Автор книги: Лев Толстой
Жанр: Русская классика, Классика
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 34 (всего у книги 59 страниц)
Алексѣй Александровичъ уже не вспоминалъ о томъ, что мучало его, былъ весь поглощенъ проэктомъ о духовенствѣ и былъ относительно спокоенъ.
Возвращаясь изъ министерства, Алексѣй Александровичъ вышелъ изъ кареты на Невскомъ и пошелъ пѣшкомъ до книжной лавки, въ которой надо было спросить выписанныя книги. Это было дообѣденное время Невскаго. Онъ шелъ ни на кого не глядя, перебирая въ головѣ свои доводы противъ мнимаго опонента, когда молодой человѣкъ, недавно пріѣхавшій въ Петербургъ, поступившій недавно на службу къ нему, догналъ его и пошелъ съ нимъ, заговаривая, очевидно хвастаясь своимъ знакомствомъ съ важнымъ лицомъ. Все это давно знакомо Алексѣю Александровичу. Онъ извинялъ его и шелъ, слушая однимъ ухомъ, и глядѣлъ передъ собой. Вдругъ онъ почувствовалъ,[1443]1443
Зачеркнуто: тревогу, подобную той, которая должна
[Закрыть] что жизнь его остановилась. Ноги его шли, уши слушали, глаза смотрѣли, но онъ потерялъ сознаніе. Навстрѣчу все ближе и ближе шла дама подъ руку съ черноватымъ штатскимъ мущиной, сіяя улыбкой, и что то говорила. Это была Анна. Она не видала его, но вотъ она узнала, вздрогнула. Глаза Вронскаго устремились на него же. Алексѣй Александровичъ опустилъ голову и ничего не видалъ. Не видалъ, какъ Вронскій поднялъ руку и отнялъ, какъ выраженіе смерти и ужаса вдругъ показалось на всѣхъ лицахъ и какъ они также мгновенно исчезли, оставивъ только большое оживленіе, и оба прошли мимо другъ друга.
Дома Алекеѣй Александровичъ прошелъ кѣ себѣ и долго ходилъ по комнатѣ, дѣлалъ жесты и потомъ, глядя въ зеркало и, то улыбаясь, то хмурясь самому себѣ, то выпрямляясь и смотря волосы, смотрѣлъ на себя.
Въ то время, какъ онъ хмурился, онъ поправлялъ прошедшее тѣмъ, что вмѣсто прощенія вызывалъ на дуэль Вронскаго; когда дѣлалъ жесты, онъ убивалъ его, когда улыбался, онъ съ любовью умолялъ жену не покидать его и смотрѣлъ въ зеркало, чтобы знать, какое вліяніе могла имѣть на нее его умоляющая улыбка. Когда выпрямлялся и смотрѣлъ волоса, то спрашивалъ себя въ зеркалѣ, очень ли онъ старъ. Но все это было сдѣ[лано].[1444]1444
На этом слове рукопись обрывается.
[Закрыть]
Когда послѣ многихъ переговоровъ, пріѣздовъ, отъѣздовъ на половинѣ своей жены, куда Алексѣй Александровичъ уже не входилъ, онъ очутился наконецъ одинъ въ домѣ съ сыномъ и гувернанткой, онъ ужаснулся своему положенію.
Съ той минуты какъ онъ понялъ изъ словъ Степана Аркадьича, что все его умиленіе, прощеніе и вся его христіанская любовь были для другихъ, для Анны въ особенности, безтактной помѣхой для ея счастія, онъ почувствовалъ себя потеряннымъ и виноватымъ и отдался совершенно въ руки тѣхъ, которые занимались имъ. Его такъ завертѣли и запутали,[1445]1445
Зачеркнуто: всѣ тѣ, которые взяли на себя устройство его семейныхъ дѣлъ,
[Закрыть] что онъ не отдавалъ себѣ отчета въ томъ, что будетъ, и только когда уже Анна уѣхала и Англичанка прислала спросить его о томъ, должна ли она обѣдать съ нимъ вмѣстѣ или отдѣльно, онъ понялъ ясно, что жена съ любовникомъ ушла отъ него и что онъ остался одинъ съ сыномъ. Онъ въ первый разъ тутъ только понялъ свое положеніе, взглянувъ на него глазами другихъ людей, и ужаснулся ему. Труднѣе всего въ этомъ положеніи было то, что онъ никакъ не могъ соединить своего прошедшаго съ настоящимъ и предстоящимъ будущимъ. Не то прошедшее, когда онъ счастливо жилъ съ женой, смущало его. Переходъ отъ того прошедшаго къ знанію невѣрности жены онъ страдальчески пережилъ уже, и оно было понятно ему. Если бы жена тогда, послѣ объявленія о своей невѣрности, ушла отъ него, онъ былъ бы несчастливъ, какъ онъ и былъ, но онъ бы не былъ[1446]1446
Зач.: потерянъ и испуганъ
[Закрыть] въ томъ ужасномъ безвыходномъ положеніи, въ какомъ онъ чувствовалъ себя теперь. Онъ не могъ теперь никакъ примирить своего недавняго прошедшаго, своего умиленія, своей усиленной любви къ умиравшей женѣ, своего прощенія, своей любви къ маленькой дѣвочкѣ и заботъ, сознанія своей христіанской высоты съ тѣмъ, что теперь было, т. е. съ тѣмъ, что[1447]1447
Зач.: все это въ глазахъ другихъ была только безтактная помѣха жизни другихъ и что
[Закрыть] онъ остался одинъ опозореннымъ и несчастнымъ болѣе гораздо, чѣмъ какимъ онъ былъ прежде, съ постыднымъ воспоминаніемъ своего умиленія и прощенія, которое никому не нужно было, которое наложило на него новое несмываемое пятно смѣшнаго.[1448]1448
Зачеркнуто: и которые только были безтактны и всѣмъ помѣшали.
[Закрыть] Этаго своего столь несвойственнаго ему увлеченія чувствомъ онъ не могъ примирить съ тѣмъ, что послѣдовало.
[1449]1449
Зач.: Одинъ разъ въ жизни отдавшись чувству и не зная мѣры чувства, онъ надѣлалъ такихъ вещей, которыхъ самъ понять не могъ и изъ которыхъ не видѣлъ никакого выхода. Онъ объяснялъ себѣ свои поступки тѣмъ, что
[Закрыть]Человѣкъ, живущій чувствомъ, умѣетъ владѣть имъ, знаетъ послѣдствія проявленія чувства, знаетъ ему мѣру. Алексѣй Александровичъ же не зналъ этаго и, одинъ разъ въ жизни отдавшись чувству, надѣлалъ такихъ вещей, которыхъ онъ самъ понять не могъ теперь, и поставилъ себя въ положеніе, которое мучило его жгучимъ раскаяніемъ, какъ самый жестокій и низкій поступокъ, и положеніе, изъ котораго онъ не видѣлъ выхода.
Онъ чувствовалъ, что всегда неяркимъ огнемъ горѣвшій въ немъ свѣтъ чуть брезжился и готовъ былъ слетѣть съ свѣтильни.[1450]1450
Зач.: и онъ желалъ только этаго
[Закрыть] Онъ чувствовалъ, что жизнь остановилась въ немъ. Теперь онъ не только не любилъ кого нибудь однаго, онъ чувствовалъ себя на вѣки излѣченнымъ отъ любви; но онъ не могъ любить всѣхъ людей вообще, какъ онъ прежде думалъ, что любитъ, потому что онъ боялся теперь людей.
Преобладавшее въ немъ и давившее его чувство теперь былъ страхъ за себя передъ жестокостью людей. Онъ чувствовалъ, что[1451]1451
Зач.: онъ жалокъ, смѣшонъ и
[Закрыть] теперь ненавистенъ людямъ, не потому что онъ дуренъ, но потому, что онъ истерзанъ. Онъ чувствовалъ, что за это они будутъ безжалостны къ нему. Онъ чувствовалъ, что люди уничтожатъ его, какъ собаки изтерзанную, визжавшую отъ боли собаку.[1452]1452
Зач.: И люди не нужны были ему, и онъ былъ не нуженъ людямъ. Первые дни, послѣ разлуки съ женою, онъ, сказавшись больнымъ, оставался совершенно одинъ.
[Закрыть] Онъ сознавалъ это, и потому чувство самосохраненія заставило его скрыть свои раны, и это одно составляло всю его привязу къ жизни.
Первое лицо, которое онъ увидалъ на другой день послѣ отъѣзда его жены, былъ Михаилъ Васильичъ Слюдинъ, правитель дѣлъ. Въ первую минуту какъ онъ вошелъ, Алексѣй Александровичъ сказалъ себѣ, что онъ попроситъ его велѣть написать прошеніе объ отпускѣ и не станетъ заниматься дѣлами, но онъ не сказалъ этаго, заинтересованный тѣмъ, какъ теперь будетъ относиться къ нему его Правитель Дѣлъ. Въ тонѣ Михаила Васильевича онъ увидалъ новую черту усиленной внимательности къ дѣлу и совершеннаго равнодушія къ душевному состоянію начальника, и Алексѣй Александровичъ убѣдился, что отношенія служебныя были возможны, несмотря на его истерзанное состояніе. Михаилъ Васильевичъ, очевидно не видалъ и не хотѣлъ видѣть ничего, кромѣ дѣла. Когда бумаги были всѣ просмотрѣны и подписаны и Михаилъ Васильевичъ укладывалъ ихъ въ портфель, Алексѣй Александровичъ поднялъ на него глаза и встрѣтился съ любопытнымъ, жестокимъ взглядомъ, испугавшимъ Алексѣя Александровича.
– Оставайтесь обѣдать, я одинокъ сталъ теперь, – невольно сказалъ Алексѣй Александровичъ.
– Очень благодаренъ, я схожу только въ канцелярию, – сказалъ Михаилъ Васильевичъ и, замѣтивъ вопросительный взглядъ начальника, прибавилъ: – я слышалъ, что Анна Аркадьевна уѣхала.
Онъ сказалъ это голосомъ до того простымъ, что тонъ его былъ ненатураленъ.
– Анна Аркадьевна для меня не существуетъ болѣе. – вспыхнувъ некстати, сказалъ Алексѣй Александровичъ.
Слюдинъ, сочувственно вздохнувъ, опустилъ голову.
То, что онъ сказалъ Слюдину, такъ мучало Алексѣя Александровича, такъ онъ былъ недоволенъ этимъ, такъ онъ боялся, что онъ не въ силахъ будетъ скрыть передъ всѣми свои страданія, и такъ хотѣлось ему испытать себя, что онъ, вспомнивъ о запискѣ Графини Лидіи Ивановны, просившей назначить время, когда онъ можетъ быть у нея, тотчасъ[1453]1453
На этом слове рукопись обрывается.
[Закрыть]
Слѣдующая по порядку глава.
Еще одно важное дѣло, въ это время занимавшее Алексѣя Александровича, было воспитаніе сына, за которое онъ принялся съ особенной энергіей съ тѣхъ поръ, какъ остался одинъ съ нимъ.
Онъ любилъ больше ту дѣвочку, которую увезли отъ него, но[1454]1454
Зачеркнуто: для сына онъ дѣлалъ все, что можно и должно для правильнаго воспитанія. Алексѣй Александровичъ никогда не занимался вопросами воспитанія, и поэтому онъ рѣшилъ, что надо себѣ составить планъ, прежде чѣмъ приступить къ дѣлу. Планъ же
[Закрыть] онъ любилъ и сына по своему; и любовь его къ сыну выражалась теперь заботами о его воспитаніи. Рѣшивъ, что это его обязанность и что наступило время для правильнаго воспитанія сына, Алексѣй Александровичъ приступилъ къ составленію плана для этаго. Для составленія же плана Алексѣю Александровичу нужно было изучить теорію воспитанія. И Алексѣй Александровичъ, пріобрѣтя педагогическiя книги, сталъ читать ихъ. Составить планъ самому, по своему характеру и характеру ребенка и его положенію, никогда не приходило въ голову ему. Алексѣй Александровичъ былъ какъ тѣ набалованныя лошади, которыя не ходятъ передомъ, а всегда за другими. Алексѣй Александровичъ взялъ книги педагогики, дидактики, антропологіи и прочелъ очень много. Когда у него образовался въ головѣ такой сумбуръ, что онъ уже не понималъ, чего онъ собственно хочетъ для своего сына, и вмѣстѣ съ тѣмъ установилось убѣжденіе, что онъ не одинъ, а съ почтенными и учеными людьми находится въ этомъ сумбурѣ, онъ, какъ лошадь за обозомъ, въ пыли переднихъ возовъ, влегъ въ хомутъ и приступилъ къ дѣлу. Составивъ по книгамъ свой планъ, онъ пригласилъ къ себѣ еще спеціалиста педагога съ тѣмъ, чтобы съ нимъ обсудить все дѣло.
Несмотря на всю пріобрѣтенную на службѣ опытность свою въ сношеніяхъ съ людьми и умѣніе ставить ихъ въ настоящее положеніе и внушать имъ должное уваженіе, Алексѣй Александровичъ никогда не встрѣчалъ болѣе непоколебимаго въ своей увѣренности и презрѣніи ко всему міру человѣка, какъ спеціалиста педагога.
Несмотря на то, что педагогъ былъ человѣкъ служащій и въ зависимости отъ того высшаго чиновника, сотоварища Каренина, по рекомендацiи котораго педагогъ былъ приглашенъ, педагогъ вошелъ къ Алексѣю Александровичу съ такимъ видомъ возвышенной и непонятой жертвы людской тупости и такого впередъ опредѣленнаго и полнаго презрѣнія къ Алексѣю Александровичу, что первое время Алексѣй Александровичъ былъ даже смущенъ.
– Сакмаровъ сказалъ мнѣ, чтобы я пришелъ къ вамъ. Я явился, – сказалъ онъ мрачно и уныло.
– Я бы желалъ посовѣтоваться съ вами о воспитаніи своего сына и просить васъ принять на себя общее, такъ сказать, руководство.
Педагогъ нетолько не говорилъ «ваше превосходительство», какъ къ тому привыкъ Каренинъ, но, очевидно безъ надобности, часто говорилъ просто «вы», «вамъ» и «знаете».
– Я очень занятъ. Но я могу найти время для вашего сына. Весь вопросъ состоитъ въ томъ, что, собственно, вы желаете отъ меня и сойдемся ли мы въ нашихъ воззрѣніяхъ на воспитаніе. Потому что противъ убѣжденій. – Онъ помолчалъ, и Алексѣй Александровичъ чувствовалъ, что онъ въ этомъ мѣстѣ хотѣлъ сказать, даже прошепталъ, ему казалось, «батюшка мой». – Противъ убѣжденій я не могу работать.
– Прошу покорно садиться, – сказалъ нѣсколько смущенный Алексѣй Александровичъ и, взявъ въ руку свой любимый ножъ изъ слоновой кости, сталъ излагать свои взгляды, т. е. все то, что онъ прочелъ въ книжкахъ, желая показать этимъ педагогу свое знакомство съ теоріей дѣла и то, что педагогъ напрасно такъ презираетъ его.
Но Алексѣй Александровичъ видѣлъ, что педагогъ былъ недоволенъ и находилъ, что все это такъ, да не такъ. Педагогъ слушалъ уныло, изрѣдка презрительно улыбаясь. Въ особенности рѣдкіе, но длинные волоса педагога смущали Алексѣя Александровича. Но когда Алексѣй Александровичъ сказалъ, что онъ желалъ бы въ особенности дать нравственно-религіозное направленіе сыну (это была мысль не изъ педагогическихъ книгъ, но изъ своего убѣжденія), тогда педагогъ прервалъ молчанiе и спросилъ, что именно подъ этимъ разумѣлъ Алексѣй Александровичъ. Алексѣй Александровичъ хотѣлъ оставаться въ области общихъ вопросовъ, но педагогъ потребовалъ точности. Онъ поставилъ вопросъ о томъ, считаетъ ли, напримѣръ, Алексѣй Александровичъ необходимымъ ввести въ учебный планъ священную исторію?[1455]1455
Зачеркнуто: – Да, разумѣется,
[Закрыть]
– Безъ сомнѣнія, – отвѣчалъ Алексѣй Александровичъ, поднимая брови и желая строгимъ видомъ осадить педагога; но педагогъ не смутился и объявилъ съ усмѣшкой, что[1456]1456
Зач.: это преподаваніе несовмѣстно съ разумнымъ развитіемъ, что одно будетъ уничтожать другое.
[Закрыть] онъ не можетъ взять на себя преподаваніе этаго предмета, такъ какъ считаетъ его не педагогическимъ.[1457]1457
Зач.: Разъ уже прервавъ молчаніе, педагогъ долго, не останавливаясь, говорилъ: онъ изложилъ всю современную теорію воспитанія. Разобралъ по ниточкамъ всю душу ребенка вообще и показалъ необходимость по психологіи, физіологiи, антропологіи, дидактикѣ и эвристикѣ, <что согласиться разрушать лѣвой рукой то, что онъ будетъ дѣлать правой, онъ считаетъ недобросовѣстнымъ, и, какъ ни выгодно предложеніе Алексѣя Александровича, онъ не можетъ согласиться вести научно и разумно воспитаніе и преподавать законъ Божій> вести разумное и современное воспитаніе, въ которомъ нравственно-религіозное развитіе не имѣло мѣста.
[Закрыть] Алексѣй Александровичъ возразилъ по антропологіи, считая, что нравственное чувство должно быть также воспитываемо.
Педагогъ же возразилъ по педагогической психологіи, дидактикѣ и методикѣ, объявивъ Алексѣю Александровичу, что по новѣйшимъ изслѣдованьямъ чувственная сторона вовсе не признается, а что все дѣло состоитъ въ предметной эвристикѣ. Поэтому вся цѣль воспитанія должна состоять въ томъ, чтобы образовать постепенно правильныя понятія въ душѣ ребенка. И потому должно быть избѣгаемо все сверхестественное. Хотя онъ и не высказалъ этого словами, Алексѣй Александровичъ видѣлъ, что онъ мысленно поставилъ дилемму такъ же рѣшительно и ясно, какъ бы призванный къ больному докторъ, который бы сказалъ, что если больной не перестанетъ пить вино и курить, онъ считаетъ излишнимъ прописывать лѣкарства; также и онъ, очевидно, считалъ свое искусство излишнимъ, если не будутъ оставлены всѣ предразсудочныя требованія. Алексѣй Александровичъ[1458]1458
Зачеркнуто: хотя и по тѣмъ книгамъ, которыя онъ читалъ, предчувствовавшiй это,
[Закрыть] былъ озадаченъ. Отказаться отъ того, чтобы воспитывать сына въ законѣ христіанскомъ, онъ не могъ, лишиться руководства опытнаго и ученаго, успѣвшаго внушить ему уваженіе педагога, онъ тоже не хотѣлъ. Алексѣй Александровичъ не сдался, но, вспомнивъ, что въ числѣ пріобрѣтенныхъ и прочтенныхъ имъ книгъ была и книга этого педагога подъ заглавіемъ «Опытъ предметной концепціи этической Евристики[1459]1459
В подлиннике: Евристикѣ
[Закрыть] съ изложеніемъ основъ Методики и Дидактики», Алексѣй Александровичъ на основаніи того, что онъ помнилъ изъ этой книги, сталъ защищать свою мысль. И, действительно, когда рѣчь зашла о его книгѣ, педагогъ помягчилъ и согласился на компромиссъ, состоящій въ томъ, чтобы педагогъ велъ ученіе по свѣтскимъ предметамъ, законъ же Божій будетъ вести самъ отецъ.[1460]1460
Зач.: <и его духовникъ.> Педагогъ сначала выразилъ невозможность такого дѣленія, но Алексѣй Александровичъ, воспользовавшись тѣмъ, почерпнутымъ изъ книгъ, знаніемъ составныхъ частей души ребенка, выразилъ мысль, что одни части души онъ предоставитъ для образованія педагогу, другія же самъ будетъ воздѣлывать. Педагогъ, сомнительно улыбнувшись, сказалъ, что можно попробовать
[Закрыть]
Планъ былъ составленъ, и началось обученіе и воспитаніе.
Сережа же между тѣмъ совсѣмъ не зналъ того, изъ чего состояла его душа и какъ она для воспитанія была раздѣлена. Онъ зналъ только одно – что, хотя ему было 9 лѣтъ, душа его была ему дорога, и онъ никому безъ ключа любви не позволялъ отворять дверей въ нее, а ни у отца, ни у педагога не было этаго ключа, а потому душа его, переполненная[1461]1461
Зач.: надежды на жизнь и любви
[Закрыть] жажды познанія,[1462]1462
Зач.: и любви
[Закрыть] развивалась независимо отъ нихъ и своими таинственными путями. Онъ дѣлалъ все, что его заставлялъ дѣлать педагогъ, умственно считалъ и училъ статьи и писалъ, что ему велѣли. Училъ для духовника и для отца Катихизисъ, Священную Исторію и читалъ Евангеліе.[1463]1463
Зач.: но одинаково не любилъ ни того, ни другого и не впускалъ никого въ свою душу. Она была закрыта для нихъ и тѣмъ упорнѣе, чѣмъ яснѣе онъ чувствовалъ, что они имѣли противъ нее замыслы. Мать имѣла ключъ любви къ его душѣ, но ея не было. Теперь же только одна старая няня любила его, онъ это чувствовалъ, и только для нея одной раскрывалась его душа и воспитывалась ею.
[Закрыть] Но когда педагогъ говорилъ, что нѣтъ ничего безъ причины, что все составлено изъ единицъ, что все, что мы говоримъ, есть предложеніе, и когда Законоучитель и отецъ говорили ему, что родъ человѣческій погибъ отъ зла и что Сынъ Божій искупилъ его, что надо жить по Закону Божію для того, чтобы получить послѣ смерти награду въ будущей жизни, онъ училъ все это, но онъ не вѣрилъ ни одному слову, ни предложенью, ни единицѣ, ни будущей жизни, ни наградѣ, ни, еще менѣе, смерти.[1464]1464
Зачеркнуто: Отецъ часто говорилъ ему о смерти; онъ даже на вопросъ его, гдѣ его мать, отвѣчалъ ему, что она умерла для насъ. Это яснѣе всего доказало ему, что неправда все, что говорятъ о смерти. Няня сказала ему, что мама жива. «Такъ и про всѣхъ говорятъ, – думалъ онъ, – что они умрутъ, а никто не умираетъ».
Изъ всей Священной исторіи онъ болѣе всѣхъ любилъ Еноха, потому что про него было сказано, что онъ живой взятъ на небо.
[Закрыть]
Онъ зналъ, что большимъ нужно обманывать его и заставлять заучивать этотъ обманъ. Для чего это было нужно, онъ не зналъ, но зналъ, что это нужно, и заучивалъ. Но ко всему тому, что отъ него требовали, въ немъ было такое холодное, недоброжелательное отношеніе, что если въ томъ, чему его учили, и было что нибудь такое, чему онъ могъ и желалъ вѣрить, онъ относился къ этому одинаково недовѣрчиво. Онъ видѣлъ очень хорошо, что и педагогъ и Законоучитель испытывали пріятное чувство самодовольства, когда ихъ выводы сходились съ тѣмъ, что они прежде говорили, и онъ понималъ,[1465]1465
Зач.: о предложеніи, о дробной величинѣ, объ адѣ,
[Закрыть] что они могли быть довольны тѣмъ, что если изъ предложенія исключить глаголъ, то не будетъ смысла, и что еслибы дьяволъ не соблазнилъ Эвы, то отъ нея и не родился бы Искупитель; но онъ, понимая, какъ имъ это должно быть пріятно, такъ какъ они сами это выдумали, оставался къ этому совершенно равнодушенъ, такъ какъ его не любили тѣ, которые его учили, и онъ не могъ любить ихъ и потому не вѣрилъ имъ. А не вѣря, въ своемъ маленькомъ умѣ судилъ ихъ. Изъ всего того, чему его учили, въ особенности три причины заставили его извѣриться и критически относиться ко всему остальному. Первое – это было, что отецъ и графиня Лидія Ивановна, часто посѣщавшая его, говорили ему сначала, что мать его умерла, а потомъ, когда онъ узналъ отъ няни, что она жива, они сказали ему, что она умерла для него, что она нехорошая. Такъ какъ онъ убѣдился, что переувѣрить ихъ нельзя, что причина этаго ихъ ложнаго сужденія, вѣроятно, ихъ чувства къ ней, онъ рѣшилъ, что вѣрить имъ нельзя. Вторая причина была ученіе педагога о томъ, что въ каждомъ предложеніи есть глаголъ, что когда мы говоримъ: «нынче холодно», то этимъ мы подразумѣваемъ, что нынче есть холодно. Этому онъ не могъ вѣрить. Когда онъ допрашивалъ объ этомъ педагога, педагогъ разсердился, и Сережа понялъ, что это не такъ, но это надо учить, и также послѣ этаго относился и къ другимъ предметамъ ученія. Главная же причина его недовѣрія было то, что ему говорили особенно часто то, что всѣ умрутъ и онъ самъ умретъ. Этому онъ никакъ не могъ вѣрить. Какъ онъ ни старался и не смотря на то, что няня даже подтверждала это, онъ не могъ понять этаго. Что дурные умрутъ, онъ могъ понять это. Но за что онъ, который будетъ хорошимъ, умретъ, это не вѣрилось ему. Онъ много думалъ объ этомъ и не могъ совсѣмъ не вѣрить, такъ какъ всѣ говорили, и не могъ помириться. Онъ пришелъ къ увѣренности, что умираютъ только дурные, но не всѣ. И подтвержденіе этой мысли онъ нашелъ въ Священной исторіи. Энохъ былъ взятъ живой на небо. «Вѣрно, и съ другими тоже самое, только они не говорятъ этаго», думалъ онъ.[1466]1466
Зачеркнуто: «Они все говорятъ не такъ. Они говорятъ, что про мама не надо говорить, стало быть она дурная по ихъ. А я ее одну люблю; стало быть, она одна хорошая». Такъ думалъ онъ изрѣдка, когда приходили ему мысли, большей же частью онъ не думалъ, а былъ счастливъ той любовью къ себѣ, къ другимъ и ко всему міру, которая получала себѣ удовлетвореніе независимо отъ воли воспитателя.
[Закрыть] Онъ расспрашивалъ у законоучителя подробности о жизни Эноха, но ему не сказали ничего. Это еще болѣе подтвердило его въ убѣжденіи, что они не все говорятъ и многое скрываютъ изъ того, что онъ узнаетъ, когда будетъ большой.
Алексѣй Александровичъ и педагогъ были недовольны своимъ воспитанникомъ и изрѣдка бесѣдовали, придумывая усиленія дѣйствія на ту или другую изъ частей его души. Педагогъ жаловался на недостатокъ пытливости ума своего воспитанника, объясняя, что при эвристической системѣ необходимо вызывать только, такъ сказать; Алексѣй Александровичъ же находилъ, что нужно болѣе усилить дисциплину ума. Между тѣмъ та сила душевности, которую они ждали на свои колеса, давнымъ давно уже, просочиваясь туда, куда ее влекла и призывала потребность любви, давно уже работала.[1467]1467
Зач.: Сережа былъ весь переполненъ любовью. Онъ любилъ себя и всѣхъ.
[Закрыть] Когда разлука съ матерью прервала его любовныя отношенія, Сережа,[1468]1468
Зач.: только и ждалъ того, кого
[Закрыть] какъ и всѣ дѣти, мало пожалѣлъ объ этомъ лишеніи. Атмосфера любви, въ которой онъ жилъ, была такъ естественна ему, что онъ думалъ – такія отношенія установятся у него со всѣми другими. Онъ ждалъ этой любви отъ отца, но встрѣтилъ совсѣмъ другое. Отецъ заботился не о немъ, не о его тѣлѣ, ѣдѣ, одеждѣ, главное, забавахъ, а о томъ, чтобы заставить его думать и чувствовать что то чуждое, заботился о его душѣ, которую онъ не могъ подчинить ему. Педагога онъ встрѣтилъ съ восторгомъ, въ щелочку смотрѣлъ на него, когда онъ былъ у отца, и готовился любить его; но и въ педагогѣ онъ разочаровался, какъ бы разочаровался голодный человѣкъ, которому вмѣсто жареной курицы подали картонную, обучая его, какъ рѣзать жареную курицу.
Вода любви и жажда познанія просочились у Сережи въ самыя неожиданныя мѣста. Няня старая, оставшаяся экономкой въ домѣ, была главная учительница его. Ее рѣдко допускали къ нему, такъ какъ онъ жилъ подъ присмотромъ дядьки нѣмца. Но когда она приходила и ему удавалось поговорить съ ней, онъ впивалъ ея слова, и всѣ тайны жизни разоблачились для него. Дядька [1 неразобр.] былъ тоже учителемъ именно въ то время, когда не исполнялъ приказаній Алексѣя Александровича и позволялъ себѣ говорить о постороннихъ предметахъ, о своей жизни съ своимъ ученикомъ. Потомъ была дочь Лидіи Ивановны – Лизанька, къ которой иногда возили его, въ которую онъ былъ влюбленъ. Потомъ былъ старикъ швейцаръ – другъ Сережи, съ которымъ каждый день были краткіе, но поучительные для Сережи разговоры, когда онъ выходилъ и приходилъ съ гулянья.
– Ну что, Капитонычъ, – сказалъ онъ разъ весною, румяный и веселый возвращаясь съ гулянья и отдавая свою сборчатую поддевочку высокому улыбающемуся на маленькаго человѣчка съ высоты своего роста швейцару. – Что, былъ нынче подвязанный чиновникъ? Принялъ папа?
– Приняли. Ужъ какъ радъ былъ. – улыбаясь сказалъ Швейцаръ, – пожалуйте, я сниму.
* № 135 (рук. № 88).Слѣдующая по порядку глава.
Друзья Алексѣя Александровича, въ особенности графиня Лидія Ивановна, старались поднять его въ общественномъ мнѣніи.[1469]1469
Зачеркнуто: послѣ того, какъ жена уѣхала отъ него.
[Закрыть] Они старались выставить его великодушнымъ человѣкомъ[1470]1470
Зач.: и истиннымъ
[Закрыть] – христіаниномъ, подставившимъ лѣвую щеку, когда его били по правой, человѣкомъ, достойнымъ не только сожалѣнія, но уваженія и восхищенія. Но, несмотря на всѣ свои усилія, они чувствовали, что Алексѣй Александровичъ безвозвратно упалъ въ общественномъ мнѣніи[1471]1471
Зач.: Отъ него жена ушла. Онъ не виноватъ, но онъ смѣшонъ, и защищать его, поднять, внушить къ нему уваженіе было трудно.
[Закрыть] вслѣдствіи того, что не онъ, a другіе противъ него поступили дурно.
– Это ничего не доказываетъ, – говорила[1472]1472
Зач.: графиня Лидія Ивановна шутнику, описывавшему встрѣчу Алексѣя Александровича съ женою на Невскомъ, – какъ только
[Закрыть] Лиза, бывшая тоже защитницей Алексѣя Александровича, Стремову[1473]1473
Зач.: разсказывавшему ей <о томъ, что онъ слышалъ про пріѣздъ Анны съ Вронскимъ въ Петербургъ> послѣднее засѣданіе совѣта, въ которомъ Алексѣй Александровичъ былъ особенно желченъ и упоренъ.
[Закрыть] на его неуважительный отзывъ о Каренинѣ, по случаю возможности встрѣчи его теперь съ женою, такъ какъ было извѣстно, что она въ Петербургѣ, – какъ только то, что онъ высокой души человѣкъ, а она женщина безъ правилъ и религіи. Ужъ его то нельзя ни въ чемъ упрекнуть. Я, признаюсь, не понимаю ее. Можно быть безнравственной женщиной, но какъ не имѣть уваженія къ приличіямъ, какъ, послѣ всего того что было, пріѣхать въ Петербургъ. Онъ мнѣ такъ жалокъ.
– Да я не спорю, – отвѣчалъ Стремовъ, пріятно улыбаясь при одной мысли о безнравственной женщинѣ. – Вы замѣтили, графиня, какъ онъ перемѣнился послѣднее время?
– Да, онъ постарѣлъ, бѣдный. Кого не состаритъ такое горе… Не только постарѣлъ физически, но онъ кончился: c’est un homme fini.[1474]1474
[это конченный человек.]
[Закрыть] Онъ сталъ раздражителенъ, онъ сталъ прожектеръ.
– Не то что постарѣлъ, а съ нимъ сдѣлалось, что съ простоквашей бываетъ, когда она перестоитъ, – говорилъ Стремовъ, позволявшій себѣ вольность вульгарныхъ сравненій. – Знаете, какъ будто крѣпкое, а тамъ вода. Это называетъ моя экономка «отсикнулась». Вотъ и онъ отсикнулся.
И Стремовъ, сжавъ свои крѣпкіе губы, съ такимъ выраженіемъ, которое ясно говорило, что онъ самъ надѣется еще не скоро отсикнуться, смѣясь умными глазами, смотрѣлъ на собесѣдницу.
– Перестаньте, а то, право, я разсержусь,[1475]1475
Зачеркнуто: смѣясь
[Закрыть] – говорила графиня Лидія Ивановна, тщетно пытаясь удержаться отъ смѣха. —[1476]1476
Зач.: Вашъ
[Закрыть] Вронскій – вотъ безнравственный и дурной человѣкъ.[1477]1477
Зач.: сказала она
[Закрыть]
– О да, разумѣется, – отвѣчалъ Стремовъ.[1478]1478
Зач.: продолжая смѣяться глазами и съ такимъ видомъ, который показывалъ, что онъ самъ не скоро еще надѣялся отсикнуться.
[Закрыть]
Графиня Лидія Ивановна видѣла, что Стремовъ, несмотря на то что онъ былъ добрый и честный человѣкъ, презиралъ Алексѣя Александровича[1479]1479
Зач.: несмотря на ея заступничество, вполнѣ сочувствовалъ Вронскому и при первомъ случаѣ былъ готовъ подражать ему.
Люди любятъ думать, что нравственный законъ начертанъ въ ихъ душѣ опредѣленно и ясно для нихъ, можетъ быть выраженъ словами и что совѣсть каждаго соотвѣтственно этому закону отмѣчаетъ наши поступки.
Несомнѣнно, что самая болѣзненная сторона, несчастія жизни происходятъ отъ раскаянія, отъ мысли о томъ, что я могъ бы не сдѣлать того, что было причиной или поводомъ къ несчастью; но совершенно несправедливо то, что думаютъ многіе, – что мы раскаиваемся больше въ дурныхъ нашихъ поступкахъ.
Часто говорили и говорятъ, что настоящее несчастье происходитъ только отъ внутренняго недовольства собой, отъ угрызеній совѣсти. Угрызенія же совѣсти происходятъ отъ дурныхъ, совершенныхъ людьми поступковъ, что чѣмъ хуже совершенный поступокъ, тѣмъ тяжелѣе раскаяніе. Но всякій пожившій человѣкъ, перебирая воспоминанія <поступковъ, которые онъ сдѣлалъ и желалъ бы не сдѣлать> своихъ дурныхъ поступковъ, найдетъ въ своей совѣсти совершенно другую и неожиданную и несоотвѣтствующую этому нравственному закону классификацію. Безнравственный, безчестный, жестокій поступокъ – преступленія противъ 6-й, 7-й и 8-й заповѣди – часто, несмотря на сознаніе дурнаго, не тревожитъ душевнаго спокойствія. Часто даже, если эти поступки сопровождаются удовлетвореніемъ страсти и достиженіемъ цѣли, они вызываютъ <къ удивленію> пріятное чувство. Все дурное забыто, прощено, и остается одна прелесть воспоминанія <всего прошедшаго>. Но стоитъ шевельнуть въ душѣ давнишнія воспоминанія не столько поступковъ, сколько положеній, въ которыя когда то поставилъ себя человѣкъ, иногда самыми невинными дѣйствіями, и эти невинныя дѣйствія свѣжей болью раскаянія разъѣдаютъ сердце: платье, оказавшееся смѣшнымъ, ошибка въ словахъ, похвала, назначенная другому и принятая на свой счетъ, оскорбительное слово, на которое не отвѣчено, происшедшее отъ незнанія отступленіе отъ пріемовъ общества, возбудившее улыбку, насмѣшку неловкое движеніе, фальшивое, смѣшное положеніе – мучаютъ больше, чѣмъ дурное дѣло.
[Закрыть] и уважалъ Вронскаго и что переувѣрить его она не въ силахъ, и потому прекратила разговоръ.
Разговоръ былъ прекращенъ тѣмъ болѣе кстати, что вслѣдъ за этими словами въ гостиную вошелъ самъ Алексѣй Александровичъ.
Алексѣй Александровичъ дѣйствительно перемѣнился за это послѣднее время, и не столько физически, хотя онъ замѣтно постарѣлъ, сколько нравственно. Алексѣй Александровичъ въ эти послѣдніе мѣсяцы изъ человѣка вполнѣ самоувѣреннаго и спокойнаго сдѣлался человѣкомъ безпокойнымъ и робкимъ, только удерживающимъ по привычкѣ и для приличія самоувѣренную и спокойную внѣшность.
Несмотря на то, что графиня Лидія Ивановна, тотчасъ же, встрѣчая его, сказала: «а мы сейчасъ говорили о принцессѣ; ей значительно лучше», несмотря на это, Алексѣй Александровичъ былъ увѣренъ, что говорили о немъ и его женѣ. Онъ это теперь всегда думалъ. Несмотря на то, что Алекеѣй Александровичъ былъ разумомъ твердо убѣжденъ въ томъ, что его поведенiе относительно жены было безупречно, несмотря на то, что онъ высоко цѣнилъ свое христіанское смиреніе и самоотреченіе и что разумъ его хвалилъ его за это, онъ не переставая чувствовалъ раскаяніе и угрызенія совѣсти за то положеніе, въ которое онъ поставилъ себя.
Нынче, болѣе чѣмъ когда нибудь, онъ видѣлъ во всѣхъ глазахъ, устремленныхъ на него, жестокую насмѣшку: онъ, только что, передъ пріѣздомъ во дворецъ, дѣлая свою утреннюю прогулку, встрѣтился лицо съ лицомъ съ Вронскимъ и догадывался, что и Анна въ Петербургѣ. Онъ чувствовалъ опасность своего положенія. Ему казалось, что всѣ только ждутъ отъ него признака слабости и стыда, чтобы накинуться и растерзать его. «И какъ они всѣ были сильны и здоровы физически, – думалъ Алексѣй Александровичъ, глядя на камергера и вспоминая здоровую, кровью налитую фигуру, – какъ они сіяютъ». И потому онъ чаще вспоминалъ о той христіанской высотѣ, на которой онъ находился, и, помня это, усиленно поднималъ голову и[1480]1480
Зачеркнуто: весело улыбался
[Закрыть] небрежно[1481]1481
Зач.: улыбался
[Закрыть] здоровался съ знакомыми.
Во всѣхъ лицахъ его знакомыхъ онъ видѣлъ одинаковую кровожадность; одно только поэтому драгоцѣнно-милое лицо графини Лидіи Ивановны представлялось ему островомъ любви и участья въ морѣ враждебности, и потому его невольно тянуло къ ней.[1482]1482
Зачеркнуто: теперь еще особенно потому, что съ ней одной онъ могъ посовѣтоваться о томъ, какъ ему поступить по случаю этаго письма жены.
[Закрыть]
Алексѣй Александровичъ ошибался, предполагая, что всѣ, кромѣ Лидіи Ивановны, были враждебно расположены къ нему и что она одна понимала и жалѣла его. Большинство знакомыхъ Алексѣя Александровича жалѣли и не осуждали его, но всѣ смѣялись надъ нимъ. Однимъ, двумя остроумными людьми положеніе Алексѣя Александровича было выставлено въ смѣшномъ видѣ, и это воззрѣніе, какъ самое легкое, и было усвоено всѣми, и изъ за этаго никто ужъ не могъ видѣть того, что собственно былъ Алексѣй Александровичъ.[1483]1483
Зач.: Одна восторженная Графиня Лидія Ивановна, взявшись въ трудную минуту жизни помогать ему, вслѣдствіи тѣхъ трудовъ, которые она положила на него, полюбила его, влюбилась въ него и потому не только понимала и жалѣла его, но влюбилась въ него и была предана ему всей душой.
[Закрыть]
Одна графиня Лидія Ивановна не смѣялась надъ нимъ. Алексѣй Александровичъ объяснялъ себѣ это тѣмъ, что она одна была христіанка. Онъ и не думалъ о томъ, что она любитъ его. Эта ея любовь казалась ему только пониманіемъ его, и онъ считалъ остальныхъ людей несправедливыми за то, что они не имѣли къ нему такого же чувства.
Быть любимымъ такъ просто и естественно, и такъ уродливо и дико быть нелюбимымъ. Проходя сквозь строй насмѣшливыхъ взглядовъ, ему такъ естественно было тянуться къ ея влюбленному взгляду, какъ растенію къ свѣту.[1484]1484
Зач.: Онъ давно уже не видѣлъ и не могъ видѣть въ Графинѣ Лидіи Ивановнѣ ни ужасную <съ ея толщиной> ея внѣшность въ придворномъ платьѣ, ни ея безтолковыхъ разговоровъ, прыгающихъ съ одного предмета на другой. Онъ видѣлъ одни глаза, изъ которыхъ свѣтилась любовь.
[Закрыть]
– Поздравляю васъ, – сказала она ему, указывая глазами на ленту.
Онъ[1485]1485
Зач.: развелъ руками,
[Закрыть] пожалъ плечами, закрывъ глаза, какъ бы говоря, что это не можетъ радовать его. Но Лидія Ивановна знала хорошо, что это одна изъ его главныхъ радостей, хотя онъ и никогда не признается въ этомъ.
– Разумѣется, не какъ честолюбіе, но отрицательно, какъ признаніе....
– Да, да, – сказалъ Алексѣй Александровичъ.
И, не смотря на волненіе, въ которомъ онъ находился по причинѣ извѣстія о пріѣздѣ жены, губы его сжались въ сдержанную улыбку удовольствія, того самаго, которое онъ испытывалъ утромъ, въ первый разъ надѣвая новую ленту.
– Ну, что нашъ Ангелъ? – Ангелъ былъ Сережа.
– Завтра его рожденье. Я очень доволенъ отцомъ Сергіемъ.
– Ахъ, это такой высокой души человѣкъ, – сказала Лидія Ивановна про священника, бывшую свою пассію. – Я васъ звала, – сказала она грустно, готовя его. – Вы придете? Но я предувѣдомляю васъ, что я все бы дала, чтобы избавить васъ отъ нѣкоторыхъ воспоминаній, но другіе не такъ думаютъ.
– Я знаю, – сказалъ Алексѣй Александровичъ. – Она здѣсь.
Лидія Ивановна посмотрѣла на него восторженно, и слезы восхищенія передъ величіемъ его души выступили ей на глаза.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
