Текст книги "Любимая жена"

Глава 19

Пэн открыл глаза и, пошевельнувшись, издал шипящий звук от боли, пронзившей голову. Он вспомнил, как споткнулся о сливу, и злобно нахмурился, укоряя себя за неуклюжесть. Со стороны окна раздалось тихое всхлипывание, и, повернув голову, он увидел Диаманду. Девочка сидела на подоконнике и плакала, закрыв лицо платком.

Первой реакцией при виде ее было раздражение – очевидно, от нытья он и проснулся. С такой головной болью он предпочел бы спать, нежели терпеть это безобразие. Затем возник вопрос: что случилось, почему девочка плачет? Не из-за него же – он ранен, но поправится. Умирать пока не собирался.

А что с Эвелин… У него чуть сердце не остановилось при мысли о том, что Диаманда плачет, потому что его жена снова в беде… или на этот раз даже убита. Эвелин пережила ряд несчастий, из которых смогла выйти целой и относительно невредимой, но судьба могла в конце концов и отвернуться от нее.

– Где Эвелин? – обеспокоенно спросил Пэн.

Прекратив плакать, Диаманда изумленно посмотрела на него и, соскочив с подоконника, пошла к постели.

– Ты проснулся…

– Я спрашиваю, где Эвелин? Она ранена? Ты поэтому плачешь?

– О… – Глаза девочки расширились от осознания того, какие мысли пришли на ум Пэну из-за ее слез. – Нет! Пэн, с ней все в порядке. Правда.

Он успокоился и лег обратно, только сейчас сообразив, что, разнервничавшись, даже привстал. Скорчившись от ощущения боли, вызванной движением, он вздохнул и утомленно спросил:

– Тогда чего ты плачешь? – Диаманда присела на краешек кровати.

– Из-за… того, что должна тебе рассказать.

Пэн принялся ждать, но она снова начала всхлипывать, и тогда он нетерпеливо сказал:

– Ну, что это?

Опустив глаза, Диаманда пробормотала:

– Ты возненавидишь меня…

Пэн понял, что она хочет, чтобы ее заставили говорить, но он сейчас был не в том настроении.

– Диаманда, давай ты мне просто все расскажешь.

– Это я погубила тунику и шоссы, которые Эвелин шила тебе, – грустно призналась она.

– Э-э… которые?

– Оба комплекта. – Диаманда перешла на полушепот. Когда Пэн открыл рот, чтобы ответить, она затараторила: – Эвелин потушила свечу в палатке. Это я нарочно снова зажгла ее, чтобы постель сгорела вместе с недошитой одеждой. Потом, уже в Джервилле, когда она почти закончила вторую пару, я стащила с ужина немного свинины и вымазала ею всю тунику. Затем изрезала ее, сделала дырки и оставила у собак, зная, что их обвинят. – Девочка начала нервно мусолить и рвать платок в руках. – Эвелин я уже рассказала и попросила прощения. Обещала, что и тебе скажу. Она говорила, не надо, мол, каждый ошибается, и она меня простила…

– Простила?!

– Да. Она оказалась очень понимающей.

Пэн пораженно уставился на девочку. Он, конечно, радовался, что жена у него такая хорошая, только ему самому пока ничего не было ясно.

– Но почему ты это сделала? Зачем подожгла первый комплект одежды, почти не зная Эвелин? Более того, она была так добра к тебе, несмотря на то что в день свадьбы ты якобы не со зла говорила всякие гадости про беременную кузину…

Диаманда скривилась и призналась:

– На самом деле со зла. Я нарочно оскорбляла ее, только она этого не знает. Я забыла сказать ей сейчас.

– Почему ты так поступала с ней? – резко спросил Пэн. Его замешательство постепенно сменилось гневом.

– Я завидовала. – Она подняла голову, смотря на него полными мольбы глазами. – Пэн, я люблю тебя. И всегда любила. Приехав в Джервилл, я знала, что должна выйти за Адама, но ты… ты всегда был сильнее, умнее и… – Диаманда беспомощно покачала головой. – Я люблю тебя. И эта зависть от того, что ты достался ей… – Она вздохнула. – Наверно, мне хотелось, чтобы она чувствовала себя таким же ничтожеством, как и я. Или я заставляла тебя увидеть, какая она неуклюжая, ничего не умеет…

– И то, и другое неправда, – угрюмо сказал Пэн.

– Я знаю! Но ее кузены сказали мне другое, поэтому я еще больше разозлилась, решив, что она недостойна тебя. Потом, через какое-то время, я узнала Эвелин поближе, поняла, какая она на самом деле умная, добрая, веселая… Я так надеюсь, выйдя замуж, стать хоть немного похожей на нее! Она понравилась мне… И после приезда сюда я перестала делать плохие вещи, очернившие ее в твоих глазах. – Диаманда поморщилась. – Хм, конечно, с этой чередой несчастий мне и стараться не пришлось бы, но я в любом случае не хотела. Пэн, она правда нравится мне. И я очень сожалею обо всем, что натворила.

Пэн медленно и тяжело выдохнул. Голос девочки звучал вполне искренне – по крайней мере в последнем предложении. Сначала он даже не поверил, что она на самом деле любит его. Всего лишь детская влюбленность – это проходит. Однако ее поведение с Эвелин было ужасным, и Пэн не знал, как ему следует поступить.

– Так. Эвелин обо всем узнала и простила тебя?

– Да. Она была очень добра ко мне.

– Я удивлен, что ты вообще призналась.

– Она заставила меня, – сказала Диаманда. – Что?

– Да, произошла очень странная вещь. Эвелин разозлилась и сказала, что видела меня и все знает. Думая, что она имеет в виду пожар или как я резала вторую тунику, я все рассказала, но это еще больше озадачило ее. Тогда она спросила меня, зачем я сегодня ходила на парапет. Будто это имело какое-то значение.

– Сегодня? Сегодня днем? – переспросил Пэн. – Ты была на парапете?

– Да. Я хотела побыть одна и подумать… Мне было плохо от осознания всего, что я натворила, и становилось еще хуже, когда я видела, что ты действительно полюбил Эвелин.

Пэн с бешено бьющимся сердцем смотрел на нее. Она… видела… что он… Не-ет, он не любит свою жену!

Привязанность небольшая – да, возможно, но любовь… Сглотнув, он потерянно посмотрел на окно. Перед мысленным взором пронеслись мириады воспоминаний: Эвелин без умолку болтает, сидя с ним на лошади… стоит на поляне, перепачканная перепелиными яйцами, на которые он случайно толкнул ее… злобным голосом говорит, что, естественно, ему больше по нраву жесткая земля, чем оказаться с ней в постели – иначе он спал бы в палатке… ее радостный смех, когда она обыгрывала его в шахматы… важный взгляд, с которым твердила, что Самсон – очень-очень умный поросенок… как твердо отрицала боль, несмотря на ссадину от упавшего камня… наполненные страстью глаза, когда он занимался с ней любовью… она отчаянно хватается за простыню, будто хочет прикрыть свою наготу…

Да, он готов был признать. Он любит ее. Любит. Вплоть до мельчайшей частички. Эвелин такая добрая, слишком стеснительная, чересчур уступчивая… идеальная. Для него. И он ее любит… Черт возьми, когда он успел?!

– Я думала, кроме меня, на парапете никого не будет, – продолжила Диаманда, отвлекая Пэна от мыслей о любви к его жене. – Я уже собиралась подняться, но вдруг увидела тетю Хелен – она в спешке спускалась. Тогда я спряталась под лестницей, подождала, пока она пройдет, и только после этого поднялась. Вот… Иду по парапету и вдруг слышу голоса. Я посмотрела вниз и увидела, как Дэвид помогает Эвелин встать. Она, должно быть, упала или еще что-то. – Диаманда с улыбкой покачала головой. – Понимаешь, как бы сильно мне ни нравилась Эвелин, она и вправду неуклюжая. Это ее падение сквозь пол просто убило меня: ужас, я так испугалась… а она до сих пор отказывается признать свою незадачливость.

Ладно, не важно. В общем, она заметила меня. Когда мы разговаривали, Эвелин очень злилась вначале, а потом ее взгляд почему-то стал таким загадочным, потерянным, после того как я объяснила, зачем поднималась на парапет. – Диаманда встала. – Пэн, пожалуйста, я уеду, если хочешь. Эвелин, конечно, сказала, что в этом нет необходимости, ничего страшного не произошло, но…

– Нет-нет, – возразил Пэн. – Не надо никуда уезжать.

Девочка облегченно выдохнула:

– О, спасибо тебе!

Пэн удивленно моргнул, когда Диаманда вдруг наклонилась и поцеловала его в щеку. Затем она направилась к двери.

– Диаманда, – позвал он. Девочка оглянулась.

– А где Эвелин?

– Она зачем-то на парапет пошла, хотя сейчас, возможно, уже вернулась. Тетя Хелен разыскивала ее здесь, а когда я сказала, где Эвелин, она пошла за ней. Думаю, сейчас они должны вместе вернуться. Я спущусь и сообщу, что ты очнулся. Эвелин очень обрадуется. Ты не представляешь, как она волновалась. Она любит тебя так же сильно, как и ты ее.

С этими словами девочка вышла и тихо закрыла за собой дверь. Пэн смотрел ей вслед, чувствуя, что сердце сейчас выпрыгнет из груди по нескольким причинам: первая – до него только что дошло, что он любит свою жену; вторая – Диаманда считает, что это взаимное чувство; третья… Эвелин сейчас может быть в опасности.

Он быстро начал думать, мысленно складывать мозаику. Так, он считал жену неуклюжей из-за всех этих бед, что сваливались на нее, но некоторые, похоже, не были случайными. Пожар в палатке – не пожар, тонуть она даже не собиралась… Что еще ему показалось? Снова размышляя над падением со второго этажа, Пэн пришел к выходу, что Эвелин не могла не заметить дыру в полу. Но это лишь его рассуждения – ее он никогда не спрашивал.

Дверь спальни открылась, на пороге стояла Рунильда. Пэн взглянул на нее, и она лучезарно улыбнулась, видя, что он проснулся.

– Леди Эвелин будет счастлива узнать, что с вами все в порядке. Она очень волновалась.

– Подожди, – быстро сказал Пэн, когда горничная собралась уходить. – Подойди сюда, – приказал он, не желая, чтобы кто-то из коридора подслушал. Рунильда закрыла за дверь и подошла к его постели.

– Да, милорд?

– Эвелин когда-нибудь говорила с тобой о случившемся в первый день? Ну, как она упала в дыру.

– Нет… милорд, – помедлив, ответила Рунильда. Пэн нахмурился, и она добавила:

– Хотя, когда леди Эвелин только очнулась, она сказала что-то про удар, из-за которого и сорвалась.

– Про удар? – Пэн резко выпрямился. – Ты можешь точно вспомнить ее слова?

Горничная призадумалась, затем сказала:

– «Меня кто-то толкнул, и я упала».

– Интересно. А почему я только сейчас об этом узнаю? – спросил он изумленно.

– Ну… потому что она была наверху одна. Кто мог ей навредить? Леди Хелен предположила, что Эвелин все это почудилось, пока она была без сознания, – извиняющимся тоном пояснила Рунильда.

– Леди Хелен? Точно?

Он вспомнил, как Диаманда говорила, что спряталась, увидев тетю, торопливо спускавшуюся по лестнице. Это значило, что та была на стене в момент, когда упал камень и чуть не раздавил его жену. Получается, леди Хелен пыталась убить Эвелин? Но зачем? И почему именно сейчас? Столь серьезных нападений не было до того, как они приехали в Рамсфелд. Хотя, возможно, он чего-то и не знает…

Быстро припомнив все происшествия от Стротона до поездки в Джервилл, Пэн остановился, внезапно вспомнив одно странное событие, о котором совсем забыл: мертвая лиса рядом с лагерем, затем кусок крольчатины и следы того, что кого-то стошнило в лесу, прямо за их палаткой. В тот момент он думал о логике, но если сейчас сложить все детали… выходит, что мясо было отравлено, и лиса, съев немного, умерла.

– Эвелин выбрасывала кроличью ножку в траву в первый день нашей поездки? – спросил Пэн, удивив Рунильду таким неожиданным выпадом после долгого молчания.

– Не знаю. Хм… может быть. Мне лишь известно, что леди Хелен передала Эвелин это мясо через Диаманду. – Она неопределенно пожала плечами. – Понятия не имею, ела она или нет, но ее мог беспокоить желудок после того, как вы ее прокатили вокруг лагеря на своей лошади. Так что она вполне могла выбросить эту ножку, чтобы ей вдруг не стало плохо или…

Или, подумал Пэн, ее действительно стошнило. Таким образом, проехав столько, лежа поперек седла, она спаслась от отравления – желудок выбросил еду вместе с ядом… додумав мысль до конца, Пэн вскочил.

– Милорд, вы куда? Вам же нельзя вставать! – воскликнула Рунильда.

– На стену. Эвелин в опасности.

– Добрый день, леди Хелен, – тихо поздоровалась Эвелин.

Когда она повернулась, женщина замерла, и в ее глазах отразилась ненависть, повергнувшая Эвелин в ужас. Однако через секунду выражение лица вновь стало таким же, как всегда – улыбчивым, приветливым. Но Эвелин заметила страшный взгляд и не могла уже притворяться, будто ничего не произошло. Леди Хелен медленно двинулась вперед.

– Здравствуй, дорогая. Я так и знала, что ты здесь, и пришла предупредить тебя: не нужно вот так перевешиваться через край, как ты сделала минуту назад. Может произойти несчастье.

– Да, – согласилась Эвелин, отступая назад вдоль стены. – Мне, похоже, везет на них.

– Ты и вправду редкостная неудачница, – пробормотала леди Хелен, продолжая наступать.

– Но… почему? – спросила Эвелин, не пытаясь разыгрывать заблуждение. В первое мгновение встречи, увидев лицо леди Хелен, она поняла, кто виновен во всех происшествиях. Только не могла понять причину – вряд ли из-за Диаманды, питавшей нежные чувства к Пэну.

Леди Хелен остановилась, покачивая головой. Эвелин видела, что женщина осознает свои действия, но думает, как поступить. Наконец, вздохнув, она сделала новый шаг вперед.

– Я не желаю тебе зла, Эвелин.

– Судя по выражению лица, с которым вы меня встретили, в это сложно поверить.

Леди Хелен скривилась.

– Да, конечно, оно меня выдало. Извини, я, видимо, слишком сильно расстраиваюсь из-за гнева, который к тебе испытываю. Почему бы тебе не умереть наконец?

Не зная, что ответить на такой вопрос, Эвелин промолчала.

Хелен продолжила:

– У тебя четырежды была такая возможность, но ты везде увильнула. Я…

– Четыре раза? – пораженно перебила Эвелин. Ей были известны только два.

– Да, два отравления, дыра в полу и камень.

– Отравления? Когда?..

– На пути из Стротона в Джервилл, – раздраженно ответила леди Хелен. – Я насыпала яду в кроличье мясо и велела Диаманде отнести его тебе. Яд очень сильный, он должен был быстро убить тебя, но… вместо того чтобы следующим утром проснуться от чьих-нибудь воплей, что ты умерла, я увидела, как ты бредешь обратно в лагерь после купания в реке.

При этих словах Эвелин мысленно вернулась к событиям первой ночи поездки: она пыталась съесть кролика, и после одного кусочка у нее во рту защипало. Но тогда же она прикусила язык и подумала, что причина в этом. Сейчас ей вспомнилось и странное покалывание – будто по коже ползали муравьи, – но она была отвлечена восстанием желудка, поспешившего избавиться от мяса. Тогда она еще решила, что, возможно, виной всему тяжелое катание на лошади Пэна поперек седла… да, теперь она точно убедилась в своей правоте. Как и в том, что это приключение спасло ей жизнь той ночью.

– Когда это не сработало, – снова заговорила леди Хелен, приблизившись к ней еще на шаг, – я приготовила гуляш, использовав печальное положение Пэна с его руками как хороший предлог. На самом деле я хотела удвоить дозу, но боялась, что в жареном мясе будет слишком заметно. Но даже с такой порцией ты выжила! – сказала она в недоумении. – Тебе от этого яда только спать хотелось – вот и весь результат.

Что было неправдой – Эвелин уставала от ночной работы. Отрава не подействовала, потому что она вовсе не ела этот гуляш – ей вполне хватило сыра, хлеба и яблока, принесенных Рунильдой. Судьба снова защитила ее, однако Эвелин не торопилась сообщать об этом леди Хелен. Она лишь сказала:

– И вы толкнули меня в дыру?

– Да. Я пошла осматривать сад и вернулась в тот момент, когда ты сказала Диаманде, что должна поискать слуг наверху. Тогда я подождала на кухне, пока она уйдет к колодцу, затем последовала за тобой. Мудреные оказались ступени, – сказала она сухо. – Но мне удалось быстро с ними справиться и не поцарапать ногу, как ты.

Проигнорировав эту язвительную фразу, Эвелин молча ждала продолжения.

– В одной из комнат я нашла доску и прихватила ее с собой. Тебя я застала, когда ты смотрела вниз. Прежде чем я успела подбежать и толкнуть тебя, ты отступила назад, поэтому я воспользовалась этой деревяшкой. – Она сжала губы. – Но ты опять увильнула от смерти, зацепившись юбкой о поломанные края дыры. Я уже хотела подойти и отцепить ее, чтобы ты наконец разбилась, но тут Рунильда заорала на весь дом, Я знала, что помощь подоспеет скоро, и, боясь, что служанка заметит меня, спряталась в одной из комнат. Когда Диаманда послала ее за Пэном, а сама поднялась наверх, я вошла в комнату следом за ней, будто только что там очутилась.

– Теперь я понимаю, почему вы не запретили ей пытаться вытащить меня – якобы боялись, что уронит, – пробормотала Эвелин.

– Нет. Диаманда сильная, кроме того, она настояла бы на том, чтобы я ей помогла. Вдвоем мы легко спасли бы тебя. Но я надеялась, что твоя юбка все-таки порвется до того, как на помощь придет Пэн. Естественно, этого не случилось!

– И… потом вы сбросили на меня камень.

Лицо женщины исказилось от гнева. Она сделала глубокий вдох.

– Ты довольно везучая тварь…

– И вас это очень злит, – договорила за нее Эвелин, вспоминая ненависть в глазах леди Хелен, когда они только встретились.

– Я сильно рисковала всякий раз, – с упреком сказала она. – Когда же ты умрешь, а?

Эвелин с опаской наблюдала за ней – женщина, судя по взгляду, готова была наброситься на нее в любую секунду. Перед ней стояла не та добрая, приветливая леди Хелен, с которой она так хорошо общалась со дня свадьбы, и Эвелин до сих пор не могла понять, почему та так страстно желает ее смерти.

– Почему?.. – повторила она ранее заданный вопрос.

– Почему? – переспросила леди Хелен, смотря на нее как на круглую дуру, которой давно стоило все понять. – Из-за Диаманды.

– Что? – Теперь настал черед Эвелин изумляться.

– Не смотри так на меня! – прошипела леди Хелен и сделала два быстрых шага вперед.

– Так – это как? – переспросила Эвелин, отодвигаясь.

– Как на сумасшедшую, я вполне здорова. Спорить в данном случае было неразумно, и Эвелин вместо этого сказала:

– Вы собирались убить меня, потому что Диаманда влюблена в Пэна…

– Не говори ерунды, – нетерпеливо прервала ее леди Хелен. – Я хочу тебя убить, потому что умер Адам.

Тут Эвелин совсем растерялась.

– Но я не понимаю…

– Адам был помолвлен с Диамандой, а этот замок, согласно брачному договору, должен был стать их жилищем.

Эвелин удивленно огляделась вокруг. Она ничего не знала и даже почувствовала неловкость от того, что жила в доме, предназначенном для Диаманды и Адама. Также она увидела, что леди Хелен, наступая, подталкивает ее к той части стены, где внутренний парапет, на котором во время битвы стоят солдаты, чтобы не упасть назад и не разбиться, отсутствовал. Если леди Хелен нападет прямо сейчас, то Эвелин сорвется вниз и погибнет. Она продолжила пятиться, надеясь добраться до места, где стена была с обеих сторон целой.

– Но этот дурак пошел в поход и попрощался с жизнью, – продолжила леди Хелен. – Пэн стал бы ему прекрасной заменой, но он уже был помолвлен с тобой. А если бы ты умерла, мы заставили бы Джервиллов переоформить контракт в пользу Диаманды.

– Но зачем вообще вам это нужно? – быстро спросила Эвелин, заговаривая ей зубы, пока сама перемещалась на безопасную территорию. – Диаманда такая красивая – вы обязательно нашли бы ей подходящего мужа. Она…

– Красота без богатства ничто, – процедила леди Хелен. – Мой брат, к сожалению, оказался не таким успешным лордом, как ваш отец. Ко дню заключения контракта о свадьбе Диаманды он потерял почти все, кроме самого замка, хоть ему и удалось не предать это огласке. Деньги, выделенные им для благополучия Диаманды, должны были перейти ко мне и моему суженому, но он умер совсем молодым, и брат больше не занимался моим замужеством. Денег ему тратить не хотелось. В итоге я заменила Диаманде мать, умершую при родах. Мужа у меня не было, но она все равно стала мне дочерью – Леди Хелен тяжело вздохнула. – Я растила ее как родную; ухаживала за ней и помогала справиться с любой проблемой. С этой тоже помогу. Она слишком хороша, чтобы стать женой какого-нибудь второсортного барона или лежать в постели с полумертвым богатым стариком. Она заслуживает такого сильного, красивого и успешного человека, как Пэн… и она получит его!

С этими словами женщина бросилась на нее. Эвелин отпрянула в надежде добраться до безопасного участка. Леди Хелен, атаковав с яростью валькирии, сильно толкнула ее: отступив, Эвелин испугалась, что не успела вовремя и сейчас провалится в пустоту, где не было парапета… Но тут она резко прижалась плечами к стене и быстро поблагодарила высшие силы за спасение. Но, конечно, леди Хелен не остановится, так как Эвелин слишком много знала.

С гневным визгом женщина схватила ее, пытаясь, очевидно, сбросить со стены. Эвелин ввязалась в борьбу, почти не замечая странного трения о ногу. Посмотрев вниз, она, к своему величайшему удивлению, обнаружила Самсона, суетившегося между ними.

Она испугалась было, что малыша раздавят, но в этот момент голову опустила леди Хелен. Через секунду Эвелин неожиданно освободилась от мертвой хватки женщины и прижалась спиной к стене, изумленно наблюдая за тем, как леди Хелен в ужасе отскочила. Самсон тут же последовал за ней, хрюкая и ворча, отчего она еще больше запаниковала и с испуганным воплем бросилась спасаться от невинного создания.

Увидев, что леди Хелен, пятясь, приближается к поломанной части стены, Эвелин крикнула ей, чтобы предупредить, но женщина слишком испугалась, чтобы слушать. Эвелин в ужасе смотрела, как та делает еще один шаг, в пустоту… Беспомощно раскинув руки, леди Хелен сорвалась со стены.

Наступила тишина. Ноги Эвелин подкосились, и она упала на колени. Она была бы счастлива просидеть на этом парапете как можно дольше. У нее совершенно не было желания уходить, честно говоря, она вообще не чувствовала необходимости покидать стену.

У ее ног послышалось сопение. Эвелин посмотрела вниз, на Самсона, затем взяла его на руки и прижала к груди.

– Ты спас мне жизнь, малыш.

– Да, действительно.

Вздрогнув от неожиданности, Эвелин подняла глаза и увидела Пэна, медленно шедшего к ней по парапету. Остановившись возле нее, он протянул ей руку, помог встать и крепко обнял. Отступив через несколько секунд, он перевел взгляд на Самсона, улыбаясь и мягко гладя его по спинке.

– Молодец, мальчик, – похвалил он, потом снова серьезно посмотрел на Эвелин. – Я думал, что потерял тебя. Когда я бежал по двору к лестнице, ты уже пятилась от Хелен; а к тому времени, как я почти поднялся, она набросилась на тебя, и я в ужасе подумал, что, может быть, уже поздно и ты упадешь прежде, чем я доберусь туда. Я очень испугался, дорогая…

– Да уж, она неплохо постаралась, – признала Эвелин. – Ей нужно было вынудить вас оформить брачный контракт с Диамандой вместо Адама.

– Что?! Эвелин кивнула.

– У семьи Диаманды, похоже, начались тяжелые времена, и Хелен боялась, что не найдет девочке достойного мужа, если у них не получится заставить вас жениться. Но чтобы это сделать, надо было убрать меня. – Она мягко похлопала Пэна по груди, видя, как его лицо искажается от гнева. – У нее ничего не вышло, Самсон спас меня.

– Да… – сказал Пэн. – За такое дело он проживет до глубокой старости и может не бояться, что его съедят, – хрипло проговорил он. На его щеках вновь появился румянец, и только теперь Эвелин осознала, как он был бледен, когда подошел к ней.

– С вами все в порядке, милорд? – тревожно спросила она. – Вы сильно ударились головой. Может быть, не стоит пока много ходить и…

Проигнорировав эти слова, Пэн взял Самсона у нее из рук и, осторожно поставив его на землю, приказал:

– Иди домой.

К изумлению Эвелин, поросенок тут же засеменил по направлению к лестнице. Перегнувшись через край стены, она наблюдала, как он ловко спускается.

– Я и не думала, что он умеет уже преодолевать ступени. – Удивленно сказала она.

– А как, ты думаешь, он забрался сюда? – спросил Пэн.

– О… – произнесла она, и ее губы на секунду замерли в таком положении.

Пэн усмехнулся:

– Не нужно так удивляться – ведь это ты говорила мне, какой он умница.

– Ах да… – Эвелин с улыбкой повернулась к мужу. – Получается, я не приношу несчастья, и судьба никогда не отворачивалась от меня.

– Согласен. Из разговоров с Диамандой и Рунильдой я понял, что ты пережила по крайней мере три покушения на свою жизнь.

– Четыре, – поправила Эвелин. – Два отравления, падение в дыру и камень.

– Отравлений было два? Эвелин кивнула.

– И вот сейчас была ее последняя попытка. – Пэн покачал головой. – Судьба очень даже внимательно присматривала за тобой. Тебе очень-очень повезло.

– М-да, – улыбнувшись ответила Эвелин.

– И мне тоже.

– Вам? – удивленно перепросила Эвелин.

– Да, мне, потому что у меня замечательная жена.

– Не такая уж я замечательная.

– Эвелин, для меня ты совершенство. Ты умная, красивая и все умеешь. Я мечтал именно о такой.

Пэн поцеловал ее, затем сказал:

– Мне лишь хочется, чтобы ты знала себе цену.

– Возможно, все уже наладилось, милорд.

– Что ж, я рад. – Наклонившись, Пэн поцеловал ее в губы и, обняв за плечи, повернул в сторону лестницы. – Эвелин, я считаю, что в будущем нам стоит побольше разговаривать.

– Нам?..

– Да. О том, что тебя, по всей вероятности, ударили и поэтому ты свалилась в дыру, я узнал только от Рунильды. Если бы ты сама рассказала мне, я бы намного раньше сообразил, что здесь происходит. Также ты не сообщила мне, что видела Диаманду на стене сегодня, после того как упал камень. Посему я попросил бы тебя впредь больше доверять своему мужу.

– Хм… – произнесла Эвелин.

Она не знала, что и сказать – ведь он был прав, хотя сам не проявлял особого интереса к общению. Но с другой стороны, и она тоже. Он сказал, что счастлив иметь такую жену, а она даже никак не отреагировала. Кстати, в любви она ему тоже еще не призналась. Эвелин откашлялась.

– Муж?

– Да.

– Вы говорите, стоит быть откровеннее друг с другом… Тогда я должна вам кое-что сказать.

– Слушаю.

– Я люблю тебя.

Пэн остановился и посмотрел ей в глаза.

– Что?..

– Я люблю тебя. – Смело повторила Эвелин. – И не просто так, как должна любить жена своего мужа… Я люблю тебя по-другому, так сильно, что мое сердце трепещет при одной только мысли о тебе.

Пэн неотрывно смотрел на нее. Несколько минут он просто стоял молча и смотрел в ее глаза так, словно больше никогда не увидит. Затем он наклонил голову и поцеловал жену… Таких ощущений она никогда не испытывала! Прежде все его поцелуи были страстными, голодными, а этот получился нежным и необычайно мягким. Когда Пэн снова поднял голову, Эвелин с трудом открыла глаза.

– Я тоже люблю тебя, жена. – С улыбкой ответил он, прижимая ее к себе.