тогда я все поняла и записок с желаниями больше не писала. Ах, если бы медведь на самом деле был волшебным! Я вздохнула и попыталась представить, что бы написала сейчас? Да, я до сих пор желаю маминого возвращения, но понимаю, что это невозможно. Даже волшебному медведю – будь он по-настоящему волшебным! – не вернуть человека с того света. Значит, надо загадывать то, что может сбыться…

Легкий ветерок коснулся щеки, и я вдруг вспомнила горячие губы Онтарио Ананакса, крепость и нежность его ладоней, его страсть, которая перекидывалась на меня, как пожар перекидывается с дерева на дерево, прыгая неукротимым зверем. Открыв рот, я смотрела на темнеющий горизонт, потому что поняла – мне было хорошо с ним! Хорошо, как ни с кем другим! Написала я бы я сейчас на бумажке: «Хочу, чтобы Онтарио был здесь, со мной!»? Написала бы! А завтра будь что будет…

Наверное, нам, принцессам, судьбой уготовано терять. Терять себя в бесконечных балах и маскарадах, терять близких и не позволять себе плакать на похоронах, терять кавалеров, которых готова убить, но по которым, оказывается, скучаешь…

Я до боли стукнула кулаком по подоконнику, чтобы не дать себе заплакать. Давно дрыхнувшая на кровати смисса недовольно фыркнула во сне. А кусты под окном зашумели…

Неожиданный звук спугнул упадническое настроение. Я долго вглядывалась в темноту за подоконником, но ничего не увидела. Должно быть, кот охотился на птицу, недальновидно уснувшую на нижних ветвях?

Поцеловав медведя в макушку, я положила его рядом со смиссой и пошла искать брюки от охотничьего костюма. Не буду я плакать! Бабушка всегда говорила, что цвет лица наследной принцессы должен быть на тон лучше цвета лица любой признанной при дворе красавицы. А я и есть наследная принцесса!

Спустя некоторое время костюм был собран. Короткая бархатная оранжевая куртка, расшитая золотой нитью, узкие брюки и удобные полусапожки из коричневой кожи, с широкими голенищами и золотыми пряжками. К костюму я подобрала брошь в виде лука со стрелами, изумрудного цвета рубашку с кружевами на тон темнее и такого же цвета пояс, на который повесила дорожную кожаную сумочку. В сумочке, кроме нужных каждой девушке мелочей, лежал флакон со средством, полученным от лекаря, тем самым, которое я собиралась завтра использовать. Ключик от шкатулки, доставленный накануне кузнецом, висел на цепочке у меня на шее. Чем я хуже Стича? Итак, решено! Завтра я выкраду артефакт, а во время сбора лепестков найду возможность уединиться с Онтарио Ананаксом. Вовсе не для поцелуев, а ради истины!

Улыбаясь, вернулась в постель, обняла одной рукой медведя, а другой – Кошку и провалилась в сон.

* * *

Я оделась к завтраку сама, разогнав прислугу. Цвет костюма повышал настроение. Совершенно расшалившись, я нашла оранжевую ленту и повязала бантом на шею Кошке. Не сказать, чтобы смисса была довольна, но стащить с себя украшение не пробовала, за что я была ей благодарна. Вдев в уши полюбившиеся сережки-черепушки, я вышла из комнаты и спустилась к входной двери. Карета, присланная за нами с тетей Его Светлостью, уже дожидалась у порога.

– Вы прекрасно выглядите, моя дорогая принцесса! – сделав неуклюжий реверанс, сообщила Бабайка. – А какие симпатичные сережки! Что это? Никак не разгляжу…

– Это ягодки, тетушка, – мило улыбнулась я – Такие маленькие ягодки из бриллиантов. Купила, когда гуляла с Амандой.

– Очень миленькие, – тетя кинула внимательный взгляд на серьги и, кажется, что-то заподозрила, но я не дала ей опомниться, подхватила под руку и потащила к карете:

– Мы же опаздываем, тетя, ах, как неприлично! А вы взяли ведро?

– Ка… Какое ведро? – опешила Бабайка, позабыв про украшения.

– Ну, куда мы будем собирать лепестки? В ведро? Или куда их тут у вас собирают?

– Конечно, в корзины! – оскорбилась тетя. – Отверстия в них позволяют лепесткам дышать, отчего они не теряют аромата до того момента, как их начнут обрабатывать.

– Ах, в корзины! – восхитилась я. – И как я сразу не догадалась. А мне дадут корзину?

– Конечно, Ваше Высочество, самую большую! – расцвела тетя.

Я представила себя с самой большой корзиной в Самыйсоксе, решила, что лягу под ней костьми и пробормотала:

– Выберите мне что-нибудь поменьше, пожалуйста!

И уставилась в окно, где еще один прекрасный день свободы обещал превратиться в официальное торжество. Впрочем, – я поправила цепочку с ключиком на шее, – я собиралась повеселиться и заодно сделать благое дело – раскрыть гнусные планы обманщика Онтарио Ананакса.

Завтрак у герцога был, как всегда, великолепен. Придворные, как местные, так и гости, возбужденно шумели – прекрасно, когда праздник объявляется просто так, и кормят на халяву! Принц Стич был тих и задумчив. Казалось, он витает в облаках, но я видела, как он украдкой посматривает на Аманду и вздыхает. Увы, я никак не могла помочь ему. Его Высочеству следовало выиграть войну самим с собой самостоятельно.

– А где же ваш маг и волшебник? – спросил я его после положенных приветствий. – Разве он не будет собирать лепестки?

Стич качнул головой.

– Нет, Ваше Высочество, он считает это праздным времяпрепровождением, кроме того, он неотлучно находится при артефакте.

– Очень жаль, – почти искренне расстроилась я, – старикан мне понравился! В нем чувствуется большой жизненный опыт и наплевательское отношение к протоколу.

– Ваше Высочество, вашим темпераментом можно поджигать леса, – неожиданно улыбнулся принц. – А я вот люблю протокол. Вообще люблю, когда все идет по плану и без неожиданностей. А неожиданности… – Он не сдержался и вновь посмотрел на Аманду, которая о чем-то мило беседовала с Онтарио Ананаксом. – …Неожиданности я не люблю! От них одни неприятности.

– Подождите, а как же приятные неожиданности? – удивилась я. – Для меня, например, поездка в Самыйсокс оказалась очень приятной, несмотря на ожидания. Мне здесь позволено дышать, в отличие от столицы.

– Как я вас понимаю, принцесса! – горько сказал принц. – И чем дальше, тем больше!

Краем глаза заметив, как внимательно смотрит в нашу сторону младший Ананакс, я положила ладонь Стичу на запястье и тихо сказала:

– Друзья зовут меня Альви, Ваше Высочество, и обращаются ко мне на «ты». Мне было бы приятно, если бы вы сочли возможным называть меня другом.

Принц улыбнулся – искренне и как-то очень по-доброму. Взял мою руку, поцеловал и ответил, глядя мне в глаза:

– Сочту за честь называть вас своим другом, Альви! Тогда и вы зовите меня по имени и на «ты». Вне протокола, разумеется…

Я фыркнула – принц неисправим! – и кивнула:

– Ну конечно, вне протокола.

Когда завтрак был окончен, Его Светлость зычно возвестил, напомнив мне воспитательницу детского дома, собирающую воспитанников на утренник:

– Встаем и дружненько выходим во двор, разбираем корзины и садимся в экипажи, которые отвезут нас на розовые плантации!

Во всеобщей суматохе – кто-то спешно доедал десерт, кто-то искал салфетку, упавшую под стол, кто-то прихорашивался, глядя на себя в оконное отражение, кто-то торопился к выходу, – я ускользнула из залы и пошла по запомненному в прошлый раз пути. Пару раз я делала вид, что сворачиваю, а потом выглядывала из-за угла, чтобы проверить, не следит ли кто за мной.

Шпионы папеньки всегда пытались спрятаться за близлежащими углами, когда я оборачивалась, чтобы проверить слежку. Мне доставляло удовольствие заставлять попрыгать этих людей с незапоминающимися лицами и в незаметной одежде, ведь шпионы должны быть в прекрасной физической форме, не так ли? А что лучше всего поддержит ее, как не прыжки за угол?

Вскоре я стояла перед дверью мага и стучала в створку. Навыч, вышедший на порог, в этот раз был в фиолетовой мантии, расшитой зелеными зубастыми рыбами, и благоухал ароматическими маслами. Мантия привела меня в дикий восторг.

– Слушайте, я хочу такое платье! – с порога заявила я. – Откуда вы берете эти восхитительные ткани?

– Конеш, конеш, Ваше Осочество, – поклонился маг, – я адресок найтить и дать – хорошие мастера! Чем обязан?

– Я скоро уезжаю в Тессу, – «погрустнела» я. – И хотела бы до отъезда еще раз взглянуть на чудо, которое вы привезли из Неверии. Боюсь, получив этот подарок, отец запрет его в сокровищнице, куда у меня нет доступа.

Я благоразумно промолчала, почему у меня не было доступа. Неверийцу совершенно не обязательно было знать о гениальной мысли, посетившей меня в двенадцать лет, сделать всех нищих Тессы сказочно богатыми. И о том, сколько золота я перетаскала в кармашках платья из сокровищницы и раздала на улицах столицы просто так.

– Э-э… «Плюй-в-ухо»? – на всякий случай уточнил Навыч.

– Именно, – улыбнулась я. – И налейте, пожалуйста, выпить. Сегодня такая жара!

День, действительно, обещал быть одним из самых жарких на моей памяти в Самыйсоксе. Я очень надеялась, что на розовых плантациях от розовых кустов будет падать спасительная не розовая тень.

Маг с новым поклоном впустил меня в богато обставленные покои. За приоткрытой дверью виднелась большая купальня с ванной на львиных лапах. Похоже, я чуть не застала Навыча неглиже после купания.

Волшебник поднес бокал. Не притронувшись к нему губами, я поставила его на стол.

– Прошу простить, дорогой маг, – сказала я, – мне запрещено принимать напитки из рук иностранцев. Исключение составляют лишь те, кто пьют то же, что и я. Налейте второй бокал.

В последнее предложение я добавила папенькиных ноток, которые очень хорошо действовали на придворных. А поскольку маг был придворным, на него они тоже возымели действие. Он принес еще один бокал и налил туда напиток из того же кувшина, что и мне. Мы приветственно подняли бокалы и отпили по глотку. Напиток был легким и приятным на вкус.

– Вино из пчел, – пояснил Навыч, заметив мой восхищенный взгляд.

Я тут же подавилась, закашлялась, спросила охрипшим голосом:

– Вы хотели сказать – из меда? Медовое вино?

– О, да-да! Медведовое вино. Вкусно. Сейчас я принести «плюй-в-ухо».

Я кивнула и отпила еще немного сладкого нектара.

Хватило пары секунд, чтобы достать из поясной охотничьей сумки флакон с микстурой и капнуть несколько капель в бокал мага. Я едва успела спрятать флакон обратно, как появился Навыч, торжественно неся перед собой шкатулку с артефактом.

Он поставил ее передо мной на стол и снова поклонился.

– Выпьем за дружбу между нашими народами! – провозгласила я.