Текст книги "Революционерам. Антология позднего Троцкого"

Чем сложнее становятся хозяйственные задачи, чем выше требования и интересы населения, тем острее противоречие между бюрократическим режимом и потребностями социалистического развития; тем грубее бюрократия борется за сохранение своих позиций; тем циничнее она прибегает к насилию, обману, подкупу.

Факт непрерывного ухудшения политического режима при росте хозяйства и культуры, этот вопиющий факт объясняется тем и только тем, что гнет, преследования, репрессии служат теперь на добрую половину не для охраны государства, а для охраны власти и привилегий бюрократии. Отсюда также и возрастающая необходимость маскировать репрессии при помощи подлогов и амальгам.

«Можно ли, однако, такое государство назвать рабочим?» – слышится возмущенный голос моралистов, идеалистов и «революционных» снобов. Более осторожные возражают так: «Может быть, в последнем счете это и рабочее государство; но от диктатуры пролетариата в нем не осталось и следа: это выродившееся рабочее государство под диктатурой бюрократии».

Возвращаться к этой аргументации в полном ее объеме нет никакого основания. Все необходимое на этот счет сказано в литературе нашего течения и в его официальных документах. Никто не попытался опровергнуть, исправить или дополнить позицию большевиков-ленинцев в этом важнейшем вопросе.

Мы ограничимся здесь только одним вопросом: можно ли фактическую диктатуру бюрократии называть диктатурой пролетариата?

Терминологическое затруднение вырастает из того, что слово диктатура употребляется то в узкополитическом, то в более глубоком, социологическом смысле. Мы говорим о «диктатуре Муссолини» и в то же время заявляем, что фашизм есть лишь орудие финансового капитала. Что верно? И то и другое, но в разных плоскостях. Неоспоримо, что вся распорядительная власть сосредоточена в руках Муссолини. Но не менее верно, что все реальное содержание правительственной деятельности диктуется интересами финансового капитала. Социальное господство класса («диктатура») может находить крайне различные политические формы. Об этом свидетельствует вся история буржуазии, со средних веков до сего дня.

Опыт Советского Союза уже достаточен, чтобы распространить тот же социологический закон – со всеми необходимыми изменениями – и на диктатуру пролетариата. Между завоеванием власти и растворением рабочего государства в социалистическом обществе формы и методы пролетарского господства могут резко меняться в зависимости от хода внутренней и внешней классовой борьбы.

Так, нынешнее командование Сталина ничем не напоминает власти Советов первых лет революции. Смена одного режима другим произошла не сразу, а в несколько приемов, посредством ряда малых гражданских войн бюрократии против пролетарского авангарда. В последнем историческом счете советская демократия оказалась взорвана напором социальных противоречий. Эксплуатируя их, бюрократия вырвала власть из рук массовых организаций. В этом смысле можно говорить о диктатуре бюрократии и даже о личной диктатуре Сталина. Но эта узурпация оказалась возможна и может держаться только потому, что социальное содержание диктатуры бюрократии определялось теми производственными отношениями, которые заложила пролетарская революция. В этом смысле можно с полным правом сказать, что диктатура пролетариата нашла свое искаженное, но несомненное выражение в диктатуре бюрократии.

Необходимо пересмотреть и исправить историческую аналогию

Во внутренних спорах русской и международной оппозиции Термидор условно понимался как первый этап буржуазной контрреволюции, направленной против социальной базы рабочего государства2323
  О термидорианском перерождении говорят и меньшевики. Что они под этим разумеют, понять нельзя. Меньшевики были против завоевания власти пролетариатом. Советское государство они и сейчас считают непролетарским (каким собственно – неизвестно). В прошлом они требовали возвращения к капитализму, теперь – к «демократии». Если сами они не являются представителями термидорианских тенденций, то что же такое вообще «Термидор»? Очевидно, простой литературный оборот. – Примеч. Л. Троцкого.


[Закрыть]. Хотя существо спора от этого в прошлом, как мы видели, не страдало, но историческая аналогия получила все же чисто – условный, нереалистический характер, и эта условность чем дальше тем больше приходит в противоречие с интересами анализа новейшей эволюции советского государства. Достаточно сослаться на тот факт, что мы часто – и с достаточным основанием – говорим о плебисцитарном, или бонапартистском, режиме Сталина. Но бонапартизм во Франции пришел после Термидора. Оставаясь в рамках исторической аналогии, приходится спросить: если советского «термидора» еще не было, то откуда же было взяться бонапартизму? Не меняя наших старых оценок по существу – для этого нет никакого основания, – надо радикально пересмотреть историческую аналогию. Это поможет нам ближе подойти к некоторым старым фактам и лучше понять некоторые новые явления.

Переворот 9-го термидора не ликвидировал основных завоеваний буржуазной революции; но он передал власть в руки более умеренных и консервативных якобинцев, более зажиточных элементов буржуазного общества. Сейчас нельзя уже не видеть, что и в советской революции давно уже произошел сдвиг власти вправо, вполне аналогичный термидору, хотя и в более медленных темпах и замаскированных формах. Заговору советской бюрократии против левого крыла удалось сохранить на первых порах сравнительно «сухой» характер только потому, что самый заговор был проведен гораздо систематичнее и полнее, чем импровизация 9-го термидора.

Пролетариат социально однороднее буржуазии, но заключает в себе все же целый ряд слоев, которые особенно отчетливо обнаруживаются после завоевания власти, когда формируется бюрократия и связанная с ней рабочая аристократия. Разгром левой оппозиции в самом прямом и непосредственном смысле означал переход власти из рук революционного авангарда в руки более консервативных элементов бюрократии и верхов рабочего класса. 1924 год – это и есть начало советского Термидора.

Дело идет не о тождестве, разумеется, а об исторической аналогии, которая всегда находит свои пределы в различиях социальных структур и эпох. Но данная аналогия не поверхностна и не случайна: она определяется крайним напряжением классовой борьбы во время революции и контрреволюции. Бюрократия в обоих случаях поднималась на спине плебейской демократии, обеспечившей победу нового режима. Якобинские клубы постепенно удушались. Революционеры 1793 года погибали в боях, становились дипломатами и генералами, падали под ударами репрессий или… уходили в подполье. Иные якобинцы с успехом превращались позже в наполеоновских префектов. К ним присоединялись все в большем числе перебежчики из старых партий, бывшие аристократы, вульгарные карьеристы. А в России? Постепенный переход от кипящих жизнью советов и партийных клубов к командованию секретарей, зависящих единственно от «горячо любимого вождя», воспроизводит через 130—140 лет ту же картину перерождения, но на более гигантской арене и в более зрелой обстановке.

Длительная стабилизация термидориански-бонапартистского режима стала возможной во Франции только благодаря развитию производительных сил, освобожденных от феодальных пут. Удачники, хищники, родственники и союзники бюрократии обогащались. Разочарованные массы впадали в прострацию.

Начавшийся в 1923 году подъем национализированных производительных сил, неожиданный для самой советской бюрократии, создал необходимые экономические предпосылки для ее стабилизации. Хозяйственное строительство открыло выход энергии активных и умелых организаторов, администраторов, техников. Их материальное и моральное положение быстро улучшалось. Создался широкий привилегированный слой, тесно связанный с правящей верхушкой. Трудящиеся массы жили надеждами или впадали в безнадежность.

Было бы нелепым педантизмом пытаться приурочить отдельные этапы русской революции к сходным событиям в конце XVIII века во Франции. Но прямо-таки бросается в глаза, что нынешний политический режим Советов чрезвычайно напоминает режим первого консула, притом к концу консульства, когда оно приближалось к империи. Если Сталину не хватает блеска побед, то режимом организованного пресмыкательства он, во всяком случае, превосходит первого Бонапарта. Такая власть могла быть достигнута лишь путем удушения партии, советов, рабочего класса в целом. Та бюрократия, на которую опирается Сталин, связана материально с результатами завершившейся национальной революции, но не имеет с развивающейся интернациональной революцией никаких точек соприкосновения. По образу жизни, интересам, психологии нынешние советские чиновники отличаются от революционных большевиков не менее, чем генералы и префекты Наполеона отличались от революционных якобинцев.

Термидорианцы и бонапартисты

Советский посол в Лондоне Майский разъяснял недавно делегации британских тред-юнионов необходимость и справедливость сталинской расправы над «контрреволюционерами»-зиновьевцами. Этот яркий эпизод – один из тысячи – сразу вводит нас в самое сердце вопроса. Кто такие зиновьевцы, мы знаем. Каковы бы ни были их ошибки и шатания, одно несомненно: они представляют тип «профессионального революционера». Вопросы мирового рабочего движения – это их кровные вопросы. Кто таков Майский? Правый меньшевик, оторвавшийся в 1918 году от собственной партии вправо, чтоб иметь возможность войти министром в белое правительство за Уралом, под покровительством Колчака. Лишь после разгрома Колчака Майский счел своевременным повернуться лицом к советам. Ленин – и мы вместе с ним – с величайшим недоверием, чтоб не сказать презрением, относился к таким типам. Сейчас Майский, в сане посла, обвиняет «зиновьевцев» и «троцкистов» в стремлении вызвать военную интервенцию для реставрации капитализма… того самого, который Майский защищал от нас посредством гражданской войны.

Нынешний посол в Соединенных Штатах А. Трояновский принадлежал в молодости к большевикам, затем покинул партию, во время войны был патриотом, в 1917 году – меньшевиком. Октябрьская революция застает его членом ЦК меньшевиков, причем в течение ближайших лет Трояновский вел нелегальную борьбу против диктатуры пролетариата; в сталинскую партию, вернее, в дипломатию, вступил после разгрома левой оппозиции.

Парижский посол Потемкин был во время Октябрьской революции буржуазным профессором истории; присоединился к большевикам после победы. Бывший берлинский посол Хинчук в качестве меньшевика входил в дни октябрьского переворота в контрреволюционный московский Комитет спасения родины и революции2424
  Комитет спасения родины и революции – эсеро-меньшевистская организация, созданная в ночь на 26 октября (8 ноября) 1917 г. для борьбы с советской властью. В комитет входили члены эсеро-меньшевистского ЦИК Советов 1-го созыва и Исполкома Всероссийского совета крестьянских депутатов, ушедшие со II съезда Советов члены фракции эсеров и меньшевиков, представители почтово-телеграфного союза, Предпарламента и т.п. Председатель комитета – эсер Н.Д. Авксентьев, большинство членов руководства – также эсеры. Комитет организовал 29 октября юнкерский мятеж в Петрограде, после подавления которого распался, а его руководители образовали «Союз защиты Учредительного собрания». – Примеч. науч. ред.


[Закрыть] вместе с правым эсером Гринько, нынешним народным комиссаром финансов. Сменивший Хинчука в Берлине Суриц был политическим секретарем первого председателя Советов, меньшевика Чхеидзе и примкнул к большевикам после победы. Почти все другие дипломаты – того же типа; а между тем за границу назначаются – особенно после историй с Беседовским, Димитриевским, Агабековым и др.2525
  Троцкий перечисляет имена известных советских перебежчиков. Беседовский Григорий Зиновьевич (1896—1948 или 1951) – советский дипломат. С 1912 г. – анархист, с 1917 г. – левый эсер, после раскола украинских левых эсеров в марте 1919 г. присоединился к их левому крылу, образовавшему Украинскую партию левых социалистов-революционеров («боротьбистов»), в начале 1920 г. возглавил полтавскую организацию «боротьбистов». В августе 1920 г. вступил в компартию. В 1921 г. – председатель полтавского губсовнархоза, с декабря 1921 г. – член ВУЦИК. С 1922 г. – на дипломатической работе в постпредствах Украины в Австрии и Польше, с сентября 1923 г. – на дипломатической службе СССР в Варшаве, Нью-Йорке, Токио. С мая 1927 г. – советник постпредства в Париже. В октябре 1929 г. бежал, выпрыгнув из окна постпредства и перебравшись через стену. Причиной бегства, вероятнее всего, была финансовая авантюра с англичанами, в которую ввязался Беседовский. После побега дал информацию западным разведслужбам, публиковался в эмигрантской прессе, выпустил книгу «На путях к термидору» (1930). Издавал газету «Борьба», вокруг которой пытался создать политическую партию из невозвращенцев. Во время оккупации Франции участвовал в Движении Сопротивления, был арестован и помещен в лагерь. После войны под разными псевдонимами (имам Разуза, Иван Крылов, Буду Сванидзе и др.) публиковал фальшивые мемуары и дневники о советской действительности 20—40-х гг. Дальнейшие следы Беседовского теряются, точная дата и обстоятельства его смерти неизвестны. Дмитриевский (у Троцкого ошибочно «Димитриевский»), Сергей Васильевич (1893—1964) – советский дипломат. В 1917 г. – эсер, с весны 1918 г. – активист антибольшевистского эсеро-кадетского «Союза возрождения России», в 1919 г. перешел на сторону красных, вступил в РКП(б). После окончания Гражданской войны редактировал «Библиотеку научного социализма», был директором «народного университета» в Петрограде, комиссаром военного училища, сотрудником Наркомата транспорта. С 1923 г. – на дипломатической службе, секретарь советских торгпредств и посольств в Берлине, Афинах, Стокгольме. В 1930 г. попросил в Швеции политического убежища. Обратил на себя внимание книгами «Судьба России» (1930) и «Сталин» (1931), в которых, выступая с националистических, антисемитских позиций, прославлял Сталина как вождя новой, национальной русской революции, противостоящего «еврейскому марксистскому заговору». Участник движения русских фашистов, в 1933 и 1940 гг. безуспешно пытался получить в нацистской Германии поддержку планам осуществления «национал-социалистической революции» в России. Агабеков, Георгий Сергеевич (1895—1937) – советский разведчик. Член РКП(б) с 1920 г., сотрудник ВЧК в Екатеринбурге с 1920 г., вскоре переведен в Среднюю Азию. Участвовал в раскрытии антисоветского заговора в Бухарской Народной Республике и в ликвидации Энвер-паши. С 1924 г. – сотрудник Иностранного отдела (ИНО) ОГПУ, резидент в Афганистане и Иране, с 1928 г. – начальник Восточного сектора ИНО ОГПУ, представитель ОГПУ в ЦКК ВКП(б). В октябре 1929 г. послан в Стамбул резидентом ОГПУ в Турции и на всем Ближнем Востоке. В июне 1930 г. бежал в Париж – отчасти по политическим причинам (разочарование в советском эксперименте после его стали-низации), отчасти по личным (намерение жениться на английской подданной И. Стритер). Опубликовал в 1930 г. книгу «ГПУ. Записки чекиста», в предисловии к которой написал, что считает своей задачей «разрушить, дезорганизовать весь … секретный аппарат ГПУ за границей». С октября 1930 г. сотрудничал с британской контрразведкой, с ноября 1931 г. – с австрийской. В январе 1931 г. ГПУ неудачно пыталось похитить Агабекова в Румынии (дело «Филомены», вызвавшее крупный международный скандал). В 1937 г. агентура НКВД вовлекла Агабекова в операцию по вывозу художественных ценностей из Испании, и летом 1937 г. при невыясненных обстоятельствах Агабеков был убит в районе испано-французской границы. – Примеч. науч. ред.


[Закрыть] – особо надежные люди.

Недавно мировая печать в связи с крупными успехами советской золотопромышленности сообщала сведения об ее организаторе, инженере Серебровском. Московский корреспондент «Temps», успешно конкурирующий ныне с Дюранти и Луи Фишером2626
  Троцкий называет американских журналистов, работавших в 20—30-х гг. в Москве и занимавших просоветскую позицию. Вальтер (Уолтер) Дюранти (1884—1957) – корреспондент «Нью-Йорк таймс» в Москве в 1913—1941 гг., пользовался доверием Сталина. Автор просталинской книги «Пишу так, как мне хочется» (1935). В 2003 г. в США была инициирована кампания о лишении его Пулитцеровской премии 1933 г. за репортажи из СССР, в которых Дюранти опровергал факт массового голода на юге России и на Украине. Луис Фишер (1896—1970) – корреспондент ряда американских газет в Москве в 1923—1937 гг. (одновременно – европейский корреспондент умеренно левого журнала «Нейшн»), сторонник коммунистических идей. Изменил свое отношение к Сталину под впечатлением от репрессий 30-х гг., что выразил в книге «Жизнь и смерть Сталина» (1952). В 1937—1939 гг. – представитель Испанской республики в Париже, руководил закупкой оружия и организацией пропаганды в защиту Республики. Профессор Принстона, советолог. Автор первой на Западе академической биографии Ленина, написанной с умеренно левых позиций («Жизнь Ленина», N.Y.—L., 1964). – Примеч. науч. ред.


[Закрыть] в качестве официоза бюрократических верхов, с особой тщательностью подчеркивал то обстоятельство, что Серебровский, большевик с 1903 года, принадлежит к «старой гвардии». Так действительно значится в партийном билете Серебровского. На самом деле он в качестве молодого студента-меньшевика участвовал в революции 1905 года, чтобы на долгие годы перейти затем в лагерь буржуазии. Февральская революция застает его правительственным директором двух работающих на оборону заводов, членом союза предпринимателей, активным участником борьбы против союза металлистов. В мае 1917 года Серебровский объявлял Ленина «немецким шпионом»! После победы большевиков Серебровский был мною, наряду с другими спецами, привлечен на техническую работу. Ленин относился к нему с недоверием, я – без большого доверия. Сейчас Серебровский – член ЦК партии!

В теоретическом журнале ЦК «Большевик» (31 декабря 1934 г.) напечатана статья Серебровского «О золотой промышленности СССР». Открываем первую страницу: «…под руководством любимого вождя партии и рабочего класса товарища Сталина…»; через три строки: «товарищ Сталин в беседе с американским корреспондентом г. Дюранти…»; еще через пять строк: «сжатый и точный ответ товарища Сталина…»; в конце страницы: «вот что значит по-сталински бороться за золото». Вторая страница: «учит нас великий вождь товарищ Сталин»; через четыре строки: «в ответ на их (большевиков) рапорт (!) товарищ Сталин писал: Поздравляю с успехом…». Ниже на той же странице: «воодушевленные указаниями товарища Сталина»; через одну строку: «партия во главе с товарищем Сталиным»; через две строки: «указания нашей партии и (!!) товарища Сталина». Возьмем конец статьи. На протяжении полустраницы читаем: «указания гениального вождя партии и рабочего класса товарища Сталина…» и через три строки: «слова любимого вождя товарища Сталина…».

Сама сатира стоит безоружной перед этим потоком раболепия! «Любимые вожди» не нуждаются, казалось бы, в том, чтоб им объяснялись в любви пять раз на каждой странице, притом в статье, посвященной не юбилею вождя, а… добыванию золота. С другой стороны, автор статьи, способный на такое пресмыкательство, не может, очевидно, иметь в себе ничего от революционера. Таков этот бывший царский директор крупнейших заводов, ведший борьбу с рабочими, буржуа и патриот, ныне опора режима, член ЦК и стопроцентный сталинец!

Еще пример. Один из столпов нынешней «Правды», Заславский, доказывал в январе этого года недопустимость издавать реакционные романы Достоевского так же, как и «контрреволюционные сочинения Троцкого, Зиновьева и Каменева». Кто такой Заславский? В далеком прошлом – правый бундист (меньшевик из еврейского Бунда), затем буржуазный журналист, ведший в 1917 году самую отвратительную травлю против Ленина и Троцкого как агентов Германии. В статьях Ленина за 1917 год встречается, в виде припева, фраза: «Заславский и подобные ему негодяи». Таким образом Заславский вошел в литературу партии как законченный тип наемного буржуазного клеветника. Во время гражданской войны он скрывался в Киеве в качестве журналиста белых изданий. Только в 1923 году он перешел на сторону советской власти. Сейчас он защищает сталинизм от контрреволюционеров Троцкого, Зиновьева и Каменева! Такими субъектами полна пресса Сталина, в СССР, как и за границей.

Старые кадры большевизма разгромлены. Революционеры заменены чиновниками с гибкой спиною. Марксистская мысль вытеснена страхом, лестью и интригой. Из ленинского Политбюро остался один Сталин: два члена Политбюро политически сломлены и затравлены (Рыков и Томский); два члена – в тюрьме (Зиновьев и Каменев), один – выслан за границу с лишением гражданства (Троцкий). Ленина от репрессий бюрократии, по выражению Крупской, спасла только смерть: не успев посадить его в тюрьму, эпигоны заперли его в мавзолей. Вся ткань правящего слоя переродилась. Якобинцев оттеснили термидорианцы и бонапартисты: большевиков заменили сталинцы.

Для широкого слоя консервативных и отнюдь не бескорыстных Майских, Серебровских и Заславских, больших, средних и малых, Сталин является верховным третейским судьей, деятелем благ и защитником от возможных оппозиций. В соответствии с этим бюрократия доставляет Сталину время от времени санкцию народного плебисцита. Съезды партии, как и съезды советов организуются по одному-единственному критерию: за или против Сталина? Против могут быть только «контрреволюционеры» и с ними поступают как надлежит. Такова нынешняя механика власти. Это бонапартистская механика, другого определения для нее в политическом словаре пока еще найти нельзя.

Различие ролей буржуазного и рабочего государства

Без исторических аналогий нельзя учиться у истории. Но аналогия должна быть конкретна: за чертами сходства нужно не забывать черт различия. Обе революции покончили с феодализмом и крепостничеством. Но одна, в лице самого крайнего своего фланга, лишь тщетно порывалась выйти за пределы буржуазного общества; другая действительно опрокинула буржуазию и создала рабочее государство. Это основное классовое различие, вводящее аналогию в необходимые материальные пределы, имеет решающее значение для прогноза.

После глубокой демократической революции, освобождающей крестьян от крепостного права и наделяющей их землею, феодальная контрреволюция вообще невозможна. Низвергнутая монархия может вернуть себе власть и окружить себя призраками средневековья. Но восстановить экономику феодализма она уже не в силах. Буржуазные отношения, раз освободившись от феодальных пут, развиваются автоматически. Остановить их не может уже никакая внешняя сила: они сами должны вырыть себе могилу, создав предварительно своего могильщика.

Совсем иначе обстоит дело с развитием социалистических отношений. Пролетарская революция не только освобождает производительные силы из пут частной собственности, но и передает их в непосредственное распоряжение порожденному ею же государству. В то время как буржуазное государство после революции ограничивается полицейской ролью, предоставляя рынок своим собственным законам, рабочее государство выступает в прямой роли хозяина-организатора. Смена одного политического режима другим оказывает на рыночное хозяйство лишь косвенное и поверхностное воздействие. Наоборот, замена рабочего правительства буржуазным или мелкобуржуазным неминуемо повела бы к ликвидации планового начала, а в дальнейшем и к восстановлению частной собственности. В отличие от капитализма социализм строится не автоматически, а сознательно. Продвижение к социализму неотделимо от государственной власти, которая хочет социализма или вынуждена его хотеть. Получить незыблемый характер социализм может только на очень высокой стадии развития, когда его производительные силы далеко превзойдут капиталистические, когда человеческие потребности всех и каждого будут получать обильное удовлетворение и когда государство окончательно отомрет, растворившись в обществе. Но все это пока – дело отдаленного будущего. На данном этапе развития социалистическое строительство стоит и падает вместе с рабочим государством. Только до конца продумав глубокое различие законов формирования буржуазного («анархического») и социалистического («планового») хозяйства, можно понять те пределы, дальше которых аналогия с Великой французской революцией не должна заходить.

Октябрь 1917 года завершил демократическую революцию и открыл социалистическую. Аграрно-демократического переворота в России не повернет назад уже никакая сила в мире: здесь полная аналогия с якобинской революцией. Но колхозный переворот еще полностью остается под ударом, а с ним вместе и национализация средств производства. Политическая контрреволюция, даже если бы она докатилась до династии Романовых, не могла бы восстановить помещичье землевладение. Но достаточно было бы реставрации блока меньшевиков и эсеров у власти, чтоб социалистическое строительство пошло насмарку.

Перерастание бюрократического центризма в бонапартизм

Основное различие двух революций, а, следовательно, и «соответствующих» им контрреволюций чрезвычайно важно для понимания значения тех реакционных политических сдвигов, которые составляют сущность режима Сталина. Крестьянская революция, как и опиравшаяся на нее буржуазия, отлично мирились с режимом Наполеона и даже устояли под Людовиком XVIII. Пролетарская революция подвергается смертельной опасности уже при нынешнем режиме Сталина: дальнейшего сдвига вправо она не выдержит.

«Большевистская» по своим традициям, но по существу давно отрекшаяся от традиций, мелкобуржуазная по составу и духу советская бюрократия призвана регулировать антагонизм между пролетариатом и крестьянством, между рабочим государством и мировым империализмом: такова социальная основа бюрократического центризма, его зигзагов, его силы, его слабости и его столь гибельного влияния на мировое пролетарское движение2727
  Брандлерианцы, в том числе и вожди SAP, теоретически остающиеся и сегодня учениками Тальгеймера, видели в политике Коминтерна только «ультралевизну» и отрицали (продолжают отрицать) самое понятие бюрократического центризма. Нынешний «четвертый период», когда Сталин, на крюке Коминтерна, тащит европейское рабочее движение вправо от официального реформизма, показывает, как поверхностна и оппортунистична политическая философия Тальгеймера – Вальхера и К°. Ни одного вопроса эти люди не умеют додумать до конца. Именно поэтому они и относятся с таким отвращением к принципу говорить то, что есть, т.е. к высшему принципу всякого научного анализа и всякой революционной политики. (SAP, САП – Sozialistische Arbeiterpartei, Социалистическая рабочая партия; партия левосоциалистического толка, образованная в октябре 1931 г. сторонниками М. Зейдвица, К. Розенфельда и других левых социал-демократических депутатов рейхстага, исключенных за «левизну» из СДПГ. Весной 1932 г. в САП вступила группа «левых брандлерианцев» во главе с Паулем Фрёлихом и Якобом Вальхером, исключенных за «левых уклон» из ГКПО. Вскоре группа Фрёлиха—Вальхера возобладала в САП. В 1933 г. САП присоединилась к проекту создания IV Интернационала, но вскоре идейно разошлась с Троцким. Тальгеймер, Август (1884—1948) – видный деятель германского социал-демократического и коммунистического движения. Член СДПГ с 1910 г., сподвижник Р. Люксембург, один из организаторов Союза «Спартака», один из основателей КПГ, ее главный теоретик до 1923 г., член ЦК, редактор «Роте фане». В 1923 г., совместно с Г. Брандлером, признан одним из главных виновников поражения вооруженного восстания, выведен из руководства КПГ и отозван в Москву, где руководил подотделом пропаганды Коминтерна. В 1927 г. вместе с Г. Брандлером вернулся в Германию, где возглавил правую фракцию в партии. В 1929 г. исключен из КПГ, после чего стал одним из основателей и теоретиком КПГО. В 1933 г. эмигрировал во Францию и затем на Кубу. Вальхер, Якоб (1887—1970) – видный деятель профсоюзного, социал-демократического и коммунистического движения Германии. С 1906 г. – член СДПГ и профсоюза металлистов, где занимал ряд руководящих постов. Один из руководителей левого крыла СДПГ; в 1911—1914 гг. – редактор социал-демократического органа «Швабише тагвахт». Один из организаторов спартаковского движения, один из основателей КПГ, с ноября 1918 г. – секретарь КПГ в Штутгарте, в 1921—1923 гг. – руководитель профотдела КПГ. В 1923 г., как брандлерианец, отстранен от руководящей работы в партии. В 1924—1926 гг. – на работе в Профинтерне. С 1927 г. – на партийной работе в Германии, депутат рейхстага. Исключен из КПГ в 1929 г. как брандлерианец, стал одним из руководителей КПГО, возглавил в КПГО левое крыло, в 1931 г. был вместе с П. Фрёлихом и другими «левыми» исключен из партии, вступил в САП, где занял видное положение. В 1933 г. эмигрировал, был членом руководства САП в эмиграции в Праге, затем выехал в США. После II Мировой войны вернулся в Восточную Германию, вступил в СЕПГ, занимал ряд руководящих постов. В 1949 г., в ходе сталинских чисток, исключен из партии, в 1956 г. восстановлен и реабилитирован. – Примеч. науч. ред.


[Закрыть]. Чем независимее становится бюрократия, чем более власть концентрируется в руках одного лица, тем более бюрократический центризм превращается в бонапартизм.

Понятие бонапартизма, как слишком широкое, требует конкретизации. Мы называем в последние годы этим именем те капиталистические правительства, которые, эксплуатируя антагонизм пролетарского и фашистского лагерей и опираясь непосредственно на военно-полицейский аппарат, поднимаются над парламентом и демократией в качестве спасителей «национального единства». Этот бонапартизм упадка мы всегда строго отличали от молодого, наступательного бонапартизма, который был не только могильщиком политических принципов буржуазной революции, но и охранителем ее социальных завоеваний. Мы называем эти два явления общим именем, так как у них есть общие черты: в старце можно узнать юношу, несмотря на беспощадную работу времени.

Нынешний кремлевский бонапартизм мы сопоставляем, разумеется, с бонапартизмом буржуазного восхождения, а не упадка: с консульством и первой империей, а не с Наполеоном III и, тем более, не со Шлейхером2828
  Фон Шлейхер Курт (1882—1934) – ставленник германской военщины, в декабре 1932 г. вопреки воле рейхстага и политических партий назначен рейхсканцлером; прямой политический предшественник Гитлера, установивший по сути диктаторский режим. Убит нацистами во время «ночи длинных ножей». – Примеч. науч. ред.


[Закрыть] или Думергом2929
  Думерг Гастон (1863—1937) – французский государственный деятель, президент республики в 1924—1931 гг., в феврале 1934 г., после попытки фашистского путча, возглавил правительство, покровительствовавшее фашистам. Кабинет Думерга пал в ноябре 1934 г. в результате массовых выступлений, организованных созданным в июне «единым фронтом» коммунистов и социалистов. – Примеч. науч. ред.


[Закрыть]. Для такой аналогии нет надобности приписывать Сталину черты Наполеона I: когда того требуют социальные условия, бонапартизм может сложиться вокруг осей самого различного калибра.

Гораздо важнее, с интересующей нас точки зрения, различие социальной базы двух бонапартизмов, якобинского и советского происхождения. В одном случае дело шло о консолидации буржуазной революции путем ликвидации ее принципов и политических учреждений. В другом случае дело идет о консолидации рабоче-крестьянской революции путем разгрома ее интернациональной программы, ее руководящей партии, ее советов. Развивая политику термидора, Наполеон вел борьбу не только с феодальным миром, но и с «чернью» и с демократическими кругами мелкой и средней буржуазии; он сосредоточивал таким путем выгоды порожденного революцией режима в руках новой буржуазной аристократии. Сталин охраняет завоевания октябрьской революции не только от феодально-буржуазной контрреволюции, но и от притязаний трудящихся, от их нетерпения, от их недовольства; он громит левое крыло, которое выражает исторически законные и прогрессивные тенденции непривилегированных рабочих масс; он создает новую аристократию при помощи чрезвычайной дифференциации в оплате труда, привилегий, орденов и пр. Опираясь на высший слой новой социальной иерархии против низшего – иногда наоборот, – Сталин достиг полного сосредоточения власти в своих руках. Как иначе назвать этот режим, если не советским бонапартизмом?

По самой своей сути бонапартизм не может держаться долго: шар, поставленный на вершину пирамиды, должен непременно скатиться в ту или другую сторону. Но именно здесь, как мы уже видели, историческая аналогия упирается в свои пределы. Низвержение Наполеона не прошло, конечно, бесследно для отношений между классами; но в основном социальная пирамида Франции сохранила свой буржуазный характер. Неизбежное крушение сталинского бонапартизма сейчас не поставит под знак вопроса характер СССР как рабочего государства. Социалистическое хозяйство не может строиться без социалистической власти. Судьба СССР как социалистического государства зависит от того политического режима, какой придет на смену сталинскому бонапартизму. Возродить советскую систему может только революционный авангард пролетариата, если ему снова удастся собрать вокруг себя трудящихся города и деревни.

Выводы

Из нашего анализа вытекает ряд выводов, которые мы изложим здесь с конспективной краткостью.

1. Термидор Великой российской революции не впереди, а уже давно позади. Термидорианцы могут праздновать, примерно, десятую годовщину своей победы.

2. Нынешний политический режим СССР есть режим «советского» (или антисоветского) бонапартизма, по типу своему ближе к империи, чем к консульству.

3. По своим социальным основам и хозяйственным тенденциям СССР продолжает оставаться рабочим государством.

4. Противоречие между политическим режимом бонапартизма и потребностями социалистического развития представляет важнейший источник внутренних кризисов и непосредственную опасность самому существованию СССР как рабочего государства.

5. Ввиду все еще очень низкого уровня производительных сил и капиталистического окружения классы и классовые противоречия, то ослабевая, то обостряясь, будут еще существовать в СССР в течение неопределенно долгого времени, во всяком случае, до полной победы пролетариата в важнейших капиталистических нациях мира.

6. Существование пролетарской диктатуры является и в дальнейшем необходимым условием социалистического развития хозяйства и культуры СССР. Бонапартистское вырождение диктатуры представляет поэтому прямую и непосредственную угрозу всем социальным завоеваниям пролетариата.

7. Террористические тенденции в рядах коммунистической молодежи являются одним из наиболее болезненных симптомов того, что бонапартизм исчерпал свои политические возможности и вступил в период самой ожесточенной борьбы за существование.

8. Неизбежное крушение сталинского политического режима лишь в том случае приведет к установлению советской демократии, если устранение бонапартизма явится сознательным актом пролетарского авангарда. Во всех других случаях на смену сталинизму могла бы прийти только фашистско-капиталистическая контрреволюция.

9. Тактика индивидуального террора, под каким бы знаменем она ни проводилась, может в данных условиях лишь сыграть на руку худшим врагам пролетариата.

10. Политическая и моральная ответственность за самое возникновение терроризма в рядах коммунистической молодежи лежит на могильщике партии, Сталине.

11. Главной причиной, ослабевающей пролетарский авангард СССР в борьбе против бонапартизма, являются непрерывные поражения мирового пролетариата.

12. Главной причиной поражений мирового пролетариата является преступная политика Коминтерна, слепого прислужника сталинского бонапартизма и, в то же время, лучшего союзника и защитника реформистской бюрократии.

13. Первым условием успехов на международной арене является освобождение международного пролетарского авангарда от деморализующего влияния советского бонапартизма, т.е. от наемной бюрократии так называемого Коминтерна.

14. Борьба за спасение СССР как социалистического государства полностью совпадает с борьбой за Четвертый Интернационал.

Послесловие

Противники, пожалуй, ухватятся за нашу «самокритику». Итак, воскликнут они, вы меняете позицию по основному вопросу о термидоре: раньше вы говорили лишь об опасности термидора; теперь вы утверждаете неожиданно, что термидор остался уже позади. Так скажут, вероятно, сталинцы и прибавят на всякий случай, что мы переменили позицию, дабы легче вызвать военную интервенцию. В том же духе могут высказаться брандлерианцы и ловстонисты3030
  Т.е. сторонники Д. Ловстона, лидера «правого уклона» в американском коммунистическом движении в 20-е гг. Ловстон (другое написание: Лавстоун; Lovestone), Джей (Либштейн, Яков, 1897 или 1898—1990) – видный деятель социалистического и коммунистического движения США. Выходец из семьи литовских евреев, эмигрировавших из царской России, Ловстон первоначально был членом Социалистической рабочей партии США, затем – Социалистической партии. Был в числе основателей Коммунистической партии США в 1919 г., избран членом ЦК. В 1922 г. – национальный секретарь Компартии, в 1926—1929 гг. – генеральный секретарь ЦК, в 1928—1929 гг. – член Исполкома Коминтерна. В 1928 г. солидаризовался с Бухариным и другими «правыми уклонистами» в ВКП(б). В 1929 г. был по прямому указанию Сталина выведен из руководства и вскоре исключен из партии. Ему вменили в вину выдвижение теории «американской исключительности», в соответствии с которой на американскую экономику (в силу ряда причин исторического и природного характера) не распространяются общие законы капитализма, в частности, возникновение кризисов. Организовал Коммунистическую партию (оппозиция), в 1933 г. переименованную в Независимую рабочую лигу (распущена в 1940 г.). Был членом руководства Международного объединения коммунистических оппозиций (ИВКО). После официального разрыва с коммунистическим движением (1940) работал на ответственных должностях в АФТ—КПП, был главным советником по иностранным делам председателя АФТ—КПП Д. Мини. Публично заявил, что главная цель его жизни – «победа над коммунизмом в мировом масштабе». – Примеч. науч. ред.


[Закрыть], с одной стороны, кое-какие «ультралевые» мудрецы – с другой. Эти люди никогда не были способны указать нам, что было ошибочно в аналогии с термидором; тем громче будут они кричать теперь, когда ошибку вскрыли мы сами.

Место этой ошибки в нашей общей оценке СССР указано выше. Дело идет ни в каком случае не о перемене нашей принципиальной позиции, как она формулирована в ряде официальных документов, а лишь об ее уточнении. Наша «самокритика» распространяется не на анализ классового характера СССР или причин и условий его перерождения, а лишь на историческое освещение этих процессов путем установления аналогий с известными этапами Великой французской революции. Исправление частной, хотя и важной ошибки, не только не потрясло основную установку большевиков-ленинцев, но, наоборот, позволило точнее и конкретнее обосновать ее при помощи более правильных, более реалистических аналогий. Надо еще прибавить, что вскрытие ошибки сильно облегчено тем обстоятельством, что самые процессы политического перерождения, о которых идет речь, успели тем временем принять более отчетливые очертания.

Наше течение никогда не претендовало на непогрешимость. Мы не получаем готовых истин в порядке откровения, как невежественные первосвященники сталинизма. Мы изучаем, спорим, проверяем выводы в свете опыта, открыто исправляем допущенные ошибки, и – идем дальше. Научная добросовестность и строгость к самим себе составляет лучшую традицию марксизма и ленинизма. Мы и в этом отношении хотим быть верны нашим учителям.

1 февраля 1935 г.

Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев), № 43