Текст книги "Cпящий океан"

Cпящий океан
Лия Шатуш

© Лия Шатуш, 2015

художник Лия Шатуш

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Есть люди, которые всю жизнь сидят на берегу реки,

а есть те, кто пускается в путь, чтобы разбудить океан.

1

19 мая 1795 г. Графство Беркшир

«Мое имя Ровена Клифорд. Мой отец – Сэр Роберт Клифорд, граф Шерфордский. Наша семья происходит из старинного дворянского рода со времен Тюдоров. Фамилия когда-то обладала большими наделами по всей южной Англии. Однако, из-за войн и смены королей потеряла часть своего состояния, но сохранила доброе имя.

Моя мать умерла во время вспышек холеры, когда я была маленькая. Я почти не помню ее. Знаю только, что от нее я унаследовала довольно своевольный нрав, из-за которого моим близким приходится иногда краснеть перед людьми.

Отец тогда взял меня с собой в очередную поездку, чтобы сохранить мне жизнь. Он занимает пост полковника в королевской кавалерии и постоянно находится вне дома. Домой он наезжает не более двух раз в месяц.

Я же с детства привыкла к обществу тетушки Элизабет Беркли. Она проживает с нами с момента смерти моей матери. Тетушка овдовела еще в молодости, и так и не вышла замуж. Она посвятила время нашей семье. Так как тетушка пребывает в почтенном возрасте, учитывая, что жизнь она ведет довольно замкнутую, ум ее не избежал тех изменений, что не редки для данного случая: она довольно рассеяна, с трудом поспевает за изменениями в мире, добродушно хлопая глазами, когда ей сообщают о новых веяниях, и почти не понимает интересов молодежи.

Тетушка Элизабет проводит свое время за чтением, впрочем, быстро погружаясь в тот благостный сон, который свойственен для людей ее возраста и склада ума.

Еще она наносит послеобеденные визиты паре-тройке своих знакомых два-три раза в неделю, что ее очень утомляет.

Я стараюсь избежать этих скучных визитов и степенно-натянутых разговоров. Они наводят на меня дремоту.

Но, оставим тетушку в покое. Я решила рассказать немного о себе с тем, чтобы дать некоторое обоснованное предисловие моему дневнику, завести который меня подтолкнула близость важного в моей жизни события: представление ко Двору.

Уже месяц как идут активные приготовления во всем графстве. Мне известно наверняка, что всем юным дебютанкам, в их числе нахожусь и я, не терпится показать себя во всей красе, в пышном блеске и получить полное право официально выходить в свет, принимать участие во всех балах и светских вечерах. Что может быть заманчивей?

Платье уже почти готово, все аксессуары подобраны. И честно признаться, от той мысли, что мне предстоит облачиться в одежду, которую я никогда не могла себе позволить и предстать перед множеством знатных лиц, мне делается не по себе.

Я молю бога, чтобы все прошло хорошо и надеюсь, что отец меня поддержит. Мое сердце уже радостно трепещет при мысли, что я увижу его через две недели»

Ровена вздохнула, отложила перо в сторону и закрыла небольшой блокнот, который она назвала дневником.

Уже сильно стемнело, когда она выглянула в окно. Во всем доме стояла тишина, только лишь мерное тиканье часов нарушало ее девственный покров, да редкий стрекот цикад за окном. Тетушка Элизабет уже скорее всего мерно посапывала в своем любимом кресле рядом с камином, где тлели последние угольки.

Слуги тоже все успокоились и разошлись по своим комнатам, кроме камеристки тетушки, которая приглядывала за своей госпожой с тем, чтобы разбудить ее немного погодя и отвести в спальную.

Ровена очень любила это время суток. Оно всегда казалось было наполнено таинственностью и волшебством… словно все вокруг замирало в ожидании чего-то чудесного, что вот-вот должно было произойти. В такие моменты девушка тоже замирала и вслушивалась в тишину вокруг, желая раствориться в ней.

А если какой очевидец поймал бы ее в минуты подобного созерцания, он бы непременно восхитился прелестью картины. Ровена походила на фею из сказок, аккуратно примостясь на краюшке кресла или канапе, облокотившись о подлокотник и опустив милую головку на хрупкую ручку с длинными изящными пальчиками, она прикрывала глаза и застывала так на некоторое время. Волосы ее, уже распущенные к вечеру, темными локонами ниспадали на плечи и ниже, рассыпались по спине, походя на волны ласкового моря. Ничто не могло в этот момент нарушить идиллии и волшебства картины.

Ровена уже находилась в том возрасте, когда девушки приобретают пленительную женственность, собирая на себе восхищенные взгляды мужчин и их внимание. Тогда прелестные создания, зная себе цену и то, что им вот-вот посчастливится обзавестись женихом, старались показать себя в самом выгодном свете, сохранив при этом скромность, добродетельность и нежнейший розовый румянец – внешний показатель наличия двух первых качеств характера, появлявшийся на их щечках ровно тогда, когда того требовали обстоятельства.

К Ровене данное описание можно было применить с натяжкой. Однако это вовсе не значило, что девушка не была хорошо воспитана или, напротив, чересчур скромна. Скорее к ней больше подошла бы другая характеристика.

Ровена все никак не могла выйти из детства, стараясь спрятать порывы, более свойственные детям, за маской сдержанности и светскости, как то пристало девушкам ее возраста и положения. Но к вещему неудовольствию ее тетушки и к досаде сэра Роберта они иногда все-таки прорывались наружу, доставляя своей обладательнице немало проблем, последующих сожалений и румянцев.

Например, одним чудесным утром, когда тетушка Элизабет решила прогуляться верхом, что случалось крайне редко, в обществе не менее знатных дам, чем она сама и нескольких сопровождавших дам кавалеров, Ровена позволила себе проказу совершенно неподходящую данному случаю. Девушка так радовалась утренней свежести, нежному ветерку и ласковому солнцу что, совершенно забывшись, задумалась, подставив личико солнечным лучам и зажмурив глаза, отстала от всей компании, невольно предоставив своему иноходцу выбирать маршрут и … умудрилась потеряться в лесу. Тем самым она вызвала немало хлопот для всей компании, пока ее дружно искали и звали по всему лесу.

Или, когда находясь в гостях у знакомой тетушки Элизабет, Ровена решила поиграть в прятки с детьми, в то время как взрослые только закончили пить чай и расположились на террасе с целью побеседовать о том, о сем. И, пребывая в излишней веселости, совсем, видимо, позабыв о достойных манерах, спешно ища место для укрытия, она решила перепрыгнуть небольшую живую изгородь подумав, что ее проворства вполне хватит для такого незначительного препятствия. Однако просчиталась и зацепилась полами длинного платья о торчавшие веточки кустарника. Она тут же плюхнулась на бедное растение, порвав подол платья, измазавшись и поцарапав руки и лицо. Можно и не говорить, что ее ожидало позднее и сколько извинений ей пришлось принести своей тетушке и заверить всех окружающих, что она совершенно не пострадала.

Подобных нелепых ситуаций было не счесть. Но на этом странности характера Ровены не заканчивались.

С теми детскими порывами творить глупости на ровном месте, она обладала и другими качествами не менее сильными и неожиданными в своих проявлениях. По природе своей чувствительная и отзывчивая она могла вдруг легко заплакать, расчувствовавшись или по-детски вдруг сильно разозлиться, состроив гневную гримаску, которая, впрочем, оставалась на ее лице не более минуты, так же как и гнев внутри ее сердца. Она могла неожиданно чем-нибудь чрезмерно сильно восхититься, если видела что-то поистине прекрасное или приняться непомерно резко выражать свое негодование, если что-нибудь ее ранило или возмущало.

Эмоции эти часто прорывались на людях из-за чего очевидцы приходили к выводу, что она особа впечатлительная, слишком мечтательная и ранимая, но непременно добрая, любящая и отзывчивая.

Кроме того, она совершенно не умела кокетничать и строить из себя леди, побуждая молодых людей к желанию предложить свою помощь или оказать иные знаки внимания.

Но, тем не менее она обладала той грацией и невинной и непринужденной скромностью, которые вполне могли бы заменить кокетство и умение преподносить себя обществу.

Еще Ровена не переносила многие женские занятия: такие как вышивка, пение и игра на фортепиано. Ее сердцу близки были подвижные игры, учебники по точным наукам и то, как устроен прядильный станок, нежели чем то, для чего он предназначен, интересовало ее гораздо больше.

Поэтому неудивительно было, что с возрастом она так и не развила вкуса к изысканным, искусно подобранным нарядам и аксессуарам и не воспитала в себе манеру грамотно преподносить свои достоинства и скрывать недостатки.

Но, снова, ей в этом плане повезло. Так как недостатками девушка совершенно не обладала, являя взгляду точеную фигурку, прекрасные волосы, милое лицо овальной формы, на котором всегда играл нежный румянец, а потрясающей глубины и выразительности зеленые глаза отражали же глубину ее души. Поэтому, что бы она не надела ей все шло к лицу, благо достоинства фигуры и молодость позволяли то. Хотя Ровена иногда ловила себя на мысли, глядя на своих подружек, что она несколько отстает от них в изысканности и элегантности гардероба. На этом, в общем-то, ее мысль и заканчивалась.

Сэр Роберт обожал свою единственную дочь и старался делать все, что только мог в его положении для ее блага. Увы, его должность не позволяла ему видеть ее чаще чем то бы ему хотелось, но зато сердце его дышало спокойствием и счастьем, когда он убеждался, каждый раз наведываясь домой, что дочь его сыта, обеспечена всем необходимым и счастлива. Он старался ни в чем ее не ограничивать и полностью ей доверял и в том же духе напутствовал тетушку Элизабет.

Последняя, в свою очередь, почти не интересовалась своей подопечной. У нее на уме, казалось, была только одна забота: как бы выдать девочку по-удачнее замуж, а для чего необходимо правильно и красиво себя вести – вот только об этом и пеклась сердобольная тетушка все время поправляя, одергивая и наставляя Ровену, а последняя слушала ее через раз, да и то в пол уха.

Так же тетушка часто повторяла, что хотя Ровена и не унаследует хорошего приданного, согласно своей доброй фамилии, но ее приятная внешность может многое поправить.

Если на первое замечание тетушки Ровена реагировала уставшим вздохом, то второе и вовсе не доходило до ее рассеянного слуха, который часто был занят совершенно противоположными вещами. В этом плане девушка была так бесхитростна, наивна и чиста, что совершенно и не помышляла использовать свою внешность, как достойное оружие для привлечения мужского внимания. В чем очень даже преуспела.

Но необходимо вернуться к сюжету повествования, дабы не унестись в подобных описаниях слишком далеко и позволить читателю самому довершить начатую картину.

Ровена, задремав на канапе, поняла, что теперь совершенно засыпает и перебралась в постель.

Утром в ее комнату постучалась служанка сообщив, что тетушка Элизабет желает видеть свою дорогую племянницу как можно быстрее.

Чем была вызвана подобная спешка Ровена прекрасно знала, в связи с чем изобразила на лице неимоверную усталость, надув губки, она нехотя сползла с кровати.

А дело было в том, что уже около трех недель ее тетушка взяла в привычку будить племянницу ни свет ни заря с одной лишь только целью: еще раз заставить девушку примерить бальное платье к церемонии представления ко Двору, придирчиво осмотреть каждую деталь гардероба и каждый аксессуар, в очередной раз посетовать на неудачно сделанный портнихой стежок и попросить ее переделать (хотя платье сидело идеально и изменять что– либо не имело никакого смысла).

В такой почти ежедневной церемонии тетушка находила усладу и занимала себя на добрых 3 часа утреннего времени.

Служанка заметила гримасу недовольства своей госпожи ласково пожурила ее:

– Ах, барышня, снова вы небось поздно легли. Зачем же вы так делаете, если знаете, что на утро вам не позволят выспаться?

– Если бы ты знала, Катрина, как мне наскучили все эти примерки. К тому же совершенно излишние. Платье уже готово. Весь гардероб подобран.

– Я согласна с вами, моя госпожа, но вы же видите как то приятно вашей тетушке. Она вертит вас как куклу, находя все новое удовольствие от все новых деталей. Если вы заметили, все слуги вами восхищаются в присутствии мадам. Мы сговорились восхищаться как можно убедительней с тем, чтобы спасти вас от ежедневных рассматриваний.

– Спасибо, Катрин, но ты же видишь что пока ваши предприятия терпят крах.

Ровена вздохнула и сокрушенно всплеснула руками.

– Ой, чуть не забыла! – спохватилась горничная. – Тетушка желает поскорее совершить примерку платья, чтобы затем отправиться на прогулку в парк. Там вас будут ожидать леди Одилия, леди Валентина и их матушки.

Итак, закончив с утренним туалетом, Ровена спустилась к мадам Беркли, которая уже с нетерпением ожидала ее в гостиной, где на манекене красовалось бальное платье.

Очередная примерка длилась около трех часов. Тетушка Элизабет хмурилась, радовалась, негодовала по мелочам, восхищалась какой-нибудь пустячной мелочью в наряде, в общем, впала в свое привычное состояние, сопровождающее все церемонии примерки, когда безграничная глупость старается усыпить разум.

Впрочем, когда поправлять и осматривать было больше нечего мадам вернулась в свое прежнее спокойствие и впала в состояние некоторой сонливости, поняв, что заняться больше нечем.

После небольшого завтрака Ровена поднялась к себе с тем, чтобы сменить платье для прогулки в парке.

Парк Сауфхилл– место для ежедневных прогулок всей местной аристократии и зажиточных фермерских семей. Сюда стекались все, кто желал провести время на свежем воздухе и в веселой компании знатных господ и дам. Здесь творились сплетни, множились слухи. Здесь обсуждались все новости, лица и наряды и никто не был сокрыт от глаз любопытствующей публики.

Мадам велела подготовить открытую коляску, сочтя что на улице уже довольно тепло и ни она, ни ее племянница не рискуют своим здоровьем.

Солнце уже поднялось довольно высоко и теперь озаряло своим нежным теплом всю округу. Хотя весенний ветерок, еще прохладный и свежий, забирался иногда под теплые шали и одежды, заставляя поеживаться от холода. Но мадам это нисколько не смутило. Ей захотелось полюбоваться окрестностями и молодой зеленью.

Однако дорога оказалась довольно долгой и мадам задремала, не смотря на дорожные ухабы, которые, казалось, только лишь убаюкивали ее еще больше. А Ровена, как впрочем, и всегда, погрузилась в медитативное созерцание природы.

Вот уже показался перелесок, послышался гул многих голосов, веселый смех – это говорило о том, что там, за сенью листвы вот-вот уже должны замелькать ухоженные аллеи, извилистые дорожки, довольно широкие для того, чтобы можно было разъехаться двум экипажам, и прелестные цветочные клумбы. Мадам соизволила пробудиться сама, без постороннего вмешательства и тут же оживилась, стряхивая с себя сонливость.

– Вот мы и на месте, дитя мое. Мадам Уитклиф и мадам Беррик с дочерьми должны ожидать нас у входа в парк. Кстати, вы знаете о том, что мадам Уитклиф присмотрела жениха для своей дочери? Правда Одилия еще не знает об этом, поэтому ей ни слова, прошу вас. Мы обсудим сегодня кандидатуру юноши между собой, поэтому постарайтесь увести своих подружек вперед, чтобы ненароком Одилия не услышала наш дамский разговор.

Ровена с готовностью пообещала то, чего желала тетушка. Учитывая, что молодым девушкам тоже было о чем поболтать.

У входа в парк действительно показались знакомые коляски, в которых дамы тут же узнали вышеупомянутых лиц.

После небольшого приветствия компания решила прогуляться пешком, учитывая количество собравшихся и хорошую солнечную погоду. Все высказались «за», желая не спеша пройтись по тонкому гравию до самого конца парка, где для отдыха были любезно предусмотрены летние беседки и скамейки.

Сначала компания держалась вместе, но позже Ровена, взяв Одилию под руку, увлекла ее далеко вперед чуть ли не таща за собой. Валентине не оставалось ничего иного, как быстро поспевать за подружками.

– Что нашло на мою матушку не понимаю, – озадачилась Одилия, – мы не прошли еще и милю, а она уже устала.

– Ну и что? Если бы ты была в ее возрасте посмотрела бы я на тебя. – ответила ей Ровена. – К тому же, разве нам так плохо втроем?

В подтверждение своих слов девушка обхватила своих подружек за талии и весело им подмигнула.

И, кстати, им действительно было о чем поговорить. Уже более недели прошло со дня городского праздника, где собрался весь свет графства Беркшир, а так же зажиточные крестьяне и где все это пестрое общество соединилось в общем веселье, забыв на время разницу своих статусов.

В парке, где теперь прогуливались девушки, в тот день звучала музыка, тут и там можно было увидеть танцующие пары, а где-то местные крестьяне играли в игры, постоянно меняя их, лишь бы только избегнуть даже тень скуки и поспеть за всеобщим весельем. Вино и пиво тут лились рекой, а столы изобилировали легкими закусками.

Ровена напомнила Одилии, самой старшей из дух девушек, что именно в тот день к ней подошел один лорд, сын местного, довольно известного адвоката, предложив Одилии составить ему пару на два танца.

Но так как пара эта в итоге была так заинтересованна друг другом и смотрелось так гармонично, что конкуренты сэра Джонатана, как звали юношу, никак не могли решиться украсть девушку на последующие несколько танцев.

– А что если ваши родители тоже заметили взаимную заинтересованность и теперь подумывают как бы свести более близкое знакомство с семьей Коэнов, которой принадлежит Джонатан? – Намекнула Ровена, позволив своему воображению соединить факт нескольких танцев подряд и разговора, который сейчас имел место за спинами девушек.

Одилия постаралась отшутиться, но не тут то было. Подружки ее так усердно сыпали догадками, что ей не сразу удалось перевести тему беседы в другое русло. Она, раз уж они прохаживались неспешно по парку, стала указывать девушкам на разные места, напоминая им о празднике и о том, что находилось или происходило на том или ином участке парка.

– А помните, мои милые, вот здесь – указав рукой куда-то совсем недалеко от себя, на пустой теперь пятачок травы, молвила Оделия – старая мадам Бэрри играла в карты со своими друзьями…. Ее восклицания произвели столько шума и она так волновалась, что вот-вот проиграет, что вокруг нее волей-неволей собралось множество лиц ей сопереживающих. Казалось бы обычная игра в вист…

– Мадам в итоге проиграла. – констатировала Валентина и тут же вспомнила другой случай с праздника, о чем поспешила поведать своим подружкам.

Так девушки шли, разглядывая окрестности парка, то и дело вспоминая что-нибудь занимательное или нелепое с того дня.

Ровена так же, придаваясь общему веселью и беспечности, скользила взглядом от одного участка парка к другому, оживляя этот теперь уже ничем не примечательный участок своими воспоминаниями.

Но вот внимание ее привлекла небольшая компания дам и господ, которые спрятались под сенью листвы многовекового вяза, щедро распростершего свои ветви далеко вокруг. Компания, примерно в 30–40 футах от нее, вела довольно живой разговор. Время от времени можно было услышать смешки дам и бойкую речь их кавалеров.

Но взгляд Ровены задержался только лишь на одном человеке из этой веселой компании. Она разглядывала его с такой внимательностью, словно кроме него больше никого не существовало.

Это был мужчина статной выправки, широкоплечий и высокий, но при этом не лишенный аристократического изящества. Он вел себя очень сдержанно, а лицо его не отражало никаких эмоций. Во внешних чертах его, в целом, тоже можно было с первого раза прочесть спокойствие, холодность и даже некоторую мрачность или задумчивость. Он как бы находился особняком и совершенно не участвовал в разговоре, лишь время от времени слега учтиво улыбаясь или соглашаясь с собеседником. В любой компании подобное поведение могло быть расценено как невежливость и неуважение по отношению к другим, но этому мужчине видимо прощалось все, учитывая с какой непринужденностью велась беседа между остальными членами компании.

Но, так как девушки продолжали движение, Ровена, чтобы смочь получше разглядеть незнакомца, невольно замедлила шаг и вперила в того весь свой пытливый взгляд.

Она заметила, что он чрезмерно бледен и что у него тонкие, почти бордовые губы. Так же она успела разглядеть его костюм, пошитый из дорогого шелка и сидящий точно по фигуре. Костюм не являлся писком моды, но отличался скорее богатой строгой скромностью, когда из качества ткани, пошива и мелких деталей можно было сделать вывод о его цене. Он носил элегантную шляпу, с довольно широкими полями, сильно надвинутую на лоб. Когда же ее взгляд пропутешествовал вверх, к лицу, вновь устремляясь запечатлеть новые детали, то наткнулся неожиданно на острый ответный взгляд незнакомца.

Видимо, тот почувствовал, что его без стеснения рассматривают и решил посмотреть кто позволил себе подобную слабость.

Ровена вздрогнула от этого взгляда, который прошел по ней, словно удар молнии, резкой, холодной и беспощадной. Да еще и создалось впечатление, словно ее окатили ушатом холодной воды с головы до пят. Не успела она сообразить что-либо, как заметила, что незнакомец уже отвернулся от нее и теперь подставил ей свой профиль.

Подружки ее подметили, что девушка рассматривает кого-то и тоже с интересом обратили свои взоры ко всей компании. Действо длилось не более двух минут, хотя Ровене казалось, что минула вечность.

– Кто этот мужчина? – выдохнула она автоматически.

Одилия и Валентина переглянулись, не поняв кого Ровена имеет в виду и чем вызван такой интерес. Они в один голос переспросили ее и получили краткое описание незнакомца.

Теперь Одилия, имея больший кругозор и наслышанная о многих лицах графства, еще раз взглянула на незнакомца, сдвинув брови. Видно было, что в ее голове происходила усердная работа мысли.

– Думается мне, – неуверенно вымолвила в конце концов она, – что это герцог де ла Рош-Гийон, Виктор-Амадей, кажется его имя. Впрочем, я не уверена, но по тому как его описывают в обществе похоже, что это он. А что вас в нем привлекло, моя дорогая подружка?

Вопрос Одилии подействовал на Ровену словно гипноз. «И действительно…. что?» – спросила она себя самое, застыв. Так как ровным счетом не могла объяснить ни одну из своих эмоций, которые по очереди возникали в сердце пока она его рассматривала. И посему она совершенно не знала, какой ответ дать, хотя и поймала себя на мысли, что было в этом человека нечто гипнотическое и чарующее. Она помнила, как вздрогнуло ее сердце, когда он метнул на нее взгляд полный холода.

Итак, Ровена пребывала в своих мыслях пока вновь не услышала тот же вопрос, уже исходивший от Валентины.

– Он показался мне интересным… Но, я если честно, сама не пойму, почему посмотрела на него и что меня в нем привлекло.

– Уж точно ни его внешность и харизма. – съязвила Валентина. – Говорят, что он слывет холодным и отстраненным человеком. В таком случае, мне интересно узнать, что тебя в нем могло бы привлечь. На мой взгляд он не обладает ни одним из тех качеств, которые могут быть интересны дамам….Кроме его богатства.

– Он так богат? – как можно беспечнее осведомилась Ровена.

– Говорят, что да. Но не спрашивай меня ни о чем более. Те знания, которые у меня есть на счет его персоны – это не более чем слухи. И не мучай этим вопросом Одилию. Уверена, что не смотря на ее связи в обществе она осведомлена не более моего.

Валентина и Ровена устремили глаза к той, от кого рассчитывали получить ответ. Валентина – в подтверждение своим словам, а Ровена, между тем в глубине души надеялась узнать побольше о незнакомце.

Дело в том, что матушка Одилии вела жизнь открытую и светскую, проводя почти все вечера в закрытых салонах и постоянно выезжая то в Винздор, то еще в какое-нибудь примечательное местечко с целью присоединиться к собравшейся там шумной компании. Поэтому Одилия была первая и единственная счастливица, кто узнавал все новости в первых рядах, кто был осведомлен обо всех лицах и путешественниках проживающих в ее родном графстве или проезжающих мимо. Она знала наверняка, где могла скрываться правда и что можно было назвать ложью, имея некоторые представления о жизни, вкусах и развлечениях английской аристократии.

Но в этот раз, увы, девушка не могла бы похвастать никакой дополнительной информацией, что немного покоробило ее самолюбие и реноме всезнающего человека.

– Увы, Валентина права. – с неделаной грустью в голосе вымолвила Одилия. – Я не располагаю большей информацией об этом господине. Однако верно то, что он мрачен и некрасив, хоть и богат, но живет он так уединенно, что его вполне можно было бы назвать мизантропом. Я не пожелала бы вам такого мужчину ни в друзья, ни, боже вас охрани, в женихи. Я желала бы вам только лучшей судьбы, моя дорогая.

Тем самым подружки Ровены остудили ее первые порывы и заглушили желание узнать об этом господине еще что-нибудь. Таким образом, девушки по взаимному молчаливому согласию закрыли тему и через минуту щебетали уже о другом, снова обретя свою беспечность и веселость.

Наконец, они добрели до конца парка, затратив на прогулку добрых два часа, и принялись ожидать своих родственниц. Те присоединились к девушкам через полчаса и вся компания сойдясь во мнении, что необходим теперь хороший отдых, уселась в беседку. Беседу их прервал час обеда, когда они вынуждены были разъехаться по домам при этом любезно раскланявшись.

Пока коляска уносила тетушку Элизабет и Ровену назад к дому, мадам снова задремала, а Ровене ничего не оставалось, как погрузиться в свои мысли. Вот тут то и всплыл вновь вытесненный из памяти образ незнакомца.

Она пробежалась мыслями с того момента времени, когда заметила его и закончила тем моментом, когда подружки вынудили ее забыться, увлекая дальше по дорожке из тонкого гравия. А что, собственно, ее в нем привлекло?

Ровена тщетно искала хотя бы более или менее подходящий ответ на этот вопрос. Кроме того, что сердце ее дрогнуло и что его образ оказал на нее странный гипнотический эффект, она больше ничего не почувствовала.

Еще она поняла, что он, должно быть, француз, раз носит такую фамилию и приехал в их края недавно, если не проездом. Так как она могла поклясться, что никогда ранее не слышала его имени и тем более не встречала его нигде.

В конце концов поняв, что никаких полезных выводов уже не сделать и что ее воображение пошло по кругу, обратившись к тем же самым вопросам, Ровена силой воли заставила себя отбросить эти мысли и прикрыла глаза, в ожидании прибытия в особняк.