Текст книги "Сталин. Личная жизнь"

Любовь, возникшая в период между революцией и Гражданской войной

Пусть и поглощенная учебой и занятиями музыкой, Надежда все же не смогла совладать со своими чувствами. По вечерам она ждала возвращения Сталина, который мог вообще не прийти либо прийти очень поздно. После Октябрьской революции его захватил водоворот бурных событий. В конце 1917 года и в начале 1918 года Надя очень редко видела своего героя.

В 1918 году началась Гражданская война. В силу сложившихся обстоятельств центральные органы власти переехали из Петрограда в Москву. Сталину выделили кабинет и небольшую жилую комнату в Кремле – там, где раньше были помещения для прислуги. Во время подготовки к переезду он написал 10 марта С. С. Пестковскому – своему заместителю в Народном комиссариате по делам национальностей, – чтобы тот включил в раздел «Сталин и члены его семьи» эвакуационного списка комиссариата следующих лиц: Сергея Аллилуева и Ольгу Аллилуеву, его жену[128]128
  Фонд 558, опись 1, дело 5298.


[Закрыть].

Прибыв в Москву, Сталин устроил Надежду к себе секретарем. Двенадцатого апреля 1918 года он написал следующую записку: «Выдайте пропуск Надежде Аллилуевой, служащей Народного комиссариата по делам национальностей»[129]129
  Фонд 558, опись 1, дело 3662.


[Закрыть]. Архивные документы свидетельствуют о том, что Сталин и Надежда Аллилуева тесно работали вместе в 1918 году: рядом с подписью Сталина фигурирует подпись Аллилуевой от имени секретариата[130]130
  Фонд 558, опись 1, дело 4388.


[Закрыть]. Именно тогда, должно быть, между ними и возникла взаимная любовь. Деятельность Сталина в те незабываемые дни придала ему еще больше привлекательности в глазах юной дочери старого большевика. Она стала жить вместе с ним в его комнатушке в Кремле.

Обошлись без церемонии бракосочетания или иного подобного торжественного мероприятия. В ту бурную эпоху было не до них, а потому большевики создавали семьи, не узаконивая при этом свои брачные узы. Лишь немногие люди из окружения Иосифа и Надежды были в курсе их личной жизни, которая больше никого не интересовала. Настоящая жизнь была совсем другой: она проходила в сражениях, в завоеваниях, в репрессиях во имя революции.

Двадцать девятого мая Сталина направили на Южный фронт. Надя поехала вместе с ним в Царицын (который в 1925 году переименовали в Сталинград, а в 1962 году – в Волгоград). Сталина наделили чрезвычайными полномочиями в пределах Поволжья и поручили заниматься поставками хлеба для юга России, а также для Москвы и Петрограда. Он отправился на юг в бронепоезде с отрядом красноармейцев и прибыл туда 6 июня. Там на стороне нового режима сражалась Десятая армия, командовал которой Климент Ворошилов. Сразу же по прибытии Сталин взял ситуацию под свой контроль: он реорганизовал войска и провел беспощадную «чистку» (по его приказу были расстреляны все, кто обвинялся в заговоре против большевиков).

Надя в этот период впервые выступила в роли жены Сталина, и именно в этом качестве она находилась рядом с ним в бронепоезде. С утра и до вечера – а иногда и ночи напролет – она печатала на машинке, зашифровывая и расшифровывая телеграммы, поступающие Сталину и отправляемые им. Новый режим тогда переживал один из самых тяжелых моментов в истории своего существования. Свирепствовал голод, нарушились связи между городом и деревней. Хлеб был для всех вопросом жизни и смерти. Чтобы как-то справиться с этой проблемой, проводилась политика «военного коммунизма», при которой войска реквизировали зерно у крестьян.

Обстановка всеобщего хаоса, вызванного Гражданской войной и иностранной интервенцией, усугублялась летом 1918 года еще и индивидуальным террором, начатым левыми социалистами-революционерами. Чтобы наглядно продемонстрировать свое неприятие политики, проводимой по отношению к крестьянам, Яков Блюмкин убил графа фон Мирбаха; тридцатого августа был убит Урицкий – председатель Петроградской ЧК; Фанни Каплан выстрелила в Ленина. В ответ на подобные действия правительство устроило «красный террор». «Повсюду необходимо подавить беспощадно этих жалких и истеричных авантюристов», – написал Ленин в телеграмме Сталину от 7 июля – еще до того, как на него самого было совершено покушение. «Все будет сделано для предупреждения возможных неожиданностей. Будьте уверены, что у нас не дрогнет рука…» – ответил ему Сталин[131]131
  Из письма Сталина Ленину от 7 июля 1918 года (см. вышеупомянутое собрание сочинений И. В. Сталина, том IV, ноябрь 1917 г. – декабрь 1920 года, с. 110 (Париж: Эдисьон сосьяль, 1955)).


[Закрыть].

Отправляясь выполнять поставленую ему задачу, Сталин также прихватил с собой Сергея и Анну Аллилуевых. Семья Аллилуевых выполняла при нем роль секретариата. Он жил в своем бронепоезде. Доступ к нему был свободным: телохранителей у него не имелось, и быт его был налажен в свойственной ему суровой манере. Он даже не жил, а существовал ради революции, не зная жалости ни к себе, ни к тем, кто его окружал. Начиная с этого времени он вызывал любовь у одних людей и ненависть у других. Его авторитет базировался на том, что его воспринимали как правую руку Ленина, однако для профессиональных военных он был только лишь политиком.

Летом 1918 года Сталин изменил свою манеру двигаться и одеваться. Раньше он всегда ходил в штатском, а теперь перешел на полувоенную одежду и стал носить сапоги. Подобной манеры одеваться он затем придерживался почти всю жизнь[132]132
  См. машинопись Сергея Аллилуева «Воспоминания, 1913–1917 гг.» (фонд 558, опись 4, дело 663).


[Закрыть]. Он выглядел еще сравнительно молодо, и, несмотря на невысокий рост, был стройным, обладал хорошей осанкой, что придавало его внешности определенную представительность.

Его первые разногласия с Троцким начались по поводу одного из политических вопросов, но являлись в действительности отражением давнишнего соперничества в их отношениях с Лениным: оба претендовали на привилегированное положение. Сталин выступал против того, чтобы военные специалисты, выходцы из бывшей царской армии, играли большую роль, на чем настаивал Троцкий – народный комиссар по военным делам. Он написал Ленину по этому вопросу: «Можете быть уверены, что не пощадим никого, ни себя, ни других, а хлеб все же дадим. Если бы наши военные “специалисты” (сапожники!) не спали и не бездельничали, линия не была бы прервана, и если линия будет восстановлена, то не благодаря военным, а вопреки им»[133]133
  См. вышеупомянутое письмо Сталина Ленину.


[Закрыть]. Предательство нескольких бывших офицеров царской армии укрепило Сталина в его подозрительном отношении к «военспецам»[134]134
  См. вышеупомянутую книгу Дмитрия Волкогонова, с. 44–45.


[Закрыть], и он попросил у Ленина дать ему военные полномочия. Он игнорировал Троцкого и обсуждал все вопросы, относящиеся к военной сфере, непосредственно с Лениным – мимо Троцкого, которого он вообще-то, в силу существующей иерархии, должен был ставить в известность обо всех своих действиях. «Если Троцкий будет, не задумываясь, раздавать направо и налево мандаты […], то можно с уверенностью сказать, что через месяц у нас все развалится на Северном Кавказе, и этот край окончательно потеряем […]. Для пользы дела мне необходимы военные полномочия. Я уже писал об этом, но ответа не получил. Очень хорошо. В таком случае я буду сам, без формальностей свергать тех командармов […], которые губят дело […], и, конечно, отсутствие бумажки от Троцкого меня не остановит»[135]135
  Из письма Сталина Ленину от 10 июля 1918 года (см. вышеупомянутые «Сочинения» И. В. Сталина, см. вышеупомянутое собрание сочинений И. В. Сталина, том IV, ноябрь 1917 г. – декабрь 1920 года, с. 112).


[Закрыть]. Сталину в конце концов удалось добиться для себя военных полномочий, и его конфликты с Троцким участились. Троцкий отправил 4 октября Ленину телеграмму следующего содержания: «Категорически настаиваю на отзыве Сталина». Ленин уступил и вернул Сталина в Москву. Девятого октября Сталин, прежде чем уехать, послал Троцкому записку, которую он, по-видимому, написал в большой спешке и в которой он попросил больше не считать его членом Реввоенсовета Южного фронта[136]136
  Фонд 558, опись 1, дело 432.


[Закрыть]. После этого весь район военных действий на Северном Кавказе стал центром сопротивления политике Троцкого. Сталин взялся за формирование круга своих политических приверженцев. Ворошилов, Орджоникидзе и Буденный – его ближайшие соратники по работе в Царицыне – стали самой первой группой его последователей.

Когда Сталин вернулся в Москву, Ленин назначил его членом Революционного военного совета, а с 30 ноября он вместе с Лениным и Троцким вошел в состав Совета Обороны.

Сталин жил со своей молодой женой, время от времени уезжая в очередной раз на фронт. Жили они бедно – о чем свидетельствует записка, поспешно «накаляканная» им 6 марта 1919 года, в которой он просит выделить ему ковер для комнаты шириной в шесть шагов. Иметь дома ковер – не ахти какая привилегия, и ковер был ему доставлен немедленно[137]137
  Фонд 558, опись 1, дело 4745.


[Закрыть].

В январе 1919 года он уехал на Восточный фронт, чтобы на месте установить причины поражения Красной Армии под Пермью и сдачи города войскам Колчака.

В мае его отправили в Петроград, которому угрожали контреволюционные силы, возглавляемые генералом Юденичем. Сталин находился там весь июнь. В подписанном им вместе с Зиновьевым приказе «К войскам, обороняющим Петроград» отражается дух той эпохи: «Настоящим объявляется: Семьи всех перешедших на сторону белых немедленно будут арестовываться, где бы они ни находились. Земля таких изменников будет немедленно отбираться безвозвратно. Все имущество изменников конфисковывается. Изменникам пощады не будет. По всей Республике отдан приказ расстреливать их на месте. Семейства всех командиров, изменивших делу рабочих и крестьян, берутся в качестве заложников. Только немедленное возвращение на сторону рабоче-крестьянской Советской России и сдача оружия избавит перебежчиков от беспощадной кары. Кто за рабоче-крестьянскую Россию, кто против предателей России, тот должен быть в рядах Красной Армии, тот должен сражаться с белыми до полного их истребления. Солдаты Красной Армии! Вы защищаете свою землю, вы защищаете власть рабочих и крестьян, вы защищаете вашу родную рабоче-крестьянскую Россию. Белые хотят вернуть царя и рабство, белые подкуплены английскими, французскими, немецкими и финскими буржуями, врагами рабоче-крестьянской России. Белых надо истребить всех до единого. Без этого мира не будет. Кто сделает хоть один шаг в сторону белых, тому смерть на месте. Прочитать во всех ротах»[138]138
  Фонд 558, опись 1, дело 3278.


[Закрыть].

Петроград был спасен, и большевикам уже не нужно было вести боевые действия в этом регионе – по крайней мере до осени. Третьего июля Сталин, выполнив возложенную на него задачу, вернулся в Москву. За заслуги в обороне Петрограда его наградили орденом Красного Знамени. «В минуты смертельной опасности, когда окруженная со всех сторон тесным кольцом врагов Советская власть отражала удары неприятеля; в минуты, когда враги рабоче-крестьянской революции в июле 1919 г. подступали к красному Питеру и уже овладели Красной Горкой, в этот тяжелый для Советской России час назначенный Президиумом ВЦИК на боевой пост Иосиф Виссарионович Джугашвили (Сталин) своей энергией и неутомимой работой сумел сплотить дрогнувшие ряды Красной Армии. Находясь сам в районе боевой линии, он под боевым огнем личным примером воодушевлял ряды сражающихся за Советскую республику», – говорилось в приказе Реввоенсовета республики от 31 декабря 1919 года[139]139
  Фонд 558, опись 1, дело 293.


[Закрыть].

Надежда Аллилуева – секретарь Ленина

Надежда Аллилуева отнюдь не всегда сопровождала Сталина на те фронты, куда его бросала Гражданская война. Вернувшись в Москву после авантюрной поездки на Южный фронт, она вступила в партию и стала работать в секретариате Совета народных комиссаров – Совнаркома. Она работала там вместе с Лидией Фотиевой, возглавлявшей весь секретариат Ленина. Ей доверяли задания секретного характера. Будучи весьма педантичной, она работала очень скрупулезно и с большим чувством ответственности. Ленин, высоко оценивавший качество ее работы, часто просил поручить выполнение того или иного очень деликатного задания именно ей[140]140
  См. книгу Александра Колесника «Хроника жизни семьи Сталина» (Москва: СП «Икпа», 1990. С. 28).


[Закрыть]. Поскольку Гражданская война продолжалась, Иосиф не мог уделять Надежде много времени, однако их отношения были, по всей видимости, стабильными. Сталин нашел в ней человека, которому можно доверять, – то есть человека, которому он мог откровенно рассказать обо всех своих проблемах и к которому он мог иногда обратиться за советом. Несмотря на то, что Надя работала в секретариате Ленина, она делала много работы и для Сталина: он диктовал ей свои статьи, она принимала приглашенных им гостей и вообще должна была всегда, когда он находился рядом, выполнять все его поручения. Как-то раз придя к себе на работу, Надежда сказала Фотиевой, что Сталин хочет, чтобы она, Надя, перестала работать для Ленина, поскольку она не уделяет ему, Сталину, достаточно времени. Когда об этом сообщили Ленину, он обозвал Сталина «азиатом» и пообещал вмешаться, если Надежда перестанет ходить на работу в секретариат. Поскольку она на следующий день снова туда пришла, все встало на свои места и Ленину не пришлось вмешиваться в супружеские отношения своего последователя[141]141
  См. вышеупомянутую книгу Александра Колесника «Хроника жизни семьи Сталина», с. 17–18.


[Закрыть].

Тяжелее всего для Надежды в этот период было привыкнуть к тяжелому характеру Сталина, к характерным для него резким переменам настроения, к его капризам и его грубости. Эту грубость ей довелось испытать на себе в полной мере. Он был особенно суров по отношению к ней, плохо понимая ее круг интересов[142]142
  См. книгу Галины Джугашвили «Дед, отец, Ма и другие» (Москва: Олимп, 1993. С. 57).


[Закрыть] и не принимая в расчет ее юный возраст. Надежда была женщиной решительной и независимой, и она не могла стать для Сталина такой беспредельно – почти по-рабски – преданной супругой, какой была для него первая жена. Поскольку и Иосиф, и Надежда отнюдь не отличались легким характером, им с самого начала супружеских отношений было весьма трудно приспособиться друг к другу. Однако глубокая любовь, которую Надя испытывала к Иосифу, позволила ей создать с ним семью и заставить себя подстроиться под нравы своего мужа. Но насколько долговечной могла оказаться ее романтическая привязанность к своему избраннику? Трудно установить, с какого именно момента в их отношениях появились первые трещинки.

В 1919 году, когда Гражданская война уже вроде бы завершалась победой большевиков и им нужно было начинать налаживать новую жизнь в соответствии с их революционными идеалами, Советская власть экспроприировала сотни дворцов, особняков и загородных домов, покинутых владельцами, которые либо уехали за границу, либо погибли в ходе Гражданской войны. Большинство этих зданий превратили в больницы, приюты для беспризорников и дома отдыха. Около десятка загородных домов, находившихся неподалеку от подмосковной железнодорожной станции Усово, выделили некоторым руководителям партии в качестве дач. Сталину, Ворошилову и Микояну достались усадьбы, принадлежавшие богатой семье нефтепромышленников – Зубаловым. Дача Сталина, которой был присвоен номер 4 и которая по сравнению с другими была самой маленькой и расположенной дальше остальных, стала тем местом, в котором в течение последующих десяти-двенадцати лет проходила семейная жизнь Иосифа[143]143
  См. вышеупомянутую книгу Светланы Аллилуевой «Vingt lettres à un ami», с. 40–41.


[Закрыть]. Надежда попыталась создать там теплую атмосферу и выработать у Сталина привязанность к этому месту. Поначалу ее усилия были, по-видимому, успешными. В ту эпоху все вокруг были бедными и придерживались аскетических нравов большевиков. Жизнь Иосифа и Надежды была скромной. В марте 1921 года у них родился сын Василий. Надя, поначалу всецело посвятив себя материнской заботе о своем малыше, была вынуждена забросить работу, что с точки зрения бытовавших в ту эпоху нравов являлось недопустимым. Ее поэтому исключили из партии «за общественную пассивность». Потребовалось вмешательство Ленина для того, чтобы объяснить соответствующей комиссии, в каком положении находится эта молодая мать, и, кроме того, напомнить членам комиссии, кто такие Аллилуевы: «Считаю, однако, необходимым указать, что всю семью Аллилуевых […] я знаю с периода до Октябрьской революции. В частности, во время июльских дней […] меня прятала именно эта семья и […], пользуясь полным доверием тогдашних большевиков-партийцев, не только прятали нас […], но и оказывали целый ряд конспиративных услуг, без которых нам бы не удалось уйти от ищеек Керенского»[144]144
  См. вышеупомянутую книгу Александра Колесника «Хроника жизни семьи Сталина», с. 18.


[Закрыть]. Надежду, однако, восстановили в партии лишь в 1924 году.

Руководители партии получили со временем возможность нанимать прислугу, воспитательниц и репетиторов. Семья у них должна была стоять на втором месте, а женам руководителей надлежало принимать участие в общественно-политической деятельности партии и государства.

После рождения Василия жилище Иосифа и Надежды стало для них слишком тесным. И снова вмешался Ленин. «Товарищ Беленький, – написал он в ноябре 1921 года начальнику своей охраны, – неужели нельзя найти для Сталина ничего получше? Ленин». Он также написал записку Енукидзе[145]145
  Авель Сафронович Енукидзе был членом Президиума Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета.


[Закрыть], в которой попросил ускорить предоставление Сталину более комфортабельной квартиры. В конце концов Сталину и его семье подыскали квартиру получше, однако комфортабельной ее назвать было нельзя.

Надежда продолжала работать для Ленина – в том числе и после первого приступа болезни у него в 1922 году, – и оставалась в его секретариате вплоть до его смерти. Она пользовалась доверием вождя и в силу этого была в курсе секретов, о которых не знало даже Политбюро партии. Надя умела держать язык за зубами и не рассказывала об этих секретах даже своему мужу, а потому тот узнавал содержание многих секретных документов от личного секретаря Ленина Л. А. Фотиевой, которая к тому времени уже стала одним из преданных Сталину людей[146]146
  См. вышеупомянутую брошюру Роя Медведева, с. 36.


[Закрыть].

В 1921 году Яков – старший сын Сталина – приехал в Москву и поселился у своего отца, намереваясь пойти учиться в одну из московских школ. Яков в то время был высоким и довольно симпатичным подростком, однако застенчивым и безалаберным. Сталин, с трудом выносивший его южный темперамент, вскоре начал конфликтовать со своим сыном. Яков, тем не менее, поступил в школу и старался угождать своему суровому отцу, которого он любил, но побаивался. Он тосковал по своей родной Грузии и с трудом приспосабливался к новой жизни и к учебе в школе, преподавание в которой велось на русском языке. Яков часто болел. Ему, однако, – к его счастью – удалось подружиться с Надеждой, с самого начала очень хорошо относившейся к своему пасынку, который был младше ее всего лишь на шесть лет. В своих письмах матери Сталина Надя информировала старую Кеке о жизни внука: «Яша уже давно ходит в школу, занимается он ничего, хотя ему трудно одному, а Иосиф нанимать учительницу запретил», – написала она 8 октября 1922 года. Будучи, однако, человеком грубоватым, Надя зачастую не могла удержаться от того, чтобы не покритиковать в язвительной форме своего пасынка за его медлительность и апатичность. В мире, в котором трудолюбие стало считаться фундаментальной ценностью, тот факт, что Яков был отнюдь не лучшим учеником в своем классе, воспринимался Сталиным, прекрасно помнившим, каким вундеркиндом был в свое время он сам, едва ли не как трагедия. «Яша […] очень хороший мальчик, только лентяйничает, и поэтому не очень хорошо учится, он стал очень большой, совсем как Иосиф, только голова у него, к сожалению, не такая»[147]147
  См. книгу «Иосиф Сталин в объятиях семьи. Из личного архива» (Москва: Родина, 1993. С. 6 и 8).


[Закрыть], – написала Надежда 1 мая 1923 года.

Ближайшие родственники Сталина попытались собраться вместе. В 1922 году в Москву из Гори приехала Кеке. Однако ее пребывание рядом с сыном было недолгим: ей не понравилось жить в Кремле. Будучи глубоко верующей женщиной, она не могла смотреть на закрытые соборы и церкви. Вернувшись в Гори, она некоторое время спустя переехала в Тифлис и поселилась в правительственном дворце, в котором ей выделили одну комнату. Там она и прожила до самой своей смерти. Не изменив своим прежним привычкам, Кеке продолжала ходить в церковь и отказывалась от предлагаемых ей льгот и привилегий. Она следила издалека за восхождением своего сына к вершинам власти, но плохо понимала то, что происходит. Все время переживая за состояние его здоровья, она регулярно присылала ему любимое варенье и вязала теплые носки, чтобы он носил их во время суровых московских зим. Ее все время просили приехать в Москву. «Мы […] ждали Вас к себе, – написала ей Надежда 1 мая 1923 года, – но оказалось, что Вы не смогли, это отчасти хорошо, т. к. было в Москве очень холодно, и для Вас, всегда живущей на юге, это оказалось бы вредным, но теперь, летом, когда у нас так же тепло, как и в Тифлисе, мы обязательно ждем Вас. […] Обязательно ждем Вас к себе, поедете вместе с Васей на дачу, и все будет очень хорошо, а главное – повидаетесь с Иосифом, которого Вы очень любите»[148]148
  См. книгу «Иосиф Сталин в объятиях семьи. Из личного архива» (Москва: Родина, 1993. С. 6 и 8).


[Закрыть]. Однако Кеке все никак не решалась еще раз совершить поездку в Москву и все время ее откладывала. Она очень часто сердилась из-за того, что ее сын пишет ей редко и мало. «Здравствуй, мама моя! – написал ей Иосиф 25 января 1925 года. – Знаю, ты обижена на меня, но что поделаешь, уж очень занят и часто писать тебе не могу. День и ночь занят по горло делами и поэтому не радую тебя письмами. Живи тысячу лет. Твой Сосо»[149]149
  См. книгу «Иосиф Сталин в объятиях семьи. Из личного архива» (Москва: Родина, 1993. С. 10).


[Закрыть]. Несколько месяцев спустя ее стала утешать в своем письме Надя: «Иосиф […] очень занят. […] Очень прошу Вас написать мне, что Вам нужно прислать из Москвы. […] За Иосифа не беспокойтесь, он здоров. Кушая Ваше варенье, часто Вас вспоминает. Спасибо за все».

Разве такая женщина, как Кеке, смогла бы вести себя по-другому? Смогла бы она понять то, чем ее сын в это время занимался?