Текст книги "Поэзия и проза инженерного и педагогического труда"

9
Юбилей Г.Л. Рошаля

Пришедшие на кафедру молодые инженеры Юра Родионов, Володя Ваганов, Валерий Онищенко с удовольствием включились в общественную деятельность киностудии «МИФИ-фильм». Летом 1959 года должно было состояться празднование 60-летия народного артиста СССР Григория Львовича Рошаля. Г.Л. Рошаль, как председатель секции Союза кинематографистов по работе с кинолюбителями, по моему приглашению несколько раз бывал с выступлениями в МИФИ. Еще до своего юбилея он неоднократно вручал «МИФИ-фильму» различные награды за наши киноопыты, и поэтому мы не удивились, когда нашу студию официально пригласили участвовать в предстоящих торжествах.

Посовещавшись со всеми активистами нашего творческого коллектива, мы решили послать юбиляру с «мифического» космодрома специальную ракету с легендарными тогда Белкой и Стрелкой на борту. Во-первых, мы тщательно изучили размеры и возможности актового зала в Доме кино на улице Воровского (ныне Поварской). Далее началась инженерно-конструкторская разработка корпуса ракеты и ее автоматических частей.

В Доме кино мы договорились о том, что от киноаппаратной до сцены натянем стальной провод, по которому над головами зрителей «полетит» наша ракета. Свет в зале предполагалось выключить. Перед самой сценой на тросе был установлен стопор, при ударе о который должна была «отстреливаться» головная ступень ракеты и на парашюте спокойно опускаться на сцену. В головной ступени находился большой шелковый шарф и две поролоновые собачки. Шарф украшали цветные портреты юбиляра. По ходу полета над зрительным залом специальная лампа и мощный вентилятор, расположенные в теле ракеты, должны были разбрасывать зрителям открытки с портретом Г.Л. Рошаля.

Начались многочисленные тренировки и оптимизация всех систем: аккумулятора, размеров и конструкции парашюта, веса головной части, а также распределение обязанностей между исполнителями. Однажды на одну из репетиций во дворе на Малой Пионерской пришел наш ректор В.Г. Кириллов-Угрюмов. Ему понравился и замысел, и размеры корпуса ракеты (длина 2,5 метра, диаметр корпуса 35 см), и экспериментальный полет парашюта во дворе института. Однако неожиданно весь проект застопорился.

Володя Ваганов нарисовал замечательный портрет Г.Л. Рошаля (фото 19), но для изготовления 1 000 открыток потребовалось разрешение Главлита. Мой личный поход к цензору с письмом от института кончился провалом: цензор потребовал разрешение от Министерства культуры, которое, собственно, и проводило празднование юбилея. С письмом на имя Е.А. Фурцевой, бывшей тогда министром культуры, мы направили к ней в Министерство нашего скромного лаборанта Сергея Ерофеева. Свершилось чудо: всего через пару часов наш курьер принес разрешение, подписанное самим министром! Оказалось, что он попал в приемную Минкульта в обеденный перерыв, и секретари, приняв Сергея за полотера, пропустили его в кабинет к Е.А. Фурцевой, даже не подумав снять с него пальто. Екатерина Алексеевна, с усмешкой прочитав наше прошение, запросто подписала его.

Наступил день торжеств. Заседание вел Г.В. Александров. Рядом с ним за столом президиума находились Любовь Орлова, А.Д. Дикий и другие корифеи советского кино, а на левой стороне сцены сидел юбиляр, рядом с ним его супруга и многочисленное окружение из детей, внуков и его любимых студентов и аспирантов ВГИКа.

Прошло несколько выступлений, и свет в зрительном зале погас. Голос Д.М. Демьяненко объявил, что с космодрома киностудии «МИФИ-фильм» запущена ракета с сюрпризами для Г.Л. Рошаля! Мучительно тянулось время, а ракета в темном зале все никак не отправлялась. Наконец она пошла над залом. Из «огненного» хвоста сыпались листовки с портретом героя дня. Многие зрители вскакивали со своих мест, чтобы поймать памятную открытку.

Вдруг разогнавшаяся ракета резко затормозила, и к ногам Г.В. Александрова на миниатюрном парашюте мягко приземлился спускаемый аппарат. Я вытащил из него собачек, в зубах у которых была «шаль-Рошаль», и передал подарок адресату. Весь этот спектакль вызвал бурный восторг зрительного зала и всего семейства юбиляра. Позднее выяснилось, что Сергей Гаврилов в темноте никак не мог откусить кусачками медный стартовый провод и чуть было не откусил стальной базовый трос, к которому крепилась наша могучая и весьма тяжелая ракета.

Поздней ночью, когда все уже разошлись, мы сняли нашу ракету и всей командой поехали на троллейбусе ко мне домой отмечать успех и ночевать.

В течение нескольких лет киностудия «МИФИ-фильм» регулярно участвовала во Всесоюзных смотрах любительских фильмов и всегда получала награды! Сложился даже своеобразный ритуал, когда после каждого конкурса к нам в МИФИ в одну из аудиторий на Малой Пионерской приезжали гости и выступали перед студентами, сотрудниками и преподавателями с рассказами о своих фильмах. Всегда наш коллектив с неподдельным удовольствием смотрел и наши фильмы, и кинозарисовки моих многочисленных новых знакомых кинолюбителей не из МИФИ. На всех таких мероприятиях всегда присутствовали представители Министерства культуры (фото 20, 21 и 22).

К сожалению, однажды случился «патриотический» скандал. На одном из килюбительских конкурсов мне и многим присутствовавшим очень понравился кинофильм солистов балета Большого театра В. и Н. Большаковых, снятый и проявленный ими во время гастролей в США. Качество цветного изображения Америки завораживало настолько, что комментарий отступал на второй план, и на него никто не обращал внимания. Это дало мне возможность, анонсируя фильм, похвалить киноиндустрию США. Однако эти похвалы возмутили Володю Гладкова, и он опубликовал в «Инженере-физике» очень суровую критику в мой адрес. Критику можно было понять и принять, и наша более чем полувековая теплая дружба и взаимоуважение доказывают отсутствие какого-либо неприятия мной той критической публикации.

10
Свадьба. Проблемный совет по микроэлектронике

По возвращении из похода по Лемве 19 октября 1961 года состоялась моя свадьба с Эльвирой Яковлевной Фрумкиной. Еще весной, во время одного из посещений друзей по даче в Бронницах, я был очарован великолепием огромных глаз племянницы нашей соседки Раисы Михайловны Васильевой. Девушку, поразившую меня, звали Эльвирой. Несколько раз мы встречались на даче. Ездили вместе купаться. Ходили в лес за грибами. Все притягивало меня к этой красавице. Два-три раза мы побывали у нее дома на Большой Пионерской и у меня на Новослободской.

Перед самым нашим походом по Лемве я даже пригласил в дом к Эле моих молодых коллег Володю Ваганова и Юру Родионова на своеобразные смотрины, и получил от них «высшее благословление». Сам я к тому времени вполне был готов к женитьбе не только в связи с традициями мужчин Патрикеевых, но главным образом потому, что глубоко осознал смысл формулы Карла Маркса о том, что «свобода есть осознанная необходимость». Мое признание и предложение были приняты, и свадьба состоялась 19 октября 1961 года. В 2011 году мы отпраздновали 50 лет нашей совместной и счастливой семейной жизни (фото 23)!

На другой день после бракосочетания началось наше свадебное путешествие в Ленинград и Таллин. По счастливому совпадению во время нашего путешествия в Ленинграде состоялась 1-я (секретная) межотраслевая конференция, на которой Ф.Г. Старос подробно рассказал о создании в Зеленограде Центра микроэлектроники.

Командировку и приглашение на эту конференцию вместе с И.П. Степаненко и В.И. Лебедевым мы заранее оформили еще до моей свадьбы. Филипп Георгиевич Старос выступил с подробным докладом и обрисовал перспективы развития отечественной микроэлектронной отрасли. В прениях высказывались многие уже знакомые нам специалисты и представители вузов, где еще только предстояло побывать. В частности, с небольшим содокладом выступил заведующий кафедрой конструирования радиоэлектронной аппаратуры, доцент Таганрогского радиотехнического института (ТРТИ) Л.Н. Колесов, который рассказал о работах ТРТИ и о своих первых усилиях по координации вузовских работ по микрорадиоэлектронике в системе высших учебных заведений РСФСР.

Во время этой конференции в Ленинграде, по вечерам мы с Элей побывали с визитами у моих многочисленных родственников в самом городе и в его пригородах. Ночевали мы в офицерском общежитии Высшего военно-морского инженерного училища, командиром которого был муж моей двоюродной сестры Татьяны Володя Файвушевич. Никогда не забудем, как каждое утро, когда мы выходили из своей комнаты и направлялись – я на конференцию, а Эля в очередной музей, курсанты училища становились по стойке смирно и провожали нас, как казалось, завистливыми взглядами.

По окончании конференции я с молодой женой улетел к нашим добрым знакомым в Эстонию, в Таллин. По сравнению с моими детскими воспоминаниями здесь ничего не изменилось. Ничто не напоминало войну – не было видно ни каких-либо разрушений, ни памятников героям-освободителям. Последнюю тему я еще подниму позднее.

Прошло всего несколько дней после нашего возвращения в Москву, как вышел приказ министра электронной промышленности А.И. Шокина о командировании в Таганрог инспекционной группы в составе Добкина А.М., технолога от НИИ-35, Родионова Ю.П. от Минвуза РСФСР и инженеров Патрикеева Л.Н. и Кармазинского А.Н. от проблемной лаборатории МИФИ. Результатом этого визита (кроме положительного мнения о скромных технологических успехах сотрудников ТРТИ) явились два важных решения:

1. Приказ Минвуза РСФСР о проведении на базе ТРТИ 1-й (секретной) межвузовской конференции по микроэлектронике.

2. Организация при Научно-техническом совете Минвуза СССР Проблемного совета по микроэлектронике (председатель – И.П. Степаненко, ученый секретарь – Л.Н. Патрикеев).

После завершения работы таганрогского форума в состав ПС по МЭ при Научно-техническом совете Минвуза СССР были введены: П.В. Павлов от Нижегородского госуниверситета им. Лобачевского, Г.Г. Эйдукас от Каунасского политехнического института, Ю.Д. Чистяков от МИЭТа, З.И. Кирьяшкина и Д.И. Биленко от Саратовского государственного университета, В.Н. Дулин от МАИ, К.К. Морозов от ОКБ МЭИ, Л.И. Аристархов от Минвуза РСФСР, В.Н. Лозовский от Новочеркасского политехнического института, Л.Н. Колесов и Г.В. Дудко от ТРТИ, В.А. Преснов от Томского политехнического института, В.И. Смирнов от ЛЭТИ, Ю.П. Ермолаев от Казанского авиационного института, Н.И. Палехов от ГК по НТ и П.А. Арутюнов от ЦНИИ-22 (фото 24).

В составе ПС по МЭ были образованы несколько важнейших для развития микроэлектроники секций: физическая, схемотехническая и технологическая. После обсуждения, уже на первом заседании ПС по МЭ, было принято решение о подготовке и составлении единого координационного плана работ лабораторий всех советских вузов по нашему научному направлению на пятилетку! Это была не просто инженерная, но и организационно-бюрократическая и, в целом, очень непростая работа.

Во все одиннадцать проблемных лабораторий отправились активисты ПС по МЭ. В каждой из них члены комиссий знакомились и уточняли конечные цели исследований, делились опытом и связями с промышленностью, знакомились с публикациями и авторскими свидетельствами. Для инспектируемых вузов эти посещения были всегда исключительно плодотворными и поучительными. Недаром такая работа на долгие годы сплотила вузовские коллективы.

В 1963 году мы в соавторстве с И.П. Степаненко опубликовали в журнале «Известия вузов. Радиотехника» (т. VI, № 6, с. 581–601) обзорную статью «Современное состояние и некоторые перспективы микрорадиоэлектроники». Подводя итоги проведенного в статье анализа, мы, в частности, отметили не только семь особо важных для дальнейших разработок проблем микроэлектроники. Для своей кафедры и наших соисполнителей мы наметили два важных пути исследований: поиск альтернатив транзисторным решениям и задачи обеспечения радиационной стойкости микросхем.

В этом же 1963 году моя драгоценная супруга подарила всей нашей дружной патрикеевской семье моего первенца Диму (фото 25). Этого события все мои друзья и коллеги с нетерпением ждали. А Игорь Павлович в нашей кафедральной стенгазете поместил даже такие строки:

 
Дмитрий Львович наконец
Появился в мире этом!
И, естественно, отец
В облаках витает где-то…
 

В ходе продолжавшихся в 1963–1964 годах поисковых работ на нашей родной кафедре были достигнуты важные результаты: получены схемы логических запоминающих ячеек на полевых транзисторах и методика их расчета, разработаны теория приборов с S-образной характеристикой типа тиристоров и методы их применения в импульсных схемах, развиты основы универсальной варакторной схемотехники как особого направления прикладной электроники.

Однако отсутствие в МИФИ собственной технологической лаборатории не позволяло оперативно оптимизировать параметры анализируемых полупроводниковых структур и тем более осуществлять интегральное исполнение элементов и схем. Попытку технологической кооперации с МИСиС пришлось признать неудачной и общую лабораторию разделить, придав каждой научную самостоятельность.

К концу 1964 года весьма обострилась проблема взаимного неприятия между И.П. Степаненко и уже остепенившимся и сильно ревновавшим его, как заведующего кафедрой, доцентом Т.М. Агаханяном. Этот «нарыв» вызревал несколько лет, и его хирургическое удаление я целиком отношу к заслугам Игоря Павловича.

Он хорошо прочувствовал необходимость резкого увеличения выпуска специалистов по микроэлектронике и тихо и спокойно добился в Минвузе РСФСР выделения необходимых дополнительных штатных единиц для впервые организуемой в вузах страны кафедры микроэлектроники! 23 января 1965 года исполняющий обязанности министра высшего и среднего специального образования РСФСР С. Никишов подписал Приказ № 72 об организации с 1 февраля 1965 года в Московском инженерно-физическом институте кафедры микроэлектроники.

Идя навстречу предложению И.П. Степаненко, ректор МИФИ В.Г. Кириллов-Угрюмов не без юмора присвоил нашей кафедре, по сути выделившейся из кафедры № 3, номер 27 (3 в кубе). В решении проблем «раздела» имущества кафедр № 3 и № 27 активную миротворческую роль сыграл тогдашний секретарь парткома факультета автоматики и электроники И.О. Атовмян.

Опять началась стройка, закупки и наладка привозимого оборудования, проектирование новых помещений в строящемся корпусе «Д» на Каширском шоссе. Мне опять досталась доля заместителя завкафедрой по учебной и научной работе и не отмененные обязанности заместителя научного руководителя проблемной лаборатории, которая от кафедры № 3 переходила на кафедру микроэлектороники.

11
Самая первая кафедра микроэлектроники

Для проведения полномасштабного учебного процесса на кафедру были приглашены О.Р. Мочалкина, Б.В. Малин, В.А. Кузьмин, А.Г. Алексенко и И.И. Моин. В качестве преподавателей с кафедры № 3 были переведены на кафедру № 27 доцент И.П. Степаненко и старшие преподаватели Л.Н. Патрикеев, О.И. Рогачева и И.А. Абританина.

При активном участии всех приглашенных сотрудников промышленности и с учетом уже накопившегося у мифистов опыта составления учебных планов не только в МИФИ, но и в других вузах был разработан учебный план, по существу, новой специальности. Целью этого учебного плана была задача подготовки специалистов, сочетающих в своем инженерном сознании единство и взаимосвязь «трех китов» микроэлектроники: физики, схемотехники и технологии микросхем любой степени интеграции, а кроме того, умеющих и желающих постоянно и самостоятельно учиться. Для реализации последней задачи в учебный план были введены обязательные курсовые проекты, требования по реферативной работе и регулярные коллоквиумы для развития навыков устной речи и участия в дискуссиях.

Участие в разработке этого плана ведущих представителей предприятий – потребителей выпускников показало абсолютную целесообразность их привлечения к этой работе: вот уже 46 лет этот план почти не меняется. Ежегодно в базовые курсы вносятся дополнительные разделы, отражающие перспективы развития микроэлектроники, читаются целые новые курсы по выбору студентов, и, начиная с третьего курса, многие из студентов включаются в научную работу, проводимую на кафедре или на предприятиях отраслей, связанных с МИФИ.

Как только образовалась новая кафедра, Игорь Павлович Степаненко предложил преподавателям А.Г. Алексенко, О.Р. Мочалкиной и А.С. Березину написать и выпустить трилогию по всем проблемам микроэлектроники под его редакцией. Эту работу удалось завершить через несколько лет, но здесь я отмечаю только факт ее зарождения с самых первых шагов новой кафедры.

Реальным первым изданным в МИФИ печатным учебным пособием для студентов по новой специальности стала скромная книжка Б.В. Малина «Интегральные микросхемы». Далее пошли сборники описаний лабораторных работ по разным курсам, программы и методические материалы по учебным дисциплинам, задания на курсовые проекты, экзаменационные билеты и другие многочисленные учебные документы, характеризующие ПРОЗУ преподавательского труда.

Без всякого бюрократического наставления со стороны Учебного управления и проректора МИФИ по учебной работе И.Т. Гусева кафедра самостоятельно решила и по каждой учебной дисциплине составила целую папку методических документов. В такие папки, хранимые и поныне, входили: программа курса, полный текст вводной лекции, описания лабораторных работ, темы курсовых проектов, перечень тем и примеры решаемых на семинарах задач и упражнений, экзаменационные билеты. Естественно, что эти документы ежегодно дополнялись и обновлялись. Контроль за обязательным обновлением документов весьма строго осуществлял профессор И.Ф. Николаевский, бывший фронтовик и в высшей степени дисциплинированный интеллигент.

ПОЭЗИЕЙ этого периода жизни была неожиданная просьба (или поручение со стороны Е.В. Арменского, бывшего тогда нашим деканом), оказать помощь В.Т. Гребенникову, руководившему радиоузлом института, в организации лингафонного кабинета для кафедры иностранного языка МИФИ. Такие кабинеты постепенно входили в моду во многих вузах, и мне вместе с активисткой кафедры ИНО Нелли Михайловной Головковой и Василием Тихоновичем Гребенниковым пришлось на довольно долгий период углубиться в новую для себя проблематику.

Вначале все вместе, втроем, мы посетили Университет дружбы народов им. Патриса Лумумбы и ознакомились с методиками и техническим оснащением их многочисленных кабинетов устной речи. Каждый учебный класс в университете представлял собой комнату, на индивидуальных рабочих столах которой, рассчитанных на одного студента, имелся магнитофон, наушники и микрофон для записи речи ученика и прослушивания великолепных с точки зрения произношения учебных текстов, записанных на миниатюрных кассетах. Каждый студент изолировался друг от друга с помощью звукозащитных простых фанерных экранов, прикрепленных к каждому столу с трех сторон. Стол ведущего и контролирующего работу студентов преподавателя был соединен со всеми рабочими местами с помощью кабельных линий. Преподаватель имел возможность подключать свое рабочее место к любому из учебных стендов. Всем студентам выдавались печатные методические задания. Каждый из них имел возможность, заранее записавшись у ответственного за кабинеты лаборанта, поупражняться в лингафонной лаборатории в удобное для себя время.

После посещения и изучения опыта университета вдвоем с Н.М. Головковой мы побывали с теми же целями в МГПИ и ИнЯзе. Опыт и техническое обеспечение занятий в этих вузах были примерно одинаковыми. Мы у себя в МИФИ, естественно, не могли не отличиться. Первое, что нам удалось, – сразу же отказаться от любых звуковых и зрительных экранов. Второе – мы приняли решение использовать не стандартные, а «закольцованные» магнитофоны.

Подобные конструкции уже прошли к тому времени надежную апробацию на первом отечественном искусственном спутнике. В.Т. Гребенников участвовал в разработке такой кольцевой лентопротяжки по заданию ОКБ МЭИ, и с разрешения К.К. Морозова мы размножили такие устройства для оснащения первого модельного лингафонного класса МИФИ. Вместе с Н.М. Головковой мы несколько раз докладывали о ходе наших методических разработок, и к концу 1965 года первый лингафонный кабинет МИФИ открыл свои двери.

Вся эта немаловажная, дополнительная к основным кафедральным заботам работа нашла свое отображение не только в поныне существующих учебных лабораториях кафедры иностранных языков нашего университета, но и была зафиксирована в 42-страничном отчете по НИР «ЛУР МИФИ», переданном на кафедру ИНО.