Текст книги "Соблазни меня в сумерках"

Глава 9

Бал должен был состояться в Белгрейвии, фешенебельном районе в центре Лондона. После шума и грохота окрестных улиц, забитых людьми и транспортом, Белгрейв-сквер казалась оазисом тишины и покоя. Здесь располагались иностранные посольства и монументальные дворцы, с лакеями в напудренных париках и представительными дворецкими, здесь сновали кареты с томными дамами и их крохотными раскормленными собачками.

Окружающие районы Лондона представляли мало интереса для тех, кто был достаточно удачлив, чтобы жить в Белгрейвии. Разговоры в основном велись о местных делах: кто снял дом по соседству, какая из ближайших улиц нуждается в ремонте и какие события намечаются в соседней резиденции.

К огорчению Поппи, Кэм и Амелия поддержали Лео. Если Поппи хочет положить конец сплетням, связанным с Майклом Бейнингом, то должна появиться в обществе, гордая и беззаботная.

– У людей долгая память на такие вещи, – сардонически заметил Кэм. – Хотя одному Богу известно, почему они придают такое значение подобным пустякам. Но такова жизнь.

– Только один вечер, – участливо сказала Амелия. – Как по-твоему, ты выдержишь, дорогая?

– Да, если вы будете там, – отозвалась Поппи без всякого энтузиазма.

Однако когда она оказалась у подножия ступенек, ведущих к увенчанному портиком парадному входу, ее охватило сожаление и дурные предчувствия. Бокал вина, который она выпила для храбрости, жег желудок, а корсет казался слишком туго зашнурованным.

На ней было платье из белого атласа и бледно-голубой кисеи. Талию перехватывал атласный пояс, глубокое декольте было отделано голубой оборкой. Уложив ее волосы в прическу из поднятых вверх локонов, Амелия продела через них голубую ленту.

Лео, как и обещал, явился, чтобы сопровождать семью на бал. Предложив Поппи руку, он повел ее вверх по ступенькам, остальные двинулись следом. Войдя внутрь, они оказались в разгоряченной атмосфере, наполненной благоуханием цветов, звуками музыки и гулом сотен голосов. Двери были сняты с петель, чтобы гости могли беспрепятственно перемещаться между бальным залом, буфетом и комнатами для игр в карты.

Хатауэи присоединились к цепочке гостей, ожидавших представления хозяевам.

– Ты только посмотри, как чинно и благородно они выглядят, – заметил Лео, оглядев толпу. – Вряд ли я долго выдержу в этой компании.

– Ты обещал, что подождешь, пока не кончится первый тур танцев, – напомнила Поппи.

Он вздохнул:

– Только ради тебя. Но я презираю подобные мероприятия.

– Как и я, – мрачно сказала мисс Маркс, озиравшаяся по сторонам с таким видом, словно обследовала вражескую территорию.

– Бог мой, мы еще в чем-то согласны, – усмехнулся Лео, глядя на нее с притворным беспокойством. – Вы меня пугаете, Маркс. Мой желудок не выдержит такого стресса.

– Сделайте одолжение, избавьте нас от своего натурализма, – огрызнулась она.

– Вы про желудок? А в чем дело?

– Неделикатно упоминать в обществе про анатомические подробности. – Она смерила его высокую фигуру презрительным взглядом. – Уверяю вас, это никому не интересно.

– Вы так думаете? Должен сообщить вам, Маркс, что немало женщин проявляют интерес к моим…

– Рамзи, – вмешался Кэм, бросив на шурина предостерегающий взгляд.

Войдя в бальный зал, они разделились. Лео и Кэм пошли взглянуть на игру в карты, а женщины направились к столам, накрытым для ужина. Амелию тут же окружила толпа щебечущих матрон.

– Я не могу есть, – сказала Поппи, бросив полный отвращения взгляд на длинный буфет, заставленный блюдами с холодной говядиной, лобстером, ветчиной и салатами.

– А я умираю от голода, – отозвалась Беатрикс извиняющимся тоном. – Ты не возражаешь, если я немного перекушу?

– Нет, конечно, мы постоим рядом.

– Съешь хотя бы ложку салата, – посоветовала ей мисс Маркс вполголоса. – Ради любопытных глаз. И улыбнись.

– Вот так? – Поппи растянула губы в улыбке.

Беатрикс с сомнением покачала головой:

– Нет, это не годится. Ты похожа на лосося, поданного на закуску.

– Именно так я себя чувствую. – сказала Поппи. – Как будто меня сварили, разрезали на части и выставили на всеобщее обозрение.

Они встали в небольшую очередь к буфету, где лакеи наполняли тарелки гостей и относили их к столам, стоявшим поблизости.

Поппи еще стояла в очереди, когда к ней подошла леди Белинда Уолскот, хорошенькая девушка, с которой она подружилась за время сезона. Не успела Белинда выйти в свет, как ее руки стали добиваться несколько достойных джентльменов, и она быстро обручилась.

– Поппи, – тепло сказала та, – как приятно видеть тебя здесь. Мы не были уверены, что ты придешь.

– Чтобы я пропустила последний бал сезона? – вынужденно улыбнулась Поппи. – Ни за что.

– Я так рада. – Леди Белинда одарила ее сочувствующим взглядом. – Это ужасно, то, что случилось с тобой. Мне так жаль.

– О, здесь не о чем сожалеть? – откликнулась Поппи беспечным тоном. – Со мной все в порядке!

– Ты такая храбрая, – сказала Белинда. – Помни, что в один прекрасный день ты встретишь лягушку, которая превратится в прекрасного принца.

– Неплохо бы, – заметила Беатрикс. – До сих пор она встречала принцев, которые превращались в лягушек.

Опешив, Белинда выдавила улыбку и оставила их.

– Мистер Бейнинг не лягушка, – возразила Поппи.

– Ты права, – признала Беатрикс. – Это несправедливо по отношению к лягушкам, которые на самом деле очень милые создания.

Поппи собиралась возразить, но услышала смешок мисс Маркс и рассмеялась. Она смеялась так долго, что привлекла любопытные взгляды гостей, стоявших в очереди к буфету.

После того как Беатрикс перекусила, они немного побродили по бальному залу. С верхней галереи, где размещался оркестр, доносилась музыка. Огромное помещение было залито светом восьми хрустальных люстр. В воздухе стоял густой аромат зелени и роз.

Затянутая в тесный корсет, Поппи задыхалась, не в силах вздохнуть полной грудью.

– Здесь слишком жарко, – сказала она.

Взглянув на ее покрытое испариной лицо, мисс Маркс вытащила платок и подвела ее к одному из плетеных кресел, стоявших у стены.

– Пожалуйста, – сказала она. – Подожди здесь, пока я поищу твоего брата или мистера Роана, чтобы они проводили тебя на свежий воздух. Но вначале мне надо позаботиться о Беатрикс.

– Да, конечно, – промолвила Поппи, глядя на двух мужчин, которые подошли к Беатрикс в надежде вписать свои имена в ее карточку для танцев. Они явно пребывали в восторге от Беатрикс, которая обращалась с ними как с дикими зверями, с мягким юмором, интересом и терпением.

Пока мисс Маркс проверяла карточку Беатрикс, Поппи откинулась в кресле и сосредоточилась на том, чтобы дышать в железной клетке корсета. К несчастью, из своего кресла она могла слышать голоса, доносившиеся с другой стороны увешанной гирляндами колонны.

Разговаривали три молодые женщины, не скрывая злорадного удовлетворения.

– Конечно, Бейнинг никогда бы не женился на ней, – сказала одна. – Не буду отрицать, она недурна собой, но ужасно провинциальна. Один мой знакомый пытался разговаривать с ней на художественной выставке в Королевской академии искусств, и она принялась болтать какую-то чепуху… будто французы запустили воздушный шар с овцой в честь короля Людовика, не помню, какого по счету. Представляете?

– Людовика Шестнадцатого, – прошептала Поппи.

– А чего вы ожидали? – произнес другой голос. – У них вся семья странная. Лорд Рамзи – единственный, кто вписался в общество, да и тот известен своими выходками.

– Закоренелый повеса.

Из жара Поппи бросило в холод. Она закрыла глаза, сожалея, что не может провалиться сквозь землю. Ей не следовало приходить на бал. Что она пыталась доказать? Что ей наплевать на Майкла Бейнинга? Но ведь это неправда. Что ее сердце не разбито, когда оно разбито? Почему она должна притворяться? Неужели это такое непростительное преступление – быть честной относительно собственных чувств?

Очевидно, да.

Она тихо сидела, переплетя затянутые в перчатки пальцы, пока ее мысли не отвлекло оживление около главного входа в бальный зал. Видимо, прибыла важная персона – кто-нибудь из королевской семьи, знаменитый военный или влиятельный политик.

– Кто это? – поинтересовалась одна из молодых женщин, расположившихся за колонной.

– Кто-то новенький, – сказала другая. – И красивый.

– Божественно, – согласилась первая. – Должно быть, важная шишка. Иначе его появление не вызвало бы такого оживления.

Раздался смешок.

– И леди Норбери так бы не млела. Посмотрите, она даже покраснела!

Невольно заинтересовавшись, Поппи подалась вперед, чтобы посмотреть на новоприбывшего. Вначале она ничего не увидела, кроме темноволосой головы, возвышавшейся над толпой. Мужчина проследовал в бальный зал, непринужденно разговаривая со своими спутниками и сияющей леди Норбери, полной, увешанной драгоценностями дамы, которая цеплялась за его локоть.

Поппи отпрянула в кресле, узнав незнакомца.

Это был Гарри Ратледж.

Она не представляла, почему он явился на этот бал и почему это заставило ее улыбнуться. Возможно потому, что она не могла не вспоминать их последнюю встречу, когда он, одетый в костюм для фехтования, пытался нанизать на шпагу непослушную обезьянку. Сегодня Гарри Ратледж был в вечернем костюме с накрахмаленным белым галстуком и казался невероятно красивым. Он двигался и разговаривал с той же харизматической непринужденностью, с которой делал все остальное.

Вернулась мисс Маркс, оставив Беатрикс со светловолосым джентльменом, и тот закружил ее в вихре вальса.

– Как ты себя… – начала она, но резко осеклась, втянув в грудь воздух. – Проклятье! – прошептала она. – Он здесь.

Поппи впервые слышала, чтобы ее компаньонка богохульствовала. Она нахмурилась, удивленная реакцией мисс Маркс на появление Гарри Ратледжа на балу.

– Я заметила. Но почему вы…

Она замолкла, проследив за направлением взгляда своей компаньонки.

Мисс Маркс смотрела не на Гарри Ратледжа, а на Майкла Бейнинга.

При виде своего бывшего жениха, стройного и красивого, который шел по залу, глядя на нее, сердце Поппи болезненно сжалось. Он отверг ее, сделав предметом публичных насмешек, а затем явился на бал? Неужели он ищет новую девушку, за которой мог бы ухаживать? Наверное, он решил, что, пока он танцует в Белгрейвии с другими, она, Поппи, будет прятаться в номере отеля, рыдая в подушку.

Что, признаться, она и собиралась делать.

– О боже! – прошептала Поппи, глядя в обеспокоенное лицо мисс Маркс. – Не позволяйте ему говорить со мной.

– Он не собирается устраивать сцену, – мягко сказала та. – Совсем наоборот. Обмен любезностями пойдет вам обоим на пользу.

– Вы не понимаете, – хрипло возразила Поппи. – Я не способна на любезности сейчас и не могу предстать перед ним. Прошу вас, мисс Маркс…

– Я отошлю его, – сказала компаньонка, распрямив узкие плечи. – Не волнуйся, дорогая. Постарайся взять себя в руки. – Она повернулась и двинулась навстречу Майклу.

– Спасибо, – прошептала Поппи, хотя мисс Маркс не могла слышать ее. В ужасе от близких слез, пощипывающих глаза, она слепо уставилась в пол перед собой. «Не плачь, не плачь», – заклинала она себя.

– Мисс Хатауэй, вы настоящая счастливица, – вторгся в ее панические мысли голос леди Норбери. – Этот достойный джентльмен хотел бы познакомиться с вами. С удовольствием представляю вам мистера Ратледжа, владельца отеля.

В поле зрения Поппи появилась пара черных, отполированных до блеска башмаков. Подняв голову, она встретила сверкающий взгляд зеленых глаз.

Гарри поклонился:

– Мисс Хатауэй, как…

– Я обожаю вальс, – сказала Поппи, вскочив со стула и схватив его за локоть. Ее горло так сдавило, что она с трудом могла говорить. – Вы не пригласите меня?

Леди Норбери издала нервный смешок.

– Какая очаровательная непосредственность.

Поппи цеплялась за руку Гарри так, словно от этого зависела ее жизнь. Его взгляд упал на ее пальцы, впившиеся в черную шерсть его рукава. Он накрыл их ладонью, погладив ее запястье большим пальцем. Даже через два слоя белых перчаток она чувствовала успокаивающее тепло его прикосновения.

В этот момент вернулась мисс Маркс, избавившаяся от Майкла Бейнинга. При виде Гарри Ратледжа ее брови сердито сошлись на переносице.

– Нет, – коротко сказала она.

– Нет? – Его губы насмешливо изогнулись. – Я пока еще ничего не просил.

Мисс Маркс одарила его холодным взглядом.

– Очевидно, вы желаете пригласить мисс Хатауэй на танец.

– Имеете возражения? – поинтересовался он невинным тоном.

– И не одно, – бросила мисс Маркс так резко, что леди Норбери и Поппи подозрительно уставились на нее.

– Мисс Маркс, – сказала леди Норбери. – Я могу поручиться за этого джентльмена.

Губы компаньонки вытянулись в узкую линию. Она покраснела, сообразив, что ее поведение вызывает вопросы.

– Когда танец закончится, – мрачно сказала она, глядя на Поппи, – попроси своего кавалера проводить тебя ко мне, на это самое место. Понятно?

– Да, – прошептала Поппи, глядя через широкое плечо Гарри.

Майкл смотрел на нее с другого конца зала, бледный как смерть.

Ситуация была настолько чудовищной, что Поппи хотелось выбежать из бального зала. Вместо этого ей придется танцевать.

Гарри ввел Поппи в круг танцующих и обнял за талию затянутой в перчатку рукой. Ее дрожащая рука легла ему на плечо. Ему хватило одного взгляда, чтобы охватить всю сцену: Поппи со слезами на глазах, напряженное лицо Майкла Бейнинга и любопытные взгляды окружающих.

– Я могу чем-нибудь помочь? – мягко спросил он.

– Увезите меня отсюда, – сказала она. – Как можно дальше. В Тимбукту.

Он сочувственно улыбнулся:

– Не думаю, что они будут рады европейцам.

Он закружил Поппи в танце, и ей ничего не оставалось, кроме как следовать его движениям.

Поппи была рада сосредоточиться на чем-то еще, кроме Майкла. Как она и ожидала, Гарри Ратледж оказался прекрасным танцором. Поппи расслабилась в его сильных и уверенных объятиях.

– Спасибо, – сказала она. – Вы, наверное, удивились, почему я…

– Нисколько. Все написано на лицах, у вас и Бейнинга. Вы не слишком сильны в притворстве, не так ли?

– У меня никогда не было в этом необходимости. – К ужасу Поппи, ее горло сжалось, глаза защипало. Она была на грани того, чтобы расплакаться при всех. Попытавшись успокоиться, она сделала глубокий вдох, но корсет так стиснул ее легкие, что ей стало дурно. – Мистер Ратледж, – прошептала она, – вы не могли бы проводить меня на террасу, чтобы глотнуть свежего воздуха?

– Конечно, – произнес он успокаивающим тоном. – Еще один круг по залу, и мы выскользнем наружу.

В других обстоятельствах Поппи, возможно, получила бы удовольствие от танца и музыки. Ее глаза были прикованы к смуглому лицу ее неожиданного спасителя. Он выглядел ослепительно: в элегантном вечернем костюме, с темными волнистыми волосами, зачесанными назад, – но его глаза, окна в его неугомонную душу, скрывались в тени.

Даже сквозь пелену горестного оцепенения ей пришло в голову, что, пригласив танцевать, Гарри Ратледж выделил ее из всех. Для многих это выглядело как проявление интереса.

Но это не может быть правдой.

– Почему? – спросила она, не подумав.

– Что «почему»?

– Почему вы пригласили меня танцевать?

Гарри помедлил, разрываясь между галантностью и честностью. И остановился на последнем:

– Потому что мне хотелось обнять вас.

Смутившись, Поппи уставилась на простой узел его белого галстука. В другой ситуации она почувствовала бы себя чрезвычайно польщенной, но в данный момент были поглощена отчаянием из-за Майкла.

С ловкостью опытного соблазнителя Гарри отделил ее от танцующих и вывел через французские двери на террасу. Она слепо последовала за ним, даже не задумываясь, как к этому отнесутся окружающие.

Воздух снаружи был свежим и бодрящим. Поппи глубоко дышала, благодарная, что ей удалось вырваться из душной атмосферы бального зала. Так долго сдерживаемые слезы выступили у нее на глазах и пролились.

– Сюда, – сказал Гарри, увлекая ее в дальний угол балкона, тянувшегося во всю ширину здания. Внизу простиралась пустынная лужайка. Остановившись в темном углу, он вытащил из кармана платок и протянул ей.

Поппи промокнула глаза.

– Мне очень стыдно, – сказала она неровным тоном. – Вы были так добры ко мне, пригласив танцевать, а теперь вынуждены терпеть общество дырявого горшка.

Гарри сочувственно улыбнулся и прислонился к перилам, повернувшись к ней лицом. Он терпеливо ждал, понимая, что никакие слова не прольют бальзам на ее израненную душу.

Поппи медленно вздохнула, успокоенная ночной прохладой и благословенной тишиной.

– Мистер Бейнинг собирался сделать мне предложение, – сказала она. – Но передумал.

Гарри помолчал, пристально глядя на нее. Его глаза по-кошачьи светились в темноте.

– Как он это объяснил?

– Его отец не одобрил наш брак.

– И это явилось для вас неожиданностью?

– Да, – отозвалась она вызывающим тоном. – Он дал мне обещание.

– Таким, как Бейнинг, редко позволяют жениться по собственному желанию. Им приходится учитывать гораздо больше соображений, чем их личные желания.

– И эти соображения важнее, чем любовь? – с горечью спросила Поппи.

– Конечно.

– Брак – это союз двух людей, заключенный на небесах. Что может быть важнее? Разве это звучит наивно?

– Да, – коротко отозвался он.

Губы Поппи изогнулись, хотя ей было совсем не весело.

– Наверное, я прочитала слишком много волшебных сказок, где принцы поражают драконов, побеждают злодеев и женятся на служанках, чтобы умчать их в свой замок.

– Волшебные сказки следует читать для развлечения, – заметил Гарри. – А не в качестве руководства для жизни. – Он стянул перчатки, убрал их в карман фрака и облокотился о перила, искоса глядя на нее. – А что делают служанки, когда их бросают принцы?

– Они возвращаются домой. – Поппи крепче сжала влажный комочек платка. – Я не гожусь для Лондона и здешней суеты. Я хочу вернуться в Гэмпшир, чтобы жить там в тишине и покое.

– Надолго?

– Навсегда.

– А замуж вы выйдете за фермера?

– Возможно. – Поппи вытерла остатки слез. – Из меня получилась бы отличная фермерская жена. Я умею обращаться с коровами. Знаю, как приготовить овощное рагу. И я всегда ценила тишину и покой.

– Овощное рагу? – Он, казалось, искренне заинтересовался.

– Да, тушеные овощи.

– Где вы научились готовить?

– У моей матери. – Поппи понизила голос, словно сообщала ему нечто строго конфиденциальное. – Весь секрет в стаканчике эля, который нужно добавить во время готовки.

Они стояли слишком близко. Поппи понимала, что ей следует отодвинуться. Но его близость успокаивала ее, а его запах был свежим и манящим. От ночной прохлады у нее на руках выступили мурашки, а он был таким большим и теплым, что ей хотелось прильнуть к нему и забраться внутрь его фрака, словно она была одним из питомцев Беатрикс.

– Вы не предназначены в фермерские жены, – сказал Гарри.

Поппи бросила на него удрученный взгляд.

– Вы думаете, что ни один фермер не женится на мне?

– Я думаю, – медленно произнес он, – что вам следует выйти замуж за мужчину, который будет ценить вас.

Она скорчила гримаску.

– Таких мало.

Он улыбнулся:

– А вам и не нужно много. Вам нужен один. – Он взял ее за плечо, так что она ощутила тепло его ладони через тонкую ткань платья. – Поппи, – нежно сказал он, теребя большим пальцем оборку вокруг глубокого выреза, – а что, если я попрошу разрешения ухаживать за вами?

Поппи в изумлении уставилась на него.

Наконец-то кто-то попросил разрешения ухаживать за ней.

И это был не Майкл или кто-либо из тех, кого она встретила за эти три сезона. Это был Гарри Ратледж, неуловимый и загадочный владелец отеля, с которым она познакомилась всего лишь пару дней назад.

– Почему я? – только и сумела она спросить.

– Потому что вы интересны и красивы. Потому что я улыбаюсь, когда произношу ваше имя. А больше всего потому, что это, возможно, моя единственная надежда попробовать овощное рагу.

– Мне очень жаль, но… нет. Это плохая идея.

– Думаю, это самая лучшая идея из всех, что приходили мне в голову. Почему нет?

Голова Поппи шла кругом.

– М… мне не нравится ухаживание, – произнесла она, заикаясь. – Это чревато постоянным стрессом и разочарованием.

Его большой палец медленно прошелся по ее ключице.

– Не уверен, что вы знаете, что такое настоящее ухаживание. Но если вам так хочется, обойдемся без него. Это сбережет время.

– Я не хочу обходиться без ухаживания, – сказала Поппи, еще больше растерявшись. Она дрожала, чувствуя, как кончики его пальцев скользят по ее шее. – Я хочу сказать… мистер Ратледж, что я прошла через очень тяжелый опыт. Это слишком скоро.

– За вами ухаживал юноша, которому пришлось поступить так, как ему велели. Почему бы вам не попытать счастья с мужчиной, который не нуждается ни в чьем разрешении?

Мужчина. Что ж, в этом ему не откажешь.

– Я не могу позволить себе такую роскошь, как ожидание, – продолжил Гарри. – Особенно когда вы так чертовски настроены вернуться в Гэмпшир. Я здесь сегодня из-за вас, Поппи. Поверьте, иначе я бы не пришел.

– Вам не нравятся балы?

– Нравятся. Но те, которые я посещаю, устраиваются совсем для другой публики.

Поппи не представляла, какую публику он имеет в виду или с кем предпочитает общаться. Гарри Ратледж был слишком загадочным, слишком опытным и слишком подавляющим во всех отношениях. Он не мог предложить ей спокойную, обычную, разумную жизнь, о которой она мечтала.

– Мистер Ратледж, не обижайтесь, пожалуйста, но у вас нет качеств, которые я хотела бы видеть в своем муже.

– Откуда вы знаете? У меня есть замечательные качества, которые вы еще не разглядели.

Поппи издала нетвердый смешок.

– Думаю, вы способны уговорить любого, – сказала она. – Но все же я… – Она осеклась и ахнула, когда он склонил голову и запечатлел на ее губах быстрый поцелуй, словно хотел попробовать ее на вкус. Она ощущала прикосновение его губ даже тогда, когда он отстранился.

– Проведите со мной завтрашний день, – настойчиво попросил он.

– Нет, мистер Ратледж. Я…

– Гарри.

– Гарри, я не могу…

– Хотя бы один час? – прошептал он, снова склонившись к ней.

Поппи в смятении отвернулась, и его губы прошлись по ее шее.

Никто никогда не делал с ней ничего подобного, даже Майкл. Кто бы мог подумать, что это вызывает такие восхитительные ощущения? Ошеломленная Поппи запрокинула голову, замерев в его объятиях, пока его губы скользили по ее шее, лаская нежную кожу с сокрушительной нежностью. Ее охватила такая слабость, что она обхватила его за шею, чтобы устоять на ногах. Ее губы приоткрылись, коснувшись его гладко выбритой челюсти. У него перехватило дыхание.

– Вам не следует плакать из-за мужчины, – произнес он тягучим, как мед, голосом, почти касаясь губами ее щеки. – Ни один из них не стоит ваших слез. – И, прежде чем она успела ответить, приник к ее губам в поцелуе, таком глубоком и медленном, что Поппи таяла в его объятиях.

А когда кончик его языка игриво вторгся в ее полуоткрытый рот, ее охватило столь странное и возбуждающее ощущение, что она содрогнулась всем телом.

Он сразу поднял голову.

– Простите. Я испугал вас.

Поппи не знала, что ответить. Он не только не испугал ее, но дал представление об огромной неизведанной территории чувственных удовольствий, с которой она никогда раньше не сталкивалась. Даже с ее неопытностью она понимала, что во власти этого мужчины вывернуть ее наизнанку от наслаждения. Это было нечто, о чем она никогда не задумывалась и на что не рассчитывала.

Она попыталась взять себя в руки. Сердце ее бешено колотилось, припухшие губы саднили, тело пульсировало в самых неожиданных местах.

Гарри обхватил ее лицо ладонями, поглаживая большими пальцами разрумянившиеся щеки.

– Вальс закончился. Ваша компаньонка набросится на меня, как терьер на кролика, если я не приведу вас назад.

– Она старается защитить меня, – сумела вымолвить Поппи.

– Это ее обязанность. – Он опустил руки и отступил на шаг.

Поппи покачнулась на ослабевших ногах, и он подхватил ее, прижав к себе.

– Осторожно. – Он тихо рассмеялся. – Это моя вина. Мне не следовало целовать вас так.

– Вы правы, – отозвалась она, постепенно приходя в себя и обретая привычное чувство юмора. – Мне следовало дать вам отпор… влепить пощечину или что-то в этом роде. Как дамы обычно реагируют на подобные вольности?

– Вообще-то поощряют меня к продолжению, – сообщил он с такой готовностью, что Поппи не могла не улыбнуться.

– Я не собираюсь поощрять вас, – сказала она.

Они смотрели друг на друга в темноте, освещенные только светом, лившимся из окон верхних этажей. Как причудлива жизнь, подумала Поппи. Сегодня ей следовало бы танцевать с Майклом. А теперь, отвергнутая Майклом, она стоит на балконе с незнакомцем.

Как можно, будучи влюбленной в одного мужчину, находить другого столь привлекательным? Но Гарри Ратледж был одним из самых обворожительных мужчин из всех, кого она встречала, с таким обаянием, энергией и целеустремленностью, что она не знала, что и думать о нем. Интересно, как он ведет себя в личной жизни?

Жаль, что она никогда этого не узнает.

– Назначьте мне наказание, – предложил он. – Я сделаю все, что вы пожелаете.

Их взгляды скрестились, пока Поппи размышляла над его предложением.

– Какое?

Гарри склонил голову набок, пристально глядя на нее:

– Какое пожелаете.

– А если я пожелаю замок?

– Вы его получите, – ответил он без заминки.

– Вообще-то мне не нужен замок. Там слишком много сквозняков. А как насчет бриллиантовой тиары?

– Нет вопросов. Скромную для дневной носки или что-нибудь более роскошное?

Поппи улыбнулась, а ведь несколько минут назад думала, что никогда больше не будет улыбаться. Ее захлестнул порыв симпатии и благодарности. Вряд ли кто-нибудь другой смог бы утешить ее в подобных обстоятельствах. Но когда она подняла на него глаза, в них блеснула горечь.

– Спасибо, – сказала она. – Но, боюсь, вы не можете дать мне одну вещь, которую я действительно хочу.

Приподнявшись на цыпочки, она прижалась губами к его щеке. Это был дружеский поцелуй.

Прощальный поцелуй.

Гарри молчал, глядя на нее. Затем его взгляд метнулся за ее спину, и его губы накрыли ее рот с обжигающей требовательностью. Ошеломленная этой неожиданной агрессией, Поппи чуть не потеряла равновесие и инстинктивно ухватилась за него для поддержки. Это была неудачная реакция, в неудачном месте: неправильно было чувствовать такой прилив наслаждения, когда их губы слились, – но, как она обнаружила, некоторым соблазнам невозможно противиться. Ее нервы трепетали, вокруг вспыхивали звезды, искорки света рассыпались в воздухе, ударяясь о плиты террасы с хрустальным звоном.

Пытаясь отрешиться от надоедливого шума, Поппи крепче прильнула к нему, но Гарри отстранился и прижал ее голову к своей груди, словно хотел защитить ее.

Подняв ресницы, Поппи похолодела, обнаружив, что они не одни на балконе. Еще две пары вышли подышать воздухом: леди Норбери, уронившая от изумления бокал шампанского, лорд Норбери и пожилая чета.

И Майкл с блондинкой под руку.

Все они в безмолвном шоке взирали на Поппи и Гарри.

Появись в этот момент ангел смерти, с черными крыльями и сверкающей косой, Поппи бросилась бы к нему с распростертыми объятиями. Быть застигнутой целующейся на балконе с Гарри Ратледжем не просто скандал… это начало легенды. Ее репутация погибла. Ее жизнь пропала. Ее семья обесчещена. К утру эта новость распространится по всему Лондону.

Онемев от ужаса, она перевела беспомощный взгляд на Гарри. На короткий миг ей показалось, что в его глазах мелькнуло хищное удовлетворение. Но затем их выражение изменилось.

– Боюсь, это будет непросто объяснить, – сказал он.