Текст книги "Сталин. Личная жизнь"

На пути к власти

Осенью 1919 года – после того, как войска Деникина взяли Орел, – Сталин снова отправился на юг России, чтобы остановить наступление белых на Москву. В мае 1920 года он стал членом Реввоенсовета Юго-Западного фронта. Свою деятельность на фронтах он закончил в 1920 году в районе Львова во время советско-польской войны[150]150
  Восьмого мая 1920 года польские и украинские петлюровские войска под командованием Пилсудского вошли в Киев. Начиная с июля Красная Армия, тесня их, наступала на Варшаву. Командовавший ею Тухачевский заявил: «На западе решаются судьбы мировой революции. Через труп белой Польши лежит путь к мировому пожару». Битва под Варшавой (13–19 августа 1920 года) стала событием, остановившим экспорт революции в страны Восточной Европы. Лавры победителей в ней достались Пилсудскому и Вейгану – главе франко-британской миссии. Главная тяжесть поражения легла на плечи Ленина (см. книгу «La Guerre polono-soviétique de 1919–1920» (Париж: Институт славяноведения, 1975, 151 с.).


[Закрыть]. Сталин – на этот раз в унисон с Троцким – противился желанию Ленина взять Варшаву и тем самым экспортировать революцию на кончиках штыков Красной Армии. Однако если Троцкий, Дзержинский и Радек упорно не соглашались с Лениным, то Сталин в конце концов согласился с его мнением. Организацию главного удара по полякам доверили бывшему царскому офицеру, перешедшему на сторону большевиков, а именно Михаилу Тухачевскому, который доказал свою надежность и компетентность во время Гражданской войны. Сталин и командующий Юго-Западным фронтом Егоров получили приказ передислоцировать значительные военные силы ближе к северу, чтобы они поддержали наступление Тухачевского на Варшаву. Сталин отказался выполнить этот приказ: он проводил отдельную военную операцию, привлекая к ней силы конной армии, которой командовал Буденный, намеревавшийся захватить Львов. Когда поляки, поддерживаемые западными союзниками, нанесли 16 августа удар по войскам Тухачевского, Красная Армия потерпела поражение. Впоследствии в течение долгих лет среди большевиков периодически вспыхивали споры: кто был виноват в этом поражении? Оно привело к первым серьезным раздорам между Сталиным и Тухачевским – первым, но отнюдь не последним.

Установив в армии, как выразился Троцкий, «режим великих князей», то есть нередко игнорируя стоящие над ним власти и тем самым внося хаос в управление армии (как, бывало, поступали аристократы в царскую эпоху), Сталин всецело полагался лишь на свое собственное мнение. Главные черты его характера – злопамятность, грубость и властолюбие – теперь были подчинены тому, что имело для него непреходящее значение: его безграничной вере в идеалы революции. Его ум и работоспособность затмили собой в глазах соратников все его недостатки: он приобрел репутацию энергичного руководителя, способного быстро разобраться в сложной ситуации и принять эффективные меры[151]151
  См. вышеупомянутую книгу Роберта Такера, с. 176.


[Закрыть].

Внутри партии его манеру держать себя одобряли, поскольку она соответствовала трудному периоду «военного коммунизма», а потому, когда в 1920 году была создана Рабоче-крестьянская инспекция (Рабкрин), ее руководителем Ленин назначил Сталина. В полном соответствии с гегельянской концепцией исторического единства начал формироваться симбиоз между «новым миром» и человеком, олицетворяющим его «дух». Эти героические и одновременно трагические времена определили мировоззрение и манеру поведения Сталина, и он вышел из этих испытаний как порождение судьбоносных исторических событий. Он был одним из тех, кто создавал «новый мир». Для эпохи, которая назревала, и системы, которая создавалась, умелый, мудрый и занимающий центристские позиции руководитель подходил больше, чем Троцкий – единственный реальный соперник Сталина – с его высокомерием и радикальными идеями. Сталин противопоставил Троцкому образ несгибаемого и сурового революционера, пользующегося популярностью у простых людей.

Сталин разрывался между жизненно необходимой организационной работой и желанием предаться теоретическим размышлениям, концентрируясь при этом на главном вопросе: как добиться новых революционных завоеваний?

Третьего апреля 1922 года на пленуме Центрального Комитета Сталина избрали Генеральным секретарем. Эта была недавно введенная должность, не считавшаяся в партии ключевой, однако Сталин впоследствии сумел повысить ее статус[152]152
  Он сплотил вокруг себя нескольких верных ему людей, которые увязывали свою собственную карьеру с его карьерой: Молотова, Кагановича, Микояна. Он также сформировал свой собственный секретариат, называвшийся «секретным отделом». Первым заведующим этим секретариатом стал Иван Товстуха. В этом секретариате также работали Борис Бажанов (в 1928 году он сбежал на Запад), Лев Мехлис, Григорий Каннер и Александр Поскребышев.


[Закрыть]. Он теперь занимал в партии три должности: член Политбюро, член Оргбюро и Генеральный секретарь. Он также занимал две государственные должности – был народным комиссаром по делам национальностей и народным комиссаром рабоче-крестьянской инспекции. Кроме того, он являлся представителем Центрального Комитета в ЧК/ОГПУ, членом Реввоенсовета республики, членом Совета труда и обороны…[153]153
  См. вышеупомянутую книгу Дмитрия Волкогонова, с. 56.


[Закрыть] Поэтому вполне понятно, что он не мог писать письма своей матери так часто, как ей хотелось бы, – тем более что уже назревала борьба за право быть преемником Ленина.

В марте 1919 года Свердлов, заразившись «испанкой» – разновидностью гриппа, – умер; в мае 1922 года с Лениным случился первый приступ. Троцкий и Зиновьев метили в руководители партии. Сталин же хотел прибрать всю власть к своим рукам.

Разногласия с Лениным

Хотя большевики и победили в Гражданской войне, Ленин прекрасно понимал, что страна находится в катастрофическом положении, потому что война привела к тотальной разрухе. Весной 1921 года Ленин отменил политику «военного коммунизма»: прекратились принудительные реквизиции зерна и других видов продовольствия, был введен продналог, и крестьянам разрешили продавать излишки произведенной ими продукции. Затем было разрешено создавать частные предприятия – мелкие и среднего размера – в промышленности и торговле, и в страну снова допустили иностранный капитал. Государство сохранило за собой доминирующие позиции в крупной промышленности, внешней торговле, транспорте и в контроле за экономикой в целом. Стала бурно развиваться экономика смешанного характера. Такие подходы советской власти к решению экономических вопросов получили название НЭП (новая экономическая политика).

Сталин полностью поддерживал Ленина в этой политике. Однако по иронии судьбы в условиях новой советской действительности у них возникли серьезные разногласия по национальному вопросу – тому самому вопросу, который их когда-то сблизил. Их самые первые разногласия такого рода возникли по поводу так называемого «грузинского дела». Нужно было заново определить отношения между Российской Советской Федеративной Социалистической Республикой (РСФСР) и другими социалистическими республиками – Украиной, Белоруссией, Грузией, Азербайджаном и Арменией. Сталина в 1922 году назначили главой комиссии, призванной найти адекватные ответы на назревшие вопросы. Проект союзного договора, который Сталин составил лично, воспроизводил модель, по которой была создана РСФСР: в нем предусматривалось вхождение Украины и остальных республик в состав РСФСР на правах автономных республик[154]154
  См. вышеупомянутую книгу Элен Каррер д’Анкосс, с. 17.


[Закрыть]. Сталин также выступал за то, чтобы три закавказские республики вошли в РСФСР как единое государственное образование – Закавказская Федерация. Грузинские коммунисты сразу же выступили против такого подхода: они хотели сохранить свою политическую независимость от других закавказских республик и выступали за то, чтобы Грузия присоединилась к РСФСР отдельно от них. Ленин их поддержал. Сталин – хотя и нехотя – подчинился настояниям Ленина, предложившего создать принципиально новое государство – Союз Советских Социалистических Республик (СССР), – внутри которого Россия и другие республики обладали бы равными правами. Тридцатого декабря 1922 года был подписан договор о создании СССР. В этом договоре содержались положения, которые затем легли в основу Конституции СССР 1924 года[155]155
  См. вышеупомянутую книгу Элен Каррер д’Анкосс, с. 17–20.


[Закрыть].

Однако и помимо споров относительно «грузинского дела» Сталин начиная с 1921 года стал противиться политике Ленина. Он открыто критиковал его в частных разговорах и в переписке со своими приверженцами – такими, как Орджоникидзе и Ворошилов. Он считал, что «старик» – так он называл Ленина – уже свое отжил и его пора отправить на заслуженный отдых. Относясь к Ленину как к человеку, который де-факто уже отошел от дел, Сталин и его ближайшее окружение действовали без учета того, что думает «вождь»[156]156
  Я основываюсь здесь на результатах исследования Николя Вертом архивных материалов, относящихся к Ленину и к Орджоникидзе и находящихся в Российском центре хранения и изучения документов новейшей истории.


[Закрыть].

В октябре 1922 года, когда Ленин – через некоторое время после случившегося с ним приступа – снова взял руководство партией и государством в свои руки, он уже не обладал ни прежней работоспособностью, ни прежней воинственностью. Его сознание иногда затуманивалось, и он частенько пребывал в подавленном состоянии. Он знал, что он уже не жилец, а потому хотел подготовить себе преемника. Чувствуя, как неумолимо бежит время, он торопился и все время диктовал какие-то записки, обращения и письма. Двадцать третьего декабря он начал диктовать М. А. Володичевой – одной из своих секретарш – «Письмо к съезду», которое впоследствии станут называть его «политическим завещанием». В нем Ленин настоятельно рекомендовал предстоящему съезду партии внести в советскую политическую систему ряд изменений. Он продолжал диктовать это письмо 24, 25 и 26 декабря. «Я думаю, что основными в вопросе устойчивости с этой точки зрения являются такие члены ЦК, как Сталин и Троцкий. […] Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью […]. С другой стороны, тов. Троцкий […] чрезмерно самоуверен и чрезмерно увлекается чисто административной стороной дела». Четвертого января 1923 года он продиктовал дополнение к этому письму: «Сталин слишком груб […]. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места». Ленин также перечислил качества, необходимые для того, чтобы занимать пост Генерального секретаря, которыми Сталин не обладал: терпимость, лояльность, вежливость, внимательность к товарищам, «меньше капризности». Опасаясь, что после его смерти в партии может произойти раскол, Ленин прежде всего хотел сохранить ее единство[157]157
  В своем «Письме к съезду» Ленин вспоминает о «небольшевистском» прошлом Троцкого и об ошибке, допущенной в октябре 1917 года Зиновьевым и Каменевым, – ошибке, которую он не считал случайностью.


[Закрыть].

Ленин потребовал, чтобы данное письмо хранилось в тайне: только Крупской было разрешено вскрыть его после смерти вождя. Лидия Фотиева, однако, проинформировала Сталина и других членов Политбюро о содержании данного письма. О нем знала и Надежда Аллилуева. Что думала она обо всем этом? Какой отклик вызвало у нее мнение Ленина о ее муже? Об этом никто никогда не узнает.

«Письмо к съезду» было прочитано делегатам XIII съезда партии в мае 1924 года. Оно произвело на них сильное впечатление, но они, тем не менее, выдвинули предложение оставить Сталина на посту Генерального секретаря при условии исправления им своих недостатков. Сталин сам предложил снять его с этого поста. Все – в том числе Троцкий, Каменев и Зиновьев – с этим предложением не согласились.

Ко всему вышеизложенному добавился еще конфликт личного характера. Двадцать второго декабря 1922 года Сталин, назначенный с 18 декабря ответственным за соблюдение Лениным предписанного врачами режима, грубо упрекнул Крупскую за то, что она позволила своему мужу «переутомить себя» написанием нескольких писем, и пригрозил, что вызовет ее на заседание Центрального Комитета партии. На следующий день Крупская рассказала о данном инциденте Каменеву, а затем – но лишь 5 марта 1923 года – и Ленину. Ленин, разволновавшись, немедленно написал Сталину: «Уважаемый т. Сталин! Вы имели грубость позвать мою жену к телефону и обругать ее. Хотя она Вам и выразила согласие забыть сказанное, но тем не менее этот факт стал известен через нее же Зиновьеву и Каменеву […]. Я не намерен забывать так легко то, что против меня сделано, а нечего и говорить, что сделанное против жены я считаю сделанным и против меня. Поэтому прошу Вас взвесить, согласны ли Вы взять сказанное назад и извиниться или предпочитаете порвать между нами отношения. С уважением, Ленин». Сталин сразу же написал от руки ответное письмо, которое передал Ленину через Володичеву. «Т. Ленин! Недель пять назад я имел беседу с тов. Н. Конст., которую я считаю не только Вашей женой, но и моим старым партийным товарищем, и сказал ей (по телефону) прибл. следующее: “врачи запретили давать Ильичу полит. информацию, считая такой режим важнейшим средством вылечить его. Между тем Вы, Н. К., оказывается, нарушаете этот режим. Нельзя играть жизнью Ильича” и пр. Я не считаю, что в этих словах можно усмотреть что-либо грубое или непозволительное, предприн. “против” Вас, ибо никаких других целей, кроме цели быстрейшего В. выздоровления, я не преследовал. Более того, я считал своим долгом смотреть за тем, чтобы режим проводился. Мои объяснения с Н. К. подтвердили, что ничего, кроме пустых недоразум., не было тут, да и не могло быть. Впрочем, если Вы считаете, что для сохранения “отношений” я должен “взять назад” сказанные выше слова, я их могу взять назад, отказываясь, однако, понять, в чем тут дело, где моя “вина” и чего, собственно, от меня хотят. И. Сталин»[158]158
  См. книгу Дмитрия Волкогонова «Le Vrai Lénine» (Париж: Робер Лаффон, 1994. С. 381–382). (Примеч. автора.) Оригинал данной книги Дмитрия Волкогонова на русском языке называется «Ленин. Политический портрет». (Примеч. пер.)


[Закрыть].

После приступа, случившегося с Лениным 10 марта 1923 года, он уже не мог ни диктовать записки, ни слушать, как ему читают письма и сообщения. Поэтому вряд ли он узнал, что ему ответил Сталин.

Летом и осенью 1923 года состояние его здоровья было чуть-чуть получше: он даже стал осторожно прохаживаться по своей комнате, опираясь на трость, и общаться при помощи мимики и жестов. Восемнадцатого октября он ненадолго приехал в Кремль и зашел там в свою квартиру. На следующий день он отправился в свой кабинет в Совнаркоме и затем совершил прощальную прогулку по Москве, после чего – сильно уставший – вернулся в Горки. В последние месяцы своей жизни он общался лишь с немногими людьми. Он принял своего брата Дмитрия, но отказался встретиться с Бухариным. Некоторым членам Политбюро и правительства разрешили увидеть его лишь издалека. Сталин и Троцкий тоже больше не пытались утомлять его своим присутствием[159]159
  См. книгу Дмитрия Волкогонова «Le Vrai Lénine» (Париж: Робер Лаффон, 1994. С. 389–390).


[Закрыть].

Ленин умер 21 января 1924 года.

Историки очень много рассуждали по поводу того, стал ли Ленин в конце своей жизни врагом Сталина. Помимо того факта, что Ленин в период своего конфликта со Сталиным был болен – а значит, в той или иной степени становился жертвой резких перемен настроения, – следует отметить, что это была отнюдь не первая его распря со Сталиным. Случались у него распри и с другими приближенными к нему людьми – такими, как Зиновьев, Каменев и, конечно же, Троцкий. Политические разногласия с соратниками возникали у Ленина на протяжении всей его жизни. Могла ли ссора, возникшая между Сталиным и Лениным незадолго до смерти последнего, перечеркнуть их многолетнее тесное сотрудничество? По моему мнению, Ленин упрекал Сталина лишь за некоторые черты его характера, а не за политические ошибки. Что касается Сталина, то, несмотря на его критику в адрес Ленина и на ссору с ним незадолго до смерти вождя, его привязанность к этому руководителю и восхищение им были очень сильными. Как подтверждение его преданности Ленину, на стене его кабинета всегда висел портрет Владимира Ильича, над которым круглые сутки горела лампа. В другой комнате стоял бюст Ленина. Сталин всегда брал этот бюст с собой, когда отправлялся в отпуск[160]160
  См. книгу Алексея Рыбина «Рядом со Сталиным» (фонд 558, опись 4, дело 672).


[Закрыть]. Можно, конечно же, счесть, что все это было лишь показухой и имело исключительно тактический характер. Можно также предположить, что он создал культ Ленина, чтобы благодаря ему укрепить свою собственную власть. Однако лично я думаю, что с течением времени Сталин стал искренним по отношению к памяти о человеке, которому он был в значительной степени обязан своей успешной карьерой в партии.

Глава V. Между политическими победами и семейными невзгодами

Обычная семья

После смерти Ленина Надежда Аллилуева ушла из секретариата Совета Народных Комиссаров и работала в течение некоторого времени в редакции журнала «Революция и культура», являвшегося приложением к газете «Правда». Она работала там до 1929 года, когда начала учиться в недавно созданной Промышленной академии на факультете искусственного волокна. Хотя Надя теперь уже не занималась своими детьми непосредственно, она пыталась любой ценой создать уютную семейную атмосферу для Сталина. Она при этом еще больше разрывалась между чувством семейного долга, необходимостью работать и желанием получить профессиональное образование, наличия которого требовали от нее новые реалии жизни. «Я очень жалею, что связала себя новыми семейными узами, – написала она 11 января 1926 года, когда была уже беременна Светланой, Марии Сванидзе – бывшей свояченице Сталина, ставшей ее хорошей подругой. – В наше время это не очень легко, т. к. вообще страшно много новых предрассудков. Если ты не работаешь – то уже “баба”. Хотя, может быть, не делаешь этого, потому что считаешь работу без квалификации просто не оправдывающей себя интересом к ней. А теперь, особенно когда я займусь семьей, думать о квалификации не приходится. […] Вы даже не представляете, как тяжело работать для заработка, выполняя любую работу. Нужно обязательно иметь специальность, которая дает возможность не быть ни у кого на побегушках, как это обыкновенно бывает в секретарской работе»[161]161
  См. вышеупомянутую книгу «Иосиф Сталин в объятиях семьи. Из личного архива», с. 154–155.


[Закрыть]. Тот факт, что она являлась женой Сталина, не давал ей никаких привилегий. Ей следовало самой делать себе карьеру.

Двадцать восьмого февраля родилась Светлана. «Недавно я родила Вам внучку, очень хорошую девочку, которую звать Светланой», – написала Надя свекрови 14 апреля 1926 года. Затем в ее письме следуют уже ставшие привычными слова о том, что Иосиф очень занят, а также о том, что он утомлен и болен.

У Сталина и в самом деле болела нога, а еще он страдал от суставного ревматизма руки. Именно поэтому он во второй половине 1920-х годов очень часто находился в отпуске. Он лечил недуги, «заработанные» им в тюрьмах, в ссылках и на фронтах гражданской войны. В июле 1925 года он поехал в Сочи. Его жена, всегда сопровождавшая Иосифа в поездках, отправилась туда вместе с ним. «Я выздоравливаю, – написал Сталин Молотову 1 августа 1925 года. – Мацестинские воды (около Сочи) хороши против склероза, переработки нервов, расширения сердца, ишиаса, подагры, ревматизма». В мае и в сентябре 1926 года он снова ездил в Сочи. В своей переписке с Молотовым – посвященной исключительно политическим вопросам – он упоминал о своих проблемах со здоровьем. «Понемногу поправляюсь, но рука еще болит». В июле 1927 года он снова уехал лечиться. «Болен, лежу и потому пишу коротко»[162]162
  См. сборник документов «Письма И. В. Сталина В. М. Молотову. 1925–1936 гг.» (Москва: Россия молодая, 1995, с. 37–39 и 107).


[Закрыть]. Его физические страдания не мешали ему работать и – в первую очередь – бороться за право стать преемником Ленина. Он работал и вел внутрипартийную борьбу даже тогда, когда находился на отдыхе в Сочи или – гораздо чаще – на своей даче в Зубалово.

На этой даче, залитой солнцем и всегда полной гостей, царило радостное настроение. Там почти непрерывно шумели дети, а Сталин вел классическую жизнь главы семейства. Позднее, после смерти Нади, эта дача станет местом отдыха детей и близких родственников Аллилуевых. В Зубалово родители Нади имели каждый по своей комнате. Сталин относился к ним с уважением до самой их смерти, хотя после 1937 года он всячески старался с ними больше не встречаться. В двадцатые же годы они частенько собирались семьями все вместе – в частности, обедали вместе за столом, поставленным на полянке в лесу. Они также все вместе отмечали дни рождения. Близкие Сталина в те времена представляли собой счастливую семью, окруженную друзьями: именно такой образ Иосифа и Надежды как супругов остался от первых лет их совместной жизни.

В число приближенных Сталина – то есть тех, с кем он регулярно общался, – в те времена входили Авель Енукидзе (друг юности Сталина, проведенной в Грузии, и крестный отец Нади), Молотов, Ворошилов, Орджоникидзе, Микоян и семьи Сванидзе и Аллилуевы. С течением времени к ближайшему окружению Сталина присоединились и другие его товарищи: Каганович, Бухарин, Киров. Иногда у него в гостях бывал и легендарный командир красной конницы Семен Буденный – он приходил к ним со своей гармонью. За столом Сталин всегда сажал справа от себя своего тестя. Надя иногда захаживала в гости к женам соратников Сталина, не считая их, однако, своими настоящими подругами, – к Полине Семеновне Жемчужиной (жене Молотова, которой она, пожалуй, отдавала предпочтение), Доре Моисеевне Хазан (жене Андреева), Марии Марковне Каганович, Эстер Исаевне Гурвич (второй жене Бухарина). «Я в Москве решительно ни с кем не имею дела, – написала Надя Марии Сванидзе в 1926 году. – Иногда даже странно: за столько лет не иметь приятелей близких, но это, очевидно, зависит от характера. Причем странно: ближе чувствую себя с людьми беспартийными, женщинами, конечно. Это объясняется тем, что эта публика проще, конечно»[163]163
  См. письмо Надежды Аллилуевой Марии Сванидзе от 11 января 1926 года.


[Закрыть].

В первой половине 1920-х годов, когда брак с Надеждой был вроде бы еще прочным, Сталин находил время и вкус для обустройства дачи в Зубалово, хотя и был очень занят политическими делами (а именно укреплением Советской и своей собственной власти). Он распорядился срубить деревья, окружавшие дом, чтобы в него попадало побольше солнечного света. Он также переоборудовал это старинное здание в современный и комфортабельный дом. Второй этаж предназначался для него самого и его жены; дети, родственники и гости размещались на первом этаже. Березовые рощицы и отдельные березы, птичий двор, ульи, кусты малины, земляника – все это придавало даче деревенский шарм благодаря неустанным усилиям ее хозяина[164]164
  См. вышеупомянутую книгу Светланы Аллилуевой «Vingt lettres à un ami», с. 40–45.


[Закрыть]. Это был безопасный и безмятежный маленький мирок, праздное времяпрепровождение в котором чередовалось с неутомительным трудом: сбор грибов и фруктов, сенокос, прополка сорняков. Сталин – хотя и не очень умело, но, в общем-то, с удовольствием – выполнял работу садовника. Надя оборудовала игровую площадку для детей – лужайку с качелями и маленькой хижиной. Сталин установил бильярдный стол. Он обожал играть на бильярде, причем чаще всего брал себе в соперники своего шурина Павла – чтобы наверняка выиграть[165]165
  Из беседы автора данной книги с Кирой Аллилуевой в Москве 16 июня 1995 года.


[Закрыть]. Однако бо́льшую часть времени – даже в отпуске – он посвящал чтению и работе. Тем не менее, оставаясь в глубине души грузином, он любил часами просиживать за столом со своими гостями. Именно на этой даче он со временем станет решать судьбу страны, избавляясь от своих идейных противников, вырабатывая политическую линию партии, интригуя… Это тоже была нелегкая работа. Он вообще-то никогда по-настоящему не был в отпуске, и даже само понятие «отдых» было ему чуждо.

В 1920-е годы все в окружении Сталина обращались друг к другу на «ты». Его близкие люди проводили вечера и выходные дни вместе – то дома у одних из них, то дома у других. В их среде не существовало никакой иерархии и тем более не было лести и услужливости. Каждый говорил то, что думает, иногда даже громогласно.

Еще даже не приступив к учебе, Надежда уже была постоянно занята. Ее работа в журнале, общественная деятельность и забота о муже почти не давали ей возможности общаться со своими детьми. Она также выполняла работу для своего мужа, которого все еще любила всей душой: печатала на машинке его статьи. Кроме того, именно она заведовала скромным семейным бюджетом в первые годы совместной жизни с Иосифом. Они с мужем тогда не могли позволить себе никаких излишеств и уж тем более роскоши. Прислуга появилась у них позднее, во второй половине 1920-х годов.

Хотя со временем их стала окружать роскошь, Надя продолжала вести очень скромный образ жизни. Она отказалась от предоставленного ей автомобиля с шофером и предпочитала ездить в битком набитом общественном транспорте. Одевалась она очень просто. Немногие из тех, с кем ей доводилось общаться, знали, что она – жена Сталина. Она неизменно отказывалась от роли «первой леди» страны. Надя не взяла себе фамилию мужа, сохранив свою девичью фамилию. Самоуверенная, сдержанная, замкнутая, она одним людям нравилась, а у других вызывала желание держаться от нее подальше. В первой половине 1920-х годов, как дружно свидетельствовали все очевидцы, Надя испытывала к своему мужу глубокую любовь и иногда терзалась ревностью. Сталин тоже любил ее, хотя и в своеобразной манере. Он хранил верность своей жене, хотя порой не оставался равнодушным к чарам некоторых женщин[166]166
  Из беседы автора данной книги с Надеждой Сталиной, состоявшейся в Москве 17 июня 1995 года.


[Закрыть].