Текст книги "Откровенные признания"

Глава 14

– Кажется, сегодня ты идешь на Боу-стрит? – спросила Лотти, обхватив ладонями чашку с чаем и глядя, как Ник жадно поглощает яичницу, фрукты и сладкие булочки.

Ник расплылся в ухмылке:

– А почему ты спрашиваешь?

Три дня назад они вернулись из Вустершира, и с тех пор Ник успел встретиться с банкирами, нанял агента по недвижимости, побывал у портного и провел целый день в кофейне Тома в обществе друзей. Казалось, он и сегодняшний день намерен посвятить мелким делам, но почему-то интуиция подсказывала Лотти, что ее мужа ждет важный разговор.

– Потому, что такое выражение у тебя на лице появляется, только когда тебе предстоит встреча с сэром Грантом или еще с кем-нибудь с Боу-стрит.

Подозрительность жены вызвала у Ника улыбку. Порой Лотти напоминала ему бдительного и зоркого терьера-крысолова – такое сравнение он счел бы комплиментом, а Лотти – оскорблением.

– Нет, на Боу-стрит я не пойду, – сообщил он. В строгом смысле он сказал правду. – Я просто хотел навестить одного друга. Эдди Сейера. Помнишь, я рассказывал тебе о нем?

– Да, помню – он один из сыщиков. – Лотти прищурилась, глядя на мужа поверх края хрупкой чашечки. – И что же вы задумали? Надеюсь, ничего опасного?

В ее голосе зазвенело волнение, она окинула мужа взглядом, от которого у Ника учащенно забилось сердце. Ник старался понять, что все это значит. Неужели она волнуется за него, заботится о его безопасности? Никогда прежде она не смотрела на него вот так, и теперь Ник не знал, что ответить.

Чтобы выиграть время, он пересадил Лотти к себе на колени.

– Нет, ровным счетом ничего, – наконец заявил он, дотрагиваясь губами до ее щеки. Воспламененный вкусом ее кожи, он проложил дорожку до уха, задел тонкую мочку кончиком языка. – Я не настолько смел, чтобы возвращаться к тебе домой покалеченным.

Лотти поерзала у него на коленях, по чреслам Ника мгновенно распространился жар.

– Где вы договорились встретиться? – продолжала допытываться она.

Пропустив вопрос мимо ушей, Ник провел ладонью по лифу ее утреннего платьица из мягкой белой ткани с узором мелких цветочков и листьев. Полукруглый вырез подчеркивал стройность шеи, а она, в свою очередь, была непреодолимым искушением. Прижавшись к ней губами, Ник упивался сладковатым вкусом бархатистой кожи и одновременно пробирался под шуршащие юбки.

– Не увиливай от ответа, – выпалила Лотти, но умолкла, когда Ник коснулся ее гладкого бедра.

Он совершил открытие, от которого волны возбуждения омыли его тело, а мужское достоинство проворно уперлось в ягодицы Лотти.

– Ты не надела панталоны, – пробормотал он, жадно глядя на ее обнаженные ноги.

– Сегодня слишком жарко, – задыхаясь, объяснила Лотти, попыталась соскользнуть с его колен, но от ее движений выпуклость под брюками Ника только увеличилась. – Но это еще не значит, что я отказалась от них из-за тебя, и… Ник, прекрати! Слуги могут войти в любую минуту!

– Значит, не будем терять времени.

– Ты же не любишь спешить… О, Ник…

Он добрался до кустика волос между ее бедрами, сладкой вертикальной щелочки, где уже скопилась влага. Ее тело с готовностью отозвалось на прикосновения.

– Этим мы займемся на следующей неделе, на балу у Маркенфилдов, – сообщил он, проводя большим пальцем по скользкой складочке. – Я уведу тебя в какой-нибудь укромный уголок, подниму юбки и буду ласкать, пока ты не испытаешь оргазм.

– Нет… – слабо запротестовала Лотти, закрывая глаза и чувствуя, как длинный палец проникает в нее.

– Да. – Ник извлек наружу мокрый палец и принялся безжалостно теребить затвердевшую бусинку, пока Лотти не начала ритмично содрогаться у него на коленях. – А заглушать все звуки я буду поцелуями, – продолжал шептать он. – А когда ты забьешься в экстазе, мои пальцы будут там… вот так… – И он ввел два пальца в горячую подрагивающую пещеру и заглушил ртом протяжный стон.

Насладившись последними блаженными содроганиями разрумянившейся Лотти, Ник оторвался от ее губ и хитро улыбнулся:

– Это не слишком быстро для тебя?

* * *

Пикантное происшествие за завтраком приятно взволновало Ника. Предвкушая то, что ждет его вечером после возвращения домой, он нанял кеб и отправился на встречу с Эдди Сейером. Приезжать верхом или в собственной карете в таверну «Кровавая чаша» – излюбленное место лондонских уголовников – было слишком рискованно.

Ник часто бывал в «Кровавой чаше»: таверна находилась неподалеку от Флит-Дич, где когда-то Нику принадлежал притон. Флит-Дич, главная лондонская клоака, рассекала пополам целый район трущоб. Свидетельствуя об основном ремесле обитателей этого района, на его окраинах располагались четыре тюрьмы, в том числе Ньюгейт, Флит и Брайдуэлл.

Долгие годы у Ника не было другого дома, кроме этого. Делая головокружительную карьеру в преступном мире, Ник снимал элегантный особняк для встреч с клиентами из высшего света и представителями банков, которые наотрез отказывались появляться в окрестностях Флит-Дич. Но все остальное время Ник проводил у себя в притоне неподалеку от клоаки, быстро привыкнув к неистребимому зловонию. Там он строил планы, расставлял ловушки, раскидывал сети, втягивая в свои дела контрабандистов и осведомителей. Он рассчитывал умереть богатым и совсем молодым. Однажды он слышал, как в Тайберне один матерый преступник заявил перед казнью: «Жизнь прожита не зря, если она была коротка и весела», – и согласился с ним.

Так Ник и жил бы, не вмешайся сэр Росс Кэннон со своей злополучной сделкой. Но в глубине души Ник считал годы службы на Боу-стрит лучшими в своей жизни. Он не простил сэра Росса за стремление управлять людьми, но не мог отрицать, что благодаря мужу сестры его жизнь изменилась к лучшему.

Ник с любопытством смотрел по сторонам. По грязным улицам, между ветхими покосившимися строениями, сновали бедно одетые люди. После завтрака с красавицей женой в чистом доме на Беттертон-стрит контраст был особенно резким. И как ни странно, привычного охотничьего азарта Ник не ощутил. Он думал, что поездка в самый опасный лондонский район станет развлечением, но вместо этого…

Откровенно говоря, он уже жалел о том, что сегодня согласился помочь Сейеру.

Но почему? Ведь он не трус, не избалованный аристократ. Просто его не покидало тревожное ощущение, что ему здесь не место. Он утратил что-то и теперь сильно рисковал.

Озадаченно качая головой, Ник вошел в таверну и увидел, что Сейер уже ждет его за столиком в самом темном углу. Таверна была многолюдной, тесной и грязной, насквозь пропахшей табаком, дешевым джином и потом.

Сейер приветствовал друга улыбкой. Молодой, стройный, отважный, Сейер после ухода Ника стал лучшим сыщиком сэра Гранта. Ник радовался встрече, но никак не мог отделаться от смутного раздражения при виде азарта в глазах Сейера – азарта, которого он не разделял. Ник твердо знал, что не утратил своих способностей и чутья, но страсть к охоте бесследно улетучилась. Его тянуло домой, к жене.

Досадуя на себя, он мысленно чертыхнулся.

– Морган меня убьет, если узнает, что ты мне помогал, – заметил Сейер.

– Не узнает. – Ник присел рядом и решительно отказался от эля.

Служанка из таверны, девчонка с грубоватым лицом, сначала обиженно надулась, потом подмигнула и отошла.

– Я мог бы справиться и сам, – понизив голос из опасения, что их подслушают, продолжал Сейер, – но никто не знает Флит-Дич лучше тебя. Ты же изучил здесь все входы и выходы. И только ты можешь опознать парня, за которым я гоняюсь, – тебе уже случалось иметь с ним дело.

– Кто он? – Ник поставил было локти на стол, но тут же убрал их: рукава стали липнуть к замусоленной столешнице.

– Дик Фоллард.

Услышав это имя, Ник вздрогнул. Заурядными преступниками кишели все трущобные районы Лондона, но Фоллард не принадлежал к их числу – он входил в элиту преступного мира, был беспредельно жесток и опытен. Ник арестовал Фолларда два года назад, после того как мерзавец ограбил дом процветающего адвоката, убил хозяина и изнасиловал его жену, которые попытались оказать сопротивление. Виселицы и галер Фоллард избежал – его выслали из страны в обмен за сведения о сообщниках.

– Фолларда отправили на каторгу в Австралию, – напомнил Ник.

– Он уже вернулся, – мрачно усмехнулся Сейер, – как пес к собственной блевотине.

– Откуда ты знаешь?

– Увы, из недостоверных источников. Но поговаривают, что недавно его видели в городе. Да и последние несколько грабежей выглядят точь-в-точь как работа Фолларда. Вчера я допрашивал одну несчастную, которую изнасиловал грабитель, ворвавшийся в дом. Ее мужа этот ублюдок убил. Все сходится – способ взлома, раны на теле, описания женщины, вплоть до шрама справа на шее грабителя.

– Черт! – Нахмурившись, Ник приложил два пальца к переносице и задумался. – Не могу поверить, что Морган послал ловить Фолларда тебя одного.

– А он и не посылал, – жизнерадостно отозвался Сейер. – Он просто поручил мне проверить притоны, где раньше появлялся Фоллард, и составить отчет. Но я бы предпочел притащить самого Фолларда.

Ник не смог не усмехнуться, точно зная, как встретит такого гостя Морган.

– Если сумеешь, Морган спустит с тебя шкуру за такую самодеятельность.

– Да, а потом вынесет благодарность за поимку опасного беглого каторжника. И я попаду на первую полосу «Таймс», и десятки женщин упадут к моим ногам!

Ник криво улыбнулся.

– Поверь, это не так приятно, как кажется, – сообщил он другу.

– Правда? И все-таки я не прочь попробовать. – Сейер выжидательно вскинул бровь:

– Так ты готов?

Ник со вздохом кивнул.

– С чего ты решил начать?

– Нам известно, что Фолларда видели где-то между тупиком Секиры и переулком Мертвеца. Ты же знаешь, тамошние дома – настоящий муравейник, в стенах сплошные дыры, всюду какие-то пристройки, проходные дворы…

– Да, это место я знаю. – Ник сохранял бесстрастность, но в глубине его живота уже распространялся тревожный холодок. Ему случалось попадать в эти трущобы, и хотя он повидал всякое, воспоминания были не из приятных. В последний раз попав в тупик Секиры, он наткнулся на мать, продающую свою малолетнюю дочь за джин, и целую шайку нищих, подравшихся в узком закоулке с проститутками. – Медлить некогда, – заявил он. – Как только нас заметят, по всем трущобам поползут слухи, и Фоллард улизнет у нас из-под носа.

Сейер ухмыльнулся, еле сдерживая энтузиазм.

– Тогда идем. Ты первый.

Они вышли из таверны и двинулись по улицам вдоль открытых сточных канав. В воздухе висела стойкая густая вонь падали и гниющих отбросов. Шаткие строения кренились во все стороны, как от изнеможения, стонали и скрипели под каждым сильным порывом ветра. Нигде не было ни уличных указателей, ни номеров домов. Человек, очутившийся здесь впервые, в два счета мог заблудиться, стать жертвой грабителей или головорезов и кончить жизнь в каком-нибудь темном дворе или переулке. Нищета обитателей трущоб была невообразимой, временное забвение они находили лишь в лавках, где продавали джин и пиво, а такие лавки попадались на каждой улице.

Ник ужасался, видя горестные лица детей-скелетиков, опустившихся женщин и отчаявшихся мужчин. Единственными здоровыми существами в трущобах были жирные крысы и мыши, смело разгуливающие прямо по улицам. До сих пор Ник считал эту неприглядную изнанку жизни неизбежной, но теперь впервые задумался о том, чем можно помочь этим людям. Боже милостивый, у них же нет почти ничего! От этой мысли он растерялся. И вспомнил слова, которые услышал от Лотти несколько дней назад: «Должно же быть что-то, что по-настоящему волнует тебя. То, ради чего стоит бороться…» Хорошенько подумав, он признал правоту жены. Лорд Сидней мог добиться гораздо большего, нежели Ник Джентри.

Сунув руки в карманы, Ник украдкой бросил взгляд на Сейера, который явно думал лишь о том, где бы отыскать Дика Фолларда. Так и должно быть. «Не отвлекайся!» – предостерег себя Ник, хотя в голове у него вертелись совсем другие слова.

«В конце концов наступает время, когда понимаешь, что слишком долго дергал смерть за усы, – объяснял ему Морган, – а те упрямцы и тугодумы, до которых это так и не доходит, дорого платят за свою ошибку. Я понял, когда надо остановиться. И вы тоже должны понять…»

И вправду, время уже пришло, а он понял это только сейчас. Ник решил сразу после завершения розысков Фолларда забыть о своем ремесле сыщика и подыскать другое. На этот раз – в роли лорда Сиднея, женатого человека, главы дома, а может, и семьи.

Представив Лотти беременной, носящей его ребенка, он ощутил сладкую боль в груди. Наконец-то он начинал понимать, почему сэр Росс так легко смирился с отставкой после женитьбы и почему Морган ставит превыше всего свою семью.

– Джентри! – вполголоса позвал Сейер. – Джентри! Погрузившись в размышления, Ник не сразу услышал его.

– Сидней!

Ник вопросительно вскинул голову:

– Что?

Сейер нахмурился:

– Соберись, дружище! О чем ты задумался?

– Да так, ни о чем, – сухо отозвался Ник, с недовольством понимая, что упрек друга справедлив. Сейчас отвлекаться было недопустимо.

Они углубились в трущобный район, и Ник бросил по сторонам настороженный взгляд, припоминая все, что ему известно о паутине переулков, тупиков и проходных дворов. Словно стряхивая пылинку, он убедился, что налитая железом и обтянутая кожей короткая дубинка по-прежнему лежит у него во внутреннем кармане.

– Начнем с северной стороны улицы, – предложил Ник, – и постепенно дойдем до угла.

Сейер кивнул, заметно напрягаясь в предчувствии опасного дела.

Они методично обыскивали строения, изредка останавливались и расспрашивали тех обитателей трущоб, которые могли сообщить что-нибудь полезное. Помещения были скудно освещены, грязны и до отказа заполнены людьми. Ник и Сейер не встречали сопротивления, но повсюду их провожали подозрительными и враждебными взглядами.

В мастерской на углу, где под прикрытием изготовления пряжек для обуви скупали краденое и привечали фальшивомонетчиков, Ник заметил, как предательски блеснули глаза тощего сутулого старика при упоминании имени Фолларда. Пока Сейер осматривал мастерскую, Ник попытался разговорить его.

– Ты что-нибудь слышал про Фолларда? – спросил он, теребя обшлаг левого рукава известным каждому обитателю лондонских трущоб жестом. Тем самым он обещал заплатить за ценные сведения.

Тонкие, как бумага, веки старика дрогнули, прикрыли желтоватые глаза. Подумав, он ответил:

– Пожалуй, да.

Ник сунул ему несколько монет, которые старик жадно схватил и сжал крючковатыми пальцами.

– Скажешь, где можно найти его?

– Загляните в пивную на улице Уныния. Благодарно кивнув, Ник окликнул Сейера и взглядом показал, что пора уходить.

Они направились прямиком на улицу Уныния, которую всего две улицы отделяли от тупика Секиры. Названная стариком пивная, подобно большинству пивных в окрестностях Флит-Дич, заполнилась посетителями задолго до вечера, пьяные посетители устраивались не только за столами, но и прямо на полу. Обменявшись парой слов с Сейером, Ник вошел в пивную, а Сейер обошел вокруг нее и затаился возле черного хода.

Едва Ник появился на пороге, по комнате прокатилась волна брани. Затеряться в толпе со своим ростом, весом и внушительной внешностью Ник даже не рассчитывал. Но гораздо сильнее его тревожило то, что в преступном мире у него осталось множество врагов – их он нажил за время сотрудничества с полицией и службы на Боу-стрит. Популярности на Флит-Дич все это ему не прибавило. Пропуская мимо ушей угрожающие реплики, Ник обвел присутствующих взглядом прищуренных глаз.

И вдруг заметил хорошо знакомое лицо. Путешествие с одного континента на другой и обратно ничуть не изменило Дика Фолларда: его лицо по-прежнему походило на крысиную морду, на лоб падал сальный клок черных волос, тонкие губы обнажали острые редкие зубы, напоминающие зубья пилы. Взгляды врагов скрестились, напряжение стремительно нарастало.

Фоллард не стал медлить: он мгновенно просочился сквозь толпу и с легкостью юркой мыши нашел выход. Ник бросился за ним в слепой решимости, расталкивая и расшвыривая тех, кто попадался на пути. К тому времени, как он выбрался на улицу, Фоллард уже растворился в запутанном лабиринте изгородей, стен и переулков. Сейера нигде не было видно.

– Сейер! – крикнул Ник. – Где ты, черт побери?

– Здесь! – послышался хриплый отклик. Обернувшись на голос, Ник увидел, что его товарищ карабкается па шестифутовую ограду, преследуя Фолларда. Быстро последовав за ним, Ник тоже взобрался на ограду, спрыгнул на землю и помчался по темному узкому переулку, где над головами почти смыкались карнизы противоположных домов. Переулок вдруг кончился, Ник затормозил и увидел, что Сейер смотрит куда-то вверх. Как насекомое, Фоллард полз по наружной стене древнего трехэтажного склада, легко находя почти невидимые опоры для рук и ног на неровной кирпичной поверхности. Поднявшись на высоту двух этажей, он нырнул в какую-то дыру. Его костлявое тело исчезло в глубинах старого склада. Сейер с отвращением выругался.

– Удрал! – выпалил он. – Теперь нам его не найти. Оценивающе оглядев стену, Ник с разбегу заскочил на нее и полез вверх. Он двигался по следам Фолларда, цеплялся руками и ногами за те же выбоины в стене, подтягивался па руках. Задыхаясь от усилий, он упорно стремился за беглецом.

– Черт побери, Джентри! – донесся до него восхищенный возглас Сейера. – Я лучше поищу другую дорогу.

Ник полз вверх по стене, пока не добрался до проема на втором этаже. Очутившись внутри здания, он замер и прислушался. И услышал доносящийся сверху шорох шагов. Его взгляд метнулся к стремянке, ведущей на верхний этаж здания, – она заменяла каменную лестницу, которая давным-давно обрушилась. Ник поспешно бросился к ней, стараясь не шуметь. Стремянка была сравнительно новой – значит, па складе кто-то бывал, несмотря на царящее внутри запустение. Скорее всего здесь хранили контрабандный товар или краденое, а также прятали беглецов. Ни один полицейский в здравом уме не отважился бы переступить порог полуразрушенного здания.

Под тяжестью тела Ника стремянка заскрипела. Добравшись до третьего этажа, он увидел, что почти все полы и лаги здесь сгнили, сохранились лишь самые крупные опоры, напоминающие ребра гигантского гниющего чудовища. Только у самых стен еще сохранились шаткие половицы, а в центре пола не было вовсе. Смельчаку, решившему пройтись по комнате, грозило падение с высоты тридцати футов.

Едва заметив Ника, Дик Фоллард ловко побежал по узкой балке, балансируя раскинутыми руками. Ник сразу разгадал его намерения: соседнее здание стояло так близко, что на его крышу можно было перескочить одним прыжком, преодолев не более трех футов. Фолларду предстояло лишь юркнуть в зияющий оконный проем и перемахнуть на соседнюю крышу.

Ник отважно последовал за ним, стараясь не смотреть вниз, в зияющие провалы под балкой. Осторожно переставляя ноги, он преследовал удаляющегося Фолларда уверенно и спокойно. Он уже приближался к концу балки, как тишину разорвал зловещий треск, и Ник почувствовал, как балка подается под его ногами. Гнилое дерево не выдержало его веса.

Выругавшись, Ник метнулся вперед и чудом уцепился за соседнюю, более крепкую, балку, обхватил ее обеими руками и повис над провалом. Трещало дерево, вниз с грохотом летели острые обломки досок, от густой пыли, смешанной с опилками, у Ника слезились глаза. Отплевываясь и чихая, он попытался подтянуться на балке, но чуть не сорвался от сокрушительного удара по затылку. Взвыв от удивления и боли, Ник обернулся и увидел над собой торжествующее лицо Фолларда.

Мерзавец расплылся в злобной ухмылке.

– Тебе крышка, Джентри, – процедил он, придвинулся ближе и с силой наступил каблуком на руку Ника. Пальцы Ника затрещали, из его горла вырвался вопль.

Фоллард разразился диким хохотом.

– Один… – выкрикнул он, – два… – Он снова ударил Ника по руке так, что у того от боли посыпались искры из глаз. Не давая врагу передышки, Фоллард снова занес ногу, чтобы нанести решающий удар.

– Три! – опередил Ник и дернул его за щиколотку, сбивая с ног.

С пронзительным, душераздирающим воплем Фоллард свалился с балки, пролетел два этажа и с тошнотворным глухим звуком рухнул на пол нижнего.

Ник не рискнул бросить взгляд вниз. В отчаянном напряжении он пытался подтянуться на балке. Увы, силы его были на исходе, левая рука причиняла мучительную боль. Извиваясь, как червяк на крючке, он беспомощно болтался над провалом.

Внезапно Ник осознал, что он на краю гибели.

* * *

Сжимая листок бумаги дрожащей рукой, Лотти перечитала записку.

«Лотти!

Прошу тебя, помоги! Мама говорит, что лорд Раднор скоро приедет за мной. А я никуда не хочу уезжать с ним, но мама с папой твердят, что я должна. Меня заперли в комнате и никуда не выпускают. Лотти, умоляю, не бросай меня! Ты – моя последняя надежда!

Твоя любящая сестра Элли».

Деревенский мальчишка принес это залитое слезами письмецо вскоре после того, как Ник покинул дом. Мальчишка объяснил, что Элли окликнула его из окна и попросила помочь ей.

– Она сказала, что если я отнесу письмо вам, то получу полкроны, – неловко переминаясь на месте, добавил мальчуган, подозревая, что его обманули.

Лотти успокоила его, наградив вместо обещанной полукроны половиной соверена, а потом отправила на кухню, попросив миссис Тренч накормить маленького гонца досыта. Вышагивая по холлу, Лотти в отчаянии ломала руки, не зная, что предпринять. Когда вернется Ник, она не представляла. Но медлить было опасно: неизвестно, когда Раднор намерен явиться за Элли.

Эта мысль так ужаснула Лотти, что она стиснула кулаки и издала возмущенный крик. Родители разрешили Раднору забрать наивную малышку Элл и! Ее продали, как овцу!

– Ведь ей всего шестнадцать! – выкрикнула Лотти вслух, раскрасневшись в гневе. – Как они могли? Неужели у них нет совести?

О браке в записке не упоминалось, и Лотти пришла к выводу, что ее родители ради собственной выгоды согласились отдать Элли Раднору без каких-либо условий. К ее горлу подступила тошнота.

Нет, ждать Ника нельзя. Надо немедленно увезти Элли из родительского дома, пока туда не нагрянул Раднор. Лотти злилась на себя за то, что не забрала Элли с собой сразу. Но кто мог предсказать, что Раднор потребует се? И самое главное, что родителям придет в голову ее отдать?

– Гарриет! – громко позвала Лотти, бросилась к ближайшему колокольчику и задергала шнур. – Гарриет!

Темноволосая горничная появилась в холле мгновенно, не успев поправить очки.

– Да, миледи?

– Скорее принеси мне пальто и шляпу. – Помедлив, Лотти мысленно перебрала всех слуг Ника и решила взять с собой самого рослого и сообразительного из них – Дэниела. – И скажи Дэниелу, что он поедет со мной. Пусть карету подадут как можно быстрее!

– Да, леди Сидней. – Гарриет бросилась исполнять приказания, словно ей передалась тревога хозяйки.

Меньше чем через минуту в холл вбежал облаченный в черную ливрею Дэниел – добродушный, пышущий здоровьем темноволосый юноша с карими глазами.

– Миледи… – запыхавшись, выговорил он, учтиво поклонился и застыл, ожидая распоряжений.

Лотти торопливо завязывала под подбородком ленты шляпки.

– Дэниел, мы едем к моим родителям за моей младшей сестрой. Родные наверняка воспротивятся любым попыткам увезти ее. Возможно, даже попытаются препятствовать нам силой… я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал, но сестру надо увезти оттуда. Я могу рассчитывать на вашу помощь?

Дэниел сразу понял, что от него требуется.

– Разумеется, миледи.

На бледном лице Лотти на миг возникла улыбка.

– Спасибо.

Карету заложили в рекордно короткие сроки, и вскоре Лотти уже мчалась прочь от Беттертон-стрит, комкая в руках злополучное письмо. Она пыталась разобраться в своих мыслях, понять, что происходит.

Зачем Раднору понадобилась ее сестра? Он никогда не обращал на Элли внимания, разве что отпускал презрительные замечания по ее адресу, считая ее слишком толстой, простодушной и недалекой. Почему он выбрал именно ее? Наверное, назло ей, Лотти. Раднор знал, что она не будет счастлива с Ником, зная, что за ее свободу поплатилась Элли.

Кипя гневом и изнывая от страха, Лотти нервно расправляла юбки.

До дома родителей карета домчалась за какие-нибудь четверть часа, но Лотти они показались вечностью. На улице, застроенной домами в тюдоровском стиле, Лотти огляделась по сторонам, нигде не заметила экипажа Раднора и позволила себе перевести дух. Возможно, она подоспела вовремя.

Дэниел помог госпоже выйти из кареты. Обменявшись с ним взглядом, Лотти направилась к дому. Двор перед ним был пуст, младшие братья и сестры куда-то попрятались.

По кивку Лотти Дэниел решительно постучал в дверь, оповещая обитателей дома о прибытии. Дверь открыла горничная.

– Мисс Ховард… – растерянно выговорила веснушчатая девушка, широко раскрыв глаза.

– Леди Сидней, – поправила Лотти и повернулась к лакею:

– Подождите здесь, Дэниел. Если понадобится, я позову вас.

– Слушаюсь, миледи.

Войдя в дом, Лотти застала родителей на пороге гостиной: лицо матери было измученным, но упрямым, отец упорно смотрел в пол. Эти признаки угрызений совести привели Лотти в ярость.

– Где Элли? – без предисловий спросила она. Мать ответила ей бесстрастным взглядом.

– Это не твоя забота, Шарлотта. Я уже объяснила тебе: твои приезды сюда нежелательны. Ты проявила эгоизм и тем самым лишилась семьи.

Резкий ответ был уже готов сорваться с губ Лотти, но вдруг из глубины дома послышались глухой стук и сдавленный голос Элли:

– Лотти! Лотти, я здесь! Спаси меня!

– Иду! – откликнулась Лотти и устремила на родителей потрясенный взгляд. – Стыдитесь! – презрительно чеканя каждое слово, продолжала она. – Вы задумали отдать ее Раднору, погубив всю ее жизнь. Да как вы после этого смеете смотреть людям в глаза?!

Пропустив мимо ушей возмущенный возглас матери, Лотти решительно направилась к спальне Элли и повернула ключ, оставленный снаружи в замке.

Захлебываясь благодарными слезами, Элли вылетела из комнаты и бросилась в объятия старшей сестры. Темные волосы Элли в беспорядке рассыпались по плечам.

– Я знала, я знала, что ты меня спасешь! – всхлипывала она, размазывая слезы по щекам. – Лотти, увези меня отсюда скорее! Он уже едет, он будет здесь с минуты на минуту!

Обнимая заплаканную девушку, Лотти гладила ее по спине и ободряюще шептала:

– Я всегда буду рядом, Элли, я не оставлю тебя. Быстрее собери вещи, и мы уедем отсюда.

Девушка в отчаянии затрясла головой:

– Времени нет! Уедем немедленно!

– Хорошо. – Лотти обняла сестру за талию и повела ее к двери. – Остальное ты расскажешь мне по дороге.

– О, Лотти! – Элли снова разрыдалась. – Какой ужас, какой…

И вдруг она умолкла: в гостиной, рядом с родителями, неподвижно стоял прямой, как палка, лорд Раднор. Должно быть, он прибыл сразу после Лотти. Лотти сохранила невозмутимое выражение лица, но ее сердце испуганно забилось при виде прищуренных темных глаз давнего врага. Обняв Элли за плечи, Лотти ледяным голосом произнесла:

– Я не отдам ее вам, лорд Раднор.

* * *

– Сидней! – послышался громкий крик Сейера откуда-то снизу. – Не сдавайся!

– Я и не… собирался, – прохрипел Ник, чувствуя, как его окровавленные пальцы соскальзывают с гнилой балки.

В ушах у него раздавался глухой рокот, руки онемели, тело раздирала острая, невыносимая боль. Но как ни странно, мыслил он трезво и быстро понял, что Сейеру ни за что не подоспеть вовремя.

Умирать ему не хотелось. Странно… окажись он в таком же положении несколько месяцев назад, ему была бы безразлична собственная участь. Он мечтал лишь об одном – короткой и веселой жизни. О большем он не просил.

Но потом он встретил Лотти. И понял, что не может насмотреться на нее. Ему хотелось не выпускать ее из объятий, признаваться ей в любви, объяснять, что он и не подозревал, что способен любить. Ник хотел заботиться о ней всю жизнь. Неужели он больше никогда не увидит ее, а она останется совсем одна – беззащитная, беспомощная… Пальцы съехали к краю балки, Ник стиснул зубы. Зажмурившись, он вцепился в балку, зная, что каждая секунда – лишний шанс снова увидеть Лотти. Острый край балки впивался ему в бок, разрывал кожу и мышцы. Пот струился по лицу Ника, стекал по шее солеными струйками.

«Лотти…» – думал он в страхе и муке. Он многое понял, но слишком поздно. Значит, ему суждено умереть с мыслью о ней, с ее именем на устах. «Лотти…»

Вдруг кто-то грубо стиснул его запястье, словно зажал его в стальных тисках.

– Я держу тебя, – послышался ровный голос Сейера. Он стоял на балке над Ником, не обращая внимания на предостерегающий скрип гнилого дерева. Ник хотел прогнать его, объяснить, что балка не выдержит двоих, но никак не мог перевести дух. – Доверься мне, Сидней, – продолжал Сейер. – Отпусти балку, и я вытащу тебя.

Против этой просьбы восстало все существо Ника: стоит только разжать пальцы, поверить в чужую силу, и он…

– Выбора у тебя нет, – сквозь стиснутые зубы проговорил Сейер. – Отцепись, черт бы тебя побрал, дай тебя вытащить. Ну же!

Ник заставил себя разжать пальцы и с замершим сердцем на миг повис над бездной. Сейер сильнее стиснул его запястье и мощным рывком втащил друга на угрожающе потрескивающую балку, сумев не потерять равновесия.

– Ползи, – приказал Сейер, и они вдвоем медленно удалились от опасного провала. Сойдя с балки на сравнительно крепкие доски, оба рухнули как подкошенные, тяжело дыша.

– Дьявол! – прохрипел Сейер, немного отдышавшись. – Ну и тяжелый же ты, Сидней!

Ошеломленный, изнемогающий от боли, Ник никак не мог осознать, что он еще жив. Он утер рукавом мокрый лоб и обнаружил, что мышцы перенапрягшейся руки мелко дрожат, а пальцы не гнутся.

Сейер сел и в тревоге уставился на него.

– Похоже, у тебя что-то с мышцами. И пальцы все в крови…

И все-таки он жив. Чудо, в которое невозможно поверить. Ник был удостоен милости, которую не заслужил, и теперь намеревался воспользоваться своим шансом. Он подумал о Лотти, и его охватило нестерпимое влечение.

– Сейер… – хрипло выговорил он, – я только что принял решение.

– Какое?

– Отныне тебе придется самому наведываться во Флит-Дич.

Сейер вдруг усмехнулся, понимая, что творится в душе товарища.

– Да, тебе здесь не место – ты же теперь виконт. Я с самого начала знал, что ты скоро зазнаешься!

* * *

Лорд Раднор явно не ожидал застать Лотти в доме родителей. Он перевел взгляд на Элли, словно сравнивая их и составляя перечень различий, потом снова посмотрел на Лотти, и на его лице отразилась ненависть, смешанная с вожделением.

– Не вмешивайся, – предостерег он.

– Моя сестра – невинная девушка, с которой у вас нет ничего общего, – заявила Лотти. – Она не обязана отвечать за мои поступки. Оставьте ее в покое!