Текст книги "Пурпурные кружева"

Глава 18

Удивительно, но буквально через несколько минут после того, как Лили с радостью поняла, что все племянники любят ее, страшное судебное извещение едва не заставило ее разрыдаться на глазах у всех. Кто-то из дальних родственников решил оспорить завещание Клода.

Но кто именно? Откуда они взялись? Как узнали о его смерти?

– Лили, – взволнованно обратился к ней Роберт, – в чем дело?

Лили переключила наконец внимание на племянника. С трудом сдержав желание погладить его по шелковистым волосам – вероятно, сейчас не самое подходящее время проявлять нежность, – она пояснила мальчику с вымученной улыбкой:

– Похоже, у вас больше родственников, чем мы думали.

– О чем ты? – Мальчик все еще не мог ничего понять. Лили бросила быстрый взгляд на Моргана, затем снова посмотрела на племянника:

– Кажется, кузен вашей мамы обратился в суд, чтобы ему и его жене передали право опекунства над тобой и твоими сестрами.

– Нет!

Мальчик произнес это с таким чувством, что Лили поняла: до конца дней ей не забыть восклицания племянника.

– Мы не будем жить с ними! – твердо заявил Роберт. – И ты должна сказать им об этом.

– Боюсь, все не так просто.

– Почему? Отец выбрал тебя. Так написано и в завещании – я сам видел.

Лили ясно представила себе, как после смерти Клода Роберт потребовал у нотариуса завещание и стал читать его – строчку за строчкой, отказываясь верить тому, что отец действительно оставил его и сестер именно на ее попечение. И все-таки недоверие мальчика сменилось любовью к ней. Теперь он хочет, чтобы она осталась с ними навсегда, с гордостью подумала Лили. Если бы она не была сейчас так расстроена и подавлена, то непременно улыбнулась бы – победно и радостно.

Молодая женщина глубоко вздохнула:

– Да, это так. Но завещание можно опротестовать. Через две недели сюда придет судья, чтобы проверить, как и в каких условиях вы живете. – Голос ее сорвался. – Словом, он должен решить, хорошая ли я мать.

Не ожидая ответа Роберта, Лили поспешила к лестнице – она чувствовала, что вот-вот разрыдается, и не хотела, чтобы мальчик и Морган видели ее слезы.

Морган посмотрел ей вслед. Ощущение, что произошло нечто ужасное, заполнило его душу. Он заметил, как посмотрела на мальчика Лили, когда Роберт сказал, что они не будут жить с другими родственниками. Морган был уверен, что в ее взгляде отразились страх и сомнение. Но Лили так быстро овладела собой, что уже через несколько мгновений он спросил себя: а не почудилось ли ему это? Конечно, было куда легче считать, что ее отчаяние и неуверенность всего лишь плоды его собственного воображения. Разве не убеждал он себя бесконечное множество раз, что эта женщина не способна на искренние чувства?

Нет, он должен наконец признать, что в глубине ее глаз всегда замечал боль, страх и неуверенность. Но он привык подвергать сомнению все, что видел. Впрочем, как и чувства, которые испытывал к ней, а она – к нему.

– Морган!

– Да, Роберт?

– Она ведь будет бороться за нас, да?

Мальчик был очень обеспокоен. Морган подошел к Роберту и покровительственно похлопал его по плечу:

– Конечно, будет.

– Но она может не захотеть. – Роберт посмотрел на носки своих ботинок. – Не думаю, что она пожелает остаться ради меня.

– Что ты, Лили тебя любит!

Роберт засунул руки в карманы и переступил с ноги на ногу:

– Мне все равно, любит ли она меня… Я беспокоюсь за Пенелопу и Кэсси.

– Конечно, я понимаю, – ответил Морган. – Но за них можешь не переживать. Ваша тетя будет бороться за всех вас.

– Откуда ты знаешь?

«Действительно, откуда такая уверенность?» – подумал Морган. Он ничего не знает о ней. Внезапно ему вспомнился разговор с Бьюфордом Тисдейлом в клубе. Тогда Морган был абсолютно убежден в том, что отлично понимает Лили. Но Бьюфорд оказался прав, а он, Морган, ошибался: Лили никогда не делала того, чего от нее ожидали.

Совсем недавно он сам заявлял, что она понятия не имеет, как обращаться с детьми. Но теперь, когда он смог взглянуть на Лили по-иному, все в его представлении об этой женщине изменилось. Как картинки калейдоскопа, перед его глазами один за другим возникали образы Лили: вот она гордо передергивает плечами, демонстрируя свою независимость, а вот пытается скрыть истинные чувства под маской распущенности и бравады.

Если Лили и совершила ошибку в прошлом, то она заплатила за нее каждым днем своей последующей жизни.

Она любит детей своего брата и, возможно, не захочет расстаться с ними, подумал Морган. Однако хотя он и пытался убедить Роберта, будто Лили будет бороться за них, на самом деле такой уверенности у него не было. Даже если она и решит бороться, сможет ли победить? Но разве вправе он посвящать в свои сомнения этого встревоженного ребенка? И Морган лишь бодро сказал:

– Вот увидишь, Роберт, она ни за что не отступится от вас.

Оставив мальчика в холле, Морган отправился на поиски Лили. Он не стал терять время на обход комнат, а, поднявшись по лестнице на самый верх, довольно быстро оказался в мансарде, где прежде была мастерская.

Яркий и веселый солнечный свет словно бросал вызов печали и тревоге, которыми был полон едва начавшийся день. Уличный шум почти не проникал сюда, во всяком случае пока. В комнате было очень тихо.

Лили, как обычно, стояла у одного из больших окон, облокотившись о подоконник и прижавшись лбом к стеклу.

– Ты достаточно долго меня избегала, – стараясь оставаться спокойным, произнес Морган. – Пришло время поговорить.

– Думаю, вам следует уйти. Нам не о чем говорить.

– Наоборот – нам многое следует обсудить, Лили.

– Только не с вами.

– К сожалению, сейчас ты едва ли можешь выбирать себе собеседников. – Он помолчал, ожидая ее возражений. Она вполне могла бы вспомнить о Джоне Крэндале. Но Лили молчала, словно не желала произносить имя человека, который отказался от нее после появления той ужасной газетной статьи.

Помимо воли его охватил гнев. Но на сей раз это не был приступ беспричинной ярости. Как ни глупо, но его злило, что Крэндал не помог Лили. Впрочем, тут же задался вопросом Морган, заставляя себя отвлечься от размышлений об этом человеке, что толку вспоминать о Крэндале, если это никак не способно изменить положение к лучшему, а скорее наоборот? Рядом с Лили теперь остался только он, а значит, именно он и поможет ей. Поэтому после небольшой паузы Морган продолжил:

– А поскольку я все еще тут, можешь рассчитывать на мою помощь.

– На вашу помощь? – Лили усмехнулась и, помолчав, совершенно спокойно, без тени враждебности, а лишь словно констатируя факт, произнесла: – Вы не можете помочь мне, Морган. Ни вы, ни кто-либо другой.

– Прекрати, Лили. Хватит вести себя так глупо!

– Не глупо, а всего лишь трезво. Когда меня вынудили покинуть Нью-Йорк, я находила утешение в мысли о том, что, оставив свое прошлое позади, смогу все начать сначала. Я много путешествовала, побывала в самых отдаленных уголках мира. Но куда бы я ни приезжала, первым известием становилось то, что слух о моей испорченной репутации снова опередил меня. Тогда я перестала выезжать вообще. И представьте: все разговоры обо мне прекратились. Или по крайней мере мне так казалось. На какое-то время я даже поверила, что когда-нибудь люди смогут забыть. Но этого не произошло. Я не могу оставить Пурпурную Лили в прошлом. Она преследует меня повсюду. – Молодая женщина опустила голову. – Я больше не в состоянии с этим жить. Я устала быть сильной.

– До сих пор я думал, что ты сражаешься с теми, кто называет тебя Пурпурной Лили. Но теперь у меня появились сомнения. Похоже, ты всю жизнь борешься с собой.

Лили бросала на него острый взгляд, но он продолжил:

– И теперь, мне кажется, ты собираешься сдаться без боя. Ты уже готова до конца играть роль, на которую тебя обрекло общество, вместо того чтобы доказать: ты нечто большее, чем твое прошлое.

– Но это не так! Я не могу избавиться от своего прошлого, а эти два слова – как несмываемое клеймо, с которым я никогда не расстанусь.

– Только потому, что ты сама этого не хочешь. Борись, Лили. Докажи всему миру, что ты совсем другая. Ты любишь детей, а они – тебя. Так сражайся за них!

Она резко отвернулась.

– Я не могу.

– Нет, можешь!

Морган подошел к ней и, взяв за плечи, повернул к себе. Его мысли спутались, когда он увидел, что она смотрит на него, как человек, загнанный в угол. Вся ее бравада, демонстративное безразличие и наигранная веселость исчезли. Черты прелестного фарфорового личика искажала неприкрытая боль.

– Лили!.. – выдохнул он, привлекая ее к своей груди. На этот раз она не оттолкнула его. Ее тонкие пальчики вцепились в его рубашку, и она приникла к нему. Но его близость не успокоила ее, а казалось, расстроила еще сильнее. Не разжимая пальцев, в следующее мгновение она все-таки попыталась оттолкнуть его.

Неужели она боялась дать волю своим чувствам? Боялась уступить?

– Лили, почему ты не хочешь обнять меня?

– Потому что, боюсь, так будет еще хуже.

Она отстранилась от него, и их взгляды встретились.

Как всегда, у него захватило дух от ее красоты, и сердце забилось сильнее. Но сегодня, заглянув в полные муки прекрасные синие глаза, взгляд которых был с надеждой устремлен на него, Морган ощутил и нечто иное. Он неожиданно понял, что любит ее. Несмотря на все, что она сделала когда-то, он любит Лили. Труди Спенсер оказалась права.

Когда несколько недель назад преподавательница живописи сказала ему об этом, он не смог с ней согласиться. Он был готов признать, что желает Лили как женщину, что между ними возникло своего рода взаимопонимание, но не больше. Теперь же он больше не мог отрицать правду – он действительно любит Лили, и любит так сильно, как никогда и никого не любил в своей жизни. Эта странная женщина-ребенок незаметно стала неотъемлемой частью его жизни, и он уже не мог представить, что будет с ним, если она вдруг исчезнет.

Так вот почему, наконец понял Морган, он никак не мог заставить себя покинуть ее дом!

Но их с Лили счастье невозможно, пока он не заплатит по счетам. Пока не отомстит Джону Крэндалу. Готов ли он к этому?

Подавив в груди стон, Морган вновь привлек ее к себе.

– Лили, – прошептал он, зарывшись лицом в ее волосы, – я люблю тебя…

Морган ожидал, что, услышав его слова, она крепко обнимет и приникнет к его груди, словно вверяя ему себя. Однако вместо этого тишину комнаты прорезало короткое, отрывистое «Нет!».

Лили с силой оттолкнула Моргана, высвобождаясь из его рук.

– Нет! – повторила она и отступила на шаг. Глаза ее расширились. – Ты не можешь любить меня.

– Но это так. Я люблю тебя, Лили Блэкмор. И полюбил уже давно, хотя, находясь в плену собственных заблуждений, никак не решался признать это.

На лице ее отразились противоречивые чувства. Морган понимал, что ей отчаянно хочется поверить ему.

– Как ты можешь любить меня после всего, что слышал обо мне?

– Просто я вижу в тебе не только Пурпурную Лили. И кроме того, я ведь уже говорил, что все совершают ошибки.

– Ошибки? – Она закрыла глаза и, стоило ему протянуть к ней руку, отступила еще дальше.

– Лили, я пытаюсь сказать тебе, что прошлое не имеет для меня значения. Я верю в ту Лили, которую знаю. – Он заставил ее посмотреть на него. – И я верю, что ты сможешь начать сражение за детей и выиграть его.

Она отвернулась. Одним решительным движением Морган вновь заставил ее повернуться к нему.

– И я верю в то, что ты сможешь стать им самой лучшей матерью на свете.

Казалось, она целую вечность молча смотрела на него. И в тот момент, когда Морган подумал, что Лили вот-вот попросит его оставить ее в покое, она заговорила:

– Тогда, должно быть, ты веришь в чудеса? Он улыбнулся, вспомнив об их давнем споре.

– Не в чудеса. В тебя! В ту силу, которой ты обладаешь и которой обладала всегда. Положись на меня, Лили. Рассчитывай на меня во всем. Ты не должна опускать руки.

Она вздохнула и покачала головой:

– Ну как ты не понимаешь, Морган? Мне приходится сдаться, потому что я осталась одна. Все оставили меня. В конечном счете все меня предают, даже если кто-то поначалу и не собирался делать этого…

– Лили, ты не права!

Неожиданно она прервала Моргана, приложив палец к его губам.

– Я попытаюсь отстоять детей. Я попытаюсь сделать то, что обязана сделать. – Поколебавшись, она добавила: – Но я не хочу, чтобы ты оставался здесь, Морган.

Если бы он и пожелал ей ответить, то все равно не смог бы этого сделать – от удивления он потерял дар речи. Пытаясь понять смысл слов Лили, он лишь растерянно смотрел на нее.

– Я не могу позволить тебе войти в мою жизнь, Морган.

– Еще как можешь!

– Ты сказал, что любишь меня, что видишь во мне не только Пурпурную Лили.

– Да, это так.

– В этом-то все и дело. Ты так и не смог понять, что я никогда не была Пурпурной Лили.

– Но ты сама сказала, что позировала Готорну?

– А разве уже одно то, что я позировала ему, делает меня падшей женщиной? Я совсем не такая, какой ты меня себе представляешь. И никогда такой не была – по крайней мере до той ночи, когда пришла к тебе во флигель.

– Не говори так об этом.

– Не перебивай меня! – Она глубоко вздохнула. – Все эти годы меня поддерживало только то, что я знала: произошла страшная, непоправимая ошибка, но моей вины в этом нет. Однако после того, что я совершила… после того, как сама попросила тебя любить меня, в глубине души я вынуждена признать, что заслужила это имя.

– Черт побери, Лили, это просто дико!

– Нет! Ты спрашивал, с кем я всю жизнь сражалась. С Пурпурной Лили. С ней, и только с ней. Так вот, когда я сказала, что не хочу, чтобы ты оставался здесь, я имела в виду не только эту комнату. Я хочу, чтобы ты покинул этот дом, Морган. В моей жизни нет для тебя места, и я настаиваю, чтобы ты ушел.

Душу Моргана захлестнула буря чувств, подобная суровому снежному бурану. Глаза вспыхнули угрожающим огнем.

– Нет! – решительно сказал он. – Нет, Лили. Я не уйду.

Лили удивленно раскрыла глаза, но он не мог остановиться:

– Я люблю тебя так, как никого не любил в своей жизни. Она отвернулась, но он схватил ее за плечи и повернул к себе:

– Ты наняла меня для того, чтобы я кое-что здесь сделал. И я намерен закончить свою работу. Дом нужно привести в порядок. И кроме того, я собираюсь помочь тебе с детьми.

Лили открыла было рот, чтобы возразить, но он не позволил ей произнести ни слова.

– Всякий раз, когда вижу тебя, я начинаю сгорать от желания обладать тобой. Это чувство столь огромно и мучительно, что вызывает боль. И все-таки я даю слово, что не прикоснусь к тебе. Но ты должна знать, Лили, что я люблю тебя и никогда не предам в отличие от тех, кто был рядом с тобой прежде. Ты больше никогда не останешься одна.

Морган выпустил ее и направился к выходу. Однако у самой двери он неожиданно остановился:

– Я люблю тебя, Лили Блэкмор, и докажу тебе это.

С этими словами он с такой силой захлопнул за собой дверь, что от грохота задрожал весь дом.

Глава 19

Я люблю тебя. Лили Блэкмор.

Так сказал Морган. Он произнес эти слова с такой твердостью! Неужели он действительно любит ее? Лили судорожно сцепила пальцы. «Возможно ли это?» – вновь и вновь спрашивала она себя.

Несмотря на то что уже наступило утро, Лили снова закрыла глаза и блаженно предалась воспоминаниям. Морган любит ее и не намерен отступать. Сердце Лили едва не разрывалось от восторга и радости. Однако счастье ее было омрачено тревогой и волнением.

Она должна бороться за детей – и выиграть?

Лили невесело усмехнулась: трудно представить, что в городе найдется простак, которого она сможет перехитрить. А уж с судьей ей точно не справиться.

Через полчаса, приведя себя в порядок и надев подходящий, по ее мнению, наряд, Лили спустилась вниз и прошла на кухню.

Увидит ли она сегодня Моргана? Действительно ли он решил остаться? Эти вопросы не давали ей покоя. До сих пор все только и делали, что предавали ее, покидая именно тогда, когда требовалась их поддержка. Именно поэтому ей трудно было поверить, что Морган выполнит свое обещание и поможет отвоевать детей. А что, если за ночь он все-таки передумал, решив, что эта задача невыполнима?

Внезапно губы молодой женщины тронула улыбка. Морган Элиот принадлежит к тем, для кого не существует ничего невозможного, а трудности и, казалось бы, непреодолимые препятствия его не только не останавливают, а напротив – побуждают к действиям. Ей еще никогда не доводилось встречать человека, который бы, подобно Моргану, просто не был способен мириться с проигрышем.

А раз так – значит, можно надеяться. И чем дальше Лили размышляла о будущем, тем все более уверенной становилась ее улыбка. Когда же она открыла дверь кухни, ее лицо просто излучало радость.

К своему несказанному удивлению, на кухне она увидела не только Моргана, но и Роберта с Пенелопой и даже маленькую Кэсси. Вся компания, сидя за столом, что-то очень оживленно обсуждала. Лили смущенно кашлянула, чтобы прочистить горло, и только тогда ее заметили.

Улыбки на их взволнованных лицах словно застыли, как только они увидели, как она одета.

– В чем дело? – спросила Лили, стараясь говорить спокойно. Опустив взгляд, она осмотрела свой наряд. – Чем вам не нравится моя одежда?

Морган покачал головой и издал стон. Роберт и Пенелопа скорчили гримасы, а Кэсси, встав со стула, подбежала к Лили с возгласом:

– Я думаю, ты очень красивая, у тебя самый замечательный наряд на свете!

– Для маскарада он, возможно, и подошел бы, – заметил Морган. – Я бы еще мог как-то смириться с твоим боа, но зачем ты опять надела эти ужасные туфли без задников?

Краска залила лицо Лили:

– Я подумала, что лучше одеться во все старое, ведь, в конце концов, мы собирались заняться уборкой.

Морган бессильно опустил голову и ничего не ответил. Однако через несколько мгновений он встал, обошел вокруг стола и со стоном, подозрительно похожим на рычание разгневанного дикого зверя, от которого у Лили замерло дыхание, взял ее за руку и подтолкнул к двери.

– Куда мы идем? – возмущенно спросила она, пытаясь говорить как можно более решительно, в то время как на самом деле была готова затрепетать от восхитительного ощущения, едва его пальцы коснулись ее запястья.

– Надо кое-что сменить.

– Что сменить?

– Твою одежду.

Сердце Лили замерло от сладостного волнения – Морган собирается переодеть ее! Она едва могла идти: каблуки, казалось, с каждым шагом приклеивались к полу. Наверное, все дело в фасоне мулов, подумала Лили, в них просто невозможно ходить быстро.

– Морган, подожди! – взмолилась она, пытаясь высвободиться.

Но он лишь продолжал молча тащить ее вверх по лестнице, затем по коридору, пока наконец они не оказались в ее спальне. Лили снова покраснела. Но на этот раз ее смущение было вызвано совсем не опасной близостью мужчины.

– Какой здесь беспорядок! – не удержался от восклицания Морган.

Лили съежилась. Перед тем как спуститься вниз, она долго перебирала свои вещи, опустошая шкафы, желая найти что-то подходящее, и, конечно же, не успела все сложить обратно. Но не признаваться же ему, что она хотела произвести на него впечатление!

– Я тут набросала объявление в газету, – пытаясь переключить внимание Моргана на что-то другое, неожиданно сказала она. – Посмотри: «Требуются дворецкий, повар и горничная». – Далее следовал адрес. Опустив руку с листком бумаги. Лили задумчиво произнесла: – Я до сих пор не могу понять, почему Марки и Жожо ушли, даже не попрощавшись.

Морган раздраженно передернул плечами. Похоже, ее хитрость не возымела на него никакого действия.

– Одной горничной не под силу справиться с уборкой только в твоей комнате.

С этими словами он отвернулся от Лили и направился к шкафу, где висела ее одежда. Перебирая многочисленные наряды, он один за другим откладывал их в сторону.

– Где ты умудрилась накупить все это? У бродячих торговцев подержанными вещами?

– Если тебя это так интересует, могу сказать, что я приобретала свои наряды в самых разных уголках мира! – Лили гордо расправила плечи. – А если ты передумал и больше не намерен мне помогать, то я справлюсь сама.

– Я бы не находился сейчас здесь, если бы не хотел помочь тебе! – проворчал Морган.

– Тогда почему ты так злишься? В конце концов, это была твоя идея, а не моя.

Морган закрыл глаза. Лили не сомневалась, что сейчас он изо всех сил пытается сохранить спокойствие. Наконец он обернулся:

– Я не злюсь. Лили. – Морган шагнул к ней и остановился.

– Но ты ведешь себя так, как будто страшно раздражен. Стоило мне появиться на кухне, как ты сразу вышел из себя.

Выражение его глаз изменилось. Они стали такими же, как тогда, той ночью. В них вновь загорелся огонь желания. Он снова хотел ее. Жаждал обладать ею с мучительной и болезненной силой. Но не мог нарушить свое обещание: он был человеком слова.

Лили не знала, радоваться ли этому или огорчаться.

Не желая испытывать судьбу, она подошла к комоду и стала энергично доставать оттуда вещь за вещью. Беспорядок в комнате через несколько минут стал просто чудовищным, но Лили не обращала на это никакого внимания. Наконец ей показалось, что она нашла то, что требовалось.

– Как насчет этого? – обратилась она к Моргану, показывая ему лосины для верховой езды и мужскую рубашку, подогнанную по ее фигуре.

– Неужели у тебя нет старых платьев?

Проведя ладонями по своему пышному наряду, Лили сказала:

– Вот одно из них.

Когда через некоторое время Лили вернулась на кухню, на ней были плотно обтягивающие стройные бедра лосины и мягко ниспадавшая вниз мужская рубашка, четко обрисовывавшая ее пышную грудь. Морган сидел за столом. Лили ожидала, что хоть теперь он посмотрит на нее с одобрением. Однако при ее появлении его всегда довольно темные глаза стали почти черными. Он изучающе окинул фигуру Лили, словно раздевая ее взглядом.

– Роберт отправил твое объявление в «Ивнинг сан» и «Таймс», – сообщила Пенелопа.

– Думаю, он поступил правильно, – с важным видом прокомментировала слова сестры Кэсси. – Скоро к нам начнут приходить люди, которые захотят занять эти места.

– Но мы не можем ждать, пока кто-то объявится! – возразил Роберт.

Кэсси взяла со стола лист бумаги:

– Мы составили список. Тут все, что нужно сделать по дому.

Даже издали Лили увидела, что список получился очень длинный. Быстро пробежав его глазами, она забеспокоилась.

– И все это мы должны успеть за две недели? – простонала она.

– Да, за две недели, – подтвердил Роберт.

Из груди Лили вырвался стон. Чтобы переделать всю эту работу за столь короткий срок, нужно иметь целую армию слуг! А ей не удалось удержать даже тех двоих, которых прислал Крэндал. Как, интересно, она найдет прислугу, если на ее поиск абсолютно нет времени?

– И как же мне все это сделать?! – воскликнула она в полной растерянности.

– Мы поможем тебе! – громко отозвались дети. Лили удивленно посмотрела на них, словно отказываясь верить тому, что услышала.

– Конечно, – гордо заявила Пенелопа, – мы все возьмемся за дело!

– Вместе мы все сможем, – добавила Кэсси.

– Ведь мы – одна семья, – стараясь скрыть свою любовь к сестрам и к ней, грубоватым голосом, как взрослый, подытожил Роберт.

Заглянув в глаза племянников, Лили ощутила неведомое ей прежде счастье, от которого сладко защемило в груди. В следующее мгновение дети вскочили со своих мест, окружили ее и обхватили руками, едва не свалив с ног. Посмотрев поверх их голов на Моргана, она увидела, что он улыбается, словно хочет сказать: «Вот видишь, ты обязательно победишь!»

– А теперь за работу! – отставляя кофейную чашку, поторопил он всех. – Время пошло! У нас нет ни одной лишней секунды.

Было решено начать с уборки. Пенелопа принесла ведра, щетки и тряпки. Кэсси раздала всем фартуки. Лили мужественно улыбнулась, успокаивая себя тем, что им недолго придется этим заниматься: ведь очень скоро они наймут новую прислугу.

К работе приступили, когда часы пробили девять. В девять пятнадцать Лили уже казалось, что пол в этом доме не мыли по крайней мере несколько лет, а в половине десятого она пришла к выводу, что его не стоит мыть совсем. Но Морган и дети с таким упорством терли каждую ступеньку, каждую половицу, что молодая женщина поняла: они не позволят ей отступить. Покончив с полом, они занялись подклеиванием отставших от стен обоев, мытьем грязных окон, чисткой закопченных каминов и заросших плесенью плиток, которыми были облицованы стены кухни.

К концу дня Лили уже не могла понять, как это деспотичному чудовищу вроде Моргана Элиота еще совсем недавно удавалось заставлять ее сердце замирать от любви. Если раньше он вел себя с уверенностью сознающего свою правоту лидера, то теперь этот человек превратился в настоящего властолюбивого тирана. Лили вылила из ведра грязную воду и заворчала, потирая ноющую поясницу.

Из-за Моргана она, похоже, уже никогда не будет прежним беззаботным и легкомысленным существом. Больше всего ей хотелось бы сейчас выкинуть жесткую щетку, что была у нее в руках, в ведро для мусора и выпить большой стакан лимонада. И Лили непременно так бы и поступила, если бы как раз в тот момент, когда она направилась на кухню, дорогу ей не преградил Морган.

– Куда это ты идешь? – поинтересовался он сурово, и она почувствовала себя провинившейся девчонкой.

– На сегодня с меня хватит!

– Нет, не хватит.

Как разъяренная фурия Лили всплеснула руками и с возмущением посмотрела на него:

– Кто ты такой, чтобы указывать мне, что я должна или не должна делать?

– Очевидно, я – единственный человек в этом доме, у которого еще сохранился здравый смысл.

– О, с этим спорить не приходится! – с сарказмом произнесла Лили. Все тело ныло от боли, и вину за это она возлагала на Моргана. – Ты же мистер Всезнайка. Но кроме того, ты еще и безумный надсмотрщик, одержимый идеей загнать всех нас до смерти. И почему это ты решил, что мы сами должны всем этим заниматься? Надо побыстрее нанять слуг, вот и все. Ты меня слышишь?

– Да, именно так и поступают все, кто живет на Манхэттене. Но нравится тебе это или нет, Роберт был прав, когда сказал, что мы не можем ждать, пока найдется кто-то готовый сделать за тебя эту работу. Ты должна начать ее сейчас. И ты будешь работать, потому что я не позволю тебе отступить.

– Отступить! – воскликнула она. – Да я проработала весь день как проклятая!

Морган гневно прищурился:

– И проработаешь еще и всю ночь, если это будет необходимо для того, чтобы привести дом в порядок. И запомни: начиная с этого момента, если я скажу тебе «подпрыгни», единственное, что ты можешь мне ответить, это: «На какую высоту?».

– На какую высоту?! – От былого раздражения у Лили не осталось и следа. Внезапно она безудержно расхохоталась, буквально согнувшись пополам от смеха: – На какую высоту!

Морган сердито посмотрел на нее:

– Я не предполагал, что это тебя так развеселит.

– Понимаю, – с трудом сдерживая смех, ответила Лили. – Но это действительно ужасно смешно. На какую высоту! – снова воскликнула она и опять расхохоталась.

Когда, немного успокоившись, она открыла глаза и вытерла выступившие от смеха слезы, то сразу заметила, что грозный блеск темных глаз Моргана сменился совершенно другим выражением. Подобно грациозному хищнику, он осторожно, едва заметно приблизился к ней.

– Что это ты делаешь, Морган? – спросила Лили. У нее вдруг перехватило дыхание, и она инстинктивно отступила от него на шаг.

– А ты сама как думаешь? – ответил он и подошел еще ближе.

Лили снова шагнула назад и почувствовала, что уперлась спиной в кухонную стойку. Мысли ее спутались. Морган не сводил глаз с ее рта. Не думая о том, что делает, Лили нервно провела по губам языком и еле слышно сказала:

– Похоже, ты собираешься нарушить свое обещание? Прищуренные глаза Моргана полыхали огнем. Лили выставила перед собой руки, словно защищаясь:

– Ты обещал, Морган. Обещал, что не прикоснешься ко мне.

Она чувствовала, что все его тело напряжено, как сжатая пружина, готовая вот-вот распрямиться. Это напряжение мгновенно передалось и ей, поэтому, даже когда он отступил, она не только не ощутила облегчения, а, напротив, едва сдержала стон разочарования.

– Дьявол! – пробормотал он и провел рукой по волосам. – Тебе повезло, что я дал это обещание.

Повезло? Едва ли, подумала она, и то же самое предательски прошептал ей внутренний голос. Прежде чем Лили успела одернуть себя и отказаться от овладевших разумом фантазий, Морган подошел к ней, очень нежно приподнял ее подбородок и заставил посмотреть ему прямо в глаза.

– На сегодня с работой покончено. Но завтра, как только взойдет солнце, мы снова примемся за уборку. – Его взгляд обжег ее. – И не вздумай опоздать.

На следующее утро, когда Лили проснулась, ей было не до смеха. Казалось, единственное, что она сможет сегодня делать, – это стонать от непривычных болезненных ощущений. Ныла буквально каждая частичка ее измученного тела, болели даже те мышцы, о существовании которых она не подозревала до того, как Морган Элиот вручил ей в руки ведро и щетку.

Поморщившись, Лили перекатилась на живот и зарылась лицом в подушку. Морган вчера сказал, что они начнут работать, как только взойдет солнце. Она фыркнула в мягкий пух подушки. Надо же – как только взойдет солнце! И что это он вообразил? Думает, что они бойцы на передовой?

Для обитателей фешенебельных домов Манхэттена восход солнца никогда не являлся сигналом к пробуждению. Если кому-то из них и случалось проснуться так рано, то при виде посветлевшего небосвода он говорил себе, что следует еще поспать. Именно так и собралась поступить Лили. «Еще чуть-чуть», – подумала она и попыталась забыть о словах Моргана. Одна мысль о том, сколько дел ей сегодня предстоит, приводила ее в ужас.

Закрыв глаза, Лили расслабилась и с наслаждением ощутила мягкость перины и невесомость покрывавшей ее простыни. Однако очень скоро ее покой был нарушен громким стуком в дверь.

– Уходи! – простонала она и снова зарылась в подушку. Дверь распахнулась так стремительно, что от порыва воздуха картины, висевшие на стенах спальни, едва не упали на пол.

– Я же просил тебя не опаздывать! Дети уже встали и ждут внизу.

– Уходи! – снова закричала Лили, хотя прекрасно понимала: надеяться на то, что он послушается и уступит, было бы предельно наивно.

Прежде чем она поняла, что он собирается делать, Морган быстро подошел к кровати и сдернул с нее простыню. Испугавшись, Лили вскочила с быстротой молнии, и ее маленькие изящные ступни утонули в складках мягкой перины.

– Да как ты смеешь?! – возмущенно воскликнула она.

– Ты опоздала.

– Опоздала? Да, опоздала! А ты просто сумасшедший! Ты невыносим, ты – настоящее чудовище! И я больше не собираюсь выполнять твои распоряжения. В этом доме приказываю я! И если ты успел забыть, то хочу напомнить: это ты работаешь на меня, а не наоборот!