Текст книги "Поздние ленинградцы. От застоя до перестройки"

Александр Васильев: «Ленинград был полон финскими туристами, их тогда называли «финиками», они приезжали сюда на уик-энд выпить (у них был сухой закон). И за эти бутылки водки они обычно привозили чемодан старых шмоток. Но даже старые финские шмотки казались всем каким-то шедевром».

В это время в Советском Союзе учится много студентов из разных стран. И часто они становятся проводниками из индустрии западных стран. Даже те, кто живет в небогатых африканских странах, имеют возможность при пересадке в Париже купить какие-то вещи, а затем здесь втридорога продать.

Владимир Ильин: «Я, помню, у знакомого фарцовщика купил джинсы по низкой цене, то есть почти по себестоимости. Тогда джинсы нормальные на черном рынке стоили рублей сто как минимум, а тут он предложил рублей за сорок. В университетском туалете примерил: всё нормально. Завернули, принес домой, открываю – они ярко-оранжевого цвета. То есть в туалете в полумраке они были совершенно нормальные, а на свету они оказались ярко-оранжевого цвета. Я их никогда не надевал и кому-то бесплатно отдал».

Молодые загорелые парни с Невского проспекта были одеты во всё импортное, курили настоящие «Мальборо». Но дело не ограничивалось внешним видом, они перенимали западный подход к делу. Если работающая женщина не могла прийти за покупкой, фарцовщик сам приходил к ней на работу.

Елена Ларина: «Приходил Паша спекулянт, у него были огромные сумки, и с наценкой примерно в два, может быть, в три раза, он приносил нам платья, кофточки, блузки и даже обувь. Это было такое развлечение на работе, но это была и трагедия для некоторых, потому что некоторые не могли истратить свою месячную зарплату, чтобы купить эту одежду, но как-то мы выворачивались».

Светлана Ванькович: «Туфли могла себе позволить модная женщина за 45 рублей, если у нее зарплата 80. В принципе, можно, сжав зубы, купить, но потом всё это сложно выглядит в семейном бюджете».

Одеваться у фарцовщиков дорого. К тому же их самих не так много, и товара в их спортивных сумках на всех модниц не хватает. Тут-то и нашлись умельцы, так называемые цеховики, которые начинают подделывать всё до последней заклепки и молнии.

Айдын Джебраилов: «Цеховики производят, достают замшу, кнопочки всякие и достают лейблы, например Made in France, – и всё, и продают под видом. У них там какая-то сеть: продается, передается фарцовщикам».

Самопальные джинсы делали в Грузии и в Армении. Все, кто ездил отдыхать на берег Черного моря, находил возможность их приобрести. Их еще производили страны соцсодружества. Они были довольно дешевые, их расхватывали в одну минуту, но польские и индийские джинсы это был такой вариант для бедных.

К концу рабочего дня советская женщина со свежей укладкой, с накрашенными ресницами, в новых, купленных за половину месячной зарплаты, финских сапогах, выходит на улицу. Она ловит на себе восхищенные взгляды!. Нет, это не Барбара Брыльска, не Мирей Матье и даже не Катрин Денев, это она – инженер-конструктор третьего отдела Ленпродмаш, и она самая красивая.

Александр Васильев: «Думаю, что мода 70-х годов раскачала устои советского общества, и остановить этот процесс было уже невозможно. И то, что пришло в 80-е годы, и перестройка были результатом того, что люди, если не своими знаниями, понятиями, то вещами поняли, что мы не самая лучшая в мире страна, не свободная, не самая счастливая, не самая богатая. Что женщины у нас не самые красивые, а мужчины не самые смелые и что одеты мы убого. И вот это знание, возможно, и заставило наш народ свергнуть большевиков».

Ленинградская макивара

Семидесятые годы – эпоха неверия. Ценности, внушаемые государством (уравниловка, верность партии, атеизм), мало кого увлекают. В моду неожиданно входит Восток. Все лечатся таинственным алтайским веществом мумиё, ездят искать таинственную Шамбалу, читают Конфуция или Акутагаву и занимаются боевыми искусствами. Из этих самых искусств самое модное – это карате.

Альфат Макашев: «В то время существовал железный занавес, информации о том, как живут, чем дышат, что думают люди на Западе, на Востоке, было мало. Было любопытно, людям хотелось выйти за пределы, ортодоксальной марксистско-ленинской философии».

В самом начале шестидесятых годов ленинградский ученый и борец-любитель Альфат Макашев занимался в Публичной библиотеке. Он обнаружил, что в отделе «Россика», куда поступали иностранные книги, появилась книжка под названием «Карате, или Искусство борьбы пустой рукой» – американский учебник по карате с картинками. Альфату Макашеву показалось это крайне любопытным, и он прямо в Публичке, зная, что книгу вынести не дадут, перевел ее с английского на русский, а все картинки перерисовал на кальку. Таким образом, в распоряжении русских любителей карате появился первый настоящий классический учебник. В Америке он выдержал пятнадцать изданий. Для истории ленинградского карате – это коренное событие, эта книжка сыграла ту же роль, что и «Бедная Лиза» в истории русской литературы.

Альфат Макашев: «Постепенно я перевел вручную эту книгу. Параллельно начались занятия с группами энтузиастов – это в основном были самбисты, дзюдоисты, бывшие боксеры. Они хотели попробовать, что это такое. В итоге в 1963 году зародилась первая наша группа под моим руководством. Мы думали, что это будут занятия для узкого круга любителей – чудаков вроде меня и моих близких».

Карате – не только единоборство, это своеобразная философия, моральный кодекс. Традиционный путь обучения карате – от мастера к ученику – был недоступен, так как иностранцев в СССР практически не было, а сами советские граждане за рубеж почти не выезжали. Книги по карате заказывали морякам, которые ходили в загранку, и всем, кто имел шанс выехать из страны. Затем их переснимали в домашних фотолабораториях и распространяли среди своих.

Юрий Васильков: «У нас была такая возможность, и мы по секрету, так же как Цветаеву и Гумилева, привозили учебники по карате. Из каждой заграничной поездки я какую-то книжечку привозил на итальянском или на английском языке. Конечно, мы ее тут же распространяли, анализировали».

В 1967 году на советские экраны чудом попадает фильм Акиры Куросавы «Гений дзюдо». Широкие массы узнали слово «карате» и стали бредить неведомым и, казалось, непобедимым боевым искусством.

Валерий Никонов: «Энтузиазм был велик, к тому же фильм произвел очень сильное впечатление. Я удивляюсь даже, как в те годы он вышел на экраны. Более того, подобралась такая каста людей, которая имела собственную точку зрения о том строе, в котором мы живем».

Почти до конца семидесятых карате существовало без всякой организации. Занятия и соревнования проходили подпольно, информация передавалась из уст в уста.

В 1974 году в Ленинградском ветеринарном институте, прошел первый подпольный чемпионат Ленинграда по карате. Приняли в нем участие не только ленинградские спортсмены, но и украинцы, эстонцы, москвичи и даже один каратист из Лаоса – студент одного из ленинградских вузов. Все думали, что победят москвичи, потому что тренировал их знаменитый Сато Сан, чемпион Токио по карате. Он работал торговым представителем в Москве и тренировал московских любителей. Но выяснилось, что ленинградцы, которые учились карате по книжкам, были посильнее москвичей, они победили почти во всех весовых категориях.

Валерий Никонов: «Все бои проводились в один день. Контакты в голову были ограничены, то есть здесь уже было приближенное к правилам ВУКО (World Union Karate Organization). Контакт по корпусу в полную силу, то есть любым видом удара. Разрешены были даже останавливающие подсечки, удары в голень. Спасло то, что был недостаток техники, потому что любое встречное движение в голень – это сильнейшая травма».

Мода на таинственное восточное единоборство охватывает самые разные социальные группы, в частности в Малом оперном театре, как тогда назывался Михайловский, на третьем этаже в середине 70-х существовала секция Владимира Ивченко, человека из обкома комсомола. Посещали ее в основном балетные и драматические артисты. Им была интересна вся эта таинственность, вся эта восточная оккультность, а с другой стороны, сцендвижение, которое они потом использовали на профессиональной сцене.

Юрий Васильков: «Нас интересовали эстетика и технология движения. Были слова экзотические, такие как „пустая рука”. Тем более после замечательных фильмов „Красная борода”, „Гений дзюдо”, где дзюдо сталкивается с карате».

Восточные единоборства, как и восточная философия, оказываются чрезвычайно притягательны для ленинградского музыкального андеграунда. Виктор Цой перемежал музыкальные репетиции отработкой приемов карате. Много позднее навыки этого боевого искусства он будет использовать в своих работах в кино. Лишь в 1978 году, когда партия осознала масштаб популярности карате, советские чиновники решили возглавить движение, были созданы федерации, разработана система аттестации, начали регулярно проводить соревнования.

Осень 1979 года, первый открытый чемпионат Ленинграда по карате. Начинался он в спортивном клубе «Петроградец», но стало ясно, что этот маленький клуб не вмещает всех желающих, и Зимний стадион, куда перенесли чемпионат, тоже не мог вместить всех желающих. Люди лезли в окна, стадион был оцеплен милицией, имена двух победителей в абсолютной категории, Владимира Илларионова и Николая Карпова, сразу приобрели всесоюзную известность. Казалось, что карате вышло из подполья на поверхность и стало зрелищным популярнейшим видом спорта.

Арнольд Риш: «Первые соревнования, первая заявка серьезная во всеуслышание, что есть карате, что это вид спорта, что есть люди, которые этим занимаются».

Владимир Илларионов (слева) – Анатолий Поляков (справа) на тренировке. 1973 г. Из личного архива Е. Галицына

Альфат Макашев: «Первый раз в жизни наяву. Многие пришли из тех, кто не занимались, но хотели бы заниматься. А тут впервые можно было посмотреть, что это такое, с чем едят, до этого не видали. Кроме, пожалуй, фильма „Гений Дзюдо”. Поэтому ажиотаж был огромный: милиция, оцепление, хотели прорываться, как на концерты. Битлов».

Год спустя карате возьмет новую планку в Ленинграде. СКК у Московского парка Победы будет заполнен до предела. В городе пройдет чемпионат СССР по карате 1980 года, первое место у ленинградца Арнольда Рита.

Арнольд Риш: «Чемпионат СССР 1980 года – это, конечно, было событие для города. Ажиотаж огромный. Мы это проводили в спортивно-концертном комплексе, там порядка 15 000 вместимости; в те годы он только был построен, а мест для зрителей катастрофически не хватало».

Первый черный пояс Ленинграда по карате Е. Галицын (справа) в кумитэ на первом официальном турнире по карате в Ленинграде. Рефери – В. Шустов, за столом в белой рубашке – А. Макашев. Из личного архива Е. Галицына

В шестидесятые и семидесятые годы почти в каждом квартале Ленинграда существовали спортивные площадки. Здесь ребята играли в футбол и хоккей, обычно было какое-то небольшое деревянное помещение для раздевалки, место, где собирались и что-то обсуждали с тренером. Как раз вот в этих-то пристройках начали заниматься карате любители. Делали они это истово, с фанатизмом, а детей это привлекало, и многие из тех, кто гонял в футбол, хотели начать бороться, заниматься этим экзотическим видом спорта. Но это было почти невозможно, потому что никакой инфраструктуры не было: это были любители, всё было бесплатно. Но спрос рождает предложение, и некоторые спортсмены-каратисты начинают набирать платные секции, так карате становится бизнесом.

Новые секции появляются, как грибы после дождя. Слово «карате» обладает магической силой. Любой, кто назвался мастером карате, мог открыть секретный клуб. Профессионалов мало, а шулеров определить практически невозможно. Некоторые пытаются устанавливать в клубах почти сектантские правила, любые странности воспринимаются как часть экзотического боевого искусства. Люди готовы платить деньги, и многие этим пользуются.

Перед тренировкой, 1973 г. Сенсей Владимир Илларионов. Из личного архива Е. Галицына

Каждый каратист знает, что такое макивара. Это, как лапы у боксеров, прибор, устройство для отработки силы ударов. В Ленинграде появляется особая новая вещь – макивара Шустова. Эти дощечки – макивары – позволяют измерять силу удара. Они придуманы каратистом и физиологом Владимиром Николаевичем Шустовом здесь, в Ленинграде. Этот предмет запатентован. Он позволяет измерять относительную силу бойцов.

Владимир Шустов: «Мы занимались тамэсивари, то есть разбиванием твердых предметов: кирпичей, досок. На тренировку приносишь кипу кирпичей, разбиваешь и потом не знаешь, куда их деть, поэтому я стал задумываться, нельзя ли сделать такую разборную доску, вечную. Посидел, подумал, начертил, сделал кое-что сам, потом получилось. Ну и эта доска нам очень пригодилась. Например, при отборе спортсменов для соревнования».

В 1979 году Осака становится побратимом Ленинграда. Советская традиция установления братских отношений между городами помогает невероятному событию: на турнире в 1981 году питерские каратисты встречаются с японскими. Вот он, момент истины, когда можно проверить себя в состязаниях с создателями карате. Блестяще выступает Николай Карпов.

Валерий Никонов: «Карпов легко выиграл у Умито. Как раз закончился чемпионат мира в Испании, Умито занял третье место. Коля провел бой абсолютно спокойно, у него хорошая чувствительность, он хорошо двигается, мягко. Он его выиграл. Умито, видя, что ему не достать Карпова, вынужден был даже нарушить правила и провел запрещенный удар в голень ногой».

Арнольд Риш: «Я не знаю, что творилось в душах и сердцах людей. Конечно, очень переживали. Для нас это было тоже очень показательно – скреститься на татами с родоначальниками. И в рамках, в регламенте, который был представлен, мы оказались посильнее. Это было очень приятно».

Еще одно эпохальное событие, произошедшее в Ленинграде, – это выход учебника на кафедре рукопашного боя Военного института физкультуры. Учебник под редакцией профессора кафедры, генерала Чихачева так и назывался «Рукопашный бой». В этом учебнике впервые в истории на русском языке был раздел, который назывался «Карате», причем написан этот раздел был восточным цветастым языком. Например, такая фраза: «От карате, игнорирующего практику ударов, пользы не больше, чем от фруктового дерева, не приносящего плодов». С момента выхода этого учебника в Советской армии под названием «карате» или под названием «рукопашный бой» изучают это восточное единоборство, и все наши десантники проходят школу карате.

Юрий Чихачев: «Был целый ряд приемов КАТА, которые являли собой комплекс упражнений по физподготовке. Они были внедрены у нас сначала в десантных войсках не только в качестве занятий по физподготовке, но и в качестве утренних физических упражнений».

Странный неолимпийский вид спорта начинает вызывать всё большие подозрения у партийного руководства. Раздражает многое: и то, что движение развивается снизу, и то, что секции зачастую работают нелегально, а самое главное – вокруг атмосфера тайны. Страна, воюющая в Афганистане, с подозрением относится ко всяким восточным таинствам, пришедшим с Запада. Не является ли карате идеологической диверсией?

Валерий Никонов: «Официальный запрет выходит в 1981 году. Треть сборной Советского Союза состояла из сборной Ленинграда. У нас ленинградская команда была сильнейшая. И 1981 год – это был пик, подъем».

Сначала в 1981 году выходит Указ Президиума Верховного Совета РСФСР «Об административной и уголовной ответственности за нарушение правил обучения карате», позже, в мае 1984 года, Спорткомитет СССР издает Приказ № 404 «О запрещении обучения карате в спортивных обществах». Это становится окончательным и полным запретом карате в СССР. Среди причин: несоответствие миролюбивому духу советского спорта, излишняя агрессивность.

Альфат Макашев: «Один человек из компетентных органов, с которым потом сдружился, пояснил, что это совпало со временем гонения на профсоюз „Солидарность” в Польше. И на самом деле, боевые группы „Солидарности”, которые Лех Валенса возглавлял, были подготовлены, по школе карате кёкусинкай, и польской милиции они доставили очень большие головные боли. У нас об этом не говорили, но сигнал тревоги прозвучал».

Валерий Никонов: «После этого семь человек увольняют из „Спартака”, Карпова из „Локомотива”, Риша из „Труда”. Хотя законодательство должно было предоставить нам эквивалентную замену, этого не произошло, нам ничего не предоставили, нас просто выкинули. Тренировок мы не прекращали, мы сменили кимоно на всякое тряпье, стало сложнее искать залы, но мы их находили и продолжали тренироваться».

Каратисты и до официальных запретов нередко сочетали свои занятия в секциях с такими профессиями, где их навыки могли пригодиться. Теперь, когда спортсмены оказались на улице и в подполье, альтернативы не всегда радуют. Знаменитый чемпион Ленинграда и СССР Николай Карпов многие годы и тренировал, и работал в одном из баров Ленинграда.

Валерий Никонов: «Коля работал „на дверях” это тогда называлось вышибалой. Сейчас-то стоят охранники полуцивилизованно, а тогда это всё негласно было, потому что надо было где-то числиться. Если ты нигде не работал, тебе вешалась 108-я статья „тунеядка”. По ней можно было получить какой-то срок или оказаться выселенным из города».

Андрей Логинов: «Тогда под карате выстраивали образ жизни. Нужно было, чтобы работа как минимум не мешала занятиям карате. Начали находить себя в таких, может быть, немного маргинальных профессиях, как сторожа, охранники, вышибалы».

Валерий Никонов: «Я могу даже сказать, у нас выступал в весовой категории до 50 кг Саша Романенко. Был такой бар „Корвет на Сенной площади. И вы представляете себе вышибалу весом до 50 килограммов? Но у него всё получалось, это была гроза „Корвета”».

В период запрета карате сохранилось в Советской армии, где отказались от названия опального боевого искусства и окрестили тот же комплекс приемов рукопашным боем. Но была и другая сфера, куда пришли приемы карате – кинематограф. Каскадеры и постановщики сцен рукопашного боя могли работать с карате вопреки запрету. В Ленинграде этим занимался Андрей Логинов.

Андрей Логинов: «Основной мой профиль – рукопашный бой. Конечно, так или иначе, коль скоро я владею техническим арсеналом карате, мне приходилось учитывать и эти моменты. Это можно говорить о „Тюремном романе”, о „Криминальном квартете”, где Караченцов хорошо, интересно сыграл. В фильме „Гений” тоже замечательно играют элементы, карате».

В начале девяностых вместе с лавинообразным ростом преступности усиливается интерес криминальных структур к карате. Некоторые авторитеты окружены легендами об их невероятных боевых навыках. В обществе карате начинают ассоциировать с криминалом.

Андрей Константинов: «Был такой Коля Карате, значит, о котором бродило много мифов. Якобы он владеет техникой особых энергетических ударов. Дело в том, что бандитская среда очень малограмотная и необразованная. Такие люди очень любят разные страшилки».

В девяностые годы карате приобретает и быстро теряет криминальную ауру. Умение эффектно наносить удары оказывается неэффективным способом решения реальных задач в преступном мире.

Андрей Константинов: «Дело в том, что для решения ситуаций, связанных с перестрелками, это было уже не особо нужно. Буквально в конце 1980-х – начале 90-х, если возникала какая-то конфликтная ситуация, то, как правило, с оружием. Либо как минимум бейсбольные биты и дубинки».

Но именно в девяностые карате возрождается как боевое искусство и вид спорта. В Ленинграде создаются федерации боевых искусств, при Институте Лесгафта открываются курсы, куда приходят тренеры, выходящие из подполья, за несколько лет подготовку прошли более шестисот человек. В 1992 году именно в Петербург впервые приехал легендарный Чак Норрис, это признание питерских каратистов и продолжение дружбы с братьями Олегом и Арнольдом Ришами.

Арнольд Риш: «Мы его встретили, организовали встречу. Ее можно было организовать в любом зале, собрался бы полный зал. Но это произошло очень быстро, скоротечно, на базе зимнего стадиона Михайловского. И там мы устроили много показательных встреч, показательных выступлений, показали, что мы тоже что-то можем. И он <Чак Норрис> был, конечно, сильно удивлен, что здесь ребята такого хорошего уровня».