Текст книги "Телефон для Золушки и другие расСказки"

Майя хотела цапнуть себе пригоршню, пока никто не видит в темноте, но отдернула руку, заметив, как старушка, сидящая рядом, приподнялась кряхтя, подхватила крошечный кусочек серебряными щипцами и аккуратно положила себе на блюдце, стараясь не проронить ни крошки. Потом подцепила лакомство маленькой ложечкой и деликатно сунула в рот.

– Миво, очень миво, – прошепелявила соседка, непонятно чему умиляясь, то ли пению, то ли заморскому угощению.

– Ну и ну! – едва не рассмеялась девушка. – Просто салон Анны Павловны Шерер! В наше-то время. Хоть кино снимай.

Серенада закончилась. Вспыхнул свет. Гости зааплодировали. Кругом раздалось восторженное – charmane, charmane. Примадонна встала и начала раскланиваться во все стороны.

Тут она заметила Майю…

– Надин, дорогая, – напыщенно вскричала певица, обращаясь к тетушке, – представь нам скорее свою спутницу. Какое очаровательное юное создание! Неужели это жена Георгия? И ты скрывала от нас такое чудо?!

Надежда отрицательно затрясла головой и натужно улыбнулась.

– Значит, невеста Кирилла?

– Нет. Моя племянница, студентка из Москвы, приехала отдохнуть, на каникулы.

Почтенные пожилые женщины все разом повскакивали со своих мест и плотным кольцом окружили девушку, оттеснив тетушку на задний план. Забыв про правила хорошего тона, они начали бесцеремонно вертеть и мять ее, как диковинную зверушку. «Сливки местного общества» щипали ее за щеки и все другие доступные места. И жужжали, жужжали, жужжали.

– Ах, какие ручки!

– Ах, какие ножки!

– А волосы! У нее золотые волосы. И глаза голубые…

Майка стойко сносила пытки, но, когда чьи-то костлявые пальцы впились под ребра, не выдержала и отпихнула особо назойливую представительницу избранного круга. Та ничуть не обиделась и вдруг громко закричала, словно озаренная идеей, которая зрела глубоко внутри и сейчас вырвалась наружу.

– А за кого же мы ее выдадим замуж!?

Жужжание на минуту смолкло.

– Как за кого? За Богдана, сына акадэмика Бонч-Бугаевского, – с уверенностью произнесла примадонна.

– Отличная партия, – поддержала ее костлявая старушка. – Ему всего пятьдесят. И Майечка ему под стать. Красавица, студэнтка, из хорошей семьи, да еще из самой столицы. Вот только успеем ли свадьбу за неделю сыграть?

– Точно! За Богдашку, за Богдашку! – возликовали остальные и снова на радостях принялись тискать и ощупывать Майю.

Ее мнения никто не спрашивал.

Но тут тетя Надя, наконец, бросилась на выручку. Она прорвала «блокаду» и мигом раскидала любимых подруг. Хозяйка салона отлетела в угол и чудом не ударилась головой об рояль.

– Pardon! Pardon! Je m’excuse. Вы мою племянницу совсем замучили. Ей еще рано об этом думать. Вот исполнится восемнадцать, тогда посмотрим.

– А что, если прямо завтра устроить обручение? А через годик…, – не унималась певица.

– Майечка уже сегодня вечером уезжает, – выкрутилась тетушка. – Мы ненадолго зашли, только познакомиться… и сразу попрощаться. А сейчас нам пора. Au revoir!

***

– Вот, старые ведьмы, – ворчала Надежда по дороге. – Ишь, чего удумали! Хрен вам за Богдашку!

Майя впервые была полностью согласна с тетушкой. Скоропалительно выходить замуж, да еще за какого-то старого холостяка «бугая Бугаевского». Ну, уж нет! Всю жизнь потом с такой фамилией мучиться.

Обе пришли в себя только в трамвае. Бело-красный вагончик медленно полз вниз по склону холма, мимо старинных замков. Майя залюбовалась панорамой вечернего Львова. Надежда принялась рассказывать о достопримечательностях. Роль экскурсовода удавалась ей как нельзя лучше, она гордилась своим городом, любила его, знала тут чуть не каждый камень.

Тетя с племянницей принялись болтать, как ни в чем ни бывало.

Они так увлеклись, что совершенно не замечали, пристальных взглядов мужчины, сидящего напротив. Тот давно уже прислушивался к их разговору. И не просто прислушивался, а ловил каждое слово.

– Вы случайно не из Москвы будете? – неожиданно спросил он Майю.

– Да.

– А я сижу и ушам своим не верю – московский акцент! Я сам из Подмосковья. Служил здесь, потом женился, да так тут и остался. Ужасно соскучился по родной речи. Как услышал ваш голос – коленки задрожали. Прошу вас поговорите еще о чем-нибудь, хоть о погоде.

Майя растерялась. Она тоже обрадовалась земляку, но совершенно не знала, что сказать.

– Как там Москва? – предложил попутчик тему для разговора.

– Ну, Москва стоит… на прежнем месте.

Повисла неловкая пауза. Но говорливый мужчина снова нашелся.

– А разрешите мне угостить вас заморскими фруктами? Я в обкоме шофером работаю. Заказ с дефицитными продуктами получил.

Он начал выкладывать из невесть откуда появившегося рюкзака апельсины и лимоны прямо девушке на колени. Она засмущалась и попыталась вернуть все назад. Странный тип. Нашел, чем удивить… В столице цитрусовые на каждом углу продают. С мясом перебои, а этого добра… Наверное, и вправду давно в Москве не бывал.

Но тут Надежда толкнула племянницу локтем и процедила сквозь зубы:

– Не отказывайся. У нас апельсины – редкость. Клубника – пожалуйста, а лимонов днем с огнем не найдешь.

Майя не успела и слова сказать, как «диковинные» фрукты в мгновение ока перекочевали к тетушке в сумку.

– Кушайте, кушайте, мамаша, на здоровье. Я еще через месяц добуду.

– А как вам Львов, милая барышня? Понравился?

– Красивый город, уютный.

– А вы надолго приехали?

– На каникулы. Но думаю, через пару деньков назад. По дому соскучилась.

– А куда торопиться? Чтобы город как следует посмотреть и месяца не хватит.

– Вот и я говорю, куда? – поддержала беседу Надежда, теперь уже ласково посматривая на попутчика.

– Может, вы уговорите Майечку остаться и погостить у меня подольше.

– Конечно, конечно. Соглашайтесь, Майечка. Скучно не будет. Мы вам и жениха найдем хорошего. Кстати, у меня есть классный парень на примете. Тоже осел здесь после армии.

– Что вы так испугались, мамаша? Парень хороший. Стойте, куда вы? Разве так можно! Прямо на ходу…

***

Весь следующий день Майя не выходила из комнаты. До полудня она валялась в постели, потом фальшиво бренчала собачий вальс, безжалостно надавливая на клавиши фортепьяно. Старинный инструмент, на котором прежде играли сонаты и фуги, скрипел и стонал от отвратительных звуков.

Надежда время от времени в отчаянии скреблась в запертую дверь.

– Майечка, я кофе сварила. Выпьешь глоточек?

– Нет.

– Майя, не дури. Что я скажу твоей маме, если ты умрешь с голоду

За стеной послышались громкие рыдания, и девушка не выдержала.

– Тетя, не плачьте. Мне очень, очень у вас понравилось. Только я домой хочу.

– Хорошо. Поедешь, поедешь. Сегодня же пойдем в билетную кассу. Только, давай самолетом. Лишний денек у меня побудешь, по городу погуляем. В оперу сходим. Очень тебя прошу.

В кассе, несмотря на поздний час, толпился народ.

– Ничего, пробьемся, у меня тут знакомая работает – успокоила племянницу тетушка.

Майя уже ни в чем не сомневалась: Львов – город маленький, судя по всему, у тети везде были налажены контакты. Надежда со словами «мы занимали» и «у нас забронировано» рванула к открытому окошку. Люди безропотно расступились. В Москве бы не прокатило, подумала Майя. А здесь никто не возмущается, никаких тебе истошных криков «мы вас не видели», «два часа тут стоим» и «только через мой труп». Значит, все в порядке вещей.

– Привет, Тамарочка. Один до Москвы, пожалуйста, – шепнула Надежда, просовывая Майкин паспорт.

– Привет, Наденька. В столицу собралась?

– Нет, племянницу провожаю.

– Племянницу? – многозначительно переспросила кассирша.

Она ловким движением открыла страницу паспорта с отметкой «семейное положение» и привстала из-за загородки. Майя предусмотрительно юркнула за теткину спину. Но было поздно. Ее успели заметить.

– Значит, племянница, говоришь, Надюша… Милая девочка. И какая скромная. Не стесняйтесь не прячьтесь, деточка. Выходите. Выходите. Как Львов – понравился? В Карпаты съездили?

– Нет, не успела, в другой раз как-нибудь, – буркнула девушка.

– Да Вы что?! – в притворном ужасе вскричала Тамара, – Вы не были в Карпатах?! Никакого другого раза! Завтра приезжает мой Владик из Киева, тоже на каникулы. Он с удовольствием все покажет.

У Майи по спине забегали мурашки. Какой еще к черту Владик! Да будь они прокляты эти горы! И не горы вовсе, а лесистые холмы. Ничего особенного.

В очереди одобрительно загудели:

– Соглашайтесь, дивчина, соглашайтесь. Это же – Карпаты! Карпаты!

Видимо, для местных жителей Карпаты означали тоже, что для парижан Эйфелева башня. Ну и люди! Ночь на дворе, а они вместо того, чтобы возмутиться, еще уговаривают поехать в горы.

– Да и кто же в наше время отказывается от жениха хорошего? – лукаво произнес мужичок, ближе всех стоявший к окошку.

– Это вопрос решенный, – прорычала Майя. – Дайте, пожалуйста, билет на ближайший рейс.

– А не дам я Вам никакого билета. Вот завтра приедет мой Владичек, тогда и посмотрим.

Окошко выплюнуло паспорт и с шумом захлопнулось.

– Вы не имеете права! – бросилась несчастная девушка на дверцу, как на амбразуру.

Но тут очередь взорвалась. Племянницу с тетей оттеснили и изгнали с позором.

– Идите, идите отсюда! – неслось в спину. – Ишь, какая цаца! Ей хорошего жениха предлагают и Карпаты в придачу, а она еще носом крутит! Подумаешь, из столицы! У нас тут тоже столица, причем всей Западной Украины, не хуже вашей!

Кричали по-русски, по-украински и по-польски. Но смысл был один – москали проклятые. Гостеприимный город, этот украинский Вавилон, где Майке совсем недавно улыбались на каждом углу, вдруг возненавидел ее в одночасье.

– Тетя, у вас в городе все сумасшедшие? Что я им плохого сделала?

– Не принимай близко к сердцу, деточка. Менталитет у нас такой. И традиции свои. У нас без сватовства никак. Вот выйдешь замуж, сразу для всех родной станешь.

– Тетя!

– Молчу, молчу. А на Тамару ты не обижайся. Каждый хочет своего ребенка получше пристроить.

***

Майка забылась тяжелым сном и провалилась в глубокую яму, похожую на могилу. Незнакомые женщины во главе с теткой тянули к ней руки. «Не будет тебе дороги назад, пока не выйдешь замуж за моего сына! За моего, за моего!», – перекрикивали они друг друга.

Кассирша Тамара злобно смотрела не нее сверху и рвала на части авиабилеты: «Выбирай – снежный саван или подвенечное платье?». Обрывки белой бумаги падали Майе на голову.

В полдень она проснулась от стука в дверь и беспокойных возгласов тетушки.

– Майечка, открывай. Ты жива?

– Я домой хочу. Пожалуйста, купите мне билет.

– Тамара ни за что не продаст! Уж если она что задумала…

– А касса аэрофлота в городе, в этом Центре Европы, разумеется, одна?! – с издевкой выкрикнула Майя.

– Ну, мы же не Москва. Львов – город маленький…

– Тогда купите билет на вечерний поезд или я…, я за себя не ручаюсь! В окно выброшусь!

– Что ты, что ты, Майечка! Упаси Господь! Уже бегу, бегу, моя девочка. Я мигом. А ты пока супчику поешь, пирожочки тепленькие…

Это ловушка! Сказочный замок оказался темницей. Нет, никогда, никогда ей не выбраться из этого проклятого города. Она бросилась к телефону – надо позвонить маме. Гудков не было…

Майя села на пол и застонала.

В таком положении ее и застала тетушка.

– Уж не заболела ли ты, деточка? Как же я отпущу тебя в таком состоянии.

– А-аа, понятно. Билетов нет, вокзал разбомбили, и рельсы разобрали…, – безучастно прошептала девушка.

– Вот, купила. Правда, верхняя полка, купе возле туалета и вагон последний… Но я могу поменять на завтрашний поезд.

– НЕТ! – Майя выхватила билет и побежала укладывать вещи.

***

На вокзал они приехали за 2 часа до отправления поезда. Ничего, лучше подождать, чем опоздать, всю дорогу твердила Майя. Вдруг трамвай сломается? Или все таксисты заболеют холерой? Ничего, что два шага, и пешком можно дойти. Лучше подождать, чем опоздать. Подумаешь, каких-то 2 часа! Будем ворон считать…

Нет, в ресторан ни за что. У официантки наверняка найдется холостой сын, брат, деверь или отставной козы барабанщик, на худой конец. Всех же надо пристроить. А повариха с неженатым шурином? Глазом не моргнешь, как подсыплет чего-нибудь, лишь бы здесь удержать. Сиди потом в туалете, а поезд в это время тю-тю… Нету знакомой поварихи? И официантки тоже? Как же вы оплошали, тетя? Тогда значит, швейцар, у которого троюродный племянник в Карпатах. Нет, я не грубиянка! Нет у меня никакого жара! И с нервами все в порядке.

Наконец подали состав. Проводница подозрительно долго изучала билет. Майя беспокойно топталась рядом. Может, билет поддельный (от тетки всего можно ожидать с ее-то обширными связями) или вообще не на тот поезд?

– Проходите, – наконец вымолвила проводница.

– Скажите, а последний вагон случайно не могут отцепить по дороге? – с тревогой поинтересовалась девушка.

– Нет. Не задерживайте других пассажиров. Проходите.

Надежда со слезами трижды поцеловала племянницу и трижды перекрестила.

– Как же я буду жить без тебя, моя маленькая принцесса, я уже привыкла считать тебя «своей»!

Майя махнула рукой на прощание и вскочила на подножку.

– Стой, деточка, подожди! – послышалось сзади.

– Катастрофа! Гостинцы для Кирюши дома забыли! Придется вернуться.

Тетка попыталась ухватить племянницу за край пальто. Но не тут-то было! Суровая проводница встала грудью:

– Гражданка, куда вы? Мы отправляемся!

– Ничего, тетя. Не беспокойтесь, – торжествующе прокричала Майя. – Куплю в Москве самых лучших конфет!

– Да разве в Москве конфеты!? Вот у нас во Львове…

***

Поезд стремительно набирал скорость. Прощай, маленький Париж! Прощай, дорогая тетушка! Майя от радости пританцовывала в купе.

Соседи, пожилая супружеская пара, поглядывали на нее с любопытством. Они сидели смирно на нижней полке, в ногах громоздились внушительного размера сумки.

– До дому йидыте? – поинтересовалась попутчица.

Майя кивнула.

– А мы до вас. – Сидайтэ з намы вэчерять, – предложила хлебосольная украинка и принялась разбирать поклажу. Маленький купейный столик быстро заполнился разной снедью.

– Грыцько, а ну, злизай. Снидать пора. Дывись, яка тут краля, як раз для тэбе. Така культурна барышня. Москвичом станэшь.

С верхней полки неуклюже сполз увалень лет тридцати. На его носу маковым цветом пылали прыщи.

– Сидайтэ, сидайтэ, – защебетала попутчица. – Це качечка з луком (уточка, по-вашему). Попробуйтэ. – А це вот до качечки. Домашняя з пэрцем.

На столе появилась литровая бутылка горилки и четыре стакана.

– Спасибо. Я не пью, – ответила Майя. – Да и есть что-то не хочется.

Она вышла в коридор и прилипла к окну. Только бы ночь продержаться.

Перед рассветом из купе выполз осоловевший Грицько и в одном исподнем отправился в туалет. Теплые байковые кальсоны со штрипками голубели в первых лучах восходящего солнца. Проходя мимо, он попытался ущипнуть Майку за грудь.

– Ну, шо, як там Москва?

– Нэ як! Пошел к черту.

– Фу, як нэ культурно, – рыгнул он в ответ.

***

– Ну, наконец-то, лягушка-путешественница явилась, – радостно вскричала мама, когда Майка ввалилась в квартиру.

– Как там Львов, понравился?

– Знаешь, мам, я никогда, никогда не выйду замуж! – невпопад ответила Майя и прошла в свою комнату.

Родители переглянулись. Что это с ней? Какая муха укусила?

– Ну, отдыхай, отдыхай, доченька. Впереди выходные. Потом расскажешь.

Утром Майку разбудил пронзительный звонок в дверь. Сегодня ж суббота… Кого это несет в такую рань?

Невыспавшаяся путешественница набросила на плечи халат и босиком прошлепала в прихожую.

– Кто там?

– Это мы, моя дорогая девочка, – послышался знакомый голос…

На пороге стояла тетушка собственной персоной. Из-за ее спины выглядывал парень в солдатской форме.

– А я следом за тобой, деточка. Самолетом. Вот только конфеточек львовских купила – и за тобой, в Москву. С командиром части договорилась, он Кирюшеньку сразу в увольнительную отпустил. Конфеточки-то все любят. Познакомься с Кириллом, деточка. Теперь тебе и ехать никуда не надо…

***

Мая давно спала. Но ее губы по-прежнему шептали:

– Город Зеро. Он никогда не отпустит…

Город Зеро? Какая все-таки странная фантазия… Ну конечно! Как можно забыть? Философский мистический фильм Карена Шахназарова в конце восьмидесятых. Умная, тонкая картина, с изрядной долей юмора и неоднозначно в то время воспринятая критикой. Город Зеро. Город ноль. Точка невозврата. Герой фильма пытался убежать из небольшого городка, убежать от обыденности и банальности, но какая-то сила неведомой рукой возвращала его обратно. Вот и Майя до сих пор не смогла вернуться, не смогла расстаться со своим прошлым. Хотя, может, приврала немного случайной попутчице. В дороге простительно…

В дверь осторожно постучали. В купе вошел украинский пограничник. Я протянула ему билет и паспорт с вложенной двадцаткой зеленых.

– Та Вы шо, гражданка? – вполголоса произнес неподкупный страж закона и небрежно сунул купюру в карман. И таким образом личного досмотра я избежала.

Затем он постоял над крошечной Майей, закутанной в одеяло, но будить не стал, только махнул рукой и вышел.

– Нэхай, поспыть дэтына. Дай ей, Боже, жэныха хорошего.

P.S. Спустя несколько месяцев я разыскала Майю.

– Знаете, решила написать рассказ о ваших похождениях. Не обидитесь? Чем все-таки закончилась эта история с тетушкой и ее сыном?

– А ничем. Кирилл какое-то время писал мне тоскливые письма. В основном, об армейских буднях. Я взяла, да и наврала, что выхожу замуж за сокурсника. Так он сразу и писать перестал. Ну, а тетка, как в сказке, «вдруг пропала, словно вовсе не бывала».

Правда, лет через двадцать прислала моей матери весточку – что, мол, болеет, а стакан воды подать некому. Со старшим сыном не общается, а младший – женился без ее разрешения…, разумеется, неудачно. Пьет и потихоньку распродает мебель. Особенно жаль пианино с канделябрами.

– Печальная развязка. Ну, а Вы чем сейчас занимаетесь?

– Да вот, сижу, Интернет осваиваю…, – интригующе произнесла Майя.