Текст книги "Кот, который болтал с индюками"

ПЯТЬ

Квиллер всегда старался избегать эпитета «занятный», но выдавшийся вторник и в самом деле был… занятным.

Во-первых, из библиотеки позвонила Полли и сообщила, что Бенсон Ходжес благополучно вселился вчера в отель «Макинтош» и в соответствии с планом проведёт целый день на стройплощадке, но потом должен будет сразу улететь в Чикаго и не сможет поужинать в «Валуне».

– Но он всё-таки очень хочет увидеть амбар, так что прими его и угости стаканчиком. От тебя он отправится прямо на аэродром.

– Милая Полли, преждевременный отъезд Бенсона не исторгнет из моих глаз фонтана слез. В «Валуне» мы поужинаем вдвоём. Заеду за тобой в шесть.

Телефон снова зазвонил, и в трубке послышался фальцет Гарри Пратта.

– Привет, Квилл! Они вернулись! Понимаешь, о ком я? О Лише с Люшем.

– Отлично. Я подъеду с магнитофоном и старым сценарием и посмотрю, как она справляется. Новый сценарий – о Великом урагане – будет готов на следующей неделе.

– Предупреждаю, Квилл! Знакомство с Лишей – что-то вроде прыжка в холодную воду с высокой скалы.

– Ничего, я надену водолазный костюм, – отшутился Квиллер.

Прибыв для «прыжка» в отель «Пирушка», Квиллер не без удовольствия отметил, что лимерик, написанный им для «Всякой всячины» и удостоенный приза читательских симпатий, напечатан крупными буквами, помещен в рамочку и вывешен в холле на всеобщее обозрение:

 
Девица из города Брр
Купалась всегда в мехах.
Но раз впопыхах
Забыла о шубе и – ах! –
Простилась с городом Брр.
 

Когда пробил час, назначенный для встречи, Гарри, с трудом скрывая ухмылку, ввёл Лишу Кэрролл в малый зал, предназначенный для закрытых мероприятий, и познакомил её со знаменитым мистером К. А Квиллер сунул ему листок бумаги, на котором было написано:

 
Девица по имени Лиша
Считалась холодной, как мыша,
Но под соусом «Ой!»
И с чёрной икрой
Была очень вкусной малышей.
 

– Зовите меня просто Лиша, – произнесла она гортанным хрипловатым голосом, наводящим на мысль о неумеренном курении. Небрежно подстриженные волосы, светло-серый брючный костюм, строгие, но без скованности движения. Лицо хорошей лепки: высокий лоб, высокие скулы, твёрдый подбородок. Но всё какое-то неживое и блёклое.

Квиллер передал ей страницы сценария.

– Я буду сидеть за столом перед бутафорским микрофоном и вести репортаж как бы вживую. Ваша задача – нажимать на кнопки пульта и таким образом приводить в действие усилители, передающие в зал записанные на пленку голоса и шумы. Это несложно, но требует предельной точности – только она даст ощущение подлинности.

Лиша молча кивнула.

– Что ж, давайте попробуем. Но имейте в виду, сейчас у вас текст прошлогоднего выступления. Новый сценарий и звуковая партитура будут готовы только через несколько дней.

Точными и уверенными движениями Лиша в нужный момент нажимала нужные кнопки. Потом спросила:

– И это вся премудрость?

Вопрос был риторический. Он сделал вид, что не расслышал, и спокойно продолжал:

– Запланировано восемь спектаклей. Первый, вечерний, Четвертого июля, остальные в каждый второй уикенд июля и августа. Ваше присутствие на каждом обязательно. Это своего рода шоу-марафон, – добавил он шутливо.

– Не беспокойтесь, проблем не возникнет, – ответила Лиша. – Какова такса?

К счастью, он уже знал о свойственной ей корысти.

– В течение двух месяцев на нашей программе будут бесплатно работать сотни волонтеров, но если вы непременно хотите получить денежное вознаграждение, поставьте об этом в известность Гарри Пратта. – И тем же спокойным и деловым тоном добавил: -Кстати, если вас интересует работа, связанная со сбором информации, я готов кое-что предложить… С почасовой оплатой.

– О чём именно речь? – спросила она абсолютно бесцветным тоном.

– В общем, о пустяках, О том, чтобы по возвращении в Милуоки выяснить, есть ли среди его жителей кто-нибудь с фамилией Маунтклеменс или Боннфилд, и о том, чтобы просмотреть список зарегистрированных в телефонной книге специалистов по разведению кошек и узнать, занимается ли кто-нибудь из них сиамцами.

– Я готова взяться за это. Когда вам нужна информация?

Заметив алчный огонек в её глазах, Квиллер подумал: «Начинается азартная игра, но… почему бы не попробовать?»

– Дело вот в чём… – начал он и объяснил, что хотел бы распутать родословную Као Ко Куна, упомянув только о том, что было необходимо для возбуждения её интереса.

После этого он поехал домой и стал ждать звонка Гарри Пратта. Вскоре тот позвонил:

– Но это уже запредельная жадность! Все знают, что от родителей ей досталось кругленькое наследство, а ведь сколько ещё получит от бабушки!

– Что ты сказал ей?

– Что двести волонтеров бесплатно работают над подготовкой юбилейных торжеств, но мы с удовольствием будем на каждом спектакле собирать с публики деньги в пользу помощницы мистера Квиллера. Это её несколько отрезвило. Но для страховки хорошо бы подготовить дублершу. Лиша вполне способна отомстить, попросту не явившись на представление.

– Есть кто-нибудь на примете, Гарри?

– Знаешь, у меня появилась идея. Думаю, с ролью звукорежиссера прекрасно справилась бы моя жена. У неё, правда, куча забот с подготовкой яхт и организацией парада. Ты знаком с Максиной? Умнейшая женщина.

– Как же её угораздило выскочить за тебя замуж, Гарри? – мгновенно ввернул Квиллер, и конец разговора утонул во взаимных дружеских подшучиваниях.

Итак, Квиллер начал работать над сценарием «Великого урагана». Прежде всего необходимо было сочинить короткое приветствие. В прошлый раз его произносили ассистентки, но Хикси Райе и Нэнси Финчер обладали и обаянием, и приятным голосом. Классические черты Лиши улыбки не знали, а её пропущенный сквозь усилители хрипловатый голос скорее всего прозвучит как воронье карканье. В крайнем случае поприветствовать публику сможет сам Гарри, но сочетание фальцета с медвежьей повадкой рискует вызвать неуместные смешки. Кроме того, Квиллер по-прежнему видел в роли женщину – молодую женщину.

Жена Гарри? Он говорит, что она умна. Но есть ли в ней шарм? Квиллер нередко размышлял, какой должна быть женщина, чтобы выйти за эксцентричного, заросшего бородой владельца гостиницы, даже если он безусловно душа-человек. Что ж, по крайней мере теперь это выяснится.

А пока он углубился в работу и начал писать обращение к публике.

Дорогие друзья,

мы рады видеть вас на представлении пьесы «Великий ураган 1913 года», созданной и поставленной Джимом Квиллером на основе исторических материалов, собранных Торнтоном Хаггисом.

На время спектакля вам нужно поверить, что в 1913 году в каждый дом уже было проведено радио и, помня об этом, прослушать подробный рассказ о самом страшном урагане столетия – урагане, топившем суда и уничтожавшем жилые постройки вдоль всего побережья.

Сцена представляет собой отдел новостей радиостанции «Голос Пикакса», расположенный на верхнем этаже здания окружного суда.

Итак, мы начинаем.

(Свет в зале гаснет, наступает темнота.

Сцена освещается. На переднем плане, в центре, простой деревянный стол. На нём стоит микрофон (позаимствованный из реквизиторской), старинный телефонный аппарат (неподключенный) и жесткий деревянный стул. В правом углу сидит радиоинженер студии, отвечающий за работу аппаратуры.

Входит ведущий программы новостей. На нём тяжелый плащ и высокие сапоги. Бросив на стол исписанные листки, он снимает плащ, вешает его на спинку стула и пробует микрофон. Из громкоговорителя несётся вальс из оперы Шарля Гуно «Фауст».

Ведущий начинает говорить, и музыка постепенно стихает.)

– Говорит радиовещательная компания «Голос Пикакса». Передаем последние сообщения об урагане, вызванном столкновением над озером трёх фронтов низкого атмосферного давления… Но сначала несколько объявлений от имени наших спонсоров… Универмаг Ланспика предлагает мужские костюмы-тройки. Материал – чистая шерсть, цена – три доллара. Тем, кто сделает покупку в первый день, – галстук в подарок… В зелённой лавке Туддла специальные цены на сезонные товары: свежие ананасы по пятнадцать центов; апельсины – десять центов за дюжину, спаржа – два пучка за четверть доллара… «Гараж Пикакса»; всем, всем, всем! Если вы наконец надумали сменить двуколку на автомобиль, спешите воспользоваться ценами 1913 года: спортивный автомобиль «максвелл» – шестьсот долларов, малолитражка «максвелл» – пятьсот пятьдесят. Фары и ветровые стекла входят в стоимость покупки. А теперь новости!

Вот и всё, что успел написать Квиллер перед тем, как идти переодеваться к ужину. Цены 1913 года невольно заставили его улыбнуться, и он подумал, что это явно вызовет оживление в зале. Сведения о пятнадцатицентовых ананасах и шестисотдолларовых автомобилях были из подлинных рекламных объявлений «Локмастерского лесоруба». Снова сев за работу, он подробно просмотрит все сведения об урагане, выписанные Торнтоном из хранящихся в Публичной библиотеке подшивок старых газет.

Всё было уже приготовлено к приёму архитектора. Квиллер успел принять душ, побриться и подровнять усы, а потом выдал кошкам их ранний ужин и наставление, когда останутся одни, вести себя примерно. Неожиданно – на полчаса раньше оговорённого времени – во двор въехал грузовик строительной компании, и мужчина в элегантном деловом костюме, энергичным жестом подхватив портфель и что-то вроде небольшого чемоданчика, стремительно соскочил с пассажирского места.

Лучась гостеприимством, Квиллер шагнул ему навстречу и дружески протянул руку:

– Мистер Хёджес, я полагаю?

– Ходжес, – поправил гость. – Никак не могу остаться на ужин. Улетаю в пять тридцать. Завтра с утра деловая встреча в Чикаго. Можно вызвать от вас такси?

– Входите, выпейте что-нибудь и начинайте осмотр амбара. Я вызову такси сам.

Архитектор как зачарованный оглядывал огромное сооружение.

– Обалдеть! – подытожил он наконец.

– Вы правы, – вежливо подтвердил Квиллер.

– Возраст?

– Сто с хвостиком. – Обычно Квиллер говорил развернутыми фразами, но, если нужно, справлялся и с рубленым слогом.

Кошки, сидя на кухонном подоконнике, наблюдали за происходящим.

– Сиамские, – сказал Ходжес с такой интонацией, словно касался чего-то мистического.

– Верно. Идите за мной. Вещи оставьте на сундуке возле чёрного хода.

– Безопасно?

– Абсолютно!

Они обогнули амбар и подошли к чёрному ходу, который на самом деле был парадным. Красивые двойные двери, восьмиугольная беседка, шпалеры цветущих кустов, в которых на разные голоса заливались певчие птицы.

– Птичий двор, – указал рукой Квиллер. – Беседка для котов.

– Восьмиугольная, – объявил Ходжес.

В холле размером с гараж на пару-тройку автомобилей, словно экспонат в музее современного искусства, располагался лежачий велосипед-лигерад.

– Ездите на нём? – последовал вопрос.

– Постоянно. Что выпьете?

– Скотч с каплей воды.

– Можете осмотреть всё, что хотите. С верхних ярусов открывается любопытный вид.

Ходжес молча расхаживал со стаканом в руке.

– Ну и как вам всё это? – спросил его Квиллер, когда тот спустился с верхотуры.

– Я выстроил бы иначе. Кто был архитектором?

– По слухам, Деннис Хок. Закончив, повесился, привязав веревку к потолочной балке… Налить ещё? – Квиллер поднёс бутылку к стакану и слегка наклонил.

– Только поменьше воды. – Ходжес облокотился о стойку бара. – Вам нравится здесь жить?

– Мне здесь неплохо.

– Отапливать трудно?

– На зиму я обычно перебираюсь в кондо.

– Миссис Дункан приятная женщина. Бывала замужем?

– Один раз.

– А книжный магазин продержится в такой провинции?

– Да, безусловно.

Со двора донеслись сигналы подъехавшего такси.

Ходжес залпом допил остатки виски.

– Сколько езды до аэропорта?

– Трудно сказать. В некоторых местах шоссе пересекают оленьи тропы. Возможны задержки. Поэтому я попросил таксиста приехать пораньше.

– Приезжайте к нам в Чикаго! – были последние слова отъезжающего.

– Уж лучше вы к нам! – откликнулся Квиллер. В который раз он порадовался привычке носить диктофон в кармане. Не будь его, кто бы поверил в столь… лаконичную беседу.

Примерно через полчаса Квиллер заехал за Полли, и они отправились к «Валуну».

– Если не ошибаюсь, ты говорила, что Хёджес занятный, – небрежно заметил Квиллер.

– Ходжес, – поправила его Полли. – Бенсон знает всё обо всём, но лишнего слова из него не вытянешь. А ты, мой дорогой, никак не можешь запомнить его фамилию или просто по-детски вредничаешь.

Квиллер в ответ промычал что-то невразумительное, и Полли, придя в отличное расположение духа, тихо посмеивалась всю дорогу до озера.

«Валун» был построен больше века назад из наваленных друг на друга настоящих валунов, каждый размером с детскую кроватку. Полом в ресторане служила гладкая каменная плита, лежащая на этом месте, вероятно, от сотворения мира. Живущий при заведении кот Рокки с ловкостью горного козла прыгал и лазил по неровным выступам камней, составляющих кладку стен. Принадлежало местечко неунывающему Сайласу Дингуоллу, больше всего походившему на чудесным образом ожившую средневековую скульптуру. Он провёл Полли и Квиллера к столику у окна, за которым открывался прекрасный вид на озеро, и подал закуски за счёт заведения: две порции устриц с жаренным картофелем..

Так как у Полли была аллергия на всех моллюсков, Квиллер мужественно взял обе порции себе.

Пока он уничтожал их, Полли развлекала его лекцией о принципах устройства книжного магазина.

– Ты когда-нибудь задумывался над тем, что ширина проходов между полками может влиять на психологическое состояние покупателя? Если они чересчур широкие, пропадает ощущение уюта, обязательное для создания положительной ауры магазина. Если чересчур узкие, человеку кажется, будто на него что-то давит.

Квиллер пробормотал в ответ что-то невнятное, и она продолжала:

– Я только что выяснила, что в маленьком книжном магазине половина решений о покупке приходит спонтанно. А раз так, книги нужно располагать интригующе, провоцировать покупателей взять их с полки, прочитать текст на обложках…

– Сегодня у нас был фотограф и сделал массу снимков для альбома к юбилею Брр. Мы будем представлены на четырёх страницах, – сообщил мистер Дингуолл, когда Квиллер с Полли, уже покончив с главным блюдом и салатами, ожидали десерт.

– Надеюсь, Рокки тоже попал в кадр, – улыбнулась Полли.

– А как же! Есть фотография, где он приоткрывает носом дверь одной из верхних спален и выглядит точь-в-точь как Любопытный Том.

– А кто снимал? – поинтересовался Квиллер.

– Мистер Бушленд. Истинный джентльмен! А с ним – очень милая девушка, помогавшая устанавливать свет.

– Это лучший фотограф округа! – воскликнул Квиллер. – Призер национальных конкурсов. Фотография Рокки имеет шансы попасть на обложку фотожурнала.

Позже он сказал Полли:

– Первый раз в жизни слышал, чтобы фотографа назвали джентльменом, да ещё истинным.

– А мне любопытно, кто эта «очень милая девушка», – подмигнула ему Полли.

Из кухни торопливо вышла официантка и, подойдя к мистеру Дингуоллу. что-то шепнула ему на уха Он быстро поднялся к себе в офис, а когда вернулся, на его прежде жизнерадостном лице читалась озабоченность.

– Что-то случилось, мистер Дингуолл? – спросил Квиллер.

Кинув опасливый взгляд на соседние столики, владелец гостиницы тихо ответил:

– Авария. Один из чартеров потерпел крушение в Висконсине. Рейс пять тридцать на Чикаго. Подробности неизвестны.

Полли вздрогнула и закрыла лицо руками. «Какой ужас! – повторяла она раз за разом. – Какой ужас… ужас!»

Квиллер сделал знак, чтобы им принесли счёт.

– Подожди, не расстраивайся так, – попытался он её успокоить. – Сначала надо всё выяснить. Я позвоню в газету.

Когда они сели в машину, он набрал номер дежурного редактора. «Никто не пострадал, – сообщил тот. – Самолёт удалось посадить в открытом поле».

– Теперь местные острословы будут вести себя в аэропорту сдержаннее, – сказал, глядя на Полли, Квиллер. – Перестанут отпускать глупые шуточки насчёт нехватки скотча и хвоста, привязанного проволокой.

– А как ты думаешь, что скажет обо всём этом Бенсон?

– Ну, это я знаю точно. Он скажет: «Занятно»!

ШЕСТЬ

По средам «Нью-Йорк таймс» отдавала лучшие страницы кулинарному разделу, и Квиллер регулярно отправлялся в центр за свежим номером – хотя и не рвался во что бы то ни стало выяснить, как же изготовляют сырное суфле по-мароккански. Его кулинарные познания ограничивались покупкой еды для кошек и сандвичей для себя. Но почитать о легендарных поварах и знаменитых ресторанах он любил.

Кроме того, выход в центр за газетой служил предлогом для посещения шотландской булочной-кондитерской и приобщения к её рулетам, джему и кофе.

– Лучшего апельсинового джема я не пробовал за всю жизнь, – сообщил он розовощекой пожилой кассирше. – Вы варите его прямо здесь?

– А то как же, сынок, – откликнулась она весело. Всё изготовлено по рецету прабабушки моей бабушки. Секрет в том, чтобы знать, сколько времени нужно варить апельсины в сиропе. А как поживают ваши детки-киски, мистер К.?

Когда Квиллер вернулся домой с газетой, коробкой печенья и баночкой апельсинового джема, Коко встретил его на пороге и метнулся на кухню. Вспрыгивал то на стол, то на стойку бара. Снова и снова описывал круги, хотя, казалось, в этом нет никакого смысла.

– Почему ты так мельтешишь перед глазами, юноша? – спросил его Квиллер. – Хотя да, ты не юноша, а всего только детка-киска, – добавил он, прищёлкнув языком.

Но Коко всегда знал, что делает. На автоответчике было сообщение, и, похоже, кот понимал, что важное.

«Кларенс везёт меня в Милуоки. – В записи хрипловатый голос Лиши Кэрролл звучал уж совсем неприятно. – Я займусь вашим поручением. Вернусь к началу репетиций».

Новость порадовала Квиллера. Она серьёзно и по-деловому говорила о спектакле… и она, может быть, приоткроет завесу над тайной происхождения Коко или даже над тайной его необычных способностей. Но почему кот выказывает к ней такую неприязнь? Раздражает тембр её голоса? Воспоминания о бесцеремонном указующем персте? Или (нелепое предположение!) ему не нравится любопытство к его родословной?

«Просьба пассажирам занять свои места! Поезд проследует в беседку со всеми остановками! – громко объявил Квиллер».

Чтобы перенести котов, термос с кофе, телефон, пишущую машинку и толстую папку с выписками и ксероксами, сделанными Торнтоном, потребовалось сделать два «рейса». Чтобы разобрать и упорядочить весь имеющийся материал, потребуется ещё как минимум пара часов.

Поставленная задача требовала, преодолев все трудности, превратить сухие факты в серию захватывающих дух радиорепортажей, первый из которых относится к воскресенью девятого ноября 1913 года.

К такой ответственной работе надо было хорошенько подготовиться, и для начала Квиллер решил позвонить Полли в библиотеку.

– Квилл! Как хорошо, что это ты! Я только что разговаривала с секретаршей Бенсона. Она сказала, что вчера он попал домой лишь поздно вечером, а сегодня с утра у него была деловая встреча, и несмотря на пережитое он провёл её блестяще. Как ты думаешь, что он сказал секретарше? «Это были занятные ощущения». А как ты, Квилл? Чем занимаешься?

– Работаю над сценарием. Написал первый абзац, который заканчивается словами: «Свет гаснет, и включается музыка». Как тебе кажется, какую музыку надо использовать?

– «Франческу да Римини»[11]11
  «Франческа да Римини» – фантазия для оркестра П. И. Чайковского (1876).


[Закрыть] , – сказала она без малейшего колебания. – Самая подходящая музыка для урагана.

– Она уже звучала у нас в «Грандиозном пожаре», – возразил Квиллер.

– А кто это помнит?

– Думаю, ты права.

– A bientot!

– A bientot!

Теперь Квиллеру требовалось на чём-то отточить перо, а потом, оттолкнувшись, как от трамплина, нырнуть с головой в сценарий. Лучше всего для этой цели послужит «Частная жизнь кота, который…». На данный момент она состояла уже из двенадцати главок. Юмористические зарисовки чередовались с серьёзными размышлениями, речь шла то о доблестной мужественности Коко, то о капризной женственности Юм-Юм.

Подкрепив силы чашкой чёрного кофе, Квиллер написал:

СЛУЧАЙ С СЕРЕБРЯНЫМ НАПЁРСТКОМ

Дело обстоит так: в Мускаунти проживают тысячи домашних кошечек, тысячи занятых ловлей мышей котов и тысячи котоманов, и поэтому рассказы о проделках сиамских котов пользуются неизменным успехом у читателей колонки «Из-под пера Квилла». Их восхищает красивый и умный Коко, но любят они трогательную маленькую Юм-Юм, чья нежность и мягкость так удивительно сочетаются с железной волей. Образовалось даже нечто вроде клуба поклонников Юм-Юм.

Члены этой неформальной организации шлют ей в подарок пищащих резиновых мышек и весело постукивающие пластмассовые шарики. Но самая любимая её игрушка – серебряный напёрсток, подаренный одной нашей милой читательницей, которой в последнее время стало, увы, трудно шить. «А кошкам, – заметила она, – ужасно нравятся наперстки».

Юм-Юм обожает всё маленькое и блестящее, но этот напёрсток просто заворожил её.

Она катает его своей мягкой лапкой, таскает, куда бы ни шла, в зубах, прячет его, забывает, в какой тайник спрятала, и жалобно мяукает, пока я не начинаю отгибать углы ковров, переворачивать диванные подушки, перетряхивать содержимое мусорных корзинок – то есть делать всё мыслимое и немыслимое, только бы отыскать желанный напёрсток.

Ей случалось засунуть его в карман моей куртки, в жестянку с орехами, в водосток кухонной раковины.

Следовало бы отобрать у неё эту игрушку. Но у меня не хватает мужества. Боюсь, Юм-Юм зачахнет, боюсь, она просто не переживёт этого.

Обращаюсь с просьбой о помощи ко всем читателям нашей газеты. Дайте совет! Любые предложения будут рассмотрены серьёзно и всесторонне. Письма, пожалуйста, направляйте на мое имя по адресу: Пикакская городская больница, психиатрическое отделение.