Текст книги "На самой глубине неба"

– Просто нужно подобрать темп. Попробуй немного ускориться.

Через полчаса она привыкла к тому, что он то и дело просит то ускорить, то замедлить темп – и, к своему изумлению, поймала себя на том, что действительно ни о чем не думала в течение довольно продолжительного времени. Состояние приятного транса, придающего дополнительную энергию для занятий, она смогла осознать лишь, когда вышла из него. А в реальность Сафира вернулась потому, что краем глаза заметила, как Льюча снял рубашку.

Он делал часть упражнений вместе с ней, и было заметно, что при этом вкладывал много энергии в то, чтобы контролировать каждое ее движение и подсказывать все необходимое. Фактически, он не умолкал ни на минуту, но, вопреки ее ожиданиям, его команды и подсказки не раздражали. Напротив, его негромкий голос затягивал, и его хотелось слушаться – особенно, когда Сафира поняла, как реагирует ее тело.

Всего несколько изменений в ритме дыхания – и она смогла выполнить вдвое больше разминочных упражнений с вдвое меньшими затратами. Обычно после длинной разминки она растрачивала, по собственным прикидкам, около четверти всего объема энергии, необходимого для тренировки, а на тренировке с Льючей ей, наоборот, показалось, что разминка придала какой-то дополнительный заряд.

Когда он проработал с ней каждое упражнение, совместив все движения со вдохом и выдохом, ей стало еще легче, словно ее тело сбросило часть веса, а мышцы укрепились. А потом несколькими меткими замечаниями он помог ей исправить физические недочеты – недостаточные наклоны, излишние прогибы, угол подъема.

Некоторые правки взваливали на мышцы дополнительную работу, другие обеспечивали безопасность шее и коленям и этим, наоборот, снимали напряжение, третьи убирали излишнюю нагрузку с позвоночника. А все вместе вызвало изумительное, потрясающее ощущение, что ее тело "вернулось домой", и впервые за всю жизнь делает все правильно и с максимальной эффективностью.

Возможно, именно поэтому она ни разу не пожаловалась на усталость и боль в мышцах, полагаясь на то, что он сам знает, когда закончить тренировку. Но, похоже, ее жениха тоже охватил азарт, как и ее – их совместная работа длилась уже более часа.

Очевидно, в какой-то момент Льюча просто вспотел и решил охладиться, когда машинально стянул рубашку и слегка отвел крылья от спины, но это заставило Сафиру сбиться с темпа, и она невольно уставилась на вызывающе сильно накаченные мускулы его груди. Загорелая кожа еле заметно увлажнилась от пота – разумеется, с него не лило, как с нее, но легкого поблескивания влаги оказалось достаточно, чтобы задержать взгляд.

И тут ее тело, получившее непривычно сильную нагрузку, потребовало передышки. Сафира буквально сползла с тренажера, тяжело дыша и все еще не отрывая взгляда от оголенного торса и кубиков пресса.

– Ну что? Никогда не видела мужской груди? – Льюча развел руки, неодобрительно глядя на нее, прервавшую упражнение без его разрешения.

– Честно говоря… – Сафира, наконец, отвела взгляд и смущенно повела плечами, невольно осматривая собственное тело, к которому прилипла мокрая от пота форма. Ее волновало, что ее соски могут просвечивать сквозь ткань, но, к счастью, она была достаточно плотной.

– Да ладно, – Льюча приблизился на пару шагов и наклонил голову, пытаясь поймать ее взгляд, – что, правда не видела?

– Где, например, я могла такое увидеть? – спросила Сафира, раздувая ноздри от гнева: он нарочно смущал ее дурацкими вопросами! Разумеется, она насмотрелась на мужские тела друзей в бассейне, каждый мускул которых был обтянут купальными костюмами – но ведь не на голые же! Голышом ей негде было их увидеть – и, наверное, это к лучшему.

– И никогда не летала с мальчиками в Застывшие? Не целовалась тайком? – продолжал веселиться Льюча, не скрывая любопытства и удивления.

Сафира скрипнула зубами. Многие девочки так делали – казалось, так делали все, кроме нее. А ее просто никто не приглашал – или приглашали в такой оскорбительной манере, что ей и в голову не приходило соглашаться. Если с ее одноклассницами мальчики обращались вежливо и тайком трогательно ухаживали, то ей обычно доставалось нечто вроде: "Эй, земляночка, прокатить до Застывших?", сказанное громко на виду у всех.

И громкий ржач в спину. Все это, конечно, было безобидно, и говорившие это вовсе не имели это в виду и, конечно, не ждали всерьез, что она с ними полетит. Наверняка, они даже не хотели ее обидеть по-настоящему, просто выпендривались друг перед другом. Вот только слышать это в третий, четвертый, пятый раз было очень даже обидно, особенно с учетом того факта, что она едва ли не единственная во всей школе не целовалась. Иногда даже до слез обидно.

– Сафира, – позвал Льюча немного другим голосом, и она очнулась, вздрогнув. Пряча от него глаза, она буркнула:

– Я в душ, – и пулей вылетела из зала, оставив недоумевающего жениха позади. Его требовательный голос настиг ее у выхода:

– Сафира, немедленно вернись.

– Я больше не могу, извини, – выдавила она изменившимся голосом и сбежала.

– Мы больше не будем прерывать тренировки таким образом, – кипел Льюча, поджидавший ее на пороге спальни после того, как она приняла душ и переоделась. – Тебе надо было сделать еще несколько упражнений, чтобы правильно закончить. Теперь у тебя будут болеть все мышцы, это очень глупо, Сафира.

– Извини, – кротко ответила она. И, не удержавшись, добавила, – ты просто сбил меня своим неожиданным оголением.

– Не знал, что тебя заклинит от вида моего пресса, – огрызнулся Льюча, все еще недоверчиво и неодобрительно глядя на нее, – в следующий раз разденусь сразу и дам тебе поглазеть вдоволь.

– Главное, не раздевайся полностью, – парировала Сафира, задирая подбородок, – зрелище волосатых ног меня не прельщает.

Льюча стоял совсем рядом, почти нависая над ней, но не касаясь. Они оба знали, что он ни за что не нарушит обещания и не коснется ее. Так что Сафира чувствовала себя в полной безопасности, и это сообщало ей дополнительную дерзость.

– Постараюсь держать себя в руках, – суховатым тоном ответил он, но в его открытых эмоциях переливался смех. Сафира робко улыбнулась – было похоже, что он пребывает в хорошем расположении духа и теперь уже спокойно воспринимает шуточную перепалку. В ее груди разлилось тепло.

– Спасибо тебе за тренировку, – искренне поблагодарила она. – Мне очень понравилось.

– Хорошо. Тем более что это еще не все, – сообщил Льюча. И, в ответ на ее изумленный взгляд, пояснил, – вечерком полетим в Застывшие и позанимаемся дыханием. Ты дышишь как загнанный вуплик.

Обедать они отправились в городское кафе. В первое мгновение, когда они вышли вновь на посадочную площадку, Сафира пыталась разглядеть на горизонте приближающийся транспортер, но когда Льюча опустился на одно колено, сообразила, что в качестве транспорта он предлагает самого себя.

– Погоди, я так не могу, – вырвалось у нее.

– Почему? У тебя фобия? – спросил он, изумленно уставившись на нее. Сафира смутилась. Бояться полетов на Горре считалось таким же нелепым, как бояться ходьбы. А для девушки из крылатой семьи это глупо вдвойне.

– Нет, конечно. Просто… я давно так не летала, – призналась она.

– Хорошо, обещаю не рисовать в воздухе восьмерок.

Ей ничего не оставалось, как осторожно опуститься на его спину и позволить пристегнуть себя ремнями. Льюча сделал это так быстро и умело, что Сафира даже не успела глазом моргнуть, как он уже раскрыл крылья и прыгнул со скалы. На секунду захватило дух, как в детстве, когда отец катал ее. Но это было так давно – последний раз ей было лет четырнадцать. Разумеется, с тех пор она еще много раз летала с переносчиками, крылатыми горианцами, работа которых заключалась в том, чтобы доставлять бескрылых до мест, куда ногами не дойдешь.

Но это было совсем другое – ведь переносчики всегда летали очень аккуратно и никогда вот так не прыгали, например.

– Ты в порядке? – осведомился Льюча, слегка повернув голову, когда набрал скорость.

– Да. Спасибо, – ответила она, борясь с желанием уткнуться носом в его шею. К его телу было ужасно приятно прикасаться, и запах, исходивший от ее жениха, ей очень нравился. Собственно, именно это было основной причиной ее колебаний на площадке – но не могла же она сказать, что чувствует неловкость из-за того, что ей нравится его тело?

Разумеется, ей нравится – Льюча эс-Мьийа нравился сотням, тысячам женщин на Горре, и она такая же, как все. Вот только она-то с ним помолвлена, и по негласному соглашению между ними эта помолвка не должна рассматриваться всерьез. Поэтому ей никак нельзя поддаваться этому глупому желанию прижаться щекой и вдыхать его запах, наслаждаясь теплом соприкосновения и ровными взмахами крыльев, основания которых приподнимались прямо под ее животом и грудью.

После прилета с Земли Сафира долго еще удивлялась, глядя на людей в воздухе. Она каждый раз забывала, что сила притяжения на Горре намного меньше, и вес людей тоже, что и делает полеты реальностью. Ей все казалось, что каждый взлетающий вот-вот рухнет, как это непременно произошло бы на Земле, где никакие крылья и никакая техника полета ни за что не удержали бы человека даже в одном метре над землей – не то, что выше.

Но вскоре она привыкла, и страх полностью ушел – наоборот, ей нравилось. По крайней мере, когда она была ребенком. Позже Сафира охладела к полетам, и уже не видела в этом ничего более особенного, чем поездка на транспортере. Другое дело – погружения в воду. Дайвинг манил и притягивал. При одной мысли о долгожданном нырянии все ее тело наполнялось предвкушением. Каждая тренировка, каждое упражнение нацеливалось лишь на одно – как можно лучше научиться нырять.

– Ты любишь полеты? – спросила она, подумав, что Льюча, должно быть, испытывает нечто особенное от этого дайвинга в небе, как она от погружения в море.

– Да, конечно, – отозвался он, немного подбирая одно крыло, чтобы повернуть.

– А ты, правда, умеешь рисовать восьмерки или пошутил?

– Правда. Показать?

– Нет! – взвизгнула она с таким искренним ужасом, что Льюча даже затрясся от смеха.

– Не бойся. Это запрещено делать с пассажирами, и я, к тому же, не умалишенный.

– Не смешно, – обиделась Сафира, когда отошла от приступа настоящего ужаса.

– Не дуйся.

– Ты напугал меня до смерти!

– А ты меня оглушила на одно ухо. Постарайся не орать во второе, я должен хоть что-то слышать, пока мы в воздухе.

После приземления Сафира выглядела еще немного взъерошенной – и Льюча слегка насмешливо поглядывал на нее, пока они шли к выбранному им месту. Ей хотелось сердиться на него, но получалось плохо. Приходилось признать, что ее жених вовсе не был лишен обаяния, и она довольно быстро таяла от его шуток, внимания и заинтересованных взглядов – пусть даже он интересовался ею не совсем так, как интересуются по-настоящему привлекательными девушками.

Они шли по улице, напоминавшей любую другую из тех, по которым часто ходила Сафира в пригороде, где жила ее семья. На пару мгновений она даже забыла, что они находятся на ладони огромной скалы, вознесенной на немалую высоту. Весь центр столицы состоял из таких "облачков", как их называли местные, а на самом деле – искусственно расширенных горных плато, расположенных на разной высоте.

Та, на которую они прилетели, была так велика, что далеко не со всех точек на ней были видны края – взлетные площадки, оттого и создавалось впечатление, будто они на земле. Впрочем, здесь толпилось слишком много крылатых людей – Сафире даже показалось, что она одна среди них бескрылая. От этого стало немного неуютно, как и от того, что многие откровенно глазели на них.

Такого внимания к себе она не чувствовала давно – отвыкла, и это было также неприятно, как в детстве, когда она только-только прилетела и горианцы с любопытством изучали инопланетянку.

– Ты в порядке? – спросил Льюча, почувствовав негативные эмоции.

Сафира снова поймала чей-то взгляд – подросток. Он жестом привлек внимание своего друга и указал на них с Льючей. Теперь и второй уставился на них.

– Не люблю, когда все смотрят, – пробормотала она, и неожиданно ее "накрыло". Такое с ней случалось всего раза три-четыре за всю жизнь. Первый раз – когда она была совсем маленькая. Ее задразнили в столовой детского дома, она не смогла ответить, и тогда обидчик стал бросать в нее шариками из хлеба. Очень быстро к забаве присоединилось несколько детей. А она просто впала в ступор и не могла пошевелиться. Потом на Горре ей сказали, что была травма, и что ее вылечат.

Но лечить приходилось слишком много, и само лечение было крайне неприятным, так что через пару месяцев родители Сафиры, глядя в заплаканные глаза дочери, решили, что с нее хватит. Эта травма редко беспокоила – просто пару раз она впадала в ступор, когда ее дразнили в школе, а еще один раз – когда кто-то смотрел на улице слишком пристально. Или ей просто показалось, что на нее пристально смотрят.

В этот раз явно не показалось, и Сафира некоторое время боролась, но потом все же замерла, вросла в землю и закрыла лицо руками. Ей в голову в этот момент пришло, что Льюча станет ее презирать за такую детскую слабость, или это вызовет у него раздражение. Она в любой момент ждала от него какой-нибудь насмешливой фразы и даже надеялась, что это встряхнет ее и даст силы преодолеть ступор.

Но ее жених повел себя совсем не так, как она ждала. Он молча закрыл ее от посторонних взглядов, привлек к себе за плечи и просто тихо сказал на ухо:

– Шшш. Все хорошо.

Словно он знал, что с ней происходит. Словно он каким-то невероятным образом понял, как сильно ей нужна поддержка. Словно считал ее поведение совершенно нормальным.

– Извини меня. Это со мной редко бывает, – сказала Сафира, начиная дрожать. Она спрятала лицо на его плече, не в силах поднять взгляд, чтобы случайно не увидеть опять кого-нибудь, изучающего ее, как животное в зоопарке.

– Значит, это не в первый раз? – негромко спросил он, терпеливо держа ее в кольце своих рук, пережидая вместе с ней этот приступ паники.

– Нет. У меня детская травма.

– Тебе нечего стыдиться.

– Я не долечила… не смогла.

– Всему свое время.

– Оправдание для слабаков.

На ее глазах показались слезы.

Льюча слегка отодвинулся и удивленно посмотрел на нее:

– Тебе не приходило в голову, что ты слишком строга к себе?

Глава 6

День прошел настолько замечательно, что вечером, закрывая глаза, Сафира не могла сдержать детской блаженной улыбки, хоть и ругала себя за это. От переезда к жениху она ждала полного кошмара, но вместо этого чувствовала себя так, словно попала в сказку. Лишь что-то в груди слегка болезненно скоблило ее внутренности, напоминая о том, что все это ненадолго.

Льюча заметно увлекся, когда тренировал ее – она видела, что ему тоже интересно. Но это все, и глупо рассчитывать на большее. Наоборот, надо радоваться, что конфликт между ними неожиданно сгладился, и больше нет повода злиться на него, и вроде нечего больше бояться. Перевернувшись в кровати, Сафира с удовлетворением вспомнила, как много сделала на двух тренировках.

Второе занятие поразило ее не меньше первой – оказалось, что ее жених прекрасно умеет замедлять и надолго задерживать дыхание – при том, что никогда в жизни не занимался дайвингом, да и не мог бы, из-за крыльев. В ответ на ее удивленные расспросы Льюча весело ответил, что контроль дыхания помогает не только под водой, но и в небе, и на арене, а также в спортивном зале. За пару часов он показал ей несколько новых техник, и у Сафиры даже начало получаться.

За один день она научилась у него большему, чем за год на занятиях в обычных залах с обычными тренерами.

И при мысли об этом ее вдруг пробрал азарт до самой глубины в районе солнечного сплетения. И внезапно осенило: у нее ведь всего два месяца… уже даже меньше, чтобы взять от него как можно больше. Разумеется, Льюча не уделит ей больше не минуты, как только избавится от обязательств в качестве жениха. Поэтому черт с ней, с помолвкой, но она должна научиться у него всему, чему успеет за этот срок… всему, чему только сможет успеть.

На следующее утро Сафира с готовностью вскочила по будильнику и, стараясь не обращать внимания на боль в каждой мышце, наскоро умылась и переоделась в спортивную одежду. Льюча уже ждал ее в зале – он обещал провести небольшую тренировку перед тем, как лететь на свою работу.

На разминке она с трудом удерживалась от стонов – все тело болело ужасно, и уже через пару минут стало казаться, что она не выдержит и будет вынуждена просить о переносе занятий на завтра. Но ее жених, послав мягкую телепатическую улыбку, предложил лишь сменить ритм дыхания и ускорить темп.

– Ускорить? Издеваешься? – не выдержала Сафира.

Они оба знали, что он не может не догадываться о ее боли – такие вещи всегда ощущаются телепатически. Поэтому его совет ускориться показался даже издевательским.

– Нет. Дыши. И перетерпи пару минут. Сейчас станет легче, – заверил Льюча, посмотрев ей в глаза так, словно гипнотизировал. И она со вздохом подчинилась, хотя и ни капли не верила в то, что боль уйдет. Тем не менее, он каким-то чудом оказался прав, хотя Сафира и обнаружила это лишь спустя минут двадцать, осознав, что делает уже третью серию упражнения, которое и накануне казалось достаточно сложным, а сегодня должно было стать просто непосильным для ноющих мышц.

Тренировка закончилась значительно быстрее, но на этот раз именно закончилась, а не прервалась – и Сафире понравилось мягкое завершение. Для окончания тренировки Льюча показал несколько способов вытянуть спину, снять все зажимы с позвоночника и шеи. И с помощью дыхания расслабить уставшие мышцы.

– Надеюсь, уже вечером не будет так болеть. Позанимайся немного дыханием еще без меня, хорошо? – сказал он перед тем, как исчезнуть, и Сафира с готовностью кивнула.

Когда ее жених уже выходил из зала, она позвала его по имени и, дождавшись, когда повернется, улыбнулась:

– Спасибо.

– Не за что, маленькая, – с новой улыбкой ответил он, и в этот самый момент Сафира ощутила, как пол уходит из-под ног. Льюча ушел, а она осталась стоять на месте, словно заморозилась. Что это было внутри – такое теплое и щекотное, словно в желудке забурлила газировка? Неужели он ей нравился? И что это она только что делала? Не выглядело ли это слишком явным флиртом? О нет. О нет-нет-нет, только не это.

Оставшуюся часть дня Сафира добросовестно занималась. Она читала материалы, рекомендованные к изучению на первом курсе, затем тренировала дыхание – хотя без Льючи выходило не так эффективно, как накануне. Вчера казалось – упражнения легкие, и она без труда повторит, но выяснилось, что его подсказки во время занятий критически важны, а без них погрузиться так глубоко в нужное состояние просто не выходит.

Мешало также то, что она то и дело соскальзывала мыслями на тот утренний эпизод с теплой щекоткой в животе, и эти мысли вызывали тревогу. Ей нельзя в него влюбляться – и она не собиралась. Но то, как он быстро завоевал ее симпатию благодаря занятиям, немного напрягало. Сафире и раньше доводилось влюбляться в мальчишек из школы, но заканчивалось это очень обидно – стоило дать слабину, как она нарывалась на новый поток поддразниваний.

Разумеется, Льюча не станет ее дразнить, но как ужасно, если она падет очередной жертвой его обаяния и он узнает о ее чувствах. А он, конечно, узнает – с его-то телепатическим уровнем.

Сафира встряхнула головой, заставив себя сосредоточиться на чтении – нет, это все ерунда, хотя бы потому, что она совершенно не влюблена. Он ей нравится – так что ж? Было бы странно, если б не понравился, ведь он вел себя накануне как образцовый жених из романа – подарок, море внимание, трогательная забота на прогулке. Может, это все специально? Может, здесь какая-то ловушка?

Отложив книгу, она резко выпрямилась, снова испытывая тревогу, но на этот раз иного рода. Ведь он знал, как важна для нее учеба. И он успел понять, что, исключив ее из академии, вызовет неизбежный конфликт. Тогда он мог решить пойти на хитрость и…

Холодея, Сафира дрожащей рукой сгребла коммуникатор и набрала номер Фемира эс-Витте. Но ответ получила лишь от автомата – о том, что Фемир на занятиях. Взглянув на часы, она скрипнула зубами: не так уж рано, за каким бешеным зоши он там носится, что не отвечает?

Этот парень был не единственным ее знакомым с первого курса, но его телефон оказался единственным записанным в ее коммуникаторе – еще со школьных времен, когда они вместе готовились к поступлению. Тогда они проводили вместе огромное количество времени под водой, и, возможно, именно поэтому Фемир был единственным, кому она безусловно верила, что не проболтается в случае чего.

Нервно заходив по гостиной, Сафира судорожно размышляла о своей страшной догадке. А что? Все сходится. Льюча запросто мог обвести ее вокруг пальца. Не зря же он стал таким добрым на следующий день после того, как кипел от бешенства. Да, вчера она почти забыла о том, как он "поприветствовал" в день знакомства, как грозился ее отшлепать ни за что, ни про что, как сухо выговаривал ей за неудобоваримое поведение в Алкуне.

Восстановив в памяти его точные слова, когда он сообщил ей о домашних занятиях, Сафира поднесла сжатую руку ко рту и машинально укусила себя за согнутый палец – но даже не сразу почувствовала боль. Конечно, он не сказал самого главного – он не сказал, что она не отчислена. Просто сообщил, что говорил с ректором, а затем сразу сказал, что она будет заниматься дома. И она сама сделала вывод, что ее примут обратно после окончания помолвки. Но что, если это не так?

Льюча специально дал ей сделать вывод и не произносил лживых фраз, потому что она телепатически ощутила бы нечестность. А так выходило, что он не сказал ни слова неправды. Говорил с ректором? Говорил. А о чем – не уточняется. Занимается с ней дома? Занимается. И кто сказал, что после этого она продолжит учебу? Ох, дьявол. Мама была права – этот человек достиг успехов не благодаря своим крепким мышцам. Скорее, благодаря безграничной подлости и таланту к мошенничеству.

Сафира так глубоко погрузилась в свои невеселые размышления, что резкий звонок коммуникатора буквально заставил ее подпрыгнуть на месте, и она выронила прибор, который заскользил от нее прочь по гладкому полу гостиной. Выругавшись, она вприпрыжку догнала звенящий кусок пластика и поднесла к уху, едва удерживаясь от того, чтобы не сорваться на крик.

– Фемир, ты сейчас еще в академии? – выпалила она, чтобы не терять не секунды, и зажмурила глаза. Только бы не улетел, только бы не улетел.

– Да, еще здесь. Но я уже почти вышел, и…

– Фемир, подожди, пожалуйста. Мне очень-очень нужна твоя помощь, прямо сейчас! – взмолилась Сафира.

– Саф, а ты, кстати, где? Тебя сегодня искали ребята на занятиях, а препод по телепатии не нашел тебя в списках.

Ее сердце оборвалось, и на миг Сафира сжала коммуникатор так, что он слегка хрустнул.

– Фем, я как раз по этому поводу, – замороженным голосом произнесла она. – Обещай, что никому не расскажешь, ладно?

– Ну… хорошо, – отозвался Фемир, и его голос на этот раз прозвучал так, словно он был окончательно заинтригован.

– Мне нужно, чтобы ты прямо сейчас подошел к кабинету ректора – там, где вчера висели все списки первого курса. И посмотрел, есть там мое имя или нет.

– Ну, а вчера-то было? – спросил ее приятель. По его голосу Сафира поняла, что он ничего не понимает. И внезапно ее нервы сдали.

– Да откуда я знаю, Фем! – заорала она в трубку втрое громче, чем это было необходимо и как минимум вдвое громче, чем это могло бы считаться приемлемым. – И какая, к дохлому вуплику, разница? Вчера – это вчера, а сегодня – это сегодня. Ты можешь просто сделать, как я тебя прошу, или нет?

По продолжительному молчанию в ответ Сафира осознала, что Фем вот-вот прекратит разговор. Такой же обидчивый, как и большинство знакомых ей мужчин-горианцев, будь им пятнадцать или пятьдесят, этот парень явно не привык, чтобы на него орали. С другой стороны, он все же был намного миролюбивее и спокойнее, чем средний горианец – многие дайверы этим отличались, даже начинающие.

– Прости, – сказала она, когда услышала в трубке шаги, свидетельствовавшие о том, что Фемир все же отправился куда она просила.

– Сафи, что у тебя все-таки происходит там? – негромко спросил он, помедлив еще немного.

Говорить не хотелось, но после того, как она наорала на него, явно следовало сделать шаг навстречу.

– Мне кажется…, – Сафира прочистила охрипшее горло, – мне кажется, что мой жених исключил меня из Академии.

– Как такое может быть? – удивился Фемир. – Ты что, помолвлена с ректором?

– Ты дошел до списков? – напряженно перебила она.

– Да… погоди немного.

Шуршание в трубке и молчание длились целую вечность. Наконец, голос Фемира снова послышался в коммуникаторе:

– Сафи, я не понимаю, как, но… похоже, что тебя действительно здесь нет. Я не понимаю, – повторил он. Сафира покачала головой с коротким стоном:

– Зато я понимаю. Теперь я все понимаю.

– Сафи, погоди. Что случилось-то? Давай помогу. У меня отец юрист, и если тебе нужна консультация…

– Твой отец не поможет, Фем.

– Да кто этот твой жених-то? Зачем ему такое делать и как он вообще умудрился? Он что, советник Сезара, что ли? – со смешком выпалил Фемир, явно забавляясь. – Может, это вообще все недоразумение…

– Мой жених – Льюча эс-Мьийа. Как думаешь, сколько у него влияния? Хватит одну студентку-первокурсницу исключить или нет? – раздраженно выпалила Сафира. Она знала, что не должна злиться на Фемира, но у нее уже не хватало сил и терпения продолжать глупый разговор. Тем более терпеть шуточки, когда все внутри оборвалось и тряслось от неуправляемой бури негативных эмоций.

– Ты шутишь, – уже совсем другим голосом отозвался дрогнувший юношеский голос на том конце.

– Нет.

– Э-э-э… Саф, я даже не знаю, что сказать. Если я могу чем-то помочь…

– Ну, если ты сможешь как-то завлечь его в море и там утопить, это очень помогло бы.

Ответом ей был нервный смех приятеля, который сразу затем очень быстро попрощался. Сафира даже не успела попросить его держать язык за зубами, хотя верила, что Фемир и сам это понимает. Во всяком случае, голос у него был весьма напуганным – словно он опасался, будто великий и ужасный Льюча эс-Мьийа вот-вот придет ему беспощадно мстить за разговор по коммуникатору со своей невестой.

Опустившись на диван, она некоторое время безучастно вертела в руках коммуникатор. Ей очень хотелось бы нанять юриста и устроить грандиозное разбирательство по поводу неправомерного отчисления. Но это даже на ее непрофессиональный взгляд представлялось абсолютно бессмысленной затеей. Горианские суды в семейных спорах руководствовались простой логикой: слово жениха – закон, а если невесте не нравится, она может быть свободна и от жениха, и от помолвки. Отчисление по просьбе жениха они также запросто могли трактовать как отчисление по ее собственному желанию.

К чему тут долго разбираться? Все было бы логично и справедливо, если бы не специальный указ Сезара о чертовых обязательных помолвках землян и горианцев. Два месяца беспрестанного ада. Сафира искренне не понимала, как из таких помолвок могли получаться удачные браки? Но статистика не лгала: число удачных встреч намного превышало неудачные, и сам Сезар умудрился всем показать пример, женившись на землянке несколько лет назад после всех скандалов, сопровождавших их помолвку.

Только вот все эти жесткие правила хороши до времени. Очевидно, ее помолвка уже грозит превратиться в триллер. Интересно, когда Льюча обещал не трогать ее внутри дома – он тоже лукавил каким-то образом? Может, это обещание будет действовать только в гостиной или только до тех пор, пока она не разозлит его, поймав на лжи?

Скоро он вернется с работы, и она не сможет изобразить доброжелательность. Даже не будь он телепатом, это стало бы сложной задачей, но обмануть его высокую чувствительность ей никак не удастся. Он увидит все ее эмоции сквозь блоки, и ей придется разговаривать с ним об отчислении. Вести такой разговор хладнокровно ей вряд ли удастся, и он, вероятно, тоже взбесится.

Ее сердце забилось быстрее и, осененная внезапной догадкой, Сафира вновь схватила коммуникатор, чтобы вызвать переносчика. Ей надо улететь – куда угодно улететь сегодня. Она может попроситься переночевать у одной из своих замужних подруг. Кажется, проще всего полететь к Аккее, ведь ее муж, кажется, служит в космофлоте, и, если повезет, его просто не окажется дома.

В крайнем случае, можно полететь в Шейехар, к тому же Фемиру – он живет отдельно, как многие студенты-горианцы мужского пола. Конечно, это жутко неприлично, но Сафира знала, что сумеет его уломать – Фемир очень мягкий, и она ему нравится. Разумеется, не так, как девушки нравятся парням – просто он все время симпатизировал ей и часто помогал, да и она ему тоже.

Мысленно все спланировав, Сафира даже воспрянула духом, быстро диктуя заказ оператору. В ее кровь густо выделялся адреналин – сердце билось вдвое быстрее обычного, по всему телу бегало электрическое напряжение. Она мысленно уже летела к Аккее.

– Простите, но ваша карта не срабатывает. Продиктуйте номер еще раз, пожалуйста, – мягко вторгся в ее сознание голос оператора. Но еще до того, как она закончила диктовать номер карты снова, Сафира знала, что он опять не сработает.

Убедившись в том, что ее счет заблокирован, она ощутила странную смесь противоположных чувств. На несколько секунд все тело оказалось скованным ледяной паникой. Сходство ситуации с теми, что показывали в земных триллерах, казалось все большим с каждой минутой. Она оказалась запертой в высотной скале, откуда не могла бы уйти пешком – и Льюча это прекрасно знал, лишая возможности передвигаться самостоятельно.

При мысли об этом в ее кровь выделилась новая порция адреналина, стимулирующая находчивость, и Сафира дрожащими пальцами набрала номер Аккеи. Стараясь казаться беззаботной, она за минуту изобрела историю о том, как в результате технической ошибки в банке ее карта оказалась заблокированной, и попросила подругу о "маленькой услуге". Ничего не подозревавшая горианка с готовностью вызвала для нее переносчика со своего номера на ближайшее время, и Сафира бросилась в спальню, чтобы схватить сумку и запихнуть в нее зубную щетку с парой других необходимых вещей и сменой белья.

До последней секунды она не верила, что удастся сбежать – ей все казалось, что Льюча вот-вот появится и схватит ее. Она боялась даже тогда, когда переносчик уже пристегнул ее к своей спине, неодобрительно косясь на объемистую сумку, но, в конце концов, согласился и пристегнул к поясу вещи, которые по правилам требовали перевозки в транспортере. Сразу затем они взлетели и, по мере того, как скала-корабль удалялась из поля зрения, Сафира приходила в себя.