Текст книги "Тень мертвеца. Последнее дело Фан Му"

Глава 4
След

Неся в руках термос, он с трудом пересек толпу то ли бесчувственных, то ли печальных людей и направился прямиком в стационар на втором этаже. Стоя перед дверью палаты, немного успокоил сбившееся дыхание и зашел внутрь. Молодая медсестра измеряла у пациентки давление и, увидев, как он вошел, мило улыбнулась:

– Вы пришли?

Он тихо поздоровался, словно боялся разбудить женщину, спящую на больничной койке. Хотя прекрасно понимал, что она может никогда не проснуться.

Аккуратно поставив контейнер с едой, он придвинул стул и, глядя на нее, сел рядом с кроватью.

Медсестра измерила давление, положила исхудалую руку женщины под одеяло и подоткнула его, после чего с улыбкой повернулась к нему:

– Что вкусного принесли сегодня?

– Как она? – Он указал подбородком на женщину на больничной койке.

– Неплохо, – сказала медсестра, убирая медицинский лоток. – Мышцы восстанавливаются хорошо. Когда у вас будет время, почаще делайте ей массаж.

Он закивал, не в силах отвести взгляд от женщины на больничной койке ни на секунду.

– Говорите с ней побольше. – Подумав, медсестра добавила: – Она вас слышит.

* * *

В следующие три часа он старался всячески о ней заботиться, в том числе прочел ей свежую газету. Читал все, от социальной и спортивной рубрик до развлекательной, даже включая объявления о покупке жилья и розыске пропавших без вести. Устав читать, включил висящий на стене телевизор, выбрал популярный телесериал, прибавил громкость и во время просмотра объяснял ей сюжет.

За это время ее поза ничуть не изменилась, как и выражение лица; она все так же крепко спала. Он как будто не понимал этого и по-прежнему считал ее той женщиной, которая любит есть печенье-соломку, смотреть детективные сериалы, а временами ссориться с ним и препираться.

«Ты еще не ушла; по крайней мере, не ушла далеко. Ты по-прежнему присутствуешь в моей жизни, и я не дам тебе упустить ни одной мелочи, какой бы банальной и чертовски скучной она ни была. Знаешь, я ведь планировал прожить эту банальную и скучную жизнь с тобой…»

После сериала он стал массировать ее тело сверху донизу, с головы до ног. Иногда ощущал сокращение мышц и задерживал дыхание, в предвкушении наблюдая за ее лицом. Однако эти сокращения всегда были мимолетными, а спящее лицо ничуть не менялось. Казалось, он давно уже к этому привык и после небольшой паузы продолжал массировать ее тело.

После массажа он был весь в поту. Налив стакан воды и выпив его залпом, присел на подоконник и молча посмотрел на пейзаж за окном.

Был полдень, и по сравнению с утренней суматохой дорога выглядела гораздо спокойнее. Продавцы фруктов лениво прислонились к деревьям и иногда опрыскивали яблоки и личи водой из пульверизатора. Листва по-прежнему была густой, но уже слегка сморщенной, с золотисто-желтыми вкраплениями. Время от времени к воротам подъезжало такси, из которого выпрыгивали торопливые или медлительные пассажиры, а продавцы блинов неподалеку бросали на них ожидающие взгляды.

Через некоторое время он повернулся к ней и продолжил говорить:

В парке сменилось несколько охранников, кое-кто из них – солдаты в отставке, такие статные…

Дочь тетушки Чи из кондитерской по соседству вышла замуж, и та плакала как заведенная, а ее дочь была вне себя от радости.

Владелец супермаркета «Мэйкэдо» вчера ввязался в драку.

Лапша быстрого приготовления подорожала на пять мао[12]12
  Мао – денежная единица КНР, равная десятой части юаня.


[Закрыть].

Хлорофитум растет слишком быстро, нужно выкроить время и пересадить его…

Он говорил без умолку, словно намереваясь рассказать ей обо всем, что изменилось и что осталось прежним за те годы, что она спала глубоким сном.

Внезапно он кое-что вспомнил, и улыбка медленно проступила на его лице.

– Точно, чуть не забыл… – Он придвинулся к ней. – У нас появился новый член семьи.

* * *

Ляо Яфань дернула ручной тормоз. Быстро мчавшийся внедорожник резко затормозил, несколько раз качнулся и криво остановился на обочине.

Фан Му прошиб холодный пот. Не обращая внимания на гневные проклятия, доносящиеся из проезжающего мимо автомобиля, он повернулся к Ляо Яфань и прикрикнул:

– Ты что вытворяешь?!

– Сказала, не поеду, значит, не поеду! – Ляо Яфань не проявляла ни капли слабости. – Продолжай в том же духе, и я разобью твою машину.

Фан Му, стиснув зубы, попытался терпеливо уговорить ее:

– Все это время сестра Чжао искала тебя, она…

Ляо Яфань тут же пришла в ярость, особо не раздумывая, задрала ногу и пнула крышку бардачка, очень вовремя заевшую.

– Твоя взяла, – полностью признал свое поражение Фан Му. – Никуда не едем, довольна?

Однако Ляо Яфань, казалось, по-прежнему злилась и еще несколько раз ударила ногой по бардачку. Только тогда она, запыхавшись, молча уткнулась в окно.

Фан Му достал несколько влажных салфеток и поспешно вытер отпечатки обуви. Он вдруг почувствовал себя опустошенным. Достал сигарету, прикурил и небрежно бросил портсигар в центральную консоль. Ляо Яфань, однако, обернулась и бесцеремонно вытащила сигарету, умело ее прикурив.

Вскоре в салоне стало дымно. Фан Му посмотрел на Ляо Яфань, стряхивавшую пепел на коврик для ног, открыл окно, повернулся к ней и спросил:

– Домой?

Ляо Яфань ничего не ответила, продолжая рассеянно смотреть в окно. Фан Му проследил за ее взглядом и заметил небольшой супермаркет. Его вывеска, вероятно, спонсировалась компанией «Кока-кола»: человек на плакате глупо улыбался, держа в руках банку колы.

– Хочешь пить? – спросил Фан Му.

Спустя некоторое время Ляо Яфань негромко ответила:

– Да.

Фан Му отстегнул ремень безопасности и вышел из машины, а Ляо Яфань добавила:

– Я хочу колу в банке.

* * *

Внедорожник мчался по шоссе. Фан Му держал в руках руль и время от времени поглядывал на Ляо Яфань, сидевшую рядом. Сейчас девушка была на удивление спокойна. Она смаковала колу маленькими глотками, словно это был дорогой напиток. Допив, надела на палец ушко от банки и задумчиво уставилась в пустоту.

Немного озадаченный, Фан Му спросил:

– Хочешь еще пить?

Ляо Яфань медленно повернулась, ее глаза были полны слез.

– Смотри… – Она подняла левую руку, на ее лице появилось мечтательное выражение. – Похоже на кольцо?

* * *

Прошла почти неделя с момента происшествия в средней школе Д., а расследование продвигалось медленно. По опыту предыдущих расследований убийств, после определения мотива можно было сузить круг подозреваемых и проверять одного за другим. Однако это дело выбивалось из ряда привычных. Реконструкция преступления, выполненная Ян Сюэу, получила одобрение, но никак не помогла следственной работе. Полиция выбрала «месть» в качестве одной из линий расследования и сосредоточилась на проверке людей, имеющих отношение к суициду Юй Гуана. Они также опросили других учеников, которые подвергались телесным наказаниям со стороны убитого, и их круг общения, но ничего не нашли. В исследовании соответствующих улик также не было значительного прогресса. Перьевая ручка, задачник и белая бумага формата А4 – предметы повседневного спроса, и выяснять их происхождение – все равно что искать иголку в стоге сена. Касаемо сейфа и цепи выяснилось, что такие сейфы производит компания из провинции Чжэцзян, они продаются во многих супермаркетах и магазинах канцтоваров, и на поиск покупателей потребуется время. Цепь, обнаруженная на месте преступления, была идентифицирована как поводок для собак, а места ее продажи разбросаны по всему городу.

Кроме того, отделение проявляло беспрецедентную небрежность в расследовании этого дела об убийстве. Большинство задействованных полицейских сами были родителями. А на Новый год и в другие праздники тем более нужно было приложить максимум усилий, чтобы «выразить признательность» учителям. Работа в полиции придает некоей смелости каждому сотруднику, но когда собственные дети подвергаются телесным наказаниям или несправедливому обращению со стороны учителей, им ничего не остается, кроме как проглотить свой гнев. Вот почему отношение полицейских к такому учителю, который подвергся жестокой мести за телесное наказание ученика, больше походило на злорадство, чем на безразличие. Некоторые полицейские даже говорили: «Какой смысл раскрывать это дело? Пусть эти ублюдочные учителя увидят, что бывает, когда они издеваются над учениками!»

Если подобные высказывания в полиции распространялись тайно, то, пожалуй, публично самую большую выгоду получила команда программы «Вестник города C.» новостного телеканала. Ранее они три дня подряд вели репортажи о самоубийстве Юй Гуана, вызвавшие бурную реакцию в обществе, а последующее убийство Вэй Минцзюня, главного героя предыдущего выпуска, еще больше взбудоражило команду программы. Они тут же ухватились за эту уникальную новость и не только сделали специальный репортаж, но и открыли новостную горячую линию, микроблог и СМС-платформу, приглашая зрителей принять участие в обсуждении. Поскольку дискуссии становились все жарче, телевизионщики решили воспользоваться ситуацией и совместно с программой «Диалог» организовали ток-шоу под названием «Окровавленный задачник». На программу были приглашены эксперты в области права, психологии и образования из нескольких учебных заведений города, а также директор средней школы Д., Юй Шаньпин с женой и вдова Вэй Минцзюня.

Программа вышла в эфир на новостном канале в восемь часов вечера, и ее посмотрело около десяти миллионов телезрителей по всей провинции. Программа получилась насыщенной, приглашенные эксперты обсуждали и анализировали две трагедии с разных точек зрения, а зрители за пределами площадки также участвовали в ней, звоня на «горячую линию». С точки зрения экспертов и зрителей, большее сочувствие вызывала семья Юй, и несмотря на то, что Вэй Минцзюнь тоже был одной из жертв, обвинениям в его адрес не было конца.

Ближе к концу программы произошло нечто неожиданное. Сначала директор школы в раздражении покинул площадку, так как не смог вынести обвинений и оскорблений со стороны зрителей. Вслед за этим между супругами Юй и вдовой Вэй Минцзюня разгорелся спор. Вдова неоднократно подчеркнула, что она тоже жертва, что Вэй Минцзюнь был убит, и хотя его поступок по отношению к Юй Гуану был неподобающим, он не заслуживает смерти. Мать Юй Гуана, напротив, считала, что семья Вэй Минцзюня не признает свою вину, потеряла над собой контроль, встала и кинулась к вдове, намереваясь ее ударить. Хотя присутствующие гости остановили ее, женщина, потерявшая сына, по-прежнему настаивала на своем:

– Он заслуживает смерти! Заслуживает! Я лишь жалею, что не я его убила! Тот человек – благородный рыцарь! Герой!

Эти злобные слова окончательно сломили вдову Вэй Минцзюня, и она потеряла сознание.

Хотя шоу и закончилось хаосом, рейтинги в тот вечер стали рекордными для городского телеканала, а создатели, по слухам, получили большое вознаграждение. А фраза «тот человек – благородный рыцарь» стала вирусной.

* * *

Для полиции не имело значения, благородный он рыцарь или нет, главное – поймать его как можно скорее. Однако он был не единственным убийцей, разгуливающим по городу. Вскоре все силы полиции были брошены на другие громкие уголовные дела, и дело средней школы Д. отложили в долгий ящик.

Только два человека по-прежнему расследовали это дело: Ми Нань и Фан Му.

На последнем совещании по делу Ми Нань своевременно не предоставила заключение по анализу следов, чем вызвала недовольство руководства отделения. В последнее время она пребывала в подавленном состоянии и целыми днями запиралась в лаборатории, занимаясь анализами и экспериментами. Фан Му звонил ей, но чаще всего она не отвечала, и даже когда ему удавалось дозвониться, это был лишь короткий диалог из нескольких фраз, после которого девушка сразу вешала трубку.

На самом деле он не знал, что сказать, а некоторые слова, казалось, и вовсе были ни к чему. Однако ему все равно хотелось позвонить ей, хотя бы просто узнать о продвижении дела, даже если отношение Ми Нань с каждым разом становилось все холоднее.

Такое положение вещей не нравилось Фан Му. До появления Ляо Яфань его жизнь шла размеренно и рутинно, и даже если что-то случалось, это было по работе. Однако теперь все изменилось. Теперь Фан Му предпочитал оставаться в Департаменте общественной безопасности – ведь в сравнении с Ляо Яфань, вызывавшей головную боль дома, иметь дело с убийцами было гораздо приятнее.

Рано утром Фан Му отправился в отделение Куаньчэн. Приветствуя знакомых коллег, он неторопливо поднялся на четвертый этаж. Свернув в коридор, вдруг вспомнил, что здесь находится лаборатория, поэтому спустился на этаж и направился в хранилище вещественных доказательств.

Дежурный хранилища еще зевал, когда Фан Му передал ему документ на выдачу вещественных доказательств по делу средней школы Д. Дежурный пролистал журнал, и его глаза вдруг расширились:

– Ты опоздал, их уже забрали.

* * *

Конференц-зал был наполнен дымом. Фан Му толкнул дверь и увидел, что Ян Сюэу, опершись руками о столешницу, неподвижно разглядывает разложенные перед ним вещи. Заметив Фан Му, он несколько секунд не сводил с него глаз, словно еще не пришел в себя от раздумий.

– Ты рано. – Фан Му взглянул на задачник, сейф, листы бумаги и перьевую ручку, запечатанные в пакеты для улик. Пятна крови на них уже стали темно-коричневыми, а цифры и буквы странного цвета напоминали смертоносное заклинание.

Ян Сюэу ничего не сказал, лишь указал на портсигар, лежащий рядом, давая Фан Му понять, чтобы тот взял сигарету.

Фан Му не стал скромничать, вынул сигарету, прикурил и молча посмотрел на Ян Сюэу.

– Скажи, – Ян Сюэу поднес почти догоревшую сигарету к губам, – что он за человек?

– Благородный рыцарь, если верить интернету, – усмехнулся Фан Му.

– Если он благородный рыцарь, то кто же мы? Цепные псы? – Ян Сюэу хмыкнул.

– Я пошутил. – Фан Му почувствовал некоторую неловкость от того, что Ян Сюэу не поддержал разговор. Он встал и стал перебирать пакеты с вещественными доказательствами. – Разве ты не занят в последнее время? Почему еще и этим делом интересуешься?

– Да там простые дела, ничего интересного… – Ян Сюэу выпрямился, разминая спину. – А вот это посложнее будет.

Действительно, мотивом убийства Вэй Минцзюня была месть, но все же оно сильно отличалось от обычного убийства. Преступления из мести часто сопровождаются «дополнительными» действиями, такими как осквернение тела покойного, причинение чрезмерных повреждений телу, нанесение вреда членам семьи и так далее. Но в этом деле прослеживался четкий смысл – плата той же монетой.

По данным следствия, письменный стол Юй Гуана находился возле окна на южной стороне комнаты. В ту ночь он всеми силами решал задачи по математике, наблюдая за тем, как светлеет небо за окном. Можно себе представить отчаяние Юй Гуана, когда ему оставалось решить еще половину задачника. Возможно, в душе он молился, чтобы у него было чуть больше времени, молился, чтобы солнце сегодня не взошло. И эта «жажда времени» была в полной мере отражена в убийстве Вэй Минцзюня. То же время, то же задание, тот же исход. Убийца хотел, чтобы покойный прочувствовал ту же тревогу и страх, что и Юй Гуан, поэтому и рискнул устроить такую сложную сцену убийства.

О чем думал Вэй Минцзюнь, когда стоял на коленях в классе, обмакивал перьевую ручку в собственную кровь и, жертвуя жизнью, решал задачи? Вычисление. Ответ. Код. Телефон. А еще кровь, текущая все медленнее, и все сильнее слабеющие руки…

Может, в эти отчаянные часы он вспомнил несчастного ребенка? Думал ли, что если б относился к мальчику чуть добрее, то ему не пришлось бы в этот момент мчаться наперегонки со своей жизнью?

Раскаяние.

Конечная цель убийцы, возможно, заключалась не в том, чтобы убить Вэй Минцзюня, а в том, чтобы заставить его страдать. И эти пытки были направлены не на тело Вэй Минцзюня, а на его душу.

Казалось, что убийцей должен быть ближайший родственник Юй Гуана или, по крайней мере, тот, кто испытывал лютую ненависть к Вэй Минцзюню из-за смерти мальчика. Однако имеющиеся доказательства свидетельствовали о том, что убийца никак не связан с Юй Гуаном и, возможно, даже не был с ним знаком.

Кто же готов пойти на такой риск и убить ради незнакомого человека?

– Возможно, – Ян Сюэу потер подбородок, – этот человек пережил то же, что и Юй Гуан?

– Слишком широкий круг подозреваемых, – Фан Му не сдержал горькой улыбки. – Разве есть те, кому учитель не преподал урок в школьные годы? Кроме того, убийца наверняка взрослый, иначе он не был бы таким скрупулезным.

– Возможно, именно травма, полученная в школьные годы, заставила его сопереживать Юй Гуану и, в свою очередь, пойти на убийство.

– Вряд ли, – Фан Му покачал головой. – Говоря объективно, хоть наказание Вэй Минцзюня и было чрезмерным, но не настолько, чтобы довести школьника до самоубийства. Юй Гуан ответственен как минимум наполовину. Наказание в виде домашней работы… Как можно быть настолько импульсивным, чтобы убить человека из-за чего-то подобного, и обладать достаточным умом, чтобы устроить столь сложную сцену, а также начисто убрать все следы?

– Тогда каков мотив? – Ян Сюэу остался неубежденным.

Фан Му молчал. Действительно, месть лежала лишь на поверхности, и у убийцы наверняка был еще какой-то мотив. Если так, то…

В душе Фан Му зародилось нехорошее предчувствие. Он повернулся к озадаченному Ян Сюэу и произнес:

– Сейчас меня больше волнует, продолжит ли он убивать.

* * *

Ми Нань в белом лабораторном халате стояла спиной к двери и внимательно изучала образец следа в своей руке. Фан Му постучал. Она обернулась, но не сказала «входи» или «минутку», только бросила на него быстрый взгляд и тут же вернулась к работе.

Фан Му немного растерялся, не зная, входить или нет, но все же толкнул дверь:

– Удалось что-нибудь найти?

Ми Нань молча передала ему образец. Это был неполный отпечаток передней части ступни, ширина которой, по данным, указанным выше, равнялась 10,12 сантиметра. Подсчитав в уме, Фан Му спросил:

– Рост около метра семидесяти четырех?

Ми Нань кивнула:

– Сильное давление на стопу, не совсем равномерное. Края немного нечеткие, присутствуют следы шарканья.

– Вывод?

Вместо ответа Ми Нань подошла к стоящему в углу обувному шкафу и, вытащив из него пару кед, обратилась к Фан Му:

– Идем со мной.

Они пришли в пустующий и старый конференц-зал. Ми Нань вытерла пол шваброй, а затем выплеснула на него красную жидкость:

– Надевай.

Фан Му понял, что она хочет использовать характеристики его следов в качестве системы отсчета, по которой можно было бы предположить соответствующие характеристики подозреваемого. Бетонный пол конференц-зала походил на пол с места преступления и являлся подходящим местом для проведения эксперимента с нанесением следов на поверхность.

Фан Му снял кожаные туфли и осмотрел кеды в своей руке.

– На подозреваемом была такая обувь?

– Да, это обувь с подошвой из вулканизированной резины. – Ми Нань сделала жест рукой: – Исходя из рисунка подошвы и противоскользящих насечек, подозреваю, что это кеды «Конверс».

– Размер?

– Примерно сорок второй. – Ми Нань опустила глаза. – Почти как у тебя.

– Ты знаешь мой размер? – удивился Фан Му.

Она не ответила, только махнула рукой, давая понять, чтобы он поторопился.

В течение следующего часа Ми Нань заставляла его наступать в красную жидкость и ходить взад-вперед по бетонному полу десятки раз, после чего поочередно измеряла и изымала следы, образовавшиеся в результате каждой прогулки. Затем отнесла все образцы в лабораторию и тщательно сравнила их с образцом с места преступления.

Фан Му сидел в стороне и молча наблюдал за ней. Ми Нань была сосредоточена, терпелива и не обращала внимания ни на что вокруг. Казалось, существует некий невидимый барьер, который полностью отделяет ее от внешнего мира. Взгляд Фан Му скользил по ее рукам, лицу, сжатым губам и изредка нахмуренным бровям, и где-то в глубине его сердца медленно расползался покой. Он чувствовал себя расслабленным, даже немного ленивым, но ничуть не смущенным тем, что остался в стороне.

Спустя некоторое время Ми Нань отложила образцы и, словно выбившись из сил, потянулась. Затем посмотрела на Фан Му, который тихо сидел рядом, и, нежно улыбнувшись, произнесла:

– Я проголодалась.

* * *

Они обедали в закусочной, где подают лапшу с говядиной. Ми Нань ела с большим аппетитом, но по-прежнему была неразговорчивой и на большинство вопросов отвечала «ага». Фан Му заскучал и за неимением лучших вариантов уткнулся носом в тарелку. Где-то через полчаса они уже покончили с едой. Фан Му хотел еще немного посидеть, но Ми Нань уже встала, и ему пришлось оплатить счет и пойти вслед за ней.

Всю дорогу до отделения они молчали. Фан Му бросал взгляды на Ми Нань через зеркало заднего вида, но та все время рассеянно смотрела в окно. Остановившись на светофоре на перекрестке неподалеку от отделения, Фан Му взглянул на часы и спросил:

– Еще рано… Может, посидим где-нибудь?

Ми Нань ничего не ответила, тем самым выражая своеобразное согласие.

Фан Му облегченно вздохнул и повернул направо.

* * *

Несмотря на будний день, на Площади Героев было многолюдно. Здесь были и мамы, играющие с детьми, и прогуливающиеся молодые влюбленные, и еще больше пожилых людей, общающихся в группках.

Фан Му взял из машины неполную бутылку воды и тряпку и повел Ми Нань прямо к центру площади. Там располагалась квадратная бетонная платформа, окруженная соснами и кипарисами. На мраморном пьедестале грандиозно возвышался огромный цилиндрический стальной слиток три метра диаметром и пять метров высотой. Верхняя часть была полукруглая, неполированная, поверхность грубая и потемневшая, а под воздействием солнца и дождя в нескольких местах проступили пятна темно-красной ржавчины, усиливающие крепкий и свирепый образ.

Перед платформой лежало несколько букетов – кто-то не так давно приходил выразить почтение. Фан Му убрал из букетов засохшие веточки и увядшие цветы и поправил те, что разлетелись от ветра. Затем присел на корточки, намочил тряпку водой из бутылки и протер лицевую часть мраморного пьедестала. По мере его движений на мраморе проявилось несколько выгравированных имен. Фан Му нежно и медленно погладил их рукой и произнес про себя:

Чжэн Линь. Фэн Жохай. Чжань Хун.

Голова Фан Му медленно опустилась; он преклонил колено, почитая их память с несравненной преданностью. Спустя некоторое время поднял голову и тщательно протер весь мраморный пьедестал.

Ми Нань наблюдала за действиями Фан Му со стороны, не задавая вопросов и не помогая. В этот момент, наверное, было лучше позволить ему сделать все самому.

Она слышала об этом памятнике и знала, что в этом слитке расплавлены трое полицейских, которые день и ночь стояли перед Департаментом общественной безопасности города C., расположенном на другой стороне площади. Она не знала, какие отношения связывают Фан Му с этими полицейскими, но полагала, что это отнюдь не просто товарищи по оружию[13]13
  Об этом рассказывается в романе Лэй Ми «Клинок молчания». Там эти полицейские носили имена Чжен Линь, Юн Хай и Чжан Хонг.


[Закрыть].

Фан Му достал три сигареты, зажег их и положил на пьедестал, после чего сел, прислонившись спиной к стальному слитку, и погрузился в раздумья. Ми Нань медленно подошла и посмотрела на три имени, а затем на Фан Му.

– Сколько же всего… – Она сделала паузу. – Я еще не знаю о тебе?

– Очень много. В будущем я обязательно расскажу тебе. – Фан Му улыбнулся. – Но не сейчас.

– Почему?

Фан Му поднес указательный палец к губам:

– Прислушайся. Они кричат.

* * *

Под вечер Фан Му поехал домой. Припарковавшись, он не спешил выходить, а закурил сигарету прямо в кабине и посидел так еще некоторое время, затем взял купленные овощи и фрукты, медленно вышел из машины и запер ее.

Издалека Фан Му заметил маячившую перед его подъездом фигуру и, немного присмотревшись, узнал сестру Чжао. Он тут же ускорил шаг и почти побежал к ней.

– Сестра, что вы здесь делаете?

Лицо женщины было залито слезами; очевидно, она плакала уже долгое время. Когда увидела Фан Му, слезы потекли вновь.

– Наконец-то ты вернулся, – ухватилась за него сестра Чжао. – Скорее, я хочу увидеть Яфань…

– Почему вы не позвонили? – Фан Му, движимый ее тревогой, торопливо вытащил ключ. – Разве Яфань не дома?

– Я звонила целый день, но Яфань не брала трубку. А когда попыталась позвонить тебе, телефон уже сел. – Сестра Чжао протиснулась внутрь, не дожидаясь, пока дверь в подъезд полностью откроется, и побежала наверх.

Когда Фан Му подошел к двери, сестра Чжао уже стучала. Но изнутри не доносилось ни звука. Открывая дверь, Фан Му попытался успокоить сестру Чжао:

– Возможно, она вышла…

Как только входная дверь открылась, они увидели, что дверь спальни с грохотом закрылась. Сестра Чжао буквально набросилась на дверь и начала стучать:

– Яфань! Яфань! Выйди, позволь взглянуть на тебя… Четыре года… Где ты была все это время?

В спальне стояла тишина. Фан Му вздохнул, оттащил сестру Чжао от двери, усадил на стул и протянул стакан воды.

У сестры Чжао, казалось, не осталось сил; она съежилась, держа в руках стакан и всхлипывая:

– Что же это… Что случилось?

Фан Му не знал, что сказать, поэтому просто положил руку на ее плечо и легонько похлопал.

Сестра Чжао схватила Фан Му за руку, ее глаза были полны недоумения и боли:

– Что случилось с Яфань? Столько времени… Как она жила все эти годы?

Фан Му посмотрел сестре Чжао в глаза и медленно покачал головой:

– Я не знаю, и вы не спрашивайте. – Он сделал паузу. – Это определенно то, что вам лучше не знать.

Сестра Чжао закрыла глаза и беззвучно заплакала. Она сидела, опустив голову, плечи ее тряслись, отчего стакан в руке тоже сильно дрожал, и вода то и дело выплескивалась, стекая по брюкам с неподрубленными краями.

Все эти годы каждый из них старался выжить. Кто-то ради веры, кто-то ради обещания, а кто-то ради бегства.

Фан Му молча сидел. Всхлипывания постепенно стихали.

– Она живет у тебя? – Сестра Чжао взяла салфетку, протянутую Фан Му, и вытерла следы слез на лице.

– Да.

Сестра Чжао сжала в руке скомканную салфетку и слегка вздохнула.

– Ну ладно, – она высморкалась, – пока что сойдет и так.

Подумав, Фан Му решил не говорить сестре Чжао о своем предложении, иначе она непременно уведет Ляо Яфань, и тогда наступит еще больший хаос.

Сестра Чжао встала и сказала хриплым голосом:

– Я пойду. Позаботься о Яфань; она, наверное, много натерпелась за эти годы. Дай знать, если понадобится моя помощь.

Фан Му не хотел ее отпускать:

– Поешьте перед уходом, а потом я вас отвезу.

– Не стоит, – отмахнулась сестра Чжао. – Мне достаточно и того, что она жива. Я спокойна, раз ты присматриваешь за ней.

Она повернулась, взглянула на все еще запертую дверь и медленно подошла к ней.

– Яфань… – Нежно погладила дверь, словно это было лицо девушки. – Знаю, тебе тяжело. Но и мне было плохо все эти годы. Умирая, Лао Чжоу так и не смог тебя увидеть… – Слова застревали в горле, она продолжала снова и снова гладить дверь. – Неважно, что случилось в прошлом, я рада, что ты вернулась… У тебя есть я, есть дядя Фан, мы твоя семья… Все будет хорошо…

Внезапно дверь со щелчком открылась.

* * *

Следующие два часа сестра Чжао и Ляо Яфань говорили и плакали, плакали и говорили, но больше всего просто обнимались и смотрели друг на друга, словно хотели навсегда сохранить в памяти каждую частичку изменений, произошедших за последние четыре года. К тому времени, когда Фан Му позвал их ужинать, лица обеих опухли, а голоса охрипли так, что они уже не могли говорить.

Ляо Яфань опустила голову и послушно взяла сестру Чжао за руку, а выражение ее лица вновь стало милым и кротким, как у маленькой девочки.

Сестра Чжао так и не притронулась к тарелке и неустанно передавала еду Ляо Яфань, ни на секунду не сводя с нее глаз. В итоге, так и не доев, они снова обнялись и расплакались.

К тому времени, когда женщины успокоились, наступила уже глубокая ночь. Фан Му предложил сестре Чжао остаться, чтобы она могла побольше поговорить с Ляо Яфань. Та согласилась.

Две женщины, пожилая и молодая, умылись и, держась за руки, скрылись в спальне. В квартире воцарилась тишина. Фан Му выкурил сигарету, немного прибрался в гостиной и лег на диван.

Проворочавшись долгое время, он понял, что ему не дает уснуть волнение. Действительно, визит сестры Чжао более или менее вернул Ляо Яфань в нормальное состояние. А беспорядочное будущее, казалось, обретало какой-то смысл. Это хорошее начало, и хотя будущее еще не известно, по крайней мере, есть небольшая надежда.

В этот период отношение Фан Му к Ляо Яфань больше походило на бегство, чем на терпение. Она не животное или что-то в этом роде, а живой человек. Человек, от которого Фан Му не мог отказаться ни из-за моральных принципов, ни из-за своих чувств. Взять на себя эту ответственность – не значит просто обеспечивать трехразовое питание. Чтобы вернуть Ляо Яфань к правильной жизни, а точнее к тому, что Фан Му считал правильным, необходимо восстановить документы, устроить ее на работу, а также…

Вступить в брак.

Он не мог считать ее своей невестой и был уверен, что Ляо Яфань думает так же. Когда после его предложения девушка послушно последовала за ним из отделения, это был скорее инстинкт самозащиты. В тех обстоятельствах полицейский, готовый защитить ее, был гораздо выгоднее, чем поездка в исправительную колонию.

«Я могу быть твоей девушкой… Могу убирать, готовить и стирать… Я все умею… Обещаю, я не доставлю тебе проблем…»

Эти слова Ляо Яфань сказала ему четыре года назад, и, вспоминая их, Фан Му все еще отчетливо помнил ее покрасневшее лицо.

Подобно маленькому зверьку, рано попавшему в густую чащу леса, она научилась остерегаться, кусаться, взвешивать все за и против и оценивать ситуацию. Подобная зрелость и опыт не должны быть свойственны девушке ее возраста.

Фан Му повернулся на другой бок. Его настроение внезапно упало. Как бы то ни было, он считал, что должен взять на себя долю ответственности за ситуацию с Ляо Яфань.

«Я ужасный человек».

Если уж на то пошло, нет никакой разницы, кто будет нести эту ответственность – дядя или муж.

* * *

Ближе к рассвету Фан Му уснул неспокойным сном, но спал он очень плохо – в голове мелькало множество бессвязных фрагментов. Во сне вдруг почувствовал, что кто-то трогает его подушку, и мгновенно пришел в себя, рефлекторно схватив человека за запястье.

– Ай! – вскрикнул человек. – Это я.

Ляо Яфань…

Фан Му привстал и включил настольную лампу.

– Что ты делаешь?

Ляо Яфань промолчала, вытащила из портсигара, лежащего на подушке, сигарету и закурила.

Фан Му нахмурился и посмотрел в сторону спальни.

– Не хочешь, чтобы сестра Чжао поймала тебя?

– Да. – Ляо Яфань опустила голову. – Вот и пришла за твоими сигаретами.

У Фан Му отлегло от сердца: Ляо Яфань не хотела огорчать сестру Чжао и это само по себе было большой переменой. Подумав, он тоже взял сигарету: если сестра Чжао учует запах табака, он объяснит это тем, что курит сам, и прикроет Ляо Яфань.