Текст книги "История злодейки"

– А Ванессу вы тоже впервые взяли так? – продолжала я язвить, не без облегчения замечая, что любой намек на желание из глаз короля исчез бесследно. – К вам в постель она пошла добровольно, или вы всех невинных девиц берете своим правом? Давайте, воспользуйтесь им и сейчас!

– Закрой рот! – заорал он и дернулся в мою сторону, а я приготовилась к удару и боли, зажмурившись. Но ничего не происходило и я приоткрыла глаза, чтобы заметить, как мужчина с растерянностью смотрит на меня. – Ты… ты думала, я тебя ударю? – пораженно прошептал Костас. Я молчала, не зная, что ответить. Мужчина побледнел и отшатнулся от меня, словно боялся даже прикоснуться. – Ты меня за кого принимаешь?! – взвыл он в праведном негодовании. Выл мужчина довольно убедительно, и я бы могла устыдиться своих мыслей и обвинений… вот только в благородство я больше не верила. С этой минуты – нет. – Такого ты мнения обо мне? Жестокий насильник, который может поднять руку на женщину?!

– Вы клялись в любви к Ванессе, – холодно и мрачно произнесла я, смотря на мужчину снизу вверх. – А теперь настаивали на своем праве, когда я вам отказала. Я не знаю, чего еще от вас ждать, – отвернулась я и с горечью сглотнула.

– Прости… – покаялся он, падая передо мной на колени, чтобы осторожно обернуть к себе за плечи. – Прости, что испугал. И за то, что произошло – прости. Я не имел права пользоваться случаем и твоим состоянием. Я сожалею.

– Я благодарна, что вы не продолжили настаивать, – слабо улыбнулась я, понимая, что продолжать конфликт мне не с руки. – Я… я тоже отреагировала слишком бурно, ведь это я дала вам ложное представление о моем согласии.

– Меня это не оправдывает, – вздохнул Костас и с горечью и опустил взгляд.

– Она не узнает, – улыбнулась, решив, немного его поощрить. Но в ответ на мои слова, король лишь с досадой поморщился. После смиренно вздохнул и кивнул.

– Я буду благодарен. Ты не должна этого делать… Спасибо, – совсем смешался он. А после решил перевести тему: – С ногой все будет хорошо: просто растяжение и возможный вывих. Я мог бы справиться сам, но лучше, как можно скорее показать лекарю.

Я молча кивнула и вздохнула, с тоской смотря на единственную лошадь Костаса, что паслась себе спокойно неподалеку от нас, в отличие от моего беглеца.

Краем глаза заметила движение сбоку и на краю лесополосы, в нескольких десятках метров от нас мне померещилась долговязая, сухощавая фигура. Но напрягла взгляд и поняла, что мне лишь почудилось. Правда, быстро забыла об этом, так как Костас поднял меня на руки и понес к своей лошади.

Глава 11

Сказать, что сидя на одной лошади мы с королем чувствовали себя неловко – ничего не сказать. Каждый старался молчать, чтобы не спровоцировать разговор и не обсудить то, что произошло, хоть каждый и понимал, что, вообще-то, лучше бы поговорить.

Но я была к этому не готова, король – тем более, потому путь до дворца мы провели преимущественно в молчании, старательно пряча друг от друга глаза. И лишь подъезжая к дворцу, Костас все же подал голос. Нет, он не извинялся за произошедшее совсем недавно, не отчитывал меня за безрассудство и не умолял помалкивать о нашей ошибке. Конечно же, он вновь заговорил про Ванессу. А именно: убедительно просил не торопиться и не отказываться от нее, как от фрейлины, клятвенно пообещав, что сможет разобраться с аристократами и их отношением ко мне. Я ни на секунду не поверила, но отношения следовало налаживать, потому согласилась, понимая, что эксплуатация девчонки мне еще пригодится. Разбираться с делами самостоятельно было лень. Этот момент Костас тоже затронул, пообещав, что предоставит мне список аристократок, в том числе и из обедневших родов, чтобы я могла выбирать девушек под себя. Конечно же, он готов пойти и не на это, лишь бы я поскорее определилась с помощницами и перестала так сильно нагружать Ванессу.

Я безразлично пожала плечами, но и не отказала, что мужчина расценил как худо-бедный компромисс и немного расслабился.

Наше появление было эпичным и вызвало суматоху при дворе. Откуда-то явилась тревожная Ванесса, которая побледнела, увидев меня в объятьях (пусть и невинных, во всяком случае, сейчас) своего возлюбленного. Я бы позлорадствовала, но лишь устало вздохнула. Возле лошади короля засуетились слуги, которым Костас отдал приказ вызвать мне лекаря, спрыгнул с лошади сам, помог спуститься мне. И, нет, не передал меня слугам, а понес во дворец самостоятельно, что вызвало недоумение не только у меня, но и Ванессы, которая суетливо плелась по следам Костаса, в надежде привлечь к себе его внимание.

Не позволяя ко мне приблизиться или помочь ему, король быстро донес меня до моих покоев, где меня уже ожидал местный лекарь. Этот престарелый эскулап навевал мне ностальгические и печальные ассоциации о родной медицине, и тихую грусть от понимания того, что здесь все оказалось не лучше. Я уже приготовилась, что он озвучит нечто ужасное (так тщательно приглядывался к моей лодыжке, словно уже раздумывал, следует конечность укоротить, или обойдется кровопусканием), но после выдал заветное «припарки и постельный режим» и с важным видом удалился, оставив этими самыми припарками озаботиться подмастерью.

Все это время Костас находился поблизости, внимательно следя за действиями лекаря, но как только услышал вердикт почтенного старца, расслабился и даже посмотрел на тихую Ванессу, что ждала в сторонке, как и подобает фрейлине, которую, придерживаясь нашего уговора, до этого показательно игнорировал. Ну, я так думаю, что из-за уговора…Надеюсь, что важным все же является уговор…

– Вам нужна помощь, Виктория? – как только меня обмотали воняющими травами и еще какой-то дрянью тряпками, спросил меня Костас, отчего и без того удрученная Ванесса и вовсе сжалась. Хотела ответить, но в тот момент, в моих покоях показались другие действующие лица и морды.

– Мне сообщили, что королева пострадала, – с отчетливой тревогой и даже испугом, ворвался в покои Себастьян – мой главный министр. У него между ног просочился кот, едва не заставив мужчину споткнуться на пороге, но министр вовремя поймал равновесие, и прошипел что-то тихо, явно нелицеприятное для всей домашней живности.

Кот тем временем по-хозяйски забрался в мою постель и улегся рядом с моей пострадавшей ногой. Если бы она так не болела, я бы с пребольшим удовольствием его скинула, но сейчас усиливать тупую боль не хотелось, потому лишь вздохнула и глубже откинулась в подушки.

– Со мной все хорошо, Себастьян, – заверила я, слабо улыбнувшись статному мужчине за пятьдесят, но уже совершенно седому. – Это всего лишь растяжение, – немного натянуто поведала я и покосилась на кота, который даже не смотрел на меня, чем раздражал даже больше. – Конная прогулка оказалась неудачной.

– Как так вышло? – не унимался министр, почти требовательно посмотрев на короля, который внимательно следил за нами. Искреннюю, почти отеческую тревогу Костас оценил, потому простил такой пренебрежительный тон и пояснил:

– Коня ее величества напугала собака. Возможно, сбежала или сорвалась с цепи, нужно будет выяснить. Королева упала, но, слава богам, сильно не пострадала.

– Опять упала с лошади?! Виктория, сколько раз можно тебя просить прекратить твои опасные поездки? Тебе мало тех падений, которые уже были??? – слишком возмущенно посмотрел на меня министр, отчего вздрогнул даже Костас. – Прошу прощения, ваше величество, за столь бурную реакцию, – покаялся Себастьян, глубоко вздохнув и возвращая себе самообладание. – Просто я искренне переживаю за Викторию. Вы же знаете, я воспитывал ее после того, как родители принцессы оставили нас…

– Не стоит оправданий, – благосклонно улыбнувшись, прервал Костас. – Я понимаю вашу заботу и тревогу за ту, кого вы воспитывали, как собственную дочь.

– Благодарю, ваше величество, – поклонился Себастьян. – Могу ли я просить оставить нас с ее величеством одних ненадолго?

– Конечно, если королева не против, – великодушно кивнул Костас и посмотрел на меня странным взглядом. И эта странность, почему-то, напугала. Возможно тем, что в ней мне почудилась надежда.

Ощущая странное волнение, я покраснела и отвернулась от правителя, тихо попросив:

– Благодарю за заботу, ваше величество. С вашего разрешения, я хотела бы отдохнуть в одиночестве, после того, как побеседую с лордом Улссоном. – После, стараясь не смотреть в сторону Костаса, взглянула на Милу и Ванессу. – Вы, девушки, тоже свободны. Я дам знать, если вы мне понадобитесь, – улыбнулась я мило, отметив, что Ванесса слегка расслабилась, бросив взгляд на короля, Мила нервно взглянула в сторону министра, на меня, и еле заметно нахмурила брови, но, естественно, не позволила себе и слова против.

Вскоре в комнате остались трое: я, министр и кот. Мы хранили молчание до того момента, пока не убедились, что и в покоях более никого нет. Вот тогда и произошла полная метаморфоза. Я напряглась, вперив в министра яростный взгляд, оттолкнула от своей ноги кота, заметив, как помрачнели недавно радушные черты лица, на которых так искренне переливались забота и тревога, за свою названную дочь.

– Это было так обязательно? – мрачно поинтересовалась я исключительно у Себастьяна. –Я могла действительно свернуть себе шею или сломать что-нибудь. Как бы вы в таком случае осуществляли свой план? – процедила я сквозь зубы, с ненавистью вглядываясь в надменные, безразличные черты величайшего актера, которого когда-либо видела современность.

Мужчина лишь брезгливо усмехнулся, но посчитал ответ мне выше своего достоинства. Вместо него во весь рост поднялся Демьян уже в человеческом обличье.

– Собака из тебя получилась просто неподражаемая, – не смогла я сдержаться, посмотрев в серо-зеленые глаза. – Быть может, быть псиной написано на твоем роду?

– У меня много талантов или лиц, – нисколько ни оскорбившись, ответил Ян, отчего я лишь с досадой прищурилась.

– Обменяетесь любезностями позже, – услышала я холодный и надменный голос, а Себастьян сел в кресло, с пренебрежением окинув взглядом мага, затем с раздражением и презрением – меня. – Ты что о себе возомнила? – уже другим тоном потребовал он ответа, отчего меня холодный пот прошиб, но я не доставила ему удовольствия и не показала то, как он действует на меня. То, насколько я его презираю, ненавижу, и какую брезгливость он вызывает во мне.

– Пять лет назад вы подробно, усилиями своего «цепного пса», объяснили, что я из себя представляю. С тех пор моя память меня не подводила, – ответила я, смотря ему прямо в его лживые синие глаза.

– Уверена? – не поверил Себастьян. – Как по мне, ты взяла себе слишком много свободы. Вначале отказала королю в постели, на что мне пришлось закрыть глаза в виде исключения и желания поэкспериментировать. Но теперь твоя попытка сбежать показалась просто смешной.

– Смешно тут, похоже, только мне, – с горечью покачала я головой и зло хохотнула. – Я прекрасно отдаю себе отчет, что мне бежать некуда! Хотела бы – попыталась уже давно.

– А ты и пыталась. Я даже помню, как ты плевалась кровью после трех попыток, валясь в моих ногах, – кивнул он, пока Демьян молча и неподвижно стоял в стороне, сложив руки на груди, с усталым и отрешенным выражением лица, словно его это все и не касается.

От воспоминаний почувствовала, как меня на короткий момент захлестывает страх и паника. Я эти моменты тоже помню. Не уверена, что вообще, когда-нибудь, забуду их. Как и то, что Себастьян побрезговал даже избивать меня лично, предпочтя поручать это другому, пока сам наблюдал за экзекуцией, с наслаждением вслушиваясь в мои крики и стоны боли. Поручал тому, кто был куда искуснее и умудрялся не сломать и ничего не повредить в моей внешности, при этом доставляя такую боль, от которой хотелось выть просто при воспоминании.

Демьян никогда не поднимал на меня руку. Никогда по собственной воле, лишь по приказу… Но если поднимал – я хотела умереть.

Забавно то, что с каждым ударом, моя ненависть росла лишь к Себастьяну, потому что ничего не прекращалось, пока он не отдавал приказа остановиться. Я столько раз вглядывалась в лицо Яна в момент избиения… Я так отчаянно хотела увидеть в его внешности хоть огонек удовольствия, как подтверждение того, что ему и самому нравится то, что он со мной делает. Ведь тогда мне было бы легче его ненавидеть. Но он всегда был спокоен, собран, профессионален, действуя коротко, быстро, но максимально эффективно, выглядя при этом так… словно его в это время там и не было. Словно отрешался от всего.

Я так отчаянно хотела ненавидеть его так же сильно, как Себастьяна. Но, почему-то, больнее было именно тогда, когда Демьян бережно и осторожно поднимал меня с каменного пола из лужи собственной крови, нес на мою жесткую койку в персональной камере… и молча обрабатывал раны, которые сам же и нанес. Молчал и тогда, когда я плакала, ругалась на него, кричала о том, как его ненавижу, просила убить меня… И чем больше кричала о ненависти, тем больше казалось, что больше убеждаю не его – себя. Он молчал и продолжал ухаживать, порой насильно заставляя есть и пить, когда я объявляла забастовки и желала просто медленно умереть, чем жить именно так, как от меня требовали и к чему принуждали.

Я отлично помню мою последнюю попытку побега, ее последствия – еще более жестокие, чем прежде. Я помню, как несколько дней после медленно умирала от невыносимой боли и тихо плакала в своей темной комнате-карцере, где меня держали почти полгода. Но самое сильное воспоминание было о том, как маг заговорил со мной сразу после ухода Себастьяна и его угроз.

«– Тебе не жаль сдаваться? – задал он тогда вопрос, отчего я вздрогнула, решив, что мне мерещится. Маг безразлично разглядывал меня, отбросив влажную тряпку, которой обрабатывал уже подживающие раны. – Не жаль, умирать после всего, что ты пережила?

– Смерть – это избавление, – прохрипела я. – Я просто хочу, чтобы все это закончилось.

– Мысли слабой, никчемной человечки, – протянул он и брезгливо отстранился, словно я резко стала ему противна. – Ты так долго и упорно стараешься бежать… не легче ли было просто убить себя? Способов много, я знаю, что ты размышляла на этот случай, – произнес он, отчего я отвернулась, то ли в странном стыде, то ли в досаде от того, что он знал даже этого. Порой мне казалось, что маг читает меня лучше, чем я сама себя. Иногда создавалось впечатление, что он завладел всем, оставив мне лишь боль и ненависть. – Но вместо этого, ты старалась что-то изменить, спастись. Зачем?

– Потому что это моя жизнь. Я не хочу, чтобы ей управляли, – прошипела я в бессильной ярости. – Вы лишили меня всего. Отняли у меня мою жизнь, мой смысл существования.

– Смысла я не трогал, – резко оборвал меня Демьян, отчего я дернулась и замерла. – Ты казалась мне сильной. Ты казалась мне другой. Но на деле оказалась таким же слабым ничтожеством, как и твои предшественницы. Они сдались и теперь медленно умирают, становясь мумиями. Ты мне надоела. Не хочешь бороться – мне все равно. Для меня твоя жизнь ничего не значит. Ни для кого, на самом деле. Никому ты не нужна, никто и не вспомнит в этом мире о такой, как ты, – посмотрел он мне в глаза с жестокой прямотой. – Никому ты не нужна, кроме тебя самой. Никто не будет бороться за твою жизнь, смирись. Твоя жизнь – это лишь твоя драгоценность. Никто не придет и не спасет тебя. У тебя есть только ты. Но если ты не видишь в этом смысла… я убью тебя, – склонил он голову, в странной благотворительности, после всех этих месяцев просьб об избавлении, в которых он мне отказывал. – Я устал с тобой возиться. Не хочешь бороться – значит, и я не вижу смысла ежемесячно марать свои руки об тебя.

Он поднялся с моей койки, не торопясь, подошел к единственной глухой двери, чтобы замереть ненадолго и добавить напоследок:

– Я приду завтра утром. Отсюда я выйду, либо с трупом, либо с ученицей. Выбирай сама, что для тебя важнее: твоя жизнь и борьба за нее или трусливая смерть.»

Он ушел, оставив меня с моими мыслями, которые не давали уснуть до самого прихода Демьяна. Из своей камеры я, хромая выходила с твердой уверенностью в том, что заставлю всех поплатиться. За себя, за моих любимых и жизнь, которую у меня едва не отняли. От которой меня почти заставили отказаться.

И я стала лучшей, прилежной и старательной ученицей. Все для того, чтобы сейчас оказаться там, где я есть. Для того, чтобы получить желаемый шанс на возмездие.

Но, пока я лишь на пути к нему. А потому приходилось продолжать быть прилежной и покорной.

– Вы ошиблись, господин, – спокойно, с намеком на страх, произнесла я тихо, в очередной раз лишь с брезгливостью подумав, что этот ублюдок настолько тщеславен, что требует к себе обращаться только так. – Я не хотела сбегать.

– Тогда, как расценивать твой побег от короля?

– Я… – начала я, размышляя, что еще мог поведать Демьян начальству. Почему-то зрела уверенность, что немного. Подтвердить свои мысли я не могла никак, ведь маг даже не смотрел в мою сторону, словно он вообще в комнате находится один. Но я решила рискнуть. – Я решила перестраховаться.

– Что ты имеешь в виду? – тут же напрягся аристократ.

– Я просила у вас в день свадьбы два месяца. По моим расчетам, этого времени мне должно было хватить, чтобы завоевать доверие короля. Но вы сократили срок вдвое. Плюсом – влияние леди де Вильтон сильно сказывается. Я решила, что не плохо бы заинтересовать короля не только, как друг… но, возможно, влюбить его в себя. Без постели, – быстро добавила я, заметив, как блеснули глаза этого ублюдка. – Я разожгу его охотничий азарт, заставив увидеть во мне еще и женщину.

– Судя по тому, что я вижу в его поведении, когда вы вместе – он и так прекрасно осведомлен, что ты – женщина, – язвительно произнес Себастьян, пока я старалась держать самообладание и не скрипеть зубами, от его гнусных улыбок. Благо, недавняя истерика позволила слегка разгрузиться морально и сейчас эмоции подчинялись мне лучше. – Однако до этого тебе твое кокетство не помогало. Костас, как вздыхал по графине, так и продолжает. Смотреть он на других может, но какой в этом смысл, если он не желает никого, кроме своей шлюхи?

Отчаянно сдерживаясь, чтобы не скосить взгляд на Демьяна, чем могла выдать себя, я слегка подалась вперед и осторожно заметила:

– Однако, за мной он последовал и… Сегодня король поступился своими принципами, – скромно потупила я глазки, скрывая торжествующую и злорадную улыбку. Но особо радоваться не спешила, потому что оставался еще очень важный аргумент… не мой.

– О чем она говорит? – потребовал ответа Себастьян, посмотрев на Демьяна. – Ты решил что-то утаить от меня?

Ян нехотя поднял взгляд на хозяина, помолчал, заставив меня занервничать, а после кивнул:

– Это правда. Король почти что трахнул ее на том лугу.

– И ты посмел молчать об этом?!

– Мне было приказано следить, чтобы она не совершала глупостей и не сбегала, – с ленцой ответил маг, смотря только на Себастьяна, полностью игнорируя меня. Я воспользовалась тем, что на меня не смотрят, и перевела дыхание. – Возможный побег я предотвратил. А в остальном – если она собирается раздвигать ноги перед королем, как от нее и требовалось – значит, все идет по плану, – безразлично пожал Ян плечами, заставив скрипеть зубами уже аристократа.

– Теперь я хочу, чтобы ты докладывал мне о каждой их возможной близости с Костасом! – рявкнул Себастьян, но получил лишь очередное безразличное пожатие плеч и короткое:

– Ясно.

Это пренебрежение окончательно вывело лорда из себя, отчего он рявкнул:

– Скройся с глаз моих! – указал он перстом на дверь. – Проваливай, пока не разрешу тебе вернуться!

Заметила, как едва заметно, но опасно заблестели серо-зеленые глаза. Однако Ян сохранил спокойствие, подернувшись дымкой, превращаясь в кота, и проворно выбежал за дверь, которая открылась и закрылась сама собой.

Переведя дух, благородный лорд посмотрел на меня тяжелым взглядом, от которого у меня нервно зачесалось все, что только можно, а затем произнес:

– Ну, как я посмотрю, Демьян не врал, и из тебя вышла первоклассная шлюха, раз ты смогла расшевелить даже этого коронованного принципиального ублюдка, – зло оскалился он, отчего я мысленно трижды плюнула ему в рожу. – Раз так, у меня для тебя теперь новое задание.

– Вместо первоначального? – мрачно уточнила я, понимая, что ничего хорошего не услышу.

– Нет. Совместно, – гадко улыбнулся аристократ. – Ты должна соблазнить Демьяна.