Автор книги: Лев Толстой
Жанр: Русская классика, Классика
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 10 (всего у книги 59 страниц)
[563]563
Зачеркнуто: Вронской
[Закрыть]Удашевъ съ чуть замѣтной улыбкой посмотрѣлъ на Левина, и, очевидно, понялъ его, но не отвѣчалъ, а продолжалъ свое.
– Да, но спириты говорятъ: теперь мы не знаемъ, что это за сила, но сила есть, и вотъ при какихъ условіяхъ она дѣйствуетъ. А ученые пускай разбираютъ. Нѣтъ, я не вижу, почему это не можетъ быть новая сила.
– А потому, – сказалъ Левинъ, – что при электричествѣ всякій разъ, какъ вы потрете смолу о шерсть, будетъ искра, a здѣсь не всякій разъ, стало быть, это не природное явленіе.
Вѣроятно, чувствуя, что разговоръ принимаетъ для гостиной слишкомъ серьезный характеръ,[564]564
Зачеркнуто: Вронской
[Закрыть] Удашевъ тотчасъ же постарался перемѣнить его.
– Давайте попробуемъ, – началъ онъ, но Левинъ не могъ никогда привыкнуть къ тому, что въ гостиной не слѣдуетъ говорить толково и послѣдовательно. Ему всегда казалось, что ежели соберутся люди, ничего не дѣлая, то, очевидно, для того, чтобы разговаривать, высказывать свои мысли, и, всегда увлекаясь разговоромъ, говорилъ серьезно то, что думалъ, забывая то, что въ гостиной неприличнѣе всего толковый разговоръ, потому что онъ мѣшаетъ общественности.
Онъ началъ говорить то, что думалъ, и тотчасъ же почувствовалъ, что онъ глупо дѣлаетъ,[565]565
Зач.: увлекаясь разговоромъ въ гостиной,
[Закрыть] и что[566]566
Зач.: Вронской
[Закрыть] Удашевъ гораздо умнѣе его, но онъ не могъ удержаться, тѣмъ болѣе что онъ чувствовалъ себя раздраженнымъ.
[567]567
Зач.: – <Я совѣтую всем интересующимся этимъ, – началъ Левинъ>. Я не могу интересоваться, потому что не могу допустить возможности, – сказалъ онъ. – Но я совѣтую попросить духовъ отвѣтить на какой нибудь вопросъ изъ высшей математики или на вопросъ, сдѣланный по санскритски тамъ, где medium’ы не знаютъ математики и по санскритски.
– Отчего же? вы думаете, что духи не знаютъ математики? – сказала Графиня Нордстонъ, – навѣрное лучше васъ знаютъ.
– Да, это вопросъ, – смѣясь сказалъ Вронской.
– Это прекрасно, – сказала Кити Левину, – задайте Мари математический вопросъ, и она привезетъ намъ отвѣтъ.
[Закрыть]– Я думаю, – говорилъ онъ, – что попытка спиритовъ объяснять свои чудеса какой-то новой силой – самая неудачная. Они прямо говорятъ о силѣ духовной и хотятъ ее подвергать опыту.
Всѣ ждали, когда онъ кончитъ, и онъ чувствовалъ, что онъ глупъ.
– А я думаю, что вы будете отличный medium, – сказала Графиня Нордстонъ, – въ васъ есть что то восторженное.
Левинъ[568]568
Зачеркнуто: не обращая вниманія на ея слова, продолжалъ:
– Надо
[Закрыть] покраснѣлъ и замолчалъ.
– Давайте сейчасъ, Княжна, испытаемъ столъ, пожалуйста, – сказалъ[569]569
Зач.: Вронской
[Закрыть] Удашевъ. – Княгиня, вы позволите?
И[570]570
Зач.: Вронской
[Закрыть] Удашевъ, вставъ, отъискивалъ глазами столикъ.
Кити[571]571
Зач.: улыбаясь
[Закрыть] встала[572]572
Зач.: и принесла отъ окна столикъ.
[Закрыть] за столикомъ и проходя взглянула на раздраженное лицо Левина и опять встрѣтилась съ нимъ глазами.
Только что хотѣли устроиваться около столика, какъ[573]573
Зач.: волоча ноги,
[Закрыть] вошелъ старый князь. Молодые люди встали, здороваясь съ нимъ.
– А! – сказалъ он, увидавъ Левина, – радъ васъ видѣть! – и онъ обнялъ его. – Какъ дѣла, на долго ли?
Здравствуйте, Графъ, – сказалъ онъ холодно и сѣлъ въ кресло.[574]574
Зач.: «A! нынче два тютька», сказалъ онъ самъ себѣ, такъ неуважительно называя про себя молодыхъ людей.
[Закрыть] И бѣгло вопросительно взглянувъ на Кити, обратился къ Левину, спрашивая его о хозяйствѣ.
Какъ только отецъ вошелъ, Кити покраснѣла; она одна знала, какъ отецъ ревниво относился къ ея искателямъ[575]575
Зач.: называя ихъ тютьками и перепелами,
[Закрыть] и какъ онъ подъ своимъ важнымъ и глуповатымъ даже видомъ былъ проницателенъ и насквозь все видѣлъ то, что его интересовало. Кити взглядывала на Левина. Она понимала[576]576
Зач.: его спокойный видъ, его шутки съ Нордстонъ, его любезность съ Вронскимъ.
[Закрыть] все, что онъ перечувствовалъ въ этотъ вечеръ. Она понимала, какъ тяжело, неловко ему теперь съ ея отцомъ. И ей всей душой было жалко его. И вмѣстѣ съ тѣмъ ей пріятно было жалѣть его въ несчастьи, которое сдѣлала она.
– Такъ-то, такъ-то, мой милѣйшій Константинъ Дмитричъ, обмолотили, продали хлѣба, да и въ Москву, – говорилъ старый Князь.
– Князь, отпустите намъ Константина Дмитрича, – сказала графиня Нордстонъ. – Мы хотимъ опытъ сдѣлать.
– Какой опытъ, столы вертѣть? И, извините меня, дамы и господа, но, по моему, въ колечко веселѣе играть, по крайней мѣрѣ есть смыслъ.
[577]577
Зачеркнуто: Вронской
[Закрыть]Удашевъ посмотрѣлъ съ удивленьемъ на князя своими открытыми глазами и, чуть улыбнувшись, тотчасъ же заговорилъ съ Графиней Нордстонъ о предстоящемъ на будущей недѣлѣ большомъ балѣ.
– Я надѣюсь, что вы будете? – обратился онъ къ Кити.
Отпущенный старымъ Княземъ, Левинъ незамѣтно вышелъ, и послѣднее впечатлѣніе, вынесенное имъ изъ этаго вечера, было улыбающееся счастливое лицо Кити, отвѣчавшей[578]578
Зач.: Вронскому
[Закрыть] Удашеву на его вопросъ о балѣ.
На большой лѣстницѣ Левинъ встрѣтился съ Облонскимъ, входившимъ наверхъ.
– Чтожъ такъ рано, сказалъ Степанъ Аркадьичъ, хватая его за руку.
Левинъ нахмурился и, высвобождая схваченную Облонскимъ руку, сердито проговорилъ:
– Мнѣ нужно еще…
– Что же, что? – съ участіемъ проговорилъ по французски Облонскій.
[579]579
Зач.: – Твоя жена – дурной пророкъ. Ну, прощай, надолго…
[Закрыть]– Да ничего особеннаго. Я тороплюсь.....
Онъ не договорилъ, глотая что то оставшееся въ горлѣ, и сбѣжалъ съ лѣстницы.
* № 17 (рук. № 21).[580]580
Зач: Вронскій долго не спалъ, ходя взадъ и впередъ по небольшой занимаемой имъ комнатѣ въ огромномъ материнскомъ домѣ. «Надо, надо кончить эту жизнь. А то такъ скучно». На него находила тоска и уныніе и прежде; но теперь нашло еще съ большей силой, чѣмъ когда нибудь. И съ тоской соединялось чувство влеченія къ этой милой дѣвушкѣ съ ея маленькой головкой, такъ удивительно поставленной на тонкой шеѣ и прелестномъ станѣ, и тоска соединялась съ этимъ влеченіемъ. Ему хотѣлось плакать и любить и быть любимымъ. Надо было подумать и рѣшить.
[Закрыть]Удашевъ между тѣмъ, выѣхавъ въ 12 часовъ отъ Щербацкихъ съ тѣмъ выносимымъ всегда отъ нихъ пріятнымъ чувствомъ чистоты, свѣжести и невинности съ присоединеніемъ поэтическаго умиленія за свою любовь къ Кити и ея любовь, про которую онъ зналъ, – чувство, которое отчасти зависѣло и отъ того, что не курилъ цѣлый вечеръ, – закурилъ папиросу и, сѣвъ въ сани, задумался, куда ѣхать коротать вечеръ. Онъ стоялъ у Дюссо и, зайдя въ столовую, ужаснулся на видъ Туровцина, Игнатьева и Кульмана, ужинавщихъ тамъ.
«Нѣтъ, я не могу съ ними сидѣть нынче». Онъ чувствовалъ, что между имъ и Кити, хотя и ничего еще не было сказано, установилась[581]581
Зачеркнуто: твердая и важная
[Закрыть] опредѣленная и сознаваемая ими обоими связь и что она почему то особенно усилилась нынѣшній вечеръ.[582]582
Зач.: О чем же было думать? Чѣмъ волноваться? Тѣмъ, что онъ счастливъ, что любимъ прелестнѣйшімъ существомъ? Странно сказать, что не останавливало, но задерживало Вронскаго – это то, что это не была большая страсть, на которую онъ такъ давно былъ готовъ,
[Закрыть]
«Прелестная дѣвушка! И тронулся, тронулся вешній ледокъ», думалъ онъ о ней.
Онъ вернулся въ свой нумеръ, велѣлъ себѣ принести ужинать и, открывъ французскій романъ, разстегнувшись, сѣлъ за столъ. Но книга не читалась. Онъ видѣлъ ея, ея румянецъ, ея улыбку, ея робость ожиданія, что вотъ вотъ онъ скажетъ, и боязнь вызвать это слово.
«Ну и что же? – спросилъ онъ себя. – Неужели жениться?» Это было слишкомъ легко и слишкомъ просто. Да и зачѣмъ?
[583]583
Зач.: Вронской
[Закрыть]Удашевъ былъ[584]584
Зач.: одинъ изъ самыхъ скромныхъ людей
[Закрыть] скромный человѣкъ, но онъ не могъ не знать, что онъ былъ одинъ изъ лучшихъ жениховъ въ Россіи и что въ свѣтскомъ отношеніи родные Щербацкихъ должны быть болѣе довольны этимъ бракомъ, чѣмъ его родные. Хотя онъ зналъ, что ни одинъ Русскій человѣкъ не сдѣлалъ бы mesaillance,[585]585
[неравного брака,]
[Закрыть] женившись на Кити, и онъ зналъ, что мать егo одобряетъ этотъ бракъ, но онъ чувствовалъ, что ему не хочется, потому что это слишкомъ легко и просто и вмѣстѣ серьезно.[586]586
Зачеркнуто: Вронской
[Закрыть] Удашевъ никогда не зналъ[587]587
Зач.: и не любилъ
[Закрыть] семейной жизни. Самый бракъ, самая семейная жизнь, помимо той женщины, которая будетъ его женой, не только не представляли для него никакой прелести, но онъ по своему взгляду на семейную жизнь видѣлъ до сихъ поръ, что на мужѣ лежитъ отпечатокъ чего то смѣшнаго. Онъ никогда и не думалъ жениться до нынѣшней зимы въ Москвѣ, когда онъ влюбился въ Кити.[588]588
Зач.: Выйдя на волю въ своемъ Петербургскомъ блестящемъ гвардейскомъ кругѣ, онъ тотчасъ же попалъ на актрисъ и кокотокъ, но натура его была слишкомъ честная, простая и вмѣстѣ тонкая, чтобы увлечься этими женщинами. Онъ имѣлъ эти связи также, какъ пилъ въ полку не оттого, что любилъ, а оттого же самаго, отчего люди курятъ. Всѣ дѣлаютъ, навязываются эти женщины, и питье само собой, и дурнаго тутъ ничего нѣтъ; напротивъ, есть что то пріятное, хорошее, состоящее въ томъ, чтобы, чувствуя въ себѣ силы на все лучшее, дѣлать самое ничтожное. Это сознаніе того, что я всегда выше того, что я дѣлаю, и удовольствіе въ этомъ сознаніи было главное руководящее послѣднее время чувство всей жизнью Вронскаго. Онъ говорилъ по англійски, какъ Англичанинъ, по французски, какъ Французъ, жилъ въ Лондонѣ и Парижѣ, но онъ былъ вполнѣ русскій человѣкъ. Онъ не могъ переносить фальши и такъ боялся того, чтобы имѣть видъ человѣка, полагающаго, что онъ дѣлаетъ важное дѣло, a дѣлаетъ пустяки, что онъ всегда дѣлалъ пустяки и имѣлъ такой видъ, a вмѣстѣ съ тѣмъ онъ самъ чувствовалъ и другіе чувствовали, что въ немъ сидѣлъ запасъ чего то. Теперь ему надо было разстаться съ этимъ чувствомъ, и это не останавливало, но задерживало его; надо было излить этотъ запасъ силы любви, и ему жалко было.
[Закрыть] Только теперь, чѣмъ дальше и дальше заходили его отношенія съ нею, ему приходила эта мысль; но она приходила ему только по отношенію къ нему самому. По отношенію же къ ней, о томъ, что она, любя его, будетъ несчастлива, если онъ не женится, эта мысль никогда не приходила ему въ голову. И потому онъ только спрашивалъ себя, необходимо ли для его счастья жениться на ней, и былъ въ нерѣшительности. Онъ былъ уменъ и добръ. Но потому ли, что всякое чувство слишкомъ сильно овладѣвало имъ, или потому, что онъ не задумывался надъ жизнью, у него въ головѣ никогда не помѣщалась вмѣстѣ мысль о томъ, что ему нужно отъ человѣка и что человѣку нужно отъ него.
Выйдя очень молодымъ блестящимъ офицеромъ изъ школы, онъ сразу попалъ въ колею богатыхъ петербургскихъ военныхъ и, хотя и ѣздилъ въ свѣтъ изрѣдка, не имѣлъ въ свѣтѣ ни связей и ни разу по тому тону, царствующему въ его кругѣ, не ухаживалъ за дѣвушкой. Тутъ, въ Москвѣ, это случилось съ нимъ въ первый разъ, и въ первый разъ онъ испытывалъ всю прелесть, послѣ роскошной, утонченно грубой петербургской жизни, сближенія съ невиннымъ прелестнымъ существомъ, которое полюбило его. Онъ не зналъ, что это заманиваніе барышень безъ намѣренія жениться есть одинъ изъ самыхъ обыкновенныхъ дурныхъ и пріятныхъ поступковъ блестящихъ молодыхъ людей, какъ онъ. Онъ думалъ, что онъ самъ первый открылъ его, и наслаждался своимъ открытіемъ. Онъ видѣлъ, какъ онъ говорилъ себѣ, что ледокъ весенній таялъ и она была переполнена любви къ нему, что изъ нея, какъ изъ налитаго яблочка, готова была брызнуть эта любовь. Стоило ему только сказать слово. Онъ не говорилъ этаго слова, и упрекать ему себя не за что было. Онъ говорилъ, что̀ всегда говорятъ въ свѣтѣ, всякій вздоръ, но вздоръ такой, которому онъ умѣлъ придавать для нея смыслъ. Онъ ничѣмъ не связалъ себя, онъ только въ Москвѣ, какъ въ деревнѣ, веселился невинными удовольствіями (онъ часто думалъ, какъ посмѣялись бы ему его товарищи), но послѣднее время его честная натура подсказывала ему, что надо предпринять что то, что что то можетъ быть нехорошо. Но какъ только онъ говорилъ себѣ – жениться? – ему чего-то совѣстно становилось и казалось, что этаго нельзя. Нынѣшній вечеръ онъ однако почувствовалъ, что надо рѣшить вопросъ.
«Ну, что же – жениться? Ахъ, все бы, только не жениться», наивно отвѣчалъ онъ себѣ. Мало того, что это было слишкомъ просто и легко [1 неразобр.] мало того, что онъ никогда не думалъ о женитьбѣ и семьѣ и не могъ представить себѣ жизни внѣ условій холостой свободы, – главная причина была та, что онъ, женившись, выпускалъ тотъ зарядъ чего то, который онъ держалъ въ запасѣ и который онъ не считалъ нужнымъ выпускать.
Онъ ничего не дѣлалъ путнаго, онъ это зналъ, но онъ не представлялъ изъ себя человѣка, который дѣлаетъ важное дѣло, а, напротивъ, онъ имѣлъ видъ человѣка, всѣмъ пренебрегающаго и не хотящаго дѣлать ничего. A вмѣстѣ съ тѣмъ онъ зналъ и другимъ давалъ чувствовать, что если бы онъ захотѣлъ, то онъ многое бы могъ сдѣлать. И в этомъ была его роль, къ которой онъ привыкъ и которой гордился. Женись онъ, и кончено.
«Да, прелестная дѣвушка и милая! Какъ она любитъ невинно, – думалъ онъ.[589]589
Зачеркнуто: «Да, я люблю ее, выйду въ отставку. Да и потомъ, она любитъ меня, и я не могъ, если бы и хотѣлъ, бѣжать теперь. Конецъ пьянству и полковой прежней жизни, и пора. А какая будетъ будущая – убей Богъ, не знаю и представить не могу. Но рѣшено, такъ рѣшено», сказалъ онъ, и когда у него было что рѣшено, то это было рѣшено совсѣмъ; это зналъ всякій, знавшій его, и сказалъ всякій, кто только видѣлъ его простое, твердое лицо. «Главное, грустно, ужасно грустно».
[Закрыть] – Ну, а потомъ? Впрочемъ, все видно будетъ. Еще времени много, и я ничѣмъ не связалъ себя».
Онъ кончилъ первымъ курсъ въ артиллерійскомъ училищѣ и имѣлъ большую способность къ математикѣ, но не бралъ, кромѣ какъ на ночь, книги – романа – въ руки; онъ былъ любезный, блестящій, свѣтскій человѣкъ и предпочиталъ женщинъ и не ѣздилъ въ общество. Онъ по положенію и примѣру брата могъ бы идти по дорогѣ честолюбія. Успѣхами онъ пренебрегалъ и былъ во фронтѣ; онъ былъ богатъ и отдалъ все состояніе брату, женатому, оставивъ себѣ 30 тысячъ въ годъ. Отъ лѣни ли, отъ того ли, что онъ хотѣлъ уберечь свѣжесть запаса, не растративъ его кое-какъ, но въ этой жизни спустя рукава онъ находилъ удовольствіе.
* № 19 (рук. № 13).VII.
На другой день былъ морозъ еще сильнѣе, чѣмъ наканунѣ. Иней начиналъ спадать. И туманъ стоялъ надъ городомъ.
Въ 11 часовъ утра Степанъ Аркадьичъ, выѣхавъ встрѣчать сестру, неожиданно столкнулся на подъѣздѣ станціи съ Вронскимъ, пріѣхавшимъ съ старымъ лакеемъ въ ливреѣ, въ огромной старинной съ гербами каретѣ.[590]590
Зач.: <Вронскій былъ одинъ изъ тѣхъ рѣдкихъ людей, съ которыми Алабинъ не былъ [на] ты.> Несмотря на то, что Алабинъ познакомился съ нимъ только мѣсяцъ тому назадъ, онъ ужъ былъ съ нимъ на ты, хотя это ты, видимо, неловко было Вронскому.
[Закрыть]
– А, Ваше сіятельство! – вскрикнулъ Степанъ Аркадьичъ, только что выйдя изъ кареты, стоя на приступкахъ большой лѣстницы и дожидаясь, пока отъѣдетъ его карета и подъѣдетъ карета, изъ которой выглядывалъ Вронскій. – А каковъ морозъ? Ты за кѣмъ?
Степанъ Аркадьичъ, какъ и со всѣми, былъ на ты съ Вронскимъ, но почему то, особенно со стороны Вронскаго, это было непрочно и неловко.
– За матушкой. Она нынче должна быть изъ Петербурга, – отвѣчалъ Вронскій, поддерживая саблю, выходя изъ кареты. – Я думаю, ужъ нѣтъ другаго такого экипажа въ Москвѣ. А вы кого встрѣчаете? – И[591]591
Зачеркнуто: слегка покраснѣвъ
[Закрыть] вспомнивъ, что онъ на ты, что ему всегда было неловко, прибавилъ, пожимая руку: – Ты кого встрѣчаешь? – И они пошли въ большую дверь.
– Я? Я хорошенькую женщину, – сказалъ онъ улыбаясь. – Я думаю, что самую хорошенькую и самую нравственную женщину Петербурга – сестру Анну, – сказалъ онъ, – Каренину, – разрѣшая недоумѣвающій наивный взглядъ агатово-черныхъ глазъ Вронскаго. – Ты ее, вѣрно, знаешь?
– Къ[592]592
Зач.: удивленію
[Закрыть] сожалѣнію нѣтъ. Я встрѣтилъ разъ Анну… – онъ задумался… – Аркадьевну давно у дяди, но едва ли она помнитъ меня.
– Ну a Алексѣя, моего могущественнаго зятя, вѣрно знаешь? Вотъ человѣкъ, который пойдетъ далеко!
– Алексѣя Александровича я[593]593
Зач.: давно
[Закрыть] знаю. Онъ нетолько пойдетъ, но ужъ и пошелъ далеко. Это вполнѣ государственный человѣкъ.
– Уу! – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, выражая этимъ восклицаніемъ способность зятя къ дѣятельности государственнаго человѣка. – И отлично живутъ, примѣрная семья, – сказалъ онъ, выражая этимъ, какъ понялъ Вронскій, свое удивленіе къ тому, что счастливая семейная жизнь можетъ существовать даже при такой некрасивой и жалкой наружности, какъ наружность Алексѣя Александровича.
– Да, но очень уменъ, – отвѣчалъ Вронскій и,[594]594
Зач.: прекрасный
[Закрыть] кажется, хорошій очень человѣкъ.
– Я не спорю, я его очень люблю, отличный малый, – сказалъ Степанъ Аркадьичъ про зятя такимъ тономъ, который показывалъ, что онъ не любилъ его, на сколько могъ Степанъ Аркадьичъ не любить кого нибудь. – Но Анна – это такая прелесть. Я не знаю женщины лучше, добрѣе ее.
Вронскій смотрѣлъ прямо на Алабина своими большими прекрасными глазами и, такъ какъ нечего было сказать на это, ничего не сказалъ; но въ душѣ онъ удивлялся этой нѣжности брата къ сестрѣ, тѣмъ болѣе, что[595]595
Вслед за этим написано: то, что онъ зналъ объ Карениной. Слова эти, как явствует из контекста, не зачеркнуты Толстым, видимо, по рассеянности.
[Закрыть] онъ особенно не любилъ тотъ петербургскій кружокъ, котораго Анна Аркадьевна составляла украшеніе. Если онъ бѣжалъ подъ предлогомъ болѣзни отъ почестей, которыя его ждали въ Петербургѣ, то преимущественно вслѣдствіи отвращенія къ тому могущественному кружку, котораго главнымъ лицомъ былъ Алексѣй Александровичъ и который казался ложнымъ, фальшивымъ, напыщеннымъ Вронскому. Это былъ тотъ кружокъ, который Вронскій называлъ шуточно: утонченно-хомяковско-православно-женско-придворно-славянофильски добродѣтельно изломанный. И ему много лжи, притворства, скромности и гордости казалось въ этомъ тонѣ, и онъ терпѣть не могъ его и лицъ, какъ Каренины, мужа, жену и сестру, которыя составляли его. Отъ этаго онъ ничего не отвѣтилъ Алабину.
– Ты взойди сюда, Михайла, – сказалъ Вронскій къ высокому старому материному лакею, пріѣхавшему съ нимъ. – Для матушки вѣдь переѣздъ изъ Петербурга въ Москву теперь кажется труднѣе, чѣмъ на лошадяхъ, – улыбаясь своей кроткой и тихой улыбкой, сказалъ Вронскій. – Тамъ братъ посадилъ ее въ вагонъ съ дѣвушкой и съ Джипомъ, приказалъ кондуктору дѣлать такъ, чтобы какъ можно было похоже на карету, здѣсь мы съ Михайлой встрѣтимъ.
– Вѣрно, въ особомъ отдѣленіи?
– Ну, разумѣется. Чтобъ она была довольна, надо, чтобы провезти ее изъ Петербурга въ Москву такъ, чтобы она не чувствовала, что смѣшалась съ другими, чтобы ее мірокъ, атмосфера ѣхали съ нею…
– Ну да, ну да, – говорилъ Степанъ Аркадьичъ, сіяя глазками. – Что, скоро ли? Лучше бы пройти туда на платформу.
Такъ говорили они, ходя взадъ и впередъ по залѣ и ожидая прихода поѣзда.[596]596
На верхнем крае поля написано: Степанъ Аркадьичъ убитъ всегда натощакъ, а нынче особенно, и завидуетъ.
[Закрыть]
[597]597
Зачеркнуто: Извощичья карета Степана Аркадьича задержалась у подъѣзда станціи другой темной старомодной каретой на парѣ бѣлыхъ перекормленныхъ лошадей съ свалившимися шлеями и желобами по спинамъ и съ старымъ кучеромъ и толстымъ лакеемъ на козлахъ.
Изъ кареты необходимо должна была выдти старая московская барыня, <какъ изъ желтой гусеницы шелковичнаго червя должна выдти бѣлая бабочка.> Но совершенно неожиданно Степанъ Аркадьичъ увидалъ, что въ то время, какъ старикъ, толстый лакей, только закопошился на козлахъ, собираясь слѣзать, дверца, какъ выстрѣлила, отворилась, стукнувшись въ размахъ о колесо, и изъ кареты выпрыгнулъ знакомый конногвардеецъ Алабина Гагинъ, жившій эту зиму въ отпуску въ Москвѣ и такъ пристально ухаживавшій за свояченицей Алабина, за Кити Щербацкой, что каждый день ожидалось объявленіе о ихъ обрученіи.
– А, Алабинъ! Вы за кѣмъ? – проговорилъ Гагинъ, пожимая руку знакомому, и, не дожидаясь отвѣта, указывая улыбаясь на слѣзавшаго, съ козелъ старика лакея, по французски сказалъ: – А я за матушкой, ѣдетъ изъ Петербурга отъ брата. Вы видѣли, я думаю, ея пару въ каретѣ. Такой классической пары, я думаю, ужъ не осталось въ Москвѣ. Это матушкина гвардія. Ей кажется, что безъ него переѣздъ на Пречистенку не совсѣмъ безопасенъ. Матушка пріѣзжаетъ нынче, – прибавилъ онъ. – Да, а вы за кѣмъ?
– За сестрой.
– Анна Аркадьевна Каренина, слышалъ; но никогда не имѣлъ чести быть представленнымъ. Я вчера не засталъ васъ въ театрѣ, а нельзя было раньше. Кузьмичъ, ты войди сюда, чтобъ Княгиня сейчасъ увидѣла тебя, – обращался онъ къ старому лакею. – Ахъ да, виноватъ, вы что-то говорили. Обѣдать? Пожалуй, давайте обѣдать гдѣ нибудь вмѣстѣ; только я приведу съ собой своего чудака Удашева Костю; онъ вчера пріѣхалъ и у меня остановился. А вечеромъ я у вашихъ. Впрочемъ, не знаю, матушка отпуститъ ли меня. Какъ бы, голубчикъ, отпереть эту дверь, – обратился онъ къ служащему на желѣзной дорогѣ, – вѣдь скоро придетъ? Да вотъ какъ мы сдѣлаемъ. Мнѣ нужно на Прѣсню, на проѣздку, мой Беркутъ бѣжитъ, и ваши, т. е. Княгиня съ дочерью, будутъ въ Саду на конькахъ, я обѣщался зайти Княгинѣ. Такъ тамъ сойдемся и рѣшимъ, обѣдаемъ ли вмѣстѣ и гдѣ. Хорошо?
Такъ говорилъ Гагинъ, молодой, красивый юноша, ни громкимъ, ни тихимъ голосомъ, спрашивая и не дожидаясь отвѣта, не дослушивая того, что ему говорили, перебивая въ серединѣ рѣчи, очевидно не обращая ни малѣйшаго вниманія на то, что сотни постороннихъ глазъ видятъ и ушей слышатъ его, и двигаясь среди людей, вниманіе которыхъ онъ, очевидно, обращалъ на себя своей красивой, самоувѣренной, элегантной и счастливой фигурой, также свободно, какъ бы онъ былъ одинъ съ своимъ пріятелемъ. Не смотря на то, что въ разговорѣ онъ спрашивалъ и не дослушивалъ отвѣта, перебивая въ серединѣ рѣчи, онъ дѣлалъ все это такъ живо и безсознательно и когда замѣчалъ, что сдѣлалъ неучтивость, толкнувъ ли кого нечаянно, или перейдя дорогу дамѣ, или перебивъ рѣчь, такъ охотно, видимо отъ всей души, извинялся, и такое еще съ дѣтства очевидно нетронутое веселье жизни и свѣжесть были во всѣхъ его чертахъ и движеньяхъ, что въ большинствѣ людей, которые видѣли его, двигаясь по залѣ станціи, онъ возбуждалъ чувство зависти, но зависти безъ желчи. «Вотъ счастливый, неломанный, не мученый человѣкъ!» говорилъ всякій, кто видѣлъ его. И это самое, вспоминая бывшую дома сцену, думалъ, глядя на него, Степанъ Аркадьичъ. «Вотъ счастливый человѣкъ! – думалъ Степанъ Аркадьичъ, поутру, до завтрака, особенно нынче, послѣ сцены съ женою, находившійся въ меланхолическомъ расположенiи духа. – Богатъ, что дѣвать некуда денегъ, и свободенъ, какъ птица. Чего ему еще?» Въ томъ, что онъ красивъ и здоровъ, Степанъ Аркадьичъ не завидовалъ ему: эти качества, имѣя ихъ въ высшей степени, Степанъ Аркадьичъ не считалъ за благо, такъ какъ не зналъ, что такое ихъ отсутствіе.
– Хорошо, послѣ Суда я заѣду въ садъ, – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, – и пообѣдаемъ.
[Закрыть]Приближеніе время прихода поѣзда все болѣе и болѣе обозначалось движеніемъ, приготовленіемъ[598]598
Зачеркнуто: въ буфетѣ и
[Закрыть] на станціи, бѣганьемъ артельщиковъ, прислуги, отпираніемъ шкапчиковъ, съ газетами, появленіемъ жандармовъ, служащихъ и подъѣздомъ встрѣчающихъ. Степанъ Аркадьичъ и[599]599
Зач.: Гагинъ
[Закрыть] Вронскій[600]600
Зач.: въ числѣ 2-хъ, 3-хъ нѣкоторыхъ избранныхъ
[Закрыть] были не только пропущены, но приглашены на платформу за тѣ самыя двери, отъ которыхъ[601]601
Зачеркнуто: какъ безумныхъ,
[Закрыть] отгоняли другихъ, желавшихъ пройти туда же.
Морозный паръ лежалъ на всемъ. Холодно было смотрѣть на рельсы. Рабочіе въ шубахъ съ обиндѣвшими усами дѣлали что то. Закутанный стрѣлочникъ пробѣжалъ. Какой то паровикъ свистя проѣхалъ по дальнимъ рельсамъ. Наконецъ засвистѣлъ вдали паровозъ, загудѣла труба, задрожала платформа и, пыхая сбиваемымъ книзу паромъ, сталъ подкатываться огромный тендеръ съ своимъ кланяющимся начальнику станціи крѣпышомъ машинистомъ, обиндѣвшимъ и обвязаннымъ, въ курткѣ, и медленно и мѣрно насупливающимся и растягивающимся рычагомъ средняго колеса, и за тендеромъ, все медленнѣе и медленнѣе и болѣе колебля платформу, стали проходить почтовый вагонъ, вагоны съ багажами и съ визжавшей собакой, потомъ классы съ высовывающимися [?] изъ-за оконъ пасажирами – коричневые 2-го, потомъ синій 1-го класса. Молодцоватый кондукторъ, на ходу давая свистокъ, соскочилъ сзади, и вслѣдъ за нимъ стали по одному на останавливающемся ходу сходить нетерпѣливые пасажиры – Гвардейскій офицеръ, прямо держась и строго оглядываясь, и купчикъ съ сумкой, весело улыбаясь.
[602]602
Зач.: Оставалось 5 минутъ до прихода поѣзда, когда Степанъ Аркадьичъ вошелъ въ залу 1-го класса, гдѣ ужъ толпились нѣсколько встрѣчающихъ и буфетчики готовились къ пріѣзду. Степанъ Аркадьич зналъ всѣхъ почти, и всѣ его знали, такъ что, когда онъ вошелъ въ залу, его блестяще вычищенная шляпа безпрестанно приподнималась съ его кудрявой головы и опять всякій разъ попадала на тотъ же слѣдъ, немного на бокъ. Въ числѣ знакомыхъ Степану Аркадьичу была особенно пріятна, какъ казалось, встрѣча красавца конногвардейскаго Поручика Князя Гагина. Гагинъ пріѣхалъ встрѣчать мать. И такъ какъ Алабинъ и Гагинъ были однаго круга и близкіе знакомые, они все время до прихода поѣзда ходили вмѣстѣ.
[Закрыть]Навстрѣчу выходившимъ толпились встрѣчающіе и влѣзали въ вагоны въ фартукахъ и съ бляхами на грудяхъ артельщики. Толпа, все увеличиваясь и увеличиваясь, загромоздила платформу.[603]603
Зач.: Гагинъ
[Закрыть] Вронскій стоялъ рядомъ съ Алабинымъ, и оба оглядывали вагоны, отъискивая тѣхъ, кого они встрѣчали.[604]604
Зач.: <Гагинъ> Вронскій ужъ собирался войти въ вагонъ, когда онъ увидалъ – прямо передъ нимъ на крылечко вагона вышла невысокая дама въ черной шубкѣ и, перегнувшись по направленію къ Алабину, проговорила:
– Стива!
Онъ не слыхалъ и не видалъ ее, оглядывая другіе вагоны. Дама улыбнулась. И по этой улыбкѣ Гагинъ тотчасъ узналъ ее за сестру Степана Аркадьича. Замѣтивъ на себѣ внимательный взглядъ молодаго человѣка, она перестала улыбаться и, вернувшись въ дверь, сказала что-то и вслѣдъ за тѣмъ опять вышла и внимательно посмотрѣла на него, какъ будто ей нужно было признать его.
Въ это время Степанъ Аркадьичъ прошелъ на другую сторону вагона и опять отъискивалъ сестру тамъ, гдѣ ея не было, и не видалъ и не слыхалъ, какъ она опять звала его:
– Стива! Стива!
И опять она улыбнулась, и опять Гагинъ, забывъ про мать, полюбовался на ея быстрыя движенія, на прекрасное лицо и добрую, веселую улыбку.
– Алабинъ! – крикнулъ Гагинъ, – здѣсь, здѣсь васъ ищутъ.
Анна Аркадьевна чуть наклонила голову, благодаря Гагина, и легкимъ шагомъ сошла съ крылечка. Гагинъ въ то же время увидалъ изъ окна вагона старушку въ лиловой шляпѣ съ сѣдыми буклями и красивымъ морщинистымъ лицомъ. Старушка, его мать, манила его къ себѣ, и Гагинъ побѣжалъ въ вагонъ, но на крылечкѣ оглянулся, чтобы видѣть, какъ она встрѣтится съ братомъ. Хоть это и неловко было, онъ остановился, глядя на ихъ встрѣчу, и невольно чему-то улыбался.
[Закрыть]
III
– Графиня Вронская въ этомъ отдѣленіи, пожалуйте, – сказалъ молодой кондукторъ, прикладывая руку къ шапкѣ, подходя къ Вронскому.[605]605
Зачеркнуто: Вронскій быстро пошелъ въ вагонъ.
[Закрыть] Видно было, что хотя онъ и шутилъ только что о привычкахъ своей матери, свиданье съ ней занимало его всего.
Онъ, никого не видя, быстро пошелъ за кондукторомъ. Въ самыхъ дверяхъ вагона онъ почти столкнулся съ невысокой дамой въ бархатномъ платьѣ, обшитомъ мѣхомъ, съ необыкновенно тонкой таліей и широкими плечами. Остановившись, чтобы извиниться и дать ей пройти, онъ взглянулъ въ ея лицо, скромно выглядывавшее изъ овальной рамки бѣлаго платка, которымъ была обвязана ея голова и шея.[606]606
Зач.: Большіе
[Закрыть] Задумчивые сѣрые глаза изъ-подъ необыкновенно длинныхъ рѣсницъ смотрѣли на него дружелюбно внимательно. И дама отстранилась, давая ему дорогу. Онъ поклонился и прошелъ къ своей матери, которая, сбросивъ съ колѣнъ собачку, съ трудомъ поднимала свое одѣтое въ малиновую бархатную шубку тяжелое старческое тѣло съ диванчика и радостно улыбалась ему и съ своей одышкой уже тяжело дышала отъ всего того, что она хотѣла только сказать любимому сыну.
– Получилъ телеграмму? Здоровъ? Ну, слава Богу.
– Хорошо доѣхали? – слушалъ и говорилъ онъ, цѣлуя пухлую руку матери и вмѣстѣ съ тѣмъ думалъ: «Ахъ, это вѣдь Каренина, а я и не узналъ». И онъ оглянулся.
Каренина стояла у двери, слегка улыбаясь красными, изогнутыми губами, и глядѣла тѣми же задумчивыми глазами въ дверь, ожидая, вѣроятно, брата и, очевидно, стараясь не мѣшать свиданію сына съ матерью.
– Анна! А вашъ братъ? Неужели его нѣтъ, – сказала старуха, за взглядомъ сына перенеся свои глаза на Каренину.
Каренина поразила въ первую минуту Вронскаго своими таинственными глазами и особеннымъ страннымъ, но сильнымъ и вмѣстѣ граціознымъ сложеніемъ; теперь, когда онъ посмотрѣлъ еще разъ на нее, его поразило необыкновенное спокойствіе граціи въ ея позѣ. Она ждала и не торопилась.
Улыбка, какъ будто много знающая и относящаяся къ нему и немного насмѣшливая, почему то тревожила Вронскаго.
– Братъ вашъ здѣсь.
– Да, онъ всегда ищетъ тамъ, гдѣ не надо, – сказала она, – онъ 2 раза пробѣжалъ мимо нашего вагона, – сказала она, и звуки ея голоса, густаго, нѣжнаго и чрезвычайно естественнаго (что, къ несчастью, онъ слышалъ такъ рѣдко), опять, какъ неожиданностью, поразили его.
– Извините меня, я не узналъ васъ въ первую минуту, да и вы, вѣроятно, не помните меня.
– О нѣтъ, – сказала она, – я бы узнала васъ, потому что мы съ Графиней, кажется, всю дорогу говорили про васъ, – и она улыбнулась опять, и опять въ этой улыбкѣ ему показалась насмѣшливость, и онъ подумалъ: «Вѣроятно, матушка разсказывала ей и мои планы женитьбы», и почему то это ему непріятно показалось.
Онъ быстро вышелъ на крылечко и крикнулъ:
– Алабинъ, твоя сестра здѣсь![607]607
Зачеркнуто: и черезъ минуту въ вагонъ съ трескомъ <ввалился> вошелъ Степанъ Аркадьичъ.
– А, наконецъ то, – закричалъ онъ.
[Закрыть]
И Степанъ Аркадьичъ, толкая народъ, улыбаясь, быстрымъ шагомъ прошелъ мимо оконъ, но опять, къ удивленью Вронскаго, Каренина не дождалась его, а быстрой, легкой походкой подошла навстрѣчу брату и, просіявъ лицомъ, какъ будто попавъ подъ лучъ свѣта, обхватила его правой рукой за шею, крѣпко и быстро притянула къ себѣ и, громко чмокнувъ, поцѣловала.[608]608
Зач.: «Какая странная и милая», подумалъ Гагинъ.
[Закрыть]
Что то въ быстрыхъ, но всегда граціозныхъ въ своей простотѣ движеніяхъ и въ походкѣ, такъ странно легко носившей довольно полное тѣло, было опять особенно ново и поразительно для Вронскаго.[609]609
Зач.: Старушка ждала ужъ его.
– Получилъ телеграмму? Здоровъ? Ну, слава Богу.
– Хорошо доѣхали? Чтожъ, можно выходить.
– Анисья моя пропала.
– Это ваши вещи?
Выходя изъ вагона подъ руку съ матерью, онъ опять отъискалъ глазами сестру и брата, которые стояли, задержанные толпой у двери.
Когда старушка догнала Анну Аркадьевну, Анна Аркадьевна опять улыбнулась ей.
[Закрыть]
– Прелесть! – сказала старушка про Каренину. – Ее мужъ со мной посадилъ, и я такъ была рада, такая милая, добрая. Прелестная женщина, – продолжала старушка, не прерывая своихъ похвалъ, несмотря на то, что предметъ ихъ, Каренина, опять вошла въ вагонъ, чтобы проститься съ Графиней.
– Ну, вотъ вы, Графиня, встрѣтили сына, а я брата, и теперь прощайте, благодарю васъ очень, очень, – сказала она по французски. – И всѣ исторіи мои пришли къ концу, а то бы нечего ужъ разсказывать.
– Ну, нѣтъ, милая, – сказала старушка, трепля и гладя руку сына, которую она держала въ своей рукѣ. – Я бы съ вами объѣхала вокругъ свѣта и не соскучилась. Вы однѣ изъ тѣхъ милыхъ женщинъ, съ которыми и поговорить и помолчать пріятно. А объ сынѣ, пожалуйста, не думайте. Нельзя такъ не разлучаться никогда. У Анны Аркадьевны – сказала Графиня, объясняя сыну, – есть сынокъ 8 лѣтъ, кажется, и она никогда съ нимъ не разставалась и все мучается, что оставила его.
– Да, мы всю дорогу съ Графиней говорили – я о своемъ, она о своемъ сынѣ, – сказала Каренина, поправляя неловкое положеніе, въ которое ихъ ставила старушка, и опять насмѣшливая улыбка показалась на ея губахъ.
«Зачѣмъ мама ей разсказывала про мою любовь», подумалъ онъ.
– Ну, прощайте, прощайте, милая. Дайте поцѣловать ваше хорошенькое личико. Безъ васъ бы я пропала.
– Ваша матушка слишкомъ добра. Я благодаря ей не видѣла времени, – сказала Каренина и, наклонивъ съ улыбкой голову, подала руку Вронскому и вышла.
«Такъ вотъ онъ, этотъ необыкновенный сынъ! этотъ герой, этотъ фениксъ, который влюбленъ и котораго всетаки не можетъ стоить ни одна женщина, – думала Каренина, вспоминая хвалы матери своему сыну. – Ахъ, Боже мой, да что мнѣ за дѣло».
– Ну, Аннушка, ты ужъ устрой багажъ и пріѣзжай, – сказала она подошедшей дѣвушкѣ, доставая билетъ, и положила руку на руку брата.
– Послушай, любезный, вещи сестры, – сказалъ онъ служащему, кивнувъ пальцемъ, и прошелъ съ ней въ дамскую комнату.
– Ну что жъ, какъ ты, Анна? Алексѣй Александровичъ, твой Сережа?
– Все[610]610
Зачеркнуто: прекрасно, прекрасно, такъ прекрасно, какъ никогда не было въ жизни. Весело.
[Закрыть] хорошо, очень хорошо.
– Впрочемъ и спрашивать нечего. Ты сіяешь, – сказалъ Стива, какъ будто издалека вглядываясь въ нее, – и пополнѣла ровно на столько, чтобы не подурнѣть, a похорошѣть.
[611]611
Зач.: Да знаешь, – говорила она улыбаясь, – я какъ то освободилась отъ всего. Я спокойна съ Алексѣемъ Александровичем, и наши отношенія самыя лучшія, твердыя: нѣтъ ни ревности, ни холодности.
На Сережу радуюсь, и самой <весело> легко жить. Особенно Москва и ты на меня дѣйствуютъ, точно въ дѣтствѣ воскресенье послѣ уроковъ, весело.
[Закрыть]– Право? Ну, мнѣ все равно. Но что жъ это? – сказала она съ грустнымъ выраженіемъ. – Неужели? Ахъ, Стива, Стива! – сказала она, покачивая головой. – Это ужасно. Женщины не прощаютъ этаго.
Онъ зналъ, что она говорила про его невѣрность. Онъ писалъ ей. Онъ съ виноватымъ лицомъ стоялъ передъ нею.
– Послѣ, послѣ. Да, ужасно, я негодяй, но помоги, но пойми.
[612]612
Зачеркнуто: Такъ они говорили, дожидаясь, когда въ комнату вошелъ
[Закрыть]Старый[613]613
Зач.: лакей
[Закрыть] дворецкій, ѣхавшій съ Графиней, явился въ вагонъ доложить, что все готово. И Графиня прервала свой разсказъ о внукѣ, крестникѣ, о милости Государя и др. и со страхомъ поднялась, чтобы идти сквозь столь ненавистную ей толпу станціи желѣзной дороги.
– Пойдемте, мама, теперь мало народа, и мы васъ проведемъ прекрасно, – сказалъ сынъ.
Дѣвушка несла мѣшекъ и собачку, артельщикъ другіе мѣшки. Вронскій велъ подъ руку, дворецкій поддерживалъ за другую руку. Съ трудомъ перебравшись черезъ мучительный для старыхъ людей порогъ, шествіе тронулось дальше и подходило уже къ[614]614
Зач.: выходнымъ дверямъ, у которыхъ, еще не уѣхавъ, а дожидаясь вещей, разговаривая стояли Алабинъ съ сестрой, когда вдругъ что-то, очевидно, произошло гдѣ то на станціи. Пробѣжалъ одинъ артельщикъ, потомъ жандармъ съ ужасомъ на лицахъ, и толпа съ подъѣзда хлынула назадъ навстрѣчу Графинѣ.
– Ахъ, матушки! Что такое, что такое? – задыхаясь говорила старушка.
Пока ее усаживали въ сторонѣ на лавочкѣ, Алабинъ подошелъ къ Графинѣ. Но она не видала его и не отвѣчала его поклону, она слишкомъ <испуганно> занята была своимъ <шествіемъ>
[Закрыть] залѣ. Молодая дама въ блестящей атласной шубкѣ, съ краснымъ чѣмъ то на подолѣ, съ блестящими ботинками съ пуговицами и кисточками и съ лиловой вуалью до половины нарумяненнаго лица, громко[615]615
Зач.: смѣясь съ молодымъ человѣкомъ, чуть
[Закрыть] говоря что-то, съ испуганнымъ лицомъ почти пробѣжала навстрѣчу и чуть не толкнула старуху и привела ее въ ужасъ.[616]616
Зач.: Каренина смотрѣла на него. Вронскій чувствовалъ это и улыбался. Уже старуха выходила въ выходныя двери, какъ вдругъ
[Закрыть] Еще пробѣжалъ артельщикъ. Очевидно что-то случилось на станціи. Послышались шаги, голоса, и народъ отъ подъѣзда хлынулъ назадъ, и ужасъ чего-то случившагося распространился на всѣхъ лицахъ.
– Что такое? что, гдѣ? Бросился? Раздавили?
Вронскій посадилъ мать на кресло рядомъ съ Карениной и быстрыми шагами пошелъ за Степаномъ Аркадьичемъ, пошедшимъ узнавать, что такое.
Стрѣлочникъ попалъ подъ отодвигаемый поѣздъ, и его раздавило на смерть. Еще прежде чѣмъ вернулись Вронскій и Алабинъ, лакей разсказалъ это Графинѣ.
Степанъ Аркадьичъ вернулся прежде и разсказалъ ужасныя подробности.
– Но гдѣ же Алеша? – задыхаясь и трясясь, спрашивала мать, какъ будто боясь, съ нимъ бы не случилось чего.
– Вотъ онъ идетъ.
[617]617
Зачеркнуто: Дѣйствительно,
[Закрыть]Вронскій шелъ торопливо, застегивая сертукъ, и лицо его было блѣдно, какъ платокъ.
– Поѣдемте, мама.
– Чтожъ, неужели ты видѣлъ его?
– Да,[618]618
Зач.: ужасно
[Закрыть] видѣлъ.
– Совсѣмъ убитъ, умеръ? – спросила Анна Аркадьевна.
Онъ взглянулъ на нее[619]619
Зач.: и въ встрѣтившемся ихъ взглядѣ, несмотря на ужасъ минуты, онъ почувствовалъ что то
[Закрыть] строго, какъ ей показалось.
– Да, – отвѣчалъ онъ холодно.
– Ужасно то, что осталось несчастное семейство, – сказалъ Степанъ Аркадьичъ. – Какая ужасная смерть.
– Напротивъ, мгновенная, – сказалъ Вронскій.
– Мгновенная, – повторила она задумчиво, и красота ея таинственныхъ, въ глубь смотрящихъ глазъ поразила его. – Ну, прощайте еще разъ, Графиня, – сказала она.
– Ну, пойдемте, мама, – сказалъ сынъ.
Но только что онъ взялъ ее за руку, какъ подошелъ Начальникъ Станціи.
– Вы пожертвовали для семейства убитаго 200 рублей, потрудитесь записать.
Вронскій оглянулся на Анну, она пристально смотрѣла на него. Онъ покраснѣлъ и отошелъ съ Начальникомъ Станціи, что то живо говоря ему.[620]620
Зач.: У подъѣзда они еще разъ простились, и Анна Аркадьевна сказала:
– Надѣюсь видѣть васъ у себя, – и только что она сказала <и увидала его сконфу[женное]>, <она застыдилась>, она подумала: «точно я награждаю его. Ахъ, да что мнѣ зa дѣло». – Ну, Стива, теперь разскажи мнѣ свое горе, – сказала она, когда сѣла съ братомъ въ карету.
[Закрыть]
– Что съ тобой, Анна? – спросилъ братъ, когда они отъѣхали уже нѣсколько сотъ саженъ.
Анна молчала и тряслась вся, какъ въ лихорадкѣ.
– Ничего, – сказала она, насильно улыбаясь.
– Вотъ ты говоришь, что я здорова. А ужасно нервна стала. Эта дорога и это страшное событіе и твое положеніе – все это меня ужасно взволновало. Ничего, это пройдетъ. Ну, а Долли ужасно убита, ты говоришь? – «Я думаю», сказала она про себя, не глядя на брата.
– Анна, ты пойми, – началъ Степанъ Аркадьичъ, снимая шляпу отъ волненья, – ты пойми, что я чувствую себя виноватымъ до такой степени, что я не нахожу словъ. Съ такой женщиной, какъ Долли. Но, другъ мой, я вѣдь признаю свою вину. Неужели все погибло? – Онъ всхлипнулъ и помолчалъ. – Дѣвушка эта…
– Ахъ, ради Бога не разсказывай подробности, – положивъ свою маленькую ручку на рукавъ его шубы, сказала Анна Аркадьевна.
– Но, Анна, ты всегда была моимъ ангеломъ хранителемъ, ты вся живешь для добра. Спаси меня.... Ты, я знаю, утѣшишь, успокоишь, устроишь, она любитъ тебя, вѣритъ тебѣ....
– Да, но почему ты думаешь, что я могу сдѣлать что нибудь? Ахъ, какъ вы гадки, всѣ мущины, – сказала она.
Подъѣхавъ къ своему дому, Степанъ Аркадьичъ высадилъ сестру, значительно вздохнувъ, пожалъ ей руку и поѣхалъ въ Присутствіе.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
