Текст книги "Революционерам. Антология позднего Троцкого"

В уже цитированной статье в «Нью Интернэшнл» Бернам и Шахтман остроумно называли группу разочарованных интеллигентов «Лигой покинутых надежд» и настойчиво спрашивали, какова будет позиция этой плачевной Лиги в случае военного столкновения между капиталистической страной и Советским Союзом. «Мы пользуемся случаем, – писали они, – чтоб потребовать от Хука, Истмена и Лайонса недвусмысленных заявлений по вопросу о защите Советского Союза от нападения со стороны Гитлера или Японии – или, допустим, со стороны Англии…» Бернам и Шахтман не выдвигали никаких «условий»; они не определяли никаких «конкретных» обстоятельств и в то же время требовали «недвусмысленного» ответа. «Воздержится ли она (Лига покинутых надежд) от занятия позиции или объявит себя нейтральной? – продолжали они. – Словом, стоит ли она за защиту Советского Союза от империалистского нападения, независимо от сталинского режима и вопреки ему?» (подчеркивания наши). Драгоценная цитата! Это именно то, что говорит наша программа. Бернам и Шахтман стояли в январе 1939 года за безусловную защиту Советского Союза и совершенно правильно определяли, что означает безусловная защита, именно «невзирая на сталинский режим и вопреки ему». А между тем их статья была написана в те дни, когда опыт Испанской революции был уже, в сущности, исчерпан до конца. Т. Кеннон156156
  Кеннон Джеймс Патрик (1890—1974) – деятель рабочего, социалистического и коммунистического движения США. Член Социалистической партии в 1908—1911 гг., с 1911 г. – организатор и агитатор революционного профсоюза Индустриальные рабочие мира. В 1917 г. вернулся в Социалистическую партию и вскоре стал одним из лидеров ее левого крыла. Один из основателей Коммунистической рабочей партии США в 1919 г. С 1921 г., с основания Объединенной коммунистической партии США, и до 1923 г. был первым национальным председателем партии. Член ЦК и Исполкома партии до 1928 г. В 1928 г. исключен из Компартии США за троцкизм, в том же году основал троцкистский бюллетень «Милитант», вокруг которого в 1929 г. была создана первая троцкистская организация – Коммунистическая лига Америки. Один из лидеров и теоретиков СРП, возглавил большинство СРП при расколе партии в 1940 г. В июле 1941 г. на основе законов военного времени арестован и помещен в тюрьму на 16 месяцев, повторно – с конца 1943 г. по январь 1945 г. До 1953 г. – национальный секретарь, затем – национальный председатель СРП. В 1953 г. создал Международный Комитет IV Интернационала для борьбы с паблоизмом в троцкистском движении (с 1963 г. Международный Комитет воссоединился с паблоистами). Позже отошел от троцкизма. Оставил ряд работ, ценных для истории американского троцкистского движения. – Примеч. науч. ред.


[Закрыть] трижды прав, когда говорит, что роль сталинизма в Испании неизмеримо преступнее, чем в Польше и Финляндии. В первом случае бюрократия при помощи палаческих методов задушила социалистическую революцию. Во втором случае она при помощи военных методов дает толчок социалистической революции. Почему же Бернам и Шахтман так неожиданно приблизились к позиции «Лиги покинутых надежд»? Почему? Не можем же мы считать объяснением архиабстрактные ссылки Шахтмана на «конкретность событий». Между тем объяснение нетрудно найти. Участие Кремля в республиканском лагере в Испании поддерживалось буржуазной демократией всего мира. Работа Сталина в Польше и Финляндии встречает бешеное осуждение той же демократии. Несмотря на все свои крикливые формулы, оппозиция является отражением внутри рабочей партии настроений «левой» мелкой буржуазии.

«Наши господа, – писали Бернам и Шахтман о «Лиге покинутых надежд», – находят источник гордости в мысли, что они вносят будто бы нечто «свежее», что они «совершают переоценку нового опыта», что они не догматики («консерваторы»? – Л.Т.), которые отказываются пересматривать свои «основные положения», и т.д. Какой плачевный самообман! Никто из них не вынес на свет новых фактов, не дал нового истолкования ни настоящему, ни будущему». Поразительная цитата! Не прибавить ли нам к статье «Отступающие интеллигенты» новую главу? Я предлагаю Шахтману свое сотрудничество…

Но как же все-таки такие выдающиеся люди, как Бернам и Шахтман, безусловно преданные делу пролетариата, дали так легко запугать себя совсем не страшным господам из «Лиги покинутых надежд»? В чисто теоретической плоскости объяснение кроется в неправильном методе – у Бернама, в неуважении к методу – у Шахтмана. Правильный метод не только облегчает достижение правильного вывода, но, связывая каждый новый вывод с предшествующими выводами цепью преемственности, закрепляет вывод в памяти. Если же политические выводы делаются эмпирически, на глаз, если непоследовательность провозглашается при этом своего рода преимуществом, то марксистская система политики неизменно подменяется импрессионизмом, столь характерным для мелкобуржуазной интеллигенции. Каждый новый поворот событий застигает эмпиритика-импрессиониста врасплох, заставляет его забыть о том, что он сам писал вчера, и рождает острую потребность в новых словах, прежде чем в голове возникли новые мысли.

Советско-финляндская война

Резолюция оппозиции по вопросу о советско-финляндской войне представляет собою документ, под которым могли бы, с маленькими оговорками, подписаться бордигисты, Верекен, Снефлит, Феннер Броквей, Марсо Пивер157157
  Верекен Жорж (1894 или 1896 – 1978) – деятель бельгийского коммунистического движения. Член социалистической Бельгийской рабочей партии (БРП) с 1917 г., с 1919 г. – один из лидеров созданной внутри БРП левой революционной группы «Друзья эксплуатируемого», провозгласившей себя в мае 1921 г. Коммунистической партией Бельгии. После объединения последней в сентябре 1921 г. с Бельгийской коммунистической партией – член ЦК. В 1927 г. поддержал объединенную оппозицию в ВКП(б). В 1928 г. исключен из КБП. Возглавил меньшинство в бельгийском Движении за IV Интернационал, в связи с чем в троцкистской традиции обычно именуется «сектантом». В 1934 г. меньшинство Движения («верекенисты»), в отличие от большинства («оверстратенцев»), не согласились с указанием Троцкого энтрироваться в БРП и разорвали с Троцким отношения. В 1936 г. «векеренисты» вновь воссоединились с международным троцкистским движением, но накануне провозглашения IV Интернационала в 1938 г. окончательно порвали с Троцким. Во время Второй мировой войны Верекен участвовал в движении Сопротивления. После войны присоединился к IV Интернационалу, из которого вышел, когда секретарем Интернационала стал Пабло.
  Броквей Арчибальд Феннер (1888—1988) – английский общественный и политический деятель, видный лейборист. С 1907 г. – член Независимой рабочей партии Великобритании (см. примеч. на стр. …), редактор журнала НРП «Нью лидер». С 1923 г. – генеральный секретарь НРП. В 1929—1931 гг. – депутат Палаты общин, с 1927 г. – председатель Лиги борьбы с империализмом. Один из инициаторов создания и председатель т.н. Лондонского бюро. Способствовал выходу НРП из Лейбористской партии в 1932 г. и отказался лично вступить в ряды Лейбористской партии при возвращении туда НРП в 1939 г. (вернулся в Лейбористскую партию только в 1945 г., вскоре стал одним из лидеров левой лейбористской группы «Победа социализма»). В 1950—1964 гг. – член Палаты общин от лейбористов, затем удостоен титула лорда и перешел в Палату лордов. – Примеч. науч. ред.
  Пивер Марсо (1895—1958) – деятель французского рабочего и социалистического движения, в 20—30-е гг. – один из руководителей профсоюза учителей Франции, лидер левого крыла социалистов. В 1938 г. создал и возглавил Рабоче-крестьянскую социалистическую партию Франции. Партия прислала своего наблюдателя на Учредительную конференцию IV Интернационала в 1938 г., но он не был допущен на конференцию «по соображениям безопасности». После оккупации Франции Пивер эмигрировал в Мексику. Вернулся во Францию в 1946 г., вновь вступил в социалистическую партию, избран в руководящие органы. Ведущий публицист левых социалистов в их журнале «Комюн». – Примеч. науч. ред.


[Закрыть], и им подобные, но ни в каком случае не большевики-ленинцы. Исходя исключительно из качеств советской бюрократии и из факта «вторжения», резолюция лишена какого бы то ни было социального содержания. Она ставит Финляндию и СССР на одну доску и одинаково «осуждает и отвергает оба правительства и обе армии». Почувствовав, однако, что тут что-то неладно, резолюция неожиданно, без всякой связи с текстом, прибавляет: «При применении (!) этой перспективы сторонники Четвертого Интернационала будут, разумеется (поистине великолепно это «разумеется»!), принимать во внимание (!) конкретные обстоятельства – военную ситуацию, настроение масс, а также (!) разницу экономических отношений в Финляндии и России». Тут что ни слово, то перл. Под «конкретными» обстоятельствами наши любители «конкретного» понимают военное положение, настроение масс и – на третьем месте! – различие экономических режимов. Как именно эти три «конкретных» обстоятельства будут «приниматься во внимание», об этом в резолюции ни слова. Если оппозиция по отношению к данной войне одинаково отвергает «оба правительства и обе армии», то как же она будет «считаться» с разницей военного положения и социальных режимов? Решительно ничего нельзя понять!

Чтоб наказать сталинцев покрепче за их несомненные преступления, резолюция, вслед за мелкобуржуазными демократами всех оттенков, ни одним словом не упоминает о том, что Красная Армия в Финляндии экспроприирует крупных земледельцев и вводит рабочий контроль, подготовляя экспроприацию капиталистов.

Завтра сталинцы будут душить финских рабочих. Но сегодня они дают – вынуждены дать – огромный толчок классовой борьбе в ее наиболее острой форме. Вожди оппозиции строят свою политику не на «конкретном» процессе, развертывающемся в Финляндии, а на демократических абстракциях и благородных чувствах.

Советско-финляндская война уже, видимо, начинает дополняться гражданской войной, в которой Красная Армия оказывается – на данной стадии – в том же лагере, что и финляндские мелкие крестьяне и рабочие, тогда как финляндская армия пользуется поддержкой имущих классов, консервативной рабочей бюрократии и англосаксонских империалистов. Надежды, которые Красная Армия пробуждает у финляндской бедноты, окажутся при отсутствии международной революции иллюзией; сотрудничество Красной Армии с беднотой окажется временным; Кремль может скоро повернуть оружие против финляндских рабочих и крестьян. Все это мы знаем заранее, и все это мы говорим открыто, в форме предупреждения. Но все-таки в этой «конкретной» гражданской войне, которая развертывается на территории Финляндии, какое «конкретное» место должны занять «конкретные» сторонники Четвертого Интернационала? Если в Испании они боролись в республиканском лагере несмотря на то, что сталинцы душили социалистическую революцию, то в Финляндии они тем более должны участвовать в том лагере, где сталинцы оказываются вынуждены поддерживать экспроприацию капиталистов.

Дыры в своей позиции наши новаторы затыкают страшными словами. Политику СССР в Финляндии они называют «империалистской». Великое обогащение науки! Отныне империализмом будет называться внешняя политика финансового капитала, а заодно и политика истребления финансового капитала. Это должно значительно содействовать прояснению классового сознания рабочих! Но ведь одновременно, воскликнет, скажем, слишком торопливый Стэнли158158
  Стэнли Шерман (Пластрик Стэнли Р., 1915—1981, известен также под псевдонимом Генри Джадд) – американский троцкист, активист СРП, племянник одного из лидеров СРП М. Шахтмана. В 1940 г., когда в СРП произошел раскол, ушел вместе с Шахтманом в созданную «раскольниками» Рабочую партию. Считался экспертом партии по Южной Азии, установил контакты Рабочей партии с индийскими и цейлонскими коммунистами и троцкистами. В 1954 г., совместно с Ирвином Хоуи и Льюисом Козером основал ставший позже знаменитым американский социалистический журнал «Диссент», до конца жизни был редактором и коммерческим директором журнала. Последние 13 лет жизни был профессором истории Колледжа Стейтен-Айленда (Нью-Йорк). – Примеч. науч. ред.


[Закрыть], Кремль поддерживает политику финансового капитала в Германии! Это возражение основано на подмене одного вопроса другим, на растворении конкретного в абстрактном (обычная ошибка вульгарного мышления). Если Гитлер завтра окажется вынужден доставить оружие восставшим индусам, должны ли революционные немецкие рабочие воспротивиться этому конкретному действию стачкой или саботажем? Наоборот, они должны постараться как можно скорее доставить оружие повстанцам. Надеемся, что это ясно и Стэнли. Но этот пример имеет чисто гипотетический характер. Он нам понадобился для того, чтобы показать, что даже фашистское правительство финансового капитала может оказаться в известных случаях вынуждено поддержать попутно национально-революционное движение (чтобы завтра попытаться задушить его). Поддержать пролетарскую революцию, скажем, во Франции – на это Гитлер ни при каких условиях не пойдет. Что касается Кремля, то он оказывается сегодня вынужден – это уже не гипотетический, а реальный случай – вызывать социально-революционное движение в Финляндии (чтобы завтра попытаться политически задушить его). Покрывать данное социально-революционное движение апокалиптическим именем империализма, только потому что оно вызывается, искажается и, в то же время, подавляется Кремлем, значит выдавать себе самому свидетельство о теоретической и политической бедности.

Надо к тому же прибавить, что расширение понятия «империализма» не имеет и прелести новизны. Сейчас не только «демократия», но и буржуазия демократических стран называет советскую политику империалистской. Цель буржуазии ясна: смазать социальное противоречие между капиталистической экспансией и советской, скрыть от глаз проблему собственности и тем самым помочь действительному империализму. Какова цель Шахтмана и других? Они сами этого не знают. Их терминологическое новшество объективно ведет только к тому, что они отдаляются от марксистской терминологии Четвертого Интернационала и приближаются к терминологии «демократии». Это обстоятельство – увы! – лишний раз подтверждает крайнюю восприимчивость оппозиции к давлению общественного мнения мелкой буржуазии.

«Организационный вопрос»

Из рядов оппозиции раздаются все чаще голоса: «Русский вопрос не имеет, собственно, решающего значения; главная задача – это изменить режим в партии». Под изменением режима надо понимать изменение руководства, или, еще точнее, устранение Кеннона и его ближайших сотрудников с руководящих постов. Эти откровенные голоса показывают, что стремление поднять борьбу против «фракции Кеннона» предшествовало той «конкретности событий», на которую Шахтман и другие ссылаются в объяснение перемены своей позиции. В то же время эти голоса напоминают целый ряд прежних оппозиционных группировок, которые поднимали борьбу по самым различным поводам, но когда принципиальная почва начинала у них под ногами колебаться, переносили все свое внимание на так называемый организационный вопрос: так обстояло дело с Молинье159159
  Молинье Раймон (1904—1940) – деятель французского коммунистического движения. В 1927 г. был исключен из ФКП за троцкизм, стал одним из создателей и руководителей французской Лиги большевиков-ленинцев, один из основателей газеты «Вери» и Коммунистической лиги Франции. В 1935 г. вместе с группой сторонников исключен из предшествовавшей IV Интернационалу Интернациональной коммунистической лиги (большевиков-ленинцев) за «нарушение партийной дисциплины», выразившееся в издании непартийной газеты «Комюн». Исключенные создали одноименную газете группу. После смерти Р. Молинье группа влилась в IV Интернационал. – Примеч. науч. ред.


[Закрыть], Снефлитом, Верекеном и многими другими. Как ни неприятны эти прецеденты, но обойти их нельзя!

Было бы, однако, неправильно думать, что перенесение внимания на «организационный вопрос» представляет простой маневр фракционной борьбы. Нет, самочувствие оппозиции действительно, хотя и смутно, говорит ей, что дело не столько в «русском вопросе», сколько вообще в подходе к политическим вопросам, в том числе и к методам строительства партии. И это в известном смысле верно.

На предшествующих страницах мы сами старались показать, что дело не только в «русском вопросе», но во всем методе мышления оппозиции, который имеет свои социальные корни. Оппозиция находится во власти мелкобуржуазных настроений и тенденций. В этом суть дела.

Мы особенно ярко видели идеологическое влияние другого класса на примерах Бернама (прагматизм) и Шахтмана (эклектизм). Мы не брали других вождей, как, например, т. Эберна160160
  Правильно: Аберн. Аберн Мартин (Абрамович Мартын (Меер-Мендель Моисеевич), 1898—1949) – деятель коммунистического движения США. Уроженец Бессарабии, эмигрировавший в США в 1903 г., Аберн в 1914 г. вступил в профсоюз Индустриальные рабочие мира. В 1917 г. отказался – в силу социалистических убеждений – от службы в армии, был отчислен из Университета Миннесоты и до конца I Мировой войны содержался в тюрьме. По выходе из тюрьмы вступил в Социалистическую партию США, а в 1923 г. – в Компартию. С 1923 и по 1928 г. – член ЦК. В 1928 г. исключен из Компартии США за троцкизм, в 1929 г. был в числе основателей Коммунистической лиги Америки, а затем – в числе основателей СРП. После раскола СРП в 1940 г. был до дня смерти одним из лидеров Рабочей партии.


[Закрыть], потому что он, по общему правилу, не участвует в принципиальных спорах, ограничиваясь областью «организационного вопроса». Это не значит, однако, что Эберн не имеет значения. Наоборот, в известном смысле можно сказать, что Бернам и Шахтман выступают как дилетанты оппозиции, тогда как Эберн – бесспорный специалист этого дела. Эберн, и только он, имеет свою традиционную группировку, выросшую из старой коммунистической партии и спаявшуюся в первый период самостоятельного существования «левой оппозиции». Все остальные, имеющие различные поводы для критики и недовольства, примыкают к этой группировке.

Всякая серьезная борьба фракций в партии есть всегда, в последнем счете, преломление борьбы классов. Фракция большинства с самого начала установила идейную зависимость оппозиции от мелкобуржуазной демократии. Наоборот, оппозиция, именно в силу своего мелкобуржуазного характера, даже не попыталась искать социальных корней противного лагеря.

Оппозиция открыла жестокую фракционную борьбу, которая парализует партию в крайне критический момент. Чтоб такая борьба была оправдана, а не беспощадно осуждена, нужно иметь для нее очень серьезные и глубокие основания. Для марксиста такие основания могут иметь только классовый характер. Прежде чем начинать свою ожесточенную борьбу, вожди оппозиции обязаны были поставить перед собой вопрос: влияние какого непролетарского класса отражает большинство ЦК? Между тем о классовой оценке разногласий со стороны оппозиции нет и речи. Дело идет о «консерватизме», «ошибках», «плохих методах» и т.д. психологических, интеллектуальных, технических недочетах. Оппозиция не интересуется классовой природой противной фракции, как она не интересуется классовой природой СССР. Один этот факт достаточен, чтоб обнаружить мелкобуржуазный характер оппозиции с окраской академического педантизма и журналистской впечатлительности.

Чтобы понять, давление каких именно классов или слоев находит свое отражение в борьбе фракций, надо проследить борьбу этих фракций исторически. Те члены оппозиции, которые утверждают, что нынешняя борьба не имеет «ничего общего» со старой фракционной борьбой, показывают лишний раз свое поверхностное отношение к жизни партии. Основное ядро оппозиции – то самое, которое три года тому назад группировалось вокруг Мости и Спектора161161
  Правильно: Мусте. Мусте Абрахам Иоханнес (1885—1967) – деятель пацифистского, рабочего, социалистического, коммунистического движения и движения за гражданские права США. Уроженец Нидерландов, Мусте натурализовался в США в 1896 г., получил степень доктора теологии в 1913 г. и до 1917 г. преподавал в высших религиозных образовательных учреждениях и возглавлял Голландскую реформистскую церковь в США. В 1917 г. Мусте был вынужден оставить свой пост из-за пацифистских взглядов. Мусте вступил в Американский союз за гражданские права и возглавил (в 1918 г.) пацифистское Религиозное общество друзей. В 1919 г. Мусте включился в рабочее движение и с 1920 по 1921 г. возглавлял профсоюз Объединенные текстильные рабочие Америки. С 1921 по 1933 г. преподавал в Бруквудском рабочем колледже. С 1940 по 1953 г. был исполнительным директором пацифистского Братства Примирения, где его учеником был М.Л. Кинг. С 1934 г. Мусте участвовал в социалистическом и троцкистском движении, активно сотрудничал с Социалистической партией США и с СРП, называл себя марксистом. В 1934—1936 гг. был одним из лидеров недолго просуществовавшей Рабочей партии Соединенных Штатов (наряду с будущими руководителями СРП). Позже вновь вернулся к христианскому пацифизму. В 1957 г. Мусте возглавил делегацию Социалистической партии на XVI съезде Компартии США и вошел в Национальный комитет Лиги противников войны, возглавил организованный Лигой Марш мира 1958 г. Мусте был одним из пионеров движения против войны во Вьетнаме. В 1966 г. Мусте от лица Американского комитета ненасильственных действий посетил Сайгон и Ханой. В Южном Вьетнаме был арестован и выслан из страны, а в Северном Вьетнаме, напротив, принят лично Хо Ши Мином.
  Спектор Морис (1898—1968) – видный деятель канадского и американского социалистического и коммунистического движения. Член Социал-демократической партии Канады с 1918 г., один из лидеров ее левого крыла, издатель и пропагандист работ Ленина и Троцкого, Спектор был в числе основателей Коммунистической партии Канады в 1921 г. и председателем КПК до 1928 г. В 1928 г. Спектор привез на VI конгресс Коминтерна в Москву работу Троцкого «Критика проекта программы Коммунистического Интернационала», которую и озвучил на конгрессе. После этого был исключен из КПК и в 1929 г. стал одним из основателей Коммунистической лиги Америки и руководителем ее канадского филиала. В 1932 г. основал и возглавил Левую оппозицию Канады (троцкистскую). В 1938 г. участвовал в учредительной конференции СРП, издал материалы конференции. В 1939 г. перешел от троцкистов в ряды лейбористов-сионистов, был редактором детского лейбористско-сионистского журнала. – При-меч. науч. ред.


[Закрыть] .

Основное ядро большинства – то самое, которое группировалось вокруг Кеннона. Из руководящих фигур только Шахтман и Бернам передвинулись из одного лагеря в другой. Но эти личные перемещения, как они ни значительны, не меняют общего характера двух группировок. На выяснении исторической преемственности фракционной борьбы я, однако, останавливаться не буду, отсылая читателя к прекрасной во всех отношениях статье Джо Гансена162162
  Хансен Джо (Джозеф Лерой) (1910—1979) – видный деятель троцкистского движения США. В 1934 г. вступил в Коммунистическую лигу Америки, с 1937 и до 1940 г. был секретарем и телохранителем Троцкого в Мексике. После смерти Троцкого вернулся в США, редактировал газету СРП «Милитант» и с 1940 по 1975 г. был одним из руководителей СРП. В 1963 г. был одним из инициаторов слияния конкурировавших Международного Секретариата IV Интернационала и Международного Комитета IV Интернационала в Объединенный Секретариат IV Интернационала, после чего стал лидером Объединенного Секретариата и редактором еженедельника Объединенного Секретариата «Международное обозрение» (позже – «Интерконтиненталь пресс / Инпрекор»). В 1959 г. Хансен поддержал Кубинскую революцию, в начале 60-х посещал Кубу, написал книги «Кубинская революция» и «Честная игра Кубинского комитета». В 1975 г. стало известно, что в сентябре 1940 г. Хансен встречался с агентами ФБР, которых информировал об обстоятельствах убийства Троцкого, передал ФБР неопубликованные рукописи Троцкого и списки агентов НКВД в США. В 1977 г., отвечая на вопросы следственной комиссии Международного комитета Четвертого Интернационала (МКЧИ), Хансен отверг обвинения в том, что являлся агентом ФБР. МКЧИ официально провозгласил Хансена «агентом сначала ГПУ, а затем ФБР», однако СРП не согласилась с этими обвинениями. – Примеч. науч. ред.


[Закрыть] «Организационные методы и политические принципы».

Если отвлечься от всего случайного, личного и эпизодического, если свести нынешнюю борьбу к основным политическим типам, то несомненно наиболее последовательный характер имеет борьба т. Эберна против т. Кеннона. Эберн представляет в этой борьбе мелкобуржуазную по социальному составу пропагандистскую группировку, объединенную старыми личными связями и имеющую почти семейный характер. Кеннон представляет формирующуюся пролетарскую партию. Историческая правота в этой борьбе – каковы бы ни были отдельные возможные ошибки, промахи и пр. – целиком на стороне Кеннона.

Когда представители оппозиции поднимают крики: «руководство обанкротилось», «прогноз не оправдался», «события застигли нас врасплох», «надо менять лозунги» – все это без малейшей попытки серьезно продумать вопрос, – то они выступают, по существу дела, как партийные пораженцы. Это печальное поведение объясняется раздражением и испугом старого пропагандистского кружка перед новыми задачами и новыми отношениями в партии. Сентиментализм личных связей не хочет уступить место чувству долга и дисциплины. Задача, стоящая перед партией, состоит в том, чтобы разбить старые кружковые связи и растворить лучшие элементы пропагандистского прошлого в пролетарской партии. Необходимо воспитать такой дух партийного патриотизма, чтобы никто не смел заявлять: «Дело собственно не в русском вопросе, а в том, что мы чувствуем себя приятнее и уютнее под руководством Эберна, чем под руководством Кеннона». Я лично не вчера пришел к этому выводу. Мне приходилось десятки и сотни раз высказывать его в беседах с товарищами, составляющими группу Эберна, причем я неизменно подчеркивал мелкобуржуазный состав этой группы. Я настойчиво и многократно предлагал переводить из числа членов в число кандидатов тех мелкобуржуазных попутчиков, которые неспособны вербовать в партию рабочих. Частные письма, беседы и предупреждения, как показали дальнейшие события, не привели ни к чему: люди редко учатся на чужом опыте. Антагонизм двух слоев партии и двух периодов ее развития вышел наружу и принял характер ожесточенной фракционной борьбы. Не остается ничего другого, как ясно и отчетливо высказать свое мнение перед американской партией и всем Интернационалом. «Дружба – дружбой, а служба – службой», – говорит русская пословица.

Здесь возможен такой вопрос: если оппозиция есть мелкобуржуазное течение, то не значит ли, что дальнейшее единство партии невозможно? Ибо как примирить мелкобуржуазное течение с пролетарским? Ставить так вопрос значит рассуждать односторонне, недиалектически и потому ложно. Оппозиция в этой дискуссии ярко обнаружила свои мелкобуржуазные черты. Но это не значит, что у оппозиции нет других черт. Большинство членов оппозиции глубоко предано делу пролетариата и способно учиться. Элементы, связанные сегодня с мелкобуржуазной средой, могут завтра связаться с пролетариатом. Непоследовательные могут под влиянием опыта стать более последовательными. Когда партия пополнится тысячами рабочих, даже кое-какие профессиональные фракционеры могут перевоспитаться в духе пролетарской дисциплины. Надо дать им для этого время. Вот почему предложение т. Кеннона очистить дискуссию от всяких угроз раскола, исключений и пр. было в высшей степени правильно и своевременно.

Остается, тем не менее, несомненным, что если бы партия в целом свернула на путь оппозиции, она могла бы потерпеть полное крушение. Оппозиция как таковая не способна дать партии марксистское руководство. Большинство нынешнего Центрального Комитета гораздо последовательнее, серьезнее и глубже выражает пролетарские задачи партии, чем меньшинство. Именно поэтому у большинства и не может быть интереса довести борьбу до раскола: правильные идеи победят. Но и здоровые элементы оппозиции не могут желать раскола: опыт прошлого слишком ярко показал, что всякого рода импровизированные группы, которые откалывались от Четвертого Интернационала, обрекали себя тем самым на разложение и гибель. Вот почему можно без всяких опасений ждать будущего партийного съезда. Он отвергнет антимарксистские новшества оппозиции и обеспечит единство партии.

Койоакан, 15 декабря 1939 г.

Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев), № 82—83

ОТ ЦАРАПИНЫ К ОПАСНОСТИ ГАНГРЕНЫ163163
  Статья печатается с сокращением.


[Закрыть]

Смысл дискуссии

Дискуссия продолжает развивать свою внутреннюю логику. Каждый из лагерей, в зависимости от своей социальной природы и политической физиономии, пытается прощупать у противника слабые и больные места. Именно этим определяется ход дискуссии, а не априорными планами вождей оппозиции. Жалеть сейчас о том, что дискуссия вспыхнула, поздно и бесплодно. Нужно только зорко следить за ролью сталинских провокаторов, которые несомненно имеются в партии и которым поручено отравить атмосферу дискуссии ядовитыми газами и довести идейную борьбу до раскола. Открыть этих господ не так уж трудно: они проявляют чрезмерную ревность, конечно, искусственную, и заменяют идеи и доводы сплетнями и клеветой. Их надо разоблачить и вышвырнуть объединенными усилиями обоих фракций. Но принципиальную борьбу надо довести до конца, т.е. до серьезного освещения наиболее важных из поднятых вопросов. Нужно использовать дискуссию для того, чтобы поднять теоретический уровень партии.

Значительное число членов американской секции, как и всего нашего молодого Интернационала, вышло из Коминтерна эпохи упадка или из Второго Интернационала. Это плохие школы. Дискуссия обнаружила, что широкие круги партии теоретически слабо подготовлены. Достаточно сослаться на то обстоятельство, что, например, нью-йоркская организация партии не реагировала с силой оборонительного рефлекса на попытки легкомысленной ревизии марксистской доктрины и программы, а наоборот, в большинстве своем поддержала ревизионистов. Это печально, но поправимо, поскольку наша американская партия, как и весь наш Интернационал, состоят из честных элементов, которые искренно стремятся выйти на революционную дорогу. Они хотят и будут учиться. Однако времени терять нельзя. Именно проникновение партии в профессиональные союзы, вообще в рабочую среду, требует повышения теоретической квалификации кадров. Под кадрами я разумею не «аппарат», а партию в целом. Каждый член партии может и должен чувствовать себя офицером формирующейся пролетарской армии.

«С какого это времени вы стали специалистами по вопросам философии?» – иронически спрашивают сейчас оппозиционеры представителей большинства. Ирония тут совершенно неуместна. Научный социализм есть сознательное выражение бессознательного исторического процесса, именно инстинктивного, стихийного стремления пролетариата к переустройству общества на коммунистических началах. Эти органические тенденции рабочей психологии особенно быстро пробуждаются сейчас эпохой кризисов и войн. Дискуссия с бесспорностью обнаружила столкновение в партии мелкобуржуазной тенденции и пролетарской. Мелкобуржуазная тенденция выражает свою растерянность в том, что пытается разменять программу на ряд «конкретных» вопросов. Пролетарская тенденция, наоборот, стремится все частные вопросы свести к теоретическому единству. Вопрос сейчас не в том, в какой мере отдельные члены большинства сознательно применяют диалектический метод. Важно то, что фракция большинства в целом стремится к пролетарской постановке вопросов и именно поэтому восприимчива к диалектике, которая есть «алгебра революции». Оппозиционеры, как мне пишут, залпами смеха встречают самое упоминание слова «диалектика». Напрасно. Этот недостойный прием не поможет. Диалектика исторического процесса уже не раз жестоко карала тех, кто пытался посмеяться над нею.

Новая статья т. Шахтмана («Открытое письмо Льву Троцкому») представляет тревожное явление. Она показывает, что Шахтман не хочет учиться в дискуссии, а продолжает развивать свои ошибки, эксплуатируя при этом не только недостаточный теоретический уровень партии, но и специфические предрассудки ее мелкобуржуазного крыла. Все знают легкость, с которой Шахтман группирует различные исторические эпизоды вокруг той или другой оси. Это качество делает Шахтмана талантливым журналистом. К сожалению, одного этого мало. Главный вопрос – в выборе оси. Шахтмана всегда занимают отражения политики в литературе, в прессе. Ему не хватает интереса к реальным процессам классовой борьбы, к жизни масс, к соотношению разных слоев самого рабочего класса и пр. Я читал немало хороших и даже блестящих статей Шахтмана, но никогда не слышал от него ни одного замечания, которое действительно вводило бы в жизнь американского рабочего класса или его авангарда.

Надо оговориться, что здесь не личная только вина Шахтмана, здесь – судьба целого революционного поколения, которое в силу особого сочетания исторических условий выросло вне рабочего движения. Об опасности вырождения этих ценных и преданных революции элементов мне приходилось писать и говорить не раз. То, что было в свое время неизбежной чертой молодости, стало слабостью. Слабость превращается в болезнь. Если запустить ее, она примет смертельный характер. Чтобы избежать этой опасности, надо уметь сознательно открыть новую главу в развитии партии. Пропагандисты и журналисты Четвертого Интернационала должны открыть новую главу в своем собственном сознании. Надо перевооружиться. Надо повернуться вокруг собственной оси: спиною – к мелкобуржуазной интеллигенции, лицом – к рабочим.

Видеть причину нынешнего кризиса партии в консерватизме ее рабочей части; искать выхода из кризиса в победе мелкобуржуазного блока – трудно придумать ошибку, более опасную для партии. На самом деле сущность нынешнего кризиса состоит в консерватизме мелкобуржуазных элементов, прошедших чисто пропагандистскую школу и не находящих выхода на дорогу классовой борьбы. Нынешний кризис есть последняя битва этих элементов за самосохранение. Каждый из оппозиционеров в отдельности сможет, если твердо захочет, найти себе достойное место в революционном движении. Как фракция они осуждены. В развернувшейся борьбе Шахтман оказался не в том лагере, где нужно. Как всегда в таких случаях, его сильные стороны отступили на задний план; наоборот, его слабые черты приобрели особенно законченное выражение. Его «Открытое письмо» представляет как бы отвар его слабых черт.

Шахтман потерял мелочь: классовую позицию. Отсюда его необыкновенные зигзаги, импровизации и скачки. Классовый анализ он подменяет разрозненными историческими анекдотами с единственной целью: прикрыть свой собственный поворот, замаскировать противоречие между вчерашним днем и сегодняшним. Так Шахтман поступает с историей марксизма, с историей собственной партии, с историей русской оппозиции. Он нагромождает при этом ошибку на ошибку. Все исторические аналогии, к которым он прибегает, говорят, как увидим, против него.

В своем «Открытом письме» Шахтман ссылается, в частности, на то, что т. Винсент Дэн164164
  Судя по всему, речь идет о Винсенте Рэймонде Данне (Dunne, 1890—1970), одном из руководителей СРП. С 1918 г. Данн был активистом профсоюза Индустриальные рабочие мира, с 1923 г. – членом Компартии США. В 1928 г. присоединился к Коммунистической лиге Америки. В 1934 г. – один из руководителей забастовки транспортных рабочих в Миннеаполисе. Один из основателей СРП, в начале 1941 г. арестован на основании законов военного времени, осужден на 3 года заключения, но вскоре признан невменяемым и переведен в психиатрическую больницу. – Примеч. науч. ред.


[Закрыть] выражал свое удовольствие по поводу статьи об интеллигентах. Но ведь и я высказался о ней очень похвально: «Many parts are excellent». Однако, как говорит русская пословица, ложка дегтю может испортить бочку меда. Именно об этой ложке дегтя у нас идет речь. Глава, посвященная диалектическому материализму, заключает в себе ряд чудовищных, с марксистской точки зрения, мыслей, целью которых являлось, как теперь ясно, подготовить политический блок. Ввиду того упорства, с каким Шахтман повторяет, что я придираюсь к статье без основания, приведу снова центральное место интересующей нас главы: «…никто не доказал до сих пор, что согласие или несогласие относительно наиболее абстрактных доктрин диалектического материализма необходимо задевает (!) сегодняшние и завтрашние конкретные политические вопросы – а политические партии, программы и бои основаны на таких конкретных вопросах» («The New International, January, 1939, p. 7). Разве этого одного не достаточно? Поражает прежде всего недостойная пролетарских революционеров формула «политические партии, программы и бои основаны на таких конкретных вопросах». Какие партии? Какие программы? Какие бои? Все партии и все программы взяты здесь за общие скобки. Партия пролетариата не есть партия, как другие. Она вовсе не основана на «таких практических вопросах». Она в самой основе своей противоположна партиям буржуазных дельцов и мелкобуржуазных штопальщиков. Она имеет своей задачей подготовить социальный переворот и возрождение человечества на новых материальных и моральных основах. Чтоб не сломиться под давлением буржуазного общественного мнения и полицейских репрессий, пролетарскому революционеру, тем более вождю, нужно ясное, всестороннее, до конца продуманное миросозерцание. Только на основе целостной марксистской концепции возможен правильный подход к «конкретным» вопросам.

Именно здесь начинается измена Шахтмана – не простая ошибка, как я хотел надеяться в середине прошлого года, а прямая теоретическая измена, как видно теперь. Вслед за Бернамом Шахтман поучает молодую революционную партию, будто «никто не доказал», что диалектический материализм задевает (affects) политическую деятельность партии. «Никто не доказал», другими словами, что марксизм приносит пользу борьбе пролетариата. У партии не может быть, следовательно, мотивов усваивать и защищать диалектический материализм. Это есть отказ от марксизма, от научного метода вообще, жалкая капитуляция перед эмпиризмом. В этом и состоит философский блок Шахтмана с Бернамом, а через Бернама – со жрецами буржуазной «науки». Именно об этом, и только об этом, я говорил в своем письме 20 января прошлого года.

Шахтман пространно объясняет мне (насколько основательно, увидим дальше) пользу тех или других политических блоков. Я же говорю о вреде теоретических измен. Блок может быть оправдан или нет, это зависит от его содержания и условий. Теоретическая измена не может быть оправдана никаким блоком. Шахтман ссылается на то, что его статья имеет чисто политический характер. Я говорю не о статье, а о той главе, которая заключает в себе отречение от марксизма. Если бы в курсе физики заключались всего две строки о боге как движущем начале, то я имел бы право заключить, что автор является обскурантом.

Абстрактное и конкретное, экономика и политика

Плачевнейшей частью плачевной работы Шахтмана является глава «Государство и характер войны». «Какова наша позиция? – спрашивает автор. – Просто-напросто такова: невозможно прямо вывести нашу политику по отношению к специфической войне из абстрактной характеристики классового характера государства, вовлеченного в войну, более точно, из форм собственности, господствующих в этом государстве. Наша политика должна вытекать из конкретного анализа характера войны в отношении к интересам международной социалистической революции» (стр. 7, подчеркнуто мною). Какая путаница! Какой клубок софизмов! Если невозможно вывести нашу политику прямо из классового характера государства, то почему этого нельзя сделать не прямо? Почему анализ характера государства должен оставаться абстрактным, тогда как анализ характера войны должен быть конкретным? Формально с таким же, а по существу, с несравненно большим правом можно сказать, что нашу политику в отношении СССР нельзя вывести из абстрактной характеристики войны как «империалистской», а только из конкретного анализа характера государства в данной исторической обстановке. Основной софизм, на котором Шахтман строит все остальное, прост: так как экономический базис определяет явления надстройки не непосредственно; так как одной лишь классовой характеристики государства для разрешения практических задач недостаточно, то… мы можем обойтись без анализа экономики и классовой природы государства, заменяя их, как выражается Шахтман на своем журналистском жаргоне, «реальностями живых событий» (с. 10).

Тот самый прием, который Шахтман пустил в ход для оправдания своего философского блока с Бернамом (диалектический материализм не определяет непосредственно нашу политику, следовательно… он вообще не задевает «конкретных политических задач»), повторяется здесь, слово в слово, в отношении социологии Маркса: так как формы собственности не определяют непосредственно политику правительства, то можно вообще выбросить за борт социологию Маркса при определении «конкретных политических задач».

Почему бы не пойти дальше? Так как закон трудовой стоимости не определяет цены «прямо» и «непосредственно»; так как законы естественного подбора не определяют «прямо» и «непосредственно» рождение поросенка; так как законы тяготения не определяют «прямо» и «непосредственно» падение пьяного полисмена с лестницы, то… то предоставим Марксу, Дарвину, Ньютону и всем другим любителям «абстракций» покрываться пылью на полках. Это есть не что иное, как торжественные похороны науки, ибо весь путь ее развития идет от «прямых» и «непосредственных» причин к более отдаленным и глубоким, от многообразия и пестроты явлений – к единству движущих сил.