Текст книги "Империи норманнов: Создатели Европы, завоеватели Азии"

Вхождение Эммы в новую англо-датскую власть, вероятно, облегчалось ее собственным скандинавским происхождением и возможным знанием древнескандинавского языка. Этому же определенно способствовало рождение двоих детей в браке с Кнудом – Хардекнуда и Гунхильды. В то же время Кнуду приходилось тщательно соблюдать баланс, вознаграждая своих скандинавских подданных и задабривая местную английскую аристократию (по крайней мере, ее часть){43}43
  E. Treharne, Living Through Conquest: The Politics of Early English, 1020–1220 (Oxford: Oxford University Press, 2012), 9–90; Bolton, Cnut the Great, 92–128.


[Закрыть]. С одной стороны, он раздавал верным сторонникам ценные земельные владения в Англии, с другой – стремился заручиться поддержкой представителей местной элиты. И в этом отношении Эмма оказалась бесценна. Брак с нею обеспечил некую преемственность королевской власти.

Это была лишь одна из многих оливковых ветвей, протянутых Кнудом англичанам. Другой стало основание церковной обители в Эшингтоне (Ассандуне) – месте окончательной победы Кнуда над Эдмундом Железнобоким. Не менее важной оказалась встреча в Оксфорде в 1018 году, на которой Кнуд пообещал соблюдать «законы Эдгара». Отец Этельреда Эдгар Миролюбивый был символом закона и справедливости в Англии. Готовность Кнуда добиваться лояльности местной знати доказывает также тот факт, что указы, выпущенные в Оксфорде, составлял архиепископ Йоркский Вульфстан (умер около 1023 года). В последние годы жизни Этельреда Вульфстан был его главным советником, которому доверялись все основные акты законотворчества; теперь он делал то же самое для Кнуда{44}44
  A. Kennedy, 'Cnut's Law Code of 1018', Anglo-Saxon England 11 (1983), 57–81.


[Закрыть]. Примечательно и само решение принять «законы Эдгара». Оно не только создавало для Кнуда преемственность с более ранними английскими законами и системой правления, но также в определенной степени отождествляло его с отцом правителя, которого он сменил. Смысл понятен: источником легитимности был Эдгар, а не его сын – а значит, не наследники последнего.

Вульфстан и Эмма также вносили свой вклад в укрепление новой власти. У Кнуда по-прежнему имелись интересы на берегах Северного моря, и он нуждался в доверенных лицах, которые могли бы править Англией во время его отлучек. Зимой 1019/20 года он отбыл в Данию, чтобы обеспечить там престолонаследие своему брату. В военных походах 1023, 1025–1026, 1027 и 1028–1029 годов он захватил Норвегию и некоторые части Швеции. Сын Кнуда и Эммы Хардекнуд должен был сыграть здесь свою роль, и его отправили регентом в Данию – возможно, вскоре после его первого появления на публике в Англии в 1023 году. Там Хардекнуд должен был представлять своего отца и учиться искусству управления государством.

Хотя при Кнуде Эмма была заметнее, чем при Этельреде, вскоре она столкнулась с теми же проблемами, что и в прошлом браке. Как и Этельред, Кнуд пришел к их союзу с багажом. У него было два старших сына – Свен и Гарольд (названные в честь деда и прадеда); оба родились от Эльфгифу Нортгемптонской. Источники, близкие к Эмме, изображают Эльфгифу наложницей, а Свена и Гарольда – бастардами; более того, «Похвала» утверждает, что во втором случае имел место обман и Гарольд не был отпрыском Кнуда. Однако здесь Эмма явно переигрывала. Эльфгифу происходила из знатной семьи из Мидлендса, а ее отец и братья были не в ладах с Этельредом. Есть все основания полагать, что союз Эльфгифу и Кнуда был реальным браком, заключенным в 1013 или 1014 году с целью заручиться поддержкой могущественного региона. (Хотя церковь осуждала разводы и повторные браки, пройдет еще два столетия, прежде чем она сможет диктовать свои условия монархам и аристократам.){45}45
  T. Bolton, 'Ælfgifu of Northampton: Cnut the Great's «Other Woman»', Nottingham Medieval Studies 51 (2007), 247–69. О правилах брака: D. d'Avray, Papacy, Monarchy and Marriage 860–1600 (Cambridge: Cambridge University Press, 2015); S. McDougall, Royal Bastards: The Birth of Illegitimacy, 800–1230 (Oxford: Oxford University Press, 2016).


[Закрыть]

Эмма была права, чувствуя угрозу со стороны Свена и Гарольда, и Энкомиаст (под этим условным именем известен историк, составивший «Похвалу») утверждает, что она поставила следующее условие брака с Кнудом: их общие сыновья будут иметь приоритет в наследовании. Такая договоренность, безусловно, не исключена. Но поскольку Энкомиаст – это рупор Эммы, мы должны относиться к его заявлениям с осторожностью. Он писал свою хронику после того, как Хардекнуд наконец унаследовал английский престол в 1040 году, и в его интересах было изобразить нового правителя истинным наследником Кнуда, а Свена и Гарольда – выскочками-узурпаторами.

Несомненно, Эмма неустанно трудилась над тем, чтобы защитить интересы Хардекнуда – при необходимости за счет его единокровных братьев. Вполне возможно, именно она настояла на том, чтобы в начале 1030-х годов Свену отдали власть над Норвегией (под опекой Эльфгифу Нортгемптонской), что отдалило от двора сразу двух соперников. И когда в 1035 году Кнуд по неизвестной причине умер в Шефтебери, Эмма поспешила высказаться за передачу престола Хардекнуду, выступив против притязаний его старшего единокровного брата Гарольда. В этом Эмму поддержал могущественный эрл[7]7
  Эрл – титул аристократии в англосаксонской Англии. – Прим. пер.


[Закрыть] Уэссекса Годвин, обязанный своим стремительным взлетом покровительству Кнуда. Однако главный соперник Годвина за власть и влияние эрл Леофрик Мерсийский поддержал Гарольда{46}46
  On Godwin and Leofric: S. Keynes, 'Cnut's Earls', in The Reign of Cnut: King of England, Denmark and Norway, ed. A. R. Rumble (London: Leicester University Press, 1994), 43–88, esp. 84–7.


[Закрыть]. Вошедший в историю как Гарольд Заячья Лапа, средний сын Кнуда имел два основных преимущества: он был старше Хардекнуда и, что важнее всего, находился в Англии, когда их отец неожиданно скончался.

Ситуация осложнилась медленной реакцией Хардекнуда. К тому времени он уже больше 10 лет от имени отца правил Данией, где, как и в Англии, смерть Кнуда поставила вопрос о престолонаследии. В частности, Магнус Олафссон, недавно занявший норвежский трон, стремился перестроить империю Кнуда в Северном море (что ему ненадолго удалось в 1040-х годах){47}47
  P. Sawyer, 'Scandinavia in the Eleventh and Twelfth Centuries', in The New Cambridge Medieval History, iv, c.1024-c.1198, ed. D. Luscombe and J. Riley-Smith, (Cambridge: Cambridge University Press, 2004), vol. ii, 290–303, at 296–7.


[Закрыть]. При таких обстоятельствах Хардекнуд не мог позволить себе рискованную поездку в Англию – страну, о которой он мало что знал. Однако, несмотря на его отсутствие, притязания Хардекнуда на английский престол воспринимались серьезно. Первоначально было решено разделить королевство между Гарольдом, которому доставалась территория севернее Темзы (сфера влияния Леофрика), и Хардекнудом, которому предстояло править на юге (земли Годвина). Но когда стало ясно, что Хардекнуд не может вырваться из Дании, его сторонники забеспокоились. Эмма обратилась к своим сыновьям от Этельреда Эдуарду и Альфреду, которые жили в изгнании в Нормандии. Отношения между ними наверняка были ледяными, но перспектива обрести корону способна согреть даже самое холодное сердце, и вскоре и Эдуард, и Альфред отправились в Англию: первый поплыл в Саутгемптон, а второй двинулся через Фландрию в Кент.

Однако у Годвина были другие планы. Он мало что выигрывал от возвращения западносаксонской династии: если уж он не мог увидеть на троне Хардекнуда, то согласен был на любого другого сына Кнуда, но не на детей Этельреда. Будучи эрлом Уэссекса – региона, который охватывал всю Южную Англию, – Годвин имел возможность дать отпор английским принцам. Эдуард сразу же после высадки столкнулся с вооруженным отпором и был вынужден вернуться в Нормандию, а Альфреда люди Годвина захватили. Его спутников убили, а самого Альфреда, очевидно по указанию Гарольда, отправили в монастырь Или. Там принца ослепили, и вскоре он умер от ран.

Эрл идеально рассчитал время перехода на сторону противника. Возможно, до этого момента он был врагом Гарольда, однако услуга за услугу – а ведь мало какие услуги ценятся больше, чем устранение потенциального соперника. Энкомиаст стремился показать, что Эмма была непричастна к этим событиям. Он доказывал (впрочем, не слишком убедительно), что все было ловушкой, расставленной Гарольдом. Именно Гарольд отправил письмо от имени Эммы Эдуарду и Альфреду, чтобы заманить их в Англию, и именно по его приказу Годвин выступил против них. Эта история правдоподобна примерно настолько же, насколько статья в «Правде» времен холодной войны. Однако она многое говорит о том, как воспринимались эти события. Эмме отчаянно хотелось откреститься от любых подозрений в причастности к произошедшему{48}48
  . Encomium Emmae reginae, III.2–6, а также: Stafford Queen Emma, 241–2, 245; Keynes, 'Introduction', [xxxiii]–[xxxiv], [lxii]–[lxv].


[Закрыть]. Источники, близкие к Годвину, в частности более поздняя «Жизнь Эдуарда» и одна из версий «Англосаксонской хроники», стремились также преуменьшить роль эрла и максимально возложить вину на Гарольда. Кто бы ни был прав и виноват в этих событиях, ситуация с престолонаследием определилась. Гарольд стал королем. Годвин за свои услуги остался правящим эрлом. Проиграла только Эмма. Мало того что Хардекнуда отстранили от наследования, она потеряла одного из сыновей – Альфреда – и непоправимо испортила отношения с другим – Эдуардом. Не в силах больше отстаивать свои позиции, она бежала во Фландрию.

Фландрия, расположенная по ту сторону Ла-Манша напротив Кента, давно имела тесные социальные, политические и экономические связи с Англией{49}49
  P. Grierson, 'The Relations between England and Flanders before the Norman Conquest', Transactions of the Royal Historical Society, 4th ser. 23 (1941), 71–112; E. Oksanen, Flanders and the Anglo-Norman World, 1066–1216 (Cambridge: Cambridge University Press, 2012), 7–18.


[Закрыть]. Тем не менее для Эммы такое место изгнания выглядело очень странным. Очевидным вариантом было бы вернуться, как и в 1013 году, в родную Нормандию, где герцогский престол продолжали занимать ее родственники. Причина, видимо, заключалась в сыне Эдуарде. К нему доброжелательно относились при герцогском дворе, где считали королем в изгнании – альтернативой для той англо-датской линии наследования, которую предпочла Эмма. После бурных событий предыдущего года Эдуард вернулся и рассказал о вероломстве матери, так что теперь ей не стоило ждать помощи в Нормандии. Во Фландрии же Эмму встретили, напротив, тепло. Этот регион располагался как раз на морском пути между Англией Гарольда и Данией Хардекнуда. Здесь Эмма могла планировать свое возвращение.

Долго ждать ей не пришлось. В конце 1039 года Хардекнуд наконец решил сделать свой ход. Он прибыл во фламандский порт Брюгге, где присоединился к Эмме. Они надеялись отвоевать Англию у Гарольда{50}50
  . Encomium Emmae reginae, III.8–9.


[Закрыть]. Однако применять силу не пришлось: в середине марта 1040 года Гарольд умер. Английская знать обратилась к Хардекнуду, предложив ему корону, и он с готовностью согласился. Вместе с Хардекнудом появилась и его мать, в очередной раз став силой, стоящей за английским троном. Однако момент величайшего триумфа Эммы вскоре сменился нарастающим кризисом. Хардекнуд вошел в конфронтацию с местной англо-датской элитой, введя непомерные налоги и публично осквернив тело своего предшественника Гарольда. К тому же у него, возможно, уже проявлялись признаки неизвестной болезни, которая заберет Хардекнуда два года спустя.

В этой щекотливой ситуации Эмма вновь обратилась к Эдуарду. Он приезжал к матери в Брюгге во время изгнания, но их отношения оставались натянутыми. Тогда он мало что мог (или хотел) сделать для нее, но теперь, когда власть Хардекнуда шаталась, Эмма надеялась, что Эдуард прислушается к ее словам и вернется на родину. Идея заключалась в том, чтобы сделать Эдуарда соправителем и, когда придет срок, он мог бы сменить Хардекнуда на троне. Таким образом, один сын Эммы наследовал бы другому, а она продолжила бы дергать за ниточки за сценой. План был смел, но хорош! Вероятно, именно ради него Эмма заказала «Похвалу» – произведение, призванное сгладить острые углы. Символом желаемого согласия является поразительная начальная иллюстрация этого труда, на которой Эмма величественно восседает на троне со своими сыновьями Хардекнудом и Эдуардом, которые ждут своего часа, – естественный триумвират, если бы он когда-либо существовал! – в то время как Энкомиаст представляет ей свою работу{51}51
  BL Add. 33241, fol. 1v. См.: Karkov, Ruler Portraits, 146–55.


[Закрыть].

Однако Эмма уже не раз отказывалась от Эдуарда. Зависть, гнев и обида, порожденные годами ожесточенной борьбы за власть, прятались неглубоко. Придет ли он сейчас ей на помощь?

4
Эдуард Исповедник: король из-за моря, Англия, 1041–1066

Прохладным весенним утром 1041 года Эдуард оглядывал гавань Фекана, когда его внезапно охватили сомнения. Сын Этельреда имел все основания для беспокойства. Пять лет назад его с младшим братом Альфредом заманили в Англию обещаниями трона, но вместо них монархом стал другой. Возвращаясь, Эдуард явно подвергал себя риску. Однако ставки были высоки, а терять ему было нечего. Его хорошо принимали при нормандском дворе во время долгого изгнания, но без земель и короны Эдуард был призрачным королем. В Нормандии он вызывал сочувствие, но не уважение.

Кроме того, нынешняя ситуация выглядела более оптимистичной. Альфреда ослепили ради выгоды – и, вероятно, по приказу – Гарольда Заячьей Лапы. После этого на трон взошел младший единокровный брат Гарольда Хардекнуд. Хотя последний и происходил из той же датской семьи, он не был в ладах с Гарольдом и выдерживал более примирительный тон по отношению к местной английской династии. Более того, Хардекнуд сам нуждался в поддержке. По прибытии в Англию очень скоро он нажил себе врагов. Возврат к наследованию его старшего единоутробного английского брата – единственного другого серьезного претендента на трон – обещал разрядить обстановку.

Ла-Манш пересекли без происшествий. Моряки увидели землю недалеко от острова Уайт – старого пристанища викингов, хорошо известного нормандским мореплавателям. Далее корабль прошел вдоль по побережью и встал на якорь у Херст-Хеда (современный Херст-Пойнт) на южном побережье Гэмпшира. Место было тщательно подобрано. Херст-Хед находится на оконечности мыса и смотрит на природную гавань Кейхейвен. Любая из сторон может быстро отступить из этого места при первых признаках вероломства{52}52
  J. R. Maddicott, 'Edward the Confessor's Return to England in 1041', English History Review 119 (2004), 650–66.


[Закрыть].

В итоге меры предосторожности оказались излишними: предложение вернуться Хардекнуд сделал искренне. Будучи чужаком на политической арене Англии, молодой датчанин столкнулся с противодействием местной знати с момента своего прибытия прошлой весной. Проблема Хардекнуда заключалась в том, что он был вдвойне иностранцем. Сын датского завоевателя (Кнуда) и нормандской королевы (Эммы), он плохо знал англичан. Мало помогала и его собственная опрометчивость. Он пришел с войском и, став королем, первым делом потребовал огромный налог, чтобы заплатить своим людям. Затем он распорядился выкопать тело своего единокровного брата и бесцеремонно бросить его в болото (или, возможно, в Темзу – источники расходятся в деталях), что было сознательным надругательством. Люди, стремящиеся завести друзей или привлечь сторонников, так себя не ведут. В мае 1041 года в Уэст-Мидлендсе начался серьезный бунт против высоких налогов. По некоторым данным, у Хардекнуда имелись также проблемы со здоровьем, что только усугубляло ситуацию{53}53
  M. K. Lawson, 'Harthacnut [Hardecanute] (c.1018–1042)', Oxford Dictionary of National Biography, xxv, 602–3. См. также: S. Keynes and R. Love, 'Earl Godwin's Ship', Anglo-Saxon England 38 (2009), 185–223.


[Закрыть].

Поэтому Эдуарда встретили радушно, и вскоре обещание разделить власть было выполнено. Эдуард поклялся соблюдать законы Кнуда и его сыновей, а взамен его признали королем. Хардекнуд продолжил править, а Эдуард стал номинальным соправителем. Полностью власть должна была перейти к нему после смерти Хардекнуда. Всю жизнь Эдуард шел к этому моменту. Окупились годы изгнания – надежд, боли, страданий. Он сядет на трон своего отца.

* * *

Эдуарда Исповедника (под этим именем он вошел в историю) обычно помнят как последнего представителя почтенной английской династии, восходящей к правителю Уэссекса Эгберту, деду Альфреда Великого. Однако Эдуард был больше чем закатным «звездным часом» англосаксонской Англии – он также стал первым нормандским монархом королевства. Будучи наполовину нормандцем (по матери Эмме), Эдуард провел в Нормандии большую часть юности и всю взрослую жизнь до вступления на престол. И как показывает его правление, во многих отношениях он был больше нормандцем, чем англичанином.

Значение изгнания Эдуарда невозможно переоценить. Первые его годы прошли под защитой дяди герцога Ричарда II. Ричард тепло встретил Эмму и ее детей, когда они бежали из Англии в 1013/14 году. Когда через несколько лет Англию завоевал Кнуд, герцог принял у себя одних только детей – Эдуарда, Альфреда и их сестру Годгифу. Ричард не питал теплых чувств к Кнуду, и хорошее отношение к племянникам было не просто проявлением любезности (хотя и им, несомненно, тоже): оно помогало держать в напряжении северных соседей герцога. Пока Эдуард и Альфред были живы и здоровы, они представляли угрозу для Кнуда и его потенциальных наследников. Кроме того, если бы английские принцы когда-нибудь сумели вернуть себе трон, они оказались бы в долгу перед Ричардом и его сыновьями. Поддержка братьев со стороны герцогства отчетливо видна в указах, издававшихся сыновьями Ричарда. В них Эдуард и Альфред периодически выступали заверителями, и в этих случаях Эдуарда иногда называли «королем», а однажды даже «королем Англии». Таким образом, Эдуард считался королем в изгнании, ожидающим законного возвращения{54}54
  . Recueil des actes des ducs, ed. Fauroux, nos 69–70, 76, 85, а также: Keynes, 'Æthelings in Normandy'; E. van Houts, 'Edward and Normandy', in Edward the Confessor: The Man and the Legend, ed. R. Mortimer (Woodbridge: Boydell Press, 2009), 63–76, at 68–70.


[Закрыть].

Когда оно наконец состоялось, Эдуарду было почти 40, и он пережил трех нормандских герцогов и двух датских королей Англии. Годы ожидания стали тяжелым бременем. Эдуард считал, что его постоянно предавали. Собственный народ, который вместо него принял Кнуда и его сыновей. Правая рука Кнуда, эрл Годвин, преградивший Эдуарду путь к трону и обрекший на смерть его брата. И прежде всего мать, которая бросила своих детей от первого брака ради собственного благополучия. Справедливо по отношению к Эдуарду поступали только его дядя и двоюродные братья, нормандские герцоги. Нормандский двор был домом, нормандцы были друзьями. Поэтому, когда в конце весны 1042 года Хардекнуд умер и Эдуард стал единоличным правителем, поддержку он начал искать по ту сторону Ла-Манша.

Еще до того, как тело Хардекнуда было предано земле, Эдуарда провозгласили королем в Лондоне. На следующую Пасху Эадсиге, архиепископ Кентерберийский, официально короновал его в Олд-Минстере – англосаксонском соборе в Уинчестере. Символичны места, выбранные для этих актов. Лондон, где находилась могила Этельреда, отца Эдуарда, был центром противостояния Кнуду и его сыновьям; Уинчестер, напротив, являлся их опорой. Таким образом, Эдуард сперва с позиции силы заручился поддержкой на Темзе, а затем продемонстрировал ее потенциальным противникам в главном городе Гэмпшира. О том, что старые обиды не забылись, свидетельствуют события последовавшей осени. 16 ноября Эдуард поспешно вернулся в Уинчестер с вооруженными сторонниками. Он застал свою мать врасплох и в отместку за предательство лишил ее земель и богатства.

* * *

Став королем, Эдуард столкнулся во многом с теми же проблемами, что и Хардекнуд. Он тоже был новичком на политической сцене Англии. И хотя обширные территории, которые достались ему вместе с короной, сделали Эдуарда крупным землевладельцем, он так же должен был налаживать отношения с местной знатью – по крайней мере, на начальном этапе. Это означало, что придется иметь дело с теми же двуличными людьми, которые посадили на трон Кнуда и его наследников, и в первую очередь – с влиятельным эрлом Уэссекса Годвином{55}55
  T. Licence, Edward the Confessor (New Haven, CT: Yale University Press, 2020), 80–118; D. Woodman, Edward the Confessor: The Sainted King (London: Allen Lane, 2020), 21–36.


[Закрыть]. С начала 1030-х годов Годвин был той силой, что стояла за английским престолом. Он дважды выступал в роли «делателя королей»: сначала отступился от Хардекнуда ради Гарольда Заячьей Лапы в 1036 году, когда стало ясно, что последний победит; затем с распростертыми объятиями встретил Хардекнуда после смерти Гарольда в 1040 году. Но без матери Эдуард обойтись мог, а без Годвина – нет. Требовалась сделка. У обоих владетелей имелись причины держаться настороже. Эдуард винил Годвина в смерти Альфреда; ему также не нравились связи эрла с Эммой, чье пренебрежение все еще причиняло ему боль. В свою очередь, Годвин большую часть последнего десятилетия пытался предотвратить восшествие Эдуарда на престол. Однако теперь новый король и эрл нуждались друг в друге. Поддержка Годвина была необходима Эдуарду для успешного начала правления, в то время как дальнейшее влияние Годвина зависело от благосклонности короля.

Как часто случалось в Средние века, соглашение было достигнуто с помощью брака: король взял в жены дочь Годвина Эдиту. Этот союз, вероятно, планировали с самого начала правления Эдуарда, но брак заключили только в начале 1045 года – возможно, для того, чтобы Эдита подросла. Это был брак по расчету, и расчету, безусловно, хорошему. Если бы Эдита родила сына, это объединило бы враждующие семьи: Годвин и Эдуард были заинтересованы в передаче трона их общему потомку. Соответственно, груз ожиданий оказался велик. Ситуация осложнялась тем, что на момент коронации (Пасха 1043 года) Эдуард был по средневековым меркам довольно стар – 38 или даже 40 лет. На памяти современников только один король прожил дольше – отец Эдуарда Этельред; но даже он не дотянул до 50. К тому же у Эдуарда не было ни предыдущей жены, ни детей. Ожидалось, что его правление окажется коротким. Вопрос был только в том, что произойдет дальше. Таким образом, с самого первого дня правления Эдуарда проблема престолонаследия вышла на первый план. Все взгляды были прикованы к нему и Эдите – супругам требовался наследник, и как можно скорее. В случае промедления рисковали оба: от Эдиты можно было отказаться в пользу более пригодной к деторождению невесты, а положение Эдуарда оставалось шатким, пока он не имел преемника.

Пока надежда на рождение наследника сохранялась, отношения между Эдуардом и Годвином были теплыми и сердечными. Эрл поддержал нового короля и был вознагражден за это. В 1043 году старшему сыну Годвина Свену, названному в честь отца Кнуда, дали титул эрла и земли вокруг Херефорда в Уэст-Мидлендсе. Вскоре после этого второй сын Годвина, Гарольд (еще одно датское имя), стал эрлом в Восточной Англии. В 1045 году Беорна, их датского двоюродного брата, сделали эрлом в Ист-Мидлендсе. Если не считать владений Леофрика на северо-западе Мидлендса, клан Годвинов теперь владел всей Южной и Средней Англией – беспрецедентная концентрация власти и влияния в руках одной семьи. Однако ее судьба была тесно связана с судьбой Эдиты, а та все еще висела на волоске. К концу 1040-х годов стало ясно, что у пары явные проблемы с зачатием ребенка. О причинах говорили разное, но важен результат. В отношениях Эдуарда и Годвина начали возникать трещины. Король никогда не любил своего тестя, и если Эдита не могла родить ему наследника, то не было особых причин поддерживать фарс и изображать приязнь.

В 1049 году проблема в отношениях стала очевидна. Это был год, когда Эдуард во второй раз изгнал Свена, старшего сына Годвина. Свен был паршивой овцой в семействе: едва став эрлом Херефордшира в 1043 году, он начал нарушать баланс сил на валлийской границе. В 1046 году он усугубил положение, похитив Эадгифу, аббатису близлежащего Леоминстерского монастыря, – очевидно, в попытке захватить земли аббатства[8]8
  Он собирался жениться на ней и удерживал у себя целый год. Однако Эдуард не дал разрешения на брак, и Эадгифу вернулась в аббатство. – Прим. пер.


[Закрыть]. За это Свена изгнали. В 1049 году он вернулся, чтобы загладить вину, но все испортил, убив по дороге в суд своего кузена Беорна (предположительно в ссоре). Теперь Свена повторно выгнали из страны, а земли Беорна перешли к Ральфу Мантскому (Робкому). Последний не принадлежал к клану Годвинов и даже не был англичанином. Он был племянником короля – сыном его сестры Годгифу. Последняя сопровождала Эдуарда и Альфреда в изгнании, а затем вышла замуж за французского графа Дрого из Вексена, стратегически важной области на нормандской границе. Вероятно, Ральф появился в Англии вместе с Эдуардом в 1041 году, и его продвижение стало наградой за верную службу. Тем не менее такое событие было весьма значимым, поскольку в руки франко-нормандцев впервые попали владения уровня эрла. Это была попытка спустить Годвинов с небес, и у западносаксонского эрла хватало ума, чтобы это понять. Ральф принадлежал к небольшой, но значимой группе французских и нормандских аристократов, которые начали проявлять свое влияние{56}56
  О Ральфе и Годгифу: A. Williams, 'The King's Nephew: The Family and Career of Ralph, Earl of Hereford', in Studies in Medieval History Presented to R. Allen Brown, ed. C. Harper-Bill, C. Holdsworth and J. L. Nelson (Woodbridge: Boydell Press, 1991), 327–43; van Houts, 'Edward and Normandy', 63–8.


[Закрыть].

Апогей настал, когда возник вопрос преемства для архиепископства в Кентербери. В конце октября 1050 года умер предыдущий священнослужитель Эадсиге. Он принадлежал к сложившейся англо-датской элите, ведущим представителем которой был Годвин. Однако Эадсиге не пользовался популярностью среди местных монахов, которые возмущались его попытками продавать церковные земли – не в последнюю очередь его покровителям Годвинам. Таким образом, Годвины были заинтересованы в том, кто станет новым архиепископом, и поспешили агитировать за Этельрика, местного монаха, который (так уж случилось) оказался их родственником. Но Эдуард не собирался упускать возможность еще более явно посягнуть на власть Годвинов, тем более что пост архиепископа Кентерберийского был высшей церковной должностью в Англии. Поэтому король настоял на назначении Роберта Жюмьежского, еще одного нормандца, который сопровождал его в плавании в 1041 году. С 1044 года Роберт был епископом Лондона, главой бедной, но стратегически важной епархии, где похоронили Этельреда, отца Эдуарда{57}57
  T. Licence, 'Robert of Jumièges, Archbishop in Exile (1052–5)', Anglo-Saxon England 42 (2013), 311–29.


[Закрыть]. Развязка близилась.

Каким бы могущественным эрлом ни был Годвин, он не мог состязаться с законным монархом – по крайней мере в делах, касающихся церкви. В марте 1051 года многолюдный церковный собор должным образом утвердил кандидатуру Роберта. Затем священник отправился в Рим, где получил от стремившегося к реформам папы Льва IX паллий – белую ленту с вышитыми крестами, символизирующую архиепископский сан. К июню Роберт вернулся в Англию, поддержанный папой в отношении оспариваемой преемственности. Теперь Эдуарду предстояло вырваться из-под влияния Годвинов. Тут-то и пригодилась бездетность короля – графу нечем было привязать его к себе. Более поздние нормандские источники утверждают, что Эдуард пообещал передать английский престол молодому нормандскому герцогу Вильгельму (будущему Вильгельму Завоевателю).

Вильгельм был внуком Ричарда II и, соответственно, двоюродным племянником Эдуарда, так что легко понять, почему английский король мог так поступить. Теперь уже было ясно, что детей у Эдуарда не появится (по крайней мере, от Эдиты), а Вильгельм оставался одним из его ближайших живых родственников. При этом у Эдуарда имелось не только желание, но и возможность. Во время поездки Роберта в Рим новый архиепископ проезжал через Северную Францию, что дало возможность установить связи с нормандским правителем. Большинство источников, упоминающих подобные обещания Эдуарда, – нормандские, причем появились они после 1066 года, когда возникла острая необходимость «узаконить» завоевание Вильгельмом Англии. Поэтому относиться к ним нужно с большой осторожностью. Тем не менее это обещание зафиксировано не только льстивым Гийомом из Пуатье, но и более сдержанным Гийомом Жюмьежским, а также упоминается позднее у англичанина Эдмера Кентерберийского{58}58
  William of Poitiers, Gesta Guillelmi, I.14, ed. and trans. R. H. C. Davis and M. Chibnall (Oxford: Oxford University Press, 1998); William of Jumièges, Gesta Normannorum ducum, VII.13(31); Eadmer, Historia novorum in Anglia, I, ed. M. Rule, Rolls Series (London, 1884), 5–7. Для сравнения: G. Garnett, Conquered England: Kingship, Succession, and Tenure 1066–1166 (Oxford: Oxford University Press, 2007), 1–44.


[Закрыть].

Каким бы ни был характер контактов между Эдуардом и Вильгельмом, они не отвечали интересам Годвина. Когда архиепископ Роберт вернулся в Англию, он тоже выступил против эрла. Роберт потребовал вернуть Кентерберийскому аббатству те земли, которые, как он утверждал (возможно, небезосновательно), Годвины незаконно присвоили в предыдущие годы. Напряжение достигло пика в конце лета, когда к королю приехал граф Евстахий II Булонский – зять Эдуарда, за которого сестра короля Годгифу вышла после смерти Дрого в 1035 году. Точная цель этой поездки неясна, но предположительно она заключалась в укреплении нормандского влияния в стране. Разумеется, приезд Евстахия встревожил Годвинов. Когда тот высадился в Дувре (во владениях Годвина), между людьми графа и жителями города произошла стычка. Эдуард приказал Годвину наказать буйных горожан, но эрл отказался, и вооруженный конфликт стал неизбежен.

Король поднял войско против мятежного эрла. Его племянник Ральф к нему присоединился. То же сделали Леофрик Мерсийский и Сивард Йоркский – единственные эрлы, не принадлежавшие к Годвинам. Их силы соединились в Глостере в Уэст-Мидлендсе. Годвин и его сыновья собрали войско у Беверстона, расположенного примерно в 29 километрах (то есть в одном дневном переходе) южнее, после чего началась «странная война». Ни одна из сторон не была достаточно уверена в своих силах, чтобы сражаться, однако и отступать никто не хотел. В конце концов было решено переместиться в Лондон и рассмотреть претензии Годвина в суде. Однако по мере продвижения войск на восток поддержка Годвина потихоньку испарялась. К тому времени, когда он добрался до своих владений в Саутуарке, его силы уже не могли сравниться с силами Эдуарда{59}59
  . ASC C 1051, D 1052 (= 1051), E 1048 (= 1051).


[Закрыть]. Король победил – по крайней мере, на данный момент.

Идти на компромисс Эдуард не желал. Годвин попытался наладить отношения, но король ответил, что эрл сможет получить мир и прощение, когда вернет живым и здоровым Альфреда{60}60
  . Vita Ædwardi regis, I.3, ed. and trans. F. Barlow, The Life of Edward Who Rests at Westminster (Oxford and New York: Oxford University Press, rev. edn, 1992). Также: T. Licence, 'The Date and Authorship of the Vita Ædwardi regis', Anglo-Saxon England 44 (2016), 259–85.


[Закрыть]. Раны 1036 года еще не затянулись. Эдуард не хотел примирения, он хотел уничтожить Годвинов. Поняв, что игра окончена, эрл бежал во Фландрию с тремя сыновьями (Гиртом, Свеном и Тостигом), в то время как двое других (Гарольд и Леофвин) направились на запад, в Ирландию. Такое разделение сил говорит о намерении вернуться. Выбор направлений имеет здесь большое значение. В Ирландии Гарольд и Леофвин обратились к Диармайту мак Маэлу-на-м-Бо из Лейнстера, самому могущественному правителю на острове, который недавно захватил стратегически важный порт Дублин. Сам Годвин заручился поддержкой одной из великих морских держав Северной Франции – Фландрии. Во время пребывания там (если не раньше) сын эрла Тостиг женился на Юдифи[9]9
  Видимо, это произошло еще до бегства Тостига из Англии, поскольку Юдифь бежала вместе с ним. – Прим. пер.


[Закрыть], сводной сестре фландрского графа Бодуэна V.

Эдуард воспользовался отсутствием Годвина: объявив эрла и его сыновей вне закона, он занялся раздачей их земель и титулов. Среди тех, кто оказался в выигрыше, были Одда из Дирхерста, который стал эрлом в Уэст-Кантри – регионе, ранее находившемся под властью Годвина; Ральф Мантский, получивший земли Свена в Уэст-Мидлендсе; и Эльфгар, сын эрла Леофрика, которому отдали владения Гарольда в Восточной Англии. Эдиту король отправил в женский монастырь – Уилтонский или (что более вероятно) Уэруэллский (оба этих аббатства имели тесные связи с королевской семьей){61}61
  . ASC E 1048 (= 1051), D 1052 (= 1052); Vita Ædwardi regis, I.3, а также: Stafford, Queen Emma, 262–6. Для сравнения: S. Foot, Veiled Women (Aldershot: Ashgate, 2000), ii, 215–31.


[Закрыть]. Вероятно, Эдуард обдумывал расторжение брака – за это выступал архиепископ Роберт, его новая правая рука. Развод с женами, которые не смогли родить сыновей, – обычное дело для средневековых монархов (Генрих VIII не был здесь новатором). Действия Эдуарда мало чем отличались от действий его старшего французского «коллеги» Роберта Благочестивого, который в попытках заполучить наследника сменил трех жен (и в конечном итоге достиг цели). Надежды на рождение наследника явно еще не умерли, так что все обещания герцогу Вильгельму нужно было считать предварительными.

Однако жизнь перечеркнула планы короля. Весной 1052 года мятежный эрл и его сыновья вернулись. Гарольд и Леофвин напали на юго-западе, а Годвин с основными силами высадился на юго-востоке. Местные жители, которые годом ранее оказали сопротивление Евстахию, снова поднялись, чтобы поддержать своего бывшего эрла. К сентябрю Годвины были готовы двинуться на Лондон. На этот раз Леофрик и Сивард не присоединились к королю. Они мало что выигрывали от возвращения Годвина, но опасались растущего влияния нормандской партии. Теперь, в отличие от прошлого года, смириться пришлось Эдуарду. Было решено, что Годвин и его люди получат полное прощение – при условии, что эрл публично повинится и присягнет королю на верность. Всем было ясно, что таким образом Эдуард просто сохранял лицо, а реальную победу одержал Годвин. Нескольких нормандцев удалили от двора, Роберт бежал, спасая свою жизнь: в Кентербери его заменил Стиганд, епископ Уинчестера, – сторонник Годвина. Назначение Стиганда противоречило каноническому (то есть церковному) праву[10]10
  Назначение Стиганда не согласовали с папой. Более того, Лев IX позже отлучил Стиганда от церкви. – Прим. пер.


[Закрыть], но Годвина это мало заботило. Перед Эдуардом теперь стоял вопрос: как выйти из ситуации с наименьшими потерями? Он проиграл, и ему лишь оставалось надеяться, что удастся сохранить лицо.