Текст книги "Небесная собака. Спасение души несчастного. Том 2"

Глава 41. Часть 2. Долгие разговоры о важном, или Сколько скелетов у нас в шкафу запрятано друг от друга?

По залу пронесся мерзкий звук: лежавший на полу демон шмыгнул носом, полным крови, и с наслаждением сплюнул ее.

– Отрадно знать, что ты, Го Бохай, тоже не считаешь меня другом, а то я уже думал, как тебе об этом сказать.

Лица наблюдавших выходку Сянцзяна исказились. У Чан быстро перетянул внимание на себя, спросив:

– Учитель, что именно вы имели в виду, говоря об общем деле?

– Речь идет о твоем вознесении, которому мы с Сянцзяном должны способствовать. – На этих словах демон удивленно приподнял брови. Го Бохай продолжил, не обращая на него внимания: – Твоя жизнь имеет неимоверно большое значение для мира демонов. И, к огромному сожалению, та встреча на горе Хэншань с демоном с черного рынка стала судьбоносной…

– Простите, что вот так перебиваю. Если вы о том Кукловоде, то я сбит с толку. – У Чан положил руку на сердце. – Я своими глазами видел, как он был заживо испепелен. Разве та ослепительная молния, призванная вами, не расправилась с ним?

Сянцзян лениво пробурчал:

– Прозвище Кукловод тебе ни о чем не говорит? Я был той ночью поблизости и после произошедшего ни следа его пребывания не нашел. Веришь, что твой наставник мог так просто его уничтожить? Наивно!

Го Бохай кивнул и поднял задумчивый взгляд на воспитанника:

– Некоторые из демонов опасаются твоего вознесения, но есть те, кто был бы рад, стань ты… владыкой нижнего мира. В У Тяньбао есть то, что определяет его как опасного врага или же отличного союзника – в зависимости от того, что ты сам выберешь и на что их сил и ухищрений хватит. Кукловод желает стать верным слугой молодого господина. И проблема в том, что он не только жив, но и хорошо осведомлен о тебе и сейчас наверняка собирает единомышленников.

Взгляд У Чана мазнул по безэмоциональному лицу связанного демона, однако последующий вопрос был задан не ему:

– И чем же я заслужил такую честь? Ведь помимо меня есть еще и другие избранные господа. Их вознесение не столь важно?

– Тебя от остальных отличает потенциал, – убедительно произнес Го Бохай. – Как бы человек ни барахтался в омуте своей судьбы, он не сможет противиться потоку. Даже избранные не в силах обмануть судьбу и прыгнуть выше головы. Силы, что должна пробудиться в тебе, хватит на то, чтобы прославить одних богов и уничтожить других. Это было предопределено, когда ты родился под небесным созвездием Гоу. – Неожиданно даже для самого себя наставник произнес название на восточном диалекте, настолько он был взволнован разговором на эту тему с учеником. Но никто его не поправил. – Теперь ты можешь понять мои опасения? То, как ты защищал своих товарищей в ущелье и жителей столицы Лунъюань, – похвальный поступок, однако даже моих познаний недостаточно, чтобы предугадать, какой противник может встретиться тебе на пути.

У Чан слушал с непередаваемым выражением лица. Он смотрел только на учителя и не видел, как Сянцзян закатывал глаза и морщился, всем видом демонстрируя свое отношение к воодушевленным речам Го Бохая. Помолчав, наследник выдвинул предположение:

– Получается, большая часть демонов страшится дня, когда я овладею своей силой. Другие же только этого и ждут. Тогда почему мне просто не сойти со своего пути? Так будет лучше для всех. – На секунду наставнику показалось, будто У Чана порадовало сказанное. – И я не буду сталкивать одних и других лбами. Вознесение может произойти завтра или через десяток лет, и все это время люди рядом со мной будут в опасности.

Го Бохай покачал головой:

– Даже родись ты сыном чиновника среднего сословия, от злостного преследования не скрыться, как ни пытайся. Да и сейчас, когда в мире демонов прогремела молва про У Тяньбао, от игр в прятки мало прока.

У Чан на время притих. Чувство вины поднималось из глубины встревоженной души и горечью оседало на корне языка. Если бы он не бродил по опасным, интригующим юную душу местам, таким как блошиный рынок, возможно, демоны, интересующиеся его ролью в Трех мирах, разузнали бы об У Тяньбао лишь после его вознесения. И в этом случае для них было бы поздно что-то предпринимать.

У Чану даже стало жаль, что в ту ночь Го Бохай не отругал его за содеянное. Возможно, и правда, отправившись в долгое путешествие, он был бы куда аккуратнее в своих действиях и решениях. Однако Го Бохай был не из тех, кто сразу же устраивает воспитательную порку. Безукоризненно вежливый и тактичный, он не стал обвинять в случившемся ребенка и попытался разрешить ситуацию самостоятельно.

Наследник поднял взгляд на учителя и осторожно поинтересовался:

– А чего желаете вы? Вы правда хотите, чтобы я вознесся? Или…

Го Бохай не растерялся:

– Я поднялся на гору Хэншань не затем, чтобы склонить будущего бога на чью-либо сторону. Любое твое решение будет верным. Я всего лишь наставник, у которого нет и не должно быть личных желаний. Твоя жизнь – главная цель моего наставничества, она должна протекать как можно спокойнее и радостнее, вот и все… – Го Бохай сделал небольшую паузу. Он вдруг понял, что выражение лица наследника считать не может. – Однако если тебя интересует именно мое мнение, а не желание, то я убежден, что, вознесясь, ты обретешь великую славу и уважение и преуменьшишь количество недоброжелателей.

Последние слова показались У Чану странными. Как это так – «преуменьшишь количество недоброжелателей», когда ни один из нечестивцев не сможет остаться равнодушным к вознесению такого опасного врага? Посчитав это немного нелепым, У Чан произнес:

– Сомневаюсь, что преследование демонов поутихнет, когда я стану богом.

Го Бохай же с серьезным видом заявил:

– У Чан, я говорил о небожителях.

Улыбка стерлась с юного лица.

– Если ты захочешь получить черную, бесчестную власть, спустившись в мир демонов, на тебя обрушится не только гнев противников твоего правления из нижнего мира, но и вся мощь Небес. Пока ни один бессмертный чиновник не знает о твоей силе и ее возможностях – они не могут заглянуть в судьбы своих будущих коллег. Однако небесные служащие крайне неохотно играют в ожидание, они не сидят в своих храмах в предвкушении судьбоносного часа, им не на кого уповать, кроме как на себя. Случись так, что им кто-то нашепчет о тебе, и…

– Они тотчас спустятся за мной, – хрипло закончил фразу У Чан.

– К сожалению, это так. Поэтому я сказал, что моих познаний недостаточно, чтобы предугадать, какой противник может встретиться тебе на пути. – Го Бохай тяжело вздохнул. – Не подумай, что все в Небесной столице мнительны и полны бессчетных деяний, просто…

Лик наследника помрачнел, и он снова опередил наставника.

– Учитель, одна из стратегий военного трактата[29]29
  Военный трактат «Тридцать шесть стратагем».


[Закрыть] гласит: «Даже малейшую выгоду ни в коем случае нельзя упускать. Маленькая слабость противника – это маленькое преимущество у меня». Путь малого кровопролития всегда будет выгоднее, нежели путь бо́льших потерь. Я понимаю ваши переживания.

Го Бохаю стало легче на душе, и он заметил:

– Довольно взрослые рассуждения, этот наставник приятно удивлен. Ты очень хорошо используешь полученные от меня знания.

– Спасибо. Однако ответьте, откуда нам знать, что его цели, – У Чан указал на Сянцзяна, кивнув головой, – не идут вразрез с вашими, учитель?

Демон пробурчал:

– Да-а-а… Наш маленький господин одарен исключительным умом. Я столько раз спасал его шкуру… лишь для того, чтобы потом выгоднее ее продать.

Собеседники проигнорировали его слова, словно унылую песнь сверчков летним вечером. Го Бохай нехотя ответил на вопрос воспитанника:

– Из-за желания помочь тебе на пути совершенствования я нажил немало врагов, хотя к этому не стремился. Тот, кому служит демон Тьмы и кому я, в свою очередь, доверяю, посчитал хорошей идеей приставить его ко мне для защиты. Я ничего не могу с этим поделать.

Сянцзян нашел это смешным:

– Оберегаете все друг друга по кругу, трясетесь, как крестьянин над курицей в голодный год. Может, уже хватит томить меня своим пустословием? Вы могли это обсудить и без меня. Ха, или вам нужен был свидетель? Прошу заметить, так долго лежать связанным вредно для тела.

У Чан подозревал, каким будет ответ на его следующий вопрос, но все же спросил:

– Учитель, а тот, кому верен демон Тьмы, на чьей стороне? Могу я уточнить, о ком идет речь?

– Он точно не на стороне демонов, желающих сделать из тебя владыку третьего мира, поскольку он и сам есть владыка – демон Душ.

Наследника не потрясло сказанное, тем не менее он напрягся и задумался: «Тогда явно на второй стороне – тех, кто желает моей смерти…» Однако Го Бохай быстро понял, о чем ученик сейчас размышлял.

– Можешь не переживать, у владыки на твой счет нет никаких помыслов – если ты вознесешься, он тебя не тронет. Только в таком случае он не видит в избранном У Тяньбао опасности и претендента на его место в мире демонов.

Затем, глядя наследнику прямо в глаза, с нажимом повторил:

– Ему можно доверять.

Дальше и думать было не о чем – У Чан привык всецело полагаться на учителя. И хоть от такого отношения наставника к демоническому владыке юноше и сводило скулы, как от кислоты, он заставил недовольный внутренний голос умолкнуть. Однако кое-что в его голове укрепилось – предположение о происхождении Го Бохая. Удивительным образом мужчина знал довольно многое и был знаком со слишком большим количеством демонов, некоторые титулы которых пугали даже небожителей.

Го Бохай махнул ладонью в сторону демона Тьмы, и Вечные путы спали с него.

– Поведай нам то, что ты рассказывал мне про Кукловода.

Сянцзян поднялся одним упругим кошачьим движением и первым делом дотронулся до красных пятен на лице. Кровь все еще была свежей, и потому любые попытки вытереть ее заканчивались крахом – она лишь размазывалась. Скривив тонкие губы, демон очистился щелчком пальцев и заговорил:

– Никто не видел и не знает настоящего лица Кукловода. Когда кто-либо заводит разговор о нем, то первым делом говорит: «Недоверчивый трус». Непонятно даже, женщина это или мужчина. Есть лишь слухи о его прошлом: поговаривают, будто бы его писанина оскорбила не одного влиятельного небожителя. При жизни он был бездарным неизвестным писателем, и даже когда стал демоном, не бросил свое любимое дело, продолжая переводить тушь. Написанный им абсурд доходил до верхов: поначалу богатые сановники плевались от прочитанной гадости, после – чиновники и советники императоров, а за ними и Небеса. По итогу все закончилось тем, что однажды он затронул честь одного бога литературы, который счел своим долгом выпустить бумагомарателю кишки. Принято считать, что именно с того дня демон и не показывал свой истинный облик. По-видимому, в ожидании, когда оскорбленного бога низвергнут или он сам покинет свой пост.

– А что же сейчас? Как его отыскать? – поинтересовался У Чан, однако не у рассказчика.

Демон с покровительственной жалостью взглянул на перебившего его юношу, отчего тот вскинулся было, но Го Бохай взглядом велел ученику успокоиться. Так и не дождавшись от вспыльчивого наследника действий, Сянцзян со вздохом уселся на пол рядом, перекинул будто стекшие темной водой волосы на одно плечо и продолжил:

– Нынешнего владыку этот нечестивец не признает, по миру демонов перемещается незаметно, приходит и уходит быстро, так же, как меняет свои облики. Однако пару раз заявлялся среди сильнейших демонов, чтобы высказать свое мнение о новом правителе. И все эти разы это была лишь его марионетка. Материалом для него выступают тела культистов, на руках которых есть отметка в виде темного глаза с пустым зрачком. Поэтому не исключено, что любой смертный может оказаться его марионеткой.

При последних словах У Чан с недоверием уставился на лениво болтающего ногой демона. Заглядывая на блошиный рынок Тяньцзиня к любопытному торговцу, наследник общался именно с человеком, а не с демоном, назвавшим себя именем Ми. И по всей видимости, между ними двумя была установлена тесная связь, по которой культист сразу же доносил обо всем увиденном и услышанном.

– Когда Кукловод стал догадываться на счет маленького господина У… – В глумливых устах Сянцзяна это обращение прозвучало почти унизительно. – …Вышло так, что я все чаще и чаще начал обнаруживать в поместье клана следы его пребывания, точнее – культистов, которых Кукловод подсылал для наблюдений. То оказались две служанки, что нехитрым способом скрывали на тыльной стороне своих запястий черную отметку, используя маскирующую косметику. К сожалению, они не знали ничего. И это понятно. Было бы странным для Кукловода с такой яркой характеристикой, как «недоверчивый трус», кого-то посвящать в свои планы. В тот же вечер и случилась та маленькая битва на горе Хэншань. Странным осталось лишь поведение демона, получившего хороший шанс рассказать молодому господину У о его предназначении прямо на месте.

– Как думаете, учитель, почему он не сделал этого?

– Тебя не учили, что перебивать невежливо, маленький засранец? – меланхолично протянул демон так, словно говорил с ребенком.

Го Бохай отмахнулся от паясничающего Сянцзяна и пояснил:

– Думаю, тогда Кукловода спугнули твой отказ выслушать его и ощущение собственной беспомощности: он понял, что слишком рано объявился, и пока ты не познал в себе мощь, никто не поверит на слово Кукловоду, даже ты. Одним из тех, кто не верил в предположения демона, однако поддерживал с ним связь, был Хоцзучжоу.

Потрясенный У Чан слушал мелодичный голос наставника, не моргая и не замечая насмешливого взгляда демона.

– Последствия трагедии в столице Лунъюань в ту роковую ночь могли быть куда больше и страшнее, если бы тогда Хоцзучжоу и его последователи верили словам Кукловода.

Сянцзян утвердительно кивнул, вдруг посерьезнев:

– И если бы меня не было рядом… Уверен, Кукловод все еще не теряет надежды найти единомышленников. Кто-то на пути маленького господина может оказаться засланным информатором. Поэтому… – Он испарился, но голос его продолжал звучать: – …Лучше всего, если я всегда буду рядом.

Следом же, ощущая, откуда доносился звук, У Чан опустил взгляд на свое плечо. Не ожидая, он вскинул руку и громко воскликнул: «Мерзость!» На пол свалилась маленькая гадюка, разинувшая черную пасть.

– Неблагодарный сопляк!

Помещение в мгновение ока наполнилось густой мглой. Когтистые лапы ступили на пол, и чье-то дыхание коснулось лица наследника. Сквозь немного рассеявшийся туман показалось извивающееся тело змея с густой гривой на спине. Его длинное туловище еле помещалось в четырех стенах, казалось бы, немаленького зала знаний. Все, что находилось внутри, с грохотом попадало, закрытые изнутри двери заскрипели, огромный хвост заслонил дневной свет из окна. Демон застыл, разинув пасть прямо над головой юноши.

Инстинктивно двинувшись назад, У Чан увидел, как у чешуйчатого горла что-то блеснуло, и подобие драконьей пасти застыло. Оголенное острие Байшана! Слегка дребезжа, меч висел в воздухе. Наставник же, не без труда протиснувшись между когтистой лапой и стеной, подошел к ученику и устало бросил демону:

– Уймись, иначе он тебе голову отсечет.

Меч плотнее прижался к горлу Сянцзяна, отчего тот вынужденно попятился.

– Значит… уже успел натаскать своего верного спутника на защиту пацана? Твой цзянь неплохо справляется.

Го Бохай ничего не ответил, лишь бросил гневный взгляд исподлобья. У Чан про себя отметил, что никто и никогда так часто не злил наставника, как этот хвостатый наглый демон.

– Да будет вам, сама серьезность! – Длинное чешуйчатое тело демона испарилось вместе со мглой. Уже в человеческом обличии он склонился над наследником и притворно произнес: – Всего-то шутки ради хотел шороху навести, а вы переполошились.

Сянцзян потянулся, чтоб ущипнуть У Чана за щеку, как обычно это делал учитель, но наследник сразу же шлепнул его по руке. Без промедления Го Бохай указал на дверь:

– Найди более удачное время, чтобы свои глупые фокусы проворачивать!

В конечном счете в зале знаний осталось два человека.

Демон Тьмы и правда никогда ни о ком не думал: в помещении творился полнейший бардак, а зданию срочно был необходим ремонт. У Чан без сил опустился на пол, события последних нескольких часов вымотали его. И вдруг лицо наследника обхватили прохладные ладони:

– Ты не ранен? – Го Бохай и сам не ожидал подобной реакции от себя. – Скажи, если что-то не так… Он ненароком мог тебе что-то сломать, дай посмотрю.

Наставник ощупал руки, кисти и пальцы застывшего в замешательстве У Чана и вновь вернулся к его лицу. Бережное прикосновение ко лбу вынудило воспитанника тихо ойкнуть.

– Довольно большая шишка, не считаешь? Ты вроде не так сильно ударил его.

Сказанное заставило юношу улыбнуться, ведь наставник не видел, пока разговаривал с Минь-Минь вне стен зала знаний, сколько еще раз У Чан ударил демона лбом.

Все еще не убирая ладонь, Го Бохай добавил:

– В любом случае не делай так больше, от этого больно тебе, но не ему.

Упиваясь приятной прохладой на своем лице и видом мягких черт встревоженного человека напротив, У Чан кивнул. Вскоре взор наследника робко перебежал в сторону, и между двумя возникло молчание. Го Бохай еще немного повозился, поправил пару растрепанных серебристых прядей, аккуратно очертил пальцами красную ссадину на лбу и после, посчитав свои действия излишними, встал.

– Надо решить, какие вещи взять, а какие оставить. Дорога до долины Шутянь долгая, однако количество проведенных дней в монастыре будет куда больше. Нужно озаботиться всем заранее. – Он остановился у выхода и добавил: – Что творится в голове демона Тьмы, никто не знает, даже, наверное, он сам… Какой бы безопасной ситуация тебе ни казалась, держи меч всегда наготове.

С этими словами Го Бохай прикрыл дверь, однако та тут же упала. На грохот сбежалась толпа охающих слуг. У Чан тоже поспешил, потянулся к оружию, и из-под стола послышался голос, который сопроводил его до выхода:

– Маленький господин действительно не из робкого десятка… Раз сдержал уговор, то и я сдержу: буду молчать о сегодняшней ночи. Лишь бы та служанка не проговорилась, что видела тебя у его покоев.

* * *

Через несколько часов наставник и воспитанник столкнулись во внутреннем дворе около внушительной горы сундуков. Собранного в дорогу, казалось У Чану, было неприлично много. Однако это были еще не все вещи: в поте лица трудяги откуда-то все несли и несли. И на их лицах застыло выражение отчаяния, когда они начинали обсуждать, как спустить все это вниз, чтобы погрузить в повозки.

Обнаружив уже как минимум одиннадцать больших сундуков, У Чан изумился:

– Учитель, впервые мы вместе отправляемся так далеко. Я думал, нам нужно быть налегке, чтобы не тратить время на приготовления.

Го Бохай добродушно усмехнулся. Его невесомые одеяния колыхнулись от дуновения теплого ветерка, он уселся на крышке одного вещевого ящика и прикрыл макушку от солнца опахалом.

– Ты верно подумал. Дорога предстоит нелегкая, по пути будем часто останавливаться на постоялых дворах.

– Тогда почему бы нам не взять поменьше вещей? Пожелаете, и мы приобретем все необходимое в близлежащих городах.

Увидев наставника в новом белоснежном халате с расшитым зелеными украшениями воротом, наследник завел разговор с мыслями о всевозможных нарядах господина в этих сундуках. Не сдерживая улыбки, Го Бохай пояснил:

– Все это твои вещи. Мой сундук только несут.

Воспитанник обернулся в указанную сторону и увидел двух самых счастливых слуг, что несли груз налегке, немного пританцовывая. У Чану стало неловко.

– Все это мои вещи? Но откуда, когда я еще даже в покои не заглядывал, чтобы решить, что брать с собой?

Один из доходяг, не разгибая спины, произнес:

– Указ хозяйки, молодой господин.

У Чан срочно отправился к себе, оставив Го Бохая одиноко восседать на крышке ящика. Почти сразу же наследник вернулся тем же тяжелым шагом, каким уходил, и, не говоря ни слова, принялся разъяренно вскрывать сундуки. Вынутые вещи летели в стороны, как и пар из ушей недовольного. Вокруг собралась толпа, что тут же принялась все подбирать с земли.

– Молодой господин, прошу, остановитесь! Не раскидывайтесь книгами и одеждой! Просто скажите, что нам убрать, и мы сделаем это за вас!

– Ой, мамочки, сколько всего теперь придется отправить в стирку! Месяц рук из воды не вытаскивать!

– Хозяйка будет злиться!

У Чан возразил:

– Это мы еще посмотрим, кто будет злиться!

В этот момент из-за угла здания вышла госпожа в сопровождении слуг. Услышав слова сына, она застыла на месте с непривычным для окружающих ее людей выражением лица. Когда же до нее дошло, что наследник, словно назло, собирается выкинуть все, что она приказала упаковать, то по привычке повысила голос:

– Я взяла хлопоты по твоему отъезду на себя! И чем это ты недоволен, спрашивается?

У Чан не стерпел попытки вмешаться, и они, как обычно, начали препираться. Слуги шагнули в сторону для безопасности – вдруг вещи полетят в стороны. Несколько минут мать и сын отчаянно ругались, пока У Чан в отчаянии не выкрикнул то, что его волновало больше всего:

– Как вы можете, матушка? Это мои вещи! И куда вы дели кипы рукописей с письменного стола?

– Несносный мальчишка! Ты никогда не даешь мне позаботиться! Что я за мать, если даже не могу помочь в подготовке вещей сына для дальней дороги? – в сердцах выкрикнула госпожа У, и в ее голосе У Чану послышалось что-то ломкое, хрупкое. Словно она… Она и правда хотела помочь ему? Или даже позаботиться?

Женщина устало вздохнула и, прижав ладонь к пылающему лбу, тихо произнесла:

– Я велела упаковать их. В самую первую очередь.

У Чан ощутил жар неловкости и неожиданно для себя пошутил:

– Я уж было подумал, избранного не в обитель Опустивших головы отправляют, а выселяют из семейного поместья.

Не сказав больше ни слова гневного, госпожа фыркнула и, хлопнув крышкой сундука, удалилась. На углу она остановилась и бросила через плечо:

– Поступай как знаешь, только потом не смей никого обвинять.

Наследник не преминул воспользоваться советом и продолжил избавляться от лишних вещей. На земле не осталось места, куда можно было бы ступить, потому слуги, словно кучка цыплят, оббегали вещи кругами, следуя за идущим прямо по ним молодым господином. В какой-то момент все сундуки, кроме одного, на котором сидел Го Бохай, были опустошены. У Чан направился к нему. Когда ученик подошел, наставник освободил место и с интересом вместе с остальными принялся наблюдать.

Сундук был наполнен учебниками и свитками. Ничего особенного, однако, разглядывая скарб, наследник притих. Он покопался в содержимом, вдруг повеселел и достал ненужное:

– Я возьму только это, остальное верните.

Го Бохай удивился:

– И все? Вещи в этом ящике важнее пары сменных одежд?

– Постойте, одежда мне и правда пригодится.

Из горы собранных с земли и отряхнутых нарядов У Чан вытащил один, другой и запихнул в сундук. Тут же один из слуг предостерег:

– Молодой господин, в этом сундуке все для письменности, в дороге одежда может пропитаться запахом туши или же запачкаться.

Немного поразмыслив, наследник взял еще парочку вещей, однако все под крышкой уже не помещалось. Мучаясь с закрытием сундука, У Чан удрученно плюнул:

– Хорошо, упакуем второй. Но остальное вернете на свои места.

Идиллия царила, покуда вещи не были упакованы. Когда крышки обоих сундуков захлопнулись, слуги вновь начали вздыхать, уговаривая:

– Может, господину не помешает еще несколько нарядов? Все же вдруг будет праздничный день и вы захотите прогуляться по городским владениям вблизи Туманного хребта!

– А раз так, то вам обязательно пригодится это. – Слуга протянул молодому господину вэймао с длинной белой вуалью.

У Чан покрутил его в руках и краем глаза заметил, как наставнику поднесли подобную широкополую шляпу. Го Бохай благодарно отдал опахало, которым прикрывался от знойного солнца, и надел головной убор. Тотчас темно-зеленая вуаль опустилась до самого подола одежд и заколыхалась, как морская гладь. Служанка охнула:

– Какая прекрасная мили[30]30
  Мили – широкополая шляпа с длинной вуалью, прикрывающей все тело, чаще всего с вышивкой. Помимо функционального назначения, защиты от солнца, оба головных убора (вэймао и мили) считались модными аксессуарами знати. Отличия лишь в том, что мили появилась раньше вэймао – с указом императора закрывать открытые части тела. Кроме того, вуаль мили не имеет разреза напротив лица.


[Закрыть], господин! Мастер, который ее изготовил, запечатлел на вашей вуали редчайший миг едва начавшегося цветения бамбука.

От легкого дуновения ветра темный газовый покров шляпы на Го Бохае колыхнулся. Картина цветущего бамбукового леса словно на мгновение ожила, скрывая изящного господина в своей глуби.

Наблюдая со стороны, У Чан невнятно что-то промямлил слуге, однако тот не растерялся и дал остальным отмашку – все бросились собирать третий сундук вещей. Тут же слуга добавил:

– Молодой господин, позволите положить ваш вэймао?

Но, на его удивление, У Чан жадно вцепился в головной убор.

– Не стоит, я… с собой возьму.

В этот же вечер в главном зале по случаю отъезда наследника состоялся семейный ужин, который впервые посетил наставник. Слуги были настолько этим обескуражены, что прямо за спинами трапезничавших принялись дискутировать, как быстро Го Бохай найдет причину удалиться. От напряжения, царившего за столом, даже пригласивший наставника глава не сразу смог притронуться к своей еде.

Главным блюдом вечера был довольно сложный в приготовлении солоновато-сладкий суп. Привыкшие к необычайно жгучей и пряной остроте глава и наследник с недоверием поглядывали в его сторону, пока госпожа не оказала им внимание и не наполнила их тарелки своей рукой. Когда очередь дошла до наставника, госпожа У замешкалась, пытаясь скрыть мелькнувшую на безупречном лице тень неприязни. Но неожиданно услышала:

– Не утруждайте себя, госпожа, я еще это-то не доел. – На тарелке мужчины уже давно лежали овощи и мясо, которые он, казалось, совершенно не ел. Точнее, ел, но из-за наследника, который без устали тайком подкладывал Го Бохаю все лучшее, создавалось впечатление, что наставник не притронулся к еде.

Глава семейства по другую сторону стола не сводил глаз с сына. Смекнув, что супругу явно не нравится такое внимание наследника клана по отношению к наставнику, госпожа засуетилась, изо всех сил изображая радушную хозяйку.

– Нет-нет, так не пойдет, – взволнованно произнесла женщина и поставила рядом чашку супа.

Ворох ингредиентов будто бы олицетворял бурю чувств, которые охватили госпожу в этот момент: она питала ко всем окружающим неприязнь, к наставнику в том числе, и чтобы вот так уважить кого-то, помимо мужа и сына, своим вниманием, женщина превозмогла себя. Будучи хозяйкой этого дома и матерью юноши, чья судьба зависела от Го Бохая, она попросту не могла не оказать почести наставнику.

– Необычное блюдо на нашем столе, не так ли? – усевшись на свое место, завела разговор госпожа У. – Недавно я пригласила знаменитого на Востоке повара, он убедил меня, что оно придется нам всем по вкусу. Сейчас все с интересом следят за Востоком и его жизнью, вот и я подумала… Правда, название у супа сложное, как же его…

– Люйжоутан[31]31
  Люйжоутан [驴肉汤] – белый, как молоко, суп из ослятины с насыщенным бульоном: в него добавляют корни астрагала, ягоды годжи, имбирь и китайские финики. Примечательно, что китайцы считали, что этот суп, помимо снятия напряжения и питания крови, восполняет жизненную энергию (ци).


[Закрыть], госпожа, – рассматривая суп, произнес Го Бохай.

– Именно… или нет? Ну, что-то подобное повар точно произносил, – весело заявила она. – У Чан, скажи, как тебе?

Ковыряясь в чашке, наследник ответил:

– Довольно вкусное и действительно необычное блюдо, матушка.

Подгадав момент, пока глава будет отвлечен тем же вопросом жены, наследник повернулся к учителю и, прикрывая рот, произнес:

– Если честно, мне совсем не понравилось. Гадость, верно? У этого повара совсем нет понятия, что значит «пылающий северный рот».

У Чан ожидал, что они посмеются с незамысловатой шутки вместе, но, взглянув на наставника, обомлел: в этот момент Го Бохай выглядел так, будто это блюдо он приготовил лично и сейчас его чувства как повара были растоптаны. Не понимая причин такой реакции учителя, наследник вернул взор к своей чашке. Госпожа повернулась к сыну и благодушно объявила:

– Посоветовавшись с главой, я обратилась с просьбой к генералу Бо – он и солдаты под его командованием сопроводят тебя вплоть до Туманного хребта, чтобы обеспечить безопасность.

– В этом нет необходимости, матушка! – выступил У Чан.

Го Бохай добавил:

– В этом и правда нет необходимости, госпожа. Чем меньше мы будем привлекать к себе внимание, тем быстрее доедем до обители Опустивших головы. Тем более из-за такой вереницы солдат любопытные на пути будут задерживать нас разного рода разговорами. Вполне хватит пары слуг, что будут управлять повозками и вести лошадей.

Госпожу это всерьез обеспокоило, однако не успела она что-либо возразить, как самый сдержанный в разговорах за столом окликнул ее:

– Жена, успокойся. Наставнику виднее, как будет лучше. Господин Го ни разу не подводил, почему бы не положиться на его опыт? – Глава продолжил трапезу, но вдруг его посетил вопрос: – Вот только будет ли в той обители место, где разместить лошадей?

И этот вопрос показался Го Бохаю весьма странным: многие знали о просторных владениях Туманного хребта, как и о городе у его подножия, в котором всегда при случае можно снять благоустроенную комнату для господина и хорошее место для его рысака. Наставник незамедлительно ответил:

– Можете не сомневаться, глава. Обитель Опустивших головы – это крупный храмовый комплекс с большой территорией и десятком просторных залов. Чиновники знатных семей из отдаленных краев часто наведываются туда – в этом монастыре много спален, есть и очень просторные конюшни.

Уже на последних словах Го Бохай неожиданно поймал на себе пристальный взгляд главы. Взор этого достопочтенного был выразительным, холодным и тяжелым. Прямо как ледяное лезвие меча в руках главнокомандующего, воззрившись на которое ощущаешь его жажду крови. Оттого у всех собеседников создается впечатление, будто бы обладатель такого взгляда постоянно ищет изъян, а точнее – пытается распознать вранье. Го Бохай почувствовал неладное, но не подал виду, продолжая сидеть с прямой спиной и легкой улыбкой на побледневших губах.

– Смотрю, этот наставник уже бывал там, раз так уверенно говорит об этом монастыре и с такой легкостью узнает в молодом гонце воспитанника владыки Туманного хребта.

Наставник сжал руки на коленях. Он вдруг понял, в чем заключался секрет того странного вопроса главы, заданного ранее. У Чан же, не догадывающийся ни о чем, восторженно подхватил разговор:

– Учитель, вы и правда там уже бывали?

Незамысловатая уловка, на которую попался наставник, вынудила его пойти навстречу, и он ответил:

– Верно подмечено, достопочтенный глава. Бывал. Очень давно.