Текст книги "Холодная месть"

Глава 20

Кори Свенсон установила обычное «гугл»-оповещение на все новости, содержащие имя «Алоизий Пендергаст». Но это имя было не слишком частым гостем новостных полос.

В два часа пополудни, включив ноутбук и просмотрев электронную почту, она вдруг увидела сообщение о полном соответствии запросу. Сеть выдала неудобоваримый документ о результатах расследования, проведенного в месте под названием Каирн-Бэрроу в Шотландии. Документ был создан пару месяцев назад, но в Сеть выложен только сегодня.

Кори читала его, продираясь сквозь сухую юридическую терминологию, и не верила своим глазам. В документе не содержалось ни комментариев, ни анализа, ни заключения, он целиком состоял из дословно записанных свидетельских показаний тех, кто имел отношение к несчастному случаю во время охоты в горах Шотландии. Случаю ужасному и абсолютно невероятному.

Кори перечитала этот документ дважды, трижды, и с каждым разом ощущение нереальности и абсурда возрастало. Несомненно, эта странная история со стрельбой – лишь верхушка айсберга. Настоящее спрятано глубоко под поверхностью. Содержимое документа не совмещалось со здравым смыслом. Ее недоверие и недоумение сменилось отчаянием. Пендергаст погиб от случайного выстрела на охоте? Невозможно!

Слегка дрожащими руками Кори выудила из сумки записную книжку и отыскала телефонный номер. Она немного поколебалась, затем выругалась сквозь зубы и набрала домашний телефон Винсента д’Агосты. Конечно, вряд ли коп обрадуется звонку в такое время, но, черт побери, он ведь так и не позвонил, хотя и обещал разобраться и оповестить о результатах.

Кори выругалась снова, уже громче: ошиблась при наборе и пришлось набирать заново.

После пятого длинного гудка трубку сняли, и женский голос сказал:

– Алло?

– Мне нужно поговорить с Винсентом д’Агостой, – ответила Кори, не в силах унять дрожь в голосе.

– С кем я говорю? – выдержав паузу, осведомилась женщина.

Кори глубоко вдохнула. Если не хочешь, чтобы собеседница бросила трубку, надо придержать эмоции.

– Это Кори Свенсон. Мне нужно поговорить с лейтенантом д’Агостой.

– Лейтенанта здесь нет, – холодно ответила женщина. – Вы хотите оставить для него сообщение?

– Пожалуйста, попросите его позвонить мне. Кори Свенсон. У него есть мой номер.

– И по какому вопросу?

Кори вовремя сдержалась. Кем бы ни была эта женщина – любовницей либо женой лейтенанта, – хамить ей не слишком разумно.

– Это касается агента Пендергаста. Мне нужно узнать о нем. Мы работали с ним вместе над делом.

– Простите, но агент Пендергаст мертв.

Кори словно онемела. Она судорожно сглотнула, не в силах отыскать слова. Наконец выговорила:

– Как?

– Несчастный случай на охоте в Шотландии.

Вот он, абсурд, ставший реальностью. Надо спросить еще что-нибудь, уточнить, выяснить… но в голове пусто. Почему лейтенант так и не позвонил? Да, с этой женщиной говорить больше не о чем.

– Слушайте, пусть лейтенант позвонит мне. Как можно скорее.

– Хорошо, я ему непременно сообщу, – ответила женщина так же холодно.

И повесила трубку.

Кори сгорбилась, уныло глядя на экран компьютера. Какое безумие! И что теперь делать? Ее захлестнуло такой тоской и горем, словно она потеряла отца. И поговорить, разделить скорбь не с кем. Ее настоящий отец за сотню миль, в Аллентауне, штат Пенсильвания.

Кори вдруг ощутила себя беспросветно, отчаянно одинокой.

Она кликнула мышкой на экран, открывая сайт о Пендергасте, который сама создала и с любовью поддерживала: www.agentpendergast.com. Быстро, почти машинально стуча по клавишам, создала черную траурную рамку и набрала:

Я только что узнала: агент П. – специальный агент А. К. Л. Пендергаст – погиб в результате нелепого, трагического несчастного случая. Это ужасно. Я не могу в это поверить. Не может быть, чтобы жизнь без него оставалась такой же, как раньше.

Это произошло во время поездки на охоту в Шотландию…

Но пока Кори печатала, стараясь сдержать наворачивающиеся слезы, она все больше ощущала абсурдность случившегося. А когда закончила набирать и отправила на сайт, то уже и сама не верила в написанное.

Глава 21

Фоулмайр

Джадсон Эстерхази остановился перевести дыхание. Утро выдалось необычно солнечное, и болотистые низины вокруг казались яркими – сочно-зелеными, густо-коричневыми. Вдали различалась темная черта – край низины Иниш. А между пригорками в нескольких сотнях ярдов впереди стоял маленький каменный коттедж, известный как Глимсхолм.

Эстерхази давно прослышал о нем, но поначалу исключил его из поисков. Слишком удален этот домишко от места, где Пендергаст был подстрелен. К тому же едва ли в месте настолько примитивном и грубом агент смог бы получить необходимое лечение. Но затем явился лейтенант д’Агоста, расспрашивал в Инверкирктоне про Пендергаста, а потом выяснилось, что последним местом, которое лейтенант посетил перед возвращением в Америку, был именно Глимсхолм.

Якобы лейтенант вернулся ни с чем. Но правдиво ли его показное разочарование?

Чем больше Эстерхази размышлял над этим, тем больше сомневался. По извращенной логике Пендергаста, именно такое место лучше всего подходит для тайного лечения и отдыха.

Окончательно убедило Эстерхази исследование архивов графства Сазерленд. Он узнал, что эксцентричная старуха, живущая в Глимсхолме, – родная тетя доктора Роскоммона. И этот факт почтенный доктор, очевидно привыкший к скрытности, утаил от добропорядочных обывателей Инверкирктона.

Укрывшись за кустом дрока, Эстерхази наблюдал за коттеджем в бинокль. Сквозь окно первого этажа он видел старуху, хлопочущую у плиты, снующую по дому. Вот она прошла мимо окна, скрылась из виду – и показалась в окне второго этажа, неся что-то похожее на кружку. Сквозь окно верхнего этажа видимость плохая, но, кажется, старуха наклонилась над кем-то, лежащим на кровати. По-видимому, над больным. Помогла ему сесть, поднесла кружку ко рту.

Сердце Эстерхази забилось учащенно. Он тихо обошел коттедж, от волнения сильнее, чем нужно, втыкая трость в мягкую почву. На задворках дома обнаружились сарай, каменный загон для овец, небольшой огород и выходящая к нему маленькая, грубо сколоченная деревянная дверь. С задней стороны дома окон не было.

Эстерхази осмотрелся. Вокруг – необъятный простор болот и холмов, никаких признаков жизни. Он вытащил из кармана небольшой пистолет, убедился, что патрон в патроннике. Очень осторожно приблизился к задней двери.

Присел на корточки близ нее. Ногтем осторожно поскреб по дереву и замер в ожидании.

Как он и ожидал, старая карга отличалась завидным слухом. За дверью послышались шаги и нечленораздельное бормотание. Отодвинулся засов, дверь приоткрылась. Старуха выглянула наружу.

Выругалась вполголоса.

Хорошо рассчитанным движением Эстерхази выпрямился, ладонью закрыл женщине рот и одной рукой вытащил ее наружу. Ударил по затылку рукоятью пистолета, уложил обмякшее тело наземь и неслышно проскользнул в коттедж. Первый этаж – одна большая комната. Эстерхази быстро осмотрелся, запоминая эмалированную плиту, потертые кресла, оленьи рога на стенах, крутую лестницу наверх. Оттуда слышалось хриплое, одышливое дыхание. Звук был ровным и постоянным – незваного гостя пока не заметили.

А тот двинулся через комнату с чрезвычайной осторожностью, всякий раз ставя ногу, словно жрец на священной церемонии. Проверил комод, платяной шкаф – никто не прячется. Затем, сжимая пистолет, пошел к лестнице. Та была сколочена из толстых досок. Конечно, могла заскрипеть от шагов. А могла и не заскрипеть.

Эстерхази замер у основания лестницы, прислушиваясь. Дыхание казалось прежним, хотя теперь в нем сильнее слышались болезненные нотки. Человек наверху охнул, пошевелился на кровати – наверное, стало неудобно. Эстерхази выжидал целых пять минут. Наконец решил: все нормально.

Он осторожно поставил ногу на нижнюю ступеньку и медленно перенес на нее вес. Доска не заскрипела. С той же осторожностью он поставил другую ногу на следующую ступень. Таким же образом, с почти невыносимой медлительностью, тратя по минуте на ступеньку, поднялся почти до самого верха. В пяти футах от него стояла грубо сколоченная кровать. Эстерхази медленно поднялся на верхнюю ступеньку, посмотрел на кровать сверху. Там, скорчившись, лежал спиной к вошедшему укрытый одеялом человек. По-видимому, он спал: дыхание, хотя и затрудненное, было ровным. Истощенный долговязый старик в толстой ночной рубахе, седые волосы едва ли не длиннее, чем у старухи, и растрепаны.

Старик, как же, как же. Уж Эстерхази-то прекрасно знал, кто перед ним.

У изголовья лежала еще одна подушка. Эстерхази спрятал пистолет и, не отрывая взгляда от спящего, поднял подушку. Сжимая ее обеими руками, он напрягся, словно тигр перед прыжком, и вдруг бросился вперед, прижал подушку к лицу лежащего и надавил изо всех сил.

Снизу послышался приглушенный крик, взметнулась рука, колотя и царапая, но оружия в этой руке не было, и Эстерхази понял: нападения не ожидали. Он надавил еще сильней, и крик утих. Жертва сопротивлялась молча, молотила руками, цеплялась за рубашку. Тело выгнулось с силой, удивительной в раненном столь недавно и тяжело. Большая исхудалая рука ухватилась за одеяло, потянула, словно человек принял его за одежду убийцы. Руки и ноги взметнулись, отшвырнув одеяло. Но Пендергаст стремительно ослабевал, и конец был близок.

Внезапно Эстерхази обратил внимание на старые узловатые руки жертвы, на тощие паучьи ноги, пергаментную кожу, варикозные вены. Но это тело настоящего старика, никто не может так замаскироваться! К тому же никаких бинтов, шрамов, ничего даже отдаленно похожего на месячной давности пулевое ранение.

Эстерхази лихорадочно соображал, пытаясь справиться с замешательством и яростью. Он был так уверен…

Он быстро поднял подушку, открыв перекошенное морщинистое лицо, высунутый язык, выпученные в ужасе глаза. Старик кашлянул раз, другой, судорожно втянул воздух.

Не помня себя от нахлынувшего страха, Эстерхази отшвырнул подушку и, шатаясь, сбежал по лестнице. В заднюю дверь ввалилась старая карга. По ее лицу струилась кровь.

– Дьявол! – заорала она, протягивая к Эстерхази костлявые пальцы.

Но он уже пробежал мимо, выскочил в переднюю дверь и понесся по обширным безлюдным болотам.

Глава 22

Мэлфорш

Ночной ветер, проникая в распахнутое окно, шевелил тюль занавесок в гостиной. Ощутив, как он коснулся ее лица, Джун Броди оторвалась от заявления в Совет медицинских сестер штата Миссисипи. Прислушалась: нет, кроме тихого шороха ветра, ничего. Посмотрела на часы: два пополуночи. Из спальни доносился басовитый монотонный говорок. Несомненно, Карлтон опять смотрел одно из тех военно-исторических шоу, которые просто обожал.

Джун отхлебнула из бутылки с кока-колой, стоявшей у локтя, в выемке на ручке кресла. Она всегда любила колу из стеклянных бутылок, которые напоминали детство и старые торговые автоматы, где приходилось самому открывать окошко и выуживать бутылку за горлышко. Джун искренне считала, что у колы из бутылки особый вкус. Но последние десять лет, живя среди трясины, она пила лишь из алюминиевых банок. Пришлось смириться. Чарльз Слейд не выносил того, как свет блестит на стекле, и на Испанском острове стекло, за малыми исключениями, не дозволялось. Даже шприцы были пластиковыми.

Джун поставила бутылку на место. Возвращение к нормальной жизни принесло немало приятного. Например, Карлтон может смотреть любимые программы по телевизору без наушников. Можно открыть жалюзи, впуская свет и свежий воздух. Можно украсить дом свежими цветами: розами, гардениями и любимыми каллами, не опасаясь, что запах вызовет у кого-нибудь приступ ярости. Джун любила одеваться элегантно, делать красивые прически, любила хорошие платья. Теперь появился шанс показать их многим. Конечно, пришлось вытерпеть немало кривотолков и косых взглядов, но люди уже привыкают понемногу. Полиция расследовала и закрыла дело. Надоедливый репортер из «Эзервилльской пчелы» больше не возвращался. Хотя его статью заметила хьюстонская газета и напечатала короткую заметку, дальше новость не распространилась. После смерти Слейда они выжидали достаточно, почти пять месяцев, чтобы удостовериться: никто не знает и не узнает, как они жили это время, что делали. Лишь затем вернулись, показались людям. Тайна жизни на болоте должна остаться тайной навсегда.

Джун Броди задумчиво и чуть печально покачала головой. Говори себе, не говори, а иногда, в особенности среди ночной тишины, тоска по Чарльзу Слейду делалась невыносимой. Конечно, за многие годы ухода за истерзанным человеком, чье тело и разум изувечила болезнь и кто реагировал почти на любой внешний раздражитель как на жгучий яд, ее чувство притупилось. Но ведь когда-то она любила так страстно. Конечно, это было неправильно, а по отношению к мужу попросту подло. Но прежний босс «Лонжитьюд» Чарльз Слейд когда-то был таким сильным, обаятельным, красивым – и по-своему таким добрым к ней… Она бы с радостью бросила работу – да что угодно бросила бы, – чтобы оставаться подле него весь день… а то и всю ночь.

В спальне стало тихо. Наверное, Карлтон выключил телевизор и предался другому любимому занятию: решению кроссвордов из лондонской «Таймс».

Джун вздохнула, посмотрела на кипу бумаг перед собой. Работы ради нужно управиться с бумагами. Лицензия на практику высококвалифицированной медсестры истекла еще в 2004 году, по закону штата Миссисипи требовалось…

Что такое? Она оторвалась от бумаг, глянула в сторону спальни.

Карлтон стоял в дверях, и на его лице было очень странное выражение.

– Карлтон? Что с тобой? Ты…

В этот момент из сумрака за спиной мужа шагнул к свету человек. У Джун перехватило дыхание. Высокий худощавый мужчина, одетый в дорогой элегантный плащ. Черная кожаная шляпа надвинута низко, почти закрывает глаза, глядящие с холодной отстраненностью. Руки в перчатках, в правой – пистолет, чей ствол утыкается Карлтону в основание черепа. На удивление длинный ствол… Джун не сразу поняла, что это глушитель.

– Садись! – приказал мужчина и пихнул Карлтона на диван рядом с Джун.

Несмотря на волнение и растерянность, на судорожное сердцебиение, она распознала в его голосе иностранные интонации. Европейский акцент, голландский или, скорее, немецкий.

Мужчина осмотрелся, закрыл окно и задернул шторы. Снял плащ, уложил на ближайший стул. Другой стул подвинул ближе к сидящей на диване чете, уселся и скрестил ноги. Небрежно опустил пистолет, поддернул брюки, встряхнул руками, чтобы манжеты рубашки показались из рукавов пиджака – словно был в вечернем фраке за тысячу долларов, а не в облачении квартирного вора. Наклонился, глядя на Джун. Под глазом мужчины виднелась тонкая, похожая на червя бородавка. У Джун промелькнула несуразная мысль: «И отчего он не сведет эту гадость?»

– Не проясните ли кое-что для меня? – любезно спросил пришелец.

Джун Броди украдкой взглянула на супруга.

– Не объясните ли мне, что такое «лунный пирог»?

В комнате повисло молчание. Джун подумала, что ослышалась.

– Я интересуюсь местными блюдами и деликатесами, – пояснил мужчина. – Я уже целый день в этой любопытной части вашей страны. Выяснил разницу между креветками и крилем – она практически отсутствует. Попробовал кукурузную кашу, «грит». И даже эти, как бишь они называются… а, «хаш паппис». Но так и не смог обнаружить, что за пирог зовется «лунным».

– Это не пирог, – ответил Карлтон тоненьким, напряженным голосом. – Это большое печенье, сделанное из суфле и крекеров. И, хм, шоколада.

– А, вот в чем дело. Спасибо. – Мужчина по очереди внимательно осмотрел супругов. – А теперь не расскажете ли мне, где вы были последние двенадцать лет?

Джун Броди сделала глубокий вдох и заговорила, удивляясь спокойствию в своем голосе:

– Секрета в этом нет. Все опубликовано в газетах. Мы купили гостиницу в Сан-Мигеле, в Мексике. Называлась гостиница «Каса магнолия», и мы…

Плавным, точным движением мужчина поднял пистолет и нажал на спуск. Раздался приглушенный хлопок. Пуля раздробила левую коленную чашечку Карлтона Броди. Он дернулся, словно от прикосновения раскаленного железа, завыл яростно и жалко, согнулся вдвое, прижав ладонь к колену. Между пальцами хлестала кровь.

– Если не заткнешься, следующая пуля разнесет тебе череп, – спокойно сообщил мужчина.

Карлтон сунул в рот кулак второй руки. Из его глаз покатились слезы. Джун вскочила, чтобы помочь, но мужчина повел стволом, приказывая ей сесть на место.

– Я расцениваю ложь как личное оскорбление, – заявил мужчина. – Не пытайтесь больше лгать мне.

В комнате повисла тишина. Мужчина аккуратно, неторопливо поддернул перчатки. Передвинул шляпу на затылок, открыв породистые изящные черты: тонкий нос, высокие скулы, узкий подбородок, холодные голубые глаза, чуть опущенные уголки губ. Светлые волосы были коротко подстрижены. Незваный гость снова осмотрел супругов, небрежно опустив пистолет.

– Миссис Броди, нам известно, что ваша семья владеет охотничьим домиком на болоте «Черная топь» неподалеку отсюда. Это место известно под названием «Испанский остров».

Джун Броди глядела на пришельца, и сердце болезненно сжималось в груди. Рядом на диване стонал и дрожал муж, стискивая раздробленное колено.

– Недавно – вскоре после вашего возвращения – в болоте неподалеку от Испанского острова был обнаружен труп человека по имени Майкл Вентура. Когда-то Майкл Вентура был главой службы безопасности «Лонжитьюд фармасьютиклз». Нас интересует этот человек. Вы знаете о его гибели?

Джун Броди отметила, что он говорит «нам известно», «нас интересует». И вспомнила, что увечный Слейд часто и упрямо твердил горячечным шепотом: «Прячьтесь, не высовывайтесь. Они не знают, что мы живы. Если узнают – придут за нами». Ну кто бы мог подумать, что это не бред параноидального, полубезумного калеки!

– Нет, не знаем, – сказала Джун. – Испанский остров обанкротился десятилетия назад, и с тех пор он закрыт, пустует…

Человек равнодушно выстрелил Карлтону Броди в пах. На диван брызнула кровь, телесные жидкости. Броди завыл, опять согнулся вдвое и рухнул на пол, корчась.

– Я все скажу, все! – завизжала Джун. – Господи боже, прекратите, пожалуйста! Я все скажу!

– Заткните его. Или это сделаю я, – приказал мужчина.

Джун кинулась к мужу, плачущему от боли на полу, схватила его за плечо. Кровь струилась из колена Карлтона, текла между ног. Его вытошнило прямо на брюки и туфли, блевотина изверглась с омерзительным звуком.

– Говорите, – все так же равнодушно приказал мужчина.

– Мы там были все время, – выговорила Джун, запинаясь от страха. – На болоте, да. На Испанском острове.

– Как долго?

– С пожара.

– Пожара в «Лонжитьюд»? – нахмурился мужчина.

Она торопливо, почти услужливо закивала.

– И что вы делали на болоте?

– Заботились о нем.

– О ком?

– О Чарльзе. Чарльзе Слейде.

Впервые маска равнодушия и спокойствия покинула лицо мужчины, сменившись недоверием и удивлением.

– Невозможно! Слейд погиб в пожаре…

Он замолчал, осклабился, и глаза его хищно заблестели.

– Он не погиб, – робко объяснила Джун. – Пожар был инсценирован.

– Зачем? – спросил мужчина резко. – Чтобы уничтожить свидетельства, лабораторию?

– Я не знаю, – покачала головой Джун. – Большая часть исследований проводилась на Испанском острове.

Мужчина снова посмотрел на нее с удивлением. А Джун глядела на мужа, стонавшего и непроизвольно дергавшегося на полу. Кажется, он терял сознание. Может, умирал. Джун всхлипнула, поперхнулась слезами.

– Пожалуйста… – взмолилась она, пытаясь взять себя в руки.

– Почему вы прятались именно там? – спросил мужчина прежним равнодушным тоном, но глядя все так же хищно и нетерпеливо.

– Чарльз заболел. Он подхватил птичий грипп, и болезнь… она изменила его.

– Так, и вы с мужем остались ухаживать за ним?

– Да. Он остался на болоте, где никто бы его не искал. Где он мог бы работать и, когда болезнь сделает калекой, получить должный уход.

Джун почти задыхалась от ужаса. Этот человек – настоящее чудовище. Но если она расскажет все без утайки, в мельчайших подробностях, может, он пощадит? И тогда Джун отвезет мужа в больницу…

– Кто еще знал об Испанском острове?

– Только Майк. Майк Вентура. Он привозил все нужное, обеспечивал нас.

– Но Вентура мертв, – немного помедлив, заметил мужчина.

– Это он убил его.

– Кто? Кто его убил?

– Агент ФБР Пендергаст.

– ФБР? – Мужчина впервые чуть повысил голос.

– Да. А с ним капитан из нью-йоркской полиции. Женщина по фамилии Хейворд.

– Что они хотели?

– Агент ФБР искал убийцу своей жены. Это как-то связано с проектом «Птицы» – секретной лабораторией по изучению птичьего гриппа в «Лонжитьюд». Слейд убил ее много лет назад.

– А-а, – изрек мужчина, будто понял что-то новое.

Он замолчал, разглядывая ногти на левой руке, затем спросил:

– ФБР знало, что Слейд был жив столько времени?

– Нет – до тех пор, пока агент не явился на Испанский остров и не увидел Слейда.

– И что потом? Агент убил и Слейда?

– В некотором смысле да. Слейд умер.

– Почему это не появилось в новостях?

– Агент хотел, чтобы вся эта история так и осталась в болоте.

– Когда это случилось?

– Больше полугода назад, в марте.

– Что еще расскажете? – спросил мужчина после паузы.

– Это все, что мне известно. Пожалуйста, прошу вас! Умоляю! Я все сказала! Отпустите нас! Мужу нужна помощь, срочно!

– Вы все сказали? – Голос мужчины прозвучал недоверчиво и чуть насмешливо.

– Все!

В самом деле, что еще? Рассказала про Испанский остров, Слейда, птичий грипп. Больше ничего.

– Да, – согласился мужчина, внимательно взглянув на нее.

И аккуратно выстрелил Карлтону Броди между глаз.

– Господи, нет!

Тело дернулось у нее в руках. Джун закричала.

Мужчина медленно опустил пистолет.

– О нет! – выдохнула Джун сквозь слезы. – Карлтон!

Она чувствовала, как медленно обмякает тело мужа, как из легких, словно из опадающих мехов, уходит последний долгий выдох. Из затылка Карлтона ручейками струилась кровь, окрашивая темным ткань дивана.

– Подумайте как следует, – посоветовал мужчина. – Вы точно сказали мне все?

– Да! – всхлипнула она, качая труп на руках. – Все!

– Отлично.

Мужчина пару секунд сидел молча, затем хихикнул себе под нос:

– «Лунный пирог». Какая гадость, надо же!

Он встал и неторопливо подошел к креслу, сидя в котором Джун заполняла документы. Нагнулся над столом, просматривая бумаги и одновременно засовывая пистолет в кобуру на поясе. Потом взял полупустую бутылку кока-колы, вылил содержимое в горшок с цветами и, резко ударив бутылкой о край стола, отбил горлышко.

Повернулся к Джун, держа бутылку на уровне бедер иззубренным краем вперед. Женщина, будто завороженная, глядела на острые сколы, блестевшие в свете лампы.

– Но я же рассказала все, – прошептала она чуть слышно.

– Я понимаю, – сочувственно произнес мужчина. – Однако нужно удостовериться.