Текст книги "Не будь жестоким, ласковый апрель"

Человек, день которого был обычно заполнен до предела, а выходные выпадали редко, вдруг оказался не у дел. Он по привычке вставал утром и мучился от того, что нечем было себя занять. Близкие пытались успокаивать его, Виктория уговаривала отдохнуть и полечиться в санатории, ведь Александр несколько лет вообще не был в отпуске. Он и сам понимал, что в последний год воз неразрешимых проблем все больше давил на него. Денег в бюджете катастрофически не хватало. Задерживали зарплату учителям и врачам, ему сообщали о забастовках то в одном, то в другом коллективе, и он ехал туда уговаривать голодных женщин. Осенью отопительный сезон задержали до сильных холодов, а потом начались аварии на теплотрассах, и председатель мотался из одного микрорайона в другой, где его материли злые мужики, потому что у них не хватало труб для ремонта. Все эти заботы, натягивавшие нервы до предела, теперь были не его. Тем не менее Александр Васильевич расстраивался.

Не зациклиться, не угодить в психушку, не запить помогло чувство юмора. «Человека выпустили из тюрьмы, а он обижается», – шутил он над собой. Наконец, согласился с предложением Виктории и решил отдохнуть. Но в санаторий не поехал, взял путевку в профилакторий крупного завода: здесь были новейшие процедуры и толковые врачи. С путевкой проблем не было, ведь с директором завода Александр Васильевич был давно знаком. Вечером он непременно приезжал домой, и Виктория заметила, что муж вполне успокоился. Месяц отдохнет, а там видно будет.

Но месяц бездельничать Александру Васильевичу не удалось. Директор того самого завода, в профилактории которого лечился Явдолюк, как-то приехал к нему в разгар рабочего дня. Полный тезка президента Ельцина, Борис Николаевич решил не просто навестить Александра, а предложил ему занять должность заместителя по коммерческой части. Директором он стал недавно – после того, как завод акционировали. Старые замы не саботировали, однако работать в новых условиях были не способны. Директор подбирал команду надежных людей. Александр Васильевич не раздумывал и предложение принял.

Экономист по образованию, по специальности Александр Явдолюк лишь несколько лет работал в молодости. Однако председателю райисполкома Явдолюку приходилось одновременно быть и экономистом, и юристом, и строителем, и слесарем-сантехником. Деловые связи с банками, бизнесменами – от мелких до крупных тоже были налажены. Так что в новой должности ему не потребовалось ни времени на раскачку, ни периода адаптации – называй, как хочешь.

Семья, привыкшая видеть Александра Васильевича лишь по выходным, окунулась в привычный образ жизни. Только чаще стали командировки: нередко рано утром он уезжал на машине в областной центр, а к вечеру возвращался весь измотанный, еще больше уставал, если рабочий день проводил в Москве. Но усталость как рукой снимало, когда переступал порог дома. Там его встречали любящая жена и обожающая дочь. Когда Света с радостным возгласом: «Папа пришел!» вылетала в коридор и бросалась на шею, Александр Васильевич невольно расплывался в улыбке. Девочка пыталась помочь ему раздеться, ходила хвостом по квартире, пересказывая все школьные новости разом.

Был в новой работе один несомненный плюс – она приносила больше денег. Настолько больше, что Явдолюки очень скоро продали старую квартиру и переехали в новый элитный квартал. Как водится, в любом городе в центре до поры до времени сохраняются островки, занятые лачугами, построенными кое-как десятки лет назад. Вот такой квартал богатый завод снес, жильцы просто счастливы были переселиться в благоустроенные квартиры, пусть и не новые. За какой-то год в тихой парковой зоне выросли четырех-, пятиэтажные дома. Квартиры в них были шикарные, в двух уровнях, с холлом, гостиной, кабинетом, кухней-столовой, хозяйственным блоком. Сюда переселились многие руководители завода, в том числе Явдолюки. Школу Свете решили не менять, до нее было чуть дальше, чем от прежней квартиры. Зато учителя были очень сильные, да и с ребятами Света подружилась.

В городской администрации дела у Виктории шли не хорошо, не плохо. Нервозности тоже хватало. Каждый боялся за свое место. Надвигались выборы главы, как предписывали новые демократические законы. На должность претендовал и старый глава, и его зам. Постепенно большинство чиновников городской управы разделилось на два лагеря. Виктория была уверена в своем профессионализме и не сомневалась, что любому главе будет необходим ее опыт. Но держать нейтралитет становилось все сложнее. Зная волчьи законы борьбы за власть не понаслышке и понимая, в какой переплет может попасть жена, Александр предложил Виктории:

– Бросай-ка ты свою работу. У нас начальника отдела кадров переводят заместителем по персоналу, место освобождается. Думаю, директор будет не против, если ты станешь заведовать кадрами.

Так все и устроилось. Теперь утром все семейство отправлялось из дому вместе на служебном джипе Александра Васильевича. К восьми часам завозили Свету в школу. А в половине девятого Александр выходил возле крыльца управления завода, открывал заднюю дверцу автомобиля и подавал руку жене. Управленческие дамочки, охочие до сплетен, ежедневно наблюдая эту сцену, не могли не почесать языки. Одни осуждали привилегированное положение простой начальницы отдела, которое, на их взгляд, бесстыдно демонстрировал муж. Другие хвалили джентльменское поведение заместителя директора по отношению к жене. Но и те, и другие знали, что, несмотря на повальную моду у новых русских иметь любовниц, Явдолюк в таких пристрастиях замечен не был. Правда, вечером супругам возвращаться вместе удавалось редко. Служебным положением мужа Виктория пользоваться не хотела и ехала с сослуживцами в автобусе. Собственно, несмотря на шикарные апартаменты, в которых они жили, она не изменила привычке вести дом самостоятельно. Никаких домработниц не нанимала, хотя средства позволяли, готовила еду и убиралась сама, подключая к домашним делам дочь, а иногда и мужа. Кстати, им нравилось толкаться всем вместе на кухне, выполняя поручения Виктории, и даже делать уборку. Им всегда было хорошо вместе. Поэтому и в отпуск они ездили всей семьей. Раньше они старались выбираться в Крым или в Сочи. А теперь могли себе позволить каждый год отдыхать за границей.

Света ни разу не огорчила мать и отца. Она не была круглой отличницей, но никто и не гнался за одними пятерками. Однако математические способности у девочки, несомненно, были: она побеждала в городских олимпиадах, не раз привозила призы из области. К языкам у нее тоже были способности. Как когда-то с Викторией, с внучкой занимался Николай Петрович. Но поскольку Света в школе учила английский, а дед знал только немецкий, ему к семидесяти года пришлось осваивать второй иностранный язык. И Виктория вновь удивлялась, сколько жизнелюбия, упорства и талантов в ее любимом отце.

Взрослые очень боялись переходного возраста Светы. Экраны телевизоров и страницы газет были заполнены страшилками о повальном увлечении молодежи наркотиками. Но нравоучительных бесед не потребовалось. Света сама прочитывала им целые лекции о вреде курения, алкоголя и в особенности наркотиков.

Время неслось, как сумасшедшее. И вот уже Света окончила школу. Наблюдая, как ее девочка наряжается перед выпускным вечером, Виктория вдруг увидела, что она очень взрослая и красивая. В ней соединилось все самое лучшее от отца и матери. Выразительные глаза, маленький аккуратный носик, чуть припухлые, четко очерченные губы Виктории. Вьющиеся каштановые волосы и стройная фигура Владимира. Слава Богу, что она не унаследовала дурных привычек Тарасова. На вечере Виктория наблюдала, как за Светой увиваются одноклассники, но она оставалась снисходительно холодна, неустанно танцевала, но не отдавала предпочтения никому. В семнадцать лет девочки вовсю влюбляются, но по-видимому сердце Светы еще оставалось свободным.

Молодежь всю ночь гуляла по городу. Света вернулась под утро и сразу свалилась в постель. Была суббота. Александр по обыкновению уехал на работу. Виктория приготовила обед и села читать, не мешая дочери спать. Она не заметила, как Света вошла в комнату, уже умытая и одетая:

– Мама, поедем на кладбище к отцу.

Почему девочке, еще не отошедшей от праздника, захотелось поехать на могилу человека, которого она, казалось, должна была давно забыть? Говорил ли ей кто-нибудь о Тарасове или она помнила его сама? Виктория хотела бы знать ответы на эти вопросы, но ничего не спросила у дочери. Они просто собрались и поехали на автобусе в другой город. Как же давно Виктория не ходила по улицам, где прошло ее детство и юность, улицам, которые были свидетелями ее счастья и горьких слез! Она была на кладбище очень давно, кажется, вскоре после смерти свекрови. Могилы Тарасовых были недалеко от входа, прямо у дороги, и Виктория их быстро нашла. Света положила на заросший травой холмик гвоздики и долго молчала, глядя на выцветшую фотографию. С металлического памятника облупилась краска, и ржавые подтеки выдавали неухоженность могил. Виктория поняла, что к ним некому ходить, разве что подруги свекрови заглядывают сюда. Она почувствовала вину. Прошлое нельзя вычеркнуть. Даже когда она порвала с Тарасовым и заставила его отказаться от дочери, Света не перестала быть его дочерью – по крови.

Но никогда после этого дня Света не вспоминала родного отца. И если кто-то не знал, что Александр Явдолюк был ей отчимом, ни за что не поверил бы, что они не родные: настолько отец и дочь были нежно привязаны друг к другу.

Вопросов, куда Света будет поступать, не возникало. Как отец, она решила стать экономистом. Даже если бы она выбрала другую специальность, родители не стали бы спорить: у девушки давно сформировался твердый и независимый характер. По счастью, еще ее отличал рациональный подход к жизни. Одним словом, экономический факультет устраивал всех: с этим базовым образованием можно было впоследствии устроиться в банк или любую фирму. Перед вступительными экзаменами Александр Васильевич настоял, чтобы Виктория взяла отпуск и ехала с дочерью.

– Снимешь квартиру, наверняка прямо в университете немало предложений из ближайших домов, – здраво рассуждал глава семьи. – Девочка должна думать о подготовке к экзаменам, а не бегать по магазинам в поисках продуктов и тратить время на кухне или портить желудок в студенческой столовой. И потом твоя моральная поддержка ей тоже необходима.

В университет Света поступила с легкостью. В сентябре родители проводили ее в областной центр, убедившись, что вместе с ней в общежитской комнате поселились вроде бы неплохие девочки. Запасли на первое время продукты, снабдили необходимой суммой денег, строго-настрого наказав звонить каждый вечер. Через две недели Света на выходные приехала домой немножко грустная. Оправдывалась: скучает по дому. Во второй и третий приезд не скрывала раздражения. Света решила, что будет учиться на одни пятерки, посещать все лекции. В общежитии ежедневное веселье заканчивалось далеко за полночь. В этом бедламе заниматься невозможно, и, в конце концов, она просто не высыпается.

– Вика, я думаю, тебе надо ехать и жить вместе со Светой.

– Но как же работа?

– Придется уволиться. Будущее дочери дороже. В понедельник поручу подыскать квартиру. На однокомнатную денег хватит. С самого начала нечего было рассчитывать, что у девочки будут хотя бы сносные условия в общежитии.

– Саша, но как ты будешь жить один?

– Ты же сама знаешь, что дома я бываю поздно. Обязуюсь на ужины ездить к твоей маме. И потом – каждый выходной я жду вас дома. В субботу после обеда буду высылать машину.

Квартира, которую купили недалеко от университета, очень быстро стала уютной. Что-что, а вдохнуть домашнее тепло в любое жилище Виктория умела. А минимум мебели делал комнату только светлее и просторнее.

Но Виктория недолго пробыла домашней хозяйкой. Как-то зашла в областную администрацию в надежде повидать старых знакомых. Во времена своей работы в райисполкоме Виктория часто бывала здесь с отчетами или на совещаниях, семинарах, конференциях. Одна из приятельниц Виктории в перестройку усидела на своем месте. Более того, в одном из отделов была вакансия. Виктория наобум ляпнула:

– Возьмите меня.

Приятельница восприняла просьбу серьезно и через несколько дней позвонила, сказав, что заместитель главы ждет ее на собеседование. Руководитель, от которого зависел прием на работу, тоже помнил Викторию. Судьба ее была решена. Так она снова окунулась в круговорот общественных забот. Впрочем, уют в доме и обед она тоже успевала обеспечить. Она всю жизнь привыкла много работать и мало отдыхать.

К сорока пяти годам Виктория стала настоящей матроной – в прямом смысле слова, без иронии. Полнота, которая в молодости доставляла много огорчений, сейчас придавала солидности. Длинные волосы, заколотые в высокую прическу, легкий макияж, который подчеркивал выразительность глаз и красивую линию губ, безупречный маникюр, со вкусом подобранная одежда – все это создавало идеальный стиль деловой женщины. Плюсом был даже возраст Виктории, который, к примеру, при приеме на работу секретаршей был бы неприемлем. Кстати, ее и не прочили в секретарши, а буквально через несколько месяцев поставили руководить секретариатом. Ее импозантная внешность при назначении на должность сыграла не последнюю роль, хотя и деловые качества были безупречны.

Света радовала старшее поколение своей дружной семьи, сдавая сессию за сессией на одни пятерки.

Как с самого начала распорядился глава семьи, каждую субботу после обеда Виктория с дочерью уезжала домой. Джип мчался с такой скоростью, что через два с небольшим часа они были в своем родном городе. Когда Александр Васильевич возвращался с работы, с кухни уже вовсю пахло чем-нибудь вкусным. Света не изменила своим школьным привычкам, вихрем вылетала в прихожую, встречая отца. Куда-то испарялась приобретенная в последние годы сдержанность, она вновь становилась девчонкой рядом с отцом, которого любила больше всех на свете.

Иногда Александр Васильевич в конце недели по делам оказывался в областном центре. Тогда домой они ехали все вместе. За два часа дороги успевали обменяться всеми недельными новостями. Да и просто их счастье в такие дни было на два часа длиннее.

При всем том, что Света была маминой-папиной дочкой, ей было не занимать самостоятельности, и взрослые не ограничивали ее свободу. Она очень много времени проводила в читальном зале, но при этом бывала на студенческих вечеринках и в походах. Когда девушка планировала посвятить выходной день сверстникам, Виктория уезжала домой в пятницу. После работы успевала приготовить еду для дочери на выходные и отправлялась на вокзал к ночному поезду. В родной город он приходил ранним утром. Виктория брала такси и мчалась домой. Такие неожиданные приезды она предпринимала совсем не с той целью, чтобы застать мужа врасплох. Она верила ему безоговорочно, тем более что Саша никогда не давал повода для ревности. Она мчалась к нему, чтобы побыть с любимым хоть немного подольше. Обычно в эти ранние часы он еще спал. После уличного холода было блаженством забраться к теплую постель к мужу. В такие субботы он мог позволить опоздать на работу, тем более что официально этот день был выходным.

Самым святым для семьи был месяц отпуска. Для Александра и Виктории, прожившим год практически в разлуке, отпуск каждый раз становился повторением медового месяца. В первый выезд случайно вышло, что в гостинице не нашлось больших апартаментов на всю семью, и Света поселилась отдельно. Это оказалось во благо всем. Супруги наслаждались обществом друг друга. А девушка могла далеко за полночь возвращаться с дискотеки, не опасаясь, что потревожит сон родителей. В разумном поведении Светы они были уверены: ее хладнокровное сердце брало верх над безумствами. Вместе они проводили много времени и на пляже, и на экскурсиях. Раздельным было, как правило, только вечерне-ночное расписание. Такой совместно-раздельный отдых настолько устроил оба поколения семьи Явдолюков, что потом они всегда заранее заказывали два номера.

Пять лет пролетели очень быстро. Света окончила университет с красным дипломом. Отец заранее побеспокоился о ее будущей работе. Две последние практики она проходила в Москве. Сначала симпатичную практикантку порекомендовали столичному банку, одним из крупных клиентов которого был завод, где Явдолюк работал замом директора по коммерции. Через год будущая финансистка практиковалась в российско-британской фирме. Там отличница-выпускница и получила постоянную работу, успешно выдержав трехмесячный испытательный срок. Правда, фирма с громким названием занимала всего пол-этажа высотного здания далеко от центра столицы. Но Свете сразу положили жалованье в одну тысячу долларов. Это для выпускницы провинциального вуза было весьма неплохо. Удалось снять недорогое, по московским меркам, жилье, откуда было недалеко и удобно добираться до офиса.

Когда у дочери все так удачно сложилось с работой, Виктория вернулась домой – к мужу. Из областной администрации уволилась. Квартиру, которая ей с дочерью пять лет была домом, продали довольно удачно – жилье в последние годы сильно подорожало. В то лето в отпуск всем вместе съездить не удалось: определялось будущее Светы, у Александра на заводе обстановка была нервная. Да еще директор завода заболел, уехал лечиться, назначив и. о. Явдолюка. Муж предложил Виктории отдохнуть немного, не торопиться подставлять шею под новый хомут, хотя она подумывала о возвращении на завод, если там найдется подходящая работа. Но согласилась с мужем, каждый день баловала его изысканными блюдами. Домашний уют и любящая жена помогали Александру снимать напряжение, которое с каждым днем все нарастало. Наконец, взрыв, который назревал так давно, произошел. Приехав однажды утром на работу, Явдолюк не смог попасть на завод. У входа в здание управления стояла чужая охрана. Охранник по телефону сообщил о его приезде. Сверху спустился молодой человек и проводил Явдолюка в кабинет директора. Кресло занимал незнакомый человек. Александру Васильевичу предъявили документы, из которых явствовало, что у завода теперь новые владельцы. В подлинности документов сомневаться не приходилось. Но он все-таки набрал сотовый телефон своего начальника. Директор подтвердил, что контрольный пакет завода продан и обещал позднее перезвонить.

Так быстро, как заместителя по коммерции, наверное, с завода не увольняли никого. Явдолюк написал заявление об увольнении по собственному желанию. Из отдела кадров в кабинет директора принесли трудовую книжку. Еще через полчаса, которые прошли в томительном молчании, ему принесли из кассы деньги – расчет. Спасибо, что не выставили просто за ворота завода, а в последний раз разрешили воспользоваться служебным джипом. Александр Васильевич не думал о своих коллегах по дирекции. Быстрее всего их постигла та же участь. Впрочем, всего несколько лет назад завод точно так же покинула старая команда, когда ее заменили на ту, в составе которой пришел Явдолюк.

Александр, привыкший все свое время отдавать работе, во второй раз оказался полностью отлученным от дел – причем внезапно. И сейчас Явдолюку было за пятьдесят, а в этом возрасте оставалось мало шансов, что его кто-то рискнет взять в бизнес. Виктория новость об увольнении мужа приняла не менее болезненно, но старалась не выказывать беспокойства, уверяла, что все образуется. Одно радовало: у Светы все устроилось до этих потрясений. Обещанного звонка от бывшего директора все не было, его сотовый не отвечал, быстрее всего он сменил номер. Бывшие коллеги, которые теперь тоже были безработными, поговаривали, что директор оказался хитрее всех. Зная о назревавших переменах, он начал заранее искать пути отступления, используя время своей мнимой болезни.

Прошел месяц. Ждать дальше было невыносимо. Александр решил ехать в Москву.

– Зачем, Саша?

– Я должен увидеться с Борисом.

– Но он тебя предал!

– Я бы так не говорил.

– Это унизительно.

– Вика, неужели я похож на нищего попрошайку? Просто мне надо убедиться: или мы по-прежнему в одной команде, или наши пути разошлись. И потом в любом случае, здесь, в городе, мне работы не найти. В столице больше возможностей, не забывай, за эти годы у меня в Москве появилось немало связей.

– Ну, и как ты в этой Москве будешь искать своего директора?

– Думаю, он без наших общих связей не мог там начать новое дело.

Буквально через пару дней директор позвонил сам. Виктория сказала, что Александр в Москве, дала рабочий телефон дочери. А потом долго казнила себя за то, что не спросила, как найти Бориса в случае чего. Но оказалось, напрасно она себя ругала. Александр позвонил и сообщил, что директор открыл в Москве небольшой торговый дом, взяв на себя функции посредника – реализатора продукции одного из сибирских заводов. Толковые финансисты и надежные люди в новом деле ему были нужны. Александру он предложил должность своего заместителя. Выбирать не из чего, так что раздумывать он не стал и уже приступил к новой работе.

Через две недели Александр прилетел домой на выходные. Вика давно не видела его таким уставшим: ну, какой отдых в гостинице, какая еда в гостиничном ресторане?

– Мне не хватает твоей улыбки, твоего голоса, домашнего уюта, который появляется везде, где живешь ты, моя родная. Разлука с тобой невыносима. Но пока в нашей фирме все так неустойчиво, хотя мы и работаем, как проклятые. Думаю, в ближайшие месяцы все определится, и ты переедешь в Москву.

Вышло все именно так, как говорил Александр. Они продали свою квартиру в элитном квартале, недостроенную дачу, новый «Мерседес», на котором выезжали всего-то несколько раз, обычно Явдолюк пользовался служебной машиной. В новую жизнь решили не брать даже старых вещей. Мебель тоже продали, кое-что раздали, а кое-что просто угодило на свалку. С собой увезли только книги и картины – подарок Викиного отца.

В Москве купили трехкомнатную квартиру в обычном многоэтажном доме. Вариантов пересмотрели много, но все было что-то не то. Вика не могла объяснить, что ее не устраивало, просто она прислушивалась к своему сердцу. Когда зашла в эту квартиру, сразу поняла, здесь она хочет жить, хотя совершенно пустые комнаты трудно было представить уютными. Может быть, бывшие хозяева угадали ее стиль, когда делали евроремонт, может быть, ее расположила хорошо оборудованная просторная кухня, может быть, положительный настрой вызвал солнечный лучик, сквозь зимние облака заглянувший в окно. Александр полностью положился на выбор жены, тем более что до новой работы было недалеко, а это в переполненной транспортом столице было немаловажно. До метро – всего две автобусные остановки или пятнадцать минут пешком. А это было немаловажно для Светы: на метро до ее фирмы она добиралась всего за час, а это, по московским меркам, не так уж далеко. Речи о том, чтобы девочка жила отдельно, идти не могло. Долгие годы семья разрывалась на части, и теперь, наконец, появилась возможность всем поселиться под одной крышей.

Виктория во что бы то ни стало хотела придать новому жилищу домашнее тепло. Она тратила массу энергии и времени, чтобы выбрать мебель, найти подходящие по дизайну и цвету шторы и покрывала, наполнить кухню красивой посудой. Александр теперь занимался бизнесом средней руки, который не приносил огромных доходов. На дом в престижном Подмосковье даже в будущем рассчитывать не приходилось, но оплатить выбранные женой красивые мелочи он был в состоянии.

Когда хлопоты по обустройству квартиры остались позади, Виктория озаботилась поиском работы. Но нигде дама, близкая к пенсионному возрасту, даже с блестящим послужным списком, была не нужна. Бессмысленные поиски работы прекратил Александр:

– Вика, ты еще не наработалась за свою жизнь? Грошовую российскую пенсию ты уже и так получишь, когда придет время. Мне важнее, чтобы ты была всегда молодой, красивой, встречала меня вечером улыбкой, а не потухшим взглядом после измотавшего тебя рабочего дня и московской толчеи. Я получаю достаточно для того, чтобы мы не думали о деньгах. Я хочу слышать твой родной голос по телефону, когда бывает невыносимо сложно – вместо сердечных капель.

Спорить с мужем было бессмысленно, потому что он был прав на все сто процентов. Утром Виктория поднималась раньше всех. Умытая, свежая, причесанная, она подавала мужу и дочери завтрак на стол. Правда, Света чаще всего от еды отказывалась, заботясь о фигуре, разве что проглатывала чашку пустого чая с сухариком. Вика находила удовольствие в домашних делах. Она пела, когда вытирала пыль, мыла полы или гладила белье. Иногда переставляла мелочи, украшавшие комнаты. Эта новизна придавала прелесть дому и одобрение домочадцев. Она в одно и то же время ходила в ближайший супермаркет за свежими продуктами. Очень быстро продавцы заметили, как видная дама с большой щепетильностью выбирает товары, предлагали ей отменного качества продукты. Виктория обнаружила талант искусного кулинара – явно сказались гены матери, в руках которой даже самые простые продукты превращались в блюда необыкновенного вкуса. И самое главное, Виктории нравилось готовить. Часы, проведенные на кухне, не были ей в тягость. А восхищение домашних, которое они расточали хозяйке, наслаждаясь едой, были ей наградой за труды. Наконец, у Виктории появилось время, чтобы час-другой почитать книгу, забравшись на диван с ногами, как она любила это делать еще с детства. Это были часы истинного наслаждения. Долгие годы, до предела заполненные работой, почти не оставляли ей времени для чтения, а сейчас она глотала тома, дожидавшиеся ее на полках. В этих простых домашних делах, в том, что близкие были рядом, Виктория и находила свое счастье.

Правда, была одна проблема, которая тревожила ее. Дочь мало общалась со сверстниками. После работы Света сразу ехала домой, поужинав, помогала матери мыть посуду, потом в своей комнате зависала у компьютера. Когда поздно вечером возвращался отец, она помогала матери накрывать на стол. Если Александр Васильевич не был чрезвычайно уставшим, Света занимала его время, чтобы обсудить какие-то свои служебные проблемы. Поначалу Виктория объясняла привязанность дочери к дому тем, что она долго была оторвана от родных и в самый трудный период вхождения в новую жизнь осталась без их поддержки. Теперь ей надо было восполнить этот недостаток. Виктория ненавязчиво советовала дочери сходить с новыми московскими приятелями на дискотеку или пригласить их в гости. После второй дискотеки Света заявила, что тот бред, который даже не поют, а орут в клубах, ей противен. Она с большим удовольствием ходила с родителями в театр или на концерт, куда они непременно выбирались раз в месяц по заранее утвержденному распорядку жизни. Нарушить его не могла никакая занятость на службе – отдыхать тоже было надо.

Виктория настояла, чтобы день рождения Света отметила дома и чтобы дочь пригласила в гости всех друзей. Вечер удался на славу. Готовя стол, Виктория превзошла себя. Все ребята так и сыпали комплименты. Александр быстро нашел общий язык с молодежью, так что старшее поколение за общим столом вовсе не воспринималось лишним. А похожие взгляды на жизнь окончательно сблизили.

Виктория не могла не заметить особые знаки внимания, которые оказывал Свете один из молодых людей. Никита первым оказывался возле нее, когда начинался новый танец, подливал ей сок в пустой бокал, потчевал конфетами и тортом, от которых она отказывалась. Никита произвел на Викторию очень хорошее впечатление. Потом он появился в их доме еще несколько раз. Виктория уже знала, что он работает в одной фирме со Светой, как, впрочем, и вся молодежь, что была у нее на дне рождения. Она даже позволила себе помечтать о будущем дочери рядом с этим молодым человеком. Но он быстро исчез с горизонта. На вопрос матери Света ответила, что Никита не в ее вкусе, сколько бы он ни вздыхал рядом, у них ничего не получится. На совет матери, что в нынешнее время здравый смысл при заключении брака имеет не меньшее значение, чем любовь, Света ответила:

– Сердцу не прикажешь.

А мать дочери, когда на дворе стоял двадцать первый век, и вовсе ничего приказать не могла. Когда Света зло пошутила: «Можно подумать, у тебя одна задача – выпихнуть меня из дому», – Виктория и вовсе прекратила всякие разговоры о замужестве.

Света по-прежнему проводила вечера дома. Правда, случались корпоративные вечеринки по праздникам, на которые нельзя было не ходить.

«Я плохая мать. Я плохо воспитывала дочь», – корила себя Виктория. Напрасно она занималась самоедством, вспоминая, что девочка все детство провела у бабушки и дедушки, впитывая стариковскую привычку домоседства. Даже в выходные вместо того, чтобы отпустить дочку играть с подружками, Виктория везде таскала ее с собой или пускалась с ней дома в детские игры – так она компенсировала накопленный за неделю дефицит общения со своим единственным ребенком. Именно это Виктория считала причиной того, что у Светы сейчас не было потребности проводить время с ровесниками. Виктория все больше узнавала в дочери себя: Света так же безумно любила отца и так же была равнодушна к молодым людям. Может быть, это и хорошо, что она не была влюбчива. Виктория молила, чтобы дочь не повторила безумной любви к негодяю, о которую так жестоко обожглась в молодости она сама.

В безоблачной жизни Явдолюков как гром среди ясного неба раздалось известие о болезни отца. Мать плакала в телефонную трубку, когда его положили в больницу. Александр, не раздумывая, принял решение: Виктории нужно срочно ехать к родителям. Пока что она не очень беспокоилась: Николаю Петровичу было уже под восемьдесят, и на больничную койку его могло уложить обычное стариковское недомогание. Но оказалось все гораздо серьезнее. У него обнаружили рак желудка и в уже очень запущенной стадии. Николай Петрович всю жизнь был опорой семьи, не в его характере было показывать слабости. В последнее время Клавдия Васильевна, прожившая с ним, как за каменной стеной, все чаще жаловалась на различные болячки. Николай Петрович взвалил на себя все домашние дела, окружил жену заботой, характерной разве что няньке или сиделке. Свою боль отодвигал на задний план до тех пор, пока его не увезли на «скорой».

Узнав о несчастье, теперь уже Виктория рыдала в телефонную трубку, разговаривая с мужем. Александр срочно приехал, привез дорогие лекарства, поговорил с врачами. Его в городе еще хорошо помнили и обещали обеспечить самый лучший уход за больным. Решили, что Виктория останется рядом с отцом, сколько бы времени ни понадобилось.