Текст книги "Cпящий океан"

Действо длилось не более двух минут. Девушка краем своего сознания, полного хаоса, почувствовала, что потеряла контроль и теперь падает. Она машинально зажмурила глаза.

Но к своей неожиданности и удивлению она упала не на землю, но в чьи-то руки, которые заботливо подхватили ее, словно пушинку, и аккуратно поставили на землю.

Ровена открыла глаза, запыхавшаяся, бледная, перепуганная она уставилась на фигуру перед ней. Ей стоило огромных сил теперь не упасть в обморок и постараться удержаться на ногах. Напротив стоял герцог собственной персоной, морозя ее своим ледяным взглядом, полным раздражения.

Франц-Ульрих убрал руки и отступил от Ровены на несколько шагов, словно от чумной. Она смотрела на него, хлопая глазами и стараясь прийти в себя. Он был одет в одну рубаху, с раскрытым воротом, края ее небрежно выглядывали из штанов. Волосы темным волнами обрамляли лицо и пребывали тоже в некотором беспорядке. В руке он держал мушкет. Похоже, происшествие застало его врасплох.

– Ради всего святого, – начал вдруг герцог, – как вы тут оказались?

В голосе его звучало раздражение.

Ровена молчала, не зная, что лучше было бы произнести в свое оправдание.

– Я гуляла и потерялась.

– Знатная леди одна? В лесу? А где сопровождение?

Ровена покраснела. Конечно, кому могло прийти в голову кроме нее прогуляться в лесу совершенно одной. Но герцогу этого было не объяснить.

– О, прошу вас, я не могу вам объяснить мою странность. Иногда я люблю прогуляться одна.

– Но не в лесу же, в конце концов! Здесь может быть опасно! И почему вы выбрали именно этот лес для прогулки, в округе их не так уж и мало!

Ровена почувствовала, как к ее глазам подступают слезы. Бесчеловечность герцога ее убивала, учитывая, что она и так натерпелась страху.

– Умоляю вас, – взмолилась она, – сжальтесь надо мной. Я действительно потерялась. Слишком углубилась в свои мысли и не заметила, как сбилась с дороги.

– И оказались у моего замка конечно же? – колко ответил он.

– Но я вовсе не думала заходить в лес так далеко. Не понимаю, как так вышло.

Воцарилась пауза. Герцог сверлил глазами девушку, а та смотрела на него словно овечка, которую как следует потрепали.

Он осмотрел ее с головы до ног, даже не постеснявшись подобному жесту. На юбке ее весела паутина, колючки и мелкие веточки. Воротник блузы весь сбился и съехал набок. Волосы тоже, конечно же, все растрепались и локонами кое-где выбивались из-под шляпки и та тоже не избежала изменений. Не смотря на такое дезабилье Ровена имела вид такой милый и растерянный, что даже Франц не смог более хранить свою холодность и взгляд его смягчился. К тому же весь вид ее говорил о том, что она действительно потерялась, бедное создание.

– Приношу свои извинения, – ответил вдруг он, стараясь придать голосу мягкость, – вы и так пережили немало минут страха, а я вам их удлинил. Просто вы застали меня врасплох. Не каждый день натыкаешься на такое чудо возле своего дома.

Впредь знайте, в этом лесу есть волки и не стоит так бездумно прогуливаться здесь в одиночестве. Тем более знатной даме.

– Я искренне благодарю вас, что вы спасли меня от них. Даже не знаю, что бы со мной здесь сталось. Я ваша должница! Но ей-богу, я не первый раз гуляю тут и никогда еще на меня не нападали волки.

– Вы не гуляли просто рядом с моим домом. Волки не нападали на вас, они охраняли…

Герцог осекся и поджал губы, но тут же открыл рот, желая что-то произнести, однако Ровена опередила его:

– Охраняли? Кого? Что?

– Не важно. Единственное что важно: рядом с моим домом их почему-то довольно много. Но не будем об этом, капает дождь, пройдемте в дом. Вам еще промокнуть не хватало для полноты картины.

И действительно, из-за пережитого страха Ровена совсем не замечала легкого, но частого дождика, который начал моросить неизвестно когда.

Девушка покорно проследовала за герцогом.

– Вы можете выпить чаю, если пожелаете. Привести себя в порядок и мой слуга выведет вас из леса, так как уже начинает темнеть, ваши домашние начнут волноваться.

– Я часто подолгу провожу на свежем воздухе, – беспечно ответила Ровена. Пережитый ужас постепенно оставлял ее, а неожиданное расположение герцога придавало храбрости, – мои родные привыкли и доверяют мне.

Она не стала говорить, что из родных у нее есть только старая тетушка, но она занята обычно только собой и едва ли интересуется совершает ли ее племянница прогулки в одиночестве или в компании подруг.

Герцог обернулся к ней, удивленно приподняв брови.

– Любите природу? Обычно леди из благородных семей ограничиваются парком.

– Я не ограничиваю себя, если дело касается прогулок и очень часто выезжаю на природу. Мне нравится бывать в деревне, у моих знакомых…

Ровена вдруг запнулась, так как ей показалось, что ей не следует быть многословной, к тому же герцог за время ее речи ни разу к ней не повернулся.

И, в конце концов, она его совсем не знает. Стоило вести себя более сдержанно.

Между тем они приблизились к парадному входу и вошли внутрь особняка, тут же из света очутившись во мраке огромной залы.

Ровена не смогла удержаться от того, чтобы не оглядеть все как следует. На это мгновение она даже забыла за хозяина этого места.

Вокруг царил полумрак. Дневной свет почти не проникал в залу из-за плотных портьер. Мебель, старинная и массивная, вся выцвела, но все же пленяла воображение своей былой роскошью.

Отовсюду веяло холодом, сыростью и одиночеством. Нигде не было заметно ни каких-нибудь веселых безделушек, ни ярких тканей, ни цветов, хотя бы даже искусственных, ни чего бы то ни было повествующего о веселом нраве обитателей этого жилища, которое теперь со всей очевидностью можно было назвать хмурым не только снаружи, но и внутри. Даже камин, вящий указатель на наличие жизни и тот, кажется, давно не топили.

Ровена поежилась, но тут же оживилась и обернулась, чтобы поискать герцога. Тот стоял рядом с ней, молча сверля ее взглядом из полумрака комнаты.

– Кажется мой дом вам не по нраву. Увы, природа не наделила меня тонким вкусом к прекрасному, кроме того, я живу один и потребности в украшательстве у меня нет. Кстати, к чаю, боюсь, мне вам тоже нечего предложить. Гости почти не заглядывают ко мне, а держать съестное постоянно не в моих правилах.

Ровена поспешила разуверить герцога, поблагодарив того за ее спасение и за гостеприимство, которое даже и не думала получить.

– Вот здесь есть зеркало, вы можете привести себя в порядок, пока Вильфор делает чай.

Ровена подошла к небольшому трюмо и ахнула, только сейчас увидев во что ее превратила неудачная прогулка. Она принялась поправлять воротник, одновременно отряхивая юбку, не зная, чем заняться в первую очередь. Герцог в это время подошел к окну и убрал портьеру, впустив в залу немного света.

Девушка выбирала из волос сухую зелень, стараясь при этом поправить прическу. Но та уже была безнадежно испорчена. Ей ничего не оставалось, как вынуть из волос одну за одной все шпильки, что создало ей страшное неудобство, так как света оказалось ничтожно мало из-за чего она себя почти не видела.

Наконец волосы, освобожденные от всех шпилек волнистыми блестящими локонами рассыпались по плечам, спускаясь чуть ниже лопаток. Ровена нагнула голову, желая причесаться и заметила в зеркале отражение герцога, который устремил свой взгляд на нее, находясь за ее спиной.

Он не отдавал себе отчета в том, что вот уже пару минут не может оторвать взгляд от волос Ровены, зрелище полностью поглотило его. Он чувствовал тонкий цветочный аромат, который ударил вдруг в его ноздри, когда волосы ее рассыпались по плечам, видел волшебство пышных локонов, что переливались благородными красноватыми оттенками. А еще он чувствовал, как горло его постепенно сдавливает, как будто бы металлическим обручем. Заметив, что девушка смотрит на него, он очнулся и отвернулся, сообщив ей, что пойдет проверить не готов ли там чай.

Пока он отсутствовал Ровена успела соорудить на голове более или менее сносную прическу и отряхнуть как следует юбку.

Вернувшись, герцог снова столкнулся взглядом с Ровеной и, не удержавшись, оглядел ее с головы до ног.

– Вот как получилось, так получилось, – произнесла девушка, понимая, что он оценивает ее вид.

– Ничего страшного, до этого было тоже довольно мило. Вы походили на амазонку в тот момент, оставалось только дать вам в руки лук. Вы один из тех типов женщин, которых подобный вид совсем не портит, но скорее сообщает о их склонности к авантюрам. К тому же, видно, что и вас ваш вид тоже не беспокоит, это очень важно… уметь держать себя достойно при любых обстоятельствах.

Они уселись на канапе. Слуга налил юной леди чаю и удалился. Герцог молчал, уставившись в окно и нахмурившись. Ровена чувствовала себя непрошеной гостьей, в общем– то, таковой она и была. Девушка пила чай, стараясь укоротить этот процесс, и то и дело обжигалась.

– Вы не хотели бы разбить здесь небольшой сад, чтобы сделать вашу обитель более уютной? – рискнула она, так как молчание уже слишком затянулось.

– Нет, – ответил герцог так сухо, что Ровена чуть не поперхнулась. Поняв, что разговора о саде не получится, она сменила тему:

– Такое чувство, будто вы живете здесь совсем один. Ваши слуги как мышки, никого не видно и не слышно… Или их нет?

Герцог поджал губы, взгляд его сверкнул молнией.

– Так и есть. У меня нет необходимости содержать большой штат прислуги. – последовал его натянутый ответ. – Вы желаете знать что-то еще?

Он обратил на Ровену холодный, строгий взгляд. Она поняла, что ей лучше молчать. Наспех допила чай и поставила чашку.

– Вы закончили? Вот и прекрасно. Вам лучше поторопиться, вот-вот уже начнет темнеть. Вильфор проводит вас.

Франц-Ульрих позвонил в звонок и потом поднялся с кресла, давая понять своей гостье, что визит окончен.

Они проследовали к двери. Ровена чувствовала себя донельзя сконфужено. Никогда еще ее не выпроваживали из гостей так быстро. Тем не менее она старалась быть учтивой.

– Еще раз благодарю вас за помощь и участие. Как только вам удалось так вовремя заметить меня!

– Будем считать, что вам повезло, – не моргнув глазом ответил герцог.

– Я даже и не заметила вас, вы наверняка стреляли издалека. Если это так, то вы отлично владеете оружием.

– Верно, я стреляю очень хорошо.

Они замолчали. Герцог смотрел на Ровену в ожидании новой фразы. Тут появился Вильфор, откашлявшись, давая знать о своем присутствии.

Ровена и Франц расступились, дав камердинеру открыть дверь.

– Прощайте, – вымолвил Франц-Ульрих, слегка склонив голову.

Ровена проследовала за Вильфором.

Когда те выехали за пределы особняка камердинер осведомился:

– Далеко ли проживает ваша милость?

– Довольно далеко…

– Тогда нам лучше поторопиться.

Он пришпорил лошадь, пуская ее на бег.

Так уже через сорок минут Ровена узнала главную дорогу и небольшой мост, а вдалеке и саму деревушку.

Здесь камердинер вынужден был распрощаться с юной леди и выразил надежду, что она доберется до своего дома в целости и сохранности.

Ровена успела аккурат к ужину. Тетушка Элизабет уже было начала волноваться, не представляя, где ее племянница могла укрыться от дождя, хоть и короткого.

Однако уверившись, что она в добром здравии, тетушка успокоилась.

Несколько дней прошли в сонном спокойствии. Ровена не знала чем себя занять, кроме мыслей о своей насыщенной прогулке.

Она то корила себя за необдуманный поступок, оказавшись, к тому же, непрошенным гостем, то потакала себе тем, что все закончилось даже очень не дурно и ей даже удалось попасть в особняк герцога фон Ламберга. Неизвестно при каких обстоятельствах и когда она смогла бы это сделать в другой раз.

Она вспоминала интерьер обители, сопоставляя то, что увидела с природой этого мужчины. Думала и о нем тоже….и о многом другом. В общем, придавалась чисто женским мечтам, которые обычно поднимают очень высоко, но ни к чему не приводят.

К вечеру одного из дней лакей передал Ровене письмо от Виктора.

Тот писал ей, в очень теплых тонах, что добрался до дома без приключений и теперь ему предстояло задержаться здесь на пару недель, а следовательно найти для себя занятие. Виктор выражал яркие надежды на то, что его пребывание дома закончится быстрее, чем то предполагалось и он очень желал поскорее отправиться назад в Беркшир.

Ровена тут же уселась писать письмо юноше. Ее письмо получилось гораздо короче, так как она не умела так трогательно обрисовывать каждую из ситуаций и каждую из своих мыслей.

11

Между Тем дни шли в своем ритме. Ровена один раз выехала на ужин к Одилии, где не застала ни Франца-Ульриха, ни мадам де Бриссак, посему вечер для нее прошел довольно спокойно, учитывая, что Одилия не отходила от нее ни на шаг, то и дело заводя беседу о чем-нибудь.

На неделе Ровена намеревалась сопровождать тетушку на скрипичный концерт, так как в их края должен был приехать один знаменитый скрипач. Он стал широко известен в Англии своим мастерством и путешествовал из графства в графство, демонстрируя свои таланты. Он должен был выступать в одном из залов Ассамблеи.

Каждый местный житель, который только мог похвастаться тонким вкусом и любовью к музыке уже точно знал, где он проведет вечер пятницы. А приезд знаменитости стал главной темой обсуждения во всех слоях общества. Когда вечер концерта наступил, площадь Ассамблеи вся наполнилась экипажами, колясками и пешими прохожими. Вокруг царила суета и оживление.

Ровена взяла под руку свою тетушку с тем, чтобы не заблудиться в толпе, так как в Нижних Залах собралось столько гостей, что дамам пришлось почти проталкиваться сквозь всю эту толпу в Верхние залы, где была организованна сцена для музыкантов.

– Я слышала, – начала одна из подруг тетушки Беркли, – левая рука мистера Олдриджа бесподобна. Он выделывает ей совершенно невообразимые пиццикато. Мой друг слышал один раз, как он играет «Дьявольские трели» Тартини и был совершенно покорен его двойными трелями и быстрыми пассажами, которые удавались ему с удивительной легкостью.

– Ну что ж, – вымолвила тетушка Элизабет, – надеюсь, нам посчастливиться сегодня вечером стать свидетелями чего-нибудь невообразимо техничного. Как хорошо, что мистер Пунц смог раздобыть нам прелестные места. Вы же знаете как трудно было достать билеты?

– Верно, если бы герцогиня Беррийская находилась сейчас в Беркшире, мы бы на концерт уже не попали, – прошептала мадам Уитклиф.

– Ах, сколько здесь народу, – буркнула тетушка Элизабет, стараясь обогнуть компанию молодых и крикливых юношей, – я так боюсь, что мне помнут платье. Как там мое перо, дорогая? На месте ли оно? А заколка? – осведомилась она у Ровены.

– Все прекрасно, мадам, не переживайте. В вашем облике ничего не изменилось с тех пор, как вы вошли сюда.

– Ой, я кажется оставила только что половину порции румян на чьем-то плече. Посмотрите, мои щеки теперь, наверное, разного цвета?

Ровена вздохнула и снова нагнулась к тетушке.

– Тут такая толпа и так жарко, что ваше лицо теперь все под цвет румян. Так что разницы никакой не видно.

Мадам Беркли бросила на племянницу оскорбленный взгляд, обе ее подруги тоже казались недовольны репликой. Где-то сбоку Валентина прыснула от смеха, но во время сдержалась. Однако тетушка предпочла обойти замечание Ровены и продолжила:

– Осторожно дорогая, держитесь ко мне поближе. Кто-нибудь непременно зацепит вашу кружевную накидку, я очень того боюсь. Если на ней появится затяжка будет очень грустно.

Таким образом, вся компания старательно продвигалась по направлению к Верхним Залам, переживая за целостность и сохранность своих туалетов и, одновременно, обсуждая мистера Олдриджа.

Наконец, гости добрались до зала и уселись ближе к сцене на мягкие кресла. Публика постепенно заполняла и свои места. Ровена оглядывалась вокруг, разглядывая мелькающих дам.

В зал набилось столько народу, что быстро стало душно. Кроме того, размеры залы не смогли вместить всех желающих и управляющему музыкальным вечером пришлось распорядиться, чтобы распахнули двери на большой балкон с тем, чтобы избежать духоты и чтобы те, кому не хватило места, смогли бы занять свободный пятачок за стульями вплоть до балкона.

Дамы нетерпеливо обмахивались веерами, переговаривались и бросали на сцену выжидательные взоры. Мужчины ерзали на стульях, некоторые промакивали взмокшие лбы батистовыми платками.

Наконец концертмейстер объявил о начале вечера, потом представил скрипача, аккомпанирующих ему музыкантов и удалился.

Полилась музыка.

Ровена, заинтригованная славой мистера Олдриджа, вся обратилась в слух, жадно следя за тем, что вытворяли его пальцы. Через тридцать минут игры, она поняла, что у нее начинает гудеть голова от быстроты, сухости и механичности, с какой виртуоз отчеканивал звуки. По залу то и дело прокатывались удивленные и одобрительные возгласы.

Вечер выдался такой жаркий, что даже распахнутые балконные двери не могли спасти положение. Однако публика, поглощенная техникой исполнения скрипача вся обратилась в зрение и слух. Ну а те, кто не блистал великими познаниями в музыке, делали все, чтобы скрыть свое невежество под маской напускной заинтересованности.

Находились и те, кто уже прикорнул, опустив голову себе на грудь.

К концу первого часа механическая виртуозность, быстрота пассажей и вышколенность всех скрипичных приемов так надоела Ровене, что у нее начала побаливать голова. Она не любила такую музыку и предпочитала простоту, но душевность деревенской скрипки, скрипке мистера….. Как казалось ей, любое произведение, сыгранное с душой и трогательностью могло бы затмить самую тонкую техничность. Ни разу за этот час ни одна мурашка не пробежала по ее коже, ни разу она не задержала дыхания от восхищения. И пусть этот Генри Олдридж признан по всей Англии, она решила для себя, что на его месте бы пожертвовала некоторыми приемами исполнения ради душевности музыки.

Она вспоминала, как в прошлом году на ярмарке в праздник Святого Варфоломея, услышала одного бродячего скрипача, который то и дело ошибался, играя свое произведение. Конечно же у него не было такой впечатляющей растяжки пальцев левой руки, но зато он играл так проникновенно! Каждая нота, казалось, жила отдельно и срывалась со струн завершенная и наполненная глубоким смыслом. Тот скрипач не собрал вокруг себя такого количества зрителей, но те, кто останавливался послушать его, не замечали как подносили к глазам носовые платки или рукава камзола и смахивали набегающие слезинки.

В конце концов Ровена осторожно осматривая зал пришла к выводу о том, как удачно она разместилась и не беспокоя почти никого, может ненадолго исчезнуть.

Объявив тетушке о своей головной боли, она поднялась с места, желая направиться на балкон и подышать свежим воздухом.

Ей пришлось, тем не менее, пробираться через зрителей, стоящих в боковых проходах. Они были поглощены музыкой и не сразу желали сдвинуться с места. Но вскоре преодолев это препятствие, уже изрядно уставшая, с возникшей легкой одышкой, Ровена оказалась перед другим препятствием, не обратив на него внимание ранее. Все пространство до балкона занимали зеваки. Они так плотно стояли друг к другу, что девушка не знала с какой стороны ей лучше было бы обогнуть эту гору.

Она обернулась назад, где в мягких креслах вальяжно восседали важные гости, в том числе и ее друзья. Но теперь не считала приемлемым вернуться туда, так как, во-первых, она уже проделала большой путь, во-вторых, она понимала, что совсем не выдержит еще один час концерта. Вздохнув, Ровена принялась пробираться сквозь толпу, то и дело извиняясь.

Вскоре она оказалась где-то посередине толпы и уже перестала видеть не только балконные двери, но и музыкантов. Ровена смотрела строго перед собой, стараясь пробраться вперед, вглядываясь в каждый прорех между людьми, с целью увидеть там спасительное пространство из ночи и свежего воздуха.

Девушка уже почти выбилась из сил и начала было ругать себя за то, что решилась на это предприятие. Тут дорогу ей перегородил высокий мужчина, он тоже пробирался сквозь толпу в сторону балкона, но делал это как-то медленно и то и дело останавливался.

Она наткнулась на него, когда он поравнялся с ней. Потом тут же, через пару шагов, снова чуть не налетела на него, когда он вдруг резко остановился. За его широкой спиной Ровена не видела ровным счетом ничего. Ей это надоело и она решительно протиснулась вперед, желая обогнуть нерешительного зрителя.

Поравнявшись с мужчиной с тем, чтобы наконец опередить его, ей пришлось немного столкнуть его с пути.

– Вы?! – вдруг услышала Ровена знакомый голос. Подняв голову вверх, она вздрогнула и покраснела. Это оказался герцог фон Ламберг, который теперь смотрел на нее сверху вниз, стараясь побороть удивление. – Какая встреча.

Ровена испугалась, а затем и растерялась, подумав, что он наверняка предположил, будто она преследует его.

– Боже мой, простите ради бога. Я и представить не могла, что это вы. Я вас даже не заметила. Но, я вовсе и не думала преследовать вас!

Она постаралась отлепиться от герцога насколько это позволяла сдавливающая их со всех сторон толпа, вызвав недовольные кряхтения где-то позади. Ровена чувствовала легкий аромат чисто выстиранного сюртука, а прохладное дыхание Франца то и дело щекотало ее кожу.

– В любом случае, – протараторила смущенная девушка, – я уже собиралась уходить.

Ровена поклонилась, как могла и развернулась, чтобы как можно скорее пойти в обратном направлении. Но только она собралась делать шаг, как услышала позади:

– Подождите! – она почувствовала что ее огаленное предплечье обхватила ледяная ладонь. Вздрогнув от неожиданности, Ровена обернулась. Жар хлынул к ее лицу, она устремила на герцога испуганный взгляд. Тот, одернул руку неожиданно быстро, сам почему-то испугавшись своего жеста.

– Я охотно вам верю. – тут же возобновил он свою речь. – Тут столько народу, что мы не могли бы никак увидеть друг друга. Но вы, кажется, направлялись на балкон. Почему же вы теперь двигаетесь в обратном направлении?

Ровена смутилась, не зная что бы ответить.

– Я… я… Мне стало не по себе и я решила подышать свежим воздухом, но теперь уже все хорошо. Я, пожалуй, вернусь на место.

Ровена снова сделала движение в сторону, опустив голову от смущения, чувствуя как ее щеки жжет румянец. Но следующая фраза герцога удержала ее на месте.

– Если эта толпа внушает вам такое спокойствие и комфорт, что вам сразу в ней полегчало, по сравнению с теми прекрасными креслами, которые вы только что покинули, то я очень удивлюсь необычности устройства вашей психической системы.

И действительно, было бы глупо сейчас, уже почти достигнув цели, пуститься в обратную дорогу. Кроме того, Ровена поняла в какой глупой ситуации оказалась, видя усмешку герцога. Ей следовало бы промолчать. Зрители вокруг них, терпевшие поначалу их болтовню начали уже терять терпение и принялись шикать на болтавших.

– Пойдемте, я проведу вас. – наконец сообщил Франц, видя, что Ровена замешкалась. – Все же вы держали путь к балкону. Тут осталось всего пару шагов. Нелепо было бы сейчас повернуть назад.

Он встал к ней боком и оградил ее от давящей со всех сторон публики так, чтобы она смогла пройти, не портя себе наряд.

Действительно, толпа через пару шагов резко кончилась и перед ними открылось огромное свободное пространство балкона и звездное небо над головами.

– Благодарю вас, было очень любезно помочь мне проделать остаток этого непростого пути.

– Не стоит, я и сам сюда направлялся. В зале сделалось слишком жарко.

Тут воцарилась пауза. Ровена удивленно приподняла брови на слова герцога, подумав насколько действительность расходится с его словами. Не смотря на то, что ему сделалось душно в зале, руки его хранили ледяной холод. Возможно у него были проблемы с кровообращением. Но девушка, открыв было рот, чтобы заметить ему эту странность, решила в последний момент сохранить мудрое молчание. Так как ей показалось, что, во-первых, это не ее дело, а во-вторых, герцог, скорее всего, не захочет обсуждать с ней свое здоровье.

Так же она то и дело робела. Возможно сейчас герцог захочет побыть один и возможно ей следовало бы попрощаться с ним – такие мысли крутились в ее голове в данный момент.

Она не знала как лучше бы было себя повести и подбирала в голове фразы. Но к ее облегчению он заговорил первый.

– Итак, могу я поинтересоваться, что привело вас сюда? Только ли духота?

Кстати, мне очень жаль, что вам придется услышать об этом из моих уст, так как обычно я стараюсь делать только комплименты, но кажется, у меня нет выбора.

С фразой герцога выражение лица девушки делалось все более испуганным.

Герцог выдержал театральную паузу, пока бедняжка терялась в догадках, что он ей выдаст на этот раз.

– На вашей кружевной накидке появилась большая затяжка.

– Ах, боже мой, но где же? – Ровена принялась осматривать свои плечи, стараясь заглянуть на спину. – Тетушка на мне живого места не оставит за неосторожность.

– Вот затяжка. – показал герцог на длинную шелковую нить, выходившую на уровне плеча – Ее надо спрятать, иначе ваша накидка рискует быть безнадежно испорченной.

Я вижу, у вас талант уметь портить свой туалет.

Ровена вскинула вопросительный взор на герцога, стараясь понять упрек это или шутка, так как она подметила, что он видимо очень любит использовать свой статус, чтобы говорить все, что ему вздумается вполне безнаказанно. На лице мужчины не дрогнул ни один мускул, оно выражало совершенное бесстрастие. В конце концов, это было не так важно, так как в ней вдруг взыграло негодование.

– Вовсе нет! Вы же сами видели сколько там народу! – выпалила она.

– Так что вас привело на балкон? – сменил герцог тему – Не боитесь ли вы пропустить такую прекрасную возможность услышать местного виртуоза? Как вы находите его?

Ровена, замешкавшись, подумала, что если она скажет правду, то может показаться невеждой, совсем не разбирающейся в музыке. И раз большая часть общества поет тому дифирамбы, то и ей не следовало бы выделяться новизной мнения.

– Он очень даже недурен. Его техника прекрасно отточена. Даже один мой знакомый как-то раз услышал «Дьявольские трели» Тартини в исполнении господина Олдриджа и был поражен.

– Так значит, он вам все-таки понравился? – не унимался герцог, не сводя темных гипнотических глаз с лица Ровены, которые проникали в самую ее душу.

Та зарделась, начав корить себя за то, что имела тенденцию сохранять свое мнение при любых обстоятельствах, не желая потворствовать вкусу общества и его привычкам, но тут пошла наперекор себе и своим убеждениям, сказав неправду, из-за чего чувствовала себя крайне глупо.

– Если честно, мне более по нраву деревенские мелодии, исполненные с душой и наполненные глубочайшим смыслом. Хоть они и просты, но в них есть свое очарование, присущее простоте и широте крестьянской души. Но верно, что из-за частых ошибок и недостатка техники, их мелодии у некоторых ценителей музыки могут вызывать головную боль.

Ровена запнулась, чувствуя на себе всю тяжесть взгляда герцога. Тот, как на зло, молчал. Неизвестно, какие мысли бродили в его голове и что он теперь думал о девушке из знатной семьи, которая предпочитает деревенские мотивы виртуозности вышколенных мастеров.

– Так значит, вам не понравилось? – приподняв одну бровь вновь осведомился он.

Ровена набрала в легкие воздуха, теребя свой веер от волнения.

– Не то чтобы не понравилось, он силен с технической стороны….

– Вы только что сказали мне, что предпочитаете простоту деревенских мотивов, техничности мастера. Соответственно я делаю вывод, что именно по этой причине вы и оказались на балконе? А значит, вам не понравилось, верно?

– Ну…. в общем-то вы правы. – совсем тихо вымолвила Ровена – Вы, наверное считаете, что у меня нет вкуса, но это вовсе не так. Просто….

– Успокойтесь и прекратите оправдываться. К тому же в этом нет никакой надобности, так как я полностью с вами согласен.

Ровена от неожиданности заявления задержала воздух, вскинув на Франца загоревшиеся радостью глаза. С сердца ее тут же свалился огромный груз напряжения.

– Правда?! Так значит, вы думаете так же, как и я? Кто бы мог подумать! Какое счастье! Значит, вы не находите мой вкус плохим?

– Не нахожу, вы можете быть спокойны.

Ровена, вдруг погрузившись в детскую радость, тут же осадила себя, желая выглядеть в глазах этого господина как подобает девушке ее статуса и возраста.

– Надо же, так значит у вас не только глубокие философские познания, но и хороший музыкальный вкус.

– Какие философские познания?

– Вы уже забыли игру в слова у мадам Уитклиф?

– Ах, это. Разве мои рассуждения можно назвать философией? Я не придала им такого смысла и мне очень жаль, что тогда я забрала ветвь первенства у мадам де Бриссак. Мне было очень неудобно перед ней, я вовсе и не думала так делать….Если бы я могла…

– Вы не забрали у нее ветвь первенства, – встрял в речь герцог, – но получили ее по праву и по общественному решению, а это важный момент.

Хотел бы посоветовать вам одну вещь. У вас есть дар глубоко и тонко чувствовать этот мир и вам стоит гордиться этим, а не прятать его от общества. Потому что немногие счастливчики могут им похвастаться, а те, кто может как правило уже стали великими философами.

Ровена, то и дело смущаясь, опустила взор вниз и лишь только герцог закончил, она посмотрела на него с такой искренней благодарностью, что теперь ему стало неловко от ее взгляда, но виду он совершенно не подал.

Напротив, чтобы избежать неловкой ситуации, он поспешил сообщить ей, что намерен теперь уже покинуть мероприятие и спросил, не желает ли она, чтобы он помог ей пробраться через толпу к ее месту. Она ответила, что предпочитает остаться на балконе в ожидании окончания концерта. С тем, герцог и откланялся, оставив девушку одну со своими мыслями и переживаниями. Сердце ее трепетало, словно птичка в тесной клетке, рвясь на волю из тисков железных прутьев. Грудь ее вздымалась от волнения. И она не знала, что ее так взбудоражило, не то ли откровение герцога, не то ли сама его персона.

Остаток времени она разглядывала свою накидку, рассуждая о том, как могла бы ее теперь починить.

Вскоре концерт окончился, вызвав бурные аплодисменты. Публика начала потихоньку расходиться. Ровена юркнула в зал с той легкостью и весельем, которые не могли не иметь под собой причину. А когда она оказалась рядом со своей тетушкой, то никак не могла сдержать счастливой улыбки, что заметила тетушка и сопроводила своим комментарием:

– Неужели свежий воздух может произвести такой глубокий эффект на настроение, нежели чем музыка прекрасного господина Олдриджа, милая моя?