Текст книги "Первая советская атомная подлодка. История создания"

Сообщение в еженедельнике «Аргументы и факты» о том, что подводники могли быть спасены, вызвало бурю возмущения в Североморске. Работники военно-морской базы и жители города провели демонстрацию, требуя от командования Северного флота ответа. Руководители поспешили заявить, что у норвежских ВВС нет вертолетов, которые могли бы спасти экипаж «Комсомольца».

На запрос газеты уточнение дал заместитель начальника Главного штаба спасательной службы в Буде А. Осеред:

– На базе в Буде находится два вертолета «Си-Кинг». Еще два таких вертолета базируются неподалеку – в Лаксэльве. Уже через одну-две минуты после поступления информации из штаба в Мурманске или сигнала бедствия непосредственно с вашей подводной лодки два из четырех вертолетов могли подняться в воздух. Максимальная их скорость – 215 км/ч, дальность полета без дозаправки – 900 км. К месту происшествия вертолеты прибыли бы через 2,5 часа.

Иными словами, норвежские спасатели могли прибыть в район аварии в 13.30, то есть за 3 часа 45 минут до гибели лодки и за пять часов до прибытия советских спасателей. Более того, вертолеты могли бы действовать с намного большей эффективностью.

Осеред сообщил:

– Ваши самолеты сбросили спасательные плавсредства в 300 м от тонущих моряков, которые так и не смогли ими воспользоваться. Наши вертолеты могли сбросить надувные лодки с точностью до 5 м. Но это вряд ли понадобилось бы, так как мы могли поднять подводников на борт вертолетов с помощью трапов. Каждый вертолет «Си-Кинг» способен принять на борт 18–19 человек. Подняв людей из воды, вертолеты дозаправились бы на острове Медвежий либо на корабле норвежской береговой охраны «Анденеф», находившимся в 108 км от места катастрофы. Мы понимаем причины, по которым советские военные не обратились к нам за помощью – лодка была «слишком секретная». Если уж на то пошло, наши спасатели могли бы дождаться, пока лодка затонет, и тут же поднять ваших людей из воды.

Таким образом, если бы «К-278» обратилась за помощью к норвежцам сразу после всплытия, моряки могли быть спасены уже около 15.00, то есть за два часа до гибели лодки.

Кстати о секретности. И норвежские газеты, и мировая пресса приводили в эти дни подробные тактико-технические данные сверхсекретной лодки и схемы, показывающие расположение основных установок и вооружения.

Советские военные руководители, включая тогдашнего министра обороны СССР Д. Язова, обращали внимание на спасающий честь мундира нюанс: считать ли необходимость проведения спасательной операции с момента всплытия или с момента затопления лодки. Так, если первая часть уже упоминавшегося заявления Д. Язова в «Литературной газете» – «Анализ показывает, что раньше плавбазы (18.00) в район аварии прибыть никто не мог» – может оспариваться, то вторая его часть вне всякой критики с этой точки зрения: «Возможное время прибытия норвежских вертолетов в случае их вылета с появлением необходимости в эвакуации (выделено мною. – Н.М.) – 19.30, а корабля их береговой охраны – к исходу суток».

Чувства норвежцев выражены в телеграммах соболезнования, которые направили СССР премьер-министр Гру Харлет Брунтланд, министры иностранных дел и обороны. Однако действия последнего вызовут многочисленные нарекания, и 11 апреля в стортинге (парламенте) состоятся слушания по поводу пассивности Ю. Й. Хольста в чрезвычайной ситуации. В своем выступлении перед депутатами он изложил следующую версию.

Около 14.00 главному командованию норвежских вооруженных сил стало известно, что советский самолет направлен на поиск подводной лодки. В 15.57 военная разведка Норвегии получила сведения о возможном спасательном учении в 200 км юго-западнее острова Медвежий. По приказу главного командования туда в 16.15 с базы норвежских ВВС в Анде вылетел разведывательный самолет «Орион». Он обнаружил на воде плотик, облепленный людьми, а также два безжизненных тела метрах в ста от него и около 17.00 доложил о возможном серьезном происшествии. (Напомним, подошедшая советская плавбаза подберет моряков примерно через полчаса.) О том, что на советской атомной подводной лодке произошла авария, стало ясно лишь после возвращения самолета в 19.15.

Причин медлительности военных властей, по словам Ю. Й. Хольста, было две. Во-первых, долгое время считалось, что речь идет об обычной учебной тревоге. Во-вторых, министерство обороны продолжало рассматривать аварию с разведывательной точки зрения и не последовало оперативным предписаниям. Система гражданского оповещения была поэтому задействована лишь поздно вечером.

Особую озабоченность норвежцев вызывало возможное радиоактивное заражение акватории. Известно, что после аварии на британской атомной подводной лодке около базы в Глазго было заражено 5000 км и под угрозой оказалось 13 тыс. жителей прибрежных районов Шотландии. В 23.30 7 апреля норвежские журналисты обратились в Институт радиологического контроля в Осло с просьбой взять пробы на радиоактивность в районе катастрофы. Уже на следующий день здесь берут пробы воды. Ответ однозначный: повышения радиации, указывающего на повреждение реактора или утечку из него, нет. Действительно, реактор надежно заглушён экипажем, а его конструкция имеет большой запас прочности.

Однако в морской воде металл неминуемо разъедает коррозия, и рано или поздно встанет вопрос о подъеме корабля с глубины 1500 м.

Со дна морского

В послевоенный период аварийно-спасательными службами подняты две дизельные и одна атомная подводные лодки ВМФ СССР. В двух случаях работы производились советскими аварийно-спасательными службами.

Речь идет прежде всего о дизельной подлодке Северного флота «С-80». 27 января 1961 г. лодка под командованием капитана 3 ранга А. Ситарчика исчезла со всем экипажем (68 человек) в Баренцевом море. Упорные многомесячные поиски желаемых результатов не принесли. Работавшая государственная комиссия причин гибели «С-80» установить не смогла.

Доклады рыбаков о потере сетей в одном из районов промысла навели на мысль, что они могут обрываться, цепляясь за утонувший корабль. В 1969 г. первый заместитель командующего Северным флотом вице-адмирал А. И. Петелин, спустившись в батискафе, обнаружил в указанном рыбаками районе лежащую на дне подводную лодку с висящими на рубке оборванными рыбацкими сетями. Это была «С-80», более восьми лет назад не вышедшая в установленное время на связь.

Для подъема лодки использовались не только лучшие спасательные силы ВМФ во главе с опытным руководителем аварийно-спасательной службы контр-адмиралом Н. П. Чикером, но была создана научно-конструкторская группа для разработки и изготовления захватного приспособления. Операция по подъему лодки, затонувшей на глубине 200 м, проводилась впервые. 24 июля 1969 г. с борта спасательного судна «Карпаты» «эску» взяли в объятия железные клещи захватного устройства. Ее перенесли на более мелкое и спокойное место, а затем с помощью понтонов, заведенных водолазами, подняли на поверхность. Тогда и была установлена причина гибели лодки – поступление забортной воды внутрь прочного корпуса через открытую шахту подачи воздуха к дизелям.

В 1983 г. в бухте Крашенинникова с глубины 35 м была поднята атомная подводная лодка «К-429», о затоплении которой я уже рассказывал.

Подъем дизельной ракетной лодки «К-129», затонувшей 8 марта 1969 г. в Тихом океане, заслуживает отдельного рассказа по двум причинам. Во-первых, она затонула на глубине 5000 м, а во-вторых, подъем ее был осуществлен силами американских спасательных служб и ЦРУ. История эта проливает свет на множество проблем – технических, политических, этических, – касающихся службы всех военных моряков.

Обреченные на безвестность

«К-129» под командованием капитана 1 ранга В. И. Кобзаря с экипажем более 100 человек и тремя баллистическими ракетами на борту вышла на патрулирование в Тихий океан 24 февраля 1968 г. и… исчезла. Пресса хранила гробовое молчание, и даже морским офицерам Тихоокеанского флота было запрещено вести какие-либо разговоры на эту тему.

Между тем с начала марта по май 1968 г. проводилась невиданная по размаху и секретности поисковая операция, в которой были задействованы десятки военных кораблей, суда морского и рыболовного флота, самолеты и вертолеты. Однако не удалось обнаружить ни лодку, ни каких-либо признаков катастрофы. Было сделано заключение о гибели «К-129», родственникам подводников сообщили об их смерти, на территории базы подводных лодок заложили камень для установки памятника. В деле была поставлена точка. Но не для всех.

Взрыв от разрушения корпуса лодки на глубине был зафиксирован донными акустическими системами ВМС США. Затопление «К-129» около острова Гуам замечено с орбиты американским спутником-шпионом. Таким образом, командование ВМС США и ЦРУ получили сведения о точном месте гибели подводной лодки: 40°00’ с. ш. и 180°00’ в. д.

Среди версий о причине гибели «К-129» заслуживает внимания возможность ее столкновения с американской подводной лодкой слежения. Это могла быть «Суордфи» (типа «Скейт»), которая через три дня после гибели «К-129» прибыла на базу в Иокосука (Япония) с повреждением ограждения боевой рубки. В этом случае американцы, естественно, точно знали координаты гибели лодки.

В июне 1968 г., убедившись, что советские спасательные службы прекратили поиски погибшей лодки, ВМС США и ЦРУ приступили к осуществлению секретной операции, получившей кодовое название «Клементина», по обнаружению и подъему «К-129». Их интерес очевиден: получить доступ к советским баллистическим ракетам, шифрам, кодам, системам связи, управления, технологиям строительства прочного корпуса и т. п. Лодка была обнаружена научно-исследовательским судном на глубине 5000 м на каменистом грунте. К удивлению американцев, внешне она почти не пострадала от взрыва, погружения на чудовищную глубину и удара о дно.

Строительство огромного сооружения с мощными гидравлическими лапами для захвата лодки, корабля-базы для осуществления подъема, а также подготовка в условиях строжайшей секретности необходимого персонала заняли более шести лет. Настоящая цель длительных приготовлений была известна лишь троим – президенту Ричарду Никсону, директору ЦРУ Уильяму Колби и финансирующему работы миллиардеру Ховарду Хьюзу. Стоимость операции составила более полумиллиарда долларов.

Операция по подъему с помощью поискового судна «Мизар» и судна «Гломар Эксплорер» со специальной баржей началась в мае 1974 г. В июле – августе лодку подняли. По одним данным, уже у самой поверхности ее корпус переломился и кормовая часть погрузилась обратно в пучину. По другим – были подняты все три части развалившейся лодки.

Столь же противоречивы и сообщения по поводу захоронения экипажа, большая часть которого в момент гибели лодки находилась в первом и втором отсеках (видимо, все свободные от вахты моряки смотрели кинофильм или проводили собрание). По прошествии шести лет все они, по утверждению одного из участников работ, «выглядели только что утонувшими». Одни утверждают, что были найдены тела многих членов экипажа, другие говорят лишь о восьми подводниках. По одним сведениям, погибшие погребены в океане с отпеванием на русском и английском языках, под звуки траурного салюта и гимна СССР, по другим – на суше, на американской территории. Как бы то ни было, советская лодка была поднята американцами, которые и захоронили погибших подводников.

В то время как весь мир обсуждал эту грандиозную по масштабам и технической сложности операцию, советская печать хранила молчание. И подобная реакция возмутительна, поскольку складывалось впечатление, что страна отказалась от граждан, которых послала охранять безопасность своей территории. СССР было достаточно опубликовать в «Извещениях мореплавателя» или в открытой печати сообщение о гибели лодки с примерным указанием района, чтобы ни одна другая страна не имела юридического права поднять лодку. В отсутствие такого сообщения имущество считается бесхозным.

Однако в СССР гибель подводников официально не зарегистрирована. На патрулирование лодка направлялась в крайней спешке, с отзывом офицеров из отпусков и приписыванием ряда подводников, не входящих в постоянный экипаж. Даже список личного состава, выходящего в море, не был заверен, поэтому родственники погибших до сих пор не могут добиться назначения пенсии.

После подъема лодки МИД СССР направил Госдепартаменту США ноту, в которой обвинял американцев в нарушении международного морского права (подъем со дна океана чужого корабля) и в осквернении братской могилы погибших моряков. Однако ни то, ни другое утверждение не имели под собой никаких правовых оснований.

В октябре 1992 г. директор ЦРУ Р. Гейтс во время встречи с Б. Ельциным передал Президенту России материалы, касающиеся гибели «К-129». Гейтс информировал Президента, что летом 1974 г. специально построенное американское судно водоизмещением в 36 000 т, подняло носовую часть советской подводной лодки, которая затонула в марте 1968 г. в северном районе Тихого океана. В лодке были обнаружены останки шести погибших, трое из них имели удостоверения личности Виктора Лохова, Владимира Костюшко, Валентина Носачева. Этим ребятам в момент гибели было по 20 лет. Остальных троих опознать не удалось.

Церемония погребения была снята на пленку на тот случай, если русские попытаются обвинить американцев в неуважении к погибшим. Погребение соответствовало нашему ритуалу.

Возможен ли подъем «Комсомольца»?

После этого отступления, доказывающего, что технически можно поднять затонувшую лодку даже с глубины 5000 м, рассмотрим практические проблемы подъема «Комсомольца».

Вскоре после затопления лодка была обследована с помощью технических средств ВМФ и Академии наук СССР, включая подводные обитаемые аппараты «Поиск-2», «Мир-1», «Мир-2», научно-исследовательское судно «Академик Мстислав Келдыш» и спасательное судно «Михаил Рудницкий». «Комсомолец» лежит на плоском участке дна практически без крена и дифферента на глубине 1655 м.

Прочный корпус лодки видимых повреждений не имеет, и возможно, ее удастся поднять в виде целой конструкции. Однако в настоящее время технических средств для выполнения таких работ в полном объеме нет ни в бывшем СССР, ни в других странах.

В нашей стране создано специальное КБ в системе Министерства судостроительной промышленности, которое изучило известные способы подъема, а также новые предложения и разработки.

Фактически возможности подъема затонувшей лодки, требующей усилия, равного около 6000 т, сводятся к двум вариантам.

В первом лодка прикрепляется к двум автономным модулям с балластными цистернами, которые либо надежно захватывают ее лапами, либо заключают внутрь себя. Затем балластные цистерны продуваются (воздухом высокого давления или за счет газификации сжиженного азота), и модули всплывают, увлекая за собой на поверхность лодку. В этом случае используется тот же принцип, что и при всплытии подводных лодок.

Во втором варианте затонувший корабль поднимается с помощью лебедок и прочных канатов с борта специального судна, способного компенсировать создающиеся при подъеме лодки перегрузки.

Особого внимания заслуживает предложение Нидерландского консорциума глубоководных операций, основывающееся на кажущемся более сложным втором варианте. Однако все необходимые для проведения операции технические средства, включая судоподъемное судно и захватно-подъемный механизм, уже сейчас производятся серийно и не требуют, таким образом, огромных затрат времени и средств на создание. Кроме того, ряд проблем решается за счет применения новейших технологий и материалов, преимущества которых могут быть продемонстрированы на одном примере. В проекте консорциума вместо стальных канатов предполагается использовать капроновые, весящие в пять раз меньше, но в 8–10 раз более прочные. В отличие от других предложений, голландский проект мог бы быть реализован в ближайшие два-три года.

Стремление наших северных соседей участвовать в подъеме «Комсомольца» вполне понятно, ведь речь идет о жизненных интересах скандинавов. В июне 1991 г. К. Гуссгард, директор норвежского Госатомнадзора и лидер партии «зеленых», заявил в интервью «Московским новостям»: «Москва не имеет права единолично решать вопрос о подъеме “Комсомольца”. Международная научная общественность должна получить исчерпывающие данные, так как неудачный подъем погибшей лодки может привести к Чернобылю в океане».

Технические и экономические оценки возможности подъема «Комсомольца» делались в свое время и отечественными специалистами, по мнению которых операцию можно было бы осуществить в начале 90-х годов. Однако, учитывая распад СССР и сложную ситуацию, в которой оказалась страна, ее экономика и вооруженные силы, эта проблема вряд ли окажется среди приоритетных в ближайшие годы. Поэтому необходимо не ослаблять международных усилий, направленных на организацию подъема «Комсомольца», ибо он представляет реальный очаг опасности для всего человечества. А средства на реализацию этой операции можно было бы изыскать за счет сокращения военного бюджета.

Сейчас мнения о судьбе лодки разделились. Некоторые флотоводцы считают, что ее подъем неосуществим, и предлагают соорудить «саркофаг» для «Комсомольца» в глубинах океана. Между тем генеральный конструктор ведущего российского КБ по проектированию стратегических подводных лодок академик И. Д. Спасский полагает, что подъем лодки возможен через пять лет.

Бессильные спасатели

Первый трагический урок гибели «Комсомольца»: необходимо снять запрет на посылку международных сигналов бедствия в случае аварии на военном корабле. В вооруженных силах подача сигнала SOS должна быть не монополией командования, а неотъемлемым правом человека.

Правительственная комиссия по расследованию причин гибели «Комсомольца» заявила прессе, что корабль был технически исправным и подготовленным к автономному плаванию. Так ли это?

Начнем с надежных и эффективных систем предотвращения и тушения пожаров. У отечественных моряков их до сих пор нет, как нет и корабельной системы, позволяющей достоверно оценивать обстановку в аварийных отсеках для принятия решений. Наши спасательные службы по-прежнему беспомощны перед проблемой, вечной, как само мореплавание – спасение жизни на воде. Продуман вопрос извлечения подводников из тисков глубины, для чего созданы специальные суда и подводные лодки. Однако в самой простой ситуации – люди мерзнут и тонут в море – спасатели оказались беспомощными.

По горькой иронии судьбы подводники были спасены плавбазой, которая, не теряя ни минуты и двигаясь полным ходом, достигла места катастрофы через пять часов после получения сигнала бедствия. Скорость ее движения не превышает 10 узлов (18,8 км/ч).

Где же скоростные средства спасательных служб?

Командиры гидросамолетов «М-12» в открытом письме главному конструктору заявили, что эта машина способна спасать людей только в идеальных условиях. Она может садиться и взлетать при высоте волны не более 0,6–0,8 м, но и при таком небольшом волнении выполнение маневров сопряжено с большими трудностями для экипажа. Настоящий спасательный гидросамолет, к разработке которого в нашей стране еще и не приступали, обязан брать людей с поверхности воды при ветре силой не менее 5 баллов.

Не приспособлены для спасения подводников и мощные противолодочные «Ил-38», рассчитанные лишь на помощь терпящим бедствие летчикам. Авиаторы приводняются вместе с автоматически надувающейся лодочкой, на которой им нетрудно подгрести к сброшенному со спасательного самолета на парашюте контейнеру и вытянуть шнур раскрытия плота. Закоченевшие в воде моряки проделать этого не смогли.

Как ни странно, до 1985 г. поисково-спасательная служба ВВС флота была оснащена катером «Фрегат», который сбрасывался с самолета в район бедствия. Он один мог бы спасти весь экипаж «К-278». Однако спасательный катер списан и передан в музей Северного флота.

– Наше сегодня – десантируемый катер «Ерш», – поясняет начальник авиационной спасательной службы флота полковник Б. Куц. – Он выезжает из грузового салона самолета «Ан-12» на специальных лыжах и приводняется на парашютах вместе с экипажем из трех человек, включая фельдшера-спасателя.

Вот что нужно было в Норвежском море, но… сделаны «Ерши» настолько плохо, что их главной конструктор В. Рубцов вместе с полковником Б. Куцем подписали запрет на их практическое применение. Пагубную роль вновь сыграла система коллективной безответственности: одно ведомство отвечало только за мореходные качества катера, другое – только за летно-парашютные… и никто за работу оборудования в целом.

Самое печальное, что и третье поколение катеров-спасателей, так называемых «Гагар», пока представлено лишь опытным образцом. Судостроительный завод, который должен запустить в производство серию, занят в первую очередь изготовлением ширпотреба – прогулочных лодок, пляжного оборудования, металлической посуды.

Необходимы не только катера, но и неопрокидываемые и реально надувающиеся плотики, способные мгновенно отсоединяться в случае аварии. Требуются дыхательные аппараты, которые легко надеваются, позволяют двигаться, не плавятся на лице при пожарах. Нужна спецодежда, не вспыхивающая, как бальное платье от новогодней свечи.

На флоте до сих пор нет костюмов с подогревом: они заказаны промышленности, но еще не поступили. Между тем за десять лет до гибели «Комсомольца» в северных водах погибла швартовая команда, смытая волной. По заключению медицинской экспертизы, смерть моряков наступила через 15 минут после того, как они оказались в воде, спасательные жилеты не дали телам утонуть. Не разработаны и другие меры по индивидуальной защите людей, оказавшихся за бортом в северных водах. И это не говоря уже о главном – о кораблях, способных продержаться на плаву до прихода спасателей.

Кто должен обеспечить выполнение этих заказов – Северный флот? Но подобное оснащение нужно и для спасения рыбаков, яхтсменов, нефтедобытчиков, пассажиров морских судов…

Ни одна заинтересованная организация не сможет проконтролировать создание всего арсенала аварийно-спасательных средств. Ведь не удалось это вооруженным силам, где деньги не считали! Кстати, средства, высвобождаемые в связи с сокращением военных расходов, должны расходоваться прежде всего на разработку и создание аварийно-спасательного оборудования. Пусть в условиях, когда у страны нет определенных внешних врагов, военных будет меньше, но они будут лучше оснащены, обеспечены, подстрахованы от несчастных случаев.

Второй урок гибели «Комсомольца» – нужна единая государственная спасательная служба, способная обеспечить себя всем необходимым снаряжением. Она же будет поддерживать связь с аналогичными зарубежными организациями, что позволит координировать поисково-спасательные работы и из всех имеющихся у разных стран вариантов выбирать оптимальный для спасения людей.

Мнения независимых экспертов

Обычно объективное расследование причин катастроф и выводы, позволяющие исключить подобные ситуации в будущем, поручаются правительственной комиссии. Такая комиссия была создана и после гибели «Комсомольца». Ее возглавлял О. Бакланов, в то время глава советского военно-промышленного комплекса. Заключения комиссии, как я уже упоминал, не публиковались, однако они, естественно, стали известны специалистам. Реакция на ее выводы со стороны подводников и корабелов была резко отрицательной, поэтому в рамках президентской Комиссии по проверке объективности и полноты расследования причин гибели и травматизма военнослужащих и военных строителей в мирное время создали группу № 11. Она установила, что в уголовном деле по факту гибели «Комсомольца» не учтены 17 ключевых вопросов, которые были частично изложены в Комитете обороны и государственной безопасности Верховного Совета СССР вице-адмиралом Е. Черновым.

Президентская комиссия была вынуждена заново возбудить уголовное дело, однако ее доклад, по-видимому, так и не попал на рабочий стол М. Горбачева. Дважды его пытались передать Президенту СССР депутаты Верховного Совета СССР Ю. Калмыков и С. Алексеев, но каждый раз Бакланову удавалось перехватить его. Оно и понятно: доклад комиссии ставил под сомнение профессионализм руководителей военно-промышленного комплекса.

Я попросил Героя Советского Союза Евгения Дмитриевича Чернова обобщить свои заключения о причине гибели «Комсомольца» и его экипажа специально для этой книги.

Евгений Дмитриевич знает «Комсомолец» не понаслышке: он проводил опытную эксплуатацию лодки, был руководителем ее уникального погружения на глубину 1000 м, а после гибели лодки с группой независимых специалистов занимался расследованием ее причин. Сейчас вице-адмирал Е. Чернов в опале, иной участи и не могло быть у человека, взявшегося доказать, что причины катастрофы «К-278» во многом фальсифицированы.

Вот заключение этого видного подводника:

«Экипаж “Комсомольца” был “приговорен” еще в 1986 г., за три года до гибели лодки. Именно тогда вице-адмирал И. Тынянкин, заместитель начальника кораблестроения и вооружения ВМФ, подписал совместное решение ВМФ и Минсудпрома о принятии лодки в эксплуатацию с устранением “отдельных конструктивных недоработок” при очередном ремонте, проводящемся через 8–10 лет. В частности, речь шла об аварийно-спасательной камере, которая отняла жизнь у пятерых моряков, включая командира. О принятии в эксплуатацию неисправной лодки прекрасно знал В. Чернавин, который с момента своего вступления в должность главкома ВМФ в январе 1986 г. включил в боевой состав флота десятки кораблей с крупными конструктивными недоработками. Более того, и спустя три года после катастрофы “Комсомольца” на боевое дежурство выходили атомные подводные лодки с точно такой же всплывающей камерой. Ситуация такая же, как если бы главком ВВС приказывал летчикам подниматься в воздух с парашютами, которые не раскрываются!

Выходящие в море подводники знают также, что в случае беды их надежду на спасение могут отнять заклинивающиеся люки и неисправные спасательные средства, принятые по той же схеме: не будем откладывать эксплуатацию, потом доработаем!

Основная часть личного состава лодки погибла от переохлаждения в воде. Спасательной операцией – в дневное время – из Москвы руководил лично главком Чернавин. По его признанию в одном из интервью, уже из первых донесений ему стало ясно, что пожар был необычным. Ему достаточно было сообщить об аварии норвежской спасательной службе, чтобы практически весь экипаж был спасен. Зная, что эти жертвы целиком на его совести, Чернавин продолжает повторять заведомую ложь: никто якобы не мог подойти к месту аварии быстрее, чем тихоходный “Алексей Хлобыстов”.

Однако существует еще одна принципиальная причина гибели “Комсомольца”. Мне нелегко говорить на эту тему, потому что анализ гибели подводной лодки может бросить тень на погибших моряков. Сразу хочу оговориться, что все члены экипажа в аварийной ситуации действовали мужественно, не было проявлений трусости или неисполнения приказов. Моряки держались до последнего и погибли с достоинством людей, честно выполнивших свой долг.

Трагедия состоит в том, что личное мужество и стойкость не заменяют знаний, мастерства и взаимозаменяемости подводников. Потерпевший бедствие на “Комсомольце” экипаж, в отличие от первого, основного, не был по-настоящему обучен действовать в сложной обстановке, тем более на экспериментальной лодке.

Конструктивные недостатки “Комсомольца” присущи, к сожалению, и другим подводным лодкам. Пожары на них не такая уж редкость, но, как правило, их удается локализовать и потушить еще в начальной стадии штатными средствами. На “Комсомольце” это не удалось. Почему?

В анализе нашей экспертной группы, представленном командованию ВМФ и правительственной комиссии, ответ на этот вопрос дается однозначный. Возгорание на “Комсомольце” переросло в пожар высокой интенсивности, похожий на пламя в гигантском кузнечном горне, не из-за несовершенства техники, а из-за ошибок в действиях экипажа. Моряки отступили от предусмотренных в подобных случаях приемов и правил и не использовали имеющиеся на лодке возможности в борьбе за ее живучесть. Обычный пожар не должен привести к потере герметичности прочного, тем более титанового корпуса, как это произошло в результате подачи в горящий кормовой отсек практически всего запаса воздуха высокого давления.

Однако и после этого “Комсомолец” еще не был обречен на гибель, как утверждают члены комиссии ВМФ. У экипажа оставались и возможности, и время, чтобы начать борьбу с поступлением забортной воды, удержать корабль на плаву и обеспечить его остойчивость. От главного командного пункта лодки требовалось наладить оперативное поступление информации о состоянии корабля и правильно оценивать ее. Это не было обеспечено. В результате экипаж не успел даже приготовиться к эвакуации: достать из неаварийных отсеков индивидуально-спасательные средства, спустить и надуть плотики и шлюпку.

Таким образом, причин катастрофы, на наш взгляд, несколько. Во-первых, экипажу не хватило знаний и отработанных навыков в борьбе с аварией. Во-вторых, не было отлаженного взаимодействия главного командного пункта с аварийными партиями отсеков и со всем экипажем. Наконец, подводники не усвоили в достаточной степени опыт аварий на других атомоходах.

Хочу подчеркнуть, что это не вина, а беда экипажа. Истинные виновники трагедии в Норвежском море – руководители соединения подводных лодок, в которое входила “К-278”. Это они обязаны были обеспечить подготовку второго экипажа к боевой службе, проверить ее качество и убедиться в абсолютной готовности каждого подводника к действиям в экстремальной ситуации.

За четыре неполных года в соединении, где проходил подготовку второй экипаж, сменилось три начальника штаба, и в течение лишь двух месяцев соединение покинули командир и три его заместителя. С середины 1987 г. на протяжении полутора лет были заменены все адмиралы, то есть люди, курирующие подготовку моряков. Прибывшие им на смену начальники не прошли предварительно необходимой переподготовки.

Разумеется, сокращение вооруженных сил и перемещение людей на другие должности – нормальное явление. Но при этом необходимо думать о том, чтобы профессионалов сменяли профессионалы. Кадровая чехарда, продолжающаяся в ВМФ и сегодня, разрушает годами складывающиеся традиции, что приводит к снижению профессиональной компетентности.

Трагедия в Норвежском море еще раз показала, что центральным в обеспечении безаварийной службы является профессионализм: и создателей, и строителей и в первую очередь личного состава подводных лодок.