Текст книги "Вкус армянского гостеприимства"

В критические моменты жизни или в предвкушении позитивных поворотов в судьбе армянин сначала мысленно, Боженьке, а потом во всеуслышание обещает в случае желаемого расклада сделать Матах. Очень часто Матах делается счастливчиком оперативно, сразу по горячим следам, если целехоньким вышел из автомобильной аварии или налоговой проверки.

Что такое Матах? Абсолютно варварское, но упомянутое в Священном Писании, а значит, и одобренное церковью жертвоприношение. И лучшая кандидатура на жертву – живой ягненок, а при более скромных возможностях – петух (но никак не курица). Жертва или соль, которую ей скармливают перед жертвоприношением, обязательно должна быть освящена в церкви. Скорее всего, именно за наделение простой поваренной соли серьезными идеологическими функциями русские и кличут нас «солеными армяшками». А может, и потому, что армянские повивальные бабки обмывали новорожденных младенцев соляным раствором – и никаких вам сепсисов! Но армяне не остаются в долгу и за глаза обзывают русских «сох» – «луковицами». И причина этой клички тоже кроется не в гастрономической области, а скорее – в архитектурной, точнее, в маковках русских церквей.

Мясо жертвенного ягненка нельзя жарить, его нельзя мелко нарезать, а тем более – проворачивать в мясорубке, добавлять иные, кроме соли, специи. Словом, в Армении из него варят Хашламу.

«О каком времени года вообще может идти речь, если самолет, в котором ты летел, упал, а ты выжил только потому, что в хвостовой части обнимался со стюардессой? Если сразу после этого не сделать Матах, то в следующий раз абсолютно незнакомый самолет упадет уже на твою жадную голову», – считают большинство армян.

* * *

На Матах приглашают в первую очередь друзей и родственников виновника жертвоприношения. Но главное, что нельзя упустить, – это разнести приготовленную и обернутую в лаваш Хашламу в 7 соседских дворов (квартир) до наступления темноты. Даже если вы пригласили 100 человек и принесли в жертву несколько ягнят, но часть не раздали соседям, Матах не будет «принят» высшим адресатом. Более того, можно так его разгневать, что дальше всё пойдет наперекосяк.

Смешные и глупые условности? Да вряд ли. Беспочвенные условности не живут тысячелетиями. Мое глубокое убеждение состоит в том, что фольклор – это тот самый золотой ключик от потайной дверцы, которая до поры до времени скрыта за нарисованным очагом. Скрыта, пока туда не воткнется длинный нос любознательного Буратино.

Но вернемся к очагу реальному. Так вот, принимая из ваших рук сверток из лаваша, сосед должен сказать: «Эндунели лини», то есть «Да будет принят», имея в виду опять же высшего адресата.

Тот же пароль назовут вам и приглашенные на Матах гости, садясь за стол. Это – сугубо по протоколу, а вообще и гости, и приятно удивленные соседи пожелают вам вполне искренне заодно так много хорошего, что часто повторенные добрые слова действительно могут материализоваться в реальную удачу.

Ингредиенты:

10 кг мяса, 5 столовых ложек соли, 20 клубней картофеля.

Покупка продуктов

Для покупки живого ягненка с осознанием его дальнейших перспектив женское сердце не приспособлено. Давайте поручим это и сам процесс жертвоприношения мужчинам и заранее одобрим любой – даже самый дурацкий – выбор.

Армяне говорят, что мясо черных барашков вкуснее мяса светлых. Возможно, северяне придерживаются противоположного мнения.

Приготовление

Мясо надо тщательно помыть, проследив, чтобы в нем не застряли шерстинки и костная крошка, и отбраковать курдюк и другие излишки жира. Не дав воде стечь и не добавляя новую, переложите мясо в любимую нами кастрюлю и поставьте на медленный огонь. Хашламу не варят, а припускают, то есть вкус и жир не разжижаются в бульоне, а остаются в мясе. Именно поэтому она так удивительно вкусна. Через полчаса после закипания мясо можно посолить, а еще через полчаса – переложить шумовкой в другую кастрюлю, сохранив при этом часть сока, прикрыть крышкой и поставить на еле теплящийся огонь, чтобы не остыла.

Овен. Астрономический репер. Архаический период. Государственный музей истории Армении

К небольшому объему образовавшегося бульона добавляем кипящую воду, соль, аккуратно и красиво очищенные небольшие клубни картошки и варим на медленном огне полчаса. Хашламу выкладываем в глубокие блюда, поливаем бульоном, а картошку кладем на плоское блюдо.

Вот и всё: да будет принят ваш Матах!

Если же ваше намерение приготовить Хашламу никак не связано с ритуалами Матаха или поминок, то здесь вы можете развить бурную творческую деятельность и получить еще лучший результат, так как за полчаса до готовности, посолив мясо, можете добавить 1 л воды, по 10 очищенных от шкурки и нарезанных помидоров, болгарских перчиков, репчатый лук, много кинзы и базилика. Хашлама приобретет пикантность, что в случае ритуалов – грех, но во всех остальных случаях – сплошное удовольствие.

Армянская генетика

Если армянина вырвать с корнями из родной почвы и пересадить в чужую, он может продержаться в первозданносте целое поколение. Целое поколение всё еще говорит и думает про родину «у нас», а не «там», «у них», хотя желание слиться с окружающими массами крепнет. Во втором поколении всё, что связано с Арменией, – это уже «у них», и полное ощущение слитности с местными массами. Но вдруг выясняется, что для того, чтобы стать личностью во многом интересной, чего-то не хватает, ну, хотя бы определенности с происхождением и самобытности. И тогда всплывает понятие исторической родины, достаются самоучители родного языка для взрослых и начинается участие в национальных благотворительных фондах. Родня и соплеменники умиляются благам дарителя, а выросший в собственном, а заодно и в общественном мнении наследник генофонда окончательно возвращается на Запад или Север весьма самоутвердившимся. Связи с экзотической родиной предков утомляют и обязывают быть не таким, каким ты привык быть, а это и вовсе напрягает.

Гора Сипан и озеро Ван

Хачкар на территории монастыря Цахац-Кар

Если вы без предупреждения нагрянете в Армении в обеденное время даже к самому неудачливому из армян, вас ожидает взрыв эмоций: «Как хорошо, дорогой, что вспомнил! Мы как раз обедали! Садись, рассказывай, что да как, пока Манушак стол освежит». Бедной Манушак и освежать-то нечего и нечем, но она сбегает в чулан, к соседке, в магазин – и на столе предстанет роскошный натюрморт, символизирующий радушие и достаток.

А теперь я вам расскажу абсолютно правдивую историю. В советские времена подругу моей подруги премировали турпутевкой в Париж за какие-то передовые достижения. А в Париже за ее давно скончавшимся отцом числились две живые незамужние кузины. Тетки родились там в начале века после бегства родителей из города Ван от кампании по этнической чистке, которую турки осуществляли так эффективно, что вырезали полтора миллиона армян. Однако жители этого города, в отличие от большинства соседних, не стали смиренной жертвой и не разбежались, а организовали оборону, которая продлилась многие месяцы и стала хрестоматийным примером сплоченности. Правда, им пришлось-таки покинуть родину под угрозой вторжения новых полков регулярной турецкой армии, но большинство жителей Вана благодаря доблестной обороне уцелели.

Словом, семья родственников подруги моей подруги спаслась и даже добралась до Парижа. И вот в первый же день приезда в Париж передовая армянка случайно оказывается на той самой улице, где успели состариться ее тетки. Когда она позвонила в дверь, ее долго допрашивали, затем дверь приоткрыли, но цепочку не сняли. «Так ты – дочка Оника? – удивлялись тетки через цепочку. – Надо же, как похожа и на нашего папу! Что же ты не предупредила и пришла в такое неудобное время: мы ведь обедаем! Так ты позвони как-нибудь и заходи, будем рады. Оревуар!» И дверь закрылась.

Вы что-нибудь поняли? Я лично, сравнивая данную ситуацию с аналогичной в Армении, поняла целых четыре вещи:

в Париже – плохие соседи;

в парижских квартирах нет чуланов;

и, наконец, в парижских магазинах не дают продукты в долг.

Но знаете, что я поняла в-четвертых? Что нет ничего сильнее генетического кода. Потому что более прижимистых армян, чем уроженцы Вана, не сыскать нигде в мире. Правда, в предыдущих поколениях это качество считалось не национальным, а скорее профессиональным, так как большинство совершеннолетних жителей этого замечательного города занимались ювелирным делом, производством штучного и превосходного по боевым качествам и красоте оружия или другими ремеслами, связанными с золотом и серебром. Тем не менее два божьих одуванчика, всю жизнь преподававшие в Париже французским детям французский же язык, сумели-таки сохранить в первозданности специфическую генетическую информацию от поколений ценителей каждой крупинки драгметаллов так, что она легко сканируется без всяких специальных устройств прямо через дверную цепочку.

А риса – семейный обед, отличающийся самой низкой себестоимостью. Вместе с тем она такая вкусная, что является одним из любимых коллективных обедов армян. В отличие от Хаша она не шокирует ни простоватым супным дизайном, ни резким чесночным ароматом, а потому любима даже женщинами и детворой. Кроме того, Ариса такая сытная, что ею до сих пор кормят по утрам армянскую армию. А с чего бы ее так любили в скаредном и воинственном Ване?

Арису обычно готовят в тот же период, что и Хаш, то есть с сентября по март включительно. Но не потому, что нельзя в остальное время, а потому, что в летние месяцы есть чем разнообразить стол. В то время как в Арисе – лишь курица да крупа. Но как искусно приготовленные!

Арису едят не с раннего утра, но около полудня. А переваривают ее долго, как Хаш, поэтому в число последующих дневных коллективных удовольствий входят также нарды, без высокого класса игры в которые армянин сильно теряет в мужском общественном мнении. Если, конечно, не демонстрирует еще более высокий рейтинг в шахматах.

Зато большинство нормальных армянок дружно ненавидят нарды за оглушительные удары фишек по полю и категорическое нежелание мужчин отвлекаться во время игры на них, любимых.

При этом параллельно нардам образуются автономные дамские посиделки, которые посиделками можно назвать весьма условно. В ходе их коллективно моется, перетирается и вновь раскладывается на столе посуда для десерта, а сильно занятым нардами мужчинам вновь и вновь готовится и подается кофе. Конечно, женское общество заметно разнообразит очередной проигравший и выбывший из партии игрок, компенсирующий проигрыш всеобщим женским вниманием и дружным смехом над его анекдотами.

С Арисой пьют только водку. В большом почете за армянским столом не магазинная водка, а перегнанный из туты (шелковицы) или кизила высокоградусный самогон. Мужчины наделяют его всевозможными целебными свойствами, а в подтверждение регулярно рассказывают байки о чудодейственном излечении употреблявших его при любых хворях. Прикидываясь доверчивыми простушками, мудрые армянки лояльно относятся как к самим байкам, так и к генерирующему их объекту мужских вожделений. Тем более что регулируемое тостами и закусками питье не выведет их дражайшие половинки за протокольные рамки. Кстати, о тостах.

На самом краю борьбы с терроризмом плескалось Море. Глядя на берег, оно радушно улыбалось обнаженным телам женских особей, прикрытых крошечными лоскутами купальников.

Море было международным, а потому на него не распространялись правила русской грамматики, причисляющие его к среднему роду: на самом деле оно было мужественным и сильным. Но вот в этом сущность Моря сталкивалась с аналогичными качествами членов Отряда особого назначения по борьбе с терроризмом, заброшенного туда толи по хитрому замыслу; толи по блату.

Подобное роковое совпадение возмущало Море, и от раздражения его слегка штормило. Но от этого ему становилось еще хуже, так как прелестные купальщицы боялись заходить в воду. А затем и вовсе разбегались, хотя борцы с террором тщательно конспирировались и никак себя не проявляли. Они с безмятежным видом слонялись по пляжу и «косили» под отдыхающих.

И однажды Море, не выдержав их постоянного настырного присутствия, зарядило в свою обойму гигантские валы и загрохотало:

– Эй, ты, антитеррор в трусах, кончай глазеть на женские попки в оптический прицел винтовок! Считаю до девяти…

Так выпьем же за женщин и за их удивительные прелести, способные вывести на чистую воду любую, даже самую крутую конспирацию!

Ингредиенты:

2 курицы, 3 кг пшеничной крупы «Дзавар», 4 столовые ложки соли, 1 пачка масла (200 г), 50 г корицы, 100 г сахарного песка.

Покупка продуктов

«Дзавар», как ее называют армяне, – это белая очищенная, но недробленая пшеница. Для Арисы подходят белые и жирные куры любого возраста, и даже те из них, которые на самом деле не куры, а петухи или индейки. Должна сказать, что магазинные бройлеры для Арисы – не лучший выбор. Если ваш город еще не испорчен цивилизацией настолько, чтобы в нем не было крестьянских рынков, то остановите свой выбор на тушке, которая недавно бегала по деревне, а не сидела в клетке птицефабрики. Мясо у нее вкусное, кости – антрацитовые, но это-то нам и нужно: при любом раскладе вариться она будет довольно долго. Это может быть одна здоровенная, 2-3-килограммовая кури́ща или пара мелкокалиберных, но важно запомнить, что верный признак соответствия курочки арисовому стандарту – белая спинка. Да-да, именно белым, лоснящимся от скопившегося жирка должен быть участок на позвонке между крылышками. Если вы заметите там розовый цвет, то можете отправить изящную обладательницу на конкурс па-де-де, если же цвет красный – то в дом отдыха ветеранов куриного труда. И не забудьте, что соотношение веса курицы с крупой – 1:1,5.

Ни масло, ни сахар, ни корица в подготовке блюда не участвуют – они отдельно подаются на стол в расчете на любителя.

Приготовление

Пшеницу промойте и замочите в 2 л холодной воды с утра предыдущего дня. Вечером осторожно слейте воду и переложите зерно в нашу любимую плоскую кастрюлю, залейте 2 л воды и поставьте, как обычно, сначала на сильный, а после закипания – на медленный огонь.

Курочек помойте снаружи и изнутри, обязательно срежьте острым ножом сердцевидный нарост на попке. Если срежете наполовину или неаккуратно, то поймете, что же там внутри было, а это разочаровывает. Нарежьте курицу на традиционные куски, обычно ее нарезают на 12 кусков (по два куска от каждой лапки и крылышка х 2, плюс по два куска спинки и грудки). Еще раз тщательно промойте. Залейте 3 л холодной несоленой воды и варите 3 часа, после чего поставьте дуршлаг на емкость аналогичных размеров и слейте в него содержимое кастрюли.

Дождитесь, когда с мяса полностью стечет бульон, влейте его в зерно, перемешайте и продолжайте варить. Снимите кожу с мяса, а мясо – с косточек. Мясо положите в пшеницу, а на употребление косточек и кожи кандидатура, я думаю, уже найдена – вон как машет хвостом и пересаживается с места на место, кляня вашего окулиста.

Как только пшеница с мясом покипят и начнут густеть, выключите огонь и пораньше ложитесь спать.

Любая крупа, которую мы наметили в каши, предательски норовит подгореть. Ариса – каша и есть, но мясная. Поэтому при варке Арисы необходимо строго соблюдать следующие условия: очень маленький ОГОНЬ; частое помешивание длинной деревянной ложкой; начните процесс рано утром.

Часто перемешивайте варево снизу вверх, норовя размазать крупу и кусочки мяса по стенке кастрюли. Вновь и вновь перемешивать Арису мы должны по определению: «hari/sa», то есть «перемешивай это» – так переводится название блюда с армянского. В идеале должна получиться однородная масса без ощутимых кусочков мяса или крупинок. Для этого Арису остудите и взбейте миксером полученную массу до однородности.

Теперь массу посолите, попробуйте, переложите обратно в кастрюлю и подержите на маленьком огне до прихода гостей.

До подачи Арисы на стол там уже должны красоваться соусница с топленым маслом, тарелочки с кубиками сливочного, розетки с корицей и сахарница с песком. Разные чудики употребляют Арису в различных комбинациях всех этих неожиданных дополнений.

А сама Ариса, как правило, приносится из кухни уже разложенной в глубокие тарелки. Только для добавки – а ее обязательно попросят – Ариса ставится на стол в глубокой разогретой супнице с крышкой. Конечно, это вкусно. Это так вкусно, что если вы решили улучшить свою фигуру, то лучше перенесите свой график похудания на неделю, следующую за приглашением на вкусное армянское веселье под грифом «Ариса».

Армянские книги

Чего не было в истории армянской книги – так это скатанных в рулон фолиантов. Первые образцы дошедших до нас армянских книг V–VI веков сброшюрованы, прошиты и имеют переплет и обложку как и все последующие.

Главным хранилищем книг в Армении является Матенадаран. В переводе с армянского – «рукописная библиотека». Таких матенадаранов в древней и средневековой Армении были тысячи: при каждом храме, при каждом древнем университете и просвещенном правителе. Ими были усеяны побережья Черного, Средиземного, Эгейского и Каспийского морей, Тигра, Евфрата, Куры, Аракса, озер Ван и Урмия. Но, конечно, наиболее плотно они покрывали Армянское нагорье – территорию, где до V тысячелетия до н. э. уже возник и сформировался армянский этнос. Хотя и эта тема ничуть не менее спорная, чем возраст алфавита.

Однако фактическая история человечества так основательно передернута дилетантами позапрошлого века и воспользовавшимися их «открытиями» политиками, военными и обслуживающими их номенклатурными учеными, что большинство народов мира, да и человечество в целом, в большей степени заблуждаются насчет своего далекого прошлого, чем знают его. Так что лучше мы эту тему безболезненно пропустим, не забыв уточнить, что пока официальное летоисчисление единого армянского государства ведется с 2107 года до н. э.

Оклад Киликийского Евангелия, 1249 г.

(Матенадаран, ном. 7690)

Так вот о матенадаранах средневековой Армении. Захватчики истребляли их с не меньшим задором, чем людей, а даже с большим, потому что вместе с книгами уничтожалась память нации, ее идентичность. Может быть поэтому самое древнее из сохранившихся в Матенадаране Евангелий на армянском языке – Лазаревское Евангелие 887 года (название дано по месту прежнего хранения – Лазаревскому институту восточных языков в Москве, учрежденному в 1815 г. Ованесом Лазаревым – Лазаряном). Хотя от бесчисленных армянских и зарубежных авторов V–VI веков известно, что Библия – это первая из книг, переведенных самим Маштоцем на армянский язык непосредственно после введения алфавита в 405 году. Но миниатюры и образцы Евангелий V–VI веков сохранились в виде заставок и концовок для более поздних списков.

О книге говорили и писали, как о живом человеке: «взята в плен», «освобождена». А многие страницы рукописей Матенадарана сохранили следы крови, огня и кривого ятагана. Переписчики рукописей в своих комментариях наставляли: «Читайте книгу, не позволяйте оставаться в забвении, так как книга закрытая – всего лишь идол»; «берите ее чистыми руками, после чтения заворачивайте в пелену» или «…возобновление рукописей, восстановление их из тлена – дело более великое, чем построение церквей».

Придворная школа Сиса. Евангелие восьми художников, XIII в. (Матенадаран, ном. 7651)

Самая большая из сохранившихся армянских пергаментных книг – «Tcharentir»(«Сборник избранны хречей»), действительно, сборник речей и сочинений древних мыслителей. Помимо армянских авторов Мовсеса Хоренаци, Егише, Саака Айрапета, писавших по-армянски, на его страницах представлены армянские мыслители, писавшие на иностранных языках: Себеос (Евсевий), Иоанн Златоуст, Епифан, Прокл, Дионисий Александрийский и другие. И если учитывать поздние примеры писавших на иных языках Расина, Ростана, Гете, Уильяма Сарояна, Анри Труайя, Мамина-Сибиряка, Тарковского, Довлатова и других этнических армян – ничего удивительно в этом нет. Формат книги 70,5 х 55 см, а на пергамент ушла кожа 700 телят. Хотя для создания книг обычного формата использовался пергамент, выделанный из кожи ягнят или выкидышей скота. Заказчик книги и переписчик Вардан Карнеци и оформитель Степанос жили в провинции Муш в Западной Армении. Как всегда, заключительная глава памяток «Hishatakaran» включала пустые листы для примечаний писцов, переписчиков, владельцев, читателей и спасателей. А спасатели – это неминуемая веха в биографии армянских книг, так как мода на заложников существовала и в древности, при этом армянские книги были наиболее ценными пленниками.

Так вот, в заключительной главе сборника «Tcharentir» описано, как в 1204 году турки-сельджуки убили владельца книги, а книгу похитили вместе с другим имуществом. Но жители окрестных деревень сложились и выкупили заложницу И заплатили они ни много ни мало, а целых 4000 драмов – тогдашней и теперешней армянской валюты, которая, однако, в те времена имела гораздо более высокий курс: 1 драм равнялся 4,65 г серебра. Список сложившихся для выкупа включает множество имен и фамилий, в том числе преданных делу просвещения дам.

Выкупленный сборник после возврата был подарен прихожанами монастырю в Муше. Он бережно хранился и неизменно читался в течение семи веков вплоть до рокового 1915 года. Когда началось массовое уничтожение армян, служители монастыря попытались спасти в числе других и эту огромную книгу. Ее разделили пополам, и спасители пустились в бегство по разным дорогам. Одна половина за год добралась до Эчмиадзина[2]2
  Название переводится с армянского как «(Здесь) Спустился Единородный», имеется в виду Иисус Христос, который явился в этих местах.
  По-русски пишется «Эчмиадзин». Но это написание неверное: правописание через «ч» означает «вовсе не». То есть отвергает факт появления Христа. А «дзин» и вовсе означает «та самая лошадь». Правильно было бы писать «Эджмиатзин». Начало ошибочного русского транскрибирования было заложено в XX веке и проникло во все словари русского языка и русскоязычные энциклопедии. Возможно, авторы первой транскрипции недостаточно владели армянским языком, возможно – подшутили.
  Но, строго говоря, правописание это оскорбительно для тех, кто умеет читать по-русски и думает по-армянски. – Прим. автора.


[Закрыть], другая была закопана во дворе Эрзрумского храма Святых апостолов и пролежала в земле до 1921 года. Тем не менее она воссоединилась со своей половиной. История спасения обеих частей книги – это целый детективный сериал, увековеченный на ее страницах. Конечно, по дороге книга лишилась некоторых текстов и лучших иллюстраций, однако целых 607 рукописных листов хранятся сегодня в Матенадаране. Но о нем мы поговорим позже, а пока вернемся к самим книгам. Точнее – к их рыночным ценам и ценностям средневековой Армении.

Карта армянских средневековых летописных центров

В памятке знаменитого Артикского Евангелия значится, что куплено оно богатой армянкой Маргарит: она заплатила за книгу два быка, две лошади и корову. Но бывали и случаи с точностью до наоборот. Так, хозяин списка XVII века с «Истории» Агатангехоса V века вынужден был продать его, чтобы выкупить из турецкого плена своих дочь, брата и сноху. Другими словами, книга являлась товаром высокой ликвидности. А еще – как нас правильно ориентировали в период советского рекламного палеозоя – книга была лучшим подарком. Ее дарили на свадьбы и крестины, по поводу восшествия на престол или любого серьезного события. И для этого специально заказывали и терпеливо ждали ее создания.

Просвещенные монархи Киликийской Армении часто сами переписывали книги и обязательно заказывали их по поводу рождения наследников. Причем любая книга – будь то «История Армении» летописца V века Мовсеса Хоренаци или «История» Агатангехоса (V в.), «Определение философии» Давида Анахта (VI в.) или «География» Анании Ширакаци (VII в., Земля у него уже шарообразная, а не похожая на торт Анаксимена или кубик Платона), «Свод армянских канонов» (VIII в.), сборник поэзии Григора Нарекаци (X в.) или «Судебник» Мхитара Гоша (XII в.) – считалась святыней. И на то были вполне серьезные основания.

«Судебник» Гоша применялся в качестве правового руководства в Армении, а позднее – ив Грузии. Он явился основой судебника Киликийского армянского государства, который составил талантливый армянский ученый и военачальник Смбат Зоравар. А неизменно популярная среди армян «Книга Скорби», которую Григор Нарекаци написал в далеком X веке, полна размышлений и самоанализа, свойственных и поэтам европейского Ренессанса, и нашим современникам:

 
…Скорблю, что дух и разум не едины,
Что на добро надежды нет в сердцах.
Скорблю, что создан человек из глины,
Замешанной на низменных страстях.
Скорблю, что нас, людей, наш ум усердный
Не сделал совершеннее скотов,
И грязью мы отмечены, и скверной,
И памятью содеянных грехов.
Что каждый совершил и что утратил
Мутит молитву нашу, застит взгляд,
И мы, сжимая плуга рукояти,
Дрожа от страха, всё глядим назад.
Мы, смертные, пленяемся ничтожным,
И не умеем мы глядеть вперед,
И в поединке истинного сложным
Неистинное чаще верх берет.
И боль утрат идет вослед за нами,
И всюду тьма, и пелена у глаз.
И приговор возмездья пишет память
В суде сознанья каждого из нас.
Беда, когда Создатель отвернется
И поразит нас гром Его речей,
Когда величье вечное столкнется
С мгновенною ничтожностью людей.
 

(перевод Наума Гребнева)

Лично мне, несмотря на разницу в 800 с лишним лет, Нарекаци напоминает Лермонтова. Странная фамилия Михаила Юрьевича, в которой первый слог «Ler» по-армянски означает «гора», а второй слог «Mont» является просто его переводом, наводит меня на размышления. Считайте мои ассоциации необоснованными, но лермонтовский Демон явно зачитывался поэзией Нарекаци.