Текст книги "Не будь жестоким, ласковый апрель"

– Опять Света. Забудь о ней. Светка счастлива, что осталась в Москве. Каждый день наряды меняет, выпендриваясь перед иностранцами. Захочет, жениха себе найдет состоятельного, за границу умотает. Думаю, приедь она сюда, сбежала бы через неделю, в крайнем случае, через месяц. Это все сестрица новости пишет. А мама до сих пор сердится, ей, видите ли, неудобно перед генералом – Светкиным папочкой. Вроде никогда не была идолопоклонницей, а тут из-за того, что он отцовский начальник, проблемы себе в голове накручивает. Если даже не приедет никто, устроим военно-молодежную свадьбу. Между прочим, мои друзья уже все знают о тебе, а после того, как ты полдня прождала меня на КПП, пожалуй, завтра вся часть будет знать.

– На кухне посуда немытая. Пойдем, я уберу со стола.

– Вот еще чего. Ты – гостья. Сегодня посуду я буду мыть, а ты посиди рядом, ладно. Я все еще никак не могу привыкнуть: если не вижу тебя, кажется, придумал себе, что ты приехала.

Ирина с удовольствием смотрела, как Николай тщательно моет посуду, очень ровно ставит в сушилке тарелки – сначала большие, потом маленькие. Только глаза совсем слипались.

– Я умираю – спать хочу. За пять дней в поезде так и не привыкла к разнице во времени, а у нас уже давно ночь, – как бы извиняясь, сказала Ирина.

– Давай, я тебя на диване уложу.

– У тебя столько хлопот со мной. Теперь еще с дивана тебя согнала. А где ты спать будешь?

– Не бери в голову. Вон старая раскладушка есть.

Она легла, не раздеваясь и, как только голова коснулась подушки, провалилась в сон.

Николай взял со стола пепельницу и пошел на кухню. Он распахнул окно, сел на подоконник и закурил, жадно затягиваясь. Он понял, что не курил полдня и даже не вспомнил о сигаретах. С холостяцкой привычкой курить в комнате придется кончать, а когда у них с Ириной родится ребенок, пожалуй, он и вовсе бросит. Ощущение блаженства с новой силой нахлынуло на него. Она здесь, она приехала. Да уж не сон ли это? Он тихонько прошел в комнату. Ирина спала, поджав ноги. Тусклый свет уличного фонаря падал на ее желтый халатик и распущенные волосы, все одинаково окрашивая в цвета спелой пшеницы. Николай закрыл ее ноги одеялом, она, не просыпаясь, повернулась на другой бок, и волна волос соскользнула и растеклась золотом по полу. Он осторожно поднял их и уложил на диван, но они своенравно снова рассыпались. Он сел на пол и упрятал лицо в волосы любимой. Он мог бы так сидеть целую вечность, охраняя ее сон. Вот оно, его счастье, о котором вчера он только мечтал. Вдруг он подумал: «Я ее даже ни разу не поцеловал. Какая ерунда, разговаривали целый вечер, смотрел на нее, как истукан, уже и свадьбу назначили. Жених тоже выискался».

Николай так и не уснул всю ночь, курил, возвращался в комнату, снова курил, как будто наверстывал пропущенные за день сигареты. В шесть часов собрался на утреннюю пробежку. Через полчаса, стараясь не греметь ключами, вошел в квартиру: вот сейчас он подойдет будить ее – непременно поцелуем. А Ирина встретила его свежей, как утренняя роса. Волосы были туго заплетены в косу.

– Уже чайник вскипел, сегодня я тебя буду кормить. Давай умывайся, скоро все будет готово. Ты когда уходишь?

– Времени еще целый вагон.

После холодного душа от бессонной ночи не осталось и следа. Когда Николай вошел в кухню, Ирина разлила по чашкам кипяток.

– Прошу к столу.

Он взял у нее из рук чайник, поставил на плиту и привлек ее к себе. Ее губы были мягкими, от них невозможно было оторваться.

– Так нельзя, ты опоздаешь, – она уперлась кулачками в его грудь. – И чай совсем остыл.

– Я сегодня буду пораньше. Ты не забыла? Мы идем заявление подавать.

К Мурановым они пошли вечером, купив бутылку шампанского и большую коробку конфет. Решили и познакомить Ирину с семейством друга, и помолвку отметить.

В квартире вкусно пахло пирогом. Люда суетилась на кухне.

– Проходите, я сейчас. Будем Пете первый юбилей отмечать, правда, половинчатый.

– Я уже большой, мне сегодня пять лет, – выскочил в коридор мальчишка.

– Ну, что же ты не сказал, мы без подарка, неудобно, – упрекнул Николай Юру.

– Ничего, потом купишь подарок.

– Я вас знаю, вы – тетя Ира.

– Откуда знаешь?

– Папа вчера про вас рассказывал. Такой длинной косы в нашем поселке ни у кого нету.

Люда была очень приветлива. Когда все уже наелись до отвала и мужчины ушли курить, они болтали с ней, как давние подруги, обсуждали будущую свадьбу, на которой Люда с Юрой с удовольствием согласились быть свидетелями. Люда работала в школе учителем русского языка и литературы, с легкостью развеяла сомнения Ирины по поводу работы. Недавно историчка родила, и место учителя истории в школе как раз было свободно. Да и новая литераторша была бы не лишней, зимой Люда собиралась в декрет.

Маленький Петя совсем осмелел:

– Тетенька Ира, давайте я вам косу буду заплетать.

И хотя родители на него зашикали, она разрешила. Он тихонько, очень нежно маленькими пальчиками расплел ее косу, осторожно расчесал и неумело заплел – волосы не вмещались в его ручонках.

– Ты хочешь стать парикмахером?

– Не-а, я буду летчик, как папа.

– Какие-то немальчишечьи увлечения у вашего Пети. Не боитесь за неправильную ориентацию? – пошутил Николай, когда Пете надоели взрослые и он ушел к себе в детскую играть.

Юра рассмеялся:

– Это у него наследственное. Я тоже все детство сестрам-близняшкам косы заплетал. Мать уходила на работу рано, в детсад мне приходилось их отводить. Вот и заплетал им косы, пока сами не научились.

– Петька тут до истерики дошел, увидел в магазине куклу с длинными волосами – купи и все, – добавила Люда. – Причесывал да заплетал ее, пока все волосы не выдернул. В детсаду у него любимая девочка Инга, потому что у Инги самые длинные волосы. Теперь вот тетя Ира попалась.

– Я все-таки нормальным мужиком вырос. Пью, курю, бабами увлекаюсь.

– Какими еще бабами?

– Ну, одной-то точно – тобой, – Юра обнял за плечи Людмилу. – А Петьке подарим через полгода сестренку, пусть с ней нянчится, косы ей заплетает.

Не столько от шампанского, сколько от тысячи впечатлений у Ирины слегка кружилась голова. От Мурановых до малосемейки было недалеко, а так хотелось погулять. Ирина попросила Николая показать поселок, который они видели вчера вечером из окна. Домой вернулись, когда было совсем темно.

Оба чувствовали, знали, что жить друг без друга не смогут. Все слова любви за год не раз были сказаны в письмах. Мечта стала реальностью, их неудержимо влекло друг к другу. Она молчала, потому что не могла же она говорить первой. А он не находил красивых слов.

– Я так завидовал Петьке. Мне тоже хочется расплести твою косу.

– Расплети.

Через день, в ближайшее воскресенье, в поселке был праздник. К Дню военно-воздушного флота военный городок по-особенному украсился – повсюду развешивали разноцветные флажки и воздушные шары. Офицеры уехали в часть необычно рано – готовились к показательным полетам. С утра с площади уже была слышна музыка, здесь все было готово для зрителей летного шоу. Позвонила Люда и сказала, чтобы Ирина через полчаса выходила. В центре было столько народу, что казалось: в этот день ни один человек не остался дома. Ровно в двенадцать часов послышался рев самолетов. Все, как по команде, повернули головы в ту сторону, откуда приближались военные самолеты. Они шли ровным строем: один – три – пять. Разворот, круг над площадью, резко вверх, круто вниз – не разрушая строя. Казалось, они привязаны друг к другу невидимыми нитями, и именно поэтому им удается не менять дистанцию и не потерять друг друга. Петя то и дело дергал за руки Люду и Ирину, все время спрашивая:

– Где папа?

Ирина тоже хотела бы знать, в каком самолете ее Николай. Наивно было бы полагать, что он может разглядеть ее в этой толпе, но она махала рукой, как и все, кто стоял рядом, запрокинув головы и не отрывая глаз от самолетов.

Потом одиночки выполняли фигуры высшего пилотажа. Ирина с замиранием сердца следила, как пилот выделывает акробатические трюки. Один самолет улетал, ему на смену над площадью появлялся другой и повторял головокружительные кульбиты. Напоследок снова в небо взмыли девять самолетов. Их дым окрасил его голубизну в яркие цвета – красный, зеленый, синий. И когда они как бы попрощались, покачав крыльями, кто-то отпустил воздушные шары. Казалось, они устремились следом за улетевшими самолетами.

Две недели до свадьбы пролетели в хлопотах и медовом бреду. Вечером, валясь с ног, Ирина как-то сказала:

– И правда, зачем свадьба? Расписались бы в первый день, как ты говорил, и все.

– Вот уж теперь нетушки. Буду фотографироваться с красивой невестой и всем родственникам и знакомым разошлю фотографии – пусть завидуют. Я уже сам себе завидую.

Телеграмма от сестры обрадовала Ирину. Чем ближе свадьба, тем сильнее ее охватывал мандраж. Родная душа рядом ей сейчас была необходима. Ольга прилетала ночью, прямо накануне свадьбы. Встречать ее поехал в аэропорт Юра на своих стареньких «Жигулях». Как они там нашли друг друга, непонятно, но только чуть свет Ольга была уже дома. Юра запыхался, пока дотащил до пятого этажа большую коробку.

Ольга была всего на год старше Ирины. Всю жизнь они были привязаны друг к другу. Когда Ирина уехала учиться, первое время ей так не хватало сестры, которая поступила на заочное и пошла работать. Но во время коротких встреч они успевали поведать все сердечные секреты. Историю знакомства с Колей Ольга знала всю до мелочей. Если бы не она, то едва ли Ирина решилась бы пойти против родителей и уехать в Хабаровск.

– Что это ты в коробке такое огромное привезла?

– Родители подарок тебе к свадьбе прислали – немецкий столовый сервиз аж на 12 персон.

– Ругают меня?

– Уже нет. Когда ты телеграмму прислала, папа сказал: «Значит, мать, судьба у нее такая». Подарок пошли тебе выбирать. Ох, и намучилась я с этой коробкой, пока с поезда на самолет ее транспортировала. Мама еще денег прислала, сказала: «Моя дочь – не бесприданница». Велела купить все, что полагается.

– Сегодня мы в магазины уже не успеем. Ой, времени-то! Я в парикмахерскую опаздываю. Коля, ты покажи Ольге, где умыться, и накорми ее чем-нибудь.

Накрученные на бигуди длинные волосы сохли бесконечно долго. Потом Ирина вместе с парикмахером долго думали, какую прическу соорудить, в конце концов, слегка закололи и оставили распущенные. Регистрироваться поехали все на тех же Юркиных «Жигулях». Николая кое-как уговорили оторваться от невесты и сесть на переднее сиденье. Сзади набились Ольга, Ирина и Люда с Петькой на коленях. Мальчишка ни за что не остался у соседей. Чтобы Петя не болтался, где попало, ему поручили держать длинную фату невесты, и маленький паж со всей ответственностью выполнял важное задание.

Напряжение не покидало Ирину весь вечер. От множества незнакомых лиц кружилась голова, она смущалась, когда кричали: «Горько!». До нее плохо дошел смысл сказанного, когда командир части поздравлял их и вручил ключи. Николай тоже растерялся, не зная, куда их положить, и передал Юре. Страшно хотелось вырваться из шумного, душного помещения кафе, но приходилось чинно выполнять положенную роль. Когда все гости разошлись, Ирина предложила пойти домой пешком. Была тихая теплая ночь. Компания друзей не спеша шла по сонному поселку. Петя, который уже успел выспаться, пристроившись на диванчике в холле кафе, шел, подпрыгивая сзади, уцепившись за фату – роль пажа он за этот день выучил хорошо.

– Мы уж на пятый этаж вас провожать не пойдем, сами дорогу найдете, – сказала Люда. – Ольгу забираем с собой.

Утром, чуть свет, в квартире раздался звонок. Это был Юра.

– Ну, и дрыхните вы, молодожены. Пошли квартиру смотреть.

– Нам положено сегодня весь день в постели валяться.

– Ничего не получится. Скоро вся кодла заявится квартиру обмывать. А к обеду шашлыки запланированы.

– Какую квартиру, Юра? – в коридор вышла Ирина, на ходу пытаясь сцепить заколкой рассыпавшиеся локоны.

– Так вам же комполка на свадьбе квартиру подарил. Вот у меня ключи. Собирайтесь.

– Слушай, Юр, я тоже ничего не понял. Какая квартира? Документов же нет никаких.

– Объясняю. В нашем доме, через подъезд освободилась двухкомнатная квартира на пятом этаже, помнишь, две недели назад майора в другую часть перевели? Квартира пустая стоит. А ордер на кого было выписывать – на чужую тетю Ирину Кондратьеву?

– Я тебе дам чужую тетю!

– Вот и я говорю: со вчерашнего дня вы законные супруги Томилины. Завтра оформишь все документы. А сейчас пошли. Люда с Ольгой, наверное, уже у подъезда ждут.

– Без тебя тут не обошлось.

– Просто майору как раз вовремя перевод дали. А я проинформировал комполка, когда вы заявление подали.

Новая квартира – это и вовсе было из разряда фантастики. Пока шумная компания в большой комнате разливала водку по пластмассовым стаканчикам, Люда водила Ирину по квартире, советуя, что необходимо будет купить в первую очередь. Потом отправились всей гурьбой в лес. До отвала наелись шашлыков. И даже танцевали, путаясь ногами в густой траве. Подвыпившие офицеры наперебой предлагали Николаю свою помощь:

– Переезжать будешь, ты только свистни.

Ольгу опять увели с собой Мурановы. Тишина в маленькой квартирке казалась Ирине нереальной, столько шума и веселья пришлось ей пережить за эти два свадебных дня.

– Завтра будем переезжать?

– Если успеем. Я завтра с утра в школу пойду. До 1 сентября всего неделя. Еще неизвестно, возьмут ли, у меня ведь опыта совсем нет. И перед директором нашего музея неудобно: она на работу меня ждет, а я сбежала на другой край света.

– Обещание твое теперь недействительно. Его давала Кондратьева, а ты теперь Томилина – жена военного летчика. А как говорит генерал Николай Николаевич Томилин-старший, интересы защиты Родины превыше всего.

– Хорошо, когда папа генерал. Вот тебе, сынок, одна квартира, вот тебе подарок к свадьбе – другая.

– Я ни у кого ничего не просил. И у отца нет привычки просить за меня, иначе бы я не в тайге под Хабаровском служил, а где-нибудь, в крайнем случае, под Москвой.

– Ваш комполка и сам поди догадливый. Чего ему объяснять, кто отец у лейтенанта Томилина?

– Ну, знаешь, – Николай схватил сигареты и ушел на кухню.

«Чего я на него взъелась? Вот идиотка», – Ирина от досады до боли кусала нижнюю губу.

Николай сидел в излюбленной позе на подоконнике у открытого окна и курил.

– Я – идиотка. Устроила тебе сцену на второй день после свадьбы! Прости меня.

Николай надулся, как обиженный школьник, и даже не повернул голову в ее сторону, хотя совсем наоборот – хотелось обнять и целовать ее целую вечность. Но он держал форс. Ирина забралась рядом с ним на подоконник и положила голову на грудь.

– Правильно все сказки заканчиваются свадьбой. Потому что после свадьбы начинаются всякие ссоры, драки, разводы. Если обо всем этом рассказывать детям, они никогда не женятся.

Ну, разве мог он на нее сердиться?

За неделю, что Ольга оставалась у них в гостях, успели все. Перевезли на новую квартиру диван, шкаф, телевизор и холодильник. Денег, оставшихся у Николая от накоплений на машину, хватило на спальный гарнитур и кое-что по мелочи для кухни. По маминому наказу вместе с Ольгой тщательно выбирали в магазине одеяла-покрывала в счет приданного. Шторы на окна целый день шили у Люды на машинке.

Директриса в школе обрадовалась, что Ирина пришла устраиваться на работу учителем истории, место до сих пор было свободно. Но оформляться пришлось ехать в райцентр. Пока утрясали все формальности, ушел целый день. Только 31 августа они с Ольгой смогли поехать в Хабаровск, чтобы купить Ирине приличный костюм и туфли. Не могла же она пойти в школу в джинсах и кроссовках, из которых почти не вылезала пять студенческих лет. Долго проторчали в книжном магазине, надо было запастись литературой, которая была просто необходима при подготовке к урокам. Пока они мотались за покупками, Николай собрал привезенную накануне мебель. Пока разобрали покупки, пока поужинали, спать легли уже за полночь.

И все же утром Ирина проснулась до будильника. Было такое чувство, что она идет первый раз в первый класс. Да, в общем, разница была небольшая. Если не брать в расчет практику в школе после второго и третьего курса на истфаке в университете, то сегодня у нее был первый день в школе. По наследству от ушедшей в декрет исторички Ирине досталось классное руководство в шестом классе, первый урок по расписанию был как раз в своем классе. Новый синий костюм, конечно, придавал ей строгости, но вот коса… Ирина пыталась пристроить волосы и так, и эдак, наконец, просто закрутила косу в тугой узел и заколола шпильками. С Людой они заранее договорились пойти в школу вместе, родной человек рядом для первого дня был просто спасением.

Зря волновалась. Первое сентября был все-таки не столько учебный день, сколько праздник. Даже на уроке истории в своем шестом классе она просто рассказала ребятам, что они будут изучать в этом году. Ребята с любопытством разглядывали ее и загадочно улыбались. Наконец, одна девочка не выдержала:

– Ирина Павловна, это правда, что у вас коса до пола?

– Ну, не совсем уж до пола.

– Вот, я же тебе говорила, – зашептала девочка соседке по парте. – Ирина Павловна в нашем доме живет. Если бы она приехала раньше, победила бы в конкурсе на самую длинную косу, помнишь, по телевизору показывали?

Похоже, ее коса становится достопримечательностью поселка. Плохо, если других достоинств в ней не заметят.

В обед в учительской пили чай. Ирина перезнакомилась со всеми учителями. Библиотекарь пригласила ее к себе, чтобы выбрать учебники и методички. Домой Ирина вернулась с полным портфелем и огромной охапкой цветов. Ольга с Николаем приготовили роскошный ужин. Он же стал и прощальным. На другой день утром сестра уезжала. Ее уговорили ехать поездом. Николай, а потом Ирина проделали этот путь через всю Россию, наперебой рассказывали, какая красота – сопки, тайга, мосты через огромные реки, а Байкал, вокруг которого поезд идет чуть ли не полдня, – просто сказка. Ольга загорелась тоже увидеть все это своими глазами, тем более что время до конца отпуска еще было. С сестрой Ирина отправила заявление об увольнении из музея и записку директору с извинениями.

Чтобы переустановить телефон со старой квартиры на новую, ушла целая неделя, но зато номер оставили тот же. В первый же вечер раздался длинный междугородный звонок.

– Алло. Это квартира Томилина? Ответьте Москве.

Через секунду на том конце провода женский голос спрашивал:

– Коля? Алло! Это ты, сынок?

– Здравствуйте. Я сейчас его позову, – Ирина зажала трубку рукой. – Коля, быстрее, вроде бы твоя мама звонит.

– Мама, ты чего не спишь? У вас же шесть часов утра! Что за женский голос? Это Ирина – моя жена. У нас свадьба была неделю назад, поздравь нас. Ну, вот такая свадьба, настоящая. Почему телефон молчал? Так мы в другую квартиру переехали, как раз целую неделю без связи были. Мама, ну, чего ты завелась? Я, между прочим, давно не маленький. Я понимаю, что ждали в отпуск. Потому и не приехал, что женился. Не сообщил заранее? Истерики твоей мне перед свадьбой не хватало. Ну, прости, нельзя так с любимой мамой разговаривать. Ты успокойся. Я сейчас трубку положу. А потом вечером мы с тобой спокойно поговорим. Ты только знай, моя Ирина – чудо, и я очень люблю ее. Слышишь?

Ирина пыталась не думать о том, что когда-нибудь ей придется знакомиться с родителями Николая. Еще неизвестно, смогут ли они ее принять. Хорошо, что между Хабаровском и Москвой такое огромное расстояние. Отпуск только через год, а за год столько воды утечет. По крайней мере, к быстрой встрече Ирина никак не была готова. Буквально через пару недель Николай пришел вечером домой с отцом.

– Ирина, принимай гостя! Отец в нашу часть с инспекторской проверкой нагрянул.

Они стояли в коридоре рядом, высокие, широкоплечие, удивительно похожие друг на друга. Ирина узнала генерала, которого первый раз видела год назад в окно поезда. Генерал изучающе разглядывал девушку. Под его строгим взглядом Ирина вдруг увидела себя со стороны. Домашняя одежда. Распущенные волосы. За день тугой узел так оттягивал ее голову, что, возвращаясь из школы, она отпускала волосы на свободу.

– Вы проходите, я сейчас, – и юркнула в спальню.

Она долго перебирала вещи в шкафу, не зная, что одеть. Она понимала, что первое впечатление – самое важное. В Москве родственники обязательно будут расспрашивать Николая Николаевича о ней. Наконец, выбрала джинсы и голубой свитерок еще со студенческих времен. Туго заплела волосы в косу. Мужчины сидели в гостиной.

– Давай знакомиться, дочка, – генерал улыбнулся, и на душе у Ирины стало как-то легче.

Потом она кормила их щами, которые сварила к ужину. Как здорово, что у них была красивая посуда – родительский подарок к свадьбе. Обычные щи в супнице и сметана в соуснике казались намного вкуснее, чем из обычной кастрюли. Убрав со стола, Ирина оставила мужчин с их серьезными разговорами. Надо было еще закончить подготовку к завтрашним урокам. Наработок у нее пока не было, так что по вечерам приходилось много заниматься.

Отец переночевал у них только одну ночь, утром вместе с сыном уехал в часть, а к вечеру отбыл самолетом домой, даже не заехал попрощаться, только позвонил по телефону:

– Ирина, держи строго моего оболтуса, – пошутил в конце.

Вечером Николай смеялся над Ириной:

– Напугал тебя вчера отец. А оказалось, совсем он не страшный.

– Вы очень похожи. Теперь я знаю, какой ты будешь через много лет.

– Лысый и старый?

– Нет. Красивый.

– Отец – классный мужик. Ты ему очень понравилась. Нисколько не выдумываю. Так и сказал: «Теперь я понимаю, почему ты бросил Свету».

– Понятно, с отцом у вас вкусы совпали, а вот мама…

– Что мама? Маме ты тоже понравишься. Кстати, отец увез с собой наши свадебные фотографии.

Прошло всего два месяца, а Ирине казалось, что город, где она родилась и выросла, университет и сокурсники были в далеком-далеком прошлом. Хоть она и не готовилась к профессии учителя, но к школе быстро привыкла. Прошло волнение первых дней, когда звонок на урок вселял в нее чувство, будто ей надо сдавать очередной экзамен. Ребята в ее пятых-седьмых классах были хорошие. Она старалась чем-нибудь увлечь их на уроках. Оказалось, в школе есть и видеомагнитофон, и кинозал. Ирина пожалела, что когда была с сестрой в Хабаровске перед 1 сентября и покупала книги, не взяла видеокассеты по своим темам. Но потом удалось в субботу после уроков съездить и запастись фильмами. Она заметила, что даже троечники после видеоуроков на отлично отвечали задание. В конце сентября Ирина свозила свой шестой класс на экскурсию в музей краевого центра. Потом она придумала музейные уроки. Вели экскурсии ребята, правда, экспонатами были лишь иллюстрации из книг и журналов. Но ученики очень увлеченно готовились к таким урокам.

И все-таки после обеда школа пустела, и для Ирины наступало время одиночества. Она с удовольствием готовила, а за ужином, наслаждаясь, наблюдала, как муж с аппетитом ест. Николай обычно возвращался поздно. Ирина знала, когда приходит служебный автобус из части, и если муж задерживался, тревожилась, каждую минуту смотрела на часы, прислушивалась к шуму лифта и шагам на лестничной площадке. Когда Николай приходил домой, Ирина обретала покой и уверенность, она засыпала его вопросами: как прошел день, были ли полеты, хорошо ли «ведет себя» самолет? Он отвечал односложно, отшучиваясь, что все равно ей не отличить фюзеляжа от форсажа, так стоит ли рассказывать.

– Думаешь, для этого надо прослушать курс аэродинамики?

– О, какие слова знаешь!

– Ты только за дуру меня не держи.

Ирина как-то пожаловалась Людмиле, что муж совсем ничего ей не говорит о своих делах.

– Да плюнь ты. Увидела парад самолетов в День авиации, в остальное лучше не вникать. А то сочтут еще американской шпионкой, – смеялась она в ответ на обиду подруги.

Свои маленькие удачи в школе и привязанность шестиклашек Ирина считала ничтожными для Николая и почти не говорила о своей работе. Вообще-то было хорошо и уютно просто сидеть, прижавшись к нему, обмениваясь ничего не значащими фразами, в тысячный раз слышать: «Ириша, как я тебя люблю!».

Зарядили противные дожди. Еще вчера стояла теплая золотая осень, которая нередко бывает на Дальнем Востоке в октябре, и вдруг подул ветер и принес с собой холод и нескончаемые дождевые тучи. Темнело рано, да и днем от низко нависшего неба было сумеречно. Длинные часы ожидания, занятые кухней, стиркой, уборкой, наводили на Ирину тоску. У нее пока не появилось близких подруг, кроме Людмилы. А у той своих хлопот хватало: она не очень хорошо переносила беременность, считала дни до декретного отпуска, да еще Петя рассопливелся. Ирина не хотела надоедать подруге со своей хандрой и запретила себе часто бывать у Мурановых. Когда все по дому было сделано, она не знала, чем занять себя. Бесконечные глупые сериалы по телевизору надоели, даже читать не хотелось. Не зажигая в комнате свет, она становилась у окна и подолгу смотрела на заплаканные голые деревья и редких прохожих, прятавшихся под зонтиками.

Давно прошел тот час, когда Николай обычно возвращался домой. Ирина уговаривала себя не волноваться, помня наставления Людмилы, что о страшном сообщат сразу же, а если телефон молчит, то беспокоиться не о чем.

– Ириша, я купил машину, – с порога радостно объявил Николай, показывая ей связку ключей.

– Какую машину? Мы же все деньги потратили.

– Ты знаешь, случайно подвернулись «Жигули», совсем недорого. Всего пять лет на ходу, в отличном состоянии. А деньги отец оставил, сказал: вместо подарка к свадьбе. Правда, на машину было маловато, но нам сегодня зарплату выдали – как раз хватило. Ну, пойдем, я тебе покажу, – Николай увлек Ирину к кухонному окну. – Смотри, стоит белая «ласточка».

– Слушай, как везет тебе. Ну, прямо все на тарелочке преподносят. Полковой батя квартиру подарил, родной – машину. Даже не генеральский, а просто царский подарок – беленький, розовой ленточкой осталось перевязать.

– Может, хватит уже меня отцом упрекать. Придумай что-нибудь другое.

– А что придумывать? Я в нашей семье не в счет, куда деньги тратить, со мной советоваться не обязательно. А есть мы до следующей получки месяц что будем?

– Картошку с капустой. Сейчас, осенью, бабушки овощи дешево продают.

– Без мяса ты, пожалуй, через неделю первый взвоешь. Хотя моей мизерной получки все равно только на хлеб и картошку хватит.

– Ты уж свой вклад в семейный бюджет не преуменьшай.

– Ах, все-таки мы – семья! Ладно, не в деньгах дело. Просто ты меня ни во что не ставишь. Все, я ни о чем больше не хочу говорить с тобой, – Ирина с силой оттолкнула от себя мужа, который пытался обнять ее и как-то успокоить. Она ушла в комнату и захлопнула за собой дверь, которая обычно никогда не закрывалась. Николай разозлился, бросил на кухонный стол ключи от машины и выскочил из квартиры. Она слышала, как щелкнул английский замок на входной двери.

Они сидели с Юрой у Мурановых на кухне, и Николай спрашивал друга:

– Скажи, чего ей надо, а?

– Ну, поругались, с кем не бывает.

– Вы с Людмилой тоже ругаетесь?

– Сейчас уже редко, – засмеялся Юра. – А первое время из-за пустяков, бывало, собачились. Когда Петька только родился, прихожу домой, сидит плачет. Почему, не говорит. Я и так, и эдак, слезы еще сильнее. Хожу психую, вспоминаю, в чем провинился.

– Зато Ирина, наверное, вообще плакать не умеет. Когда она злится, глаза темнеют, как небо перед ливнем, но ни одной ее слезы я не видел.

– Слушай, может, выпьешь, успокоишься?

– Нет. Ты представляешь, что будет, если я еще и пьяный домой приду?

– Значит, домой пойдешь?

– А куда я денусь? Вот только не знаю, как быть теперь.

– В общем-то, ты свинья порядочная, конечно. Купить машину, не посоветовавшись… Да Людмила меня просто убила бы. А на будущее мой тебе совет. Женщины – штука тонкая, почему у них бывает плохое настроение, нам не понять. Сохраняй спокойствие и принимай все, как должное. А если не можешь, разводись сразу. Женился, не подумав. Сколько ты свою Ирину знал до свадьбы? Две недели? Может, ты ошибся.

– Советы у тебя дурацкие. Да моя Ирина лучше всех девушек в поселке и во всем крае, да чего в крае – во всей России.

– Вот это ей и говори почаще.

– Сегодня-то мне что делать?

– Мириться надо. Во-первых, купи цветы.

– А во-вторых?

– Во-вторых, прощения проси.

– За что?

– Какая разница. За все на свете.

– Во-первых не получится. На дворе ночь, магазин закрыт.

– В райцентре есть на площади киоск, он точно круглосуточно работает. Садись на машину и поезжай.

– Опять не получится. Я ключи от машины дома бросил.

– Тогда поехали на моей.

Люда, войдя на кухню, застала конец разговора:

– Собрались ехать. А вы случайно не пили?

– Нет, хотя было желание. Но Коля отказался.

– Тогда поезжайте, выручай провинившегося. Ирине позвонить?

– Не надо, я сам как-нибудь.

Раздался звонок в дверь. На часах была половина двенадцатого. Злость у Ирины давно прошла. Осталась только досада на себя, что не сдержалась, не сумела спокойно высказать свои претензии. Она беспокоилась за Николая, боялась, что он умчится куда-нибудь на своей новой машине и попадет в аварию. Но машина стояла под окном, а в кухне на столе лежали ключи.

Звонок прервал ее мрачные мысли. Ирина открыла дверь и невольно улыбнулась. Николай стоял на коленях, в зубах за стебель держал огромную белую розу и смотрел на нее виноватыми глазами.

Необъяснимая тоска не проходила, а только с каждым днем усиливалась. В их с Николаем жизни было очень мало точек душевного соприкосновения. Ирина чувствовала себя одинокой. Казалось, исчезни она, и никто не заметит. Ей было больно, но хотелось сделать себе еще больнее назло неизвестно кому. Невыносимо было смотреть в окно на осеннюю слякоть. Захотелось пойти туда – навстречу холодному ветру. Она вышла на улицу, не взяв с собой зонтика, брела бесцельно, куда глаза глядят. Позади остался поселок, она шла вдоль шоссе, скользя по грязи. Стало совсем темно. Ноги промокли, она ужасно замерзла. Только тогда остановилась, оглянулась на далекие огни поселка и… повернула назад.

Ирина чувствовала себя одинокой.

Казалось, исчезни она, и никто не заметит.

Николай был дома.

– Малышка, где ты была? Я так волновался!

– Гуляла.

– Промокла вся, замерзла. Руки, как ледышки, – он взял ее руки в свои теплые ладони. – Давай я помогу тебе раздеться. И сразу в ванную, согреешься под горячим душем.

Он, как маленькой, вытер ее мокрые волосы полотенцем, закутал в плед:

– Сейчас я принесу чай с медом, а то простудишься.

Он сидел рядом на диване, держал банку с медом и смотрел, как она пьет маленькими глотками горячий чай.