Текст книги "Затмение"

Линн Пембертон
Затмение

КНИГА ПЕРВАЯ

1

Порт-Антонио, Ямайка.

Июль 1966 года

Бешеный рев ветра за окном заставил ее поежиться; ставни задрожали с такой силой, что, казалось, не выдержат яростного порыва и сорвутся с петель.

Надвигался ураган.

В уютной гостиной летнего дома из прочного известняка, надежно защищающего ее от разбушевавшейся стихии, леди Сирена Фрейзер-Уэст чувствовала себя в относительной безопасности, и возможность оказаться в центре карибского урагана привела ее в восхищение. Не в силах превозмочь любопытства, она приникла к прорези в ставнях и, напрягая зрение, пыталась хоть что-то различить сквозь темно-серебристую завесу дождя.

Раньше ей не приходилось видеть такого мощного ливня. Из разверзшейся темной пасти неба на землю обрушился сплошной поток.

Сирене вдруг вспомнилось, как два года назад она во время медового месяца впервые оказалась на Ямайке. Тогда тоже шел дождь. Улыбка тронула ее губы при воспоминании о трехчасовом путешествии ночью из Кингстона через весь остров к спящему Порт-Антонио. Она тогда весело смеялась, а Николас громко ворчал, недовольный тем, что им приходится тесниться на заднем сиденье старенького «морриса», куда также свалили четыре их чемодана и корзинку с какой-то гнилью, принадлежавшую не закрывающему ни на минуту рта шоферу.

Когда старая развалюха подъезжала к бурной Рио-Гранде, остроконечные пики синевших вдали гор и зеленую долину озарили первые нежные лучи солнца. Вдоль дороги тянулись ряды цветущих деревьев, с нежных бутонов стекали капли дождя, и Сирене казалось, что перед ней раскрылись тысячи алых зонтиков.

Ей никогда не забыть этого дивного зрелища.

Сейчас ветер несся по острову со скоростью восемьдесят миль в час, и ливень, который он гнал перед собой, не оставлял на своем пути ни клочка сухого места. Дымка тумана заволокла землю, закутав в призрачный плащ раскидистое дерево в дальнем углу сада.

Взгляд Сирены скользнул по крытой веранде, по садовой дорожке, усеянной сорванными ураганом ветками, и перенесся дальше – к темневшему вдали морю. В полумраке она различила контуры гигантской волны, по своим размерам не уступающей кокосовым пальмам, в изобилии растущим здесь. За считанные секунды водяной вал разнес в щепки забытую на берегу рыбачью лодку; ветер подхватил обломки лодки, закрутив в бешеном порыве, и они быстро канули во мраке.

Сирена стояла как зачарованная, охваченная необычайным возбуждением при виде первозданной картины разбушевавшейся стихии. Она еще не знала, что до конца жизни будет вспоминать этот день и ураган, резко изменившие всю ее жизнь.

Встав на цыпочки, Сирена вглядывалась в глубину сада, где, как ей показалось, за толстым стволом финиковой пальмы кто-то двигался.

Из-за дерева, спотыкаясь, вышел человек. Это был мужчина, рубашка билась на нем, словно крылья огромной доисторической птицы. Очередной страшный порыв урагана сбил его с ног. Мужчина какое-то мгновение лежал неподвижно, потом пополз по мокрой траве к ее дому.

Глядя, с каким трудом он перемещается, Сирена испытала страх за него, представив, как мучительно дается ему каждое движение. Он то и дело прижимался к земле и закрывал голову руками, предохраняя ее от падающих веток. Когда мужчина подполз ближе к дому, Сирене послышалось, что он зовет на помощь, но крик его терялся в шуме ветра и дождя. Стряхнув с себя оцепенение, Сирена пробежала через гостиную и, перепрыгнув через две ступеньки, ведущие во внутренний дворик, помчалась к холлу.

Распахнув тяжелую деревянную дверь, Сирена услышала сдавленные крики. Незнакомец стоял, привалившись к каменной стене галереи. Он поднял на нее глаза, а она замерла, глядя, как тяжело вздымается его широкая грудь.

Мужчина задыхался.

Сирена, которая была не в силах отвести взгляд от его красивого лица, вдруг поняла, как глупо выглядит, стоя под дождем и пялясь на незнакомого мужчину и ничего не предпринимая. Она уже открыла рот, чтобы заговорить, но тут яростный порыв ветра толкнул незнакомца в спину и швырнул вперед. Сирена инстинктивно подняла руки, заслоняясь, но он обрушился на нее всей тяжестью своего тела, с силой ударив ее в правое плечо. Нога ее неожиданно подвернулась, и Сирена с криком упала на пол.

Мужчина тут же опустился перед ней на колени. Сирена почувствовала на своих обнаженных плечах сильные руки, ощутила запах, исходящий от промокшей одежды и его кожи. А может, от волос? Она точно не знала.

– С вами все в порядке? – у мужчины был приятный низкий голос.

Лодыжка отчаянно ныла, но Сирене удалось сдержать навернувшиеся слезы.

– Думаю, ничего страшного, – произнесла она с дрожью в голосе.

– Разрешите взглянуть, – сказал мужчина, осторожно приподнимая ее правую ногу.

Он ощупал лодыжку, легко прикасаясь к ее ноге длинными сильными пальцами, желая убедиться, что серьезных повреждений нет. Пока он проделывал эти манипуляции, Сирена сидела не шевелясь.

– Слава Богу, перелома нет, – сказал мужчина. Темная кожа его лица матово поблескивала в тусклом свете, а сам он непрерывно моргал, чтобы освободиться от капель дождя на ресницах.

Сирену поразила яркая зелень его глаз. А когда мягкая улыбка озарила его темнокожее лицо, ей показалось, что они давно знают друг друга. Она словно бы уже вечность глядела в эти глаза, удивляясь, как непредсказуема бывает любовь с первого взгляда.

– Сирена, радость моя, что там происходит?

Лорд Фрейзер-Уэст, в джинсах и полотняной рубашке, направлялся к ним собственной персоной, за ним следовал Джозеф, их слуга, в накрахмаленной белой сорочке и черной бабочке.

Сирена с трудом отвела глаза от незнакомца.

– Я и сама толком не знаю, – ответила она, бросив взгляд на мужа и тут же снова переведя его на незнакомого мужчину.

Ее раздражало, что ни Николас, ни слуга не попытались помочь до нитки промокшему незнакомцу закрыть тяжелую дверь красного дерева.

Вместо этого они застыли на месте и взирали на него в молчаливом недоумении.

– Простите, что я вломился к вам столь неподобающим образом, но меня застал ураган и я не рискнул оставаться под открытым небом.

По тому, как незнакомец переводил взгляд с одного мужчины на другого, Сирена чувствовала, что он растерян.

– На улице я, скорее всего, погиб бы, – прибавил он, словно защищаясь.

– А теперь, видимо, погибла моя лодыжка, – шутливо заметила Сирена, глядя на ногу, которая начинала понемногу опухать.

– Что случилось, дорогая? – встревоженно спросил Николас, приближаясь к жене. – Тебе плохо?

– Все в порядке, – небрежно ответила она, не желая вызывать его беспокойства. – Ерунда. Поскользнулась и немного растянула ногу.

Николас повернулся и окинул незнакомца полным негодования взглядом.

Мужчина виновато улыбнулся.

– Это целиком на моей совести. Впрочем, нет. Истинный виновник – ветер. Он налетел сзади и толкнул меня на эту добрую леди. К счастью, все обошлось легким растяжением связок. Нужно только приложить к больному месту лед, сделать тугую повязку и дать ноге покой.

По непонятной причине у лорда Николаса Фрейзер-Уэста прекрасный английский язык незнакомца вызвал раздражение.

– А почему вы оказались в такой момент на улице? Об урагане задолго предупреждали.

О раздражении лорда говорили плотно сжатые губы и неприязненный взгляд, которым он буравил непрошеного гостя. Заметив несколько грязных следов на мраморном полу, лорд с некоторым облегчением подумал: счастье, что виновник происшествия не стоит на дорогом китайском ковре в гостиной.

– Поверьте, на то были причины, – последовал ответ. – Я и раньше попадал в такие переделки. Но, увидев, как ветер с легкостью выворачивает из земли могучие деревья, решил, что стоит где-то переждать бурю. Ваш дом оказался ближе других.

– Вы промокли до костей, – равнодушно отметил Николас.

Сирена раздраженно вскинула на мужа глаза – тот, как обычно, говорил банальности.

– Ну, конечно же, промок, Николас! И ты промок бы точно так же, окажись в такую погоду под открытым небом, – довольно резко вмешалась она. И, не дожидаясь ответа, отдала распоряжение слуге: – Джозеф, проводите этого джентльмена в комнату для гостей, дайте ему сухую одежду, а к ужину поставьте еще один прибор.

Слуга не двигался с места. Наклонив голову, он выжидательно поглядывал на лорда Фрейзер-Уэста.

Николас не заметил его взгляда, поглощенный созерцанием своей жены. Гордо вздернутый подбородок – как хорошо ему знакома эта надменная поза. Он нахмурился, но гневный блеск сапфировых глаз Сирены заставил его одуматься.

– Выполняйте распоряжение хозяйки, Джозеф. – Его интонация говорила о том, что лорд с детства привык отдавать приказания. Джозеф кивнул, так и не произнеся ни слова.

– У тебя что, Джозеф, кошка язык проглотила? – не выдержала Сирена.

– Сирена, – одернул жену Николас.

Слуга опустил глаза, пробормотав:

– Нет, госпожа, язык пока на месте, да и кошек поблизости не видно.

Сирена не могла сдержать улыбки и поспешила перевести взгляд на незнакомца. Не испытывает ли он неловкости, оказавшись свидетелем домашней сцены? Мужчина заговорил, и ей стало ясно, что предположение верно.

– Что касается меня, то я могу переждать где-нибудь на кухне, пока не стихнет ураган. Мне совсем не хочется усложнять ваше существование. Если бы не крайняя необходимость, никогда не стал бы докучать вам.

Сирена пришла ему на помощь.

– Вы никому здесь не помешали, правда, Николас?

Муж молчал, но его негодующий взгляд говорил сам за себя.

Сирена невозмутимо продолжала:

– Мы собирались сегодня пораньше поужинать и за картами переждать бурю. Вы поможете нам скоротать время. Ваше общество доставит нам большое удовольствие.

Стоя с каменным лицом, Николас ничем не поддержал настойчивое приглашение жены, и гость по-прежнему оставался в неуверенности.

– И прошу вас – не беспокойтесь о сухой одежде. Я и раньше попадал в такие переделки, и ничего, даже не простудился.

Незнакомец встряхнул головой, и струйки воды побежали по его шее, а когда он провел рукой по курчавым спутанным волосам, рубашка разошлась на нем, открыв великолепную грудь атлета.

Сирену обдало жаром. Боясь, что лицо выдаст ее чувства, она быстро отступила в тень и опустила голову.

– А вдруг на этот раз не повезет? Нам не хотелось бы быть за вас в ответе. – В ее голосе помимо воли слышались кокетливые интонации; свои слова она сопроводила улыбкой – озорной и зовущей, улыбкой одновременно взрослой женщины и проказливого подростка. Что-то в ее поведении говорило, что она готова пуститься в опасную авантюру.

– Не сомневаюсь, что у Николаса отыщутся лишние шорты и рубашка. – Сирена вопросительно посмотрела на мужа, который не спускал глаз с мощного торса незнакомца.

– Сомневаюсь, чтобы мои вещи пришлись вам впору, мистер… – Николас выжидающе замолк.

– Фергюссон. Ройоль Фергюссон-второй к вашим услугам. – Широко улыбаясь, Ройоль шутливо склонился, помахав перед собой рукой, что должно было изображать старомодный поклон.

Безыскусные манеры нового знакомого показались Сирене обворожительными. Она протянула ему руку и со смехом ответила в тон:

– Леди Сирена Фрейзер-Уэст к вашим услугам, сэр.

Ройоль не смог пожать ее руку, потому что между ними встал Николас. Лорда так же, как и Сирену, поразил яркий цвет зеленых глаз незнакомца, которых тот не отводил, смело выдерживая взгляд Николаса.

– Идите и переоденьтесь, мистер Фергюссон. Возможно, что-нибудь и отыщется.

Николас кивнул слуге, и тот вывел Ройоля через небольшой холл во внутренний закрытый дворик. Лорд, придерживая прихрамывающую Сирену под локоть, двинулся следом.

Дворик был центром виллы – в него выходили все комнаты. В доме было довольно темно, потому что все ставни закрыли перед ураганом, а огромную старинную люстру из бронзы, повешенную на тяжелой цепи, еще не зажигали. Слабый свет шел только от четырех резных бра, укрепленных на стенах, только они бросали призрачный свет на бледные камни.

Громко заквакала лягушка, заставив Ройоля вздрогнуть, и тут же шлепнулась в небольшой декоративный пруд, спрятавшись за желтой водяной лилией.

У основания широкой лестницы стояли две старинные каменные урны с гербом рода Фрейзер-Уэстов. Прислонившись к одной из них, Сирена любовалась мощной фигурой Ройоля Фергюссона, который поднимался по лестнице, держа руку на резных перилах красного дерева.

Только когда тот скрылся из вида, она, прихрамывая, доковыляла до гостиной, где слуга на случай, если отключится электричество, зажег несколько длинных свечей. Они ярко горели в тускло поблескивающих подсвечниках, отбрасывая призрачные тени на сумрачные стены.

Утром этого дня Джозеф с садовником составили в угол гостиной всю мебель с террасы, чтобы уберечь ее от непогоды, и теперь комната напоминала своим видом, скорее, склад. Спертый воздух пропитывали влажные испарения. Дышалось тяжело, и Сирене хотелось распахнуть настежь окна, выходившие на террасу, что она обычно делала по утрам. Хотелось вдохнуть свежий морской воздух, полюбоваться пустынным пляжем.

Шум ветра изменился, стал более глухим и угрожающим. Крупная ветка обломилась и обрушилась на крышу, заставив Сирену вздрогнуть. Устроившись поудобнее на широком диване, она положила одну подушку под голову, а другую – под больную ногу и принялась думать о Ройоле, но вошедший Николас разрушил очарование момента.

– Сирена, неужели необходимо было приглашать к ужину совершенно постороннего человека? – еще с порога спросил он сквозь зубы.

Она промолчала.

– Сирена, я требую ответа! Я рассчитывал на тихий вечер вдвоем – только ты и я.

Николас, отвернувшись, налил себе основательную порцию джина с тоником.

– А если бы он был белым, ты бы не возражал против его общества? Что скажешь, Николас, дорогой? – Даже со спины было видно, что он весь напрягся. – Если бы он принадлежал к нашему кругу, ходил бы в одну школу с тобой, или был бы членом твоего клуба, или учился с тобой в Итоне? Словом, если бы он был… как бы лучше выразиться… представителем нашего класса?

Лорд Фрейзер-Уэст резко повернулся, чуть не расплескав спиртное.

Сирена мужественно встретила его взгляд, но инстинктивно зарылась поглубже в подушки, ожидая бурной реакции. Лицо мужа было в тени, и она не могла прочесть выражения глаз, но в его голосе слышалось едва сдерживаемое негодование.

– В твоих словах звучит презрение, дорогая, я этого не потерплю. Какое ты имеешь право обвинять меня в расовых предрассудках!

Сирена не испытывала никакого желания спорить с мужем. С Николасом это всегда пустая трата времени. Он слишком горячился, пускался в многословные объяснения, и Сирена находила это утомительным. Иногда она затевала спор, чтобы подразнить мужа, но сейчас решила притушить начавшуюся ссору.

– Но, дорогой Николас, ты в самом деле расист и сноб до мозга костей. Полный предрассудков англичанин, и… я обожаю тебя.

Она лучезарно улыбалась мужу, а тот, сделав несколько шагов к дивану, сел рядом.

Обвив тонкими руками шею супруга, Сирена запечатлела поцелуй на его щеке, вдохнув запах дорогого лосьона и пахнущего лимоном мыла.

– Давай не будем спорить, Ники. Мне стало жалко этого человека – только и всего.

Она легко поцеловала, словно клюнула, его в кончик носа, и от прикосновения ее влажных губ гнев мужа стал быстро таять. Не в силах сопротивляться ее обаянию, он поцеловал ее в губы, прошептав:

– И я обожаю тебя, леди Сирена.

Послышалось смущенное покашливание; они повернулись на это вежливое предупреждение о присутствии постороннего.

– Я не помешал? – спросил Ройоль.

Он смущенно склонил голову, видя, что они с интересом разглядывают плохо сидящую на нем одежду.

Ройоль неловко мялся у входа; он выглядел довольно нелепо в свободной спортивной рубашке, которую заправил в шорты и стянул на поясе старым ремешком от чемодана. Обуви на нем не было.

– Вы потрясающе смотритесь, – сказала Сирена. И она не лукавила.

Ройоль понимающе подмигнул ей.

– Спасибо, мэм. Ценю вашу снисходительность.

Ее рассмешила эта шутливая имитация акцента негра из американской глубинки.

– Полагаю, обед уже на столе. – Николас резко оборвал смех жены, встал и первым вышел из комнаты.

Сирена пожала плечами, состроив гримасу вслед мужу.

– Не обращайте внимания на Николаса. На самом деле он душка.

Хотя Ройолю так не казалось, он не стал спорить с красивой женой хозяина.

Вместо этого он нерешительно произнес:

– Буря скоро утихнет, и я смогу уйти. Кстати, как ваша нога?

Он приблизился к дивану и наклонился, рассматривая ее ногу. По отекшей лодыжке уже расползалось темно-синее пятно.

Сирена улыбнулась.

– Думаю, жить буду. А сейчас не будем гневить моего мужа и поторопимся к столу.

– Разрешите помочь вам. – Ройоль протянул ей свою мускулистую руку, и она охотно оперлась на нее.

С трудом поднимаясь на ноги, Сирена подавила в себе острое желание, вспыхнувшее от прикосновения к телу этого мужчины. Она жестом указала направление, в котором следовало идти – через внутренний дворик, а затем по тускло освещенной галерее, заканчивающейся каменной аркой, увитой виноградными лозами.

В столовую они вошли вместе. Ройоль замер на пороге, пораженный роскошью убранства.

Светло-желтые каменные стены заканчивались куполообразным потолком, на котором среди ярких цветущих растений, казалось, порхали колибри и канарейки. Насекомые, выписанные до мельчайших деталей, ползли по длинным, раскидистым пальмовым листьям. На какое-то мгновение Ройолю почудилось, что он ощущает нежный запах, идущий от ярких цветков сирени, обрамлявшей это удивительное творение рук человеческих. Впечатляющее зрелище!

– Для росписи потолка отец пригласил двух венецианских художников, они работали здесь несколько месяцев в 1958 году, когда построили этот дом, – как бы между прочим, словно речь шла о какой-то безделице, сообщил гостю Николас.

Французская люстра из хрусталя, сверкающая огнями двадцати четырех свечей, торжественно покачивалась над обеденным столом эпохи Регентства; на белоснежной льняной скатерти искрился хрусталь и тускло светилось старинное серебро. В центре овального стола стояло мраморное блюдо со слабо мерцающей водой, на поверхности которой плавали розовые и белые цветки китайской розы. Одну сторону комнаты занимали высокие стеклянные двери, веерообразное окно над ними соприкасалось с потолком. Сегодня из-за урагана двери были плотно закрыты, но Ройоль легко мог представить, как хорошо здесь тихим вечером, когда все настежь раскрыто, с моря дует слабый ветерок, и шум прибоя сливается с оживленной беседой и смехом. Ройолю хотелось бы иметь такую комнату.

– Здесь просто великолепно, – проговорил он с искренним восхищением.

– Не думаю, что вам приходилось видеть раньше что-нибудь подобное. – Лорд Фрейзер-Уэст напустил на себя важный вид.

У Ройоля от возмущения по спине пробежал холодок. Как смеет этот напыщенный аристократ разговаривать с ним в таком тоне! Глядя прямо в глаза хозяину, он ответил как можно любезнее:

– Дом очень красив, вам можно только позавидовать. – Ройоль помолчал, дав Николасу возможность самодовольно усмехнуться. – Но должен признаться, лорд Фрейзер-Уэст, я много путешествовал и повидал множество прекрасных домов. У меня есть знакомые в разных странах и, – тут его голос понизился, – я видел такие красоты, которые трудно вообразить. Описать эти чудеса не хватит слов!

Николас хмыкнул, но промолчал. Речь нового знакомого смутила его, но он по-прежнему был раздражен неожиданным вторжением в его размеренную жизнь. Более того – он чувствовал, что этот мужчина несет в себе угрозу его существованию. Все это делало лорда особенно раздражительным.

Он повернулся к Сирене, которая, к его негодованию, во все глаза, не скрывая восхищения, взирала на Ройоля. Пробурчав что-то себе под нос, лорд взял со стола колокольчик и громко позвонил.

Вошел Джозеф.

– Налейте мне белого вина, – сердито приказал Николас.

Сирена указала на стул рядом, похлопав по нему.

– Сделайте одолжение, садитесь, мистер Фергюссон.

Ройоль не пошевелился.

– Я не напрашивался на ужин, лорд Фрейзер-Уэст, и если вы предпочитаете, чтобы я ушел, так прямо и скажите.

Николас выдавил из себя вежливую улыбку и заговорил так, словно ему наскучила вся эта история.

– Я верю, что все люди в то или иное время, – он сделал паузу, рассеянно глядя поверх плеча Ройоля, – становятся жертвами рока. Ураган свел нас вместе, и потому я приглашаю вас к нашему столу, мистер Фергюссон.

К радости Сирены и досаде Николаса Фергюссон оказался очень приятным собеседником – живым и остроумным.

По мере того как подливали «Шато-Марго», низкий голос гостя звучал все раскованнее. Когда Ройоль разъяснял им интересующую его теорию, в голосе появились напряжение и страсть, однако они тут же сменились легкомысленными интонациями, стоило ему перейти к остроумному анекдоту.

Как и Николасу, ему было тридцать лет, и он жил полной и интересной жизнью.

– Вы родились здесь, на Ямайке? – спросила гостя Сирена, любуясь его изумрудно-зелеными глазами.

Ройоль совершенно покорил ее. Сирена не спускала с него глаз, понимая, что непростительно мало внимания уделяет Николасу. Но прежде она не встречала людей, похожих на нового знакомого, и с каждой минутой ее все больше влекло к нему. Ройоль Фергюссон словно околдовал ее, и она поддалась силе его чар.

– Нет, я родился в Сент-Винсенте, на Гренадинах. Мой отец – негр, прямой потомок древнего королевского рода зулусов. Отсюда – мое имя. Мать же – наполовину француженка, наполовину – гайанка и в свои… – Он задумался, подсчитывая в уме. – …пятьдесят три года по-прежнему удивительно хороша. У меня есть брат и две сестры. В Порт-Антонио мы перебрались, когда мне было три года, а еще через шесть лет переехали в Бостон, где отец работал врачом до своей смерти, случившейся два года назад.

Выразив соболезнование в связи с этим печальным событием, Сирена продолжала жадно впитывать информацию об их госте. Ройолю в свое время присудили стипендию в Гарварде, где он в течение двух лет изучал юриспруденцию, пока не принял решение осуществить свою давнюю мечту и вернуться на Карибские острова.

– А вы впервые в Порт-Антонио? – спросил Ройоль у Сирены.

– Нет, уже в пятый раз. Впервые я приехала сюда в медовый месяц. – Она вздохнула. – Отсюда не хочется уезжать. Мне кажется, в душе я уже жительница Вест-Индии, – весело засмеялась она.

– Я вас понимаю, – согласился Ройоль с волнением в голосе. – Эти острова оставляют неизгладимое впечатление, они входят в плоть и кровь. На земле нет другого такого места.

– Хотя это только личное мнение, но слова ваши звучат на редкость убедительно, – впервые за ужин обратился Николас к гостю. Этот неискренний комплимент должен был хоть как-то замаскировать презрение Николаса к этому обаятельному и вдохновенному человеку, с которым случай свел его за одним столом и который казался угрозой всему, чем он дорожил.

В течение вечера Ройоль не только умело направлял беседу, подвергая сомнению многие убеждения Николаса, но, что хуже, – совершенно покорил жену лорда, которую тот обожал.

За два года брака Николас не помнил, чтобы когда-нибудь, даже в самые интимные моменты, Сирена смотрела на него так, как смотрела сегодня на возбужденное и красивое лицо Ройоля Фергюссона.

После ужина Джозеф подал крепкий колумбийский кофе в маленьких китайских чашечках. Ройоль мужественно пытался взяться за ручку, но для его могучих пальцев это была непосильная задача, и в конце концов он сдался и взял чашку в ладони.

Ровно в половине одиннадцатого они внезапно обратили внимание, что больше не слышат шума дождя.

– Как тихо, – прошептала Сирена.

Все смолкло. Даже ветер утих. От легкого дуновения бриза слабо перешептывались листья.

Николас встал и, сделав несколько шагов по каменному полу, стал растворять одно из окон. Отперев ставни, он высунул голову наружу и посмотрел на небо. Небольшой дождь еще шел, но баобабы, растущие перед столовой, уже не раскачивались под порывами ветра. Воздух нес запах морской свежести и влажной земли – типичное сочетание для Карибских островов.

– Полагаю, худшее позади, – заявил Николас, демонстративно подавив зевок. – Я страшно устал, а вы? – этот вопрос он намеренно адресовал Ройолю.

Сирена послала мужу гневный взгляд, а Ройоль понял намек и поднялся из-за стола со словами:

– Думаю, мне пора.

Через пять минут он уже стоял на пороге, держа в руках свои скомканные промокшие вещи.

– Благодарю вас за чудесный вечер. Мне было очень приятно познакомиться с вами, и я надеюсь, что вы не откажетесь побывать в свою очередь у меня. – В полумраке Ройоль переводил взгляд с жены на мужа. Радостно-возбужденное лицо Сирены говорило о том, что она будет счастлива увидеться с ним вновь, лицо же ее супруга оставалось непроницаемым и угрюмым.

У Николаса чуть не сорвалось с языка, что и одного раза больше чем достаточно, но он сдержался, как и положено настоящему джентльмену с безупречными манерами, каковым он себя считал.

– Мы тоже получили большое удовольствие, хотя визит ваш и не был предусмотрен. Позвоните нам, и мы что-нибудь придумаем.

Николас говорил с таким кислым видом, что Ройоль очередной раз за вечер спросил себя, как такая прелестная женщина, как Сирена, могла связать свою жизнь с этим неприятным типом. Сирена же протянула ему на прощание обе руки. Ройоль, взяв их в свои, почувствовал легкую дрожь ее пальцев.

Ему безумно захотелось привлечь женщину к себе, и он с трудом подавил это желание. Мучительно хотелось вновь почувствовать ее гладкую кожу – незабываемое ощущение, которое он испытал, осматривая ее ногу. Не сомневаясь, что ее влечет к нему не меньше, Ройоль твердо решил снова увидеть Сирену.

– Спокойной ночи, Ройоль, – сказала она. – Это был прекрасный вечер. Я получила большое удовольствие от вашего общества.

Было слишком темно, чтобы глаза Сирены могли что-нибудь прибавить к ее словам, но в улыбке крылось обещание. В этом он не сомневался.

Почувствовав себя третьим лишним, Николас тихо вернулся в сумрачный холл, инстинктивно догадываясь, что между женой и Ройолем Фергюссоном возникла странная близость.

Радуясь, что остался наедине с Сиреной, Ройоль повторил свое приглашение.

– Я действительно хочу видеть вас у себя в гостях. – С трудом заставив себя отпустить ее изящные руки, он огляделся. – Мой дом не столь изыскан, но в нем всегда тепло и звучит смех. И, клянусь, вы никогда не ели таких блюд, которые умеет готовить Кэрон.

При упоминании женского имени Сирена почувствовала укол ревности. Стараясь, чтобы голос ее звучал как можно равнодушнее, она спросила:

– Кэрон – ваша жена?

Ее почему-то обрадовало, когда Ройоль отрицательно покачал головой, но после того, как он добавил: «Еще нет», – радость слегка потускнела.

– Сирена, дорогая, Джозеф ждет мистера Фергюссона у машины, чтобы отвезти домой.

В голосе мужа звучало неприкрытое раздражение.

– Спокойной ночи, леди Сирена, и еще раз – спасибо. Может быть, сегодня вы спасли мне жизнь. – Ройоль поцеловал кончики своих пальцев и слегка коснулся ими ее полураскрытых губ. Не дожидаясь ответа, он повернулся и быстро пошел к дорожке, где у джипа его дожидался Джозеф.

Сирена смотрела мужчине вслед, еле подавив опасное желание окликнуть его, позвать вернуться.

Высокая фигура почти мгновенно растаяла в бархатной темноте ночи.