Текст книги "Мужчина на одну ночь"

Она дрожащими пальцами стиснула мягкую шерстяную диагональ его лацканов.

Значит, это и есть желание? И оно в сотни раз сильнее всех когда-либо испытанных ею ощущений! Даже в тот вечер, когда Джек дарил ей ослепительно-сладостное наслаждение, воспламенившее ее чувства до совершенно недостижимых раньше границ экстаза, он все равно оставался для нее незнакомцем. И теперь она осознала, какая большая разница между возможностью желать привлекательного, но совершенно чужого мужчину и того, кого ты знаешь. К которому ты неравнодушна. С кем ты делишься секретами. Споришь. Смеешься. В присутствии которого испытываешь странное напряжение. И все это привело к тому, что между ними родилось и расцвело что-то новое. Взаимная приязнь и симпатия превратились в нечто темное и первобытное.

«Он никогда не будет твоим, – поспешно предупредил ее голос сердца. – И никогда не будет принадлежать тебе. Никогда не захочет жениться или терпеть любые ограничения своей свободы. Рано или поздно все это кончится, и ты снова останешься одна».

Но все мысли улетучились, когда их губы сомкнулись: его – настойчивые, дразнящие, требовательные, ее – покорно приоткрывшиеся под натиском поцелуя. И это, казалось, потрясло его: она ощутила дрожь его горла и груди. И тогда поцелуй стал еще жарче, крепче, и она глухо застонала под ласками его языка. Вторжение возбуждало ее, и она теснее прижималась к нему, пока дерзкие груди не расплющились о его грудь.

Девлин оторвался от нее, хрипло, прерывисто дыша. Руки стальным кольцом стиснули ее плечи.

– Боже, – пробормотал он в сколотые рыжевато-каштановые волосы, – ты создана для моих объятий… я просто с ума схожу. Такая сладкая… мягкая…

Он снова поцеловал Аманду, жадно, жарко, вбирая в себя, будто изысканный деликатес, которого так долго жаждала его душа, и только вкус и текстура ее губ могли утолить ненасытную потребность. Упоение разлилось во всем ее теле, оцепеневшем, ожидающем толчка, который одним экстатическим взрывом мог бы избавить от невыносимого напряжения.

Его руки скользнули к лифу платья, теребя рубчатый шелк. Прохладная плоть ее грудей поднималась над квадратным вырезом, переливаясь через сдерживающие оковы зеленого шелка. Наклонив голову, Джек прижался губами к глубокой ложбинке, покрыл поцелуями нежные полушария. Затвердевшие соски натянули ткань, и он, коснувшись их, стал осторожно пощипывать, перекатывая между пальцами. Аманда в отчаянии застонала, вспомнив их вечер вместе, когда ее обнаженная грудь поблескивала в свете камина, а Джек лизал и тянул губами острые бугорки. Она снова хотела прежней близости, и невозможность этого едва не доводила ее до безумия.

Девлин, будто прочитав мысли Аманды, накрыл рукой ее грудь и сжал. Но не облегчил тянущей боли.

– Аманда, – хрипло сказал он, – я сегодня сам отвезу тебя домой.

Чувственный туман заволакивал ее мозг.

– Ты уже предложил мне свой экипаж, – напомнила она.

– Ты знаешь, о чем я прошу.

Да, разумеется, знала. Он хотел поехать к ней домой, подняться в спальню и овладеть на постели, в которой, кроме Аманды, никто не спал.

Прислонившись лбом к его твердой груди, Аманда нерешительно кивнула, сознавая риск того, на что собирается пойти, и возможные последствия. И все же была готова принять все в обмен на незамутненную радость свидания с ним наедине.

Единственная ночь… сто ночей… она примет все, что подарит судьба.

– Да, – выговорила она в мягкое влажное полотно его сорочки, восхитительно пахнувшее крахмалом, одеколоном и рождественской зеленью. – Да, поедем ко мне.

Глава 9

Остаток вечера прошел как во сне. Казалось, веселившиеся от души гости никогда не разъедутся. Но всему наступает конец. Сонных детей погрузили в экипажи, родители, раскрасневшиеся от вина и забав, уселись рядом. Парочки перешептывались в холле, обмениваясь обещаниями и клятвами, а также поспешными поцелуями под веткой омелы над дверью.

Последний час Аманда почти не видела Девлина, провожавшего гостей, прощавшегося и выслушивавшего добрые пожелания. Она невольно улыбнулась, сообразив, чем он занимается: ловко выпроваживает за дверь задержавшихся приятелей и поскорее ведет к каретам. Он явно старался отделаться от всех и остаться с ней наедине. Судя по его настороженным взглядам в ее сторону, он опасался, что она передумает и пойдет на попятную.

Но она верила, что в эту волшебную ночь никто и ничто не встанет между ними. Она еще никогда не чувствовала себя столь беззащитной, готовой на все и исполненной ожиданий. И поэтому, постаравшись набраться терпения, хоть это оказалось нелегко, уселась в маленьком, голубом с золотом салоне перед мраморным камином и мечтательно уставилась в желтое сияние пламени. Когда дом опустел, если не считать слуг, занятых уборкой, и музыкантов, складывавших инструменты, Девлин подошел к ней.

– Джек, – тихо выговорила она, как только он присел перед ней на корточки и взял за руку.

Пламя освещало гордый профиль, заливая черты лица ослепительным светом.

– Вам пора домой, – выговорил он, глядя на нее без обычной веселой уверенности и тени улыбки. Взгляд его был пристальным и вопрошающим, словно он пытался проникнуть в самые тайные ее мысли. – Хотите вернуться одна или мне проводить вас?

Кончик затянутого в перчатку пальца коснулся его щеки в том месте, где щетина уже успела пробиться, и отблески превратили ее в крошечные золотые песчинки. Ни у кого не было губ прекраснее, столь четко очерченных: верхняя поуже, нижняя – мягче, полнее, обещавшая восторги плоти.

– Едем со мной, – сказала она.

В экипаже было темно и холодно. Аманда поспешно поставила ступни на ножную грелку. Девлин уселся рядом. Длинные ноги заняли большую часть пространства под сиденьем. Он засмеялся, увидев, как жадно она впитывает тепло, идущее от фарфорового ящичка, заполненного горящими угольями.

Лакей захлопнул дверцу, и Девлин, немедленно обняв Аманду за плечи, прошептал:

– Я могу согреть тебя.

Лошади тронулись. Карета покатилась по неровной мостовой, слегка покачиваясь при каждом толчке. Аманда не успела оглянуться, как очутилась на коленях своего спутника.

– Джек! – воскликнула она, но он, словно не слыша, сбросил с нее шаль и провел рукой по спине. Взгляд его был устремлен на слабо мерцающие белоснежные груди. Другая рука мгновенно нашла под юбками тонкую щиколотку.

– Джек! – снова ахнула она, упершись в его грудь, но он молча потянул ее на себя и припал губами к шее.

– Что? – пробормотал он, лаская ее губами.

– Только не в карете, умоляю.

– Почему нет?

– Потому что это…

Кончик языка коснулся впадинки на шее, и она едва не застонала.

– Вульгарно. Грубо.

– И возбуждает, – добавил он. – Ты когда-нибудь мечтала заниматься любовью в экипаже?

Аманда откинула голову и в изумлении воззрилась на него, стараясь разглядеть выражение лица в полумраке.

– Разумеется, нет! Даже представить не в силах, как можно это осуществить!

Но, заметив, как блеснули его зубы, она немедленно пожалела о своих словах.

– Нет-нет, только не объясняй!

– Лучше я покажу, – усмехнулся он и, шепча невообразимые, интимные, вгоняющие в краску слова, принялся расстегивать ей платье. Судя по тому, как быстро ослабло натяжение ткани, он времени не терял.

Согласившись отдаться ему сегодня, она представляла романтическую сцену в спальне. Отнюдь не в его экипаже.

Он похищал поцелуй за поцелуем с ее полуоткрытого рта, водил влажными губами по шее.

– Не нужно, – умоляла она. – Мы почти приехали… лакей узнает… остановись!

Джек притянул ее к себе, глядя в серые глаза, всегда светившиеся умом и вызовом. Теперь же их глубины сверкали расплавленным серебром. В них таились уязвимость и желание.

Возбуждение заставило его сердце забиться сильнее. Чресла бешено пульсировали, мужская плоть взбунтовалась. Он хотел вонзиться в нее, стиснуть, кусать и лизать каждый дюйм обнаженной кожи.

Он вновь припал к ее губам, жадно впитывая восхитительный вкус, лаская ее язык своим. Она с готовностью отвечала, позволив целовать себя именно так, как хотел он, выгибаясь всем телом. К этому времени платье уже было расстегнуто до талии. Его рука продолжала шарить по спине, пока не столкнулась с краем корсета. Джек стал нетерпеливо дергать за шнурки, пока они не разошлись и этот предмет туалета не обвис. Теперь Аманда могла дышать свободнее, избавившись от плена накрахмаленной ткани с твердыми косточками.

Джек стянул платье с ее плеч и расстегнул крючки корсета. Полушария ее грудей вырвались на волю, прикрытые только смятым батистом сорочки. Джек не помня себя усадил Аманду повыше, нашел изюминку соска, поймал губами и слегка прикусил сквозь материю. Сладостная вершинка мгновенно затвердела, и каждое обжигающее прикосновение языка исторгало новый стон из горла Аманды. Он дернул за сорочку, ощутил, как тонкая ткань треснула, но продолжал тянуть, пока не обнажил груди, и со стоном зарылся губами в ложбинку, взвешивая на ладонях пьянящую тяжесть.

– Джек, – едва выговорила она, теряя способность мыслить здраво. – О, Джек…

Его алчный рот снова отыскал ее сосок. Язык обвел шелковистую верхушку и замер на границе, там, где начиналась светлая кожа груди. Ее аромат возбудил в нем желание столь бешеное и примитивное, что мир сузился до темного тесного пространства экипажа. Стремясь скорее поставить свое тавро на добыче, он сунул руки под шелковые юбки, раздвинул ноги Аманды так, что она устроилась на нем верхом.

Как он и ожидал, она не осталась равнодушной, осыпая его горячими поцелуями, гладя по груди и животу. Но его одежда и галстук мешали ей, скрывая то, к чему она стремилась, и Аманда, глухо, обреченно застонав, отстранилась.

– Помоги мне, – попросила она дрожащим голосом, принимаясь возиться с поясом его брюк. – Я хочу дотронуться до тебя.

– Не сейчас.

Его ладони скользнули по ее панталонам, нашли изгиб ягодиц.

– Если ты коснешься меня сейчас, я не смогу с собой совладать.

– Мне все равно.

Она дернула сильнее и сумела расстегнуть верхнюю пуговицу.

– Хочу ощутить твой вес… держать тебя в ладони…

Она обвела пальцем твердый ком, распиравший его брюки. Легчайшее нажатие заставило его дернуться и застонать.

– Кроме того, – задыхаясь, напомнила она, – ты первым начал.

Она была такая восхитительно деспотичная, такая пылкая, что сердце Джека сжало неведомое доселе чувство… слишком опасное, чтобы пытаться понять его истоки и причины.

– Ладно, так и быть, – согласился он весело, хотя глаза сладострастно блестели. – Я не собираюсь ни в чем тебе отказывать.

Отстранив ее настойчивую руку, он ловко расстегнул оставшиеся шесть пуговиц. Освобожденная плоть буквально выпрыгнула наружу, чуть подрагивая в предвкушении триумфа. Руки Джека дрожали от усилий сдержаться, не приподнять ее и не вонзиться в девственное тело. Он стиснул зубы и призвал на помощь волю и терпение, когда ее прохладные руки сомкнулись на тугом отростке, поглаживая шелковистую, туго натянувшуюся кожу.

– Я не ожидала… – прошептала она, полузакрыв глаза и не отнимая руки, – что он такой горячий и гладкий…

Джек отвернулся. Воздух со свистом вырывался сквозь горящие губы. Он дошел до предела. Еще немного…

Но тут к его щеке прижалась мягкая щека Аманды.

– Очень больно, когда я тебя касаюсь? – вдруг спросила она, нерешительно притрагиваясь к подрагивающей головке.

– Нет, Господи, нет…

Он сдавленно рассмеялся, но тут же вновь застонал.

– Мне так хорошо. Mhuirnin… Ты убиваешь меня… остановись, умоляю.

Он сжал ее запястье, отстранил руку, потянулся к длинному разрезу в ее панталонах и сильно дернул. Швы лопнули. Он проник внутрь большим пальцем и пригладил кружево влажных рыжих завитков.

– Моя очередь, – объявил он, целуя разгоряченное лицо и осторожно прижимая палец к пещерке, скрытой под завитками, раз, другой, пока розовые складки не набухли и не разошлись. Он почувствовал, как она сжала его бедра своими, и постарался раздвинуть их как можно шире, так что ее тело беспомощно открылось его ласкам.

Он гладил, теребил, дразнил и наконец почувствовал кончиком пальца собирающуюся влагу. Аманда охнула и надавила на его руку, словно в забытьи, бессознательно ища удовлетворения. Но он продолжал пытку, медленно, едва дотрагиваясь, останавливая палец как раз над крошечным бугорком плоти, ставшим непереносимо чувствительным и набухшим. Аманда дрожала и извивалась, но он неумолимо обводил бугорок.

И, только доведя ее до исступления, он прижался чреслами к ее лону, не проникая внутрь, только потираясь возбужденным отростком о влажную впадинку между ее бедер. Каждый толчок экипажа все больше сближал их тела. Джек в изнеможении закрыл глаза и замер, когда ощущения достигли непередаваемой остроты. Больше он не выдержит. Сейчас взорвется… Нет, он не может этого допустить. Не здесь. Не сейчас.

Тихо выругавшись, он сжал ее округлые бедра и отстранил от своей вздыбившейся плоти.

– Джек, – взмолилась она, – ты мне нужен… нужен… о Боже… пожалуйста…

– Да, – выдохнул он, оцепенев и истекая потом. – Я дам тебе облегчение, дорогая. Скоро. Но мы должны подождать еще немного, mhuirnin, сделаем это как полагается, в удобной постели. Я не собирался заходить так далеко в экипаже… просто не мог сдержаться. Повернись и дай мне застегнуть твое платье…

– Не нужно ждать, – прохрипела Аманда. – Я хочу тебя сейчас.

Она поцеловала его в губы, пробуя языком на вкус, воспламеняя, и его бедра под тяжестью ее тела превратились в железо. Но Джек еще держался.

– Нет, – нерешительно засмеялся он и, сжав ее лицо ладонями, осыпал головокружительными поцелуями. – Ты пожалеешь, если мы не остановимся, милая… Отодвинься, пока я еще способен сдержаться.

– Я ждала тридцать лет, – выкрикнула она, неловко ерзая, чтобы как следует оседлать его. – Позволь мне решать, где и когда. Прошу тебя. В следующий раз приказывать будешь ты.

Упоминание о том, что следующий раз обязательно будет, и мысль обо всем том, что он сделает с ней, для нее, ради нее, окончательно свели ее с ума.

– Мы не должны, – услышал он свой прерывистый голос, хотя руки по собственной воле нырнули под юбки и приподняли Аманду.

– Мне все равно. Сделай это… сейчас…

Ее слова растворились в тихом стоне, когда его большой палец снова обвел непереносимо чувствительную горошинку, а средний палец скользнул внутрь.

Джек смотрел в мечтательные серые озера ее глаз, наблюдал, как опускаются ее ресницы, как румянец страсти заливает щеки. Ее руки цеплялись за его плечи, грудь. Она, задыхаясь, приникла к нему, и он почувствовал, как ее горячая скользкая плоть смыкается вокруг осторожного проникновения его пальца. Она слепо искала его губы, и он поцеловал ее так крепко, как она хотела, медленно погружая в ее рот язык в одном ритме с толчками пальца, используя все свое умение, чтобы привести ее ближе… Ближе…

Потрясенный стон вырвался у Аманды. Она прильнула к нему изо всех сил, когда желанное освобождение настигло ее. Затрепетала, выгнулась, бросилась ему на шею, пока ее лоно пульсировало в сладостных конвульсиях. Что-то тихо бормоча, Джек отнял руку, приподнял ее над собой и терзал влажную ложбинку головкой своего отростка, тычась, гладя, лаская. Аманда с силой опустилась на него. Дыхание перехватило от боли, но она продолжала давить вниз, пока он не проник в нее одним уверенным выпадом.

Джек откинул голову, зажмурился и свирепо свел брови. Она прижималась к его бедрам, держа его плоть стальной хваткой. Наслаждение становилось невыносимым. Он не мог ни думать, ни говорить, ни произнести ее имени. Только сидеть и ощущать, как неустанные волны блаженства накатывают на него. Аманда подалась вперед. Приоткрытые губы коснулись его обнаженной шеи в том месте, где судорожно билась жилка. Язык робкой лаской прошелся по коже. Он задохнулся, шевельнул бедрами, входя глубже, и ее лоно немедленно сжалось. Джек услышал свой собственный гортанный крик, в последний раз вторгаясь в нее и вздрагивая в экстазе освобождения. Обретя способность двигаться, он осыпал яростными поцелуями, сознавая, что, возможно, сминает ее нежные губы. Но она, похоже, не возражала.

Звуки их прерывистого дыхания постепенно затихали. Джек прижал Аманду к груди и положил ладонь на ее растрепанные волосы. Другая рука гладила спину. Она вздрогнула от приятного контраста холодного воздуха и его теплой руки. Он пробормотал проклятие и стал возиться со шнурками корсета, сообразив, что экипаж замедляет ход.

– Черт возьми, черт возьми, мы уже приехали.

Но разнежившаяся Аманда, казалось, не разделяла его внезапной тревоги. Спокойно протянув руку, она заперла дверцу и гортанно прошептала:

– Все в порядке, Джек.

Джек, мгновенно помрачнев, рывком свел края выреза и быстро застегнул платье.

– Как я мог до такой степени потерять голову… нужно было подождать. Ведь ты была девственницей… Первый раз не должен быть таким! Я хотел быть нежным и бережным, собирался…

– Но именно этого я хотела, – с легкой улыбкой заверила она. С лица все еще не сошел румянец, серые глаза сверкали. – И я вовсе не из тех девственниц, к которым ты привык, поэтому не понимаю, почему мы должны были сделать это обычным порядком…

Все еще хмурясь, Джек сжал ее талию, поднял, и она тихо охнула, когда его обмякшая плоть выскользнула из нее. Понимая, что с ней творится, Джек кое-как умудрился отыскать в кармане платок и молча протянул Аманде. Сгорая от смущения, она сунула платок между бедер, чтобы промокнуть обильную влагу.

– Я сделал тебе больно, – покаянно пробурчал Джек, но она энергично тряхнула головой.

– Немного неприятно, но я ожидала худшего, – заверила она. – Сколько пришлось наслушаться историй о муках, испытанных в брачную ночь, но это было далеко не так ужасно, как говорят.

– Аманда, – прошептал он, против воли забавляясь ее щебетом. Она подняла глаза. Он обнял ее и стал целовать.

Но тут экипаж остановился. Они подъехали к дому Аманды. Что-то сокрушенно приговаривая, Джек лихорадочно пытался привести одежду в порядок, пока Аманда наскоро приглаживала волосы. Ей удалось найти несколько шпилек и накинуть на плечи темно-красную шаль.

– Как я выгляжу? – спросила она.

Джек только головой покачал. Любой понял бы, чем они занимались, при виде пылающих щек, нежного мерцания глаз и распухших губ.

– Как будто ты только что отдавалась мужчине, – без обиняков выпалил он. К его полнейшему изумлению, она улыбнулась.

– Прошу тебя, поспеши. Я хочу поскорее оказаться дома и посмотреть в зеркало. Всегда хотела знать, как выглядит только что отдавшаяся женщина.

– А потом?

Она не отвела взгляда.

– Потом я раздену тебя. Никогда раньше не видела обнаженного мужчину.

Нерешительная улыбка чуть вздернула уголки его губ.

– Я в твоем распоряжении, – объявил он, играя с прядкой непослушных волос, вившейся над ее ухом.

Она немного помолчала, продолжая взирать на него. Интересно, какие мысли занимают ее?

– Нам кое-что нужно обсудить, – сообщила она наконец. – Выработать условия.

– Условия?

Его рука замерла.

– Нашего романа, – сконфуженно объяснила она. – Ты ведь хочешь завести со мной роман, верно?

Глава 10

– Черт побери, конечно, – усмехнулся Джек и с веселым смирением добавил: – Мне следовало знать, что ты захочешь все разложить по полочкам.

– И что тут плохого? – удивилась Аманда. – Почему бы не упорядочить нашу связь?

– Договорились, – согласился он дрожащим от смеха голосом. – Давай войдем в дом и начнем переговоры. Сгораю от нетерпения услышать твои планы.

Лакей открыл дверцу, и Аманда позволила Джеку проводить ее в дом. Ноги ее дрожали, местечко между бедер саднило и было подозрительно влажным. Ничего не скажешь, это Рождество навеки останется в ее памяти.

Некстати выбившийся локон повис над ее правым глазом. Заправляя его за ухо, она подумала о настойчивых руках Джека, сжимавших ее голову, о губах, припадавших к ее груди…

Да, разумеется, она не должна была лишаться невинности таким образом… и все же ноющая боль между бедер и невидимые, но ощутимые отпечатки его ладоней на ее теле были неоспоримым доказательством того, что она стала женщиной.

Она пыталась найти в своей душе сожаление, но не смогла.

Ни один мужчина не заставлял ее чувствовать себя такой желанной и прекрасной, и совершенно не похожей на старую деву. Оставалось надеяться только, что она сумеет скрыть свою любовь к нему.

Потому что она любила его.

Осознание этого пришло к ней с предельной ясностью. Вряд ли какая-то женщина способна устоять перед Джеком Девлином, этим коварным красавцем с искалеченной душой. Она не питала иллюзий относительно его ответного чувства или хотя бы сильного увлечения в течение достаточно продолжительного времени. Будь он в состоянии любить женщину, наверняка уже давно бы успел найти достойную из того легиона, который знавал в прошлом.

И даже если какая-то особа сумеет заманить его в сети брака, вряд ли ее ожидает счастье. Только горе и унижения. Слишком он неотразим, богат и влиятелен, женщины всегда будут бросаться ему на шею. А он никогда не сможет отвечать жене любовью на любовь.

Она просто примет все, что он соизволит ей дать, и сделает все возможное, чтобы их связь не закончилась обидами и горечью разочарования.

Они вошли в гостиную, где Джек, вытащив спичку из серебряной коробочки, зажег огонь в камине. Аманда опустилась на ковер с цветочным узором и протянула руки к вспыхнувшему пламени. Джек устроился рядом, обнял ее за плечи и прижался губами к ее волосам, нежно целуя растрепанные локоны.

– Теперь объявляй свои условия, пока я не взял тебя снова, – тихо велел он.

Она пыталась в точности вспомнить все пункты, но мысли путались от его близости.

– Прежде всего я настаиваю на осмотрительности и осторожности. Никто не должен знать о нас. Мне есть что терять, если наши отношения станут всеобщим достоянием. Разумеется, поползут слухи, но пока мы не будем выставлять напоказ наши свидания, никакого скандала не случится. Кроме того…

Она осеклась, ощутив, как его рука скользит вдоль ее позвоночника. За прикрытыми веками замелькали огненные узоры.

– Кроме того? – повторил он, обдавая ее ухо горячим дыханием.

– Кроме того, я желаю, чтобы наша связь имела определенную продолжительность. Скажем, три месяца. В конце этого срока мы расстанемся друзьями и пойдем каждый своей дорогой.

Хотя она не видела лица Джека, судя по тому, как он напрягся, сразу поняла, что он растерян.

– Надеюсь, у тебя найдется целый список причин для такого требования, и Богу известно, мне хотелось бы их выслушать.

Аманда согласно кивнула.

– Мне много раз приходилось наблюдать, как заканчиваются любовные связи: равнодушием, ссорами или ревностью. Но если мы заранее решим, когда и как разойтись, скорее всего сумеем сохранить добрые отношения. Ужасно не хотелось бы терять твою дружбу, когда остынет страсть.

– Но почему ты так уверена, что она остынет.

– Просто ни один роман не длится вечно, не так ли?

– А что, если мы оба не захотим разрыва через три месяца? – ответил он вопросом на вопрос.

– Тем лучше. Я бы предпочла все закончить на самой высокой ноте, чем тянуть, пока мы до смерти не надоедим друг другу. Помни, риск огласки возрастает со временем… а у меня нет ни малейшего желания становиться изгоем в обществе.

Джек повернул ее лицом к себе, и Аманде показалось, что, несмотря на улыбку, он чем-то раздосадован.

– Три месяца – слишком мало. Мое желание не угаснет. А когда настанет время… что ж, я оставляю за собой право попытаться переубедить тебя.

– Делай что хочешь, – махнула она рукой. – Все равно у тебя ничего не выйдет. У меня очень сильная воля.

– У меня не слабее.

Они обменялись насмешливо-вызывающими взглядами. Джек сжал плечи Аманды и наклонил голову. Поцелуй, однако, был прерван шумом шагов. Кто-то входил в дом. Джек поспешно отстранился.

– Слуги, – с сожалением вздохнула Аманда. Джек одним плавным движением поднялся и потянул за собой Аманду.

Хотя она знала Сьюки почти всю жизнь и терпела постоянное ворчание и жалобы на отсутствие мужчины в жизни хозяйки, все же двусмысленная ситуация немало смущала Аманду. Несмотря на все попытки казаться равнодушной, к щекам прилила горячая волна.

Сьюки вошла в гостиную и оцепенела от изумления при виде открывшейся ее глазам сцены. Беспорядок в одежде и прическе Аманды, вся интимная атмосфера комнаты почти не оставляли сомнений в том, что здесь происходило.

– Прошу прощения, мисс Аманда.

Аманда немедленно подошла к ней.

– Добрый вечер, Сьюки. Надеюсь, вы с Чарлзом хорошо повеселились?

– Очень, мисс. Прекрасная ночь. Я могу чем-то помочь, прежде чем отправиться спать?

– Да, Сьюки. Принеси в спальню кувшин горячей воды.

– Да, мисс.

Не поднимая глаз, горничная поспешила на кухню. Прежде чем Аманда успела отойти, руки Джека поймали ее сзади за талию. Он притянул ее к своей груди и приник горячими губами к шее, послав волну томительного удовольствия по всему телу.

– У меня тоже есть условие, – объявил он, почти не отнимая губ.

– И какое же?

Звук собственного голоса, низкого и дремотного, был ей незнаком.

– Если нам суждено быть любовниками такое короткое время, я намереваюсь взять от наших отношений все, что возможно. Обещай, что ты отдашь мне все, ничего не утаишь и ни от чего не станешь отказываться.

Он волнующе медленно провел рукой по ее боку, до самых бедер.

– Я хочу делать с тобой все, Аманда.

– Что ты подразумеваешь под словом «все»? – парировала она.

Вместо ответа он тихо рассмеялся. И этот смех проник в самую ее душу.

Аманда нахмурилась.

– Вряд ли я могу согласиться на что-то, не понимая сути!

Губы Джека дернулись в едва сдерживаемой усмешке.

– Я дал тебе мемуары Джеммы Брадшо, – напомнил он с невинным видом. – Эта книга вполне может в некоторых отношениях оказаться познавательной для тебя.

– Я не читала все, – бросила Аманда. – Только некоторые главы… и посчитала слишком пошлой, чтобы продолжать.

– В жизни не подумал бы, что леди, готовая распроститься с целомудрием в карете, окажется столь строгой блюстительницей нравов, – хмыкнул он, не обращая внимания на мрачную физиономию собеседницы. – Значит, в общих чертах это выглядит так: мы расстаемся через три месяца по твоему требованию, если ты готова заниматься со мной всем описанным в мемуарах Джеммы.

– Ты шутишь! – возмущенно ахнула Аманда.

– В пределах разумного, естественно. Вряд ли некоторые вещи возможны с точки зрения анатомии. Но было бы интересным узнать наверняка, не так ли?

– Ты растленный, порочный, грязный развратник, – заявила она.

– Да, и на следующие три месяца я весь в твоем распоряжении, – кивнул он, оглядывая ее оценивающе-жадным взглядом. – Итак, о чем говорится в первой главе?

Аманда не знала, что делать: смеяться или ужасаться. Неужели он это серьезно? Или хочет ее поддразнить?

– Насколько я помню, все начинается с того, как одному джентльмену сообщают адрес.

Джек накрыл ее губы своими в невыразимо нежном поцелуе.

– По-моему, так оно и есть. Давай поднимемся наверх, и я покажу, что будет дальше.

Аманда повела его к лестнице, но остановилась перед тем, как шагнуть на первую ступеньку, охваченная приступом застенчивости. Как легко было отрешиться от реальности в темном тесном пространстве экипажа! Однако здесь, в знакомом окружении, все напоминало ей о недопустимости того, на что она решилась.

Словно поняв ее колебания, Джек прижал Аманду к перилам и заключил в кольцо своих рук.

– Может, мне понести тебя? – спросил он, едва заметно улыбаясь глазами.

Она стояла чуть выше его, так что их лица оказались на одном уровне.

– Нет, я слишком тяжелая. Ты либо уронишь меня, либо споткнешься, и мы оба переломаем шеи.

Синие глаза зажглись дьявольским весельем.

– Ты явно недооцениваешь меня. Придется излечить тебя от этого недостатка.

– Дело не в этом, я просто…

Она удивленно взвизгнула, когда он легко подхватил ее на руки.

– О, Джек, не нужно! Ты надорвешься!

Но он крепко держал ее и, вроде бы не ощущая веса, как пушинку понес наверх.

– Ты чуть не вдвое ниже меня! Я мог бы нести тебя много миль и даже не задохнуться. И немедленно перестань вырываться.

Аманда вцепилась в его плечи.

– Ладно, ты все доказал, – пропыхтела она. – А теперь опусти меня, пожалуйста.

– Обязательно, – заверил он. – Прямо на постель, как только мы до нее доберемся. Какая из комнат твоя?

– Вторая дверь по коридору, – пробормотала она, уткнувшись в его грудь. Ее никогда и никто не носил на руках, и, хотя она чувствовала себя неловко, все же ей неожиданно понравилось чувствовать себя слабой и беззащитной.

Она прижалась щекой к его плечу и позволила себе наслаждаться ощущением полета. Подумать только, сильный могучий великан держит ее на руках.

Они подошли к спальне, и Джек, ногой захлопнув за собой дверь, осторожно положил Аманду на большую кровать с витыми столбиками цвета ячменного сахара под желто-золотистым пологом из дамасского шелка. Пар поднимался от кувшина с горячей водой, стоявшего в углу, на умывальнике. Языки пламени плясали в камине, жадно пожирая только что подброшенные дрова.

Аманда смотрела на Джека широко раскрытыми глазами, гадая, намерен ли он раздеться прямо здесь, перед ней. Он бросил фрак на туалетный столик, снял жилет и развязал галстук.

Аманда откашлялась, стараясь унять стук сердца. Но кровь в жилах уже раскалилась.

– Джек, – шепнула она, – мы вправду собираемся испытать на деле первую главу?

Джек ухмыльнулся, сообразив, что она имеет в виду «Грехи мадам Б.».

– Признаюсь, красотка, моя память уже не та, что прежде. Не могу припомнить, как начинается чертова книга… если только не хочешь просветить меня.

– Нет! – вскрикнула она, чем вызвала очередной взрыв смеха.

Джек, не успев до конца расстегнуть рубашку, шагнул к ней. Свет лампы играл на его мускулистой груди. Потянувшись к капелькам серег, свисавших почти до подбородка, он осторожно вынул их из ушей, потер ноющие мочки, положил украшения на тумбочку и стал вынимать по одной шпильки из волос Аманды. Она закрыла глаза и тяжело задышала. Каждое его движение казалось медленным и выверенным, словно она была невыразимо хрупким созданием, требующим самого бережного обращения.

– Но должно же быть в книге Джеммы то, что тебе наверняка понравилось.

Он снял с нее туфли и уронил на ковер.

– То, что интриговало тебя… возбуждало…

Она подскочила от неожиданности, почувствовав, как его руки сжимают щиколотки и скользят вверх, до самых подвязок. Ловкое движение – и ленты сползли с ног. Джек скатал ее шелковые чулки, то и дело останавливаясь, чтобы погладить упругие изгибы икр. Кончики пальцев пощекотали чувствительные местечки под коленями, отчего ноги непроизвольно дернулись.

– Вряд ли я посмею выговорить это вслух, – со сдавленным смехом призналась она. – Кроме того, в этой ужасной книге ничто не может нравиться.