Текст книги "Тайники души"

Несколько минут мы ехали в молчании. Я знала, что это задача Фрэнка – поддерживать разговор, но силилась что-то сказать, чтобы не разочаровывать отца.

– Эм-м, прекрасный день для собрания, не так ли?

– Да.

Мне захотелось закричать: «А, вот я тебя и поймала! Ты тоже даешь односложные ответы!»

Но в тот момент я даже вдохнуть как следует не могла, не то что закричать.

– Этой весной выпало как раз нужное количество осадков, не так ли?

– Да.

Я хотела продемонстрировать раздражение вздохом, но корсет не позволил мне этого. Все это ухаживание было лишь обманом, мучительным путем к обоюдовыгодной сделке. Нам двоим это было известно.

Поездка в церковь заняла десять минут, но казалось, прошло десять лет.

Все ахнули, когда Фрэнк Уайатт появился в церкви под руку с женщиной. А может, изумились, подумав: бедняжка Бетти Фаулер оторвала голову от своего малопривлекательного тела и приставила ее к чужому. Так или иначе, мы вызвали переполох. Теперь девицы на выданье, старые девы и плетущие интриги мамаши вышеупомянутых девиц Дир Спрингса стали обдумывать, как бы завлечь в свои сети Фрэнка Уайатта, если уж он решил обзавестись супругой. Но остановить свой выбор на толстушке Бетти? Вот умора!

Мы с Фрэнком составляли нелепую пару. Даже несмотря на то, что моя грудь стала более пышной, я все равно казалась рядом с ним ребенком. Годы тяжелого труда на свежем воздухе превратили Фрэнка в высокого, загорелого, мускулистого мужчину. Моя же голова, вся в кудряшках, не доставала ему даже до плеча. Фрэнк делал шаг, мне же приходилось делать пять, чтобы поспеть за его размашистой поступью. Я наверняка выглядела как комнатная собачка с высунутым языком, бегущая за хозяином.

Фрэнк, безусловно, обладал хорошими манерами и вежливо ухаживал за мной, но так и не оттаял. Он наполнял мой бокал лимонадом и щедро накладывал мне различные добавки к мороженому, но ни разу не задал ни одного вопроса, чтобы узнать меня получше. Я очень старалась полюбить его, но все усилия были тщетны: я знала, что совершенно его не интересую.

Каждый раз, когда Фрэнк смотрел на меня, он видел отцовский пруд.

Для тех, кто пришел на собрание в паре, были различные развлечения: бег на трех ногах, «музыкальные стулья», крокет, игра в «подковки», но Фрэнк и ухом не повел. Впрочем, я была этому рада. Я едва ходила и не смогла бы скакать, нагибаться, целиться или карабкаться.

Мы прогуливались по церковному двору, и Фрэнк время от времени останавливался, чтобы поздороваться с кем-нибудь из мужчин, а мне приходилось разговаривать с их подругами. Было очень тяжело весь день оставаться любезной. Я не привыкла к общению. Днем мою компанию составляли лишь куры и книги.

К тому времени как меня наконец привезли домой, я очень устала. Как только Лидия ослабила завязки на корсете, я вздохнула с огромным облегчением.

– Ты произвела благоприятное впечатление? – потребовал отец отчета за ужином.

Это был один из немногих случаев, когда он проявил ко мне интерес.

– Я пыталась, отец.

– Пыталась? И все? Я ожидаю от тебя больше, чем просто «пыталась»! Разве ты не понимаешь, что, решив жениться, такой мужчина, как Уайатт, может выбрать любую женщину?

У меня в памяти появилась картинка – перешептывающиеся мамаши, – и я уныло уставилась на свое пюре.

– Да, отец.

– Не сутулься, Бетти! Сядь ровно! Так лучше. Уайатт пригласил тебя еще раз на свидание?

– Он сказал, что некоторое время будет занят на ферме, и спросил, не хотела бы я прокатиться с ним как-нибудь за город.

– Хорошо, хорошо! Надеюсь, твой ответ вселил в него надежду?

– Я ответила, что буду очень рада.

– Отлично. Передай горошек.

Отец тяжело болел последние месяцы, поэтому я радовалась, что все это ухаживание вдохнуло в него жизнь. Но я знала, что этот день – лишь пролог перед долгой агонией унылых дней, пока Фрэнк Уайатт не решит, стоит ли земля моего отца такой жертвы, как женитьба на мне. Но я не сдамся! Нелли Блай была упорной, и я стану такой же! Больше всего на свете я боялась разочаровать отца.

Всю весну Фрэнк ухаживал за мной. Обычно он приезжал днем по воскресеньям, когда было запрещено работать. В июне мы ездили в другой город на лекцию об умеренности в употреблении пищи и спиртных напитков и на миссионерское выступление в церкви.

– Вы состоите в Женской миссионерской гильдии, Бетти? – спросил Фрэнк по пути домой.

– Нет, я…

– Вы должны в нее вступить.

Я вступила. Я также дала обет. Я бы стояла на голове и выплевывала пятицентовые монеты, если бы это убедило Фрэнка в том, что я стану достойной женой.

К июлю весь город знал о том, что мы с Фрэнком пара. Однажды воскресным утром в церкви он пригласил меня сесть на освященную скамью Уайаттов. Мой отец был на седьмом небе от счастья.

– Так, хорошо, рыбка заглотнула крючок. Пора натягивать леску!

Что бы это ни означало! Когда я спросила Лидию, что имел в виду отец, сестра ответила, что я должна пригласить Фрэнка на воскресный обед и показать, как я умею готовить.

Лидия не теряла надежды научить меня искусству обольщения, но я явно была нерадивой ученицей. Мы с Фрэнком встречались уже два месяца, но он еще ни разу не отважился поцеловать меня. В коляске мы сидели так же далеко друг от друга, как и в день первого свидания.

Я не могла перестать сравнивать Фрэнка с героями своих любимых романов, хотя сравнение это всегда было не в его пользу. Я не влюблялась в него. Наоборот, чем больше времени я проводила с этим мужчиной, тем сильнее ненавидела его холодные, властные манеры.

Но судя по моему собственному опыту и примеру моих родителей, я решила, что любовь и романтика не более чем книжный вымысел.

Я научилась игнорировать чувство страха, появляющееся где-то в глубине моего тела всякий раз, когда Фрэнк приезжал ко мне домой, и не обращать внимания на возрастающую неловкость, которую ощущала каждую секунду, проводимую с этим мужчиной.

Пока ухаживания Фрэнка вяло тянулись, Лидия достигла Рубикона: она встречалась с одним и тем же мужчиной две, потом целых три недели подряд!

Тэд Бартлетт был коммивояжером и наведывался в Дир Спрингс раз в неделю.

– Я влюбилась, Бэтси! Ах, на этот раз я действительно влюбилась! – воскликнула Лидия.

Была середина июля. Мы лежали поперек кровати в нашей душной комнате, надеясь, что через слуховое окно донесется хотя бы легкое дуновение освежающего ветерка. Пока что единственным, кто нашел путь в нашу комнату, был комар, деловито жужжавший над моей головой.

– Расскажи мне все! – сказала я, хлопнув себя по щеке и, конечно, промазав.

– Тэд невероятно красив! У него черные кудрявые волосы и роскошные усы, щекочущие меня каждый раз при поцелуе!

– Ты уже позволила ему тебя целовать?

– Конечно, глупышка! Когда я с Тэдом, мне хочется, чтобы он целовал меня не переставая! Я чувствую себя такой… любимой! Не могу описать, как прекрасно ощущать его крепкие объятия и наслаждаться, пока он осыпает меня поцелуями! Или прильнуть к широкой груди и чувствовать биение его сердца!

У Лидии было огромное количество романов, но я никогда прежде не слышала, чтобы она так страстно о ком-то говорила. Мне показалось, что я упускаю в жизни нечто очень важное.

– Расскажи мне о нем больше! – умоляла я.

– Тэд ужасный модник! Одевается как настоящий денди, наверняка он очень богат. Тэд из Чикаго. Там я буду жить, когда мы поженимся.

– Он уже сделал тебе предложение?

– Ну, пока еще нет, но я уверена – за предложением дело не станет. Он любит меня, Бэтси. Говорит об этом все время! Может быть, Фрэнк позовет тебя замуж и у нас будет двойная свадьба. Вот здорово!

– Ай! – вскричала я, когда комар укусил меня за ногу, а я опять промахнулась и не прихлопнула насекомое. – Да, двойная свадьба – это прекрасно, – солгала я. – Мне будет легче, если мы пройдем через это вместе. Хотя, сказать по правде, я не представляю себя женой Фрэнка.

– Ты боишься разделить с ним супружескую постель?

– Лидия!

Сестра засмеялась, увидев мое смущение.

– Делить с кем-то постель – восхитительно, если ты любишь этого человека!

– А ты откуда знаешь? – поддела я.

Сестра отмахнулась и сказала:

– Все, давай спать. Мне приснится Тэд, а тебе – Фрэнк!

Но я все лежала, почесывая места укусов, и не хотела расстраивать сестру: если мне во сне привидится Фрэнк, это будет кошмар.

Глава 7

Лидия неделями трещала о богатстве Тэда Бартлетта, поэтому, когда однажды жарким июльским днем к дому подъехала роскошная коляска с кучером в ливрее, я была уверена, что это ее нареченный.

Отец работал в саду, а я, радуясь редким моментам тишины и свободы, сидела на веранде и писала. Я хотела сочинить любовный роман, поэтому, пока не забыла, записывала романтическую чепуху из рассказов Лидии о Тэде.

А тут вдруг он и сам пожаловал! Я уже собиралась сказать джентльмену с усами, вышедшему из коляски, что Лидия на работе, но он заговорил первым.

– Добрый день, – произнес мужчина, слегка поклонившись.

Он снял шляпу, и я увидела, что Лидия несколько преувеличила, когда описывала его роскошные черные кудри. Не пройдет и пяти лет, как он облысеет.

– Я приехал осведомиться об объявлении, замеченном мной в галантерейном магазине Дир Спрингса, – сообщил джентльмен. – Вы сдаете коттедж?

– Ах… да! Да, конечно!

– Меня зовут Уолтер Гибсон, – продолжил мужчина и протянул мне визитную карточку с изящной гравировкой. – Я проездом из Чикаго.

– Бетти… Бетти Фаулер. Приятно познакомиться.

Я была так удивлена аурой богатства и благополучия, исходившей от мужчины, что не могла и двух слов связать.

Он был хрупкого телосложения, примерно такого же роста, как и Фрэнк, но при этом был безупречно одет – в льняной костюм пепельного цвета и жилет. Из кармана виднелась цепочка тяжелых золотых часов. Несмотря на жаркий июльский день, было ясно, что мужчине комфортно и прохладно. Он не был холодным и черствым, как Фрэнк, скорее благодушно расслабленным. Рука мистера Гибсона покоилась на трости с рукояткой в виде собачьей головы, и я заметила, что у него прекрасный маникюр.

Этот человек как будто сошел с обложки журнала. Тут я вдруг осознала, что похожа на чучело! Я не надела корсета, и в моей фигуре не было даже намека на женственность; я сняла верхние юбки и оставила их лежать пропотевшей кучей на веранде. Я также расстегнула верхние пуговицы на платье и, что хуже всего, была босиком! От влажности мои волосы вились, и я, должно быть, напоминала полудикую распутную крестьянку.

– Итак, могу я его увидеть? – Мужчина вопросительно поднял бровь, и под его усами промелькнула полуулыбка.

Я почувствовала его доброту, она читалась в его глазах и слышалась в голосе. Это меня поразило.

– Э-м-м, ах да, коттедж! Да, конечно!

Я слышала, что богачи снимают летом коттеджи с видом на озеро, но те здания скорее походили на дворцы. Мне было стыдно показывать наш крошечный домишко.

– Вы знаете, наш коттедж очень простенький, деревенский, – забормотала я. – К сожалению, деревья нависают слишком низко и ваша коляска не сможет к нему подъехать.

Мне бы очень не хотелось, чтобы коляска мистера Гибсона была поцарапана или покрылась пылью.

– К сожалению, туда придется идти пешком. – Я опустила глаза, увидела его идеально начищенные кожаные туфли и нахмурилась. – О господи! Ваша обувь запылится!

Гость посмотрел на свои туфли, затем на мои босые ноги и широко улыбнулся, отчего на его правой щеке образовалась ямочка.

– Наверное, мне нужно последовать вашему примеру и тоже снять обувь?

Меня удивило, что мужчина смеется над собой, а не надо мной.

– Нет, нет, что вы! Пожалуйста, не разувайтесь. На самом деле мне бы очень не хотелось тратить ваше время напрасно. Вам не следует идти туда, коттедж очень простой и стоит на отшибе.

– Прекрасно, это именно то, что я ищу! Я хочу некоторое время пожить затворником.

– Торо «Уолден, или Жизнь в лесу»! – вырвалось у меня.

Мужчина выглядел приятно удивленным.

– Да, совершенно верно! Как вы догадались?

– Просто пришло в голову. Я лишь недавно перечитывала эту книгу.

– Я сам читал ее несколько раз. Мои любимые строки: «Не надо мне любви, не надо денег, не надо славы – дайте мне только истину. Я сидел за столом, где было изобилие роскошных яств и вин и раболепные слуги, но не было ни искренности, ни истины, и я ушел голодным из этого негостеприимного дома»[14]14
  Здесь и далее – цитаты из книги «Уолден, или Жизнь в лесу» Генри Дэвида Торо в переводе З. Е. Александровой.


[Закрыть].

Наши глаза встретились, и я увидела, что, прочитав проникновенные строки Торо, незнакомец поведал мне свою историю. Его глаза были темно-серыми и глубокими, как утренний туман.

Когда он неожиданно спросил о моих любимых строках, я была счастлива раскрыть ему часть своей души и процитировала:

– …если человек смело шагает к своей мечте и пытается жить так, как она ему подсказывает, его ожидает успех, какого не дано будничному существованию.

Мистер Гибсон задумчиво кивнул и снова улыбнулся.

– Так… мы увидим коттедж или Торо уже его арендовал?

– Да, конечно, простите, – засмеялась я. – Идите за мной.

Я пошла по дороге и была почти у амбара, когда осознала, что незнакомец не успевает за мной. Он был молод, не старше тридцати, но шел медленно, как старик, тяжело опираясь на трость.

Я подумала, что не стоило извиняться, чтобы не смутить его, поэтому просто пошла медленнее.

– Быстрее всего к коттеджу можно добраться через сады, – объяснила я. – Прямая дорога вся в грязи и поросла бурьяном. Отец собирался посыпать ее гравием, но так и не сделал этого.

– Я рад.

– Почему?

– Я же говорил вам, что хочу пожить отшельником.

– Да, конечно, – улыбнулась я. – Ну что ж, вот то, что вы просили. Смотрите! Там за деревьями, возле пруда.

– Пруд? Там есть пруд? Надеюсь, это не пруд Уолдена?

Я снова засмеялась и очень удивилась. Только с Лидией я чувствовала себя так раскованно и уверенно. Сдержанный юмор этого мужчины напомнил мне о любимом учителе – мистере Германе.

– Вы можете назвать этот пруд, как хотите, – ответила я улыбаясь. – Думаю, у него вообще нет названия. Как я уже говорила, коттедж совсем простой…

– Да, вы меня предупреждали.

– Ах да… ну что ж, предупрежден – значит вооружен!

Пока мы шли через сады, мистер Гибсон мог получить первое представление об ожидающем его жилище. Каменный коттедж был окружен деревьями и приютился внизу холма. Я увидела дом в новом свете – глазами гостя.

– Он чудесен! – удивленно воскликнул мистер Гибсон.

У входа рос розовый алтей, цветы были размером с блюдце и приветственно кивали нам.

– Первоначально это была бревенчатая хижина, – объяснила я, – затем ее обложили камнем. Никто не знает, сколько ей лет. Она стояла здесь, когда мой отец купил землю, еще до войны между штатами. Он построил дом, когда семья уже не помещалась в коттедже.

Я открыла дверь и впустила мистера Гибсона. Отец заставил нас с Лидией вымыть каждый сантиметр дома, прежде чем поместить объявление о том, что коттедж сдается в аренду, поэтому внутри не было ни пылинки. Пахло сосновыми досками и свежевыглаженным бельем.

– Какое очаровательное место!

– Когда мы с сестрой были детьми, мы часто играли здесь. Мне коттедж тоже всегда нравился, я хотела тут жить.

Нам не понадобилось много времени, чтобы все осмотреть. Комнаты были крошечные, и экскурсия быстро закончилась. Что-то в этом человеке привлекало меня, и мне хотелось оставаться рядом с ним. Кроме того, от него приятно пахло лимонами.

– Ну что ж, думаю, мне это подойдет! – решил мистер Гибсон, глядя из окна на пруд.

– Вы действительно хотите арендовать наш коттедж? – изумилась я. – Но он такой маленький и… и…

– И простой? – Мужчина повернулся ко мне и заразительно улыбнулся.

– Да, он простой, деревянный, деревенский. Назовите как угодно. Здесь нет кухни, и проточная вода – лишь в колонке на улице. Коттедж такой маленький, малюсенький, просто крошечный!

Не знаю, почему я начала эту игру слов, которую так любила, но заметила, что гостя это очень забавляет.

– Я не против. Я ищу незатейливое жилище, помните, я вам уже говорил?

– Но, конечно же, ваша жена…

– Я буду жить один. Последние несколько месяцев я болел, и врачи рекомендовали мне подышать сельским воздухом. – Его лицо было худым и слишком бледным, но если бы я не заметила, с каким трудом он ходит, то ни за что бы не подумала, что он болел.

– Мне жаль, что вы были нездоровы. Надеюсь, здешний воздух окажет на вас целительное воздействие.

– Да, я тоже на это надеюсь. Сколько составляет размер арендной платы в месяц?

Я назвала сумму.

– Хорошо. Если мне будут готовить и доставлять еду в коттедж, я заплачý вдвойне.

– Вдвойне?

– Да. Я могу въехать уже сегодня?

– Сегодня? Перевезти вещи из Чикаго?

– Нет, я живу на озере, в доме, который принадлежит моей семье, но, сказать по правде, очень устал от слуг и медсестер, постоянно хлопочущих надо мной. Безусловно, они прекрасно справляются со своими обязанностями, но я начинаю чувствовать себя инвалидом. В последнее время я стремлюсь к тишине и покою, поэтому ваш скромный крошечный коттедж – именно то, что нужно.

– Тогда мы договорились, мистер Гибсон, – улыбнулась я. – Вы можете въезжать, когда пожелаете, и обещаю, что не буду докучать вам своими хлопотами.

Он улыбнулся в ответ, и на его щеке появилась ямочка.

– Мистером Гибсоном называют моего отца. Пожалуйста, зовите меня Уолтер.

– А вы меня Бэтси. – Я не знала, почему назвала имя, которое использовала лишь моя сестра, а не попросила называть меня Бетти, как отец или Фрэнк Уайатт.

В тот момент это казалось таким естественным.

Мы пошли обратно к коляске. Я объяснила кучеру, как найти дорогу, ведущую к коттеджу, и гости уехали.

Позже днем я услышала, как по дороге цокают лошадиные копыта и по пыльной дороге к коттеджу катятся колеса фургона, и почувствовала себя до смешного взволнованной.

После ужина я наложила большую порцию жареного цыпленка, картофельного пюре, яблочного пирога и поставила все это на поднос, чтобы отнести Уолтеру Гибсону.

– Почему ты не пригласила его ужинать с нами? – спросил отец, когда я рассказала, откуда у нас взялся постоялец.

Я поколебалась мгновение, прежде чем ответить: я не могла представить мистера Гибсона ужинающим в нашей обшарпанной кухне в обществе моего хмурого отца. Как, впрочем, не могла представить его и сидящим в гостиной на стуле, на котором по воскресеньям всегда устраивался Фрэнк Уайатт. Казалось, Уолтеру очень подходил дом у пруда, пропахший сосной.

– Я приглашу его, но уверена – гость откажется. Он приехал сюда в поисках уединения. Кроме того, ему тяжело ходить.

– А что с ним?

– Я не спрашивала. Но вот его визитная карточка. – Я достала из кармана юбки карточку и протянула ее отцу.

– Гибсон, – пробормотал отец, – Чикаго… Говоришь, он богат? Интересно, не родственник ли он Говарда Гибсона, промышленника?

– Не знаю, но он очень милый.

Я ушла, чтобы отнести Уолтеру ужин. На этот раз я побеспокоилась о том, чтобы прилично одеться, застегнуть все пуговицы, причесаться и обуться.

– Войдите! – крикнул Уолтер, когда я постучала в дверь.

Я обнаружила его сидящим у окна в прекрасном кожаном кресле цвета красного вина и читающим книгу.

Везде были расставлены дорожные сундуки и коробки.

– Как для искателя простой жизни вы привезли с собой слишком много вещей, – поддразнила я постояльца.

– Напротив. – Мистер Гибсон улыбнулся кривоватой улыбкой, ставшей уже привычной. – Я привез лишь самое необходимое. – Он снял очки в золотой оправе и кивнул на коробки. – Давайте, откройте и взгляните, что там.

Сгорая от любопытства, я поставила поднос на стол возле кресла и начала открывать коробки одну за другой. Они были заполнены книгами! Я не могла дышать, чувствуя себя так же, как в тот день, когда надела корсет.

– О! – только и могла сказать я. – Ах!

Преисполненная восторга, я доставала одну книгу за другой, не переставая восхищаться тисненными золотом названиями и дорогими кожаными переплетами.

Не раздумывая, я открыла «Повесть о двух городах» и вдохнула запах страниц.

– Ой, простите, пожалуйста! – вскричала я, опомнившись.

Уолтер восхищенно рассмеялся.

– Не извиняйтесь! Я чувствую то же самое, когда беру книгу в руки! Как я уже говорил, для жизни это самое необходимое.

– Как и еда! – ответила я и указала на поднос. – Поешьте, пожалуйста, пока не остыло.

– А вы останетесь, пока я буду есть, и составите мне компанию?

– Хорошо, если вы не возражаете против того, что я буду здесь хлопотать.

– Вовсе нет! – ответил мистер Гибсон, расправляя салфетку на коленях. – Говоря, что мое окружение хлопотало надо мной, я имел в виду, что слуги и медсестры справлялись о моем здоровье каждые две минуты. Если и вы приметесь за это, мне придется вас выпроводить. Ну, а пока буду счастлив услышать, какие еще книги вы прочли недавно, кроме Торо, и есть ли среди них ваши любимые.

– Любимые! Я до утра не закончу их перечислять!

– Понимаю, – ответил мистер Гибсон, указав вилкой на коробки. – Все это – мои любимые книги. Тогда сформулирую вопрос по-другому. Что именно вы больше всего цените в хорошей книге?

Я задумалась.

– Мне нравятся романы, действие которых происходит в неизвестных мне местах, и те, где герои в конце концов становятся добрыми друзьями. Но больше всего я люблю книги, которые заставляют задуматься.

– В таком случае наши вкусы совпадают, – заключил мистер Гибсон и приветственно поднял чашку с кофе. – Кстати, ужин очень вкусный. Мои комплименты шеф-повару!

– Спасибо.

Мне было очень приятно. Я не помню, чтобы Фрэнк Уайатт когда-либо делал комплименты по поводу моей стряпни.

– Вы действительно сами это готовили? Ваш муж – счастливчик!

– Я не замужем. Мы живем с отцом и моей младшей сестрой Лидией. Вы, наверное, встречались с ней в галантерейном магазине, на котором висело объявление об аренде коттеджа.

– Правда? Что-то не припоминаю.

Почему-то это было самое приятное из всего, что сказал постоялец. На протяжении следующего часа Уолтер и я говорили обо всем, начиная от американских поэтов и заканчивая греческой классикой.

Я совсем потеряла счет времени и вдруг заметила, что в комнате потемнело и можно уже зажигать лампы.

– Мне нужно идти! – воскликнула я, вскочив на ноги. – Если я не запру курятник до того как стемнеет, у лисиц сегодня будет День благодарения!

– Извините, что заставил вас ждать!

– Пожалуйста, не извиняйтесь, это не так. Мне зажечь лампы перед уходом?

– Да, пожалуйста. И еще загляните в эти коробки и выберите, что хотите прочесть.

– Правда? Вы действительно разрешите мне взять на время одну из ваших книг?

– Вы можете брать любые книги, Бэтси, при одном условии: вы должны будете прийти и высказать свое мнение о каждой из них.

По дороге домой я почти парила, унося с собой «Николаса Никльби»[15]15
  «Жизнь и приключения Николаса Никльби» – роман Чарльза Диккенса.


[Закрыть].

Следующие две недели самым радостным событием дня для меня было посещение Уолтера, с обедом на подносе.

Я бы с радостью ходила в коттедж и дюжину раз в день, если бы не боялась прослыть надоедливой. Для человека, стремящегося к затворничеству, Уолтер любил поговорить. Мне же наши беседы доставляли огромную радость. Мы не всегда сходились во мнениях о лучших авторах и о более мелодраматичных или изобретательных сюжетах, но наши оживленные дискуссии были весьма занимательными.

В первое воскресенье августа Фрэнк Уайатт привез меня домой из церкви и, как обычно, остался на обед. Я мало обращала внимание на разговор за столом, считая минуты до отъезда Фрэнка и предвкушая поход к Уолтеру с обедом и завершение нашего разговора о поэзии Уолта Уитмена.

Внезапно Лидия сильно пнула меня под столом. Я опомнилась как раз вовремя, чтобы услышать слова Фрэнка:

– Тогда, с вашего разрешения, мистер Фаулер, Бетти и я поженимся, как только закончится сбор урожая.

Я чуть было не закричала: «Нет!», но тут увидела широкую улыбку отца.

– Только не забудь, молодой человек, – отец пытался придать голосу строгость, – что ты обещал назвать наше предприятие «Фруктовые сады Фаулера и Уайатта»!

– Да, сэр, я помню.

Мужчины пожали друг другу руки.

У меня застучало в ушах, я думала, что упаду в обморок. Внезапно сестра оказалась рядом, обнимая меня.

– Улыбнись, дурочка! – зашептала Лидия мне на ухо. – Улыбнись, ты обручена!

Я обручена… Без единого жеста, без единого признака привязанности между Фрэнком и мной. Улыбка, которую я торопливо выдавила из себя, была скорее гримасой боли.

Мне казалось, что я наблюдаю за собой со стороны: я согласилась после обеда пройтись с Фрэнком и осмотреть его земли и дом, который вскоре станет моим. Я слышала, как отец отказался нас сопровождать, а Лидия настаивала, чтобы я не мыла посуду. Но худший момент настал, когда Лидия вытащила из духовки еду для Уолтера и ушла, чтобы отнести ее.

Я бы с радостью пожертвовала всем, если бы могла остановить ее и воспрепятствовать встрече Уолтера с моей прекрасной сестрой. Но Фрэнк Уайатт повел меня к своей коляске, и я ничего не могла сделать.

Катая меня по своим землям, Фрэнк не замолкал ни на минуту. Я молча слушала его грандиозные планы о том, чтобы высадить новую плантацию персиковых деревьев, о пробной посадке вишен следующей весной, но все, о чем я могла думать, были улыбка Уолтера и ямочка, которая появится на его щеке при виде Лидии.

Впервые в жизни я вошла в дом Уайаттов – красивый белоснежный дом с темно-зелеными ставнями и изящной верандой. Вскоре он станет моим. Однако я нашла его захламленным, там было просто нечем дышать! Я не могла дождаться, когда смогу убрать безделушки, выставленные на комодах, полках и буфетах, и поставить вместо них книги. Великолепные книги в кожаных переплетах, с золотым тиснением и сладким запахом страниц!

Воображение рисовало мне картины: Лидия смеется над шуткой Уолтера и касается его руки так, как она меня учила, отчего мне хотелось упасть посреди гостиной Фрэнка и разрыдаться.

В тот день мне ясно представилась моя будущая жизнь с Фрэнком. Все должно вращаться вокруг него: он большое Солнце во Вселенной, а все остальные обязаны как-то вписаться в эту Солнечную систему, найти в ней место, как эти безделушки на переполненных комодах.

Даже если и так, я бы снесла такое существование, если бы Уолтер Гибсон не вошел в мою жизнь, не разговаривал со мной, не слушал меня, не смеялся вместе со мной и не показал, чего я лишусь.

Вне себя от страданий, я проследовала за Фрэнком через кухонную дверь в сад, прошла мимо амбара и яблонь.

Мы остановились на вершине холма, с которого открывался вид на земли отца. Пруд и маленький каменный коттедж лежали внизу, и я думала: там ли еще Лидия, говорят ли они с Уолтером, смеются ли, пока он ест?

Я повернулась к мужчине, за которого собиралась выйти замуж, и сказала:

– Вам не кажется, Фрэнк, что пруд следует как-то назвать? Предлагаю: пруд Уолдена.

– Что? Откуда взялось это дурацкое название?

У Фрэнка была манера в упор смотреть на собеседника, если он был им недоволен, и обычно люди съеживались под его взглядом. Я почувствовала себя букашкой перед энтомологом, который мысленно пригвоздил меня к куску картона.

– Вы знаете, это из книги Генри Дэвида Торо «Уолден, или Жизнь в лесу». Он был последователем Эмерсона[16]16
  Ральф Уолдо Эмерсон (1803–1882) – американский эссеист, поэт, философ, пастор. (Примеч. ред.)


[Закрыть]. Это очень известная книга.

– Мне неинтересно.

– Что именно неинтересно: книга Торо или название пруда?

– И то и другое. Как только пруд будет принадлежать Садам Уайатта, его будут называть «пруд Уайатта». А что касается книг, то все они просто трата драгоценного времени.

Я обмерла.

– Да, понимаю, летом и во время сбора урожая. Но долгими зимними месяцами…

– Все книги, кроме Библии, пусты! И большинство из них – от дьявола!

– Вы, должно быть, шутите? Книги – от дьявола?

Фрэнк не шутил.

– Библия называет сатану отцом лжи, а романы не более чем ложь, порождение злого человеческого воображения. Я не позволю им находиться в моем доме!

Я боролась с паникой.

– А как же «Путешествие пилигрима в Небесную страну»[17]17
  «Путешествие пилигрима в Небесную страну» английского писателя и проповедника Джона Буньяна – одно из наиболее значительных произведений английской религиозной литературы.


[Закрыть] и…

– Редкое исключение! Послушайте, Бетти, нам нужно назначить дату.

Я недоуменно уставилась на него.

– Дату свадьбы, – пояснил Фрэнк. – Первое воскресенье октября подходит? Вам достаточно времени на подготовку?

Вечности не хватит, чтобы подготовиться к жизни без книг, не говоря уже о жизни с Фрэнком Уайаттом. Но через два коротких месяца я буду обречена связать судьбу с этим мужчиной, чтить его и ему повиноваться. Я заставила себя вспомнить радость отца за обеденным столом и согласилась:

– Да, эта дата мне подходит.

– Хорошо. Я отвезу вас домой.

– Я лучше прогуляюсь, Фрэнк, – быстро отказалась я. – И спасибо за экскурсию. До свиданья.

Я начала быстро спускаться с холма, молясь, чтобы Фрэнк не последовал за мной. Из моих глаз покатились слезы, так же, как катились камни под ногами, и я знала, что не в силах их удержать.

* * *

Тем же вечером я принесла Уолтеру ужин. Постоялец полулежал на шезлонге – еще одной необходимой вещи, которую он привез с собой. Когда Уолтер услышал мои шаги, он оторвался от книги и улыбнулся.

– А вот и вы, Бэтси! Сегодня за обедом мне вас не хватало!

Я упала у его ног и заплакала. Горе и облегчение сплелись воедино, как шерсть в пряже. Уолтер как раз вовремя подхватил поднос и поставил его на траву.

– Бэтси… что случилось? – нежно спросил он.

Я всхлипнула.

– Мужчина, который за мной ухаживал, предложил мне… выйти за него замуж.

– Ясно. Ваши слезы не похожи на слезы радости. Он расстроился, когда вы ему отказали?

– Я не отказала. Я не могла, мой отец… – закончить я не смогла.

Уолтер дал мне свой платок. Я поднесла его к лицу, чтобы вытереть слезы, но тут почувствовала исходящий от него лимонный аромат и еще сильнее разрыдалась.

– Мне очень жаль, Бэтси. Мне хотелось бы утешить вас.

– Спасибо, все будет в порядке… – Я силилась взять себя в руки. – Мне просто нужно время, чтобы свыкнуться с этой мыслью.

– Вы думаете, что со временем сможете его полюбить?

– Да, уверена, так и будет, – солгала я. Сама же недоумевала: как можно полюбить мужчину, который ненавидит книги? Я еще раз всхлипнула. – А вы любили свою жену, когда вступали с ней в брак?

Уолтер долго смотрел на меня.

– Я не женат, Бэтси. Я обручен, но свадьба отложена на неопределенный срок, пока я не поправлю здоровье.

– Меня удивляет, что ваша невеста не находится рядом с вами и не помогает вам восстанавливать силы.

Уолтер вздохнул.

– Возможно, так все и происходит в романах, но крайне редко в настоящей жизни. Мой брак – еще одна финансовая сделка моего отца: одобряемая обществом, обеспеченная пара для единственного сына и наследника. Ни я, ни эта девушка не осмелились спорить с Говардом Ноулзом Гибсоном. Я, конечно, с ней встречался, но мы знаем друг друга не очень хорошо. Из-за болезни мне было сложно как следует ухаживать за ней.

Впервые я осмелилась взглянуть на него.

– Значит, я не единственная, кого выдают за нелюбимого человека?

– Это, конечно, слабое утешение, но нет, вы не единственная. В тех кругах, где я вырос, большинство браков – это вопрос выгоды. Любовь и романтика крайне редко определяют выбор.