Текст книги "Cпящий океан"

Ровена рискнула сравнить себя с ней и поняла, что это абсолютно неблагодарное дело. Она не находила в себе ровно ничего, что могло бы сблизить ее с Луизой и ровно ничего, что могло бы тронуть холодную душу герцога фон Ламберга. Тем не менее его персона так ее заинтриговала, что не смотря на рассказ Одилии тайн не то что не убавилось, но и набралось еще более. Ровена чувствовала, что вряд ли сможет успокоить свой разбушевавшийся интерес, пока не найдет возможности сблизиться с ним.

Девушка вздохнула, прикрыла глаза, уже и так смыкавшиеся от усталости и от впечатлений прошедшего дня, она позволила себе унестись в мир грез, куда имела доступ только она сама, и там уже в красках воссоздать любую желанную ее сердцу картину.

4

В день церемонии служанка разбудила Ровену ни свет ни заря. Все атрибуты, призванные служить для красоты дамы, уже аккуратно покоились на трюмо. Когда с долгой процедурой одевания и причесывания было покончено, тетушка Элизабет пожелала отрепетировать еще раз церемонию представления. Она заставляла Ровену прохаживаться все снова и снова туда-сюда по гостиной, заставляла ее кланяться определенным образом, то и дело одергивая, поправляя и упрекая за огрехи. Ровена, уже начиная уставать, периодически наступала на длинный шлейф платья, что вводило тетушку в неописуемый ужас, заставляя ее без сил падать на софу. Мадам начинала нервничать, боясь, что вся церемония будет испорчена неуклюжестью ее племянницы.

В конце концов, раскрасневшаяся, чувствуя все муки неудобства от стягивающего талию корсета, тяжелой прически и тяжелого же платья Ровена взмолилась, чтобы ее пощадили и позволили немного отдохнуть перед выходом.

В это самое время в гостиную вошел граф, одетый в военную форму, выглаженную и вычищенную, словно новую. Он решил посмотреть, как поживают его дамы и, застав одну в нервных переживаниях, а другую – совершенно убитую усталостью, развел их в разные стороны гостиной. Мадам он предложил присесть у окна, позвав слугу поднести той освежающего лимонада, а свою дочь подвел к зеркалу и глядя вместе с ней на отражения, начал следующую речь:

– Крепитесь, дочь моя. Посмотрите, какая вы прекрасная! Посмотрите, какое на вас красивое платье, вы словно принцесса. Вам так к лицу кремовый цвет, жемчуг подчеркивает вашу молодость, шелк и атлас – самого высшего качества. Носите эти одеяния с гордостью и честью, ваша молодость и красота пусть будут вам порукой, ваша свежесть – ангелом хранителем. А на все остальное не обращайте внимания. Посмотрите на себя внимательней. Разве та, кого я вижу в зеркале может пошатнуть честь семьи? Я верю, что сегодня вами будет восхищаться вся Англия!

Ровена понимала о чем говорит ее отец. Действительно, ее бесподобный наряд, пошитый из лучшей ткани, призван был подчеркнуть все достоинства юности. В завитых волосах красовались нити жемчуга и цветы лилии. Никто бы не мог упрекнуть это создание в плохом вкусе или посмеяться над какой-нибудь деталью во внешности или гардеробе.

Ровена, глядя на себя в зеркало словно в тумане, не могла пока осознать всей глубины слов отца. Она думала о Луизе, уж ей то вовсе не нужны были столь пышные наряды и грандиозные прически, чтобы привлечь внимание к своей персоне. Она зарделась.

– Вы думаете, я прекрасна только в этом наряде? Могла бы я понравиться кому-нибудь в своем повседневном образе?

Граф сверкнул глазами и повнимательней взглянул на свою дочь.

– Почему вдруг тебе в голову пришел этот вопрос? Уж не влюбилась ли ты часом?

Ровена вспыхнула, но тут же постаралась взять себя в руки и даже подняла свой взгляд на отца:

– Вовсе нет. Но меня столько раз упрекали в неуклюжести, нехватки женственности и хороших манер….даже на днях вы сокрушались по поводу того, кто согласился бы взять меня замуж…

Граф вздохнул и ответил:

– Дорогая моя, упреки должны были бы сослужить тебе хорошую службу, они делались во благо. Ты не должна обижаться на нас с тетей. Но постараться сделать так, чтобы тебя больше не упрекали, но, напротив, восхищались.

Мое «сокрушение» как ты говоришь, было истолковано тобой совершенно неправильно. Я не сокрушался, а рассуждал по поводу твоего характера.

– Что тогда во мне могло бы понравиться? Вы говорите только про сегодняшний день, но есть еще будущее, где мне тоже необходима уверенность в своих силах. О, мне так нужна ваша поддержка!

Всплеснув руками, Ровена повернулась к отцу, схватила его руку и прижала к своему сердцу, чуть было не положив свою прелестную головку тому на грудь. Но сэр Роберт во время отшатнулся, заявив, что этот жест грозит испортить всю прическу, на которую великий маэстро-парикмахер затратил три часа.

– Послушай, – продолжил он уже более мягким тоном, – я не понимаю с чего вдруг тебя так волнуют твои черты характера и манера себя вести, раньше ты совершенно этим не интересовались. Неужели надумала повзрослеть? Вполне хорошая идея!

Мне тяжело судить о твоих благоприятных чертах характера, так как я твой отец.

– А если бы вы были посторонним мужчиной? Скажите, есть ли во мне что-нибудь прекрасное, на что я могла бы опереться и далее развивать в себе то, чего мне не хватает как женщине и леди? – выпалила Ровена, покраснев до самых ушей.

Граф смутился, тетушка охнула. Повисла неловкая пауза, которую граф нарушил покашливанием, как будто прочищая горло.

– Как первую деталь, довольно положительную, но иногда все же, ты не знаешь с ней границ, могу назвать твои искренние порывы дознаться до того, что тебе так важно, вот как сейчас, например. Искренность всегда прельщает, особенно в наше время, когда так полно лицемерия и чистая искренность уцелела разве что где-нибудь в далеких деревнях. Но иногда, она не делает чести, прими это к сведению.

Кроме того, многим привлекательно твое естественное умение радоваться жизни. Получать удовольствие от каждой мелочи. Радость, чистая и детская, иногда очень подкупает. Но будь аккуратна и с этим. Так как тебя могут принять за деревенскую простушку.

Ты красива, но проблема в том, что своей красотой ты пользоваться не умеешь. Тебе очень недостает женского очарования.

В целом, ты неискушенна, мила и чиста – что еще нужно для юной девушки, что послужило бы ей столь неоценимым украшением и прекрасным алиби для удачного замужества?

Ровена опустила голову, немного пристыженная своими порывами в выспрашивании у отца таких щекотливых вещей. И когда он кончил, она поблагодарила его, обещав запомнить его слова, принять их как наставление и стараться исправить свои недостатки.

– Вот и прекрасно. А сейчас, собирайся с силами, которые ты потратила на репетиции. Я пойду распоряжусь на счет экипажа.

Сэр Роберт подошел к леди Элизабет, взял ту под руку и они вместе удалились из гостиной. Ровена вздохнула, оставшись одна, посмотрела еще раз со всей внимательностью на отражение в зеркале, словно стараясь разглядеть там то, о чем говорил отец. Так она стояла и рассматривала себя, пока за ней не послали сообщить о готовности экипажа.

По дороге в Виндзорский замок уже образовалась большая пробка из экипажей. Не смотря на то, что гости начали съезжаться еще два дня назад, с целью остановиться на ночь в замке или в прилегающих к нему гостиницах, положение это не спасло. Экипаж графа простоял недвижимо около часа, пока наконец движение не возобновилось.

Вот уже показались заветные витые ворота замка, а далее огромный парк с фонтанами и аккуратными фигурными аллеями и клумбами.

Вокруг царила жуткая суматоха: то и дело слышались крики кучеров, лакеев, перебранка слуг и приглушенный гомон знатных господ, надежно укрытых в темных каретах.

Наконец экипаж графа остановился, дверца открылась, Ровене помогли сойти с подножек и теперь оставалось только пройти в огромную королевскую залу, ожидая часа приема.

Гости все пребывали и пребывали. Ровене делалось то дурно, то жарко от волнения, когда она осознавала, что сегодня на нее действительно будет смотреть вся Англия. Она видела и других дебютанток, пребывающих не в лучшем расположении духа.

Между тем прошло уже около часа, а она поймала себя на мысли, что совершенно не видит среди гостей Валентины. Та, скорее всего, так же пребывала в крайней степени волнения и совсем забыла за Ровену. Граф куда-то отлучился, желая отыскать своих знакомых, и теперь девушка уцепилась за руку мадам Беркли и не желала ее отпускать, боясь что и та вот-вот оставит ее и растворится в толпе.

– Вы делаете мне больно! – прошипела наконец тетушка своей племяннице, стараясь стряхнуть цепкие пальчики.

– О, простите меня, тетушка! Мне так страшно!

Услышав испуганный тон Ровены, мадам торжествующе подняла голову и даже позволила себе улыбнуться:

– Вот-вот, а теперь вспомните как вы сопротивлялись и какие гримасы строили, когда я призывала вас к повиновению во время репетиций и наставлений. Спорю, вы пропустили мимо ушей почти все, о чем я вам рассказывала! Вот теперь не цепляйтесь за меня! Я вас уже не спасу!

Ровена покраснела и подняла умоляющий взор на тетушку.

– Умоляю вас, не гневайтесь на меня. Разве я могла предугадать какая участь меня ожидает? Простите мне мою неразумность! Клянусь вам, я исправлюсь!

Мадам, будучи натурой тщеславной, упивалась беспомощностью Ровены, словно амброзией. Наконец-то ее авторитет был признан и поражение принято.

– Поздно, моя дорогая. В следующий раз будете знать как не следовать моим полезным наставлениям. И не хватайтесь так за мою руку! Во-первых, вы делаете мне больно, а во-вторых, со стороны это выглядит очень нелепо. Пусть теперь подмогой вам будут слова вашего отца, хотя и сказанные с опозданием! Надеюсь, вы хотя бы на шлейф не наступите… – пробубнила манерно мадам.

Ровена, было совсем расстроившись, чтобы как-то себя отвлечь принялась искать взглядом отца или Валентину. Народу в зал набилось так много, что через пять шагов уже нельзя было ничего увидеть, поэтому ей пришлось прекратить это безрезультатное занятие. Вскоре двери в церемониальную залу распахнулись и гостей пригласили в зал.

Ровена понимала, что миг ее выхода неумолимо приближается и от волнения ей казалось, что она погрузилась в сон. Как во сне проплыло для нее появление короля и королевы, бурное их приветствие и прочие предварительные церемонии перед главным действом.

Ровена и предполагать не могла, что в одно с ней время в том же самом зале, где-то среди толпы находился герцог фон Ламберг вместе с маркизой де Бриссак. Все-таки огромное количество гостей пришлось как нельзя кстати, так как добавить к сильному волнению Ровены еще пару острых чувств, которые вызывали в ней эти две персоны – вряд ли бы она смогла держаться достойно и не потерять сознание от урагана эмоций.

Герцог стоял поодаль, почти у самого входа в зал и совершенно не желал принимать участия в общем веселье. Он осматривал залу отсутствующим взглядом, пропустив мимо ушей все приветственные церемонии и лишь только констатировал начало этапа представления дебютанток ко Двору.

Луиза де Бриссак стояла с ним рядом, оглядывая всех и вся, что находилось в ее досягаемости, снисходительным взором орлицы и, одновременно, краем глаза умудрялось следить за лицом своего друга.

Как истинная женщина и светская львица она былв в курсе всего происходящего сейчас вокруг нее. Она подмечала и замечала все, что мог бы заметить и подметить опытный женский взор и что давало ей неограниченную власть над пространством, временем и большинством душ.

– Вам не душно здесь, ваша светлость? – шепнула она, изящно склонившись к герцогу.

– Я все еще не понимаю зачем вы притащили меня сюда, – раздраженно бросил он, даже не подумав снизить тон своего голоса.

Эта фраза ничуть не тронула маркизу. Та нацепила на себя обворожительную легкую улыбку и продолжала глядеть по сторонам.

– Возьмите мой платок, промокните лоб. – словно не слыша негодования герцога, молвила она. – А я все еще не понимаю, сколько можно вам объяснять, что вы светский человек и обладаете высоким титулом. И только благодаря мне вы все еще не стали аскетом и не схлопотали проблем на свою голову, решив наплевать на весь мир. Вы же знаете, что в вашем положении это непростительно. Поэтому потерпите пару часов, а потом можете спокойно раствориться в любом понравившемся вам направлении, я даже не подумаю держать вас.

Франц-Ульрих промолчал, лишь нахмурившись еще более, ведь Луиза прекрасно знала, что говорила. Дебютантки появлялись и исчезали одна за другой, он видел их силуэты, видел, как они подходили к его величествам и потом растворялись в толпе – ничего интересного, сплошная скука. Он с нетерпением ждал удобного момента, когда можно будет уйти не вызвав ни чьих вопросов или вопросительных взглядов.

Гофмейстер объявил имя следующей девушки для представления Их Величествам. Ровена вышла вперед, очутившись вдруг в просторном проходе вместе со своей тетушкой. Мадам Беркли призвана была сопровождать ее. Множество взглядов устремилось в этот момент на двух дам. Ровена смутилась и щеки ее окрасились нежным румянцем. На лице читался трепет от волнения и такое нежное смирение, словно ее вели не к трону, а к алтарю. Грудь вздымалась от прерывистого дыхания, заставляя дрожать тонкие подвески жемчужной нити. Наряд оказался очень удачно подобранным и изумительно шел к ее фигуре и лицу.

Луиза услышала как некоторые гости принялись шептаться, явно обсуждая дебютантку.

И, глядя на нее, она припомнила, что это та самая девушка, которую она заметила в коляске на прогулке в парке. Сейчас ее, конечно, было не узнать. Из той простушки она преобразилась в прелестный благоуханный цветок, в молодую, пленительную женщину.

И она знала, что шепот происходил именно из-за этого преображения. Так как все те, кто был с ней знаком, привык видеть в ней скорее юного сорванца, чем взрослеющую женщину и тем более теперь, несомненно, находили удовольствие в столь разительных и приятных изменениях.

Маркиза взглянула краем глаза на своего друга с целью посмотреть заметил ли он что-нибудь. Взгляд того уже не казался таким расслабленным и лениво блуждающим по залу, теперь в нем читалось напряжение и внимательность. Не отрывая глаз он следил за дебютанткой и сам того не замечал.

– Ровена Клифорд. Дочь сэра Роберта Клифорда, графа Шерфордского… единственная наследница, – промурлыкала Луиза немного склонившись к герцогу, но не поворачивая к тому головы.

– Зачем вы мне это говорите? – опомнился вдруг герцог и посерьезнел еще более, спрятав взгляд в сторону.

– Вдруг вам станет интересно. – и, немного помолчав, добавила. – Очень милое создание, не правда ли? Хотя, может быть немного неуклюжа, ей не достает грациозности.

– Она ведет себя вполне естественно. Мне думается достаточно весомое достоинство, восполняющее отсутствие грациозности.

Луиза приподняла одну бровь и посмотрела на своего друга, может быть, более внимательно чем следовало. Она ничего не ответила, но сделала про себя некоторые выводы и взяла имя девушки на заметку.

Между тем Ровена уже прошествовала к трону, поклонилась королю и королеве и теперь через несколько мгновений должна была присоединиться к группе гостей.

Церемония подходила к концу. Вот-вот музыканты готовились начать играть, открывая бал.

Гости все заметно оживились, кое-где по залу прошли вздохи облегчения, на лицах заиграли улыбки. Франц-Ульрих предпочел удалиться, счев данную обстановку вполне приемлемой для ухода. Ровена же наконец встретилась с Валентиной. Обе подруги принялись делиться впечатлениями, треволнениями душ и радостью со всей присущей их возрасту энергией. Граф Клифорд беседовал с мадам Беррик и еще несколькими дамами немного в сторонке, а тетушка Элизабет куда-то исчезла.

Заиграл полонез. Толпа начала расступаться, освобождая место для танцующих пар.

Обстановка окончательно разрядилась. Отовсюду слышался гомон голосов и смех.

Откуда-то из толпы вдруг появилась тетушка Элизабет, идя под руку с незнакомой Ровене дамой. Граф, завидев ее, тут же отвлекся от беседы и поприветствовал эту даму. Обе женщины приблизились теперь к девушкам. Только сейчас Ровена заметила, что даму в возрасте сопровождал юный молодой человек, послушно следуя позади нее. Довольно высокий, он имел тонкое аристократичное телосложение и тонкие же черты лица. Из-за такой внешности он выглядел гораздо моложе своих лет, скорее всего, являясь ровесником Ровены. Его светло-русые волосы были аккуратно уложены на бок. Глаза же оказались единственным выразительным и запоминающимся предметом из всей внешности. Их глубину, доброту и искренность невозможно было не заметить.

– Ровена, милая моя, – помпезно произнесла тетушка, перекрикивая музыку, хотя и без надобности, – уделите нам немного внимания. Я хотела бы вам представить мадам Элизабет Уорвик, графиня Шервудская. Это моя близкая знакомая. Они приехали к нам в Беркшир из Корнуолла погостить на пару месяцев.

Так, тетушка Элизабет представила дам друг другу и тут же обратилась к молодому человеку, назвав того Виктором. Юноша любезно выступил вперед, глядя на девушек с искренним дружелюбием. Учтиво поклонившись он сообщил, что для него большая честь быть представленным им. Молодые обменялись друг с другом дежурными любезными фразами. Ровена между тем заметила, что юноша не сводит с нее глаз. Ее это смутило, так как она не привыкла к подобному роду внимания. Между тем музыка звучала все призывней. Пар собиралось все больше. Виктор предложил Ровене пройти с ним один круг. Ровена приняла предложение, немного смущаясь оказанной ей честью.

Видя, что щеки Виктора то и дело окрашиваются румянцем, Ровена сама начала то и дело краснеть. Первое время юноша молчал, не зная как завести беседу, однако вскоре нашел предмет для разговора:

– Вы держались поразительно мило и естественно при церемонии представления Его Величествам. Когда я увидел вас, то сразу понял, что это вы леди Клифорд, даже если бы гофмейстер не назвал ваше имя.

Ровена вскинула глаза на Виктора, осведомляясь взором, что он имеет ввиду.

– Я хотел бы быть честным с вами. Мне нечего от вас утаивать. Я много слышал от вас из уст моего друга и когда увидел как вы идете по залу, то понял, что это вы и есть.

Ровена удивленно уставилась на Виктора, перебирая в памяти всех персон, которым она могла бы быть небезразлична, чтобы так много о ней говорить.

– Кто же это? Уму не приложу.

– Я вижу как вы удивлены. Простите, если смутил вас, я вовсе не желал этого. Видите ли, как-то одно время я учился с Максимом Бэрроу, сыном фермера. Мы тесно сдружились с ним и проводили вместе почти каждый день до тех пор, пока он не нашел глупость попасть в сомнительную авантюру, из-за чего ему пришлось вернуться сюда, не закончив учебу.

Ровена вспыхнула. Она прекрасна знала о чем говорит Виктор, и ей стало не по себе о того, что она так же причастна к этой тайне. Между тем юноша продолжал:

– Тогда он довольно часто вспоминал вас. Он говорил, что вы играли вместе с его сестрами и с ним в лугах Беркшира. Максим тогда был довольно светлым и вдохновленным человеком. Помню, он описывал мне вашу внешность почти целый час, углубившись в свои драгоценные воспоминания. Потом принялся за характер. Максим действительно дорожит вами как добрым другом. И я рад, что у меня была возможность слушать его рассказы и теперь, благодаря им, я смог узнать вас и познакомиться в итоге с вами.

– Кто бы мог ожидать, что мир так тесен, – воскликнула Ровена, – с тех пор, как Максим покинул Лондон…

– Мы все еще общаемся. – предвосхитил вопрос Ровены юноша. – Мы сохранили теплые отношения. Я старался поддержать Максима в трудные моменты его жизни, в часы уныния, когда он писал мне донельзя пессимистичные письма. Теперь у меня будет возможность видеть его чаще. Знаете, это чистосердечный и благородный юноша. Я надеюсь, что его ожидает достойная судьба.

– Я согласна с вами и с готовностью подписалась бы под каждым вашим словом. Но разве вы не проживаете в соседнем графстве? Как вы рассчитываете видеться?

– О, мы приехали погостить к сестре моей матери, мадам Даржелинг. Я рассчитываю остаться здесь на несколько месяцев, но моя матушка покинет эти места уже через две недели. Кроме того, вы знаете, у нас здесь свое неплохое фамильное поместье. Сейчас оно пустует, но находится в хорошем состоянии. Если его обжить, приобрести некоторые предметы интерьера, немного расширить, получится отличное семейное гнездышко.

– Вы планируете перебраться сюда?

– Да, когда бог осчастливит меня узами брака с прекрасной женщиной мы переселимся туда. Этот особняк очень уютный и старинный, там много ценных предметов из коллекций королей. Я думаю, он вполне заслуживает того, чтобы в нем поселилась молодая чета.

Ровена скромно улыбнулась и опустила глаза. Между Тем они уже сделали полный круг и теперь остановились немного отдохнуть.

Виктор, желая быть вежливым, пригласил теперь Валентину на еще один круг полонеза.

Однако только пара закончила этот круг, юноша тут же очутился возле Ровены, румяный и бодрый, он принялся веселить девушек, рассказывая им всякие шутки.

Тетушка Элизабет и граф вели беседу с мадам Уорвик, встревая время от времени в беседу молодых людей.

Так вечер продолжался своим чередом, наполненный весельем и музыкой. Ровена и думать забыла о волнениях дня, о переживаниях, которые сжигали ее несколько часов назад. Она была так беспечна и легка, какой только может быть юность в ее годы, с легкостью забывающая все негативное и полностью растворяющаяся в радости, лишь только обретя ее.